Ринат Ашрафзянов
Холст
– Хех, какой-то детектив получается. Почему вдруг такая секретность от него? – но завидев ее жалостливый взгляд, он продолжил. – Нет, даже не буду спрашивать. Надо, так надо. Сделаю.
Наконец-таки они выехали на улицу Ленина, оставив хвост пробки далеко позади,и в машине воцарилась тишина. Юля сосредоточено вглядывалась в проезжую часть, не выпуская руль из рук. Саша осматривал по сторонам свой родной город соскучившимся взглядом. Он всматривался в каждую высотку, внимательно рассматривал мелькающие вывески придорожных магазинов, кафе. Он лишь изредка поглядывал на Юлю, которая, казалось бы, была сосредоточена на дороге, но в тоже время, ее мысли явно витали где-то далеко. Утренняя зорька отражалась от мокрых глаз.
С ювелирной точностью, как по инструкции, Юля припарковалась задним ходом между двумя машинами. Как только она заглушила двигатель, сразу же обернулась к Саше. Ей взгляд был наполнен серьезностью.
– Обещай мне, что выполнишь мою просьбу? Как только твои камеры заснимут ночного посетителя сразу же звони мне. Сергею ничего не показывай, пока мы с тобой не просмотрим запись.
– Есть, командир. Будет сделано, – Саша улыбнулся ей в ответ и приложил ладонь к правому виску.
– Вот зря смеешься. Между прочим, он хочет запись сразу отнести к прокурору. А тот обещал ему помочь. Ох, как бы Сергей не наломал дров. Эта секретность ему во благо. Договорились?
– Договорились.
– Доброй ночи, Саша! – ответила Юля, – Жду от тебя звонка.
***
– Звук доносился прямо с этого места, – сосед Сергея указывал пальцем на место недалеко от подполья, – и, как мне кажется, посетитель стоял на четвереньках. Иначе он бы не смог открыть дверь. Сами посмотрите, как низко размещена дверь. Инструменты для взлома он, наверное, клал на ступеньки лестницы, – сосед перевел свой палец на рядом стоящую деревянную лестницу, которая вела в дом.
Был теплый летний вечер. Сергей заехал за Сашей на базу МЧС, как и договаривались. Подъезжая к КПП, он увидел, что Саша уже стоит у выхода с какой-то коробочкой в руках. Коробку с видеотехникой Саша аккуратно положил на заднее сиденье, а сам сел на переднее пассажирское. Показал рукой направление вперед знаменитым жестом вождя пролетариата Ленина, и громко скомандовал: «На охоту! Давайте разоблачим этого мерзавца!».
– Верной дорогой идем, товарищи, – с иронией, пытаясь картавить, ответил Сергей,– Саш, слушай! Я еще пригласил соседа. Он расскажет тебе сам, что слышал и видел.
– Любая информация сейчас, Серега, на вес золота! – с полной серьезностью ответил Саша, так, словно он выехал на очередной вызов.
От предыдущих хозяев Сергею достался простой, но добротно сложенный деревянный забор. Когда-то он представлял из себя череду плотно подогнанных друг к другу вертикальных брусьев. Все вертикальные бревна понизу и поверху прежним хозяином были связаны толстой веревкой. Время и нападки природы сделали свое дело. В некоторых местах веревка подгнила, а брусья образовали между собой небольшие щели. Именно эту щель первым делом показал Александру сосед Сергей, в которую он посмотрел, когда услышал шум со двора Сергея.
По договоренности с Юлей Александр спрятал одну камеру у себя в кармане. Камеры были очень маленьких размеров, камуфляжного цвета. С каждой камерой шел кожух для защиты от осадков. Габариты самой камеры были не более одного сантиметра в длину, ширину и высоту. Небольшой щели достаточно чтобы камера обрела невидимый для посторонних глаз вид. Они оснащены датчиком движения. Если датчик зафиксирует движение, камера начнет запись. Вся запись ведется на съемную карту памяти.
– Такую маленькую камеру даже сложно будет найти, если забыл, куда ее спрятал, – внимательно изучая коробку с камерой, сказал Сергей.
Сергей сел на ступеньки лестницы и стал изучать инструкцию по эксплуатации камеры. Саша расхаживал по двору, заглядывал в каждую щелку, проводил рекогносцировку местности. Все как учили на занятиях в МЧС. Сосед, тем временем стоял, склонившись, напротив открытой двери в подполье и старательно вглядывался внутрь. Каждый мог бы заметить в его взгляде интерес, которым им двигал. На каждый его вопрос Сергею о том, что в подполье, он не получал ответа. Солнце хоть и стремилось к закату, но его яркие лучи все еще могли добраться до каждого уголка двора.
– Итак, что мы имеем, – многозначительно начал Александр, – с ваших слов он постоянно открывает подполье и проводит какие-то манипуляции с картинами внутри. Значит, придерживаясь логики, он всегда подходит к этой двери, присаживается на четвереньки, чтобы замок был на уровне его глаз, и как-то открывает его. Далее, что нам важно узнать? Нам необходимо идентифицировать. Значит, чем ближе к его лицу будет размещена камера, тем более четкое изображение мы получим, – Саша осмотрелся, помолчал немного и продолжил, – И все свои махинации он проделывает ночью, то есть в темноте.
– Надо камеру ставить где-то рядом с подпольем, – предложил сосед.
– Прежний хозяин дома сказал, что самолично подгонял каждый брусок друг к другу, – задумчиво рассуждал Сергей – Вряд ли здесь будут какие-то щели, проемы для камеры.
– Ты глянь на забор Серега. Видишь, к чему свелась его подгонка, – Саша пальцем указал в несколько щелей в заборе.
– Согласен. Что есть, то есть, – развел руками Сергей.
Сосед в это время ощупывал все пространство вокруг подпольной двери и примыкающую лестницу.
– Не вижу я тут не какой щелки. Все до сих пор добротно выглядит, – расстроено сказал сосед.
Обойдя несколько раз двор, Саша присел и принялся изучать дверной проем подполья. К тому времени сосед ходил вдоль забор. Сергей стоял посередине двора и следил за тем что делает его друг.
– Вот хорошее место для камеры. Как раз и щель под ее размер, – воскликнул сосед, показывая пальцем цель в заборе напротив подполья.
– Туда никак нельзя. Нам нужно обязательно снять его лицо. А с этого места мы увидим на камере только его силуэт, – обернувшись, сразу же возразил Саша, – отбой по этому месту. – В общем так, разместим камеру на этой несущей деревянной балке, на уровне этой вот ступеньки, – Саша подошел к торцу лестницы и указал пальцем на ступеньку, которая была на уровне подполья, – просверлим небольшое отверстие в ней. Как раз балка имеет толщину семь сантиметров. Вот мы и сделаем в ней полость под нашу камеру со стороны ступенек. А со стороны подполья мы просверлим маленькую дырочку для объектива. Так, камера будет полностью скрыта в полости балки.
– Да, так лицо вора точно попадет в объектив, – сосед внимательно осматривал место будущего нахождения камеры, – я за дрелью и за стамеской тогда схожу. Или у тебя, Серега, все это есть?
– Да откуда у него, – посмеялся Саша.
– Действительно, – серьезно ответил Сергей, – у тебя наверняка есть все необходимое, принесешь, – обратился он к соседу.
– Сейчас сбегаю.
Высверленная дрелью и обтесанная стамеской опытными руками соседа полость в деревянной балке была готова. Александр вложил в камеру и просверлил сам маленькое отверстие для объектива камеры. Для проверки он нажал кнопку «запись». Камера начала вести запись того, как на нее в маленькое отверстие смотрят три пары глаз. Затем они пересмотрели запись и увидели на ней все те же три пары глаз.
– Я пока уберу стружку и следы от нашей работы, – командным голосом распорядился Саша. – А ты, Сергей, отнеси камеру в дом и поставь на зарядку. А вы, – обращаясь в этот раз к соседу, – отнесите к себе домой инструменты, чтоб этот самый ваш посетитель не украл их.
Выждав момент, когда оба уйдут выполнять его распоряжения, Александр достал вторую камеру и, подойдя к той щели в заборе, на которую указывал сосед, он вложил в нее камеру.
– Через какое время достать камеру с зарядки и вставить в паз, и когда ее включить? – Сергей медленно спускался с лестницы.
– Ты ведь меня до дома докинешь, – ответил Саша.
– Конечно, само собой.
– Так вот, когда вернешься, тогда сразу и установи ее в паз и нажми кнопку «пуск». Заряда должно хватить на несколько дней.
К тому времени, когда солнце начинало радовать своими лучами другое полушарие земли, а луна уверенно засияла на небосклоне, Сергей повез Александра домой, в город.
Была уже полночь, когда Сергей повез Александра в город. Стояла хорошая летняя вечерняя погода. На дороге было мало машин в это время.
– Серега, давай договоримся с тобой, – Саша прервал тишину, – Ты без меня не вынимаешь камеру и тем более не достаешь карту памяти. Хорошо?
–
Это само собой.
– Я отвечаю головой за камеру.
– Договорились! – уверенно ответил Сергей.
***
Мансур Рустамович по обыкновению проснулся в семь утра. Его внутренний будильник работает как в рабочие дни, так и в выходные. Уже попивая чай с молоком на кухне, он каждый раз нелепо улыбается, когда слышит, как его жена из раза в раз переставляет свой будильник на несколько минут вперед. А жена, все же вставая после очередного будильника и приходя на кухню, часто слышит от смеющегося Мансура «Ты просто мазохистка».
Военная служба сформировала такой ражим Мансура. Да и в принципе многие его жизненные принципы, которых он придерживается в своей прокурорской работе, берут свое начало именно со службы. Он пренебрег условиями освобождения от призыва на службу, которые предоставляла военная кафедра при юридической академии, которую он закончил. Он тогда рассудил так:«Если существует вероятность, что призовут в качестве старшего лейтенанта командовать взводом, то лучше сейчас пройти всю школы армии начиная с низов, с призывника».
За время прохождения службы по призыву он точно решил стать прокурором. Поэтому, не раздумывая, заключил контракт на службу в вооруженных силах, как только закончил службу по призыву. Им двигал все тот же принцип. Но только в этот раз он его немного скорректировал:«Если уж решил суду предлагать сроки для преступников за совершенные ими преступления, надо получить полную военную подготовку, если вдруг в случае чего потребуется давать физический отпор»
Мансур отдал службе двенадцать лет. За это время он добровольцем, ушел служить в зону боевых действий в Чечню во вторую чеченскую компанию. Домой он вернулся без ранений. Он еще долгое время говорил своим родителям и друзьям, что ему помогал аллах, что именно он оградил его от смерти.
Сегодня предстоял психологически сложный день. Как бы он ни хотел отказаться о ведения дела, от присутствия на суде в качестве государственного обвинителя и всех следственных мероприятий, должность и род деятельности не позволяют ему этого сделать. Он должен быть непредвзятым к обвиняемому и руководствоваться только фактами, доказательствами и нормами закона. «Прочь эмоции, прочь эмоции!» – говорил он себе несколько месяцев. Сегодняшнее утро не стало исключением.
Вот уже несколько месяцев он занимается следственными действиями в отношении бывшего военного, который, как и он, проходил службу в горячих точках. Эта история не давала покоя Мансуру, и, наверное, он отдал бы многое, чтобы не обвинять этого мужчину в содеянном.
Обвиняемый уволился из рядов вооруженных сил. Достаточно часто он по мере своей службы менял место жительства, находился в постоянных командировках и постоянно рисковал жизнью. И за все это время он не обзавелся семьей. Подойдя к своим сорока годам с багажом, в котором не было места семье, он принял решение уволиться и найти себя на гражданке. Бок обок со смертью на войне возбудило в нем дикое желание создать семью, родить ребенка. Он познакомился с девушкой, с которой они сразу обручились, и которая через год года родила ему сына. К этому времени он работал в одной из строительных фирм города. И возникла патовая ситуация, которая послужила развитию того уголовного процесса, на котором в роли государственного обвинителя выступает Мансур.
Этот бывший военнослужащий по имени Фаниль Борисович пришел в офис строительной фирмы с заряженным травматическим пистолетом. Этим самым пистолетом он угрожал директору фирмы, требуя выплаты зарплаты за последний год работы.
Фаниль неоднократно в течение последних нескольких месяцев после рождения сына приходил к директору и умолял выплатить ему заработную плату. Все то, что ему задолжала компания.
– У меня недавно родился сын, жена в декретном отпуске, семью нечем кормить, – умолял Фаниль директора фирмы, – умоляю.
Но каждый раз директор отказывал ему, грозил увольнением. А если бы уволил. то Фаниль бы остался совсем без шансов получить заработанное. Фирма выплачивала зарплаты «в конвертах», избегая выплаты налогов. Коммерческий дух директора фирмы заставил его пересчитать зарплату Фаниля по размеру официальной заработной платы, которая была равна прожиточному минимуму. Проработав год в этой фирме, кормясь обещаниями директора, Фаниль растратил все ранее заработанные на службе запасы. Семью стало нечем кормить.
– А как бы я поступил на его месте, окажись в такой ситуации? – много раз задавал себе этот вопрос Мансур. – У меня тоже нервы были ни к черту.
В один день Фаниль, не найдя других способов вытребовать деньги, пришел в офис фирмы с травматическим пистолетом. Дождавшись в приемной, когда директор окажется один, он вошел и навел пистолет прямо ему на голову. Требования остались те же, но только в этот раз Фаниль пригрозил, что, если директор их не удовлетворит прямо сейчас, застрелит его.
Словно невидимые чертик сидел на плече у Мансура все это время. Он разговаривал с ним с того самого момента, когда ему вверили вести дело Фаниля.
«На что может пойти зверь, который загнан в угол? На что мог пойти Фаниль с его боевым опытом, идущим бок обок с убийствами людей, в то время когда его молодая семья голодала. А если разобраться, то у директора фирмы были все законные права избежать выплаты ему зарплаты, а у Фаниля же вовсе никаких прав не было.Даже суд остался бы на стороне этого нечистого на руку предпринимателя. Ты слышишь, Мансур, – восклицал чертик, – этот директор вообще не собирался ему платить. Так нечестно!! Ты слышишь Мансур? Так нечестно, – кричал чертик. – Фаниль рисковал жизнью ради страны. Какого черта происходит?»
– На войне командир отделения повторял нам – если навел на кого-то ствол, будь готов стрелять. Иначе выстрелят в тебя, – мысли продолжали захватывать Мансура. – Выстрелил он на автоматизме. Перед ним стоял враг, который угрожал его родной семье.
Фаниль нажал на курок сразу же, как только директор начал свое предложение со слова«позже». Директора спасло от гибели только техническое устройство ствола в травматическом пистолете Макаров. Благодаря сильному сужению в центральной части ствола, пуля на вылете потеряла значительную часть своей кинетической энергии. И угодив в правый глаз злосчастного предпринимателя, не смогла добиться его аудиенции у смерти. Но, даже такая благоприятная случайность не смогла огородить Фаниля от уголовной статьи «Причинение тяжкого вреда здоровью и покушение на убийство». Ему грозил реальный тюремный срок. А Мансур, как государственный обвинитель, должен на таком наказании настаивать в суде.
По настоянию адвоката Фаниля было решено отвезти в психиатрическую больницу для обследования. Учитывая его боевой опыт в зоне военного конфликта, связанный с убийствами людей на службе родине, адвокат хотел добиться смягчения приговора. Статистика неумолима. Большинство бывших военных, которые служили в горячих точках и были вынуждены убивать людей, рано или поздно обращаются к психиатру и получают диагноз посттравматическое расстройство. Об этой статистике знал и Мансур. Как-никак, это его тоже, хоть и вскользь, но коснулось. А за свой богатый прокурорский опыт он не раз наблюдал дела, в которых обвиняемые с таким диагнозом, доходя до ручки, совершали преступления, а некоторые из них шли на убийство.
Выявить болезнь вовремя, значит, спасти не одну жизнь, – так Мансуру говорил знакомый ему психиатр.
В душе и сам Мансур хотел, чтобы приговор был максимально смягчён, но не выказывал это окружающим. Как-то после очередного заседания он подошел к адвокату в туалете, пока вокруг никого не было, и посоветовал, чтобы его подопечный прошел психиатрическое освидетельствование.
Для Мансура его помощница Елена Александровна была не только сотрудницей. Она негласно выступала для него и в роли психолога, со своим мнением, со своими рекомендациями. «Мои уши в вашем распоряжении»,– всегда говорила она ему. Нельзя сказать, что их встречи носили регулярный характер, но все же они были достаточно частыми.
«Мы стоим на страже закона, мы защитники правопорядка», – как мантру всегда повторял себе Мансур в таких ситуациях.
Приехав перед судебным заседанием над Фанилем в здание прокуратуры, в своем кабинете он взялся за изучение материалов дела.
– Елена Александровна, вы не могли бы задержаться после работы, – по внутреннему телефону сообщил он свое помощнице, – мне сегодня, после заседания вы очень сильно потребуетесь. Да, и кстати, как у вас продвигаетcя сбор информации по Сергею Журавлеву?
– Доброе утро, Мансур Рустамович, – поприветствовала его Елена Александровна. – Хорошо, у меня на сегодняшний вечер нет планов. На сегодня мои уши в вашем распоряжении. По Сергею Журавлеву я еще собираю информацию. Конечно, уже в той части материала, который мне удалось собрать, очень много интересных фактов. Особенно впечатляют нестыковки межу найденной мной информацией и тем, что вы рассказывали. Но пока я все сама не перепроверю, я не отдам вам собранный материал.
– Мне есть о чем беспокоиться?
– Вы это говорите как его друг или как прокурор? – на полном серьезе спросила помощница.
– Вот дела-а-а, – протянул прокурор. Сам он в это время положил правую ладонь на лоб, а его наполненный страхом взгляд провалился сквозь пол.
– Разберитесь вначале с делом Фаниля. Журавлев у меня еще в работе.
***
Лишь к семи вечера Мансур Рустамович вернулся в свой кабинет после судебного заседания. Елена Александровна сидела на своем привычном месте, перебирала какие-то бумаги.
– С вами все нормально, Мансур Рустамович? – доброжелательно обратилась она, завидев Мансура в приемной. – Я сейчас заварю крепкий чай и принесу вам в кабинет. Там мы с вами поговорим, как того вы просили сегодня утром.
– Хорошо, жду вас в кабинете. Пришлось задержаться. Судья меня с адвокатом Фаниля пригласила меня к себе в кабинет.
– Она это делает всегда, когда сомневается. Думаю, это неплохо в рамках этого дела. Или я ошибаюсь? – заискивающе начала говорить помощница видя что ее начальник выглядит как выжатый лимон.
– Посмотрим, посмотрим, – задумчиво упершись взглядом в пол прошептал он и скрылся в своем кабинете.
Елена Александровна зашла в кабинет прокурора спустя семнадцать минут. В руках она держала поднос, на котором стояли две чайные чашки синего цвета и тарелочка с сушками. На подносе лежала папка, на которой крупными черными буками было написано «Дело №__», и ниже почерком Елены, – «Сергей Журавлев».
– Надеюсь, это вам поднимет настроение после сегодняшнего процесса, – она кивнула головой на папку, – вот собранный мною материал по Сергею Журавлеву и его семье.
Отпивая чай, он не сводил взгляд с папки. Окончательно позабыв, что хотел поговорить с Еленой после рабочего дня, он взял папку, развязал завязанные в бантик тесемки и начал жадно изучать содержимое.
На первых нескольких страницах было досье на Сергея по форме МВД. По опыту Мансур, пробегая глазами по досье, нашел графы Судимость: не судим, Привлекался: не привлекался.
– А что, у него даже не было никаких административных правонарушений? –Мансур поднял на помощницу удивленные глаза. – Досье идеальное. Высшее образование, техническая специальность, работал на государственном оборонном предприятии. Женился. В браке родился сын.
После досье в папку были вложены вырезки из городских газет. Выражение лица Мансура резко переменилось. Как будто разом всю землю покрыла собой плотная тень, отбрасываемая пролетающим под ярким безоблачным небом, орлом.
Мансур прочитывал каждую статью, подробно всматривался в каждую фотографию. Некоторые статьи удостоились внимания трижды. Он лишь изредка поднимал потерянный взгляд на свою помощницу. Она в это время, не издавая ни единого звука, сидела на стуле приставленного сбоку от стола. Сложив руки на колени, она смотрела вперед, в стену. Так она всегда делает, чтобы начальник не отвлекался.
– Это что такое? – Мансур достал из-под стопки статей и фотографий сшитые нитками листы, исписанные машинным текстом.
– Мансур Рустамович. Это мой обзор или резюме всей той информации, что я нашла по Журавлеву. О, отчет! –воскликнула она, – надо же забыть это слово. Со всеми, с кем я поговорила о нём, – она показала пальцем на перевязанные листы. – Там же список всех друзей и знакомых кто хоть как-то связан с четой Журавлевых. Ну, и с самим Сергеем, конечно же, – она глазами рассматривала его, склонившегося над сшитыми листами, Мансур же с головой погрузился в печатный текст и молчал. – Кхм, я хотела спросить. Сергей Журавлев ваш друг или родственник? – сказала он чуть громче обычного.
– Что?
– Сергей Журавлев ваш друг или родственник?
– А. Он рисует портрет мой дочери.
– Видимо, он талантливый художник, раз вы доверили ему свою любимицу рисовать
– Да! Он талант, – Мансур отвлекся и внимательно посмотрел в глаза помощнице, – я проникся к нему, что ли.
– О! Этого сложно добиться, – посмеялась она
– Я не об этом. На той встрече в зоопарке он показался мне потерянным. Он, как филин, крутил головой на триста шестьдесят градусов. Знаешь, Лен, ведь такими я и представлял себе настоящих художников. М-м-м, забыл слово, – Мансур щелкнул три раза пальцами, – как это слово называется, ну.. собирать, собираться, образ? – он вопрошающе смотрел на помощницу.
– Собирательный образ. Это слово?
– Да, да, – посмеялся он, – как мы тут собираем частички в одно дело, так и эти художники оглядываются по сторонам, глядя везде, и стряпают свой собирательный образ.
– Ну вы и сказали, частички. Крупинки, Мансур Рустамович. Из крупинок мы собираем дело.
– Ну, да! Вот и я думал тогда о нем так же, как обо всех художниках. Голова крутится, значит, фотографирует панораму на свою подкорку. Ищет фон, ракурс или просто запоминает сюжеты для своих будущих картин.
– Они ищут сюжеты, мы ищем мотивы, – она уставила задумчивый взгляд в стену и побарабанила пальцами по столу.
– А тут оказалось совсем иначе. Теперь я понимаю! Он не фотографировал панораму, он осматривался, как нашкодивший ребенок.
– Что будете делать с полученной информацией, Мансур Рустамович?–она продолжала все так же сидеть, уставившись в стену.
– Пока не знаю, не знаю. Вы можете идти домой. Я еще останусь здесь, дочитаю ваш отчет. Вы, как всегда, большая умница. Я в вас даже и не сомневался, Елена Александровна.
– Доброго вечера! – перед тем как уйти, она пальцами напоследок отбарабанила пять ударов по столу.
Склонившись над отчетом по Журавлеву, Мансур в своем кабинете просидел до одиннадцати часов вечера. Вначале он самостоятельно водил глазами по печатному тексту. Затем он внимательно изучал сноски, оставленные помощницей. Это были ничего не говорящие ему имена и фамилии с номерами телефонов. Под некоторыми именами, мелким почерком, от руки были написаны комментарии. Мансур позвонил по одному из них.
– Добрый вечер, Иван Федорович! Извините за поздний звонок. Я прокурор Мансур Рустамович. Вы можете ответить мне на пару вопросов. о вашем пациенте? Меня интересует Сергей Журавлев. Моя помощница уже звонила к вам сегодня.
– Здравствуйте, Мансур Рустамович! Все-таки я оказался прав. Сергей что-то натворил? А вы знаете, я и его друзья настаивали на его лечении. – оправдывался Иван Федорович.–Согласитесь, по закону я не могу его принудить?
– Вас никто ни в чем не обвиняет, – спокойно проговорил Мансур, – я звоню не как должностное лицо.
– Вы просто соответствующим образом преставились. Вот я и подумал, – голос Ивана приобрел спокойный тон, – чем тогда я могу быть вам полезен?
– Все нормально. Я уже привык, когда от меня люди шарахаются. Ладно, пропустим. Скажите, в чем заключается поставленный вами диагноз «Посттравматическое расстройство»?
– Я подробно рассказал все вашей помощнице и даже выслал ей кое-какие документы.
– Расскажите мне еще раз. По порядку, все тоже самое!
– Вы, наверное, понимаете, что я связан обязательством сохранять врачебную тайну о своих пациентах. Да и его друзья взяли с меня слово никому не рассказывать о том, что Сергей вообще обращался к нам. Надеюсь, вы меня понимаете.
– Конечно, я понимаю. Расскажите то, что вам разрешает ваша врачебная тайна. Еще раз повторюсь, мой запрос несет неофициальный характер, – все тем же спокойным, непринужденным голосом говорил Мансур. – Сергей и мой друг. Можно и так сказать. Он рисует портрет моей дочери. Мы гуляли с ним в зоопарке.
– А… тогда это все меняет. Запишите номер телефона Юлии, она вам все подробно расскажет. Она не связана врачебной тайной с Сергеем. Если Сергею ваша заинтересованность пойдет на пользу, я буду только рад. Он точно ничего не натворил.
– Как знать, как знать! Я же говорил, что звоню вам как неофициальное лицо, поэтому о работе с вами я не могу говорить.
– Да, да. Я прекрасно понимаю. Еще чем-то я могу быть полезен?
– Вы итак мне очень помогли. Все необходимое спрошу у Юлии.
Положив трубку, Мансур еще некоторое время смотрел на только что записанный телефон Юлии и сноску от помощницы, в которой был записан тот же номер, тоже имя и комментарий от руки:«Похоже, тут любовь»
Принесенный помощницей чай давно остыл, как остыл и воздух в кабинете прокурора от знойного летнего дня. На небосклоне красовалась яркая луна, покрывая своими лучами все то, до чего она могла прикоснуться.
– Здравствуйте, Сергей, узнали? – Мансур позвонил Сергею. – Как продвигаются ваши дела с написанием картины? Как поживают сын Василий и жена Мария?
– Как не узнать, – ответил Сергей, – привет. Картина на стадии завершения. Не переживай. Мои поживают очень хорошо. Я им во всех красках расписал наш поход в зоопарк. Васька очень расстроился. Но ничего, сходим с ним в другой раз.
– Можно мне приехать, посмотреть на зарисовки. Мне очень интересно было бы взглянуть?
– Нет. Я не показываю картины до тех пор, пока они не закончены. Извини. Это непреклонное правило старомодного художника. Ай, Васька, ты мне так спину сломаешь, – радостно воскликнул Сергей. – Васька, иди к маме, дай договорить с дядей.
– Ладно, тогда до встречи!
– Извини, Васька неожиданно запрыгнул мне на плечи со спины. Маша, милая, скажи своему сыну, чтобы дал мне договорить, – все в том же задорном тоне восклицал Сергей. – Мансур, пока. Я позвоню, когда картина будет готова.
– Ладно, посмотрим!
Прокурор с хмурым выражением лица бросил трубку. Только он сам знает, что у него полыхало в голове в эту самую минуту. Фаниль и связанное с ним сложное дело, в котором задета честь и достоинство мужественного солдата, ушли далеко на задний план. С тем же выражением лица он в очередной раз берется за трубку.
– Здравствуйте, Юлия! Звонит вам прокурор. Меня зовут Мансур Рустамович. Мы можем с вами встретиться и поговорить о вашем друге Сергее? Думаю, как другу вам будет важно это услышать.
– Что случилось, что Сергей натворил? – ее голос был полон испуга, – Да, конечно, давайте завтра после обеда. Мне приехать к вам в прокуратуру?
– Нет, в прокуратуру не надо. Встреча будет неофициальной. Я его знакомый и у меня на руках есть информация, которой я хотел бы поделиться с вами и обсудить. Только не говорите Сергею о нашем разговоре и о нашей встрече. Это важно! Его нельзя испугать. Держите все в тайне.
– Хорошо.
–С утра я узнаю, во сколько мы можем встретиться. Сразу же позвоню к вам. Пожалуйста, ничего не планируйте.
– Договорились, – смогла проговорить Юля на последней капле воздуха. После, как прокурор сбросил трубку, она прижала телефон к груди и зарыдала.
***
Утреннее солнце со всей своей набранной за ночь силой беспрепятственно пробивалось в не зашторенное окно, ослепляя Сергея сквозь закрытые веки. За это утро спальня успела прогреться на столько, что на лбу Сергея отражали солнечные лучи появившаяся испарина. Крупные капли пота стекали со лба на подушку, оставляя после себя бледно-красную полоску.
Спросонок, не открывая глаз, Сергей взялся за угол подушки, чтобы вытереть пот со лба. Едва он отнял правую руку от кровати, как громко воскликнул от внезапно нахлынувшей дикой боли в ладони. Его глаза мгновенно окрылись, и тут же принялись внимательно изучать поднесенную к лицу ладонь. С недоуменным взглядом он сел на край кровати и стал левой рукой ощупывать правую ладонь.
На указательном пальце красовался глубокий порез, вокруг которого твердой коркой засохла кровь. Он тут же обернулся. Его подушка, подушка Марии и покрывало с одеялом со стороны Марии были измазаны уже бледно-красной, ссохшейся, кровью. Осматривая постель, он еще раз громко воскликнул, когда попытался опереться на правую руку. На ладони, под самым мизинцем, красовалась широкая деревянная заноза, которая вошла под кожу так глубоко, что казалось, будто она полностью замещает функции пястной кости. Он снова схватился левой рукой за правую ладонь и оставался сидеть на краю пастели вполоборота, внимательно изучая ту половину постели, на которой спала Мария. Разогретое утренним солнцем красное лицо, стало так быстро тускнеть и бледнеть, что казалось еще немного и из него выйдет все та кровь, которая придавала ему цвет жизни. Теперь не солнце светит Сергею из окна, а луна со своими бледными, серебристыми лучами.
Его походка от кровати до коридора была очень медленной, ступня к носку, носок к ступне. Он внимательно вслушивался в бесшумный дом. В его глазах играл огонек надежды.
Проходя через дверной проем, этот самый огонек стал мерцать, словно ветер своим дуновением гасил его. Дверь, наличники были измазаны уже высохшей, все той же бледно-красной краской. Сергей пытался было выдавить из себя хоть слово в сторону кухни, но вставший в горле комок не давал выхода воздуху. Держась за стену, Сергей ступил дальше, но тут же отнял ногу. Под его ногой хрустнула пустая баночка с рецептурными успокоительными. Сами же таблетки были беспорядочно разбросаны по всему коридору, а некоторым из них удалось и вовсе доскакать до спальни.
– Ты чего там крадешься? – из кухни донесся укоризненный голос Марии, – чувствуешь вину, стыдно тебе?
Вместо ответа Сергей оперся спиной о стену и с громким выдохом поднял глаза кверху. Кровь, как горная река, быстро приливала к его лицу, а его громкий выдох можно было услышать и на улице.
