Селина Аллен
Тьма в его сердце
Глава 11
Джоанна
Ровно в семь Блейк ждал меня на подземной парковке отеля, о чем предусмотрительно написал в смс.
– Привет, – прозвучал его теплый бархатный голос.
Мужчина стоял, прислонившись спиной к передней двери своей машины, руки были спрятаны в карманах черных брюк, на глазах «авиаторы» в золотистой оправе. Сверху белая рубашка, а на плечах черное пальто. Образ его наталкивал меня на мысль, что он готовился к этой встрече, в отличие от меня, ведь я даже не потрудилась переодеться.
– Привет.
Подойдя вплотную, я остановилась и чуть вздернула голову, что бы взглянуть ему в глаза. Рука Блейка потянулась ко мне, он хотел коснуться моей талии и прижать к своему телу, чтобы обнять или, может, поцеловать. Но я сразу поняла это, поэтому сделала шаг назад. Блейк улыбнулся шире.
– Так мы едем?
– Конечно.
Он выпрямился и галантно открыл передо мной дверь автомобиля. Я опустилась на сиденье и положила сумку к себе на колени.
Нос защекотало от запаха кожи, которой был обит салон автомобиля и парфюма Блейка. Машина казалась новой, будто только что с конвейера. Я плохо разбиралась в автотранспорте, но чтобы понять примерную стоимость этой машины, не нужно было быть инженером.
Джефферсон занял водительское сиденье и резво тронулся с места, машина издала глухое, отдающееся вибрацией по всему корпусу рычание, и выехала с подземной парковки.
Одной рукой я схватилась за свою сумку, другой за кожаный бортик дверцы.
– О чем думаешь? – спросил он таким тоном, словно ожидал, что я похвалю его машину.
Надеялся впечатлить меня такой мелочью? Думай шире, Блейк.
– Думаю, что размером машины ты компенсируешь свои комплексы, – усмехнулась я, искоса поглядывая на него.
– Ты видела мои комплексы, действительно думаешь, что я нуждаюсь в компенсации?
Блейк был прав. Я видела мельком, но этого хватило, чтобы понять, что компенсировать ему было нечего.
Он остановился на перекрестке, на светофоре горел красный свет.
– Я совсем не об этом говорила! Большая машина нужна, чтобы помещалось твое огромное самомнение.
– Все равно оно меньше чем мой…
– Не продолжай! – перебила я его.
Он усмехнулся и снова рванул с места, заставив меня вжаться в сиденье.
– Ты же не собираешься превышать скорость?
– Мне не восемнадцать лет, Джоанна, я не играю в гонки. Но и не восемьдесят, так что черепашью скорость, тоже не обещаю, – ответил он, ухмыляясь.
– Отлично, потому что мне все же хотелось бы доехать до того места, куда ты нас везешь живой, – после небольшой паузы отозвалась я.
– Значит, ты все–таки хотела? Просто у тебя было такое выражение лица, будто я заставил тебя.
– Я же улыбнулась.
Блейк прыснул со смеху.
– Да? Было похоже, что у тебя нерв защемило или что–то в этом роде.
– Ты почти заставил меня!
– Мы живем в свободной стране, ты могла отказаться, – пожал плечами он.
Я оглядела его профиль, замечая волевой подбородок и прямой нос. Карие глаза в обрамлении длинных ресниц были сосредоточены на дороге. У него очень красивые и сильные руки, одна из которых уверенно сжимала руль, а другая покоилась на его ноге. Крепкое бедро и красивое колено, если такие бывают.
Никогда не обращала внимания на мужские колени, но уверена, что Блейк даже здесь лидирует.
Взгляд невольно скользнул по его выдающейся ширинке.
Да, он лидировал во всем.
– Ты не оставил мне выбора. Заявиться ко мне на работу, – возмущенно сказала я, уводя свой взгляд подальше от великолепных частей тела Джефферсона. – Ты ведь даже не спрашивал, просто поставил меня в известность!
– Я все еще не понимаю, что такого в том, что я пришел к тебе на работу?
– Правила…
– Только не говори об идиотских правилах! Тот, кто их придумал, должно быть, несчастный перфекционист с комплексом Наполеона: не живет сам, и другим не позволяет, – перебил он меня.
Я отвела взгляд и принялась перебирать ремешки на сумочке.
Эти правила мои! И я вовсе не несчастная перфекционистка с комплексом Наполеона. Правила были вполне уместными. В отеле Хэтфилд ежедневно останавливались очень состоятельные мужчины и женщины. Случайные связи и романы персонала с этими людьми нанесут непоправимый удар по репутации Хэтфилд. Чей–нибудь оскорбленный муж или обиженная супруга могут раздуть такую историю в медиа пространстве. Пресса будет ликовать.
С другой стороны, я не могла проверить, соблюдает ли кто–нибудь мои правила. Я не бегала за своими сотрудниками, не следила за ними и не контролировала их личные контакты. К тому же ситуации бывали разные. Пока репутация отеля была чиста, меня не заботили личные тайны сотрудников. В противном же случае, и каждый был об этом предубежден, подобное поведение каралось увольнением и соответствующей рекомендацией.
– Каждый уважающий себя отель так делает, распространенная практика. Не хочу потерять эту работу, поэтому, пожалуйста, не делай ничего, что может навредить мне.
– Ладно, я понял. Только…
– Только что?
– Я спрашивал о тебе на ресепшене.
– Ты делал что? – спросила я, округляя глаза. – Зачем?! У меня могут быть проблемы!
– Я не знал, где взять твой номер, а он был мне нужен.
Нужен был?
Просто нужен был.
Как он это делает?
Блейк был полным эгоистом с диктаторскими замашками. Он решал все за других, ставил свои потребности выше прочих, и не думал о последствиях. Я догадывалась, что он именно такой человек, но сейчас убедилась в этом окончательно.
– Ты не можешь приходить ко мне, когда тебе захочется и просить мой номер!
– Почему не могу?
Я в недоумении взглянула на него. Он либо издевался надо мной, либо был так глуп, что не в состоянии понять простые истины. Был еще один вариант: в мире ему подобных просто не существовало слова «нет».
– Потому что, Блейк. Так нельзя. Нельзя делать то, что тебе хочется.
– Ты слишком все усложняешь. Какое дело хозяину отеля до одной из своих официанток?
– Не важно, ты все равно не поймешь, – махнула рукой я, в попытке прекратить этот бесполезный разговор. – Но больше не подставляй меня.
Он кивнул, и задумался о чем–то своем.
Зачем я согласилась пойти с ним? Знала же, что лучше позвать охрану и выставить его из отеля, но нет, я решила утолить свое любопытство. А сейчас вынуждена мириться с его дурным характером, чтобы не быть выкинутой из машины на другом конце города.
– Давно ты работаешь официанткой в Хэтфилд? – вдруг нарушил тишину он, заставив мое сердце сделать кульбит. – Я часто там бываю, но тебя не видел ни разу. А на ресепшене мне сказали, что официантка по имени Джоанна у них не работает.
Я вжалась в сиденье и отвернулась от мужчины.
– Пару недель, – выдавила из себя, разглядывая мелькающие здания и машины.
– А где работала до этого?
– Это допрос? – В голосе моем было заметно раздражение. Но Блейк либо не смог его распознать, либо предпочел проигнорировать.
– Мне интересно, почему нам не удавалось встретиться раньше, – спокойно ответил он.
Я не знала, что сказать, и тогда решила сделать то, что делала всегда в подобных ситуациях – я решила промолчать. Молчание – прекрасная тактика, молчанием можно вывести человека на эмоции, влюбить его в себя, или оттолкнуть. Мне хотелось последнего.
– Мы приехали, – сказал Блейк, подъезжая к высотному зданию. И я была благодарна вселенной, что он не стал развивать тему, связанную с моей работой.
Джефферсон привез нас во французский ресторан – один из самых дорогих ресторанов города. Бронь здесь оставлялась за месяц, да и попасть в этот ресторан было проблемно даже для меня.
– Давно ты заказал здесь столик?
– Сегодня.
– Но как тебе это удалось? Я слышала о том, что здесь нужно оставлять бронь за несколько недель.
Либо он заказал столик месяц назад либо… Либо мы возвращаемся к разговору о единорогах.
– Да, но не в случае, когда ты знаком с владельцем ресторана, – пожал плечами Блейк.
Я невольно закатила глаза. Естественно. Джефферсон был знаком с хозяином. Стоило ожидать от него другого?
Ресторан располагался на последнем этаже здания. Окна занимали практически все стены, открывая вид на город. Внутри дизайн был сдержанным. Белые и бежевые цвета прекрасно сочетались с золотом.
По периметру помещения были расставлены столики со стеклянными столешницами, у половины из них, что находились в центре, были стулья из светлого дерева со вставками золотистых вензелей в спинке. У другой половины столов, расположенных по краям зала, были большие кресла, обитые кремового цвета кожей. Все выглядело роскошно и кричаще дорого.
Приветливая девушка сопроводила нас к столику, который располагался прямо у окон. Ресторан находился так высоко, что у меня закружилась голова. Но нужно признать, вид был поистине захватывающим. Яркие лучи закатного солнца освещали зал, отражаясь от поверхностей, покрытых золотым напылением. Туч практически не осталось, все они трусливо сбегали, словно боялись красного светила. Даже и не верилось, что утром в городе бушевала стихия.
– У тебя волосы переливаются, – послышался голос Блейка.
– Что? – спросила я, поворачивая голову в его сторону.
Он стоял рядом, и пока я следила за небом, кажется, он разглядывал меня. Рука его медленно потянулась к моему лицу, и Блейк коснулся моих волос: аккуратно взял темную прядь и пропустил через пальцы.
И тогда я обратила внимание на то, о чем он говорил. В оранжевом свете солнца мои волосы действительно стали переливаться золотом: завораживающее зрелище.
Мне не всегда удавалось увидеть закат. Солнце, лежащее у горизонта, часто скрыто за высотными зданиями. А работать я обычно заканчиваю уже после заката. Это минус проживания в большом городе.
– И правда, – зачем–то ответила я, улыбнувшись мужчине.
Лучи солнца играли и на его лице, теперь я могла разглядеть едва заметные маленькие веснушки на его щеках и у носа, и родинку на лбу, у самой кромки волос Блейка. В детстве мама говорила мне, что люди с родинками на лице – посланники небес, солнце любило их. Не могут же посланники небес быть плохими. Не может же солнце ошибаться.
Прикусив губу, я скользнула взглядом по его грудным мышцам, рельеф которых виднелся под одеждой, крепким рукам, накаченному животу, и волевым усилием остановилась на пряжке ремня. Может именно это привлекало женщин в его образе? Любая на его фоне выглядит маленькой и хрупкой. Меня он мог обхватить и сломать пополам как тростинку, хотя я не являлась излишне худой.
Блейк помог мне расположиться в большом кресле у окна. Я выпрямила спину, и аккуратно сложила ноги, как учили меня в детстве на уроках этикета. Блейк сел в точно такое же кресло напротив меня. Нас разделял стол и огромнейшая пропасть разности мировоззрения.
Он был заветным желанием миллионов женщин. Взрослые девочки заказывали себе такого мужчину у Санта Клауса. Возможно, он и правда, не был виноват в том, что девушки строили на него планы. Рядом с ним любая автоматически становилась королевой бала.
Хотя о чем это я? Рядом с ним никогда не будет королевы. Потому что Блейк прекрасно понимал все свои преимущества, он любил жизнь, наслаждался женщинами и ценил свою свободу.
Мой взгляд привлекла девушка за соседним столиком, не ней было шикарное золотистое платье, светлые волосы уложены в аккуратные завитки, а лицо сияло так, словно ее породили сами небеса. Я оглянулась по сторонам: в этом зале так выглядела каждая. Изысканные платья, туфли и босоножки от известных брендов. Я не подходила этому месту. Была грязным утенком среди прекрасных лебедей. Знала бы, что Блейк приведет меня именно сюда, оделась бы соответствующе.
В простом пуловере и джинсах я казалась человеком, который и мечтать не мог о таких местах, как и о том, чтобы находиться в окружении подобных Блейку людей.
– Нужно предупреждать, когда приглашаешь девушку в такое место.
Мой голос сквозил недовольством. Рановато я решила прервать свой многолетний ритуал соблюдения правил. Не стоило отказываться от дресс–кода на работе именно сегодня, этой неловкости можно было бы избежать.
Блейк с любопытством оглядел меня с ног до головы, в глазах его показался удовлетворенный блеск.
– Ты выглядишь потрясающе, я уже говорил тебе это.
– Я выгляжу другой, – выпалила я, прикрывая рот ладонью, чтобы не услышали посторонние. Всегда ненавидела высшее общество, из которого происходила. Но еще больше не любила, привлекать к себе внимание подобных снобов.
– Это мне и нравится. – Блейк сдержанно улыбнулся, но в уголках его глаз появились маленькие смеющиеся морщинки, на секунду мне показалось, что он говорит искренне.
К моим щекам прилила краска и с напускным безразличием я отвела взгляд.
Почему это происходит? Почему я не могу выдерживать прямого взгляда Блейка? Я никогда не смущалась мужчин. А сейчас пытаюсь укрыться за папкой с меню, только бы не видеть его глаз.
Я всем видом показывала, что наша встреча совсем не волнует меня, но это было не так. Блейк определенно был мне симпатичен. Пора бы это признать.
– Заказывай что угодно, я плачу, – сказал он, вырывая меня из собственных мыслей.
– Обычно я плачу за себя сама.
Мир устроен так, что люди, которые вкладывают что–то в других людей, после, обычно, требуют отдачи. Это может быть чье–то время, энергия, ресурсы, в конце концов, деньги. Не важен предмет, важно, что после всегда придется отдавать долги.
– Родители всегда говорили, что мужчина должен платить за даму. Так что, сегодня заплачу я, – уверенно отрезал он.
Меню из моих рук буквально выпрыгнуло и резко опустилось на стол, я взглянула на него с вызовом в глазах.
– Забавно, потому что, мои учили меня платить за себя самостоятельно.
Блейк сжал зубы, кажется, ему не нравился наш разговор или не нравилась я. Передумал?
– Хорошо, давай так, тебя пригласил я, значит, плачу я. Так будет честно.
– И во сколько это мне обойдется?
Его брови взлетели в удивлении, затем он прикусил губу, стараясь не улыбаться.
– Ты думаешь, что я пришел тебя покормить, а затем взять оплату сексом?
Мне казалось, что именно так он и хотел сделать, но его удивленный с долей иронии тон, говорил об обратном. И может дело в мужском обаянии или моей физической усталости, но мне хотелось верить ему.
– То есть ты обещаешь, что после ужина не будет продолжения?
– Все как ты пожелаешь. После ужина я отвезу тебя домой.
Домой? Мне не нужно домой, ведь тогда он увидит, что простая официантка живет в элитном комплексе на Манхэттене.
– Я живу в отеле.
– В отеле?
– Да, работодатель предоставляет жилье всем, кто нуждается в этом.
К столику подошел официант, и остановился рядом с моим креслом, слегка задевая его ногой. Я была рада его появлению.
Мне нужна передышка.
– Цыпленка в вине, а девушке утиное парфе, – монотонно произнес он, закрывая меню.
Я качнула рукой, привлекая внимание официанта.
– Нет, девушке рататуй и устрицы.
– И красное вино, – добавил Блейк.
Официант записал все наши пожелания и исчез. А я наконец смогла упокоить разбушевавшееся сердце.
– Не нравится утиное парфе? – спросил Джефферсон.
– Я не ем мясо.
– Утка эта птица, – остроумно заметил он, одаривая меня искренней невинной улыбкой.
Я закатила глаза.
– Пингвины не летают, а рыба не умеет ползать. Так и будем делиться жизненными наблюдениями?
Блейк рассмеялся, и тогда я добавила:
– Птицу тоже не ем. Обычно, – начала я, но тут же осеклась, когда поняла, что готова выложить ему часть той жизни, которая не могла быть у простой официантки. – Вернее, однажды я пробовала устрицы, и подумала, что это неплохой выбор.
Блейк медленно кивнул. А мои щеки залило жаром. Чуть не проговорилась о том, что устрицы для меня – обычная еда.
Я ловко городила одну ложь на другую, и кажется, он верил мне. А ведь меня не назовешь искусной лгуньей. Все близкие прекрасно знали это. Мое лицо разоблачало меня раньше, чем мой рот. Но если взглянуть на это с другой стороны, то я не совсем лгала Блейку, это лишь немного приукрашенная действительность, а в других моментах просто недосказанность.
Я не совсем понимала, зачем он пригласил меня в ресторан. Взаимодействовать друг с другом мы могли только в одной плоскости, и Блейк был бы очень рад этому. Но я не могу допустить подобного развития событий, не позволю ему получить очередную галочку в своем списке.
– Хватит этого спектакля. Зачем мы здесь? – спросила я.
– Пришли поужинать, – ответил он, как ни в чем не бывало.
– Зачем ты пригласил меня на свидание?
– А почему ты решила, что это свидание?
– Забрал меня из отеля, привез в ресторан в небе, – я указала рукой на стол, – тут даже есть свечи.
Он нахально улыбнулся.
– Не хочу, чтобы ты там себе что–то надумывала, просто ужин. Ничего особенного.
– Я обошлась с тобой не лучшим образом. Ты не похож на идиота. Но почему–то после пережитого унижения, инициатором которого была я, ты зовешь меня в ресторан. Если ты не собирался выбросить меня из этого окна, – я указала рукой в сторону окон, – то мой вопрос остается в силе.
Я наблюдала, как на его сжатых губах, медленно разливается усмешка. Блейк отвел взгляд и покачал головой. Однако веселым он не выглядел, как и рассерженным, скорее немного раздраженным и уставшим, словно я была мухой, которая летает над его супом.
– Чтобы унизить человека, нужно, чтобы он сам почувствовал себя униженным. Я себя таковым не чувствую.
– Но…
– Я не закончил, – перебил он меня. – Очень интересно, что ты подразумеваешь под фразой «обошлась не лучшим образом»? Ты имеешь в виду, что подставила меня, обозначив насильником? – спокойно спросил Блейк, не сводя с меня взгляда. Затем улыбнулся издевательской, испытывающей мою совесть улыбкой.
Кончики ушей начало припекать, я пыталась себя убедить, что Джефферсон заслуживал этого, но в споре с этой самой совестью я терпела поражение.
– Мне не стоило этого делать.
– Я ценю то, что ты сожалеешь о своем поступке, – ответил он и поднес стакан с водой ко рту.
Помимо совести у меня еще были чувство собственного достоинства и чувство справедливости. Мужчина передо мной был таким напыщенным, надменным и верил в свою правоту, поэтому что–то внутри меня вспыхнуло мгновенно.
Я сузила глаза, выгнув одну бровь, и откинулась на спинку сиденья.
Он считает себя правым? Человек, который использует женщин для удовлетворения своих низменных желаний?
– Я не говорила, что сожалею, я сказала, что не стоило этого делать.
Он с громким стуком отставил стакан.
– А должна была бы, ведь я получил не за что, – настаивал Блейк.
– Не за что? – вскрикнула я. – Наглости тебе не занимать!
Его подбородок раздраженно дернулся. Я буквально чувствовала волны злости исходившие от него. Напряженный и гордый, он видимо рассчитывал, что я извинюсь за свой поступок, но этого в моих планах не было. Мне не за что извиняться. Блейк был виноват? – Да. Он получил по заслугам? – Да. Стоило мне это делать? – Нет. И если бы я могла вернуться назад, то все изменила бы. Однако никакого сожаления не было, как и вины за мой поступок.
– Я уже говорил, что не заставлял тебя идти со мной. Ты прекрасно понимала, с кем связываешься, кроме того, сама хотела этого.
– Сама хотела? И с чего ты так решил?
Я продолжала спорить с ним, хотя прекрасно понимала, что он прав. Я знала, кто он и действительно сама желала его в тот вечер.
Слава Блейка шла впереди него. Барбара говорила, что он встречался с девушками лишь на ночь, после предпочитая не замечать их. Все об этом знали, однако никто не отказывал ему.
– Ну не знаю, наверное, потому что мой член был в твоих руках.
– Тише, – зашипела я, нервно оглядываясь. Блейк говорил слишком громко, при этом его голос был таким спокойным, словно мы обсуждали погоду.
– Ты милая, когда смущаешься, тебе говорили об этом? – спросил он, обращая внимание на мои щеки залившиеся краской.
В груди что–то сладостно затянуло, но я приказала своему телу заткнуться, и не вестись на эти провокации.
Вот, как он это делал! Секунду назад мне хотелось бросить в него тарелку с устрицами и запустить следом бокал с вином, но тут Блейк назвал меня милой, и мой мозг решил отключиться, предоставляя контроль моему телу и глупому сердцу. Его мягкий баритон околдовывал, а взгляд гипнотизировал, не оставляя и шанса выпутаться из–под его обаяния. Поэтому его хотели, поэтому закрывали глаза на его личность, и поэтому Блейку все сходило с рук. Но я так просто сдаваться не намеренна.
– Нет, мне не говорили, потому что никто не смущал меня до этого!
Блейк пригнулся и коснулся моих пальцев своей рукой. Я хотела отдернуть их, но замерла, попав в плен теплоты его ладони.
– Я тебя волную?
– Нет, – прошептала я.
Губы его растянулись в вызывающей, почти дерзкой усмешке.
– Лгунья. Я тебе нравлюсь. Хоть ты и ведешь себя как колючка.
– Нет, – настаивала я, уже сама не понимая, кого пытаюсь убедить, себя или Блейка.
