Ринат Ашрафзянов
Холст
Тело парня было сильно переохлаждено. Особенно переохладились нижние конечности. Кровь к ним не притекала. Со слов медсестры, которая привезла его на скорой помощи, было ясно, что он пролежал под завалом несколько часов. Может, пять или семь. Мы подключили его к аппарату искусственного дыхания. При промывке ран я обратил внимание, что в зоне открытого перелома было много фекальных масс. Судя по всему, все это время те места, где были переломы, находились в сточной воде или в канаве. Тогда я точно не знал.
Я предположил, что это может привести к заражению крови. Мы поставили общий наркоз. После очистки и обработки всех ран я провел операцию на ногах и в брюшной полости. У него были разорваны желудок и почки. Но меня сильно смущали его посиневшие ниже перелома ноги. Решил оставить, как есть. Нона всякий случай наложил временные швы. На следующий день и через день пациент не пришел в себя. Я проверил место операции на ногах и пришел к выводу, что кровь не поступает ниже перелома. Налицо было отмирание тканей, что могло привести к заражению крови. В кровь могло попасть все что угодно.
Тогда, в срочном порядке я принял самостоятельное решение ампутировать конечности выше колен. Мальчик итак был очень слаб. Если тянуть время, то мы бы его потеряли. Чтобы не терять время, я провел ампутацию без сбора консилиума врачей.
–Это нехорошо, – еле слышно промычал Евгений Павлович. – Очень опрометчиво с вашей стороны. Что дальше, я внимательно слушаю?
– Операция прошла успешно. Но после для меня начался самый настоящий кошмар. Отец мальчика сильно негодовал. Он бросался на меня с кулаками. Хорошо, что рядом были мужики, они его оттащили от меня.
– Да, повезло!
– Отец мальчик настаивал на том, что я совершил врачебную ошибку, кричал, что я отрезал ребенку ноги просто так. Он вызвал наряд полиции. Потом откуда-то журналисты появились. А я ведь в первую очередь думал о жизни этого мальчика.
– Успокойтесь, Денис Валерьевич. Помните о холодной голове. Говорите спокойно, не нужно кричать.
– Потом собрался консилиум хирургов, а после, к ним присоединились следователи. Один хирург, приехавший из столицы, проанализировал ситуацию.
– Как его зовут?
– Не помню уже. Я его раньше не знал. Тогда было столько различных имен, всех и не упомнишь. Так вот, этот самый приезжий сказал, что ампутация была произведена ошибочно. Это был окончательный вердикт и крах моей хирургической карьеры, – Денис Валерьевич молча потупился в асфальт.
– В каком смысле вердикт, не понял?
– Следователь, прокурор, отец ребенка, все жители города, все они ухватились за эту ложную правду. На меня завели уголовное дело. Долгое время шло расследование моих действий. Обо мне писали, как о шарлатане. Какая-то из газет меня и вовсе назвала каннибалом. Некоторые хирурги были на моей стороне. Вы их знаете. Но с их мнением никто не считался. Утверждали, что они со мной заодно. Только через полгода все признали, что мои действия были правильными.
– Слухи рождают домыслы, а домыслы формируют ложную правду. – Евгений Павлович вздохнул, – как мне все это знакомо. А вы знали, какие слухи ходят об архитекторе нашего больничного комплекса?
– Вот я и говорю, меня обложили со всех сторон этой самой ложной правдой. Скоро и сам в нее готов был поверить. Об архитекторе знаю только то, что он не захотел пойти по стопам отца, а решил обучаться архитектуре. И чтобы как-то ублажить своего старика, сделал из больницы то, что сейчас мы видим.
– Денис Валерьевич, я знал этого старика при жизни. Андрей Александрович был исключительным хирургом. Поверьте, нет ничего общего между слухами и настоящей правдой. Он сам не захотел, чтобы его сын пошел по его стопам. Спустя много лет хирургической практики я начал понимать, почему он так решил.
– Я этого не знал.
– Сейчас я вас еще больше удивлю. Много врачей, которые здесь работают долгое время, знают об этом. Но предпочитают верить слухам. Видимо, выдуманная правда им больше ласкает слух, – Евгений Павлович громко рассмеялся.
Подойдя к хирургическому корпусу, они остановились немного в сторонке. Можно сказать, что они стояли в том месте, где была организована негласная курилка для тех, кто пришел навестить своих друзей и родственников. Эти самые курящие посетители курсировали между этой курилкой и комнатой ожидания, расположенной внутри корпуса.
– Ладно, Денис Валерьевич, – спокойным тоном продолжил Евгений Павлович, – я вас внимательно выслушал. Вы заставили меня задуматься. Сейчас я и сам не знаю, какое решение я тогда принял бы на вашем месте. Ведь мы с вами давали клятву Гиппократу. Здоровье пациента превыше личных амбиций и выгод. Вы поступились правилами ради спасения этого ребенка. Ведь, по сути, вы оказались правы. Не так ли?
– Да, спустя полгода признали правильность моих действий. Ну, а что с того. Главврач не хочет ничего слушать о моем восстановлении в должности хирурга.
– Ничего не могу вам ответить на этот счет. Собирать консилиум хирургов перед ампутацией необходимо, это правила, которые написаны кровью больных. Вы же это понимаете? – Евгений Павлович многозначительно взглянул в опечаленные глаза Дениса Валерьевича.
– Тогда надо было действовать быстро, как вы этого не понимаете.
– Я-то понимаю. Но от моего понимания мало что зависит. Ладно, сейчас успокойся и иди домой. Поговорю с хирургами, которые собираются для консилиума. Ну, и зайду к главному врачу. Посмотрим, что можно сделать. Но ничего не обещаю.
– Евгений Павлович, спасибо и на этом! – Денис Валерьевич обеими руками сжал ему ладонь, – спасибо!
Подойдя к выходу из больничного комплекса, уже переодетый в футболку, он обернулся в сторону хирургического корпуса. Поначалу он всматривался в окна своего бывшего кабинета, а после, его взгляд стал блуждать по этажам слева направо, снизу вверх. От долгого погружения в коридоры и кабинеты хирургического корпуса его отвлекло обещание, данное семье – провести сегодняшний день и вечер с ними. Дома его ожидали жена и двое детей; дочка девяти лет и шестнадцатилетний сын.
***
Вечерело. Знойное летнее солнце опустилось на дорожное полотно, заставляя водителей щуриться. В этот момент у более опытных автоматически включается интуиция. Слева дорожная разметка, справа обочина, усыпанная мелкой галькой и песком, а это является достаточным ориентиром для них. Таким водителям нет необходимости заглядывать вперед, за самый горизонт дороги, на котором удобно расположилось заходящее, ослепляющее солнце. Ветер лениво прощупывает каждый листок на кронах высоких деревьев, которые растут вдоль обеих сторон дороги.
Ненавистный оператор таксопарка предложила Сергею маршрут, от которого он не смог отказаться. Вечером нужно было забрать прибывающих людей от железнодорожного вокзала в соседнем городе. А ранним утром следующего дня, его уже будут ожидать клиенты в аэропорту. Нет, им не двигала жажда наживы, та самая, которая заставляет таксистов круглые сутки быть на маршруте. Эти два не связанных между собой заказа дадут Сергею время побыть вечером и ночью со своей семьей. После ночной слежки сон Сергея был коротким. В то утро, не снуя по квартире как обычно, бесшумно, он с веранды сразу нырнул в свое авто и поехал по маршруту. К этому времени сосед и его железный конь уже нарезали прямоугольники на ржаном поле. Они находились настолько далеко от дороги, что трактор виделся серым валуном на морской золотой глади.
На второе утро картина в точности скопировалась. Только в этот раз не было слежки. Сергей заезжал домой буквально на два часа, и так же, не заходя в дом, уснул на веранде. Наступившее утро было таким же безоблачным, дающим обещание устроить день жарким и безветренным. С веранды Сергей сразу отправился по маршруту.
– Ну, и отлично – сказал Сергей, когда принял заказ встретить людей в аэропорту. Закрываться салонным солнцезащитным козырьком от лежащего на краю асфальтированного полотна солнца было без надобности. Дорога домой глубоко отпечалать в памяти Сергея.
– Нет уж, сегодня ты будешь ночевать в доме. Со мной, ты понял? – как только Сергей вбежал на веранду, в дверях появилась Мария, – тебе не кажется, что ты меня этим оскорбляешь? – она насупилась и пронзила его своим фирменным прищуренным взглядом.
– Сдаюсь. Виновен! – Сергей иронично поднял обе руки вверх и в ответ так же прищурился.
– Не паясничай, Серега. Совсем не смешно. У тебя есть мы, твоя семья. А ты как бездомный ночуешь здесь, в этом старом кресле.
– Да я…
– Сергей, заходи в дом. Сейчас же!
Сергей скомкал кресельную накидку как снежный ком. Мария босиком стояла на порожке, а левой рукой придерживала дверь в распахнутом положении. Сергей бросил накидку на кресло, в котором спал последние две ночи и покорно прошел в дом, поднырнув под рукой жены.
– Васька ждал тебя сегодня и вчера. Хотел с тобой поиграть в футбол. Все дни напролет тренировался на видео-приставке. А ты как чужой. Я пыталась составить ему компанию. Ты же знаешь, что я ничего не понимаю в вашем футболе!
– Милая моя, прости. С завтрашнего дня все наверстаю. Посмотрим, чему он научился, – шепотом посмеялся Сергей.
– Больше не смей думать, что якобы ты нам помешаешь ночью, не переживай, что ты нас разбудишь своим хождением.
Кухонную комнату освещал яркий свет от люстры. В проеме, ведущем в коридор, беспорядочно бегали цветные зайчики. Мария села напротив Сергея, облокотившись на стол, она положила голову на свои изящные ладошки. В подполье как раз находится холст, на котором Сергей изобразил задумчивую Марию. На картине она так же положила голову на ладошки, ее гладкие волосы, как пшеничный водопад, спускались на стол. Она смотрела куда-то вдаль, сквозь окно, за которым виднелось пшеничное поле и солнце, обдающее всех своими толстенными, горячими лучами.
– Видимо, Васька не выключил телевизор, – Сергей кивнул в сторону коридора, – пойду в его комнату!
– Только тихо, не буди его. Сегодня были тяжелые процедуры. Пусть он отдохнет. Завтра увидитесь.
– Хорошо, – прошептал Сергей.
Уже из коридора можно было увидеть, как на стенах отражаются бегающие футболисты. Как раз в это время арбитр в желтой футболке поднял желтую карточку вверх, а игрок в полосатой футболке перед ним размахивал недовольно руками. Васька спал, укрывшись одеялом по самый нос. Только его рука, сжимающая джойстик, была высунута наружу. Сергей немного постоял у кровати, склонившись над сыном. Он пару раз протягивал руку, чтобы погладить сына, но каждый раз останавливался. Наверное, он простоял в такой неподвижной позе минут тринадцать, после чего выключил телевизор и на цыпочках вышел из комнаты сына, бесшумно закрыв за собой дверь.
– Маша, давно тебе хотел спросить, – Сергей сел на тоже место. Мария за время его отсутствия не сменила позы, – у тебя все нормально, милая?
– Да Сереж, все хорошо. Устала просто. Да еще в последнее время эти кошмары. Да и ты еще со своими ночевками вне моей постели. Что ты хотел рассказать, милый?
– В субботу я встречался в зоопарке с прокурором и его дочкой. Вы с Васькой не смогли поехать из-за запланированных процедур.
– Да, да, я помню. Извини, Сереж, сам же знаешь, что процедуры важны, их нельзя пропускать.
– Конечно же, как мне не знать. Так вот, у него такая милая девочка. Увидев, как он с ней возится, как с принцессой, я подумал, не завести ли нам второго? Может, девочка получится?
– Сереж, не начинай!
– Ну, ладно, ладно. Я не только это хотел тебе рассказать, – Сергей налил себе стакан воды из чайника и снова сел на стул. – В зоопарке я встретил того самого хирурга. Как же его зовут? М-м, напрочь забыл, как его зовут. Не суть. В общем видел того самого хирурга, который оперировал Ваську. У меня сразу промелькнула та история, все наши переживания. Ты же помнишь, тогда я подбежал к нему чтобы начистить ему морду как следует. Но меня что-то остановило. Эти дни я долго думал о нем, о его самовольном решении. Может быть, я зря поступил так с ним?
– Милый, сейчас уже ничего не изменить. Что случилось, то случилось. Я всегда знала, что Денис Валерьевич поступил по совести, по своему опыту и по своим знаниям. У него же не было умысла навредить нашему сыну, как и у всех тогда. Он хотел лишь спасти его, дать ему шанс на жизнь. Я давно уже никого не виню. Я успокоилась и смирилась со всем этим, со своей и Васькиной судьбой, – она не отрываясь, продолжала смотреть вдаль.
– Может, написать ему письмо от нашей семьи? В нем объясним, что зла на него не держим и поблагодарим за все. Я извинюсь, что навредил его карьере.
– Сереж, мне кажется, это отличная идея. Но ради меня и сына, лучше скажи ему лично в глаза. Уверена, что и тебе после встречи с ним станет гораздо легче жить. Может, и таблетки тебе больше и не понадобятся.
Окна налились серебряным светом. Солнце уже давно взошло над другим полушарием, оставив вместо себя сиять над деревней Зара яркую уходящую луну.
– Ух ты, сообщение от Саши, – прервал молчание Сергей, увидев на телефоне сообщение.
– Ты ответь ему, а я пошла спать. Я жду тебя, Сереж, приходи поскорее.
– Хорошо. Сейчас только отвечу ему и приду.
«Привет, Серега! До моего приезда ничего не предпринимай по ночному посетителю. И не покупай камеру. Я тебе дам нашу и сам установлю ее во дворе. Прибуду в город через шесть дней. И не устраивайте никаких засад. До скорого!»
Сергей еще долго просидел за кухонным столом, вертя в руках телефон. Потупленным взглядом он прожигал стул, на котором сидела его жена. Он сидел в темноте. Лунные лучи рисовали вытянутый прямоугольник на кухонном полу, который старался изо всех сил, но так и не смог дотянуться до Сергея. Утро наступило быстро, пора было выдвигаться в аэропорт!
Открывая дверь автомобиля, через правое плечо он увидел открытую дверь в подполье. Раскрытый замок лежал рядом. Забежавший через открытые ворота ветер ударялся о подпольные двери, приводил их в движение. Периодически с хлопком ему удавалось закрыть ее, но после того, как его усилия ослабевали, дверь заново отворялась. Может, от навалившейся усталости от короткого сна или от того, что Александр успокоил его своим сообщение о приезде, Сергей не стал закрыть дверь и не стал проводить ревизию. Так и не повернувшись к двери подполья, он быстро сел в машину, включил заднюю передачу и выехал со двора. Начался его очередной рабочий день. Утро обещало солнечную и ясную погоду.
Ориентиры – спасательный маяк
Четверг, восемь часов вечера. В магазине «Художник» горит свет. На дверях вывешена табличка – закрыто. Вообще, в обычные будние дни магазин работает до семи часов вечера, и никто не задерживается в магазине после его закрытия. Юля, как правило, уходила по своим делам, мама шла домой. А если приходил в магазин отец Юлии, то он к этому времени уходил вместе с женой домой.
Сегодняшний вечер еще месяц назад запланировал отец Юли Виктор Александрович. Последний раз так собирались Виктор Александрович и его жена Алла Георгиевна 13 лет назад. На той встрече они строили планы открыть этот самый магазин «Художник». Тогда муж с женой составляли бизнес-план будущего коммерческого предприятия. Правда, сам сбор проходил на кухне, в квартире, где они живут по сегодняшний день. Сегодня, магазин приносит хорошие продажи, а также, по задумке Виктора Александровича, бесплатно снабжает всю его семью всем необходимым для рисования.
Каждый член семейства по-прежнему создает картины, которые или продаются в магазине, или каждый складывает их в свое личное хранилище. Различало всех их только то, что у каждого был свой любимый стиль рисования. Виктор Александрович отдавал предпочтение бытовому жанру. Он, как правило, изображал обыденные сцены из жизни людей как есть, без прикрас. Алла Георгиевна – сторонница ренессанса. Она была ярой поклонницей творчества Леонардо да Винчи. За всю свою жизнь, начиная со студенческой скамьи, она смогла перечитать все книги, статьи, которые хоть как-то относились к Леонардо. Юлия, молодое поколение – сторонница модернизма и абстракционизма. Кратко и емко описал ее творчество отец: «Твои картины невозможно понять трезвому, психически уравновешенному человеку».
Конечно же, ему нравилось ее творчество, ее увлечение живописью. В то время, когда Юля начала выставлять свои первые картины, он попросил своего приятеля за его деньги купить у нее несколько произведений. Тогда он не поскупился, и предложил за каждую внушительную сумму. Об этой «афере» никто кроме него и его приятеля не знает по сегодняшний день. А эти самые купленные картины он до сих пор держит у себя, в личном хранилище.
Сегодняшний вечер нес особенные нотки. Все собрались вокруг стола в дальней комнате с телефоном. Но сегодня ее смело можно назвать кабинетом. В центре стола стоял яркий светильник. На него был одет зеленый, конусообразный с широким основанием абажур. Всех собравшихся в комнате и все предметы в ней обдавало сочным, по-летнему луговым цветом. По беленому потолку ровным слоем стелился зеленый цвет. Над самим светильником оранжевым зиял ровный круг, напоминающий сегодняшнее июльское солнце.
К любому делу Виктор Александрович всегда подходил с деловой хваткой. Его монолог, или, как говорила Юля, его презентация, всегда была логичной, продуманной до мелочей, и всегда включала в себя социальную составляющую. Ну не мог он создать бизнес, если он не помогает людям и обществу. Всему виной его увлечение живописью, его погружение с головой в мир искусства, невзирая на сложившийся оксюморон, в котором Виктор Александрович является успешным бизнесменом и ярым поклонником искусства. При этом всем, он много часов проводит с кистью в руках у мольберта. Да и что далеко ходить. Сам «Художник» был им задуман не только ради получения прибыли. Сегодня его переполняет чувство гордости за то, что благодаря их магазину образованных, интеллигентных, творческих людей в городе стало больше. И ни слова о деньгах!
Интересный случай произошел на одной из выставок инвестиционных проектов. Об этом долго судачили в местных газетах. Всем выступающим людям, которые презентовали свои проекты, он задавал только один вопрос – какую пользу принесет людям их проект. Если человек не мог ответить на этот вопрос, Виктор Александрович больше не обращал на него внимания, его презентацию и вовсе не брал в руки.
Своей жене он все эти годы ласково говорил:«Ты мой маяк, ты мой ориентир, только благодаря тебе я не забываю кто я есть на само деле». За последние пятнадцать лет коммерческая жилка Виктора Александровича растянулась, расширилась и углубилась. Она превратилась из обычного притока в могучую, полноводную реку с массивным руслом.
Сегодняшним вечером он стоял у стола с внушительной стопкой исписанных бумаг. Он был одет по-деловому, словно сегодня вокруг него собрались партнеры по бизнесу, а не его семья. На нем был темно-синий пиджак и брюки, белая рубашка с высоким плотным воротником. Широкий, бордовый галстук повязан ровным, конусным узлом «Бальтус» и пристегнут к рубашке золотым зажимом чуть ниже груди. На ногах вычищенные до блеска кожаные коричневые туфли, в которых отражался богатый глубокий зеленый цвет абажура.
– Семья, сегодня я собрал вас обсудить мой план по расширению влияния нашего магазина на творчество жителей города и его гостей, – начал в форме доклада Виктор Александрович. На его лице не было улыбки. Все мускулы лица и взгляд источали строгость и сосредоточенность, – у нас с вами за много лет скопилась масса хороших, интересных и просто замечательных картин, которые мы прячем в своих хранилищах. Также в последнее время я обратил внимание на то, что люди все чаще и чаще хотят заказать в нашем магазине картину, написанную красками. Думаю, что люди созрели, они доросли до искусства, – здесь он сделал какие-то заметки на листах, – часть из этих посетителей имеют большое желание и мотивацию начать самим рисовать. Попросту говоря, они хотят научиться писать картины. И ведь это замечательно! – Виктор Александрович заглянул всем в глаза и каждую ослепил своим искрящимся взглядом.
Юлия внимательно всматривалась в разложенные на столе, исписанные отцом листы. Только собравшиеся сегодня за этим столом были способны без труда разобрать почерк Виктора Александровича. Алла Георгиевна ловила каждое слово мужа, смотрела ему то в глаза, то на его губы. Никто не смел перебить главу семейства, все покорно слушали.
–Для удовлетворения всех желающих нас троих не хватит. Поэтому я объявляю о создании школы под названием «Рисовать могут все». Всех участников разделим на возрастные группы и по навыкам. Благодаря налаженным поставкам инвентаря, красок и литературы по живописи мы сможем снабдить всех учеников всем необходимым за малые деньги. А тем, кто имеет мотивацию и сильное желание, но не может позволить себе оплатить инвентарь и обучение, мы предоставим все на бесплатной основе, – Виктор Александрович задумался, ненадолго задержав взгляд на зеленом абажуре. После он мечтательно поднял голову к потолку, где некоторое время рассматривал оранжевый круг от светильника. – А вдруг кто-то из них станет новым Пикассо, Сальвадором Дали или Айвазовским? – вначале он вопросительно посмотрел на дочь, ища поддержки. Потом поймал взгляд жены, которая кивала ему.
– Виктор, это просто замечательная идея, – пропела Алла Георгиевна
– Пап, может, мы подключим к твоей идее наш городской музей? Там и будем выставляться, – деловито спросила Юля, отняв глаза от записей отца. Она бы не вставила свой вопрос, если бы мама не начала говорить первой после монолога отца.
– Читаешь мои мысли. Дорогие мои, дослушайте до конца. Я не зря ранее упомянул о наших с вами запылившихся картинах. На базе школы при поддержке нашего магазина мы откроем выставку картин. Выставляться будем в нашем музее, на втором этаже, – улыбнувшись на этом месте он взглянул на Юлию. Вот ответ он получил улыбку любящей дочери. – Я думаю, что только для наших с вами картин можно придумать с десяток тематик для экспозиции. А для учеников и выпускников школы данная выставка будет мотивацией хорошо учиться, чтобы их картина попала в нашу галерею.
Виктор Александрович замолк. Он собрал со стола все листы, сложил их в одну пачку и обстукал ее об стол, чтобы края пачки были ровные. Юля и Алла Георгиевна внимательно следили за его движениями. Ведь обе не понимали, закончил ли он доклад или формулирует следующие фразы. Наконец стопка бумаг обрела в руках правильный вид. Виктор Александрович положил ее на угол стола, после он ладошками оперся о стол и поочередно всматривался в глаза каждой.
– Я предлагаю еще рассмотреть для экспозиции Сергея, – робко начала Юлия. – У него скопилась просто уйма картин. Я видела некоторые из них, и они вполне интересные. Кстати, рисует в том же стиле, что и ты, – она кивнула на отца. – Пап, ты же настаиваешь на том, чтобы каждый проект мог помогать людям?
– Юленька, именно так и никак иначе! Только я не пойму, к чему ты клонишь, – он посмотрел на жену, ожидая от нее подсказку. Но Алла Георгиевна лишь виновато опустила глаза на стол. – Можешь пояснить подробнее?
– В общем, его психолог диагностировал у него посттравматическое стрессовое расстройство. Этот психолог мой хороший знакомый. Сергея мучают кошмары, толком не спит. Бывает, что днем, после бессонных ночей, путает сны с реальностью, – у Юли от волнения покраснели щеки, в глазах появилась та самая тоска по Сергею, которую она всячески скрывала от своих родных, – я не раз видела его нервные срывы. Уф, – Юля выдохнула и ладонями вытерла глаза. Родители переглянулись между собой. Виктор Александрович, пока Юля вытирала глаза, вопросительно кивнул своей жене. – Сейчас Сергей принимает сильные психотропные лекарства. Это просто ужасно.
– Доченька, успокойся, – Алла Георгиевна подошла к дочери и погладила ее по плечу.
– Ты так за него переживаешь. Я чего-то не знаю? – не сдержался Виктор Александрович. Но Алла Георгиевна так царапнула его взглядом, что он сменил вопрос, – ну ладно, что ты предлагаешь?
– Психолог на консультации мне посоветовал выставить все написанные Сергеем картины для показа. Когда Сергей увидит, что его картины интересны другим, он сможет ощутить свою значимость, почувствовать интерес к себе. Думаю, первые показы стоят этого, – настойчиво закончила Юля.
– Ты говоришь у него тот же стиль, что и у меня?
– Да, пап. Быт его семьи и ничего больше. Конечно, есть свежие картины, чем-то смахивают на абстракцию. Но он еще не закончил эту картину с ржаным полем.
– Ну что ж, ничего против не имею.
– Милый, у меня только одни эмоции. Позволь мне отмолчаться и представить себе, как все это будет выглядеть. Даже не сомневаюсь, как это будет прекрасно, –она не отходила от Юли, все это время наглаживала ей спину, – а ты, Юленька, дала чудесную идею насчет Сергея. Вот тебе и отличное решение, которое мы с тобой искали долгое время. И не надо никаких разговоров с ним. Разговоры-то у нас все равно не получаются. Ты говоришь, завтра с ним встречаешься?
– Да, вроде как завтра должен заехать.
Алла Георгиевна и Юлия обменивались взглядами, словно говорили между собой ментально. Мама продолжала гладить Юле спину, изредка поглядывая на мужа, который все это время, прищурившись, видимо, пытался разгадать суть женского разговора.
– Ну что, поедем, может, домой? – Виктор Александрович демонстративно взглянул на свои наручные часы, – уже десять часов. Будем собираться. Вроде как все обсудили.
– Хорошо, – одновременно проговорили Алла Георгиевна и Юлия.–Тогда я поговорю с Сергеем, подготовлю его? – спросила Юля отца.
– Юль, все решили. Пускай готовит первую экспозиции на свой выбор.
– А ты ему в этом помоги, – вставила свою рекомендацию Алла Георгиевна.
Все удобно разместили в Юлиной машине. Дорога от магазина до дома, даже в оживленные дневные часы, не занимала много времени. Квартира, в которой они жили, и в которой пятнадцать лет существовал магазин, располагалась в жилом доме на соседней улице.
– Идите! Я посижу еще в машине. Скоро поднимусь, – ответила Юлия на вопросительные взгляды родителей. Она припарковала свое авто возле подъезда, прямо напротив него. Родители вышли из задних дверей и медленно поплелись к подъезду. Через лобовое стекло она видела, как отец обнял маму за талию, как они шли ногу в ногу, как отец предусмотрительно прошел вперед, чтобы открыть подъездную дверь. Она видела, как отец раскрыл двери и, согнув левую руку в локте, пригласил маму войти. На его лице сияла неподдельная, юношеская улыбка. Посидев еще немного, она дождалась, когда в квартире загорелся теплый свет. Юля словно ждала, когда родители дойдут до квартиры чтобы написать Сергею сообщение.
«Не забудь, завтра мы с тобой договаривались встретиться. Жду тебя в кафе «Белая орхидея» на Орджоникидзе. Юля»
– Встреча должна состояться. Никаких отговорок в этот раз, – настойчивым тоном проговорила Юля вслух. Она смотрела в свои глаза через салонное зеркало заднего вида, – Все у тебя получится, не сдавайся! – ее тон сменился на ласковый.
Не успела она отойти от машины и пару шагов, как заиграл телефон, который она так и держала в руках. Посмотрев на экран телефона, по ее лицу скользнуло разочарование. Не от Александра она ждала сообщение в этот самый момент.
«Юля, привет. Я скоро возвращаюсь из командировки. Буду в городе где-то ближе к следующим выходным. Очень хочу с тобой встретиться. Надеюсь на взаимность!»
Юля никогда не выделялась скорочтением. Для нее чтение любой книги сравнимо с чтением картин – разгадать спрятанный автором между строк скрытый посыл. А яркий экран телефона она всего лишь царапнула взглядом и сразу же выключила его. После, она еще недолгое время простояла у подъезда под белыми лучами уличных фонарей, прежде чем подняться в квартиру.
***
Неважно, какие мысли занимали вас всю ночь, неважно, к какому жизненно-важному умозаключению вы пришли и, которое, возможно, кардинально изменит дальнейшую жизнь. Даже если в эту бессонную ночь чаша судьбоносных весов склонилась в сторону создания собственной семьи, напомнила об острой необходимости в данную минуту быть рядом со своей мамой и наконец-таки стать ориентиром своему другу, которым должен был являться задолго до вчерашнего вечера. Армейская жизнь не может вот так просто сразу отойти на второй план, она не может сойти с противовеса на весах так быстро, как этого хотелось бы. Выгравированное в характере за долгое время службы желание спасать людей, жизненная необходимость быть в пекле опасных ситуаций имеет глубокие борозды, которые уже не заполировать. Искушенный художник таких людей, как Саша, всегда будет писать в доспехах, а его испещренный боевым опытом взгляд направит на людей, над которыми навис топор опасности. С выпяченной грудью в полной боевой готовности стоит он погруженный по пояс в золотистом океане, не сводя глаз со своего друга. Поодаль от него, сопротивляясь поднятым орлом волнам, к своей цели шла Юлия.
Подъем в семь утра и далее по уставу. Ужев восемь утра по бурятскому времени Александр стоял у входа в палатку начальника.
– Разрешите войти, Евгений Николаевич! Дежурный сообщил, что вы вызывали, – отрапортовал Александр.
– Здравствуй, Саш. Да, проходи. Думал, что у нас с тобой будет время в поезде все обсудить. Но не получится нам вместе ехать домой. Оставляют меня еще на месяц. Такой вот приказ. Служба, – Евгений Николаевич к тому моменту когда вошел Саша, стоял возле стола и перелистывал толстую подшивку. Когда Саша приблизился к нему, он пожал ему руку и сел за свой рабочий стол, – присаживайся. У тебя сегодня последний день в этой тайге. Вы едете домой. Сегодня вечером вас отвезут на вокзал. Так что начинай собираться.
– Эта новость всех наших обрадует!
– Сообщи там всем сам. Планировал на утреннем построении объявить. Но пускай заранее порадуются.
– Хорошо, сообщу, – сказал Александр без должного энтузиазма, который ожидал командир.
– Что-то не так? Радоваться же должен?
– Не люблю я, когда команда разделяется. Приехали командой, уехали командой. Мы с вами приехали, с вами и нужно уезжать.
– Саш, не нагнетай. Живем по уставу и по приказу. Сам же все прекрасно знаешь. Давай лучше о твоем друге поговорим. Как его зовут, все время забываю? А да, Сергей Журавлев.
– Да, Серега!
– Запоминай. По приезде позвони моему другу Виталию Александровичу. Вот его номер, – Евгений Николаевич протянул ему белый лист бумаги формата А4, на котором в верхнем правом углу мелким почерком черной пастой написан номер телефон, – скажешь, что от меня. Он поймет. Я вчера его ввёл в курс дела.
