Селина Аллен
Тьма в его сердце
Меня накрыло волной облегчения, когда я поняла, что сегодня решила надеть парный комплект белья, так что мои черные кружевные трусики составляли отличную комбинацию бюстгальтеру.
Прикупить новое белье – идея Барбары и сейчас я послала мысленную благодарность подруге.
Мне пришлось наклониться, чтобы полностью стянуть со своих ног джинсы, и когда я выпрямилась, поймала на себе пристальный взгляд Блейка.
Кажется, каждый вдох давался ему с трудом. И тогда я поняла, в чем дело, на мне были те самые трусики из последней коллекции, которые относятся к категории «откровенных», они практически не скрывали мои ягодицы. Явись я в таком виде на общественный пляж, меня выдворили бы через несколько минут.
Глаза – зеркало души, так говорила мне мама. Сейчас глаза Блейка заметно потемнели, в них блеснуло желание. Он не стеснялся рассматривать меня с головы до пят, ласкал взглядом мою грудь, талию, спускался к бедрам и ягодицам и рассматривал ноги.
Наши глаза встретились, в моих он мог заметить волнение и тлеющий огонек возбуждения, в его глазах… Кажется я ошиблась, темные глаза позволяли плескаться в них многим эмоциям, но преобладало там не желание, а восхищение. Восхищение мной, моим телом, моими движениями, и кажется, даже моим дыханием.
Это было больше чем простая низменная потребность, больше чем влечение и симпатия. Так смотря на женщину, которую пришлось долго добиваться, и в конце концов удалось заполучить, не только тело, но и душу.
Это стало последней каплей для меня. Заметив эти благоговение и восторг в его глазах, а также удовлетворение тем, что девушка, которая ему нравилась теперь с ним, я пропала. Я поняла, что влюбилась в Блейка Джефферсона.
Меня накрыло волной радости и облегчения, как когда бежишь марафон и наконец–то видишь финиш. Чувствуется радость и эйфория от этого мгновения, и вот ты знаешь, что почти добралась до красной линии, как вдруг накрывает другим чувством: страх, что тебя успеет кто–то обогнать. Страх, что тот, кого ты любишь, не полюбит тебя в ответ.
Я отвела взгляд, чтобы Блейк не заметил перемены в моих глазах, схватила термоводолазку и натянула ее через голову, поскорее скрываясь от этого испепеляющего взгляда. Освободив волосы из плена эластичной ткани, я также быстро взяла костюм, но не тот на который нацелилась изначально, не светло–розовый, а голубой – моего любимого цвета. Не хочется терять время, лишний раз оставаться под нескромным вниманием этого мужчины.
Глава 28
Блейк
– Будешь хорошей девочкой, я дам тебе конфетку, – ухмыльнулся я, придерживая Джоанну за талию. Она установила новый рекорд по закатыванию глаз: двадцать раз за пять минут.
Ее тело: плечи, руки и ноги были очень напряжены, и стояла она на лыжах так, словно под ней были гвозди. Руками в перчатках она впилась в лыжные палки, держа их по бокам.
– А если я буду плохой девочкой? – спросила она, без какого либо сексуального подтекста во фразе, скорее это было сделано с вызовом, наперекор мне. И затем эта плохая девочка оглянулась на меня через плечо.
– Тогда никакого сладкого, – едва сдерживая улыбку, пригрозил я.
Джоанна фыркнула, потеряла бдительность и пошатнулась, чуть не поскользнувшись и не столкнувшись лицом с заснеженной землей. Но я вовремя придержал ее. Взгляд случайно упал на сексуальную попку, я чертыхнулся про себя и отвел взгляд на старушку неподалеку от нас медленно перебирающую лыжными палками.
Не хватало еще, чтобы мой готовый член упирался в задницу Джоанны.
– Хватит разговаривать со мной как с ребенком! – воскликнула она, заставляя мои губы сложиться в улыбке. – И почему ты привел меня на детскую трассу? Здесь же одни дети!
– Детский склон отличное место, чтобы научиться кататься, здесь ровное полотно, без резких поворотов, нет возвышенности, и на тебя не налетит какой–нибудь лыжник–экстремал.
В этот момент мимо нас на полной скорости пронеслась шестилетка, окатив вихрем снега и меня и Джоанну. Девушка, заметив это зарычала. Я рассмеялся во весь голос.
– Вот видишь, здесь почти безопасно.
Она надулась и сложила руки на груди, лыжные палки, зажатые в ее руках, разъехались в стороны.
– Разведи руки, держать так лыжные палки небезопасно, как для тебя, так и для других людей, – сказал я, чуть надавливая на ее талию.
Джоанна громко цокнула, и я был уверен, закатила глаза в очередной раз, но послушала меня, возвращая руки к исходному положению.
– Я думаю, ты просто издеваешься надо мной, хочешь посмеяться. Ты специально привел меня к этому склону, – сказала она.
В груди что–то кольнуло, напоминание о разговоре с друзьями месячной давности, когда Джоанна отказал мне, и я решил, что доведу дело до конца, накрыло меня, лишая концентрации.
Сейчас для меня не ясно, пришел я тогда в отель, где она работала, потому что настолько азартен или на то была какая–то другая причина? Но какая могла быть причина? Влечение? Не может быть, я никогда не чувствовал настоящего сильного влечения не продиктованного определенной потребностью моего организма.
Эрик упорно склонял меня ко второму варианту, он твердил, что мои чувства к Джоанне это не банальная жажда мести плюс желание, а нечто большее, то, что заставляло меня отказываться от времяпровождения с другими девушками в течение всего того времени, как я встретил ее.
Джоанна вся состояла из секретов. Она многого не договаривала. Возможно, это было связанно с ее семьей, но я не хотел вытягивать из нее информацию клещами, обо мне она тоже многого не знала, каждый из нас хранил свои секреты.
От мысли о том, что ее секреты могут быть связанны с Хэтфилдом–младшим, что–то тяжелое появлялось прямо в центре моей груди. Как камень, который никак не скинуть оттуда. Еще Эрик подкидывал своих версий, и от этих версий мне хотелось двинуть ему, чтобы тот заткнулся.
Перед полетом у нас состоялся один разговор.
Мы сидели в моем кабинете, мне нужно было устранить кое–какие проблемы, а Эрику не терпелось узнать все подробности о моем визите в отель. Какого–то хрена его больше всех интересовали мои отношения с Джоанной. Мы были друзьями, но я видел, что она ему нравится, и стоит мне оступиться, Эрик войдет в игру.
У нас никогда не было правил по типу «не спать с подругой друга», потому что ни у меня, ни у него не было постоянной подруги. К тому же, все мы знаем, что с друзьями принято делиться. Но делиться Джоанной мне совсем не хотелось, ни с Эриком, ни с кем бы то ни было. Мне хотелось сохранить эксклюзивное право.
– Так значит, ты решил позвать ее? – спросил Эрик накануне поездки в Аспен.
– Да, – коротко ответил я.
Друг вальяжно раскинулся в кресле около моего стола, попивая кофе, которое сделала для него моя секретарша Мэдди.
– Я думал подставить тебе плечико для сна, – издевательски сверкнул глазами он.
Я поднял голову от документов и усмехнулся, глядя на его резвящееся лицо.
– Лучше я проведу полет с ней, чем с твоей задницей, Эрик, – ответил я, бросая в него карандаш.
Эрик ловко увернулся, и мой кабинет наполнился его хохотом.
– Неужели ее задница симпатичней моей? – спросил он.
– Ты себе представить не можешь насколько.
– А жаль, – мечтательно протянул он, намекая на то, что хотел бы увидеть то самое место, часть тела Джоанны.
От этого меня наполнило злостью.
– Еще раз ты скажешь что–то подобное, и я выбью все твои зубы, – предупредил я.
Улыбка Эрика стала еще шире.
– Значит, говоришь, у вас с ней ничего серьезного?
– Нет, – резко ответил я, – просто решил попробовать что–нибудь новенькое, как советовали Джим и Майя.
Эрик громко хмыкнул и, кажется, клацнул зубами.
– А что потом?
– О чем ты?
– Ты попробуешь нечто новое, а что потом будет с ней? – спросил он.
Я пожал плечами.
– Если мне не понравится, то мы разойдемся, – ответил я.
Хотя сейчас от такого варианта развития событий мне становилось нехорошо.
Глаза Эрика едва заметно потемнели.
– Тебе не кажется, что это новый уровень? – сердито спросил он.
– В смысле? – не понял я.
– Ты не просто развлекаешься, как делал это раньше, ты даешь ей надежду, – сказал он. От этого назидательного тона меня передернуло.
– Они все надеялись на то, что смогут приручить меня, – усмехнулся я, – эта ситуация не отличается от других.
Эрик сузил глаза, и рывком схватил чашку кофе с блюдца. Уже остывший напиток пролился на его джинсы.
– Черт! – выругался он.
Кажется, этот разговор действительно злил его. Но какое ему вообще дело?
– Мэдди принеси салфетку мистеру Лоусону, – попросил я секретаршу, по электронному селектору. Затем обратился к Эрику: – Вот видишь, она даже на расстоянии умудряется оставлять людей в кофе.
Эрик шутку не оценил. Вместо этого он продолжил говорить о другом.
– Ни одной из своих прошлых девушек ты не давал надежду. Вступив с Джоанной в отношения, ты взял на себя определенную ответственность. Это не просто развлечение, ты можешь оставить ее действительно с разбитым сердцем. Она для тебя важнее, чем любая из тех, с кем у тебя была связь, но вместе с тем, ей будет больнее, чем остальным после того, как ты наиграешься в новую игрушку. Она будет разбита, – сказал он.
В кабинет заскочила Мэдди и подала Эрику салфетки.
От мысли о том, что Джоанне может быть плохо, внутри все похолодело, мне не хотелось, чтобы она страдала.
Но ведь Джоанна совсем другая, не такая как прочие. Она Дикарка, которая не влюбляется, сама говорила, что ее не интересуют долгие отношения.
Секретарша ушла, хлопая дверью, и это отрезвило меня.
– Почему тебя вообще это волнует? – холодно спросил я.
Эрик покачал головой.
– Не знаю. Мне нравится она, нравится как человек, – глухо отозвался Эрик.
– Поэтому ты постоянно пялишься на ее задницу? – грубо спросил я.
Пусть возится со своей официанткой – Салли, или как там ее, а к моей не лезет.
– Она красива, а у меня есть глаза, – пожал плечами он, поднося чашку с кофе ко рту, и не сводя с меня прямого взгляда.
Уголки его губ приподнялись, Эрик достал из кармана джинсов телефон и принялся с кем–то переписываться.
– Снова Салли? – решил перевести тему я. Разговоры о Джоанне, где Эрик говорит, что она красива, к хорошему не приведут. – Твоя подруга черти чего наговорила Джоанне. Сказала, что мы спим. Ты там усмири ее и скажи, чтобы к Джоанне больше не подходила.
– Ага, только она не моя подруга, и больше я с ней не встречусь, слишком много мороки. Я нашел ей уже одно место, пусть устраивается, а дальше, я умываю руки, – сказал Эрик.
– Зачем тогда переписываешься с ней?
– Я не переписываюсь.
Встав со стула, я обошел стол и навис над Эриком, беспардонно заглядывая в его телефон.
Мои брови поползли наверх в удивлении.
– Ты смотришь фото с какого–то приема? – спросил я.
– Ага, – коротко ответил Эрик, даже не удосужившись взглянуть на меня. – Благотворительный вечер устроенный Кэррингтонами.
Я отошел от него, и сунув руки в карманы, попытался отыскать в памяти тот прием.
– Я помню. Два года назад? – спросил я, возвращая взгляд к Эрику.
– Три года назад, – поправил меня Эрик.
– В их загородном доме? – уточнил я.
– Ага.
Все ясно.
– Кузина Дейва Кэррингтона очень горячая штучка, я пробыл там час, а потом уехал с ней в отель, – ухмыльнулся я, вспоминая шикарную блондинку с Бостонским акцентом и четвертым размером груди.
Эрик усмехнулся.
– Я у Кэррингтонов тоже не задержался тогда, – отозвался он.
Я отошел к окну и взглянул на панораму города.
Уже стемнело, небо было чистым, но ни звезд, ни луны не видно. С такой высоты машины со светящимися фарами казались совсем крошечными, игрушечными, такими которые были у меня в детстве – Стэф подарила на мой седьмой день рождения. Я был так взбешен, что выбросил их со второго этажа, нашего дома. Я был отвратительным ребенком.
– Мне кажется, что Джоанна что–то…
– Скрывает, – закончил Эрик за меня. – Бинго…
– Что там? – спросил я, оборачиваясь и направляясь к нему, но он прикрыл экран телефона рукой.
– Да так, ничего, – дернул головой он, с его губ не сходила победная улыбка.
– Что ты прячешь? – возмутился я.
Он невинно пожал плечами.
– Просто голая фотка одной знакомой.
Я усмехнулся. Эрик может сколько угодно говорить о том, что он изменился, но его действия говорят об обратном.
– Мм, ясно. Так, а что там с фотографиями благотворительного вечера? Увидел что–то интересное? – спросил я, возвращаясь к своему креслу.
– Абсолютно ничего интересного, – отмахнулся он. – Сборище престарелых богачей, которые делают вид, что любят благотворительность, но скрывают, что таким образом можно сократить свои налоги.
– Это точно, – ответил я. – Так тебе не кажется она подозрительной?
– Джоанна? – спросил он, вскидывая брови и усмехаясь. – Ничуть. Если у тебя есть какие–то вопросы, то лучше задать их ей, чувак.
Но что мне у нее спросить? «Джоанна, что ты скрываешь?»
Так она и ответит.
– Блейк, ты куда пропал? – спросила Джоанна, вцепляясь одной своей рукой в мои, которые в свою очередь держались за ее талию. Лыжные палки она держала в другой руке.
– Прости, задумался, – ответил я.
– Говори, что делать, иначе сегодня мы не покинем этот склон, – властно выдала она. От этого тона на моем затылке даже забегали мурашки.
Мне нравилось, когда она переходила сразу к делу.
Мои ноги на лыжах были широко расставлены, между ними находилась Джоанна, тоже на лыжах.
Я делал все интуитивно, так как понятия не имел, как обучают катанию на лыжах. Мне просто хотелось вытащить ее из дома и провести с ней время. А сейчас оставалось только надеяться, что и она и я вернемся назад с целыми конечностями.
– Медленно передвигай ногами и отталкивайся этими палками, давай, – объяснил я.
Джоанна послушно выполняла мои наставления, ее плечи были напряжены, а каждое движение было таким сконцентрированным, что меня брала гордость от того, с каким усердием она подошла к обучению.
– Смотри! У меня получается, – засмеялась она, начав передвигать ногами быстрее.
– Да, ты молодец, а говорила, что не умеешь кататься.
Джоанна прекрасно справлялась, и я уже перестал волноваться о наших конечностях, но вдруг она слегка поскользнулась и отшатнулась назад. Ее тело вжалось в мое, и это было просто невыносимо, мне итак едва удавалось держать себя в узде.
Взгляд постоянно ускользал к ее заднице, обтянутой этими хорошо и плотно сидящими на ней штанами. И сейчас ее та самая часть тела сильно прижималась к моей той самой части тела.
Никогда не думал, что меня сведет с ума голубой лыжный костюм. Вернее неуклюжая девушка в голубом лыжном костюме.
– Ой, – вскрикнула она. – Это телефон в твоих штанах?
– Нет, я просто очень рад тебя видеть, – усмехнулся я, закончив шутку за нее.
Мне очень сильно хотелось взглянуть не ее лицо в этот момент. Наверняка она улыбалась.
– Ладно, – скомандовала Джоанна. – Основы я поняла, теперь попробую побыстрее.
Она начала отталкиваться, а я по–прежнему держался за нее руками, помогая быть в равновесии.
– Только осторож…
Я не успел договорить. Все произошло в одно мгновение, Джоанна двинулась слишком резко и мы кубарем покатились вниз. Наши ноги спутались, и кажется, что–то хрустнуло, надеюсь это были лыжи.
Я зажмурил глаза, а когда открыл их, увидел ее обеспокоенное лицо надо мной.
– Боже, Блейк, ты в порядке?
Она лежала на мне, но услышав мое мычание, отползла и скинула перчатки.
– Тебе больно? Ты ударился? – кричала она.
Ее шапка сдвинулась на бок, а в капюшоне было полным–полно снега. Щеки ее покраснели от холода, и синие глаза на их фоне стали сильно выделяться, как большие стеклянные бусины. Мне едва удавалось сдерживать смех от этой картины, прикусив губу, я лукаво взглянул на нее.
– Кажется, что–то хрустнуло, – пожаловался я, жалобно застонав.
Она оглядела меня с ног до головы и увидела, как я шевелю сначала ногами, а потом руками. Затем она взглянула на мое лицо, и я не мог больше сдерживаться и расхохотался.
Ее брови взмыли в возмущении, и она ударила меня кулаком в грудную клетку.
– Ауч! Так нельзя, я же пострадал!
– Пострадало только твое эго! – рассержено воскликнула она.
Джоанна села на снег и принялась отстегивать свои ботинки от лыж, что–то гневно бубня себе под нос.
– Детская трасса, детская трасса. Кто делает такие склоны на детских трасах? – возмущенно буркнула она.
Я лежал на спине, смотрел на голубое небо и не мог вспомнить, когда в последний раз ощущал в душе такую легкость, как сейчас. И дело было вовсе не в лыжах и поездке в Аспен, кажется, дело было в Джоанне.
Я сел и тоже решил отстегнуть свои ботинки от лыж. Одна из них была переломана пополам.
Откинув в сторону сломанные лыжи, я взглянул на Джоанну, прикрывая глаза рукой от солнца. Она уже встала на ноги и принялась оттряхиваться от снега. На меня она не смотрела, брови ее были нахмурены, а губы плотно сжаты. Она злилась.
Я медленно опустился назад на снег, хватаясь одной рукой за голову.
– Ох, голова болит, – застонал я.
Джоанна искоса взглянула на меня и принялась высыпать снег из капюшона.
– Второй раз не прокатит Джефферсон, – фыркнула она.
Я закрыл глаза и полностью расслабил лицо, притворяясь мертвым.
Черт, да за такую игру мертвого мне не колеблясь, вручили бы Оскар.
– Давай, вставай, хватит придуриваться, – сердито сказала она.
Я молчал и даже не пошевелился.
– Блейк?
Снова молчание.
Послышались ее шуршащие из–за снега шаги, Джоанна опустилась передо мной на колени и обхватила ладонями мое лицо.
– Блейк! Очнись, что с тобой? – в ее голосе сквозило волнение.
Второй раз она попадается, как же легко ее обмануть, в отличие от меня. Я обман вижу насквозь.
Схватив за руки, я потянул Джоанну на себя. От неожиданности с ее губ сорвался стон, и она оказалась плотно прижата к моему телу. Наши носы практически соприкасались, а ее глаза были так близко к моим, что я мог разглядеть каждую голубую черточку в них.
– Что ты делаешь?! – взревела она. – Отпусти меня, иначе ты узнаешь, на что я способна, когда нахожусь в гневе!
Взгляд скользнул на пухлые розовые губы, и я задался вопросом, сколько прошло времени, с тех пор как я целовал их?
Словно прочитав мои мысли, Джоанна нахмурилась и накрыла холодной ладонью мой рот.
– Даже и не думай! – строго сказала она.
Я рассмеялся.
– Слышал историю о мальчике, который кричал «волки»8?
Я перехватил ее руку, и глядя в синие глаза, прикусил кожу на запястье.
Джоанна не отстранилась. Она напряженно выдохнула и облизнула губы.
Я чувствовал желание под своей кожей, которое согревало меня. Холод не ощущался, даже лежа в снегу.
Ее губы были так близко, она наконец закрыла свой прекрасный ротик и не хмурила красивые брови.
Я потянулся вперед, медленно целуя ее, одновременно обхватывая тонкую шею рукой и притягивая к себе. Под своей ладонью я чувствовал тепло ее кожи, таявший холодный снег, и волосы, выглядывающие из–под шапки.
Джоанна обхватила мои щеки руками, ее проворный язычок скользнул в мой рот, заставляя меня желать большего.
Но, черт возьми! Мы же были на детском склоне.
Она первая отстранилась, и заглянув в мои глаза сказала:
– Блейк…
– Мм?
– Мне нужно кое–что сказать тебе.
В ее глазах появилась очень странная эмоция, которую мне не удавалось поймать до сих пор, что–то между сожалением и чувством вины.
– Слушаю, – ласково сказал я, взял ее пальцы и стал целовать холодные костяшки.
– Я… На самом деле, – она зажмурила глаза и нервно сглотнула. – Мне не понравилось кататься на лыжах.
На ее губах появилась натянутая улыбка.
Так.
Как это не понравилось? Все дело в падении?
– О, правда? Я думал, что был не самым плохим учителем, – криво улыбнулся я.
– Так и есть, ты был хорошим учителем, и мне было приятно провести с тобой день.
– А впереди еще вечер, – напомнил я.
– Конечно, вечер, – закивала головой она. – Но я не люблю кататься, лыжи – не мое.
– Хорошо, в следующий раз слетаем к морю, – предложил я.
Если следующий раз будет.
Мне не нравится то, что она возымела власть над моими чувствами. Это очень плохо. Я думал, что в своей жизни уже не почувствую к кому–то такое тепло и что–то вроде привязанности. Я не могу допустить, чтобы это переросло во что–то большее.
– В следующий раз?
Ее глаза удивленно округлились.
– Ты же любишь море? Солнце, песок, холодные коктейли.
И зачем я вообще говорю про это море?
Она раздумывала в течение нескольких секунд, затем утвердительно кивнула.
– Да, это больше по мне. А сейчас давай вставать, пока ты не простудился.
Глава 29
Джоанна
Белый цвет так многогранен.
Белый цвет чаще всего используется в магических ритуалах, например белые перья, камни, цветы или свечи.
Белый цвет означает чистоту, новое начало и чистый лист.
Белый цвет содержит в себе все цвета, просто наш глаз не в состоянии уловить, что в белом цвете заключены все оттенки цветного спектра.
Вот и я не вижу все оттенки, которые заключает в себе белый цвет, зато я вижу, что в этом белом лыжном костюме, в частности в штанах, задница Блейка выглядит потрясающе.
Никогда не возникало желания хлопнуть по мужской заднице, но появился Блейк и все испортил. Мне приходится держать свои руки при себе, чтобы не выглядеть ненормальной.
Раньше я говорила, что ему идут рубашки и черные футболки, но в этом белом костюме он выглядел потрясающе.
Сегодня я много чего позволила Блейку. И винить мне хотелось белый костюм.
Я позволила учить меня катанию на лыжах, позволила подглядывать за мной в примерочной кабинке. Позволила купить мне лыжный костюм, хотя планировала купить его сама. Но мы же были в Аспене! Какая официантка позволит себе купить в магазине Аспена лыжный костюм?
Этот костюм здесь стоил как крыло от Боинга! Поэтому да, я позволила Блейку купить для меня костюм. Я позволила ему купить один из самых дорогих костюмов ассортимента магазина, потому что этот костюм хорошо сидел на моей фигуре.
Я позволила ему взять на прокат лыжные ботинки и лыжи для меня, а также позволила заплатить за порчу этих самых лыж, которая случилась по моей вине.
Я позволила ему целовать меня и неприлично прижимать к себе, пока мы находились в горизонтальном положении, и вокруг нас катались дети с их родителями. Я позволила ему привести меня в местную кофейню, чтобы согреться и перекусить.
А еще я позволила Блейку стать тем человеком, в которого я впервые влюбилась. И это пугало меня больше всего.
Кофейня, где мы решили отдохнуть, была очень светлой и просторной, хотя с улицы здание казалось совсем маленьким. Полагаю такой эффект достигался из–за снега, лежащего снаружи, прямо под большими окнами кофейни.
В Аспене практически все предприниматели чистили только дорожки, оставляя белый снег лежать под окнами отелей и магазинов. Это придавало городу красоты и особого стиля. Да и постоянно чистить городок от снега было очень накладно, так как снег здесь шел слишком часто.
Мы сидели с ним за столиком возле окна, разговаривали и пили кофе. На моей тарелке было пирожное из бисквита, сливочного крема и ягод, а на тарелке Блейка кусочек шоколадно–орехового торта.
– Не хочешь попробовать? – спросил Блейк, указывая на свое пирожное.
Я отрицательно покачала головой.
Это было странно и неуютно есть при нем. Каждый раз, когда между нами возникала тишина, Блейк ловил мой взгляд и начинал улыбаться. Смущаясь, я улыбалась в ответ.
Мои ощущения упрямо твердили, что это наше первое с ним свидание. Настоящее свидание, а не те встречи, которые он называл «не свиданиями». И на которые звал меня с определенной целью. Волшебная атмосфера и смущающий меня Блейк, только подтверждали мои мысли.
– Возвращаемся в дом? – спросил он, вырывая меня из собственных мыслей.
Возвращаться мне не очень хотелось, вероятнее всего остальная часть нашей большой компании уже в доме. Но сказала я не это:
– Да! Мне просто необходима горячая ванна.
Губы Блейка изогнулись в заигрывающей улыбке.
– Тогда нам нужно поспешить. Может, я тебе в ванне пригожусь? – спросил он, чуть наклоняя голову вправо и заглядывая в мои глаза.
Я рассмеялась.
– Должна огорчить вас, мистер Джефферсон, но в ванне недостаточно места для двоих. – Блейк поднялся, взял меня за руку и потянул за собой.
Это было чистой воды лукавство. Ванная тире душевая комната в хозяйском крыле была огромной. Сама ванна была большой и вместила бы как минимум троих меня, располагалась она у огромного окна, из которого можно было увидеть заснеженные сопки и зеленые ели.
– Ничего страшного, я могу постоять, – ухмыльнулся он, опуская в банку для чаевых пять сотен долларов.
– Хорошо, раз так хочешь, можешь постоять за дверью.
На моих губах растянулась глупая счастливая улыбка, и я не могла оторвать взгляда от маленьких морщинок в уголках его смеющихся глаз.
– Дикарка, – бросил он, обхватывая мое лицо ладонями.
Это его «Дикарка» было сказано с таким придыханием и нежностью, что в самом центре груди я почувствовала трепет, а по моей спине забегали мурашки. Ноги еле удерживали меня, и казалось, что только Блейк не даст мне упасть.
Его теплые губы коснулись моих в мягком поцелуе, и я задержала дыхание, чтобы не упасть в обморок. Все было не так, как раньше. Он был очень осторожен и медлителен, я не привыкла к такому.
Мое сознание почти отключилось от реальности, убегая в мир, где есть только он, и где я могу впитывать своей кожей его тепло и дыхание, каждое его касание, шепот и голос.
Услышав чей–то разговор, я ошеломленно распахнула глаза и отстранилась.
– Да, ты знала, что я профи по части лыж, я буквально с пеленок катаюсь на них, – засмеялся мужчина.
Нет.
Этого не может быть.
Почему он оказался здесь и сейчас, когда в мире есть миллион других мест для посещения?
– В следующий раз, подожди меня Стиви, не оставляй как сегодня одну на склоне, – возмущенно фыркнула девушка, и услышав этот голос, я готова была упасть в обморок.
Почему она здесь?
Так. Стоп. Они вместе?
– Что не так? – спросил Блейк, обеспокоенно вглядываясь в мое лицо.
Кажется, пока я мысленно паниковала, он следил за отголосками этой паники в моих глазах.
Я нервно сглотнула и повернула голову к знакомым голосам, сталкиваясь взглядом с мужчиной, который стал моим первым парнем.
Стив.
А затем я заметила ее. Передо мной стояла девушка, которая когда–то была безответно влюблена в моего первого парня и ненавидела меня всеми фибрами души за то, что он был влюблен в меня.
Ну, здравствуй, Амелия.
– Джоанна?
Голос Стива был удивленным, но в нем проскальзывали нотки радости как у ребенка, который спустился в рождественское утро к елке и увидел настоящего Санта Клауса. Полагаю, для него эта встреча стала приятной неожиданностью, чего нельзя сказать обо мне. Я готова была умереть прямо на этом месте.
Сколько еще людей из прошлого мне предстоит встретить, до того, как я расскажу Блейку правду?
Эрик не был большой проблемой, потому что совсем не помнил меня, а вот проблему под названием «мой бывший и моя соперница» можно было разглядеть из космоса.
– Привет, Стив, – сдержано отозвалась я.
Он практически не изменился, поднабрал мышечной массы, лицо стало более вытянутым, прическа изменилась. Но в остальном это был все тот же Стив, который лежа со мной в кровати, планировал наше будущее.
Амелия на удивление стала только краше, ее лицо кричало о том, что она пользуется услугами современной косметологии и делает это весьма разумно. Ее губы стали чуть больше, и она наконец сделала нормальную форму бровей.
Амелия была выше меня сантиметров на двадцать, и как всегда при параде, изящная и идеальная, словно лесная лань. Стив был чуть выше Амелии и сильно ниже Блейка. Если бы все четверо были куклами, и я расставляла бы нас в пары, то к Амелии поставила бы Блейка, тогда как к себе Стива, просто потому, что так лучше смотрелось.
Я рада, что она добилась своего. Она была со Стивом.
Лицо Амелии при виде меня потемнело, глаза угрожающе сузились, а губы сжались в плотную линию. Я всегда видела в ней схожесть с коброй, и сейчас эта кобра решила распустить из–за меня свой капюшон.
– Привет, Джоанна, – сказала она приторно сладким голосом. – Как мама с папой?
Вот оно, начала впрыскивать свой яд. Она спросила о моих родителях с такой интонацией, будто они все еще были вместе, хотя прекрасно знала, что мои родители давно в разводе. Надеюсь, никто из них не додумается спросить о Конраде и не закопает меня еще глубже.
– Надо же, не видел тебя уже года три–четыре, ты так изменилась, – заметил Стив, внимательно оглядывая меня.
Ну, конечно же, изменилась, похудела, окончательно перестала носить очки и стала взрослее.
При виде него внутри совсем ничего не дрогнуло, я покончила со Стивом, и даже почти не чувствовала вину за подлое расставание. Но я хорошо помнила, как мы расстались, а помнит ли Стив, что я бросила его в телефонном разговоре?
Глядя на его радостную улыбку, я очень в этом сомневалась.
Блейк, наблюдая за этой картиной и за тем, как Стив, совсем не скрываясь стал пялиться на меня, властно обхватил меня за талию и прижал к себе в собственническом жесте.
Кажется, кое–кто ревнует.
Брови его были нахмурены, а лицо не выражало ни капли дружелюбия. Но так даже лучше, если Блейку не нравится эта ситуация также сильно как и мне, он захочет поскорее избавить себя от этих людей. Надеюсь, это случится раньше, чем они скажут хоть что–то, что может скомпрометировать меня.
– Ты тоже изменился, – заметила я. – Амелия, ты прекрасно выглядишь.
– Ну, еще бы, – фыркнула девушка.
Я коротко взглянула на мрачное лицо своего спутника и затем посмотрела на ребят.
– Это Блейк, он мой, – начала я, но осеклась, – мы с ним, я и он…
Блейк решил прервать мои бесполезные блеяния, одной рукой прижимая меня к себе, он вытянул вторую руку для рукопожатия и сказал:
– Блейк Джефферсон, я парень Джоанны.
Парень.
Он мой парень, мне не показалось. И впервые говорит об этом кому–то постороннему.
Сердце в моей груди радостно перевернулось и встало назад.
Стив пожал руку Блейка и представился:
– Стивен Джо Трентон–младший.
Я еле сдержала улыбку, Стив представлялся своим полным именем только когда хотел «уделать» собеседника. Значит он знал кто такой Блейк и видел в нем угрозу. Боялся, что тот позарится на его Амелию? Или это было из–за меня?
– Я Амелия, – представилась кобра, кивая моему парню, затем укоризненно взглянув на моего бывшего, добавила: – Девушка Стиви.
Стиви.
Мерзость.
Стив игнорировал ее, его взгляд был сконцентрирован в основном на мне и лишь изредка ускользал к Блейку.
Плохо дело.
– Ну, приятно было встретиться, думаю нам пора, – сказала я, хватая Блейка за руку и пытаясь пройти мимо парочки из моего прошлого.
– Погоди, – выставил передо мной руку Стив, касаясь моего предплечья, мгновенно навлекая на себя кару богов. Блейк рядом со мной напрягся, обстановка накалилась.
– Что? – резко выдала я.
