Вадим Иванович Кучеренко
Клуб одиноких вдов
Глава 28
Таня сдержала слово, и на концерте были представители средств массовой информации – как официальных, так и тех, кто именовал себя независимыми. Пришли даже те, кого она не приглашала, соблазненные возможностью встретиться в неформальной обстановке с новым митрополитом, который не жаловал журналистов и не провел еще ни одной пресс-конференции после своего прибытия в город.
Но если Таня рассчитывала, что все внимание будет уделено ей, то она жестоко ошиблась. Журналистов больше заинтересовал скандал, разразившийся на концерте, и они, по большей части в отместку за пренебрежительное отношение к ним владыки Димитрия, раздули его на всю страну.
Уже той же ночью интернет-каналы запестрели сообщениями о том, что празднование тезоименитства митрополита, одного из столпов православной церкви, завершилось разнузданными цыганскими плясками и песнями.
Наутро вышли газеты с хлесткими заголовками, самыми невинными из которых были «Владыка Димитрий: кто он в глубине души?» и «Когда поет цыганский хор, митрополичий смолкает». На первой странице одной из газет, относящейся к так называемой «желтой прессе» было крупно набрано: «Сатана вселился в митрополита?». Материал сопровождал фотоснимок, на котором владыка Димитрий был запечатлен с искаженным от гнева лицом в момент, когда он пробирался с середины ряда к проходу. Митра на его голове скособочилась, а редкая борода воинственно торчала вперед, и вид у митрополита был даже лихой, словно он собирался кинуться в драку с любым, кто попытается остановить его. Лица сидящих в креслах священников казались испуганными.
Сюжеты на телевидении начали выходить к полудню. В них вначале кратко сообщалось, что от комментариев митрополит Димитрий отказался, а затем шел пересказ газетных статей и заметок из интернета на фоне фотографий, сделанных на концерте. Кроме разъяренного митрополита здесь были моменты выступлений цыганки, танцовщицы фламенко и митрополичьего хора. Заканчивались сюжеты пением «многая лета». Хор, звучавший за кадром, в контексте сюжета казался если не изощренным издевательством, то явной насмешкой.
Таня была искренне возмущена.
– Можно подумать, что главным действующим лицом на концерте был митрополит, – жаловалась она Марине, – а не мы с вами.
– Это был его бенефис, – не соглашалась с ней Марина. – По справедливости ему и вся слава.
Она пила чай в столовой и смотрела в окно на красные гроздья рябины, выглядывающие из сугробиков снега, который выпал накануне. На душе у нее было спокойно и хорошо. Сразу после концерта она, чувствуя нервное и физическое истощение, слегла в постель и пролежала три дня, почти не вставая. Свой мобильный телефон Марина отключила, чтобы никто и ничто не тревожило ее. В основном она проводила время, читая книги и слушая музыку, иногда размышляла. Мысли, посещавшие ее, были о разном. Они текли неспешно, как река в полуденный зной, не утруждая Марину и не вызывая у нее печали. Как только она уставала думать или читать, то засыпала, причем почти мгновенно, и спала долго.
Проснувшись в это утро, Марина поняла, что, как птица феникс, она снова возродилась к жизни. В ней не было ни на гран усталости, ни душевной, ни физической. Но зато появилась пустота. Она не знала, как ей жить дальше. Но думать об этом пока не хотелось. Она спустилась в столовую, где ее встретила обрадованная Таня. Попросила приготовить ей чаю. Заснеженный сад не вызывал у нее привычного желания отряхнуть снег с деревьев. Деревья в снегу казались ей красивыми, и было жалко вносить изменения в этот пейзаж.
– Насчет славы не знаю, а вот на орехи ему от Патриарха порядком досталось, – хмыкнула Таня. – Вчера владыка Димитрий отбыл в Москву и, по слухам, в наш город уже не вернется. Опять-таки по слухам, оттуда его прямиком отправят в крошечную епархию на краю света, где оставаться ему до конца жизни.
– Куда Макар телят не гонял, – заметила Марина. – Вот и славно. Будет там огнем и мечом насаждать христианство и строить православные храмы, как ему нравится.
Больше о будущем митрополита Димитрия они не говорили.
– А кто, по слухам, будет вместо него? – спросила Марина, не сомневаясь, что Таня все знает, а еще о большем догадывается.
– Поговаривают о епископе Феодорите, но, мне кажется, он сам и распускает эти слухи, – ответила Таня.
– Этого нам только и не хватало, – возмутилась Марина. – Менять шило на мыло нет смысла. Надеюсь, у паствы тоже есть голос, пусть даже совещательный. Лично я буду возражать.
– Говорят, что Патриарх тоже, – сообщила Таня. – Так что место пока вакантно, и все туманно. По личной просьбе Патриарха за епархией пока будет присматривать владыка Филарет.
Увидев, что Марина осталась равнодушна к этой новости, девушка добавила:
– Кстати, он звонил, пока вы…, – она замялась, подыскивая слово, которое не обидело бы Марину.
– Кто он? – без интереса спросила та. – Говори яснее и без драматических пауз.
– Владыка Филарет, кто же еще, – удивилась ее непонятливости Таня. – И когда только вы включите свой мобильник? Я уж устала за вас отдуваться. Звонят и звонят, звонят и звонят…
– Я уже поняла, что было много звонков, – перебила ее Марина. – А что сказал-то?
– Кто, владыка Филарет? – на всякий случай уточнила Таня. Но, увидев, что Марина начала хмуриться, поспешила ответить: – Сказал, что давно вы не были на исповеди. И он готов исповедать вас, Марина Львовна, в любое удобное для вас время. Ждет в епархии, или вы можете прийти в кафедральный собор в дни, когда он не будет служить. Все, на этом разговор закончился. Что ему передать, если он снова позвонит?
Марина удивилась. В ее жизни были тайны, о которых она могла рассказать только Богу. Поэтому она игнорировала священников, как людей, которым не чуждо ничто человеческое, в том числе и болтливость. Они могли бы проговориться при случае. Господь был надежнее и гарантировал сохранение тайны.
– Вообще-то я никогда не исповедовалась, – сказала она. – Но передай владыке Филарету, что я благодарна ему за приглашение. И подумаю над его словами.
Они помолчали. Первой не выдержала Таня.
– А еще звонил Макар Семенович, – сказала она, понижая голос и многозначительно улыбаясь. – Просил напомнить вам про должок.
– Какой еще должок? – снова возмутилась Марина. – Я все отдала, о чем просили. Неужели до театра добираются?
– О театре ничего не знаю, – пожала плечами Таня. – Макар Семенович интересовался, почему вы на звонки не отвечаете. Он начал беспокоиться. Говорит, что если есть проблемы, то лучше всего обсудить их вечерком в ресторане. Тем более, что вы ему должны. Вот в таком контексте. Ничего не выдумала, передаю все, как было.
– Кто о чем, а вшивый о бане, – с притворной досадой сказала Марина. В действительности ей было даже немного приятно, что мэр по-прежнему питает к ней добрые чувства, которые не охладили недавние события. – Будет еще звонить, передай, что порядочные женщины по ресторанам с чужими мужьями не ходят. А будет нужно, я ему сама позвоню. Все поняла?
– А что здесь не ясного, – сказала Таня, всем своим видом давая понять, что не одобряет ее слов и решения. – Мне когда чужие мужья что-то неприличное предлагают, я тоже отказываюсь. Вот еще, в ресторан! Если бы он в музей или в театр предложил сходить, тогда бы другое дело. Правда, Марина Львовна?
– Замолчи уже, – махнула рукой Марина, не сдержав улыбки. – По глазам вижу, не все сказала. Кто еще звонил?
– Звонка не было, врать не буду, – ответила Таня. – А вот письмо принесли.
– Какое письмо? – терпеливо спросила Марина.
– Да то самое, с ангелом, – неохотно ответила девушка. – Вы когда эти письма получаете, то становитесь такой грустной-грустной, что мне даже плакать самой хочется. Может, не надо сейчас его читать? Только начали улыбаться…
– Неси, – приказала Марина. – Ожидание хуже смерти, ты об этом слышала?
Таня, не ответив, вышла из столовой, а когда вернулась, то несла на золоченом подносе большой конверт с нарисованным на нем плачущим ангелом, обнимающим крыльями надгробье. Девушка словно опасалась брать конверт в руки и смотрела на него с плохо скрываемой неприязнью.
– Читайте, если вам так хочется, – сказала она. – А я даже слушать не хочу.
Но из столовой не вышла, а начала собирать посуду со стола, делая это словно в замедленной киносъемке. Ей было до жути интересно, что написано в письме, но признаться в этом после своих слов она не могла.
Марина распечатала конверт. Изнутри на стол выпал небольшой лист бумаги, на котором мелким шрифтом было напечатано:
«Клуб одиноких вдов извещает Марина Львовну Тукову, что она исключается из его членов ввиду отзыва рекомендаций, данных ей при вступлении в клуб».
Подписала извещение Анастасия Филипповна. Судя по всему, она же его и сочиняла, это был ее казенный стиль. Марина вспомнила, что Анастасия Филипповна была одной из тех двух вдов, которые давали ей рекомендации. Вторая считалась ее ближайшей подругой. По всей видимости, возмущенная скандалом на концерте, старушка сделала выбор между одной из паршивых овец своего стада и митрополитом Димитрием, вероятнее всего, еще не зная о его опале.
Марина даже не удивилась. Внутренне она была готова к такому повороту событий, когда наблюдала за тем, как Анастасия Филипповна сбегает с концерта вслед за митрополитом.
– Баба с возу – кобыле легче, – философски произнесла она, вкладывая письмо обратно в конверт и бросая его на стол. – Таня, где мой мобильный?
Таня принесла ей телефон. Марина набрала номер.
– Ольга Петровна? Приветствую, – сказала она в трубку. – Да, это я. Да, у меня все в порядке. И если ты закончила с вопросами, то позволь мне. По какой месяц мы оплатили аренду за общественную организацию «Клуб одиноких вдов?» Со следующего месяца прикрывай эту лавочку. Теперь будем жертвовать городской больнице. Была я там недавно, когда навещала свою подругу. Просто ужас! Переводи деньги им. Пусть к Новому году приобретут праздничные подарки и фрукты, больным нужны витамины. Да и постельное белье им надо бы заменить. А то простыни, как у французских королей в средние века, все в прорехах. Рада, что поняла меня. Ну, всего хорошего!
Она посмотрела на Таню, застывшую в изумлении с чашкой в руках.
– Как ты думаешь, – спросила Марина, – о чем я сейчас думаю?
Но Таня только хлопала ресницами, впервые не зная, что сказать.
– Помогу тебе, – сжалилась над ней Марина. – Я решаю дилемму, пойти мне в ресторан с мэром или в церковь на исповедь. Вот ты что бы выбрала?
Таня не сомневалась ни минуты.
– Сначала в ресторан, потом на исповедь, – ответила она. – Чтобы было в чем исповедаться. А то что даром время тратить. Знаете, как в народе говорят? Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься.
– А знаешь, я передумала, – сказала Марина. – Поеду-ка я лучше на море.
– На Черное? – спросила девушка деловито.
– На Средиземное, – ответила Марина. – Давненько не была я в Испании. Ты видела, как я танцевала «Тьентос»? Словно корова на льду. Надо бы порепетировать. А где это лучше всего сделать, как не на родине фламенко? Собирай мои чемоданы! И свои заодно.
Таня, выронив чашку из рук, завизжала от восторга и бросилась ей на шею.
