Степан Витальевич Кирнос
Восхождение к власти: противостояние
– Эй… – кто-то готов был уже поднять тревогу, но Яго того залил пистолетным огнём и спрятавшись за корпусом очередного БТР нажал активатор, одномоментно обращаясь по рации:
– Начинайте штурм!
Страшный взрыв прогремел в пятидесяти метрах от Яго и боевые машины взметнулись к небесам оплавленным салютом раскалённого металла, озарив местность пламенным дождём. Мгновенно рёв огня был заглушён истошным воем сирен, звучание которых подняло сотни бойцов на ноги.
– Понеслась песнь лиха! – воскликнул Яго, касаясь ручки автомата и поднимая его в боевое положение.
Затвор лязгнул, и воин ордена бросился в перебежку между укрытиями, пока по его позиции не ударила автоматная очередь. Яго упал на мокрый асфальт и пули пролетели над ним, ударившись в борт БТР перед воином. Валерон мгновенно обернулся и дуло его орудия издало громоподобный грохот и спустя секунду форма Золотых Гвардейцев стала шматом бесполезной ткани, измаранной кровью, тела же пали на площадку.
Яго понёсся со всех ног, уходя от плотного неприцельного огня, который оказался рассредоточен. Вой сирен сбивает, глушит звуки приближающихся бойцов, чьи возгласы слышны с разных сторон и Валерон снова перешёл на быстрый бег, чувствуя, как его броня ловит рикошеты, ощущая, что пули проходят мимо него, создавая противный и пугающий писк.
– Командир, мы заняли здание, дальнейшие задачи, – раздалась реплика из рации.
– Обеспечьте мне прикрытие, солдаты.
– Есть, господин, – произнёс сержант.
Со всех ног Яго снова рванул, на этот раз выйдя к середину площадки. Перед ним уже отчётливо виднеется нужное одноэтажное белое строение, и он побежал, что было силы. Воины Золотой Гвардии Ислама атаковали неистовой волной, забыв об укрытии и боевых порядках, распевая молитвы Аллаху и неся компактные блестящие золотом автоматы по системе Булл-Пап, на их же бёдрах сияют клинки, выкрашенные в цвета солнца.
Гвардия Данте, рассредоточившись у стены помещения, внутри которого обычный склад с ящиками, поливаемый тусклым освещением, ведёт тяжёлый бой. Их десять против пяти сотен, но они будут сражаться столько, сколько потребуется.
Яго, путём коротких перебежек и постоянного укрывательства за машинами, смог добежать до помещения и проникнуть в него, уставив дуло автомата в окно и выпустив весь оставшийся боезапас. АК-899 выдал пятнадцать тяжёлых пуль разрывного действия, скосивших ряды наступающих как коса пшеницу, и они пали на асфальт, измарав его кровью.
– Командир, дальнейшие действия? – вопрошают солдаты, продолжая отстреливаться.
– Карамазов, вы как там?
– Мы практически выбрались, ещё пара минут.
– Как только окажетесь на катере, подойдите поближе к нам, иначе мы не дойдём до берега. Нас снимут с базы или замка, как понял?
– Вас понял, ждите моего сигнала.
– Давай мужик, не подведи меня! – воскликнул Валерон, загнав новую обойму и обратившись к солдатам. – Стоим, пока.
Солдаты ответили молчаливым согласием. Вся площадка озарилась яркими лучами прожекторов и секундными вспышками из дул автоматов. Гвардия Ислама продолжает наступать, расходясь между боевыми машинами. Воины ордена поливают их метким огнём, прячась за стенами, и убивают тех, кто пытается забраться в БТР, дабы обратить его против вторженцев.
– Танк, прямо по курсу! – кричит кто-то из воинов.
Один из гвардейцев достал из-за спины большую трубу и навёл её на грозную машину войны приплюснутой формы. Спустя мгновение и из её дула с рокотом пламени вырвался снаряд, за долю секунды преодолевший расстояние и ужасающий вестник разрушения с тяжёлой стопятимиллиметровой пушкой разлетелся на куски под раскаты грома битвы.
Яго увидел, как в свете лучей зенитных фонарей, уставленных на поле битвы, сверкнула громоздкая фигура, покрытая серебром и сияющая начищенным металлом. По традиции своего воинства он бежит прямо на врага, вознеся устрашающего вида глефу с изогнутым лезвием.
– Страж!
– Братья, – указал на Стража Шпиля один из гвардейцев. – Приоритетная цель.
Элитные бойцы восточной страны расступились перед двухметровым живым монументом гнева и ярости. Все одиннадцать бойцов открыли огонь и по крепкому доспеху и шлему застрекотали пули, ложась покровом звонких и ярких рикошетов, но его не остановить. Даже автомат Яго, дёргающийся в его руках и посылающий тяжёлый пули, оказался бесполезен, оставляя лишь небольшие вмятины.
Все понимают, что если он ворвётся, то разорвёт их на части грозным оружием и Яго отдаёт команду, позволяя использовать последнее тяжёлое оружие:
– Огонь лазерной пушкой.
Кто-то моментально сдёрнул со спины большое устройство, похожее на вытянутую чёрную трубе с зауженным концом и с кончика орудия в Стража устремился яркий насыщенный алый луч. Спустя секунду шлем стал сначала красным, а затем белым, зашипев под саваном дождя, и страшный воин попросту упал, обмяк, словно в нём и не было жизни. С гулким стуком брони он упал на асфальт, а его глефа отлетела в сторону.
Яго продолжил вести огонь, наблюдая за наступающими толпами воинов. Их укрытие превратилось в решето, просвечиваемое сотнями лучей, руку и ногу жжёт страшная боль от того, что броню на этих местах едва не прорвал выстрел.
Враги подходят всё ближе, сжимая расстояние между собой и складом. Площадка завалена телами, расписавшими асфальт окровавленным золотом, дождь же холодной рукой и шипящим перестуком накрыл поле боя. Полетели в строй Гвардии Ислама гранаты из подствольного гранатомёта и пространства между линиями машин взметнулись кусками асфальта и раздались вопли агонии.
– Господин, там ещё один танк.
Его дуло уже было направлено на отряд и единственно, что успел сказать Яго, так это короткий приказ:
– Прочь от окна!
Взрыв раздался прямо у самой стены. Валерона отбросило в сторону и накрыло почерневшим куском металла, в то время как два воина распрощались с жизнью и пропали в вихре яростного огня. В ушах Яго вопит истошный писк, а в каждой части тела пылает боль, ему тяжело подняться, но всё же он с силой отбрасывает кусок металла и встаёт на колено, сжимая спусковой крючок. Пустой лязг.
– Проклятье!
Гвардейцы Данте уставили оружие и продолжили отстреливаться, кто-то швырнул дымовую гранату перед собой, чтобы скрыться от прицела танка. Яго посмотрел назад и увидел, как со склона, со стороны замка к ним спускается не менее двух десятков бойцов. Их медленно берут в окружение и спасения не будет.
Перезарядив оружие Яго, продолжил бой, обдав короткими очередями наступившее отделение Гвардии Ислама. Все его мысли наполнены битвой и в них нет места сожаления о прошлом или о том, что он делает. Это не первый раз, когда он ведёт самоубийственный бой, не первый раз, когда смерть приблизилась к нему вплотную, и он с молитвой обращается, цепляется за надежду:
– Господи, помоги.
В глубине души он понимает, что его жизнь полна грехов и ошибок, но есть один жизненный момент, который до сих пор его терзает. Если бы тут рядом был брат, он бы к нему обратился с просьбой о прощении, глубоким покаянием и это единственный страх, который в нём есть – уйти без раскаяния перед братом и Господом.
Внезапно врывается один из воинов Аравии в развороченный склад и с клинком устремляется на Яго и Валерон успевает лишь выставить перед собой автомат как щит. Второй удар должен был рассечь шею бойцу, но появляется ещё один воитель. В крепкой цельной броне он ворвался в битву подобно шторму – его прямой вытянутый клинок вихревым движением подсёк под коленом гвардейца, а пистолет, уставленный к голове ослепительной вспышкой забрал его жизнь.
– Карамазов! – радостно воскликнул Яго. – Что ты тут делаешь, разрази тебя гром!?
– Пришёл прикрыть вас, – холодно ответил бывший инквизитор, протянув руку Валерону. – Надеюсь, ты запомнишь, то, что я для тебя сделал, Яго.
– Да, – даёт ответ Яго и, цепляясь за ладонь Карамазова поднимается.
– Говорит катер, – раздались слова из рации, – дайте нам координаты для огня.
– Залейте всё по точке, где белый дым, – Яго сорвал ещё пару дымовых гранат и швырнул их вперёд, командуя своим. – Всё, отступаем. Берите трупы наших и уходим.
Пара солдат подняли тела павших и отряд устремился прочь с базы. Пять солдат, прихваченных Карамазовым, обеспечили прикрытия, удерживая на расстоянии подкрепление из замка, пока отряд отходил.
– Что ты за мной вернулся?
– Так ты же без меня не выбрался, – ответил на бегу Карамазов. – Дело хоть стоящее было?
– Ты не представляешь насколько, – ответил Яго. – А зачем ты взял эту стальную палочку? Я думал, ты их вообще не будешь использовать, это же… прошлый век. То арбалет, то…
Слова Яго, спускающегося к катеру на берегу пропали в страшном грохоте опустившегося на землю дождя гнева, состоящего из ракет, которые разворотили край базы. Огонь вспыхнул высоким столбом за отступающими воинами ордена, осветив часть острова ярким пламенем и поставив точку в конфликте.
Глава тридцать первая. Задворки в огне
Спустя сутки. Вблизи города Вергенгардия (Бывший Мон-де-Морсан)
«Всё в огне! Мы не справляемся с такой нагрузкой, чтобы нам не приказывал делать Великий Трибунал Рейха. Не одна карательная структура не справится с таким безумием! Трибуналы не могут справиться с таким количеством паникёров. Не менее шестидесяти судебных приговоров в день на одного судью. Комиссары делают всё возможное, что бы предотвратить этот кошмар. А «проповедники» из Конгрегации Веры в Государство поют свои песнопения направо и налево, пытаясь всех переубедить. Мне кажется, что скоро и за мной придут, чтобы казнить за то, что столько паникёров ещё не осуждены. Такое ощущение, что Империя, наше Автократорство начинает полыхать.
Но я должен соблюсти более-менее форму письма.
Всё началось ещё утром. С Западной Иберии поступили сводки о том, что некие не примирившиеся или не отловленные мятежники захватили один из городов, за час, уничтожив все местные подразделения войск, Трибунала и Корпуса Веры. Затем стали поступать подобные сводки с краёв Северо-Иберейской Территории и Южно-Иберийской Территории. Но связь с ними через полтора часа оборвалась. Имперор Магистратос, наше правительство, не в силах теперь отреагировать на вызовы и направить туда ещё войска. Но у них ничего не получается.
Это не самое страшное. Турецкий Султанат отправил к Южно-Балканской Территории и Владениям «Новой Спарты и Крита» свои корабли. Через час связь с этими регионами пропала. Архиканцлер лично распорядился, чтобы туда отправили четыре дивизии Армии Рейха.
К берегам Константинопольского «Униат Эклессиас» высаживались десантники Султаната и что самое ужасное – население встало на их сторону.
К середине дня мы потеряли связь с западными границами Центрально-Балканской Территории. У меня сложилось такое ощущение, что над половиной Иберии мы потеряли контроль.
В Великой Пустоши одновременно вспыхнуло шестнадцать бунтов на Мануфакториях, и поставки промышленных товаров встали клином.
Через три часа, после наступления полудня мы потеряли сообщение и связь с восточными границами Южно-Франкской Территории, с половиной «Иллирийских Владений» и со всей Северо-Балканской Территорией.
Если подытожить, то можно сказать, что наши задворки восстали против нас. Окраины Империи охватило пламя восстаний и революции. Или нас так хотят заставить думать.
Служитель Имперор Магистратос по отделу надзора за обще территориальным состояниям Фиро А.Р.
Приложение к письму:
При вскрытии письма, отделом внутренней цензуры были установлены элементы паникёрства, страха и неверия в силу Автократорства.
При рассмотрении жалобы, поданной в районный Трибунал Милана, трибуналом, в лице одного судьи, было заведено дело № 67982. По решению трибунала, вынесенного через десять минут, Фиро А.Р. приговаривается к тюремному заключению сроком в пять лет.
Трибун-Судья Варкен Н.С.»
– Из письма служащего во Все-Министерстве.
– Да-да. Близится конец. Да, конец этой истории.
Слова прозвучали шёпотом, доносясь только на сущие сантиметры от их источника, не способные преодолеть большее расстояние.
Вокруг свистел порывистый ветер, прерывавший всякие слова, останавливая их смысл у рта того человека, кто говорил. Снежная метель продолжала завывать, играя смыслами того, что люди могли пытаться друг другу сказать, а снежные вихри так и норовили залезть в самые незащищённые участки одежды и пробиться на кожу, холодя её до состояния обморожения.
– Ты что там шепчешь? – прозвучали иные слова, только раздавшиеся из небольшой бусинки у воротника говорившего.
– Это личное, – сурово ответил человек, грубым мужским голосом.
Всё тут же стихло, и успокоилось, но вот только это не предвещало покоя для самих окрестностей.
Десяток воинов, облачённых в белую броню, полностью слившуюся с раскраской и оттенками снежного покрова, постепенно сжимали кольцо возле одного небольшого села, где жители готовились мирно отойти ко сну. Солнце медленно опускалось за горизонт. Его свечение угасало, даря последние лучи уходящего дня. Там, где, солнечный диск соприкасался с земной твердью снежное покрывало превращалось из серебристого в золотое и могло сверкать так, что слепило глазам, но воинам было всё равно на природную красоту.
– Ну, всё же, Тит, о чём ты там говоришь? Ты и как-то в реактивном самолёте сумел что-то набросать в диктофон.
– Анжур, я тебе говорю, как командир, если продолжить забивать эфир ненужной информацией, я тебя высеку.
– Простите, лейтенант Стечко. Больше не повторится.
Десяток бойцов, заходя каждый со своей стороны, медленно продвигались к селу. Но их численность была обманчива, ибо за ними шёл целый «фронт». На десяток бойцов возложили миссию привести за собой целый пожар, который пожрёт эту область и оставит лишь пепел мятежа.
– Наша первоначальная тактическая задача – пробиться в село и занять опорный полицейский пункт. Далее наша задача состоит в том, чтобы ликвидировать деятельность местного «сельского трибунала», военного монастыря Корпуса Веры. Второй же задачей будет захват и закрепление в здании Все-Министерства. Всё понятно?
– Есть, лейтенант.
Десять солдат сорвались с места и рванули вперёд, на штурм села, имевшего название «Варьянт». Вместе с ними, с места сорвался и Тит, устремившись в атаку, уже как солдат ордена Лампады.
В руках у него оказался обычный укороченный автомат, с прямым рожком. У ноги покоился холодный и наточенный клинок. Тело обтянула утеплённая экипировка ордена, только выкрашенная в абсолютно белые цвета, чтобы слиться со снегом, а за спиной дёргался небольшой рюкзачок. Ноги покрыты широкими штанинами комбинезона и высокими сапогами, торс же защищён тёплой курткой и крепким бронежилетом, лицо прикрыто маской противогаза.
Прибывший на самолёте, в составе Гвардии Данте, Тит Флоренций радовался в глубине души, что теперь он снова с орденом и служит своему прежнему Магистру. И теперь он вновь встанет на защиту своей родины, даже если для этого придётся её немного потрепать в вихре мнимых мятежей.
Тит бежал по снегу и его ноги вязли в снежных массах и кучах. Дыхание так и норовило сбиться, но задача сама себя не выполнит, а значит, Рейх не спасётся, и это подгоняло мужчину вперёд.
Впереди уже вырисовывались черты села. Довольно расплывчатое, где проходили четыре главных дороги, соединённых крест-накрест в самом центре, возле высокой, монументальной статуи архиканцлера. Всё село, как заметил парень через визоры, состояло из одноэтажных, преимущественно бетонных построек, выполненных в монохромно сером цвете, как и предписывали инструкции домоустройства.
Тит подбежал к дороге, возле которой сходились воины, и проанализировал ситуацию. Тут же зоркие глаза поймали одно единственное здание, где на крыльце стояло два человека, в утеплённых куртках и со специализированными значками. Мысль в уме Тита тут же осознала, что это за здание.
– Видим впереди полицейский участок. Начинаем штурм. – Проговорил солдат в рацию и передёрнул затвор, спустив предохранитель. – Используем шоковые. Не наделаем трупов.
– Да, переходите в атаку. Через три минуты с другой стороны подойдёт другая группа и начнёт штурм военного монастыря.
Автомат, настроенный на бесшумную стрельбу, издал приглушённый звук и один из полицейских дрогнул и рухнул наземь. Второй даже не успел вскрикнуть, как пуля, начинённая шоковым зарядом, парализовала его. Тит стал быстрее шевелить ногами, медленно переходя на бег. Он видел только то здание, которое нужно штурмовать, всё остальное для него потеряло ценность.
Полицейские, увидев через окно своих павших товарищей, забили тревогу и стали готовиться к обороне, расчехляя оружие, и ставя баррикады. Флоренций на секунду задумался, зачем он вредит тем, кто ни в чём не виновен, но осознание тактической задачи взяли верх над чувствами.
Солдаты заняли позиции вокруг стальной двери и установили взрывчатку. Пара секунд и дверь слетает с петель, обратившись в щепки. Восемь зашло, двое охраняли вход и тылы группы. Первый вошёл Тит. Тут же в него ударила пистолетная очередь, но нагрудник выдержал. Боец инстинктивно направил оружие, сжал курок и расправился с полицейским. Очередь автомата поразила грудь стража порядка.
Другие солдаты ворвались в остальные помещения. Они прошлись по всем коридорам и кабинетам, «ликвидируя» всякого, кто встанет у них на пути. Развилистые коридорчики, больше всего напоминающие лабиринт, наполнились криками и воплями, а пола оросились алой расцветкой под звонкий грохот автоматов. За одну минуту ожесточённого боя полицейский участок наполнился ароматами пороха и щиплющими нос запахами железа, отдающими послевкусием на языке. Грохот автоматных очередей стал стихать, только когда один кабинет остался не зачищенным.
Флоренций подбежал к деревянной двери. Автоматная очередь смяла замок и разнесла место возле него в щепки. Пара мощных ударов прикладом и замок с металлическим лязгом пал на пол. На глаза бойцам попался полицейский, в чёрных брюках, тёмно-синей рубашке, усевшийся за широким столом, и одна девушка, в полностью серой полицейской одежде. Тит заметил, что женщина что-то зажимает у груди и направил на неё автомат, прорычав:
– Выпрямись!
Девушка, с чёрными волосами, утончёнными чертами лица и карими глазами выпрямилась, и оказалось, что, у её груди был зажат ребёнок, укутанный в пелёнки, и мирно спящий, тихо сопящий.
– Ну что, ты рад мятежник? – нагло предъявил полицейский, сидящий за столом и указав на женщину, продолжил тираду. – Она принесла сына, чтобы показать свою службу, научить хорошему. Скажите, почему у вас мятежников нет и толики совести?
В груди у Флоренция всё странно сжалось. Он почувствовал некий терзающий его дискомфорт, словно его вот-вот вырвет. Ему захотелось спрятаться куда-нибудь, исчезнуть из этого мира. Они хоть никого не убили, не поразили – их задача навести суматоху, но акт деяния против обычных людей ввергает его в ощущение тяжкой вины.
Боец протянулся за шубой, весящей у стены, и кинул её женщине, так же рыком сказав, указав дулом на выход:
– Уходи отсюда.
Девушка подчинилась. Она как могла, натянула на себя тёплую шубу и бегом, захлёбываясь слезами, выбежала из участка, прижав дитя к себе, чтобы тот не увидел, как «разукрасилось» отделение.
– Господин, нам поручено ликвидировать всех, – воспротивился один из бойцов.
– Мы очистили здание полностью, – опустошённо ответил Тит, ощущая, что самые края, задворки его души погружаются в пламя, обратившись к другому бойцу. – Ты видел, чтобы кто-то покинул участок?
– Ликвидированы все те, кто оказывал нам сопротивление, – ответил боец и, вместив всё в одно движение, вынул пистолет и обуял шоковым зарядомполицейского у стола.
– Господин лейтенант, здание полицейского участка зачищено. – И посмотрев на солдат, в их души, смотря через безжизненные визоры, Флоренций продолжил доклад. – Все ликвидированы. Какова наша следующая цель?
– Отлично солдат, теперь продвигайтесь к монументу Архикацлеру. Оттуда начинайте штурм отделения Все-Министерства, и активируйте «Сетевого пожирателя». Как поняли?
– Вас понял. Начинаем выполнение поставленной задачи.
Тит отключил рацию, но статическое шипение словно продолжилось у него в душе, ибо большим её нельзя было занять. Только разум и воля говорили «Вперёд». Сегодня ему пришлось обратить оружие против тех, за кого он вчера сражался, против невинных людей и за это он сейчас себя ненавидит. Приходится брать волю в кулак и идти сквозь самоомерзение.
Десяток бойцов вышли из участка, оставив его в сущем беспорядке. Тит не смотрел на здания возле себя и по бокам. Опрометчивость, способная лишить его жизни за секунду и поэтому за ним присматривали его же воины, оберегая его от всяких вылазок и атак извне.
Тит только шёл вперёд. На расстоянии пятисот метров от него и находился высоченный монумент, у которого окопались враги. Противник стащил к монументу множество мешков с песком, которые валялись в запасах. За минуты выросли баррикады из машин и всякого хлама. Между удобных позиций засели солдаты с винтовками и пулемётами, отстреливающиеся как могут. Возле них словно раскалился сам воздух, и снег потёк кипящей рекой. Но тому, кто шагает впереди – глубоко плевать. Тит вознёс автомат и мелкими очередями скашивал одного противника за другого. Врагов вшестеро больше, и они залповым огнём приостановили продвижение Тита и его группы. Оружейный шум нагнетательно рос, возвещая о всё более свирепом раскладе боя.
Несколько бойцов тут же сорвали с поясов дымовые гранаты и кинули их на рубеж огня. Через минуту всё наполнилось едким белым дымом, скрывшим всякий возможный шаг.
Тит завёл руку за спину и вынул устройство, похожее на трубу. Боец засунул все гранаты в эту трубу и по памяти нацелил его прямо на баррикады. Это точно не гранатомёт. Тогда что? Гранатометательная катапульта. Её придумали ещё в Полк-ордене для ситуаций, когда возникнет нужда метнуть гранату или несколько на дальнее расстояние.
Тит спустил курок на катапульте и гранаты, полетев одной россыпью, отбросив кольца и чеку, отправились в дальний полёт. Пять гранат единым снопом осыпали противника. Этому же примеру последовало трое воинов, засыпав вражеские позиции гранатным дождём. Через несколько секунд до ушей Тита и его бойцов стрелой долетел приглушённый взрыв, после которого всё заволок густой непроглядный покров серой дымки.
Сквозь визоры начала поступать информация об окружающей среде, и Тит смог распознать детали обстановки и понять, насколько разрушительно оружие в его руках, несмотря на то, что эти гранаты лишены смертоносного состава. Люди без чувств легли наземь, газ всех отправил в царство снов. Отряд спокойно проходит возле баррикад, среди которых больше не слышны залпы и перекрики.
Тит устремился вперёд, на остатки неразвившегося дыма, всё ещё висящего шелковистой пеленой у монумента Архиканцлера. Внезапно он столкнулся с другим солдатом лицом к лицу. Мышцы поступили рефлекторно, на уровне инстинктов, как и у другого бойца. Они резко взметнули дула автоматов и уставили друг другу в лица. Но… одинаковые штаны, сапоги, нагрудник и оружие. Тут к ним обоим пришло постижение ситуации.
– Штурм трибунала? – вопросил Флоренций.
– Так точно. Вы – Все-Министерство.
– Да.
Два солдата ордена Лампады синхронно развернулись в разные стороны и отправились каждый к своей задаче. На глаза Тита попался образ нужного здания, тут же прорисовавшегося в сознании мужчины. Двухэтажная постройка, сложенная из серых кирпичей. Пластиковые окна, так и спешили показать, кто наблюдал за бойней во внешнем дворе. Но солдатам не было значения, ибо для них главное – цель.
Флоренций не стал особо любезничать. Снова на дверях, только уже из дерева, оказалось взрывное устройство повышенной мощности. Как и ожидалось, взрыв прогремел настолько адски и мощно, что всю дверь разнесло в мелкие щепы, дверного косяка, как не бывало, а часть крепкой стены красочно отсалютовала кусками кирпичей.
Под крики страха служащих структуры и в строительной пыли, в здание вошло десяток воинов. На этот раз они не устраивали пальбу. Только порой припугивая, бойцы, разгоняя всех попавшихся, неслись по серым коридорам, в хладно-безумном порыве ища лестницу. Как только лестница обнаружилась, все устремились на три этажа вниз, методично раскидывая всякого, кто попадётся на пути. Тит лихорадочно переставлял подошвами сапог по лестнице. То и дело, его цепкая рука отталкивала всякого, кто ему упрётся в грудь.
Вот бойцы оказались на нужном этаже. Первый через двери в коридоры ворвался Флоренций и тут же дал очередь в потолок, разгоняя зазевавшихся или больно любопытных бюрократов.
– Какой у нас кабинет?
– Кабинет, где находится «Информационно-узловое обеспечение окрестностей Вергенгардии», – ответил один из вояк.
– Я знаю, – спокойно, но недовольно произнёс Тит, – номер. Где наш техник?
– Я тут! – Воскликнул один парнишка. – Наш кабинет под номером «два-один-два».
– Двести двенадцать?
– Нет, именно так, как я сказал.
Флоренций повёл глазами, и тут же на его взгляд попалась нужная дверь со схожим номером. Мужчина прищурился, чтобы не ошибиться и лишь подтвердил, увиденное ранее.
– Постучимся или сами откроют?
Тит не обратил внимания на попытку пошутить одного из солдат. Парень сделал шаг к двери и направил дуло к хлюпкому замку. Пара выстрелов и пули превратили из него груду металла, обратив в щепки ещё и пространство вокруг замочной скважины.
– Всё-таки постучал.
– Заходим. – Мрачно приказал Флоренций, одним движением сорвав замок и распахнув дверь.
Перед солдатами открылась картина небольшого кабинета, совершенно просто устроенного. По бокам стоит множество компьютеров, за которыми усердно работали люди, строчив по клавиатуре пальцами, а на противоположной к комнате стене, вывесили огромную стратегическую карту на плоском экране.
– Я скажу только один раз, – грозно, вознеся автомат, вымолвил Тит. – Покиньте помещение. – И обратившись к своим солдатам, Флоренций отдал приказ. – Миро, Грандсван, Раскес и Верилий, загружайте.
Служки, сидящие за техникой, мирно и тихо выбежали из кабинета, оставив его в распоряжении солдата. И тут же несколько воинов ордена заняли место за компьютерами и стали за ними усердно трудиться.
Тит тем временем подошёл к огромной карте, на которой раскинулось пиксельное и даже несколько грозно-футуристическое изображение всего Автократорства Рейх. Так же изображены границы между лояльным Рейхом и якобы восставшими – красные очаги несуществующего сопротивления мерцали на сером полотне.
– Что это? – Словно сам у себя вопросил Флоренций.
– Это мы. Всё, что обозначено красным – территория, якобы занятая мятежниками. – И указав на Вергенгардию, воин оживлённо заговорил. – Вот, смотри.
И действительно, через несколько секунд кружок, обозначающий город и его окрестности на карте вспыхнули красным.
– А в городе только пять человек, создавших нам «победу» на карте. Координаты идут в Имперский Город, а связь отрезана, чтобы сравнить данные. – Боец замолк, когда увидел, что ещё пять кружков вокруг Вергенгардии засветились алым.
– Приказ выполнен! – прозвучал криком доклад одного из бойцов.
– Мы захватили одного село, но из-за того, что тут информационный узел, смогли подчинить сразу пять, хотя наших сил в оставшихся четырёх сёлах, не было вообще.
– Бутафорный мятеж.
– Да, но этой бутафорией мы разжигаем пламя на задворках Рейха. В Риме кажется, что они теряют ситуацию и началась революция против них, но всё это лишь фальшь. Через три часа мы сможем занять половину региона на карте, на самом деле имея под собой только десятка два таких сёл. – Усмехнулся воин. – Вот это действительно, «стремительное завоевание».
В то время как бутафорный огонь эфемерного мятежа пожирал задворки Империи, окраины души самого Флоренция полыхали в пламенной адской буре. Гнилостный поступок и заплаканное лицо навсегда останутся теперь в его разуме, и теперь ад, внутренний, стал на один шаг ближе к сердцу.
