Селина Аллен
Тьма в его сердце
Глава 23
Блейк
Я подошел к краю обрыва и осмотрелся. Вдалеке виднелся альпинистский лагерь. За ним простирались темно–коричневые горные хребты и пожелтевшие сопки.
Чтобы забраться сюда мы проделали большой путь, потратили около четырех часов, однако я не чувствовал усталости, продолжал стоять на ногах и наблюдать за полетом птиц.
А вот отцу было тяжело, я находился в трех метрах от него, но все равно слышал его тяжелое дыхание. Можно было бы все списать на разряженный воздух, но сегодня у нас был совсем легкий маршрут, Стэф называла его детским. Мы не поднимались высоко в горы, соответственно воздух здесь был в порядке. Это и скалолазанием нельзя было назвать, у нас не было альпинистского снаряжения, и весь путь мы прошли пешком. Обычный поход.
В другие дни мы ходили либо вдвоем со Стэф либо компанией по четыре–пять человек: я и Стэф, ее подруга Лора, старшая дочь Лоры – Эйприл и еще один друг Стэф – Мейсон. Мы выбирали средний маршрут.
Но сегодня с нами был отец, поэтому трасса была совсем легкой. Он не большой любитель восхождений. Однако эта высота тоже была впечатляющей, а дорога интересной, по пути нам даже удалось увидеть горных козлов.
У Стэф сегодня день рождения, взбираться в горы в этот день было традицией. Начал ее отец Стэф, когда она была примерно моего возраста.
Сзади послышалось шевеление, и я обернулся.
– Кто выкуривает по пачке в день, умирает в горах, – оптимистично напомнила она, передавая отцу воду.
Я подавил смешок.
– Спасибо, милая, но я уже бросил курить, – усмехнулся отец, присаживаясь на большой круглый валун.
Стэф хитро прищурилась, она всегда так делала, когда знала, что ее обманывают.
– Ты забыл свои сигареты утром на кухне.
– Не правда, я буду все отрицать! – засмеялся отец.
Стэф погладила отца по плечу и с улыбкой на лице взглянула на меня.
– Блейк, пообещай, что не переймешь вредную привычку своего папы и не станешь выкуривать по пачке в день.
– Обещаю, – сказал я.
Она сердито взглянула на меня, едва пряча улыбку.
– Знай, я всегда буду рядом, чтобы стукнуть тебя разок, если увижу, как ты куришь, а потом заставлю тебя взбираться на Уитни6, без передышек. Понятно?
– Кристально.
Мне до тупой боли в легких хотелось зажечь сигарету и как следует затянуться, но я не мог этого сделать. Словно издеваясь, у дальней стены, прямо напротив меня висело предупреждение о штрафе за курение в этом зале. Поэтому мне придется терпеть, пока не выйду на улицу.
– Как продвигается твой новый проект? – спросил Эрик, наконец отлипая от своего сотового.
Я отвел взгляд от таблички с перечеркнутой сигаретой и заторможено взглянул на друга.
Что он сказал?
– Повтори, – попросил я.
Эрик обернулся, решив посмотреть, на что я пялюсь, но никого там не обнаружив, он вернул ко мне взгляд и усмехнулся.
– Как проект продвигается? – спросил он чуть громче, чем в прошлый раз.
– О каком проекте ты говоришь? О Джоанне или о строительстве дома в Бруклине?
Эрик откинулся на спинку стула и дерзко улыбнулся мне.
– А о чем ты хочешь поговорить? – спросил он.
О чем мне хотелось поговорить? Может о том, что вчера Джоанна весь день не отвечала на мои сообщения и звонки? Или о том, что я не могу прийти в отель Хэтфилд, потому что по ее словам она сразу же лишится работы? Или мне поговорить о том, что вчера я места себе не находил воображая сотни вариантов, где Джоанна могла пострадать: попасть в аварию, быть украденной и перевезенной в другую страну или завербованной в спецслужбы, а на самом деле она просто игнорировала меня?
Даже и не знаю.
– Ни о чем не хочу говорить, – буркнул я, разрезая свой стейк.
Вчера вечером она решила написать мне два коротких предложения, после целого дня молчания, а потом снова исчезла. Что с ней не так?
– Ты сейчас тарелку разрежешь, – заметил Эрик, кивая на мои руки.
Я взглянул на стейк перед собой, отбросил вилку и нож на стол, и метнул в друга раздраженный взгляд.
– Какого черта она вообще выключает телефон? Разве его придумали для того, чтобы держать выключенным? – возмутился я, будто Эрик мог что–то знать об этом.
Друг вскинул руки, словно пытаясь успокоить разъяренного быка, и медленно заговорил:
– Остынь Блейк и давай по порядку.
Но я не слышал его, меня переполняла злость, злость на эту девушку, которая обвиняла в эгоизме меня, а сама предпочла сбрасывать мои звонки. А еще злость от того, что единственный человек, который помогал мне справляться с дерьмовыми мыслям и гневом лежит в могиле уже девять лет и в этом была моя вина.
Даже и не знаю, в каком порядке начинать.
– А если кто–то захочет с ней связаться по очень важному вопросу? Как думаешь, он сможет это сделать, если гребаный телефон выключен все время? – вспылил я.
Телефон Эрика разрывался от потока смс, раздражая меня этим еще больше.
– Кто там так сильно хочет тебя услышать? – кивнул я на его сотовый.
Эрик быстро прочел сообщения и устало отбросил телефон в сторону. Кажется этот «кто–то» нежеланный абонент в списке контактов друга.
– Официантка из Хэтфилд.
Услышав это, я напрягся.
Джоанна однажды назвала Эрика милым, так может она быстро переключилась с меня на него? Я часто замечал, что она странно смотрит на друга, с плохо скрываемым интересом и волнением. Никто другой из моей компании не удостаивался такого большого количества ее внимания как Эрик.
Так что лучше бы ему иметь свою официантку из Хэтфилд, иначе на его лице появится парочка синяков.
Хотя погодите, какую свою? Джоанна не была моей.
– Какая официантка? – спросил я.
– Черные волосы, часто обслуживает нас в ресторане, и та с которой я сплю, – сухо ответил он и принялся за свой обед, – Салли.
Салли.
Латиночка с большой грудью.
Я знал подобных ей. Отчаявшиеся золотоискательницы. Такие девушки стараются зацепиться за любого богатого мужика, даже если ему семьдесят и он похож на пропавший помидор.
Они могу искать свою «жертву» хоть всю жизнь, но если повезет, то уже через пару лет они будут просиживаться на Бора–Бора и попивать мартини, пока новый муж будет трахать новенькую любимую на другом конце света, прикрываясь универсальной отмазкой «работа».
– Так у вас с этой Салли что–то серьезное? – спросил я.
Мускул на щеке Эрика дернулся, словно ему было неприятно об этом говорить.
– Нет, просто хорошо проводили время, она в постели настоящий смерч, высасывала из меня все силы, – двусмысленно сказал Эрик.
Смерч? Смерч это хорошо.
Раньше я бы заинтересовался, но сейчас у меня в приоритете было другое погодное явление, которое еще не показало свою силу, и имя ему Джоанна.
– И чего она хочет? – спросил я.
Эрик вскинул палец, как бы говоря, что сначала дожует кусок мяса, а затем расскажет.
Он не связывал себя отношениями и предпочитал встречаться без обязательств, но в последнее время его мнение на этот счет поменялось. Неужели Салли именно та, на ком он остановится?
Нет. Они встречались от силы раза три, а в его глазах уже такая вселенская усталость, словно Эрик женат на ней более сорока лет.
– Ее уволили две недели назад, – сказал он, поднося стакан с водой ко рту. – Владелица отеля уволила.
– За что? – безразлично спросил я. Зачем мне вообще информация о какой–то официантке?
– За непозволительное поведение и сексуальную связь с посетителем.
Аа, ясно. Идиотские правила в действии. Именно из–за этих правил я не мог прийти к Джоанне. А мне бы очень хотелось взглянуть на ее личный номер в отеле, где она жила. Возможно, она не устояла бы перед моим обаянием, и показала бы мне еще кое–что, никак не связанное с ее номером.
– За секс с тобой? – догадался я.
– Да, – ответил он. – Достала меня уже, пишет весь день. Думает, что мне есть до этого дело.
Вот оно. Многие так делали. Они считали, что одна ночь вместе, в случае Эрика пара ночей, дает им право на что–то большее.
Стоять.
Ее уволила владелица?
– О какой владелице она говорит, если отелем владеет Хэтфилд–старший, а управляет Хэтфилд–младший? – непонимающе спросил я.
– Я тоже думал, что управляет Конрад, но Салли говорила, что именно в этом отеле начальница Селеста Хэтфилд.
Селеста, какое идиотское имя.
– У Конрада была сестра, года на три–четыре младше него, все таскалась за ним хвостом, – объяснил Эрик. – Но при нас он держал ее на расстоянии, волновался, что она может связаться с кем–нибудь из старшей школы. Я даже не помню ее лица, не водился с малолетками, – пожал плечами он. – Честно говоря, не помню, как ее зовут, но раз она Хэтфилд, значит это и есть его сестра.
Сестра.
Интересно.
Но Джоанна говорила, что ее начальник Конрад – сын владельца отеля, она ничего не говорила о его сестре.
– Так вот кто выдумывает эти дебильные правила, – задумавшись, сказал я.
– Да, Конрад не стал бы страдать такой херней. А вот сестрица его была двинутая немного, – сказал он.
– В смысле? Проблемы с головой?
– Нет, Конрад не говорил о ней напрямую, но иногда упоминал, что она постоянно учится: зубрилка до мозга костей. Он часто возил ее на разные дополнительные занятия.
Я нахмурился.
– Почему он возил, а не родители или водитель?
– Да родителям до них обоих не было дела. Хэтфилд–старший давно не жил с семьей, а мать их постоянно отсутствовала. – Эрик усмехнулся. – Самые громкие вечеринки были в доме у Конрада.
– Если ты с ним общался, то почему не запомнил сестру? Разве ты не должен был постоянно ее видеть?
Эрик покачал головой.
– Чувак, меня не привлекают дети. К тому же она никогда не была по близости. Когда Конрад устраивал тусовку, ее отправлял к подругам или родственникам, или бог знает к кому еще. – Задумавшись на секунду, он сказал: – Оу. Однажды она застала меня в постели с одной девчонкой. Как же Конрад тогда взбесился из–за этого. Я запомнил ее футболку «Скуби–Ду», но вот лицо, не помню, хоть убей.
Выходит, что почти все богатые семьи страдают одинаково, родителям зачастую нет дела до своих отпрысков, они либо работают, либо занимаются своей жизнью. А для детей нанимают штат нянек и учителей.
Вот и Хэтфилды не были счастливым семейством. Хотя почему меня это вообще волнует? Ни с одним Хэтфилдом я не был знаком. Да и не хотел бы.
Пижон, тот, что Конрад, тогда очень мило беседовал с Джоанной, как будто он ее друг или парень или бывший, а значит он мне уже не нравится.
А его сестрица точно ненормальная и фригидная стерва, которая сует нос в личные дела подчиненных. Хотелось бы мне увидеть эту чудачку. Сама то, наверняка синий чулок, вот и нападает на красивых девчонок.
Кстати о девчонках.
– Так и чего этой Салли нужно от тебя? Залечить ее душевные раны по случаю увольнения сексом?
Эрик рассмеялся и покачал головой, мол нет, ей не это нужно.
– Она с чего–то решила, что я могу помочь ей вернуться назад. Думает, что мы с этой Селестой знакомы. Бред полнейший.
Его плечи дернулись, он опустошил стакан с водой, взял телефон в руки и что–то принялся печатать.
– Хочешь помочь? – спросил я.
– Найду ей другую работу.
Я лениво улыбнулся.
– Ты совсем размяк, заботишься о любовнице.
Эрик поднял голову от экрана телефона и метнул в меня укоризненный взгляд.
– Это не забота, это долг. Ее уволили из–за меня, значит мне и помогать ей.
– Но ведь это она прилепилась к тебе. Добровольно. Ты не заставлял ее.
Эрик устало вздохнул и закатил глаза. Его лицо приобрело такой вид, словно ему приходилось беседовать с самым глупым человеком на свете.
– Это называется ответственностью.
– А что насчет ее ответственности? Разве только ты несешь ответственность за это? – спросил я.
– Полагаю, за свои действия она уже ответила, ее лишили работы, а вот меня больше интересует моя ответственность. Поэтому я найду для нее другое место.
Давно он вспомнил об ответственности? Год назад он менял девчонок, не разбирая их лиц, да и имя Салли запомнил только с третьего раза. Эрик может строить из себя кого угодно, но он все равно остается все тем же, кем был год, два и три назад. Люди не меняются.
Пока Эрик был занят перепиской с Салли, я решил проверить свой телефон.
Ни одного звонка, ни одной смс, а Джоанна даже не прочла, то, что я ей написал.
Как же меня бесила эта девчонка! Специально для нее я был таким, каким не был никогда и ни с кем. И ради чего? Ради одного перепиха, который она задолжала мне?
А нужно ли мне это?
Обычная девица, абсолютно не в моем вкусе. Конечно, у нее симпатичная задница и синие бездонные глаза, из–за которых иногда в моей речи возникали паузы. Но кроме этого? Просто коротышка с завышенным самомнением, змеиным характером и маленькими сиськами.
Сегодня же найду другую. А то со своей миссией переспать с ней, я совсем забыл, для чего мне нужна была нижняя часть моего тела.
– Кстати, ты отлично свернул с темы, так что там у тебя с твоей официанткой? – спросил друг, откладывая телефон.
– Она не моя, – гневно выдал я. – И ничего с ней, уже забыли.
Эрик в течение нескольких секунд изучал мое лицо.
– Ты отступаешь? – в замешательстве спроси он
– Нет. Но сегодня я хорошенько повеселюсь с кем–нибудь другим, – усмехнулся я.
Найти вечером девчонку не составит труда, ткну пальцем в любую понравившуюся, и та сама будет рада оказать мне услугу. Почтет за честь, так сказать.
– Мне казалось, что ты переживаешь из–за нее, – вдруг сказал он.
Протестующий возглас вырвался прямо из моего горла.
– Хах! Я абсолютно точно не переживаю, просто меня раздражают люди вроде нее. Гребаная недотрога, которая делает вид, что она одна из католических монашек. Указывает, как мне следует себя вести и постоянно критикует. Появляется, когда ей вздумается и исчезает когда вздумается. И вообще, почему она вдруг решила, что вправе устанавливать свои правила в общении со мной? – вывалил я на друга все, что накопилось за недолгое время общения с Дикаркой.
Эрик на это лишь коротко улыбнулся.
– Ты бесишься, как человек, которому не все равно.
Я закипал. Как из того, что я высказал ему, он вычленил совершенно другое?
– Мне абсолютно все равно! Ты знаешь, зачем я это затеял.
– Уже не знаю, – покачал головой он.
– Она безразлична мне, – бросил я в свое оправдание.
– Если бы это действительно было так, то был бы спокоен, а ты совершенно точно не спокоен, – подметил Эрик.
Черт!
Он прав лишь в одном. Я весь день был на взводе, но лишь потому, что Джоанна раздражала меня.
– Знаешь, что бы я сделал на твоем месте? – заговорщицки спросил Эрик.
Я не пошевелился, его советы мне ни к чему.
Но Эрику не нужно было мое согласие, чтобы высказать свою гениальную идею.
– Я просто сходил бы в отель и спросил у нее, почему она не отвечает.
– Если я приду туда, ее могут уволить, – как на автомате бросил я.
Брови Эрика сошлись в удивлении на переносице. А затем на его губах заиграла странная улыбка, как если бы он долгое время ломал голову над загадкой, а сейчас наконец нашел решение.
– Ты все–таки беспокоишься о ней, и не отрицай, – махнул рукой он. – За то время, что вы общались, она стала тебе небезразлична.
– Мне плевать на нее, Эрик. Я возьму свое и уйду в закат. Я не тот, кто стелется перед дамочками, мне это не нужно, – бросил я и встал со своего места. – Мне пора.
Я достал из кошелька две купюры и бросил их на стол.
– Через неделю наш традиционный уикенд в Аспене. Ты не забыл? – спросил он, на губах его все еще играла эта дурацкая улыбка, словно он знал больше всех и видел меня насквозь.
Но он и представить себе не мог, что творилось в моей голове. А если бы знал, как меня раздражает Дикарка, не улыбался бы как идиот.
– Конечно, – ответил я.
– А Джоанна летит с нами? – спросил он.
– Нет, – бросил я через плечо и направился на работу.
Джоанна бесила меня своим молчанием и сложным характером. Она легко указывала всем вокруг на их недостатки, тогда как свои даже не замечала. Она была вздорной и сумасшедшей, и почему–то именно ее я больше всего хотел видеть с собой в Аспене, но никогда не признаюсь в этом Эрику, и тем более себе самому.
Глава 24
Блейк
– Как мама? – спросил я Кайла, который в это вечер казался более загруженным, чем обычно.
Миссис Маккензи все еще лежала в реабилитационном центре тире психбольнице. Дела ее были так плохи, что врачи лишь разводили руками. Развод свел ее с ума и заставил забыть о том, что у нее помимо брака было еще двое детей, которые любят ее до сих пор.
Почему она вообще так сильно страдает из–за ухода мужа? Разве это не повод для нее найти нового?
Никогда не поверю, что после тридцати лет брака можно все еще любить человека такой любовью, которая заставила ее принять лошадиную дозу снотворного.
Никогда не поверю, что в принципе можно любить постороннего человека. Я вот никогда не любил. Не считая родителей и родственников.
Любовь на самом деле – самое страшное, что может случиться в жизни.
Она возвышает, дает надежду, обещает, что теперь ты никогда не будешь одинок. Но потом, она вонзает нож в спину.
Любить – это больно. Это не благодать, это просто еще один инструмент для пыток, самых жесточайших, которые когда–либо существовали в истории. Если после пытки можно остаться в живых и залечить раны, то рана от потерянной любви не залечится, ничего не восстановится. Агония продлится на годы, и так до конца жизни.
А каково людям, которые теряют любовь не единожды? Любовь это не обязательно партнер, это может быть отец, брат, мать, любимая собака. Все это любовь, разная любовь, но действует всегда одинаково, убивая частицу вашей души, когда–то больше, когда–то меньше.
– Она не разговаривает со мной, – ответил Кайл. – Предпочитает делать вид, что меня не существует.
– Мне жаль.
– Мне тоже, – ответил он. В голосе чувствовались боль и отчаяние. Кайл не был виноват в том, что его отец больше не любил его мать.
Еще кое–что, любовь действует как зараза. Разрушенный человек будет разрушать своих близких.
– Как тебе эта? – спросил Кайл, указывая на девушку в синих обтягивающих джинсах и коротком черном топе. Блондинка.
Говорить о матери он больше не желал.
– Не подходит.
Вечером мы втроем завалились в клуб Эрика. Однако сам босс заведения снова пропал, весь в делах. Мы с Кайлом остались вдвоем и вот уже минут двадцать пытались подобрать мне пару на вечер.
Кайл повернул голову в мою сторону и недоуменно спросил:
– Почему? Она твой тип.
Я еще раз пробежался взглядом по ее фигуре. Кайл прав, она была вполне в моем вкусе, обладала стандартным набором «для Блейка», к тому же прекрасно чувствовала музыку. Блондина подходила мне идеально, но что–то все равно останавливало меня.
– Не нравится, – пожал плечами я.
– Скажи хотя бы, чего хочешь? – спросил друг.
Я задумался, но стоило закрыть глаза, видел лишь темные длинные волосы, синие глаза и округлые сочные бедра.
– Не знаю, как увижу – скажу.
– Ладно, не хочешь ты, возьму я, – усмехнулся Кайл, а затем, развернувшись, пошел на первый этаж покорять блондинку в синих джинсах.
Я проследил за тем, как друг спустился вниз и подошел к девушке. Судя по ее улыбке, она была рада ему.
– Что? Неудачно?
Дьявол.
Я резко повернул голову, натыкаясь взглядом на Эрика.
– Знаешь, иногда мне кажется, что если я загляну в свою задницу, ты будешь там, – огрызнулся я.
Эрик рассмеялся.
– Прости, Блейки, кажется, ты даже подпрыгнул от страха.
Я толкнул его кулаком в плечо, но не мог не улыбнуться.
– Ой, заткнись. Ты, конечно страшный, но не настолько, друг, – ответил я ему, снова разглядывая людей на танцполе.
– Что, проблемы с выбором? – спросил он.
– Типа того, – кинул я.
– Есть кое–кто на примете.
Я усмехнулся и взглянул на Кайла.
– Заделался моим сутенером?
– Нет, просто дружеская рекомендация, – в оправдательном жесте вскинул руки он.
– Рекомендация? Валяй, – лениво улыбнулся я.
– Пойди завтра в Хэтфилд и узнай, почему Джоанна тебя игнорирует, – сказал он, дополняя ответ хитрой улыбкой.
– Хуже рекомендации я в жизни не слышал.
– Пользуйся, Блейки, сегодня мои услуги бесплатны для тебя.
– Не нуждаюсь, – отрезал я.
До меня донесся глухой смех Эрика, его глаза блестели, словно он хотел что–то сказать мне, но не решался сделать этого.
– Чего ты скалишься? – рассерженно спросил я.
Эрик отвел взгляд от моего лица и взглянул куда–то в толпу.
– Я просто вспомнил кое–что, – начал он. – Конрад, человек, который управляет отелями…
– Я помню, кто он, – нетерпеливо выдал я.
Пижон, который клеится к Джоанне.
Эрик проигнорировал мои слова и продолжил:
– Конрад ни одной юбки не пропускал. Среди старшеклассниц нашей школы не было ни одной, кто не побывала бы в его постели.
– К чему ты клонишь? – подозрительно спросил я, хотя сам уже понимал, о чем хочет сказать мне Эрик. На мою грудь словно камень положили, я даже дышать перестал, возникшая в голове мысль тупой болью пронзила затылок.
– Ты говорил, что видел их разговаривающими. Боюсь тебя огорчать, друг, но если Конрад чего–то хочет, он этого добивается. Как думаешь, если он захочет Джоанну, как долго она сможет сопротивляться, он к тому же ее босс, – серьезно сказал друг.
Я вспыхнул моментально. Он совсем не знал ее.
– Она не из тех девушек! – возразил я.
Джоанна была другой, она не стала бы прыгать в постель к работодателю, если только у нее не появились бы чувства к нему.
Я понимал, что совсем ничего не знал об их отношениях с Хэтфилдом, а когда мы говорили об этом с Джоанной, я видел, что она многое скрывала. Но я точно уверен, что она не такая, как подружка Эрика – Салли или многие другие несчастные, которые готовы на все, только бы на них обратил внимание кто–то с большим кошельком.
– Я заметил, что она другая. Но ты не знаешь Конрада. Он самых стойких девчонок уговаривал за минуту и все они до единой были довольны, – усмехнулся друг. Бывший друг.
Мы с Джоанной даже не были вместе, но почему то от мысли о ней и сыне Хэтфилда моя грудь налилась свинцом.
Нет, она бы не выбрала этого пижона.
«Тогда с чего бы им мило разговаривать у дверей отеля?» – нашептывало мое подсознание, сводя меня с ума еще сильнее.
Если Эрик говорит, что официантку Салли уволила владелица, значит, что у Джоанны нет начальника, а есть начальница. А это в свою очередь ведет к тому, что Джоанне не за чем общаться с Пижоном по вопросам работы. Тогда почему они разговаривали, а она смеялась с его шуток?
Мне едва удавалось сдерживать ярость.
Я оттолкнулся от стеклянных ограждений и с вызовом взглянул на Эрика.
– Сколько раз повторить, чтобы это улеглось в твоей голове? Мне она ни к чему. Тем более я уже нашел ту, с кем повеселюсь сегодня ночью.
Отодвинув друга в сторону, я пошел к лестнице.
Еще минуту назад мне казалось, что сегодня я уйду домой в гордом одиночестве. Кто же знал, что в этот вечер я вдруг стану привередой, и девушки моего типажа будут казаться мне неинтересными.
Расталкивая танцующую толпу, я подобрался к милашке, которую заметил со второго этажа, в самую последнюю секунду, как решил избавиться от надоедливой компании в лице Эрика.
– Привет, – сказал я.
Девушка обернулась, услышав мой голос. Синие глаза скользнули по моей груди, спускаясь ниже, по белой футболке к поясу джинсов и ширинке. Мимолетно взглянув на мои часы и платиновый браслет, она резко подняла взгляд. На ее лице отразилось одобрение, а затем интерес.
Я знал, о чем она думает.
Увидела часы, браслет, одежду и поняла, что мало того, что я привлекателен, так еще и богат. Именно то, что она искала в этот вечер.
– Привет.
Скромная улыбка на ее губах никак не вязалась с порочным блеском в ее глазах.
Многие девушки часто прикидывались скромницами, чтобы завлечь меня и это работало. Но только не Джоанна, она не прятала свои эмоции.
Опять мысли возвращаются к ней.
Нет. Так не пойдет.
Я не дам ей испортить мне вечер.
– Как тебя зовут, – спросил я девушку, мягко касаясь ее предплечья.
Она приблизилась к моему лицу, но почему–то мне это совсем не понравилось. Дотянувшись до моего уха, она прошептала:
– Рокси.
Я отстранился, заглядывая в ее глаза.
Рокси. Так себе имечко, словно кличка для собаки.
– А как зовут тебя, красавчик? – спросил она, и лукавая улыбка появилась на пухлых губах.
– Блейк, – ответил я, еще раз оглядывая ее фигуру.
У Рокси были узкие плечи, и большая грудь, явно перетянутая коротким синего цвета топом. Свободные черные джинсы выделяли тонкую талию и круглые бедра. Длинные светлые волосы она собрала в высокий хвост.
– Как насчет того, чтобы потанцевать, Блейк? – спросила она.
Я скривил губы.
– Я не танцую.
В ее глазах теплилась надежда, но я не был фанатом танцев. Тот раз с Джоанной был практические единственным в моей жизни.
– Я научу, – сказала Рокси, проводя руками по своей талии.
– Из меня хреновый ученик, – усмехнулся я.
За спиной девушки, как я понял, стояли ее подруги. Две брюнетки и блондинка. Они делали вид, что не замечали нас. Но в это было сложно поверить, ведь каждая из них исподтишка пялилась на меня, словно я был красноносым Рудольфом7.
– Тогда, может, угостишь меня уже чем-нибудь? – спросила она, закусывая нижнюю губу и проводя пальцем от моего запястья до локтя.
Было очевидно, чем именно она просила ее угостить. Рокси хотела уединиться. И почему я все еще тормозил и не тащил ее в укромное место, я не понимал.
Словно прочитав мои мысли, она решила окончательно укрепить мою уверенность в ее намерениях, как будто ее жестов и языка тела было недостаточно. Большим пальцем она провела по нижней губе, будто стирала с нее что–то.
– Давай же, красавчик, решайся.
– Твои подруги не будут против? – спросил зачем-то я.
Иисусе, Блейк, что за херню ты несешь?
Рокси улыбнулась и взглянула на своих подружек.
– Никто не против, они побудут без меня минут пятнадцать.
Она не знала этого, но пятнадцати минут мне обычно было недостаточно. Я же не юнец, который только вошел в пубертат.
– Бармен, – позвал я, и кивнул на Рокси.
– Что ты делаешь? – хмуро спросила она.
Я несколько раз моргнул, застыв, как олень, застигнутый в свете фар.
Поверь, Рокси, я сам не понимал, что делаю.
– Ты хотела, чтобы тебя угостили, – напомнил я, словно у девушки были проблемы с пониманием чужой речи.
Уголки ее губ опустились.
– Я буду мохито, – уныло отозвалась она, посмотрев на бармена.
Мохито.
Джоанна тоже постоянно пила мохито.
Никогда не понимал любви к этому напитку. Сладко–кислое месиво с добавлением мяты, даже вкус алкоголя не чувствовался.
Бармен принялся делать для Рокси коктейль.
– Блейк, что–то не так? – спросила она.
– Нет, все прекрасно.
Было что–то отталкивающее в том, как она говорила, странный акцент.
Она глотала некоторые буквы вместо «что–то» у нее получалось «чтоот».
– Рокси, а откуда ты родом?
Ее лицо посветлело.
– Огден, – ответила она, как раз в тот момент, когда официант поставил перед ней стакан с мохито. – Это в Юте.
И снова она пропустила букву и сказала «эт» вместо «это».
Не припомню, чтобы Джоанна так раздражающе разговаривала. Ее голос и интонации и манера речи была совершенно другими. А ведь она тоже была родом из Юты.
До меня, наконец, дошло, я ни разу не слышал, чтобы она разговаривала с ютским акцентом. Джоанна не глотала буквы и слоги, но часто тянула гласные, как говорят южане, как говорил Эрик.
Но как такое возможно, если она выросла в Солт-Лейк-Сити? Ее оправдания вроде «я подхватила от подруги» не работают. Как можно подхватить акцент? Подхватить можно какую-нибудь лихорадку, но точно не акцент.
Что–то с ней было не так. Слишком много тайн и загадок.
И как же меня это бесило!
Нет. Я не собираюсь думать о ней ни секунды. Она не стоит того.
– А ты откуда, Блейк?
– Нью-Йорк, – бросил я, даже не взглянув на девушку.
Я стал переворачивать в своей голове каждое воспоминание о ней, каждый разговор. Мне казалось, что при обычных вопросах она вдруг начинала теряться. Иногда она говорила вещи, которые никак не сходились с тем, что я видел своими глазами. А это значит, что Джоанна меня обманывала. Но только зачем бы ей делать это?
Обхватывая сочными губами трубочку, Рокси допила коктейль и слизала последнюю капельку напитка кончиком языка.
Она взглянула на меня томным, полным вожделения взглядом. Теперь она точно была готова. Девушка потянулась ко мне и хотела поцеловать, но я придержал ее за плечи, не позволяя сделать это.
– Обычно я не действую агрессивно, но ты похоже совсем не понимаешь намеков, Блейк. – Она, не стесняясь, коснулась своей ладонью моей груди, и стала опускать ее ниже, подбираясь к краю джинсов. – Хотя для человека с такой внешностью и, – ее взгляд скользнул на мою ширинку, – потенциалом, я думала, ты сам накинешься на меня.
Я смотрел в ее синие глаза и пытался отыскать там ответ. Подсказку, направление, хоть что–то, что помогло бы мне сейчас. Но, к сожалению глаза Рокси были пусты. От нее пахло духами, сладость которых, практически ощущалась песчинками на зубах. Ее словно искупали в сахарной патоке, и это совсем не привлекало меня.
Почему, в момент, когда симпатичная блондинка лезла ко мне, в готовности исполнить любое мое желание, я все еще думал о синеглазой Дикарке со скверным характером и частыми перепадами настроения?
Похоже, теперь я и не знаю, кто был моим типом. Ведь Рокси проделала столько манипуляций, чтобы, наконец, увести меня в уборную и сделать то, о чем она мечтала сейчас больше всего, но я не мог. Я не чувствовал ни капли возбуждения. Ни к ней, ни к кому–либо еще в этом зале.
Мне нужно было поговорить с Джоанной.
Я не могу отрицать что, последние несколько дней все мои мысли были о ней. А это значит, что мне сначала нужно сделать то, что я задумал, прежде чем перейду на других.
Я аккуратно снял руки Рокси с себя и ободряюще ей улыбнулся.
– Мне пора.
В ее глазах отразилось непонимание.
– Как пора?
– Возможно в другой раз, – пожал плечами я.
Она схватила меня за предплечье и сжала его, глаза ее наполнились яростью.
– Нет уж, Блейк, так просто от меня не уходят! – прорычала она.
Я небрежно скинул женскую руку и взглянул на Рокси усталым взглядом.
– Это мне решать, а не тебе, – бросил я напоследок и решил поскорее убраться наверх.
Чувствую, тупых шуток Эрика сегодня не избежать.
