Валентина Попова-Блум
Исповедь русской американки
Моя недавняя, но теплая, любящая и заботливая подруга, продирижировала мою дочь, и они вдвоем взвились от непонятных мне чувств. Подруга с дочерью вдруг озаботились моей безопасностью.
Причем, в яростной и агрессивной форме.
Его обвинили во всех возможных и невероятных пороках, состоянии невменяемости, корысти, мошенничестве. Мне указали на серьезную угрозу моей социальной, экономической и даже физической безопасности. Всё это ввело меня в ступор.
И меня, и его заподозрили в сексуальных пороках, что мне казалось особенно смешным, потому что по возрасту он был мне внуком. И кстати напомнил мне его очень сильно.
Мне было и смешно, и страшно. Защита ими моей персоны показалась мне ударами лопаты наотмашь по голове и сердцу.
Пена этих беспричинных и странных (они даже не были с ним знакомы) эмоций, обидных для меня, накрыла меня, как зловонным одеялом. Отплевываться не было сил и желания.
Они меня защищали «от хакера, мошенника, жулика и агрессивного насильника».
Должна заметить, что мой сексуальный темперамент, в отличие от социального, весьма холоден, и, когда речь идет о моих излюбленных образцах мужской красоты, я абсолютно не примеряю себя в их постели. И в моей тоже.
Но не в этом была моя оторопь. Я понимала эгоистическую мотивацию дочери, но мотивация подруги мне непонятна вообще. Но эти негативные эмоции достигали меня через оповещенных друзей и докатывались волны осуждения.
«Она влюбилась! – восклицали мои защитники. – У нее отберут все деньги! У нее украдут все пароли, она беспечна, он – хакер. Он жулик!»
Парень понял обвинения и обиделся, сказав: «Если бы я был хакер, я бы рядом не сидел, а легко сделал бы все дистанционно. Меня бы никто не увидел. Я просто хотел помочь».
В процесс моего унижения был вовлечено близкое окружение под грифом «открыть глаза…». К счастью, я уехала в Европу и там отдохнула от невротического состояния.
Мое недоумение сменилось негодованием. Но против лома нет приема. Я занервничала и счастье быть нужной или просто полезной, с благодарностью в ответ – испарилось. Я стала натягивать шлем отчуждения от защитников.
«Лопата» оскорбительных обвинений в мой адрес продолжала размахиваться. Но я, имея чистые помыслы, была сильна духом и противостояла грязному «общественному мнению».
Правда, устала от пошлости и никчемности таких невротических волн, нагоняемых на меня.
Мне твердили истерически: «Ты потеряла рассудок, ты с ума сошла!»
Я сначала воспринимала это с юмором, но тут пошли аргументы: «я волнуюсь за тебя»; «ты не в себе», «что с тобой случилось?»; «ты меня пугаешь!»; «у тебя странные реакции».
Такие намеки на мое психическое нездоровье вводят меня в недоумение. Меня как будто пришлепывают по голове и говорят: «Ты не в порядке, я волнуюсь!»
По поводу моего психического состояния – я проанализировала: вроде я в порядке, еще продолжаю работать в большой кампании, с весьма ответственными функциями.
Много общаюсь с людьми по работе и не вижу за собой сбоев в логике поступков. Что не скажешь об обвинителях в моей безнравственности, как ни странно это звучит по отношению к человеку моего возраста.
Наверное, дочь опасается, что место внука, да и ее, будет занято, что вполне возможно из-за недостаточно уважительного и теплого использования в течение долгих лет. Но надо надеяться, что хорошее всегда перекрывает плохое.
Встает извечно русский вопрос: кто виноват и что делать? РИТОРИЧЕСКИЙ.
А с моим спасенным Птенцом всё замечательно пока (тьфу, тьфу, не сглазить!). Он очнулся от травм, распушил перья и пустился в пробный полет, правда, еще с оборванным хвостом.
Мои просьбы к Небу и помощь Спиридона отправили Блейка в Европу, он занят в интересном проекте, общается и заводит новых друзей в среде богатых и знаменитых.
Он работает в команде, возглавляемой сильным бизнесменом, правда, мне кажется – не очень честным (пользуется добротой Б.) Они посещают разные страны и проводят официальные встречи. Блейк очень увлечен и доволен.
К сожалению, из его фотографий в соцсетях и его сообщениях мне по Ватсапу, я заметила большой активный интерес всей женской части команды и окружения к нему, и даже с элементами соперничества. Это не может не настораживать – не собьет ли такое дамское внимание его бизнес-планов и творческой направленности. Хотя он еще не забыл прошлую подругу, оставившую его, и пока ему удается избежать новой привязанности. Правда, одна экзальтированная дама проявила внимание к Блейку очень необычным способом: в его день рождения она арендовала дорогущую машину Lombardini, и он рулил на ней по городу Дубай абсолютно счастливый и восхищенный подарком.
Хочется уповать на его здравомыслие.
Но вы же помните вечную Мудрость – всё зло от женщин.
Блейк регулярно шлет мне фото и видео его успеха из Европы и Ближнего Востока, уведомляет о планах, каждый раз благодарит меня за что-то в его движении и иногда пишет, что реально скучает и любит. Наверное, потому что он, несмотря на молодость, смог оценить мои рациональные мозги и открытую, как у него, душу.
Не это ли нужно каждой бабушке? Волнуюсь за него из-за его доверчивости и доброты, зная, как люди этим пользуются.
Блейк в большой надежде заработать миллиард и купить дома: отцу, матери, отчиму; а мне – Теслу, чтобы, как он сказал моей подруге: «Нана (так Б. меня называет) могла бы пить коньяк, а умная машина сама везла бы ее домой!»
Кому-то это покажется безумием, но, во-первых, оно – доброе, а во-вторых, со способностями Блейк возможное.
Правда, я посоветовала ему просить пока только миллион: не напрягать сильно Спиридона и быть скромнее.
Но он еще не определился с цифрой.
Будем верить в его Успех, и, если Блейк его добьется, всё это случится, и те, кто исходил на злобу, изойдут на слюну от зависти. Хотелось бы увидеть их лица, если я на Тесле прирулю…
Кстати, мне кажется (вернее, хочет казаться), что Святой Спиридон и мне помогает (наверное, за то, что я прошу помощи не для себя): я благополучно выжила после экстремальной поездки по Шотландии – в качестве «бурлака» я добралась от Эдинбурга до Глазго и вернулась домой живой. И теперь Спиридон мне помогает закончить книгу.
А та негодующая подруга, узнав, что Блейка рядом со мной уже нет, успокоилась и, как ни в чем не бывало, звонит и воркует. Но я уже настороже от ее заботы.
Подруга, не понявшая меня, была отодвинута на задний план. Но дочь, с которой было всегда напряженное общение, вызвала горечь. Непонимание и разные платформы убеждений делают раскол возможным.
Мое понимание и прощение заморозились и торчат ледяной иглой между нами. Конечно, хочется, чтобы лед растаял! И она попытается понять меня.
Наши с дочерью отношения прервались на размышления… но дочь есть дочь, и я ее прощу. Но хочется извинений за некорректную, обидную и болезненную «защиту».
А я размышляю, как отмыться, очиститься, пережить непонимание близких мне людей…
Может, только доктор Время поможет? Но я чувствую себя еще сильной и не позволю собою управлять. «This is my way». (Это мой путь!)
Существует мудрая фраза: «Время покажет!»
Мне не раз говорили, что я привлекаю людей. Кубинка по имени Норма, женщина-ВУДУ, давно сказала мне, что люди летят на меня, как на лампу.
Однажды я была приглашена консультантом на съемки фильма в Форосе после моих поправок сценария.
Я проработала месяц, помогла в каких-то вопросах и собралась уезжать.
Но режиссеры не хотели отпускать меня со съемок, говоря, что я создаю атмосферу.
Наконец, я поняла и сформулировала: у парня четкий синдром отсутствия матери. Поэтому он «прибился» ко мне.
Мне с этим парнем легко, приятно, интересно, весело и приятно. Он замечательный Паж.
У меня такое было с гидом по Баварии. И мне не трудно давать опыт, знания, настроение, смешливость. Он берет это жадно и благодарно. Я не испытываю боли, наблюдая недостатки его воспитания или детали судьбы. Потому что он чужой.
Я не могу забыть многолетние мысленные мучительные переживания за своего внука. Когда ночью я просыпалась и не могла уснуть от ужаса при мысли о том, что ему плохо.
А этот чужой парень слушает мои советы и принимает их, потому что понимает, что они искренние и оптимизирующие. И доброжелательные. Мне не трудно давать ему энергию – он берет ее жадно и благодарно.
Мне не надо преодолевать барьер неприятия, недоверия, нелюбви, несимпатии, неблагодарности, что меня очень напрягает, ранит, расстраивает и даже убивает. Потому что очень больно.
Потому, что близкие не понимают, не принимают.
А еще я начинаю чувствовать, что мне плохо без людей, которые меня любят, или ценят, или просто симпатизируют.
Это помогает мне понимать, что я не зря прожила жизнь, что кому-то помогла, кого-то выслушала, кому-то что-то дала, дала понять что-то важное. Что я нужно людям.
И то, что мне показывают мою нужность – придает мне силы, энергию и делает мою жизнь счастливой.
Я люблю посмеяться и, если человек со мной в одной тональности, в близком интеллектуальном уровне, с хорошим чувством юмора, – это подарок.
Когда меня подвергают остракизму люди равнодушные, негативные, эгоистические – я болею, потому что хочу сделать что-то хорошее. И потому, наверное, мне часто помогает Бог или кто-то НАД нами.
А Любовь между людьми – это что-то глубокое, сложное, далекое от простой физиологии – это высший смысл Жизни.
И у меня сейчас большая человеческая симпатия к молодому человеку и надежда, что там наверху – ТОТ, который внимательно за нами наблюдает, анализирует, помогает или карает, ведет учет всего, что ты сделал в этом мире, справедливо расставит всё по местам.
Я в это очень верю!
Октябрь 2023
Сарасота
Московские драмы
Вы уже в курсе, что мне нравятся интересные оригинальные люди и, особенно, мужчины.
В женщинах я редко нахожу что-то, кроме красоты и иногда добра. Мужчины более интересны и прямолинейны.
Один из моих мужей был ученый секретарь большого союзного института.
Директор института – очаровательный обрусевший кавказец с великолепным грамотным русским интеллигентным языком, назовем его К., создал этот институт и был бессменным директором во время всех меняющихся режимов и лидеров страны.
Я как-то давно на его юбилее выступила и назвала его королем компромисса. Потому, что иначе человек не смог бы так долго удержаться на высоком месте под гнетом чиновников-доброхотов, трудового коллектива и прочих камней преткновения советского периода. А может и любого периода, в любой стране.
К. был очень красив, высок, улыбчив, строг (по справедливости). И считался хорошим директором большого ведомственного института.
Короче, farming (привлекательный) мужчина большим спросом у женщин, разумеется, пользовался, но был женат, являлся моногамным мужем, был великолепным отцом и еще лучшим дедушкой.
В лихие девяностые, как сейчас принято говорить, он успешно директорствовал, занимая для института три здания, и решил отдать одно здание под что-то денежное, то ли Клуб, то ли казино. Эти здания располагались на одной из центральных улиц столицы Москвы и являлись лакомым кусочком для всех, у кого есть зубы.
Всё шло успешно, пока в один прекрасный день в институт не вошла группа вооруженных людей в масках с оружием и потребовала всему трудовому коллективу убраться на улицу немедленно. На дворе стояла зима, народ выскочил в чем был, в недоумении, в растерянности. Мой наивный муж американец-демократ во время рассказа задал только один, страшно удививший меня вопрос: «Как? Их выгнали без пальто?»
Даже К. смеялся и подтвердил: без пальто и без вещей и навсегда.
Большое количество людей потеряли работу не в одночасье, а в одну минуту, и никто не знал – чьих рук это дело. Кто прибрал лакомый кусок (несколько зданий на одной из главных улиц Москвы). Только позже К. признался, что всё провернула «Питерская группа».
К., естественно, реагирует сосудистым спазмом и попадает в госпиталь. Но не простой, а элитный. И начинается лечение, как потом определено многими специалистами, коварно опасное и даже убийственное.
Ему, во избежание движения тромба, назначают препарат, разжижающий кровь, но никем не проверяется завышенная дозировка и график применения препарата, и К. получает, по-видимому, инсульт. Его состояние резко ухудшается, он близок к трагическому исходу после психологической атаки на институт и на него, как на директора. Но тут прилетает из-за рубежа его жена, гостившая у детей, и устраивает бешеный разнос в госпитале. Она забирает мужа и увозит из страны.
У К. диагностируется стволовой инсульт, его несколько раз оперируют и, в конце концов, справляются с проблемой. Только он теперь не может ходить. Может сидеть в инвалидном кресле.
Он долго не говорил, чьими руками это преступное дело было сфабриковано и проделано, но позже признался, что это питерская команда самого главного босса. И что его хотели убрать.
Вот уже много лет он в инвалидной коляске – большой, красивый, умный, добрый, интеллигентный человек, заслуженный профессионал, награжденный орденами России и некоторых европейских стран. Он же – никому не нужный пенсионер, жертва преступных разборок и захватов.
И только верная жена, находящаяся около него 50 лет, несет на себе груз – и моральный, и физический, таская тяжеленную коляску, загоняя ее в машину и помогая поддерживать крупного тяжелого мужа.
Блестящая карьера человека, верой и правдой служившего отечеству, выброшена на помойку. И, хотя на многих сайтах его имя и невероятно красивая фактура мужчины-офицера на фотографиях еще сверкает, немощное тело оседает в кресле, голова склоняется на грудь, и он являет собой жалкое зрелище жертвы коррупции. Неблагодарность отечества, злокозненность сильных мира сего и уныние по поводу никому ненужности и бесполезной омерзительной старости.
Вот и весь портрет роскошного красавца К, умницы, баловня судьбы, честного человека и блестящего специалиста в своей области.
Аминь!
Любимец девушек
Еще один портрет моего приятеля, интереснейшего талантливейшего питерца, настоящего потомственного интеллигента. Не от слова «потом», а внука и сына репрессированных питерских интеллигентов. Назовем его А.
Он получил прекрасное образование, даже не одно, а два с половиной (психология, минералогия и неполный курс философии) в Ленинграде, жил на хорошей социальной ступеньке. Был женат по любви чуть ли не с 10-го класса школы, но недолго.
А. разошелся женой, благодаря его суперактивной теще, заправляющей высокими профсоюзами и желающей руководить всем и вся.
А. развелся и остался с дочкой на руках, как отец-одиночка, потому что девочке грозил детский дом из-за занятой на политическом поприще бабушки и безвольной матери.
Мой приятель был оппозиционером, выражал недовольство режимом и окружением, его с позором исключили из комсомола, но потом, после голосования назначили секретарем комсомольской организации института. Но вскоре, несмотря на соседство и дружбу со знаменитостями, опасаясь неприятностей, взял маленькую дочку и перебрался в Америку.
Поскольку он являлся незаурядном человеком и довольно близким к церкви, ему оказали помощь русские эмигранты первой и второй волны, из верховной духовной Иерархии.
Он остался в Америке навсегда, отдал дочку в православную русскую школу, вырастил ее по своим мужским меркам и понятиям. Девочка была трудная, но все-таки выправилась, выучилась, благополучно вышла замуж и родила трех очаровательных детей.
Мой приятель А., став профессионалом высокого уровня в медицинской сфере, нашел себя и состоялся также в качестве маяка для молодых и красивых женщин.
Несколько раз ненадолго сходил в брак, но разочаровался, поскольку довольно высоко представляет себе женские функции, а бытовые детали он сам прекрасно выполняет, даже лучше, чем женщина.
И вот уже длительный период он является светлячком для женщин (он выбирает только свой излюбленный типаж) и буквально отбивается от них, летящих на его свет, деньги, галантность, изобретательность во всём, что касается ухаживания, достигнув в этом поле невероятные высоты. И, возможно, прилагая невероятные способности в сексе или умение. Это искусство тоже надо изучать и применять. Он изучал.
Я как бывший сексолог, теперь на пенсии, теоретически и практически, могу это подозревать.
Никто из знакомых мужчин не может сравниться с ним по манерам, творческим выдумкам, увлекательным увеселительным мероприятиям, коллекционированию уникальных предметов искусства. Он активный любитель самых шикарных ресторанов, спортсмен-экстремал на всех видах передвижения (машины, лыжи, джетски и прочее, используя дрон и всякие устройства для наблюдений за своими передвижениями). Он легко заводит друзей и подруг и легко их теряет. Он любит выражение благодарности.
И если он «выгулял девушку», прилетев с ней в ресторан на вертолете, и они сели на крышу ресторана, он ждет от нее выражение благодарности и восторга.
Но если девушка приняла это как должное (сейчас завышенная самооценка женщин в тренде, несмотря на то что очень немногое количество их приближается к общеоцениваемым стандартам. Проще сказать, далеки от стандартов), А. сразу разочаровывается и не берет ее в избранницы.
Девушки бесятся, не понимая, как это их отвергли. Удивительное время на дворе.
А. доволен своей жизнью, не поддается возрастным изменениям, считает, что так будет всегда, и он останется красив, интересен, силен и искусен во всём – навсегда!
Он считает себя счастливым, не имея стабильный семьи, живет на всю катушку, много и трудно работает (но только четыре дня в неделю), много летает по миру, немножко пишет и наслаждается своей свободной неженатой жизнью без семейных проблем.
Мне кажется – он нашел идеальный путь мужчины-эгоиста и наслаждается этим от всей души.
Кстати сказать, многие женщины из моего окружения просто удивлены, взбешены, возмущены тем, что у меня в друзьях всегда молодые интересные мужчины.
Это обсуждается и вслух, и за спиной. Были случаи, когда мои подруги осведомляли на ушко «прирученных» мной друзей-мужчин о моем запредельно старом возрасте.
В ожидании чего – не понимаю. Но объяснение наличия около меня молодых мужчин простое.
Им со мной интересно, они могут поделиться и обсудить со мной любые вопросы. Мне с ними тоже интересно, и я не требую от них ни денег, ни секса. Никакого напряга!
У меня сложилась, может, и неоригинальная, но интересная классификация женщин в логике мужчин. Проверена на десятке мужчин.
Женщина только для дружбы.
Женщина только для секса.
Бывает женщина для секса и дружбы, но редко и ненадолго, включая брак.
Ханжа советского разлива
Вера была дочерью незамужней женщины, влюбленной в своего избранника, не собиравшегося строить с ней семью, хотя искренность его чувства к ней исключать нельзя.
Жизнь развела их и, встретившись через год-два, когда у нее уже был от него ребенок, дочь Вера, им стало понятно, что семьи не будет. Вернее, ей. Боль и горечь отравляли ей жизнь.
Женщина пыталась бороться со статусом матери-одиночки – возникла легенда погибшего отца ребенка, она не поворачивала голову на шепот за спиной. Гордо несла «бремя позора». Такие были нравы. Особенно перед родственниками и соседями.
Долго его любила, вспоминала, на что-то надеялась. Хотя алименты он платить отказался, возможно, по наущению своей матери.
Она узнала, что он женился, у него родился второй ребенок. Но с женой вскоре разошелся и был постоянно в поиске. Новых женщин выбирал достойных, со статусом и статью, что бесило, огорчало и обостряло комплексы и обиды брошенной с ребенком женщины.
Нельзя сказать, что Вера росла в нелюбви, но она являлась живым укором и причиной несчастливой жизни, безусловно. Нервические реакции матери на поступки, учебу и даже болезнь дочь пугали, она их предугадывала и боялась крика и даже оплеух.
Но надеялась, что это от болезненной любви. В самоотверженности матери было отказать нельзя.
В нос девочке постоянно тыкались упреки в адрес отца, злые, обидные, оскорбительные, антисемитские, о чем девочка не имела никакого понятия. К тому же она никогда отца и не видела, даже на фотографиях. Представляла его чудовищем и негодяем. Хотя понимала, что из матери выплескивается обида и, может, остаточная любовь.
Мать часто повторяла фразу, врезавшуюся в память, что мужчинам нужно только одно… Вера долго не понимала, что это – одно. Но с детства усвоила, что мужчинам доверять нельзя: они коварны, неверны, ищут путь полегче и выгодней, что они все – гады!
Они жили вдвоем всегда, с рождения Веры. Редкие мужчины замечались рядом; мать много и ответственно работала, мало и плохо занималась домом, не увлекалась кулинарией – всё было просто, быстро, из консервных банок или готовых полуфабрикатов. Но даже это вспоминалось вкусным – наверное, от недоедания.
Они жили скромно в части маленького ветхого дома, далеко от центра города, что было не престижно; с печным отоплением и без водопровода и канализации. Но тогда многие жили так, даже не понимая, что это ненормально.
Спали мать с дочерью в одной комнате, разделенные мебелью.
Нечаянно замеченная мастурбация матери, вначале непонятная, впоследствии оставила сильный негативный, но и поучительный след в душе и в закоулках памяти.
Мать многие годы была одна.
Только значительно позже, когда Вера была уже замужем, у матери появился постоянный любовник, намного моложе, статусный и симпатичный. Мать гордо представила его дочери, случайно заставшей их полураздетыми.
Вера искренне радовалась за мать. Ей минуло пятьдесят лет тогда, по теперешним меркам – еще молодая женщина. Но связь длилась недолго – он был женат.
Вера рано вышла замуж на первом курсе института. Дефлорация случилась спонтанно. Мальчик, однокурсник, ставший уже близким другом, всегда был рядом, даже в трудную минуту, и однажды сказал: «ТАК надо!» – и она поверила, забыв заветы и советы матери.
Он казался надежным. Таким и оказался. Она представила его строгой матери, он ей понравился.
Мать, считая себя умноделикатной, опытной и дирижирующей окружающими людьми женщиной, выпытала секрет у дочери «об отношениях УЖЕ!» и, дознавшись, что да, сказала, что им надо срочно жениться. Вера не хотела следовать советам матери, но и повторять ее жизненный опыт тоже.
Трудно сказать, любила ли она предоставленного ей Богом и Судьбой.
Безусловно, он был самым близким человеком и, видимо, любил ее. Но он прожил недолго. Вера овдовела в очень молодом возрасте.
Эта неуверенность в чувствах мужчины и своих, полученная от обожженной матери, сформировало всю жизнь Веры – она не верила в любовь. Ведь мужчинам нужно только ОДНО! Конечно, подразумевался секс, но такого слова не было в словарном запасе большинства советских людей и «это» обсуждалось иносказательно, шепотом и стеснительно.
Так случилось, что, прожив длинную жизнь, Вера вряд ли кого-то по-настоящему любила.
Влюблялась – да! Нечасто, но окрашено это было всегда в черные цвета сомнений: как быть, идти ли на интим? А страх беременности? А страх заразиться венерической гадостью? Она всегда думала об очереди предыдущих партнерш по сексу у оказавшегося рядом, тяжело дышавшего от возбуждения мужчины и о безусловной «грязности» его предыдущих партнерок.
И эта мысль, будоражившая ее мозг, загораживала и ее сексуальные ощущения, и смелость, и заставляла держать стягиваемые с нее трусы (иногда, не часто) изо всех сил… Она научилась превозмогать свое возбуждение, желания и чувства.
Портрет матери как бы стоял в углу зрения, назидательно грозя пальцем! И Вера давила в себе всё – и физиологию, и романтизм, и чувства симпатии к человеку в тактильной близости. Другие, не привлекательные для нее, и приблизиться не могли. Шел жесткий отбор в голове; гормоны и чувства не считались значимыми и отвергались рассудком, как неконструктивные. Ущерб сознательно подавлялся нарочитой брезгливостью, скрываемой сексуальностью.
К тому же она была малообразована в области физиологии женской сферы (и сексуальной, в первую очередь), как большинство советских людей в то время царствующей ханжеской морали.
Люди шепотом говорили на темы сексуальной близости, любое отступление от общепринятых представлений осуждалось; «рабоче-крестьянское» расположение партнеров считалось единственной нормой. Всякие отступления, ухищрения, фантазии были вне рамок приличия. Даже словарный запас на эту тему у советских людей был минимальный, формальный и застенчивый. Помню исследования сексологов в этом ракурсе смешили, определив словарный запас на тему любви и близких отношений с женщиной среди офицерского командного состава – в цифру 15–20 слов, после чего они переходили на неформальный и матерный сленг; среди простых необразованных французов – больше 100 слов. Я могу ошибаться в цифрах, но их порядок был таков.
Говорить об ЭТОМ было не принято, или только шепотом на ухо и самым-самым…. Но лучи солнца от западного раскованного мира проникали во все сферы, и в область человеческих отношений тоже, включая сексуальную сферу.
В 90-е годы устои зашатались, и свобода всего стала просачиваться во все дыры и щели. Пересматривались многие советские ограничительные рамки. Советская мораль тоже подверглась остракизму.
Врачи, психологи и даже, по новой терминологии, – сексологи начали пропаганду медицинских, научных и психологических знаний в просветительских лекциях среди населения.
Лекции по сексологии были востребованы, как воздух. Собирались огромные аудитории на лекции по осведомительной сексологии, включая обсуждение сексуального поведения партнеров и, о, ужас! Об оргазме, этом признаке западного разврата. Шоковые реакции у людей выражались и цветом лица, и потоотделением, и нервными движениями. Даже температура в помещении повышалась. Помню, секс-терапевт Московской школы сексологов, молодой интересный мужчина, поделился со мной отзывами женщин трудового коллектива ткацкой фабрики: они ходили на все лекции с ожиданием невероятных эротических реакций их тела на его слова, возбуждение вызывало повышенную секрецию всех органов. «Мы все в мокрых трусах», – поясняли они.
Сексолог И. Л. Б. умерла так завести женскую аудиторию, что слушательницы признавались, что начинают новую жизнь. Доктор объясняла, что желание секса – нормально, это нужно организму для разрядки, надо любить свое тело и удовлетворять его потребности; при отсутствии партнера можно получить всё альтернативными методами. И это не стыдно! Дерзайте, женщины, ищите свои эрогенные зоны! Какой подъем духа у людей вызывали такие откровения сексологов и психологов!
И разговорный язык пополнился, как терминами, так и расчехленными уже, вульгарными, матерными словами. Был такой советский анекдот. Профессорская семья сидит за праздничным столом с хрусталем, дорогим фарфором, шампанским и ждет внука, пошедшего 1 сентября впервые в школу. Ждут долго, ребенка нет. Вдруг врывается Вовочка, волосы дыбом; школьная форма перекошена и распахнута, весь потный, он швыряет в угол портфель и вопит: «Сидите тут и не знаете, что пиписька-то хуй называется!»
Извините, но это советский эпос, и его не стереть и не спрятать.
Вот другой аспект советской действительности, отражающийся на сексуальной жизни трудящихся.
Большинство семей жили в одной комнате с детьми и даже родителями. Места и времени для интима найти было трудно. Другой иллюстративный анекдот. Одна комната, молодая пара хочет уединения, но рядом их сынишка лет шести. Они ему говорят: «Сынок, садись на подоконник, не оборачивайся и рассказывай всё-всё, что ты видишь за окном». Мальчик перечисляет: «Почтальон идет, дядя Федя двор подметает, соседская собака побежала, машина подъехала; а вон Васька в окне торчит – наверное, тоже родители ебутся». Смешно, но горько за людей.
Слово СЕКС звучал уже из всех утюгов, все старались показать современность и продвинутость.
А поначалу людям приходилось объяснять, что это не порнографический термин, а просто отношения между мужчиной и женщиной, и ничего постыдного в этом не наблюдается. Появились бесплатные медицинские пункты по профилактической обработке после СЛУЧАЙНОГО сексуального контакта. В общественных уборных можно было купить презервативы, побриться и получить другие платные услуги. Россия хотела подражать Западу.
С изменением нравов изменилась статистика. Всего: абортов, разводов, изнасилований, неполных семей с детьми и прочего.
Стали с экрана ТВ обсуждать нужны ли России публичные дома.
Вот тогда-то и был открыт первый в России сексшоп, и в магазине дежурили специалисты-сексологи, объясняли, рекомендовали, помогали.
Пришли в Россию различные консультации, службы «Секс по телефону», сдернутые у стран Европы и Америки. Помню, как в 1993 году я приехала в Принстон и по ночам смотрела такие передачи, чтобы сравнить с тем, что сама же инициировала в России, первой громко провозгласив «Секс есть в СССР».
Старая худосочная бабулька на экране, в очёчках, с пучочком спокойно, без улыбки и эмоций отвечала на такие вопросы по телефону ночным зрителем, что мне было неудобно их слушать. Иногда вопросы были «по делу», а иногда просто издевательские, хамские и грязные. Но бабулька справлялась на отлично!
Немного позже в Москве была организована на радио похожая ночная передача о сексе. Вела ее моя подруга М., актриса, невероятно красивая блондинка, что не видно было по радио, но кажется ее имя называлось и ее могли знать зрители. Однажды к ночи, после моей телевизионной программы по вопросам полового воспитания, я позвонила М., но она не подняла трубку. Позже она перезвонила и на вопрос, где была так поздно, ответила:
– Занималась сексом в лифте (она употребила вульгарный глагол).
– С кем? – взвилась я.
– С мужем, – был ответ.
– Как? Зачем?
– Ну, интересно же, а вдруг кто-то войдет!
Я упоминала этот эпизод в своих лекциях в серьезных аудиториях (учителей, врачей) об управлении своей сексуальностью и что-то в этом роде, о половом воспитании, и всегда был один вопрос у части аудитории – телефончик ее дадите?
Вернемся к героине Вере.
Ее скудная сексуальная жизнь в собственных и общественных запретах, с отпугнутыми ее скованностью и комплексами редкими мужчинами, с полным отсутствием здорового и хоть какого-нибудь секса, наложили отпечаток и на выражение лица, и на характер, и на нервную систему. Редкие сексуальные эпизоды не приносили ей оргазма, она стеснялась показать, что она хочет от мужчины. Но, наконец, с приходом новых веяний, она поняла, что она клиторная женщина, а не все мужчины умеют довести до оргазма такой тип женщин. Нужен умелый предварительный петтинг эрогенных зон (это слово уже это было озвучено в рамках новой общественной морали), но где взять специалиста по петтингу она не знала.