Павел Андреев
Нить вечной судьбы
Глава семнадцатая. Краски
Утро в столичной офицерской казарме началось бурно. Старший сержант Го́то, словно ужаленный, сердито носился по всему внутреннему двору и свирепо набрасывался на каждого, кто попадался ему на пути.
– Кто посмел пробраться в мой цветник?! Кто оборвал листья моих цветов?! Что за подлец это сделал?! Как не стыдно! Я до тебя доберусь, вот увидишь! – брюзжал старший сержант, метаясь туда-сюда в поисках улик.
В это время солдат, отвечающий за присмотром сына Бэринона, Дулром, паникуя, быстрым шагом передвигался по офицерским казармам.
– Он уже несколько дней не был на тренировках, и сегодня опять не пришел. Где мне тебя искать-то? Куда опять пропал этот мальчишка? Жаловаться капитану Гэререну? Нет уж, он с меня семь шкур сдерет, у него своих забот хватает, – беспокойно расхаживая с этажа на этаж думал про себя военный. – Дулр, ты где? Отзовись, пожалуйста, – трепетно произнес молодой человек.
Солдат был настолько поглощен поисками, что, спустившись на первый этаж и войдя в тренировочные залы, не заметил присутствия капитана Гэререна. Капитан Гэререн, крепкий мужчина со светлыми волосами и лазурными глазами, слегка раскосыми, откинулся в кресле перед изукрашенным круглым столиком. Он опускал кубик тростникового сахара в кружку с дымящимся чаем, не отрывая взгляда от тренировок своих солдат.
– Ой-ей, – тихо издал солдат. – Мне конец.
– Ты чего тут делаешь? Меня ищешь? – поинтересовался Гэререн откусив намокший кусок сахара, пристально наблюдая за движениями своих солдат. – Ну присядь ты при ударе! Согни колени немного.
– Да… нет. Ищу, но не вас, – заикаясь, проговорил солдат, слегка согнув колени, ошибочно предположив, что капитан обращается к нему.
– Так кто же тогда? – внимание Гэререна переключилось с шоколадного печенья на солдата.
– Ну, понимаете, тут такое дело. Дулр несколько дней не был на тренировках, и сегодня он снова не пришел, – проговорил юноша, от волнения беспокойно переминаясь с ноги на ногу.
– И где он сейчас? – недоуменно спросил капитан.
– В этом-то и загвоздка, – неловко ответил солдат.
– Подожди. Хочешь сказать, что ты не уследил за сыном самого богатого человека на Еста́ре? – сделав глоток чая, сказал Гэререн.
– Похоже… именно это я хочу сказать, – нервно признался солдат, приподнимаясь с пят на носки. Он тяжело сглотнул, осознав всю серьезность своего положения.
– Ну, ничего страшного. Можешь быть свободен. Я догадываюсь, где он может быть, – промолвил Гэререн, доедая свое сладкое угощение.
Поднявшись с удобного кресла, капитан отдал команду своим солдатам продолжать тренировку и направился в соседний двор. На противоположном конце площадки располагалась довольно просторная комната, из которой открывался прекрасный вид на тренировочную зону. В самом тусклом углу комнаты стояла скамья, на которой сидел Дулр, увлеченно делая наброски в своем альбоме.
– Не прижимайся к стене, она же холодная, – неожиданно для Дулра сказал капитан Гэререн. Внезапное присутствие офицера арьергарда войск Лострада застало юношу врасплох. Дулр замешкался, его глаза расширились, когда он посмотрел на капитана Гэререна.
– Не бойся. Мне доложили, что ты не ходишь на тренировки. Почему? – спросил Гэререн, усаживаясь рядом с Дулром на скамью.
– Мне там делать нечего. Как только все узнают кто я такой, мне сразу начинают поддаваться. Опасаясь последствий для себя и своих семей. Толку от таких тренировок? В настоящей битве никто не уступит мне. А узнав о моем происхождении, наоборот, с большей яростью захотят убить меня, – опечаленно промолвил Дулр. – Да и неинтересно мне это совсем. Махать мечами, кувыркаться, метать снаряды, – все это не имеет никакого значения для меня.
– Если ты не против, дай взглянуть на твой альбом, – промолвил Гэререн и протянул свою руку. Мальчишка передал свой альбом капитану, который внимательно осмотрел иллюстрированные страницы. – Невероятные рисунки. Ты сам это все нарисовал? – потрясенно произнес Гэререн.
– Да, – ответил Дулр. – Вам правда нравится?
– Еще бы. Где краски берешь? – заинтересованно, восхищаясь рисунками задал вопрос капитан.
– Последний раз пробрался в цветник старшего сержанта Гото и нарвал лепестки его растений. Хорошенько размолол их и залил водой, – ответил мальчонка. – Только не говорите ему ничего.
– А я все думаю, чего он такой злой ходит. Не переживай, мы не обязаны перед ним отчитываться. Рисунки и правда необычайно красивые, – ответил капитан, его внимание было поглощено изображениями городов, крепостей, разнообразного оружия, стратегических эскизов и доспехов. – Что это за щит? Я никогда подобного не видел.
– Я назвал его "Ласточкин хвост". Я задумал его как идеальную защиту для щитоносцев, увязших в длительной обороне. Он высокий и широкий, а отверстие позволяет просунуть копье для атаки в любом направлении. Кроме того, отверстие в верхней части позволяет лучникам, стоящим за щитоносцами, наблюдать за происходящим, – мальчик оживленно объяснял свои идеи, его глаза сверкали, а указательный палец акцентировал ключевые моменты замысла.
– В столь юном возрасте, ты уже придумываешь свои собственные виды вооружения. Это похвально. У тебя очень много других талантов. Возможно, твое будущее заключается не в прямых сражениях и не в физической силе, а умственной, – сказал Гарирен, ласково погладив мальчика по голове.
– Но что в этом хорошего? Папа говорит, что я обязан быть готовым, встречать предстоящие мне трудности с присущим мужеством и бесстрашием. А я даже меч в руках с трудом держу, – сетовал мальчик.
– Мужество, это не про отсутствие страха. Мужество это идти вперед невзирая на страхи, – поведал капитан, достав из кармана роскошного одеяния две карамели, одну отдав мальчику.
– Но как победа над страхами поможет мне в настоящем бою? – спросил мальчик, глядя в лазурные глаза капитана, ухватившись руками за край скамьи.
– Ты так хочешь поучаствовать в реальном сражении? Ты так стремишься на войну. Но что ты хочешь там увидеть кроме несчастья? Война – это царство трагедий, страданий и смерти. Война – это когда многие страдают, гибнут, многие будут ранены, потеряют семьи, родственников. На ней кто-то становится героем, кто-то чудовищем, а кто-то превращается в пепел.
– Если это так опасно, то почему вы пошли в армию? Разве вы не боитесь умереть? – растерянно спросил мальчик.
– Когда молодой человек выбирает путь солдата, он соглашается с тем, что ему придется отдать жизнь за свою страну. Это неотъемлемая грань солдатского долга, это неразрывная часть армейского пейзажа. Такие условия, – ответил Гэререн.
– Ну вот. Получается, что мне придется тренироваться и дальше, чтобы сражаться за Лострад, – твердо заявил Дулр.
– Служить Лостраду можно не только на поле боя. Нет необходимости бросаться с головой в войну. Война сама решит, к кому она заглянет, – произнес Гэререн, погладив Дулра по голове. – Ты бы лучше собирался.
– Куда же? – озадаченно спросил мальчик.
– Разве я не сказал? – поднявшись со скамьи, удивленно спросил капитан. – Видимо, совсем забыл. Капитан Ло́дэс зовет нас сегодня на охоту.
– Капитан Лодэс? Но… он же странный, – с легким пренебрежением сказал мальчишка.
– Еще бы, иметь двенадцать детей и не сойти с ума, довольно сложная задачка, – с улыбкой сказал Гэререн.
– Отец говорит, что Лодэс дурак, как и все его воины пьянчуги, – промолвил мальчик, взяв в руки альбом с рисунками.
– Отчасти это правда. Но в авангард другие не пойдут. Ведь они первыми встречаются со смертью. Поэтому в их ряды попадают либо невероятно храбрые, либо невероятно безрассудные, – сказал Гэререн, мысленно собираясь к предстоящей охоте. – Через десять минут жду тебя с обратного входа казарм.
Малец несколько раз ездил на охоту вместе со своим отцом. Поэтому для своих лет он был достаточно опытным охотником. В дорогу он взял лишь только самые нужные вещи. Отведенное время подошло к концу. Дулр вышел во двор, где уже собрались стражники под командованием капитана Лодэса и Гэререна.
– Ну что, Лур, ты готов отправиться на охоту? На свои руки найдем муки? – спросил гигантских размеров Лодэс, подойдя к пареньку.
– Да, только я не Лур, а Дулр, – поправив капитана Лодэса, промолвил мальчик.
– Как скажешь Друл. А теперь по коням и отправляемся на охоту! – сжав кулаки и положив их на свои бока, жизнерадостно призвал капитан. – В лесу не без зверя, в миру не без злодея.
Всадники пришпорили лошадей, покинув А́свиум. Они направились в местные охотничьи угодья одного из людей белой кости. Через тринадцать часов они добрались до нужного места. По прибытии в охотничий дворец, украшенный специально вырытыми прудами, наполненными рыбой, их встречали люди знатного происхождения и их сыновья, приехавшие на отдых, чтобы воспитать в себе воинский дух. Интерьер бревенчатого дворца удивлял богатством: хрусталь, бронза и янтарь украшали его пространство, а аромат смолы наполнял воздух. Полы были устланы пышными коврами. Военачальникам был оказан теплый и радушный прием, предоставлены все удобства для отдыха и восстановления сил.
– Перед началом охоты, стоит отметить столь значимое событие! – активно заявил Лодэс, схватив деревянную чашу, искусно украшенную резьбой. Отпив глоток, он тут же выплюнул содержимое. – Тьфу! Какая же это настойка?! Брага чистой воды! Так, теперь в баню! А егерям передайте, пусть готовятся к завтрашнему утру, а то они совсем заждались. Уверен, что первый зверь будет повален мною!
– Осторожнее с кружками, – посоветовал Гэререн, бросив взгляд на Дулра. – Вместо этой вредной жижи, непригодной даже для животных, лучше выпей воды.
– Хорошо. Гэререн, кто такие “егеря”? – спросил Дулр у капитана.
– Они отвечают за то, чтобы гнать животных к нам, – пояснил Гэререн, откусывая вафлю.
– Разве не мы должны охотиться? В чем же тогда смысл такой охоты? – любознательно поинтересовался Дулр идя рядом с Гэререном.
– Охота – это развлечение. Если мы будем сами зверей загонять – устанем, а отдых это не про усталость, – ответил Гэререн, подойдя к столу с съестным. – Не беспокойся, ты с другими детьми привилегированного сословия отправишься в противоположную сторону. Охотиться на зайцев. Не стоит волноваться, убивать вы их не будете, просто постарайтесь поймать как можно больше.
На следующий день с рассветом обе группы отправились в лес, каждая по своему пути, чтобы не мешать друг другу. Капитаны мчались с правой стороны леса. Капитан Лодэс восседал на пегой лошади необычной породы: эти животные были выведены для перевозки тяжестей, их вес не превышал двух тонн, а рост в холке – чуть больше двух метров. Остальные лошади для капитана были слишком малы. В седле средних лошадей он и вовсе сам ступал ногами по земле, а о лошадях меньшего размера не могло быть и речи.
Егеря нагнали зверей и повернули их в сторону всадников. Раздался звуковой сигнал. Лодэс крепче сжал охотничье копье, и прочное древко заскрипело под его напором. Капитан погнал лошадь вперед, внимательно и сосредоточено смотря по сторонам. Подлесок перед ним зашуршал, и из него выскочил огромный кабан, устремившийся к капитану.
– Ага! Попался! – воскликнул Лодэс, ухмылка растянулась по его лицу. – Я же сказал, что первая добыча будет моей! – раздался голос здоровяка, когда он с триумфом вонзил свое оружие в туловище кабана, пригвоздив его к земле. Кабан корчился и визжал, его отчаянные попытки отомстить были тщетны против несокрушимой силы капитана. Капитан крепко, с неимоверной силищей, но при этом легко и с пренебрежением удерживал копьем кабана, пока тот не издох.
Егеря бросились к капитану, а остальные всадники стремительно понеслись к Лодэсу и его побежденной добыче.
– Я же говорил! Я говорил, что я буду первым! Кстати, за это нужно выпить! Накрывайте столы, время праздновать! – сидя в седле, поговаривал развеселый Лодэс. – Живем шутя, а помрем вправду!
В мгновение ока слуги собрали роскошные столы. Сопровождающие воины с большим трудом извлекли копье Лодэса из тела кабана, пронзенного насквозь. "Охотники" расселись вокруг столов, занимаясь обязательным отдыхом, уводя разговоры в сторону от тягот, которые они несли. Это была их попытка временно вырваться из рутины, на мгновение отвлечься от своих должностей и обязанностей.
– Хорошо, однако, собраться вот так. На лоне природы, на открытом воздухе. Забыв про предметы обсуждения спорных вопросов. Без жен, детей, семей, вдали от всех, – философствовал один знатный мужчинас блеском мудрости.
– А знаете почему в случае катастрофы первыми эвакуируют женщин и детей? – загадочно спросил Лодэс, упираясь кулаком в бедро.
– Нет, – в унисон ответили сидящие за столом аристократы.
– Чтобы мужчины могли подумать над решением проблемы в тишине, – ответил капитан, и его смех зазвучал среди всеобщего веселья.
Смех вырывался наружу веселыми волнами. Мужчины веселились и наслаждались моментом. Если для взрослых, охота была чисто символическим предлогом для отдыха, то вот дети знатно увлеклись этим процессом. Юнцы с безудержным энтузиазмом гонялись за пугливым зайцем, ловко ускользая от тех, кто пытался его поймать. Заяц с практической легкостью перемещался по местности: обходил деревья, проскальзывал под кустами, изящно перепрыгивал через оголенные белые корни. Среди решительных детей проворным соперником оказался Дулр, сын Бэринона. Он ничуть не уступал в пронырливости убегающему зайцу. Оказавшись совсем рядом с желанной целью, Дулр напрыгнул на зайца, ловко ухватил его за уши и поднял в воздух.
– Смотрите! Я схватил его! – ликующе объявил мальчонка, демонстрируя свой улов всем отстающим. Но неожиданно мощные задние лапы зайца взметнулись вперед и с удивительной силой ударили Дулра в грудину. Потеряв сознание, мальчик повалился на землю, словно ослабевший осенний лист. Когда он открыл глаза, зрение было затянуто черными бликами, каждый вдох давался с трудом, а далекие крики, словно эхо из глубины пещеры, призывали позвать на помощь капитанов. Дулр вновь закрыл глаза, а открыв их, увидел стоящего над собой Гэререна.
– Как думаешь, – смело начал мальчик, растянувшись на белой траве. – Когда вернется отец?
– Думаю, он уже возвращается в столицу. В скором времени Бэринон будет здесь, – заявил Гэререн, склонившись над Дулром.
Дулр протянул руку вверх, тщетно пытаясь ухватиться за розовые облака, возвещающие о скором наступлении лета.
– Как думаешь, я смогу когда-нибудь выйти из его тени? – спросил мальчик, с трудом набирая воздух в легкие.
– Ну, если зайцев будешь поворачивать лицом к себе, то шансы велики, – улыбаясь ответил Гэререн, гладя малька по голове.
– И все же есть чувство долга, и мой отец его исполняет, – размышлял Дулр, устремив взгляд в розовеющее пространство над головой.
– Опять ты об этом. Пойми, некоторые люди рождаются с предрасположенностью к уничтожению врага. У них всегда жесткий, при этом взвешенный подход; порядок и четкие установки для личного состава. Они сильные, характерные, самобытные мотивированные, дисциплинированные, у них есть стержень. Они готовы убивать и самое главное они обладают определенным складом ума: быстрым, гибким, цепким. Ты обладаешь блестящим интеллектом, Дулр. Твои способности лучше использовать здесь, где твой ум может принести гораздо больше пользы, чем на поле боя. Там, в условиях стресса просто погибнешь и все. Есть огромный пласт обязанностей вдали от прямых сражений, и выполнение их может существенно повлиять на общий результат. Каждый человек важен для своей страны, – пытаясь вразумить мальчика молвил Гэререн.
– Меня посчитают трусом, – вдохнул Дулр. – Мой отец доказывает свою храбрость на поле боя.
– Если ты альтернативно можешь принести больше пользы здесь, зачем жертвовать собой понапрасну? – сказал капитан. – Позволь мне пояснить: нет ничего постыдного в том, чтобы испытывать страх, постыдно то, что страх диктует тебе действия. Ты боишься того, что о тебе скажут другие и поэтому готов мчаться туда, куда тебе не следует. Поверь, любая битва, любая война – это грозное испытание. Если страх отсутствует, значит, что с тобой не все в порядке. Лучше поднимайся, там капитан Ло́дэс огромного кабана поймал, разделывать будешь.
– Эх, юбилейный, – пробормотал под нос недовольный Дулр.
– Что говоришь? – плохо расслышав Дулра переспросил капитан.
– Это будет мой пятнадцатый кабан. Говорил же, что отец часто меня на охоту брал, – ответил мальчик.
– Тогда почему с зайцем не справился? – спросил Гэререн, на его губах играла слабая ухмылка.
– Так заяц же первый был, – произнес Дулр, поднимаясь с земли. – Видели бы вы, как я впервые разделывал кабана. Вот это действительно – ужасающая картина.
В это время, в поисках своего капитан, прибыл один из офицеров Лодэса.
– Капитан, новобранцы ждут вашего присутствия, – доложил младший лейтенант авангарда.
– Где? – спросил огорошенный капитан.
– В столице, в казармах авангарда, – утвердительно ответил офицер.
– Не понял, – обескуражено промолвил Лодэс, сидя в седле своей огромной лошади.
– Ну, вы сами объявили сбор новобранцев в столице. Они уже прибыли и ждут вас, – поведал офицер, напоминая своему капитану о его собственных планах.
– Точно! Счастье на крылах, несчастье на костылях! Никакого отдыха с ними! Они всего лишь новобранцы, а меня уже раздражают. Далеко пойдут, – воскликнул капитан Лодэс, его раздражение было сдобрено легким и шутливым тоном.
Лодэс со своим отрядом покинул охотничьи угодья и направился в столицу, на осмотр новоприбывших. Тем временем лекари осмотрели мальца и пришли к единому выводу, что у него сильный ушиб. Гэререн вместе со своими стражами и мальчиком отправились в охотничий дворец.
Глава восемнадцатая. Он один против всех
Семнадцатилетний разведчик без сна продолжал опрометью продвигаться на север. Его цель лежала далеко от пределов своего дома, в котором он всегда был лишним. За неделю тернистого и сложного пути он не встретил ни одного человека. Он их даже не слышал. Стремительно проносясь среди голубых сосен с удивительно белыми стволами, он оставлял за собой следы в белоснежной траве, окрашенной в розовый цвет нависшими облаками. Молодой человек ощущал, как под его ногами плачет чужая земля. Пробегая мимо сиреневых деревьев и цветочных полян, фигура в черном не останавливаясь двигалась параллельно закату с запада.
Звезда Есу́ра укрывалась в свой годовой сон на все лето, чтобы на три года: всю осень, зиму и весну вновь вернуться на небосвод. Перед тем, как уйти за горизонт, Есу́ра приобрела сначала ярко-голубой, а затем фиолетовый и, наконец, белый цвет. Сами небеса отражали эту цветовую прогрессию своими опаловыми переливами. Ближе к горизонту сияющие фиолетово-изумрудные краски сменялись вересково-голубыми и затем, у самого горизонта, белыми цветами тишины. Наиболее ярко заря засияла сразу после захода гигантской звезды.
По мере снижения Есуры небо над головой стремительно окрашивалось в оттенки сгущающихся сумерек. Сразу после того, как Есу́ра скрылась за горизонтом, на восточной, противоположной стороне появился яркий сегмент голубовато-пепельного цвета, похожий на дымку. По мере движения Есуры этот пепельный сегмент постепенно расширялся, органично сливаясь с наступающей темнотой неба. Вслед за этим, когда небесно-голубая звезда завершила свое схождение, из-под капюшона разведчика внезапно блеснула яркая вспышка голубого света.
Не останавливаясь, юноша мчался дальше, прислушиваясь к развивающейся звуковой картине леса. Среди этой симфонии звуков разведчик выделил новую ноту: слабый отзвук далекого костра. Рассчитав, что до него около двух километров, разведчик скрылся в тени, а его мысли быстро обрели форму.
– Что это? Звук костра, отчетливый и ясный. Примерно в двух километрах, – думал про себя сливающийся с тенями разведчик. – Надо подобраться ближе, и понять сколько впереди людей и кто они.
Холодная ночь окончательно прекратила освещать путь бегущему по нити судьбы разведчику. Юноша ускорился. Преодолев еще полтора километра, разведчик уловил отчетливый звук мужских голосов и рокот их разговора.
– Кому добавки? – спросил юношеский голос, его тембр сопровождался ритмичным помешиванием деревянной ложкой бурлящего чана.
– Мне, – ответил другой, с явным аппетитом доедая свою порцию.
– Наконец-то наступило лето. Первый летний рассвет – это ни с чем не сравнимое великолепие, – картавя вклинился третий голос.
– Да, лето пришло, а это значит, что скоро мы будем выдвигаться на Лострад, – уверенно промолвил мужчина.
– Что-то жутковато от этой мысли как-то. Признаться, от этой мысли у меня по спине бегут мурашки. Лострад хорошо укреплен, богат, удачно расположен, – сидя на грубом пне перед костром, добавил четвертый голос.
– Не переживай, жребий давно брошен. Лострадская позиция ясна, она проигрышная. Уязвимые места Лострада тщательно выверены, его судьба предрешена. Король Тормак продумал все на несколько шагов вперед, – стоя чуть дальше всех в карауле, картавя промолвил мужчина.
– Вы в нем так уверены… мне все равно как-то не по себе, – страшась будущего, произнес сидящий на пне.
– Ты видел с какой легкостью мы перебили колонну лострадской гнуси в лесу? До сих пор помню звук, как стрелы рассекает кольчугу. Эта победа была легкой благодаря Тормаку. Он наконец-то освободит нас от лострадского гнета и унижения. Мы пруанцы и мы победим, – встав и отойдя в сторону, приговаривал пруанец горячо жестикулируя. – Скоро наша земля освободится от лострадской мерзости.
Пятеро пруанцев ощутили неуловимый порыв сильного ветра и вскоре увидели на противоположной стороне разведчика, вооруженного обнаженным мечом, с которого стекла кровь. Из-за огромной скорости он не мог сразу остановиться, скользя пару метров по синей траве. В конечной точке его движения он развернулся лицом к пруанцам. Убедившись в их смерти, он оттолкнулся от земли, развернулся и вновь рванул на север.
Стоящий мужчина, уверяющий всех в победе, потянул руку в сторону, где мгновение назад стоял разведчик, и тут же свалился на землю. Из его шеи резкими брызгами хлынула кровь. Молодой человек сидевший на пеньке, переживающий из-за нападения на Лострад, тяжело захрипел. В его глазах стало темнеть, и он пал в костер, находящийся супротив. Юноша, отвечающий за готовку в эту ночь и дающий добавку своему товарищу, уронил блюдо на землю. Его ребра и легкие были пробиты молниеносным и точным ударом разведчика с шевронами Адайна. Он замертво повалился на бок. Тот, что протянул руки в ожидании добавки, лишился головы и свалился в сторону сильного порыва воздуха, оставленным черным силуэтом, растворившимся в ночи. Часовой, стоявший на пути убийцы, упал на колени, из раны в сердце хлынул багровый поток. Пруанцы были убиты в считанные секунды.
– Однозначно они были пруанцами. У меня совершенно нет времени на пустые разговоры с ними, – думал про себя разведчик, слыша позади горение тела, упавшего в костер, и бульканье крови умирающих людей. – Интересно, были ли они адептами? Неуверен в этом. Эти слишком медлительные, они даже не поняли, как умерли.
Разведчик продолжал свой путь на север. Еще шаг и под его ступней что-то разломилось.
– Хруст кости, – предположил молодой человек. Приглядевшись к тусклой земле, он различил множество костей, разбросанных по поверхности. – Теперь я понял, о чем говорили пруанцы у костра. Может быть, это тот самый отряд, который я сопровождал в Марше чести? Судя по состоянию погибших, похоже на то. Куда подевалась их броня и оружие? Вокруг лишь мелкие куски стали и ткани. Видимо, мародеры все растащили. Интересно, что с северным гарнизоном? Если он пал… то кругом одни враги.
Молодой человек с большой тяжестью на душе, расхаживал по обглоданным костям.
– В небесах, вечные братья, сыны Лострады, отдыхают в мире снов. Пеплом, рассеянным по степям и лесам, ветер несет их к родному дому, – тихо прошептал разведчик, воскрешая в памяти отрывок из книжного рассказа детства. – Это все, что осталось от вас? Спите спокойно. Я отомщу. Даю слово.
Пройдя сотню метров, силуэт, растворившийся в ночи, услышал не естественный звук для дикого, ночного леса.
– Треск дров? Никак не могу понять, откуда он исходит, – остановившись на месте и сосредоточившись на звуке, размышлял разведчик. Он пытался уловить нужный звуковой оттенок, бойкотируя все посторонние звуки шелеста, журчания и шуршания. – Справа. Похоже, с возвышенности – возможно, с холма. Туда мне и надо, хотя бы смогу осмотреться.
Разведчик вновь набрал невероятную скорость и двигался к источнику трескучего дровяного огня. Звук пламени усиливался, и верещание костра становилось более отчетливым в его ушах.
– Трое. Убью их и лягу спать до рассвета. Сил почти не осталось. На холме будет отличная позиция, откуда я смогу услышать всех, приближающихся, – обдумывал разведчик.
Момент и бесшумное очертание человека забрало жизни трех греющихся у костра пруанцев. Трех молниеносных ударов со спины и одной секунды вполне хватило для ликвидации противников. Разведчик наклонился вперед, нависая над телами павших. На раскрытой ладони одного из них лежал портрет девушки.
– Это его дочь? Нет, он слишком молод. Скорее всего младшая сестра, – согнув ноги и присев, размышлял юноша. – К ненависти, что росла между нашими народами, больше не удается поворачиваться спиной. Нам уже не избежать этой войны. Впереди – только муки и отчаяние. Шествие смерти будет сопровождать каждый наш шаг.
Внезапно из-за спины разведчика раздался мужской голос:
– Куда и зачем ты идешь?
Молодой человек остолбенел.
– Как? Неужели я настолько погрузился в свои мысли, что не услышал их приближения? – думал про себя окостеневший разведчик. – Или они подобрались так незаметно, потому что они адепты? Нет, это явно не адепты.
– Ты глухой или немой? Надеюсь, что второе. Потому что, если ты глухой, то смысл с тобой разговаривать? – огрызнулся мужчина, его раздражение было ощутимо. – Повторяю еще раз, куда и зачем ты идешь?
– Двадцать человек позади, еще шестьдесят у подножья. Дышат не легкими, а диафрагмой. Но сил у меня почти не осталось. Последних буду добивать на износе и последнем дыхании, – предавался раздумьям разведчик.
– Ты хоть шевельнись для приличия, – сердито продолжал пруанец.
– Я быстро расправлюсь с первыми пятнадцатью. Последние пять выживших могут успеть подать сигнал тревоги. Тем временем оставшиеся шестьдесят человек будут пробираться вверх по склону. Я брошусь им навстречу. Бежать вниз в темноте по такому крутому склону будет непросто. Я буду с трудом удерживать равновесие, но мне удастся набрать невероятную скорость и уничтожить их всех разом.
– Форма у тебя нелепая, ты один из адептов что ли? – сказал мужчина, поднеся факел ближе к разведчику. – Да нет, шевроны диковинные какие-то. Как твое имя?
– Мое имя А́фен, – сосредоточившись, хладнокровно изрек разведчик.
– Что здесь произошло? Кто их убил? – спросил пруанский командир с явным беспокойством.
– Я, – подняв голову и смотря строго перед собой заверил Афен.
– И ты так спокойно об этом заявляешь? Мог хотя бы попытаться солгать… и у тебя бы появился малейший шанс на спасение. Почему ты сказал правду? Теперь, дрянь, ты за это поплатишься, – сурово произнес пруанец.
– Зачем пытаться лгать, если я все равно убью всех вас? – спокойно, без малейшего намека на панику, ответил Афен.
– Ты с кем разговариваешь? Ты знаешь сколько нас тут? Ты уже мертвец, – озлоблено продолжал, полноватый, среднего роста мужчина.
– Я не видел ничего в своей жизни, кроме боли и тоски. Твои запугивания не имеют никакого эффекта, – с ледяным спокойствием заявил Афен.
– Хватит. Я последнее, что ты увидишь перед смертью. Ты будешь червям на радость, – произнес мужчина и с размаху обрушил меч на голову разведчика.
Афен услышал металлический треск клинка, рассекающего воздух. Его рука сжалась на рукояти меча. В стороны от него раздалась воздушная волна, словно буйный ветер, сметая листья с кустов и земли. Кисть руки, вознесшая клинок над головой Афена, упала вместе с жатым мечом справа от молодого человека. По горлу пруанского командира хлынула кровь. Пруанцы увидели лишь то, как Афен сжал свой меч, но его последующие движения были настолько быстры, что они не смогли уловить, как разведчик отсек часть командира руки и нанес удар по его горлу.
Афен взглянул на свой клинок, который был увенчан капающей кровью.
– Ах ты тварь! – завопили сзади стоявшие пруанцы и бросились на семнадцатилетнего разведчика. Кто-то бросился с ненавистью и яростью, иные, на миг остолбенев, увлеклись за толпой. Но большая часть из них испытывала дикий, животный страх от которого им надо было срочно избавиться. Смыть его со своих трусливых душ чужой кровью.
А́фен оттолкнулся от земли и нанес десяток наискорейших ударов. Часть пруанцев замертво повалились на землю. Оставшиеся в живых, как и предполагал Афен, подняли отчаянные крики о помощи своим товарищам с вершины холма. Расправившись с последними противниками на склоне, Афен бросился вниз. Он ловко лавировал среди стволов деревьев, ориентируясь на эхо, отражаемому от них. В полной темноте он опирался на звуки издаваемые пруанцами. Те, что были с фонарями и выдавали сами себя в этой темноте, пали под натиском Афена с особой легкостью. Большинство остальных противников поспешили к центру холма, мало чего видя они спотыкались о корни и коряги. Афен на противоестественной скорости нещадно один за другим рубил оппонентов. Их куски брони и плоти разлетались в стороны.
– Остались только слева и справа, – рассуждал Афен.
Разведчик рванул влево, сохраняя свою скорость и нанося исключительно быстрые и точные рубящие удары всем, кто встречался на его пути. Его клинок разрезал тела, словно острозаточенный нож проходит через масло. Афен старался экономить свои силы на максимальной эффективности.
– Они совершенно не успевают за мной, – размышлял перемазанный кровью Афен. – Но сил почти не осталось. Ноги пульсируют от боли, каждый вдох дается с трудом, а жжение в левом боку грозит разрывом селезенки. Недельное путешествие без сна измотало меня.
Разведчик устремился вправо, движимый неумолимой жаждой уничтожить последних пруанцев.
– Еще трое, – подсчитал разведчик, на полном ходу сокращая расстояние до одного из них. Без паузы он нанес косой удар, разрезав правые ребра пополам. Клинок прошел насквозь, лишь ухватив с собой брызги крови.
К предпоследнему выжившему Афен подлетел со спины и полоснул его по ногам. Пруанец, в ужасе, упал на колени. Моргнув и открыв глаза, он увидел перед собой тень в черном одеянии, чье лицо было спрятано под капюшоном. Последнее, что он увидел – лишь сверкнувшее лезвие, вонзившееся наполовину в его шею. Афен потянул клинок к себе, кровь брызнула обильнее, и пруанец рухнул на землю.
