Ринат Ашрафзянов
Холст
Дождь иссяк, оставив после себя духоту и бесконечное количество ручейков, которые стекались в большие лужи на дорогах, по которым на скорости пролетали автомобили, обрызгивая пустые тротуары. Дорога домой заняла мало времени.
– Привет, милая, я дома, – войдя в дверь, прокричал Сергей. Мария стояла в переднике около плиты и была занята готовкой.
– Привет, милая, – еще раз повторил Сергей.
– Привет-привет.
– Сегодня ты готовишь свое фирменное блюдо? М-м-м, как вкусно пахнет, – Сергей смачно вздохнул ароматы. – Жду не дождусь, когда можно будет поесть.
– Милый, скоро все будет готово. Ты пока поработай у себя в мастерской. Я как закончу, сразу подойду к тебе. Тебе Юля привезла твои кисти?
– Да, Юля молодец, все сделала, как я просил, – Сергей подошел к Марии сзади, обнял ее за талию и чмокнул в щечку.
Мария стояла у самой плиты, мило улыбалась и с наслаждением нарезала солнечный хлеб. Борщ – коронное блюдо Марии, оно удавалось у нее всегда и никогда не надоедало ни Ваське, ни Сергею. Готовила она его очень часто. Борщ был по-настоящему красный и наваристый, на курином бульоне. Посередине тарелки с супом она всегда аккуратно клала чайной ложкой белую жирную сметану, которую покупала на колхозном рынке у местных бабушек. А на тарелочке рядом всегда были чесночные пампушки из черного хлеба с семечками. Пампушки были обязательно промаслены свежим сливочным маслом.
– Наверное, все дело в том, что ты готовишь с любовью, – проговорил Сергей ей на ушко. – Вот весь твой секрет.
– Конечно, с любовью, как же без нее, Сережа, – не оборачиваясь на него, она продолжила нарезать хлеб.
– Я жду тебя у себя в мастерской, милая, заканчивай поскорее. Сегодня я уже никуда не поеду. Ты не представляешь себе, какую картину я задумал изобразить. Она у меня вот здесь, вся целиком, – Сергей показывает пальцем на свой висок, – теперь осталось выложить ее на полотно.
– У тебя все получится, у тебя всегда все получается.
Наброски он начал делать тонкой кистью на большом холсте. Писать картину Сергей начал с шалаша, к которому они часто приходили до того момента, пока его не снесли вандалы. В лесу часто ошивались алкаши и бомжи. Они их частенько встречали по дороге на прогулке. Этот факт постоянно нервировал и пугал родителей. С каждым разом при посещении лесной зоны они то и дело наталкивались на выкинутые бутылки из-под алкоголя. Некоторые были разбиты. О них мог пораниться Василий, когда поднимал веточки с земли. Или он мог просто споткнуться и упасть на разбитое стекло. Воображение Марии и Сереги в этот момент работало на все сто двадцать процентов. По этой причине шалаш они построили в глубине леса, в надежде, что такие люди не будут способны дойти до него. Но к их великому сожалению, они дошли. И, судя по бутылкам и остаткам еды, устроили пиршество в их семейном лесном домике. Конечно, это разозлило все семейство, особенно возмущен был Василий, который, придя на место, увидел вместо шалаша остатки костра, гору бутылок и выброшенного мусора.
– Сережа, а у меня все готово.
– Вот это да, и это все для меня одного – растянувшись в улыбке, Сергей наблюдал за тем как Мария в переднике и с подносом в руках, входила в его мастерскую. – А знаешь, а я ведь мог бы тебя немного помучить. Хотя нет, для тебя было бы это невыносимо тяжело стоять с подносом весь день, пока я тебя рисую, – подмигнул он ей, пока та расставляла тарелочки на стол.
– Мучай, Сереж, я не против твоих идей, только не будь голодным.
– С тобой этого просто никогда не случится, – Сергей увидел ее фирменный, прищуренный взгляд, нацеленный в самое сердце. – Ну все, все, еще пара минуток, и я поем. Клятвенно клянусь, – он поднял правую ладонь вверх, в знак подтверждения клятвы.
– А наш ребенок-то когда будет дома? – спросила Мария пока стояла в дверях.
– Как обычно. Я проверял сегодня, он на занятиях, сегодня не сбегал.
– Ты так говоришь, словно он всегда у нас убегает из школы. Никогда такого не было и, надеюсь, не будет. Ты, наверное, сам этого хочешь, Сереж, чтобы как ты в детстве.
– Милая моя, может, и хочу. У нас классный пацан растет. И почему бы ему разок не сбежать, не устроить побег. Представляешь, он такой выбегает из школы, на пути закидывает рюкзак, спотыкается, но встает и снова бежит. А за ним бегут повара с половниками, учителя с указками, физрук с мячом в руках посвистывает, как милиционер, в свой свисток.
– Ой, все, тут твою фантазию можно смело останавливать. А то ты еще прикрутишь к ней и бегущий ОМОН с автоматами, полицию и бегущего за ним президента вместе с нашим зоопарком.
По тону ее голоса все это время со стороны могло показаться, что взрослые люди говорят о чем-то серьезном. Никаких вам «хи-хи» и «ха-ха». Если, конечно же, не вникать в сути дела разговора. Ну а если вникнуть в него, то удивление берет, почему никто не засмеялся.
– А что, можно и устроить. Я буду машину держать неподалеку, – Сергей в задумчивости почесал рукой подбородок, оставив на нем коричневый след краски.
– Ну все, перестань. Ты, как всегда, в своем репертуаре. Юморист.
Сергей выдержал театральную паузу, словно дожидался, когда ее проникновенный фирменный взгляд растопит кристалл истеричного смеха внутри него. И вот это произошло, как только она скрылась в дверном проеме, Сергей весело рассмеялся, притопывая правой ногой.
– Ну, вот она, моя настоящая Мария – произнес он, когда в него из-за двери прилетело белое, мучное облако. Выброшенная мука, словно первым зимним снегом легла на замаранный краской фартук. Мука скрала основные шероховатости, оставив только точки, как те, которые оставляют высокие горы в облаках.
Успокоившись, не став отряхиваться от диверсии Марии, он вернулся к шалашу, который был одним из основных элементов картины. Ему Сергей уделял особое внимание, он прорисовывал каждую его веточку. С улицы донесся звук мотора подъехавшего специализированного автобуса. После череды громких открываний и закрываний дверей шум исчез, вместе с самим перевозчиком.
– Папа, я вернулся – раздался крик сына из коридора. Далее до него донесся голос заботливой мамы с просьбами поесть, и чтобы пока не мешал отцу закончить картину. Мария только раз появилась в двери с Васькой, которого она обнимала. Он им махнул кисточкой в знак приветствия, и снова вернулся к картине.
Страшной платой за увлеченность всегда было время. Перенос образа на холст, сдвигал стрелки часов до двух часов ночи. За это время он смог выписать только набросок шалаша и березовой рощи.
Отодвинув стул, отойдя на два шага назад от холста, Сергей поднял обе руки, потянулся, привстав на цыпочки. Взглянул на наброски со стороны и произнес:
– Теперь шалаш никто не разрушит, он будет стоять вечно, а вокруг будет нетронутая алкашами лесная жизнь.
Сергей поднял свой взгляд выше нового холста и остановил взгляд на картине годовалого Васьки с Марией, на которой она держит сына на руках. Эта картина весела прямо напротив него, над самым рабочим местом. Волна воспоминаний унесла его в далекое прошлое, в то время, когда он и Мария подали заявление в загс. Он вспомнил ее удивление, ее слезы радости, ее гордость за его ответственное решение, и за его поступок.
«Как же я люблю тебя», – прошептал он.
***
Утренние хлопоты для каждого в семье всегда приносят разные чувства, особенно если это и не семья вовсе, а лишь пара, которая живет совместно сравнительно недавно. Молодая девушка в раннее утро субботызаставляетвставать своего парня, который, казалось только лег, придя в пятницу с работы, только обнял ее и улыбнувшись что она рядом с ним,задремал на пять минуточек. Но на уже ворчащий, еще не проснувшийся голос своего возлюбленного Мария быстро отвечала, что это сюрприз, он ему необыкновенно понравится, и он непременно должен последовать ее наставлениям. Она, конечно же, не замечала своей навязчивости, влюбленной наглости и продолжала, как сверлящая дрель утреннего соседа подгонять заспанного Сергея проявить солдатскую выучку. Хотя, по правде, он и в армии-то не был. И мало что представлял об этом в эту самую минуту сборов.
В молодости Мария была очень темпераментной девушкой. Вне зависимости от события оно должно непременно происходить по ее плану, только так, как она сказала. Загадочная история в том, что никто в окружении и Марии, и Сергея не понимал, что послужило поводом их взаимной симпатии. Они и сами не распространялись об этом, но как в каждой молодой паре, каждый сомневался в друг друге. А вдруг не помнит?
– Сколько уже можно собираться? – Мария выбегала из кухни, бросала на своего мужа прищуренный, но очень суровый взгляд. Хотя мужем и женой они еще не были, но ей нравилось так думать. – Ты надел рубашку и галстук? Да, те самые, которые лежат на диване? Да, на том самом, на котором почему-то я постоянно вечерами теряю свою одежду.
– Куда мы вообще идем, сегодня же суббота, утро, – потянув руки вверх, словно пытался достать до потолка, еще в зевоте ответил Сергей. – Я планировал поспать еще немного. Работал на неделе, ох уж, она выдалась у меня суровой.
Мария называла их отношения не человеческими. Воспитана она была в правильных традициях, когда девушка и мужчина могут жить вместе только после свадьбы, только после того, как свидетели скажут «да», только после того, как в паспорте появится печать о супружестве.
Мария в силу своего темперамента постоянно высказывала Сергею на этот счет свое недовольство. Хотя слово «высказывала» очень слабо выражает ту настойчивость, с которой она стремилась привести отношения к «человеческим».
– Считай, что это сюрприз. Давно я не делала тебе сюрпризов, я уверена, тебе очень понравится.
– О, я люблю от тебя сюрпризы. Особенно последний, помнишь, а? –Сергей подошел к ней, невзирая на наигранно надутые ею щеки и обнял. – Ну, помнишь, помнишь же? –в его глазах в этот момент, каждый бы заметил, пролетел целый ворох устроенных ею сюрпризов.
«Она меня любит», – довольно подумал про себя Сергей и от удовольствия самой этой мысли закатил глаза.
– Конечно, не такой же, ты чего, сегодня у нас культурная программа. Вот вувидишь, тебе понравится – завязывая ему галстук, ответила Мария
– Но зачем так рано-то, давай еще поваляемся?
– А ты сегодня прекрасно выглядишь. Почему так каждое утро не одеваешься,– обойдясь скупым комплиментом, не дожидаясь ее реакции, когда выкинет что-то типа «ты такой скупой» или еще лучше для него – ущипнет его за бедро и как шпагой проткнет его своим прищуренным взглядом.
Вся творческая жизнь города помещалась у Марии в что не на есть, в самом настоящем женском, в ярко-красном датированном ежедневнике. Хотя он был размерами в половину машинописного листа, с ним мог бы сверяться и сам министр по культуре города. И сегодняшний день не стал исключением. На субботней страничке жирными буквами, которые были обведены несколько раз красным фломастером, стояла запись «С Серегой посетить художественную выставка начинающего городского художника».
А мероприятия, которые она планировала посетить самостоятельно, расписывались тонкими линиями обычной перьевой ручкой с синей пастой. Без слоев, без нервов!
– Ты вообще представляешь, где я и где музей? – испытывая последнюю попытку остаться дома, он жалобно взглянул на нее. Но ничего, кроме сверлящего взгляда, он от нее не смог получить. Ведь никогда в жизни он не был в музее. Он даже смутно не представлял, где он находится, он технарь по образованию, инженер, в конце концов.
«Какой музей?» – орало все у него внутри. Но вот они уже в подъезде, вот она закрывает дверь, вот они идут по улице, вот центр города, и вот на горизонте музей изобразительных искусств. Обратный путь для него закрыт. Как, впрочем, обратный путь в прошлую жизнь закрыт и для нее самой. Она уверено дефилировала по улице в компании своего молчаливого, но любимого кавалера, чтобы показать ему свой мир, мир, в котором искусству отведено достаточное место.
Такая желаемая, и такая нежеланная выставка начинающего городского художника находилась в городском музее изобразительных искусств. Это был единственный музей в городе, который стоял на пересечении двух центральных улиц. Музей располагался в старом двухэтажном деревянном доме, который был добротно сложен из круглого бревна и тщательно обработан коричневой краской. Краска защищала дом от гниения и отпугивала грызунов. И в самом деле, дом выглядел статно, от него веяло стариной, а стены и крыша выглядели очень надежно. Складывалось ощущение, что его построили только недавно. Некогда дом принадлежал знаменитому местному купцу. Купец Егоров был очень богат и был вхож в тогдашнее местное самоуправление города. По завещанию купец Егоров оставил дом городу и приказал организовать в нем музей изобразительных искусств. Также он оставил солидную сумму на содержание музея и самого дома. С тех пор музей являлся охраняемым памятником архитектуры и гордостью местных жителей. Городские власти ежегодно выделяют средства на реставрацию музея для поддержания его былого вида.
В музее часто проводятся выставки художников, которые хотят показать городским жителям и приезжим свое творчество. Кстати, именно здесь было открыто немало талантов. В рамках выставки всегда проводятся тематические концерты, презентации в сопровождении местных танцевальных или музыкальных коллективов. Дом был достаточно большим, а внутренние помещения были настолько просторны, что позволяли проводить мероприятия любого рода. Как-никак, средневековая усадьба купца, а не крестьянский домик какой-то.
Еще с первых дней основания музея сложилось негласное правило. На первом этаже всегда размещалась экспозиция, посвященная жизни самого города. Здесь были выставлены картины художников прошлого столетия, которые привез в город сам купец Егоров. Некоторые картины были подарены музею жителями города. Экспозиция периодически менялась, но суть оставалась одна: войдя на первый этаж, погружаешься в быт и жизнь города. Здесь можно увидеть настоящее и прошлое. Многие горожане подумывают, что сам купец Егоров с хитрецой заставляет гостей города узнать получше и полюбить город, как любил его он сам и остаться в нем жить. Как правило, гости города начинают экскурсии по городу с посещения музея изобразительных искусств. Вход был бесплатным для всех, а в путеводителях музей указывался первым обязательным местом к посещению.
Второй этаж отдавался под всякого рода презентации, выставки достижений городских предприятий или как сейчас – под выставку картин начинающего художника, на которую пришла влюбленная пара.
Резкая смена уверенности на противоположные чувства началась со входа в музей. Если до музея Сергей шел плечом к плечу с любимой, иногда даже опережал ее, защищая от размашисто идущих прохожих, то внутри музея Сергей оробел. Он сразу спрятался за хрупкой спиной своей женщины и, как маленький ребенок, выглядывающий из-под юбки мамы, смотрел из-за левого плеча Марии на все происходящее. «Я технарь, я физик» – думал он, осматривая все столпотворение в ярких одеждах, которые стояли напротив размалеванных, по его мнению, ватманов. Теперь он был сдержан, стал стеснителен в своих движениях, ходил по пятам за Марией, смотрел строго туда, куда смотрела она, и постоянно наступал ей на ноги. Никогда художественный мир не соприкасался с Сергеем так близко, как сейчас.
– Картины как картины, ничего особенного, – первые слова с момента входа в музей вылетели из него с подтекстом «Я же говорил, что не стоило сюда приходить». – Такие картины продаются в каждом магазине, стоят в каждой витрине. Пойдем, я тебе куплю парочку, да хоть десять. Пошли, пошли прямо сейчас,–он бросил взгляд на выход.
– Не веди себя, как ребенок, успокойся, не порти пожалуйста наше с тобой первое соитие с творчеством .– Мария обернулась на него, теперь ее глаза были широко раскрыты. – Растерянность в таком месте это нормально. Скажу тебе честно, я не впервые в этом месте, но почему-то каждый раз мурашки бегают по спине. Знаешь, милый, изобразительное искусство – это не просто бумага, на которую просто наносят краски. Вот ответ на вопрос, почему люди любят картины, вот почему некоторые стоят так дорого, а некоторые просто громадных денег.
– Да тут всё просто – богатым некуда денег девать. Им же нужно много картин, чтобы обвесить все свои комнаты в своих виллах. И ведь каждому подавай единственную в мире, – по губам Сергея прочиталось удрученное «черт», – вот и платят бешеные деньги за такую размазню.
– Нет Сережа, ты не прав, – Мария хихикнула, похлопала ему по плечу. – Я тебе обещаю рассказать, хоть немного, но рассказать, почему я здесь, почему ты стал здесь раздражителен, почему все эти люди находятся здесь, и про дороговизну тоже. Обещаю, – она утвердительно кивнула ему головой. – Но дай мне собраться с мыслями, ладно? Пусть мои мурашки успокоятся. Ну-ка, погладь мне спинку, обними меня и пошли дальше смотреть. Я тебе все расскажу, Сережа, все-все. Обними меня покрепче.
– Уговорила, чертовка красноречивая.
– Сережа, ты помнишь день нашего знакомства? А я помню, отлично помню, как сейчас,– Мария шла медленным шагом, обнимала Сергея за талию. Она словно прыгнула на струну прошлого и растворилась в ее музыке. Закрыв глаза, не дав ответить Сергею, она продолжила.
– В момент нашего знакомства ты осматривал меня с ног до головы. Представляешь, – она рассмеялась, – ты даже наклонил голову, чтобы рассмотреть мои стройные ножки. Я уж подумала, что ты вообще обнаглел, набрался гордости при своих друзьях, хотел присесть и потрогать их. А как же ты активно кивал головой. Помню эти кивки. Туда, сюда, туда, сюда. Ты пялился то на мое лицо, но избегал моего взгляда, то на мою грудь. Ха-ха. Сейчас так смешно вспоминать, но тогда я думала, что ты раздел меня и теперь я стою нагишом перед твоими дворовыми друзьями. Хотела даже убежать, но не стала. – Мария остановилась, повернулась к нему лицом, распахнула глаза и, заглянув прямо в самую душу, нежным голосом буквально прошептала Сергею.–А ведь после этого ты и я уже вместе три года. Ты рассмотрел меня, увидел во мне то, что не мог увидеть долгое время. А ведь мы жили в соседних дворах. Мы часто встречались на улице или ходили к общим друзьям. Ты всегда меня избегал, ты меня не видел до того момента раздевания глазами. Ты помнишь этот момент, Сергей?
– Это ты про тот день, когда ты с подру… – Сергей не успел закончить фразу «с подружками»
– Так вот, ты просто неправильно смотришь на картины, и поэтому тебе не нравится находиться здесь. – Мария уже обычным тоном проговорила скороговоркой. Она осветила его своей задорной улыбкой, подмигнула ему, взяла его за правую руку, и не дав опомниться, подвела к ближайшей картине.
– Вот картина, вот ты. Теперь попробуй отойти от картины на два-три шага назад и оцени ее всю. Проведи взглядом от нижнего края до верхнего. Так, не спеши. Сейчас от левого нижнего угла. Вот от этого до правого верхнего, – Мария провела рукой, заставив Сергея следовать за ней глазами. – Не спеши, следуй за рукой. Осматривай картину медленно, води по ней своим взглядом, поворачивай голову, а не только глаза. Сделав только так, ты иначе увидишь картину. Ведь художник, рисуя, не стоит по центру полотна с кисточкой в руках и не двигает головой. Он двигается по всей картине, его взгляд падает на каждый миллиметр его будущего создания. Прочувствуй линии, цвета. Это я тебе рассказала лишь один из способов того, как увидеть картину, а не посмотреть. Правильно, милый, ты понял: УВИДЕТЬ, а не ПОСМОТРЕТЬ картину.
Сергей так вплотную приблизился к картине, что едва не перешел за заградительный барьер. В зале послышался вскрик бабушки «стоять», в которой, видимо, было достаточной сил, чтобы вздрогнули все, кто находился в музее. Музейная работница давно заприметила, и как коршун была рядом с добычей, когда уже издали заметила как эти двое, окруженные толпой людей, возятся с одной из картин. Мария в это время успела схватить увлеченного Сергея за край штанов и оттянула его на себя. Весь этот процесс длился доли секунды, но этого хватило, чтобы картина утратила всяческий интерес к себе. Толпа разошлась, наша парочка пошла дальше, изредка оборачиваясь на старушку-коршуна.
– Вот и с картинами то же самое, – пока они шли к следующей картине настойчиво продолжила Мария. – Картину надо увидеть. Разница между нашей первой встречей и картиной в том, что она выставлена в галерее, она выделена автором как достойная к просмотру. На нее надо смотреть, как ты на меня смотрел тогда, когда мы познакомились. Картина выставлена для тебя. Вот она, только смотри, изучай и наслаждайся. Но я видела, как ты на нее смотрел, видимо, понравилась, да? Признавайся, признавайся, – Мария шла вперед спиной, глядя на него, с подозрением сощурив глаза.
– Да, что-то в этом есть, – неуверенно ответил Сергей и обернулся на ту картину,на которой по-прежнему порхал коршун.
– Если она понравилась тебе больше, чем я, женись на ней. И тогда у тебя будет «человеческая» семья. Только умоляю тебя, выбери ту картину, на которой нарисована еда, чтобы ты всегда был сыт. – Мария рассмеялась таким задорным смехом, что на нее даже обернулись некоторые посетители. Спустя секунды она собралась и указывая пальцем на одну из картин, продолжила.– К примеру, выбери вот эту, – Мария показала на картину, где женщина стоит у плиты в полный рост и что-то готовит. – Со мной же ты не хочешь человеческую семью, – уже с нежной улыбкой и влюбленными глазами Мария засмеялась так наивно, по-детски радостно.
– Нет, лучше я выберу вон ту картину, на которой изображено озеро, на котором рыбачит рыбак, – со свойственной ему скупой улыбкой ответил Сергей. Его застенчивость уже покинула его поступки. – Ты же знаешь, как я люблю природу, водоемы. Мы, кстати, давно не ездили на природу, не уплетали твои вкусные бутерброды, а я уже давно не баловал тебя вкусным шашлыком – при этом Сергей продолжал показывать на все туже картину с озером.
– Вот видишь, сколько воспоминаний принес один только правильный взгляд на эти картины, – уже спокойным голосом ответила Мария. – Ты не только вспомнил, ты уже построил наши с тобой планы на ближайшие выходные. Я согласна, тогда едем на природу, где ты меня будешь радовать шашлычком.
Мария достала свой ярко-красный ежедневник и сделала запись в поле «суббота» – «Поездка на озеро с Сергеем на шашлыки». Она уже увлеченно начала расписывать набор продуктов, которые они возьмут с собой. Но Сергей одернул ее и сказал:
– Милая, дома с тобой обсудим нашу поездку, а сейчас мы с тобой в музее и давай не отвлекаться, – его движения и поступки наполнились уверенностью и любознательностью.
Мария, приятно удивленная такой реакцией Сергея, положила свой ежедневник в сумочку, взяла его за руку и пошла следом за ним. Оба рассматривали картины сверху вниз, слева направо, друг другу вслух по очереди читали описания к картинам. Теперь они останавливались у каждой картины и подолгу погружались в просмотр, или как говорила Мария, пребывали в долгом соитии с искусством.
– А я ведь так и не ответила на твой самый главный вопрос, – за правую руку Мария дернула Сергея. – Ты что забыл, спрашивал моего ответа, а я забыла совсем.
– Какой вопрос – задумчиво перебирая все возможные варианты произошедших событий, Сергей пожал плечами.
– Зачем люди прикасаются к искусству, почему у меня мурашки по коже и дух замирает.
– А, ты про этот вопрос – облегченно вздохнул Сергей. – Я и забыл совсем. Думаю, что понял, ты все показала.
– Искусство – это единственная вещь, которая переживет всех нас, всех людей. Да, да, и нас с тобой эта самая картина переживет – Мария ткнула пальцем в одну из картин. – И эта, и та, и все. Это возможность оставить след в истории. Милый, вот почему люди тянутся к нему, а у меня теперь мурашек стало еще больше. Ай-ай-ай, стряхни их с меня, – негромко вскрикнула Мария и стала обеими руками стряхивать со своих плеч невидимых муравьев, и словно уж начала изгибать спину. Сергей обнял ее, она лицом уткнулась в его грудь. Он вложил в свою ладонь всю свою любовь и нежность, гладил ее по спине. Посетители музея обтекали их рекой, кто-то оборачивался и что-то комментировал, хотя возможно, речь и вовсе шла не о них. Но точно известно, что коршун следил за ними внимательно, пересаживаясь в шахматном порядке с одного кресла на противоположное, которые расставлены по обе стороны залы.
– Ну все, вроде бы последний мурашек убежал, ты их прогнал, – спокойным тоном произнесла в грудь Сергею Мария. – Но он обещал вернуться, – посмеялась она. – Пойдем дальше, нас еще ждет неизвестный художник, некий гений, пока никому не известный, художник Ефим, – воодушевленно, словно главнокомандующий парадом, Мария потянула Сергея за руку.
– Я догадался, эта экспозиция посвящена старине, тому, как люди жили раньше, как жители города проводили дни, зимы, ночи, – уверенно заключил Сергей. – Вон там женщина стоит у плиты, готовит, видимо, борщ. А на той картине ученик стоит у доски и выводит какие-то числа, а рядом стоит преподаватель с указкой. На той картине слева нарисованы женщины. Вон, видишь, стирают белье в озере, а справа вообще нарисовали влюбленную парочку, похожую на нас с тобой. Только вот они лежат на сене в ржаном поле и смотрят друг на друга. Надо нам с тобой как-нибудь в таком же поле поваляться, – ухмыльнулся Сергей.
Мария громко рассмеялась, отошла немного в сторону, как отходят, чтобы со стороны взглянуть на человека или на предмет. Смех ее угасал недолго, пойманный на себе взгляд коршуна заставил сбавить обороты и вернуться к новоявленному специалисту по живописи. Она многозначительно похлопала его по плечу, утвердительно покачала головой и указательным пальцем указала на афишу.
– Смотри, куда указывает мой пальчик без кольца – протяжно проговорила она.
На первом этаже при входе висела афиша. Она-то все и рассказывала посетителям музея. Как раз сегодня на первом этаже выставлена экспозиция быта жителей города, а вот на втором этаже выставлены картины начинающего художника Ефима. Этот самый художник обозвал свою экспозицию «Геометрический реализм».
– Из тебя выйдет суперотличный Шерлок Холмс. Но, насколько я помню, мистер Холмс говорил, что надо быть внимательнее к мелочам, а ты даже афиши при входе не заметил.
Теперь Сергея даже Мария не могла унять. Он каждую картину примерял на себя и на них обоих. То он едет на лошади верхом, то косит сено, а Мария приносит ему кувшин парного молока с хлебом. Впитывали сюжеты, даже внедрялись в быт жителей города в течение часа. В какой-то момент Мария якобы даже доила корову для него, сенокосца.
Только одна картина не заслужила их внимания, они ее обогнули дугой. На картине медсестра склонилась над солдатом с перевязанными головой и правой ногой. А сам ее халат, когда-то крахмально белый, был испачкан кровью. Художник картины не пожалел алой краски, мазки получились жирными, с потеками в виде крупных капель. Мария лишь скороговоркой проговорила:«Даже ничего не представляй», и увела его прочь от нее, как убегают от проказы.
На второй этаж вела винтовая деревянная лестница. Местами даже резная, грубые ромбы, квадраты или просто глубокие насечки. Она находилась как раз в конце первого этажа, как и хотел старик купец, по легендам местных старожилов. Неопытному глазу могло показаться, что стены второго этажа были выкрашены в белый цвет. И действительно, зачем красить стены в белый, если естественный цвет деревянных брусьев, из которых сложен дом, гораздо соблазнительнее выглядит? Такова задумка неизвестного, который вовсе не покрасил стены, а искусно натянул по всей стене белую пленку. На самом же полу, от стены до стены, были изображены белые полосы, которые соединяли картины, висевшие на правой и левой стороне помещения. «Или это такой взгляд художника, или полосы нарисованы для того, чтобы посетители не прошли мимо картины», – призадумался Сергей, ненадолго остановившись у входа.
Выставка пестрила прямыми линиями, кубическими формами, геометрическими фигурами. Даже были изображены лица, нарисованные из треугольников и прямых линий. Такое разнообразие форм, особенно после просмотра картин с кухаркой, готовящей борщ, несомненно ввела обоих в ступор. Что и создало небольшую пробку на входе в экспозицию «Геометрический реализм». Мужчина в бежевом пиджаке и в пенсне вывел их оттуда, сказав что-то типа «Вы тут не на ярмарке»и обоими ладонями мягко подтолкнул Сергея внутрь. И тут началось метание дикой собаки между тарелками с едой. С несвойственной для посещения музея скоростью, они перемещались из одной части зала в другую, ходили по белым линиям на полу, не останавливаясь надолго ни у одной картины, и не обсуждали их.
Их блуждания по экспозиции художника Ефима прекратились мгновенно, как только Сергей остановился так резко, что Мария наступила на его пятку. Привлекшая его внимание картина, наверное, и велела ему остановиться, притягивая подойти ближе и ничего не бояться. Он встал напротив нее по стойке смирно, как действительно солдат стоит на плацу по стойке смирно.Так, во всяком случае, выглядело со стороны, так видела его любимая спутница.
Они долго простояли напротив картины под названием «Письмо в будущее»,будто других картин и не существовало, как и толпы посетителей, некоторые из которых позволяли себе комментарии«Бред собачий», «Это разве искусство», «Моя трехлетняя дочь нарисует лучше». Для них обоих хаотичное движение толпы осталось в прошлом. Для обоих пути назад и впрямь уже больше не существовало.
– Милая, а знаешь, – прошептал еле слышно Сергей. – На картине нет текста, конверта тоже нет. И нет даже намека на письмо, а я понял все, что в нем написано. Представляешь, я смог его прочитать, – он бросил на нее благодарный взгляд, полюбовался ею немного и снова устремил взгляд на картину. – Ведь оно адресовано лично мне из будущего, моего будущего.Такого не может быть.
– Я не понимаю тебя. Что там написано? Где? Я ничего не вижу. – Мария подошла к картине поближе, – Тут что-то написано мелким почерком, что ли? Покажи, где, Сереж, не молчи.
В ответ Сергей только крепко обнял ее, всё сильнее и сильнее прижимая к себе.
– Да что с тобой такое? – задыхаясь, спросила Мария.
–Создадим человеческую семью, настоящую, – уверенным и ровным голосом проговорил Сергей, все так же удерживая ее в своих крепких мужских объятиях, не отводя взгляда от картины «Письмо в будущее».Он выпустил ее из объятий, заглянул ей в глаза, он сканировал их. Он словно что искал в ее глазах, наполненных до краев любовью к нему.
