Селина Аллен
Тьма в его сердце
– Я согласна, так куда ты поведешь меня сегодня? – соблазнительным голосом протянула я, не разрывая зрительного контакта с подругой.
– Я заеду за тобой в девять, и мы начнем заново, в месте, где ты решила проучить меня, – сказал он низким голосом.
От слов Блейка, мое сердцебиение ускорилось.
– Хорошо, а сейчас мне нужно идти, до встречи, Блейк.
Несколько секунд ушло на размышления, во время которых я нервно покусывала костяшку указательного пальца руки.
– Мне нужно платье, – прервала молчание я, – и туфли.
Глава 15
Джоанна
– Я думала, мы будем вдвоем, – сказала я, приблизившись к Блейку, и стараясь перекричать громкую музыку.
Я заранее знала, что он привезет меня именно в тот клуб, где я так опрометчиво решила пошутить над ним. Это было весьма символично, ведь Блейк хотел сгладить первое впечатление вторым. Однако я подозревала, что его мотивы куда глубже. То, что я не дала ему в прошлый раз, он наверняка захочет взять в этот.
Чего я не ожидала, так это того, что Блейк приведет меня к своим друзьям. До этого у меня было хорошее настроение, но оно резко поменялось, стоило заметить Одри и Кайла. Я не боялась их, однако эта компания была неприятна мне. Это как зуд в ноге, который никак не унять. Это не больно, но досаждает каждый раз, стоит об этом вспомнить.
Блейк в очередной раз скользнул по мне взглядом, начиная с подведенных черной подводкой глаз, и заканчивая голыми коленями и черными босоножками на высоких каблуках.
В его глазах промелькнула странная нервозность. Неужели ему не нравится, как я выгляжу? Он что, рассчитывал, что простая официантка облачится в платье от именитого дизайнера? Я все равно осталась бы верна своему стилю и привычкам, даже если б сразу сказала, кем являюсь на самом деле.
Барбара подготовила для меня потрясающий наряд: черная ткань плотно прилегала к моей грудной клетке, в центре был крутой вырез, покрытый прозрачной темной сеточкой. Свободная юбка, не привлекала такого внимания к моим бедрам, за исключением того, что была соблазнительно короткой. Что ему могло не понравиться?
Я вертела носом, когда Барбара пыталась подобрать для меня красивый наряд, говорила, что мне все равно, однако это было не так. Мне хотелось произвести впечатление на Блейка, хотелось понравиться ему. Но получила я обратный эффект, ему будто стыдно находиться рядом со мной.
– Нам всем не мешает познакомиться заново, не считаешь? – пронесся шепот Блейка над ухом. – Они не доставят тебе хлопот.
– Сомневаюсь, – хмуро ответила я, но Блейк уже не слышал меня.
Мы подошли к столику, конечно же, в вип–секции второго этажа и я постаралась натянуть улыбку, которая больше походила на гримасу. Блейк стал сзади, прижав меня к себе. Спиной я чувствовала его крепкую, мускулистую грудь. Сейчас я была словно окутана им: его габаритами, запахом его парфюма и чистой кожи. Все вполне невинно, не считая того, что мои ягодицы оказались в опасной близости от его мужского достоинства.
Когда несколько пар глаз стали с любопытством, а некоторые с неприязнью, разглядывать меня, я невольно прижалась к его груди, находя в этом некую защиту. Блейк коснулся пальцами моего запястья и провел ими до локтя, легко обхватывая его.
– С Кайлом ты уже знакома, – начал Блейк, и первое, что я заметила – ехидная улыбка блондина. В целом создавалось впечатление, что у него есть какой–то недуг, почему никто не замечал этого, он же выглядит как кретин.
– Здравствуй, красавица, – кивнул Кайл, окинув меня изучающим взглядом, по тому, как загорелись его глаза, я поняла, что мое платье явно понравился мужчине. – Что ж следовало зажать тебя в туалете клуба, чтобы ты запела по–другому, не правда ли?
Грудь Блейка за моей спиной напряглась, и я почувствовала, как он чуть сильнее сжал мой локоть. Должно быть, он предупреждал их не упоминать определенные вещи, а Кайл решил ослушаться, что Блейку совсем не понравилось.
– Кайл, заткнись, – угрожающе процедил Блейк.
В ответ Кайл вскинул ладони, словно отступая, не желая ввязываться в неприятности.
– Расслабься, – бросил он и своим видом показал, что больше не заинтересован во мне, переключаясь на свой стакан с виски.
– Это Одри, – кивнул он в сторону девушки, которую к несчастью, я тоже уже знала.
Одри была явно недовольна моим присутствием в их компании, она пробежалась по моей одежде критичным взглядом и отвернулась. Для нее я была не более чем предметом мебели. Она еще в прошлый раз явила мне свою натуру: Одри – стерва, хотя ее внешний вид говорил об обратном.
Она казалась милой и кроткой, ее изюминкой были большие карие глаза в обрамлении пушистых ресниц. За это она получила прозвище Бэмби. Одри обладала яркой внешностью, которой с удовольствием пользовалась, приковывая к себе внимание мужчин со всей планеты. Должно быть, она невероятно уверенна в себе, с такими то данными.
Не все могли видеть, какой она являлась на самом деле. Это было в ее глазах. Едва заметный огонек, который я увидела сразу. Она смотрела на людей оценивающим взглядом, так, как смотрят на витрину магазина.
Под шкуркой Бэмби скрывалась змея, которая готова была нанести удар любому, в ком почует угрозу. В последний раз она увидела угрозу во мне. Это только подтвердило мои догадки, что–то было между ними, между Одри и Блейком. Он может отрицать сколько угодно, может называть ее просто подругой, но я помнила каждый ее недовольный взгляд в мою сторону. И все были из–за Блейка.
После наступления одиннадцати лет многие девочки из моего класса становились выше и привлекательнее, еще через год у них начала расти грудь, а талия становилась тоньше. Детские пухлые щеки постепенно сходили на нет, уступая место острым, как бритва скулам. К шестнадцати годам многие из моих одноклассниц уже имели за плечами по одной пластической операции.
Я же с детства была гадким утенком. В одиннадцать лет я не начала расти, оставалась одной из самых низких девочек в классе. На двенадцатом году мне поставили брекеты и прописали очки. Это изуродовало меня еще сильнее. Грудь моя не выросла ни к тринадцати, ни к пятнадцати годам. Я остаюсь при первом размере до сих пор.
Маленький рост, маленькая грудь, и большой круглый зад – вот, что я получила к своим шестнадцати годам. Ах, да, и запрет от мамы на хирургическое вмешательство. Сейчас, я благодарна ей за это, но тогда, готова была рвать и метать от досады. Я злилась на весь мир, злилась на себя и на маму, за то, что она посмела родить меня такой несовершенной.
В семнадцать я решила поменять подход к своей внешности, я концентрировалась не на недостатках, а на достоинствах своей фигуры. У меня были хрупкие плечи и красивые ключицы, тонкая шея и чистая светлая кожа. Мои ноги хоть и не были длинными, как у других девчонок, но зато они были идеально ровными, зад был как после годовых тренировок в зале: большой, подтянутый и округлый. На этом я и делала акценты. Затем я отказалась от очков, сделав выбор в пользу контактных линз, стала распускать и укладывать длинные волосы и подчеркивала большие синие глаза и пухлые губы.
В одиннадцатом классе я стала замечать, что у красотки моего класса – Дафны Честер–Веллингтон кривоватые ножки, у ее подруги – Стеллы Димарко большой нос, который не смогла исправить даже ринопластика. У главной стервы и скандалистки класса – Джин Ньюсом одна бровь была чуть выше другой, собственно, то же самое было и с ее грудью третьего размера.
Я подмечала их недостатки, но вовсе не с целью посмеяться или позлорадствовать. Я лишь находила подтверждения тому, что все мы разные, с разными параметрами фигуры и различными чертами лица. Все мы не идеальны, каждый из семи миллиардов человек был неидеален. Так может наша неидеальность и есть идеал?
Это осознание значительно облегчило мне жизнь и помогло принять и полюбить даже свои недостатки. Я не жаловалась на внешность, но считала, что бывают девушки красивее меня. Например, моя подруга Барбара была картинной, идеальной–неидеальной красавицей. И всегда найдется человек красивее, умнее и лучше. Я не зазнавалась на этот счет, ведь понятие красоты так субъективно.
Но все же, я предполагала, что Блейку нравятся другого сорта девушки. Не люблю вешать ярлыки, но Одри как раз такой экземпляр. Более того, Одри на мой взгляд была настолько красива, что рядом с ней, я начинала чувствовать себя той маленькой пухлощекой девочкой в больших очках и с брекетами.
Пожалуй, они идеально подходили друг другу. Такие как Одри были в его вкусе. Высокие, стройные и безумно привлекательные. Мне никогда не быть такой как она, однако я и не стремилась. Я любила себя и все свои неидеальные сто шестьдесят пять сантиметров. Поэтому той маленькой зашуганной девочке я не дам снова взять над собой вверх. Никогда не стану меняться, чтобы подходить под чьи–то стандарты, тем более, никогда не стану перекраивать себя ради мужчины, в попытках понравиться ему.
– Это Эрик, – указал Блейк на смуглого парня, который не был для меня незнакомцем.
Сердце забилось быстрее, я опасалась, что Эрик, приятель Конрада со школы, может узнать меня. Мужчина с короткими темными волосами улыбнулся мне и дружелюбно кивнул, однако не спешил отводить взгляда, рассматривая меня с ног до головы.
Я в ответ рассматривала его. Он не сильно изменился. Все тот же смуглый оттенок кожи, карие миндалевидные глаза, с постоянно проглядывающей в них хитрецой. Темные брови и длинные, словно подкрученные ресницы. Широкий прямой нос и пухлые губы. Высокие скулы, впалые щеки и круглый подбородок. Лицо его покрыто однодневной щетиной. Темная свободная футболка не в силах скрыть накаченный торс, покрытый бронзовой кожей и крупные бицепсы. Руки длинные с ветвящимися на них венами. Кусочек кожи под ключицами, тот который не был скрыт под футболкой, покрывали темные редкие волоски.
Его глаза засияли, когда он обратил внимание на вставку прозрачной ткани в районе моей груди. Я уже было забеспокоилась, но, кажется, Эрик понятия не имел, кем я являюсь на самом деле. Это был лишь интерес и любопытство. Однако с ним все равно нужно быть осторожной.
Мы не знакомы с Эриком, даже ни разу не разговаривали, не оказывались близко друг к другу, за исключением одного случая. Конрад тогда устроил масштабную вечеринку, воспользовавшись тем, что наша мама была в отъезде. Мне пришлось ночевать у подруги, а утром, когда я вернулась домой, то застала Эрика в гостевой комнате голым в обнимку с какой–то девицей. Я тогда не смогла сдержать удивленного и испуганного возгласа, и случайно разбудила парочку. Пришлось быстро ретироваться в комнату, но воспоминания о том дне преследовали меня еще в течение нескольких месяцев.
Поэтому я так волновалась, хотя Эрик никак не мог запомнить меня, они с Конрадом даже не были друзьями. А когда Эрик и Конрад выпускались из старшей школы, я все еще ходила в среднюю. Мне нечего было бояться.
– Это Джимми и Майя, – указал Блейк на парочку, сидящую вместе, но чуть поодаль ото всех. Я улыбнулась ребятам и еще раз коротко взглянула на каждого. Майя, Джимми и Эрик не выглядели враждебно. Они не смотрели на меня, как на зверюшку в зоопарке, как делал это Кайл. Но и не игнорировали мое присутствие, как Одри.
– Джоанна, – представилась я и улыбнулась друзьям Блейка.
– Приятно познакомиться, Джоанна, – кивнула Майя, и одарила меня приветливой улыбкой. Майя была похожа на ангела, однако ее зеленые миндалевидные глаза с хитрецой в них говорили об обратном. Она была платиновой блондинкой с прямыми волосами длинною до лопаток, обладала высокими скулами, курносым носом, круглым подбородком с ямочкой на нем.
– Да, для человека, который постоянно молчит, Блейк буквально прожужжал нам о тебе все уши, – пошутил Джимми и протянул руку для приветствия, повергая этим меня в удивление. Он был невысокого роста, слегка полноват, волосы были рыжими и немного завивались, однако это не мешало ему оставаться привлекательным. И что самое главное, он обладал хорошими манерами.
– Он? Молчит? – усмехнулась я. – Что–то не заметила этой его черты.
Блейк промолчал, но на его губах заиграла лукавая ухмылка.
– Не выдумывай, Джим, – сказала Одри, и в ее голосе открыто сквозило недовольство.
Ее враждебный настрой сбивал меня с толку. Откуда эта неприязнь? Ведь мы даже не знакомы с ней. Она была куда более приятной, когда стояла в позе страуса, на обложке журнала и молчала.
– Ты ведь Одри Таннер? Кажется, я уже видела тебя раньше.
Одри взглянула на меня, высокомерно вскинув бровь.
– Хм, правда? И где же?
– Ох, в туалете, – невинно улыбнулась я, – вернее в журнале, который лежал в туалете отеля. Кто–то, должно быть, оставил его, решив, что там ему самое место, – заправив выбившуюся прядь волос за ухо, пожала плечами я. Однако скрыть язвительный блеск своих глаз, я была не в состоянии, и этот блеск предназначался только для Одри.
Послышался смех, многие за столом оценили мою шутку, но не Одри. Своим озлобленным взглядом она была готова сжечь меня, оставив лишь горстку пепла.
– Не плохо, – подмигнула Майя, легко толкая плечом свою оскорбленную подругу.
Спинной я почувствовала вибрацию в груди Блейка, и коротко улыбнулась, поняв, что эта шутка позабавила и его.
Споры и скандалы – не мое, меня учили всегда быть выше этого, но нападки модели, я терпеть не намеренна.
Одри обиженно поджала губы, и незаметно взглянула на Блейка. Ровно на секунду ее глаза открыли мне ее уязвимость. Этого хватило.
На моих губах появилась улыбка, ведь теперь все встало на свои места. Одри жаждала любви и одобрения, поддержки и защиты, и все это она хотела получить от Блейка.
Не отрывая взгляда от глаз Одри, я осторожно взяла руку Блейка и положила ее себе чуть выше живота, под грудь, накрывая сверху своей ладонью. Он не стал убирать ее, а как–то по–хозяйски прижал меня к себе.
Я добилась своего, и была права. В глазах Одри вспыхнула ненависть.
Интересно. А Блейк догадывался, что его подруга влюблена в него по уши? Что желает его и ждет даже маленького взгляда в свою сторону.
Блейк мягко подтолкнул меня к дивану, приглашая сесть.
– Что желаешь? – спросил он, склоняясь к моему уху.
– Хочу мохито, – без раздумий ответила я.
– Хорошо, присаживайся, а я принесу тебе мохито, идет?
Я кивнула и опустилась на диван, занимая место рядом с Эриком.
– Кайл, на минуту, – холодно бросил Блейк, интонация его голоса даже и не подразумевала отказа. Кайл бегло взглянув на меня, последовал за Блейком.
– Мы не встречались раньше?
Я вздрогнула, когда услышала голос Эрика. Внутри все сжалось и похолодело. Медленно обернувшись к мужчине, я поняла, что Джимми, Майя и Одри смотрят прямо на меня.
– Нет, определенно нет, – нервно ответила я, – хотя если ты бываешь в Хэтфилд, я ведь официантка, ты мог меня видеть.
Я постаралась выдавить из себя улыбку, но вышла лишь гримаса, словно мне было больно, а обезболивающие препараты еще не придумали.
– О да, мы все помним, что ты официантка, – презрительно выплюнула Одри, прикладываясь к стакану с напитком.
Появилось огромное желание что–нибудь ответить стерве. Но я прикусила язык. Нужно сконцентрироваться, одно неверно сказанное слово и Эрик может что–то заподозрить.
– Нет, я имел в виду, что твое лицо мне знакомо, и я точно видел тебя не в Хэтфилд, я помню там всех официанток, а тебя нет. Есть там у вас одна милашка, мы с ней даже встречались пару раз, – усмехнулся Эрик. Его слова заставили меня напрячься.
– Милашка? Что за милашка? – спросила я.
Эрик отвел взгляд, задумавшись.
– Соня или Санни, – пытался вспомнить мужчина. – Черные волосы, карие глаза, – перечислял он. – О! Еще у нее маленький шрам, пересекающий правую бровь.
– Салли, – холодно процедила я. Вот и правило «не встречаться с посетителями» в действии.
– Точно, Салли, – кивнул Эрик.
– И она так просто встречалась с тобой? Встречаться с посетителями запрещено, это правило отеля.
– Ну, тебе же это не мешает крутить искусственной задницей перед Блейком, – справедливо заметила Одри.
Я усмехнулась и взглянула на пышущее злостью лицо девушки.
– Она не искусственная, можешь расслабиться, манекенщица.
Одри возмущенно открыла рот, но тут же закрыла его, увидев подошедшего Блейка. Он сел рядом со мной и протянул напиток.
Я поднесла стакан к губам и сделала глоток сладкого освежающего коктейля. Все это время Блейк тайком следил за мной, но думал, что я не замечаю.
– Не смотри так на меня, – смутившись, попросила я.
Его лицо оставалось строгим, непроницаемой маской.
– Просто ты очень красивая, – сказал он, словно только что осознал это.
Мои щеки залило краской, такой комплимент, да еще в присутствии его друзей, которые, несмотря на громкую музыку, могли нас слышать, смущал.
– Странно, иногда мне кажется, что ты хочешь меня убить, – с сарказмом в голосе отозвалась я, отпивая коктейль из стакана.
Блейк непонимающе сдвинул брови к переносице.
– Почему?
– Когда ты не улыбаешься, ты выглядишь угрожающе, – объяснила я.
– Правда?
– Да.
– Хм. А я все думаю, почему многие сторонятся меня, – задумчиво произнес он.
– Все потому что они боятся угодить в ров со львами, в который ты бросишь их с абсолютно серьезным лицом.
– Глупости! Я предпочитаю четвертование, – улыбнулся Блейк.
– Ну вот, снова улыбаешься, видишь, это не так сложно, – я погладила его по щеке, но опомнившись, убрала руку.
Блейк замолчал на несколько секунд, потом продолжил.
– Я часто улыбаюсь.
– Искренне, не часто, в основном твоя улыбка натянутая или насмехающаяся, – подметила я.
– Думаю, мне стоит попрактиковаться.
– Определенно стоит, – закивала головой я, с трудом сдерживая смех.
– Займусь этим, как только четвертую всех неугодных, – ответил Блейк, приобнимая меня, и прижимая к себе, как будто, так и надо.
Одри отставив стакан со своим напитком, схватила за руку и потянула за собой Майю, вместе они удалились на танцпол, Джимми последовал за ними.
Кайл и Блейк стали обсуждать какую–то фирму. Я не хотела вслушиваться в их разговор, тем более делать это, когда в зале играет громкая музыка весьма проблематично, но мною двигало любопытство.
– То как ты хмуришь брови, – послышался голос Эрика, – это что–то напоминает мне. Я точно видел тебя раньше.
Я сжала зубы и взглянула на мужчину.
– Нет, я бы запомнила, – с напускной уверенностью ответила я.
Кайл и Блейк замолкли, услышав слова друга.
– О чем ты, Эрик? – хмуро спросил Блейк.
Но мужчина проигнорировал его, уже в открытую разглядывая мое лицо, от такого пристального внимания мне захотелось прикрыться.
– Откуда ты родом? – спросил он.
Я, как и Конрад, родилась в Лос-Анджелесе, но после развода мама забрала нас во Францию, а потом мы все вместе перебрались в Майами. Оттуда я уехала в Нью–Йорк, где живу по сей день, но только Эрику нельзя об этом знать.
Шестеренки в моей голове закрутились, подкидывая различные варианты, но все они были ужасны. Если я расскажу про Майами, Эрик все поймет, а если стану придумывать на ходу, то могу запутаться в собственной лжи.
– Я из Солт-Лейк-Сити.
Я могу частично позаимствовать биографию Барбары, она все равно не будет против, потому что не узнает.
Блейк удивленно вскинул брови.
– Ты из Юты? Мне казалось, что я распознал у тебя в разговоре южный акцент, – непонимающе спросил он.
Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, стараясь не терять самообладание. Конечно, у меня был южный акцент, я ведь с двенадцати лет жила во Флориде.
– По правде говоря, эм… – начала я, пытаясь сообразить, что ответить Блейку. Кто вообще начинает свои речи с фразы «по правде говоря»? – Лжецы, вот кто! Конечно же, у меня в разговоре иногда проскакивал южный акцент, как и у Конрада и Эрика. Как я могла так сглупить?
– Моя подруга – южанка, мы так часто с ней общаемся, что иногда я начинаю говорить в точности как она, – солгала я, для достоверности, проговаривая слова, парадируя южный акцент.
Эрик усмехнулся, он явно оценил мою попытку пошутить, в отличие от Блейка. Мужчина даже не улыбнулся, он лишь коротко кивнул и продолжил изучать мое лицо внимательным взглядом, выискивая там что–то, о чем я не могла знать. Казалось, что он не поверил в эту легенду, и сейчас разоблачит меня и обзовет лгуньей. Однако ничего не произошло, он просто молчал.
– Мне тоже показалось, что ты с юга. Я сам с юга, родился и вырос в Майами, – рассказал Эрик
– В Майами? Никогда там не была, но мечтаю однажды съездить туда, – с воодушевлением отозвалась я. В глазах Эрика промелькнула какая–то эмоция, но я не смогла прочесть ее. Улыбнувшись, я поспешила скрыться за стаканом с мохито.
Блейк осторожно обхватил мое запястье, заставляя взглянуть на него.
– Не хочешь потанцевать?
Мне не нужно было долго думать. Провести как можно меньше времени в этой компании – моя главная задача на сегодняшний вечер.
– Да. Вернее, хочу.
Блейк взял меня за руку и повел на танцпол. Поначалу я чувствовала неловкость рядом с ним, постоянно переживала, что он мог что–то заподозрить. Но когда он улыбнулся мне той самой улыбкой, которая появлялась на его лице реже, чем снег в Алабаме, все опасения развеялись.
