Денис Владимирович Морозов
Принц восточного ветра
– Я думаю о том же самом, – стараясь быть деликатным, заметил адмирал. – Не могли бы вы уточнить, когда и с кем вы прибыли на наш остров?
– Я прибыл позавчера ночью, за час до рассвета, – сказал принц, глядя в окно на то, как клонится к закату полыхающая Светозара. – Со мной был мой верный слуга, Равион Варт.
– Хорошо ли вы его знали?
– Разумеется.
– А на чем вы приплыли?
Принц замялся и нехотя сообщил:
– Нас довез один добрый игрун, для которого имя затерявшегося принца еще кое-что значило. Видите ли, адмирал, к моему великому сожалению воздухоплавание нынче запрещено. Если я назову его имя, то он понесет незаслуженное наказание. Мне бы хотелось, чтобы он в следственном деле не значился.
– Понимаю вас, ваше высочество, – кашлянул в кулачок Тар. – Может, с вами был кто-то еще?
– Что вы! Если б вы только видели эту мелкую лодочку под растрепанным парусом! Как она на ветру держалась – уму непостижимо. Больше никто в нее не поместился, иначе я вернулся бы с целой свитой и роскошным двором. Во время перелета мы пережили такое, что даже не хочется вспоминать.
– Что случилось на постоялом дворе?
– Все утро после прибытия мы отсыпались. Равион выходил в общий зал, но там ошивались какие-то подозрительные личности, и он забрал еду в номер, чтобы не выставлять меня напоказ. Перед обедом я отлучился, а когда вернулся, то обнаружил, что номер перевернут вверх дном, деньги пропали, на полу – следы крови, а мой слуга исчез.
– Куда вы отлучались?
– Ходил осмотреть окрестности.
– Что из ваших вещей пропало?
– Кошелек с золотыми монетами, кое-что из одежды и мелкие побрякушки. По счастью, неизвестный грабитель оставил письма моего отца и печать – видимо, он не знал их цены.
– И вы решили, что ваш слуга убит?
– Да, он погиб, защищая мое добро. Храбрый малый – должно быть, ринулся в бой, не раздумывая.
– Вы пытались позвать на помощь?
– Звать помощь уже было поздно. Я притащил в номер трактирщика и ткнул его носом в следы крови, но этот трухлявый пень твердил, как заведенный, что мой слуга сам меня и ограбил, а после сбежал. Я все же заставил его вызвать стражу. Она прибыла на следующее утро. Цензурион Шипилио Жмых был на редкость любезен – он оказался первым, кто признал во мне принца, и проводил меня до ворот города, за что я ему бесконечно признателен. Этим вечером я дам пир в честь доблестной городской стражи, если только меня не обременят новыми делами.
Тая вспомнила Шипилио Жмыха и подивилась: неужели они говорят об одном и том же знакомом?
– Простите, что вмешиваюсь, – заметила Лайра, – но даже мне очевидно, что Равион Варт не может быть Ночным Упырем. В то время как его высочество со слугой плыли в лодке, Ночной Упырь лез в казначейство. Это случилось в одну ночь.
– Именно! – принц отвернулся от окна и звякнул массивной цепью. – Барон ван Виртис, очевидно, ошибся. Либо вы нашли не то тело, либо барон неверно его опознал, что кажется более вероятным.
– На убитом был плащ с оторванным рукавом, – вымолвил адмирал. – Этот рукав Дили Драй оторвал сам, когда пытался поймать Упыря. Плащ тот самый, барон в этом не сомневается.
– А не может быть так, что настоящий Равион действительно сбежал, а тело, которое вы нашли, принадлежит Упырю? – подкинула мысль Лайра.
– Не хочу в это верить, – возразил Леммонт. – Как только я увидел разоренный номер, то сразу понял: бедняги уже нет в живых.
– Но ведь назвался же Равионом тот тип, которого задержал адмирал? Вдруг это он и убил Упыря, а после сгреб деньги хозяина и был таков?
– Опрометчиво, как опрометчиво, что вы его отпустили! – забегал по комнате принц, размахивая руками. – Убитого опознали неверно. Наверняка это Равион Варт. А тот, кто назвал себя его именем – и есть Ночной Упырь. Но как его угораздило вляпаться в эту историю? Что ему было нужно? Вдруг он пытался убить не слугу, а меня? Я не строю иллюзий: в этом городе все против меня, за исключением таких верных друзей, как вы. Моя коронация встанет поперек горла и герцогине, и ее советникам. Они могут составить заговор, чтобы избавиться от меня так же, как избавились от Равиона. И нанять для этого грязного типа вроде Ночного Упыря. Адмирал, тот пленник, которого вы отпустили, мог оказаться наемным убийцей.
– Я тоже боюсь заговора, ваше высочество, – осторожно ответил Тар. – Но Дили Драй полагает, что заговор составлен против него.
Лайра от души расхохоталась:
– Ни за что не подумала бы, что этот лев в гремучих железках страдает манией преследования!
– Нам еще долго предстоит разбираться, что тут мания, а что правда, – заметил Тар.
– Каковы ваши дальнейшие действия? – поинтересовался Леммонт.
– Ночью в «Край света» вернется подозреваемый – пират Барабулья. Поймаем его и допросим. Вполне вероятно, что он и окажется тем убийцей, которого мы ищем.
– Во сколько вы его ждете?
– После полуночи.
– Отлично. Надеюсь, к моей коронации вопрос разрешится. Ее нужно проводить срочно, иначе враги найдут способ отделаться от меня.
– Ах, эта коронация! – мечтательно закатила глаза Лайра. – Самый большой праздник, какой я могу вообразить. Сколько о ней рассказывают легенд! Говорят, что когда Грозовую корону надевает истинный государь, то сапфир в ее самом высоком зубце начинает сиять ярко-лазоревым светом.
– Это вовсе не легенда, – обиделся Тар. – Я сам много раз наблюдал, как в дни великих торжеств эту корону надевает его величество Ярвель. Могу подтвердить: синий яхонт действительно светится, в этом вся соль. Он завораживает грозовых драконов, а это дикие и необузданные твари. Никто не может с ними совладать, за исключением истинного государя с синим яхонтом на челе. Мне довелось видеть только одну коронацию – Ярвеля Лучезарного. Это было совсем давно, но я хорошо помню: как только король надел на чело венец, то зал озарился лазоревым сиянием, и все придворные в один голос ахнули, поняв, что перед ними их истинный повелитель.
Принц Леммонт слушал рассказ адмирала, чуть приоткрыв рот.
– Не сомневаюсь, что и его высочество продемонстрирует нам, насколько истинно его благородное происхождение, – заверил Тар.
– Скорей бы! – вымолвил Леммонт. Его пальцы сжали звено цепи, сплетенной в стиле «каприз», и никак не могли разжаться. – Дю Меллон сдохнет от злости, когда увидит сияние сапфира. Нюхом чую: затевается заговор. Враги пойдут на что угодно, лишь бы сорвать коронацию. И нужно позаботиться о том, чтобы не выскочил невесть откуда ваш незнакомец, выдающий себя за Равиона. Ума не приложу, что ему нужно, но чувствую: он опасен.
– Я постараюсь исправить свою оплошность и разыщу его, – пообещал адмирал.
– Найдете – не церемоньтесь! – посоветовал принц на прощание. – Не знаю, кто он такой, но думаю, что если его прихлопнут при задержании, то вряд ли на вас подадут жалобу за превышение полномочий.
Лайра вышла проводить Таю с адмиралом на широкие ступени дворца. Безмолвные стражники высились за их спинами, как железные столбы. Они оставались полностью безучастны, пока боцман Буль подавал карету поближе к воротам дворцовой ограды.
– Охраны действительно много, и если заговор существует, то злоумышленник не сможет проникнуть в покои, – задумчиво вымолвил адмирал.
– Только в том случае, если заговор не созрел внутри самого дворца, – откликнулась Лайра.
– Вы в это верите? – серьезно спросил адмирал.
– А во что еще верить? В то, что тайные силы ополчились на Дили Драя?
Тая не смогла сдержать улыбку, глядя на то, как веселит эта мысль баронессу.
– Одного боюсь, граф, – продолжила Лайра, – если планы заговорщиков сорвутся, как бы они не отыгрались на беззащитных заложниках. Стража не убережет вашего сына, тем более, что заговор может вести к ее командирам.
Тая съежилась, представив, что может грозить ее родителям.
– Бросьте, моя семья тут не при чем, – отмел эту мысль адмирал. – Кто бы ни стоял за этими событиями, им незачем мстить моему сыну.
– Надеюсь, что так. Незачем переживать из-за того, что нам все равно неизвестно, – произнесла Лайра, и, потрепав на прощание Таю, вернулась в палаты.
– Деда, а что будет, если заговорщики действительно расправятся с мамой и папой, – спросила Тая, когда они уселись в карету. – Вдруг этот Равион и вправду наемный убийца? Кто знает, что взбредет ему в голову?
– Таюшка, не тревожься, – ласково погладил ее дед. – Пока этот заговор существует только в нашем воображении. Нет никаких доказательств, что кто-то покушался на принца, а уж на твоих маму и папу – тем более. Но этого Равиона все же нужно поймать, ведь он может оказаться не тем, за кого себя выдает.
Тая прикрыла глаза. Ей представилась, как она спешит в Каменную башню с радостной вестью о том, что новый король повелел немедленно освободить капитана Фабиала, его жену Хрусталину и сына Микенио… И находит лишь бездыханные тела, накрытые простынями. Приказ опоздал, заговорщики успели излить на них свою злобу.
– Если коронация пройдет вовремя, то уже завтра к вечеру все будут дома, – вообразила она.
– Не совсем так, моя девочка, – возразил адмирал. – Завтра большой праздник, всем будет не до приказов. Пока его высочество освободится, пока вступит в должность, пока закончит все церемонии и приемы, пока разберется в делах, пока его канцелярия оформит приказ, пока доведет его до начальников, а те спустят охране у башни, пройдет еще много дней.
– Как же так? Выходит, мы не увидим их еще долго?
– Если все пройдет, как полагается, то может быть, через неделю, – вздохнул адмирал.
– Я не могу ждать неделю, – тихонько произнесла Тая.
Ужин прошел скомкано, Буль не доварил кашу, и сердцевина овсяных зерен осталась твердой и вязкой, так что жевать приходилось через силу. Тая уже собралась сделать неловкому коку замечание, но тут почуяла запах своих любимых медовых коврижек, и вовремя замолчала. Наградой за сдержанность стало целое блюдо ароматного печенья, на которое Тая набросилась, как пират на добычу. Мадам Каппадокия взглянула на нее с явным неодобрением, но только вздохнула, и тоже ничего не сказала.
– Деда, во сколько нам нужно быть в «Краю света»? – стрельнув в адмирала глазами, спросила игрунья.
– Что значит «нам»? – возмутился Тар-старший. – Тебе там нечего делать. Рыцари будут ловить пирата, это опасно.
– Ой, как жалко! – притворно огорчилась Тая. – Но ничего, вы справитесь и без меня.
Адмирал подозрительно посмотрел на нее, но предпочел промолчать.
– Можно тогда мне слетать на Коровьи луга? Это совсем недалеко.
– А что тебе там понадобилось?
– Хочу набрать трав для лечебной мази. У меня веснушки по всему лицу, а вывести нечем. Поля давно зацвели, а я еще ничего не собирала.
– Ты прямо как твоя мать, травница и колдунья, – вздохнул дед. – Лети, с этим уже ничего не поделать.
– Ура! – захлопала Тая в ладоши.
– Но чтобы к закату была дома.
– Конечно-конечно!
Кучер Малахол, как всегда, беззастенчиво дрых в одной из пустых ячеек улья. Тая вывела Шептуна и привязала к седлу котел для варки зелий, черпак на деревянной ручке, и сумку с объемной стеклянной бутылью. Подумав, она на всякий случай добавила вторую бутыль, воровато оглянулась, убедилась, что мадам Каппадокия за ней не следит, и подняла шершня в воздух.
Под лазурным плащом с белой опушкой дрогнула шпага, подвешенная на перевязи. Испорченная прическа игруньи спряталась под алой шапочкой, натянутой чуть ли не на самые брови. Серебристые сапожки стукнули по полосатым бокам шершня и уперлись в стремена.
Коровьи луга располагались к северу от Вышеграда, но Тая направила летуна прямо на Светозару, которая медленно клонилась к закату. Едва девушка взмыла ввысь, как чуть не столкнулась с другим шершнем, вынырнувшим из легкого облачка сбоку. Немолодой господинчик в плаще со знаком Судебной палаты громко обругал ее и посоветовал разуть глаза. Тая не осталась в долгу и ответила ценным советом сначала научиться править ездовыми животными, и только потом карабкаться им на хребет.
Они разлетелись в разные стороны, но вокруг так и роились другие наездники, все сплошь дворяне, в этот час возвращающиеся со службы. Ниже, над самыми крышами городских домиков, порхали простолюдины, но те обходились своими крыльями, данными им от природы. Ездовых шершней беднякам взять было негде, да они и не смогли бы выучить и оседлать их. Тая взмыла повыше, чтобы ни на кого не наткнуться, и оставила разноголосую суету внизу.
Шептун с трудом сопротивлялся ветрам, дующим на высоте. Его прозрачные крылья работали изо всех сил, но все же Тае приходилось то и дело править уздечкой, чтобы вернуть его на ровную линию, прочерченную по земле проспектом Счастливой звезды.
Шершень повиновался, и вскоре под его согнутыми лапами показалась Мятежная площадь с ее фонтаном и помпезными зданиями за оградами. От площади отходили в стороны еще два проспекта – Путь семи лун и Солнечная дорога, но Тая держала курс между ними, на развалины дворца Ярвеля Лучезарного.
Стоило ей вспомнить, что за чудовище обитает в дворцовом подземелье, как ее передернуло. Вернуться в пещеру под руинами она не согласилась бы ни за что на свете, и даже пролетать над дворцом ей не хотелось до такой степени, что она позволила шершню отклониться к обширному пустырю, образовавшемуся справа от развалин. Тут она все же заставила себя снизиться и опуститься на землю.
Похоже, Тая была не единственной, кто недолюбливал обгорелые развалины, оставшиеся после Огненной бури. Других игрунов поблизости не наблюдалось – все обходили стороной это зловещее место, и даже мусорщики и нищие бродяги старались сюда не соваться.
Но сейчас ей было нужно именно это местечко. Зеленые стебли пустырника тут сплетались в густые заросли, скрывавшие шершня и наездницу с головой. Тая лихо соскочила с седла и принялась рубить зелень наточенным клинком шпаги, так удачно позаимствованной у пленного незнакомца.
Всего за несколько минут она собрала целую метелку из острых верхушек, увенчанных фиолетовыми соцветиями. Осталось лишь приторочить ее к седлу.
И тут заросли зашуршали и заколыхались, давая знать, что сквозь них кто-то крадется.
Ой! Только бы не паук. Пауки тут огромные, их мохнатые рожи с выпученными зенками пугают до чертиков. И ладно бы, если б дело было всего лишь в размерах. Но для многих из них маленькая игрунья – всего лишь добыча, попавшая в сеть. И обойдутся с ней так же, как с мухой: прокусят, впрыснут внутрь желудочный сок и заживо переварят, а после сжуют все, что еще от тебя осталось.
От этой мысли Тая побледнела и сжала зубы. Острие шпаги в ее руке вытянулось в сторону невидимого врага.
На поляну осторожно выбрался давешний незнакомец, назвавший себя Равионом Вартом. Овальное лицо его выглядело растревоженным, синие глаза так и бегали по сторонам, а светло-русые волосы взлохматились и не хотели ложиться, как будто их натерли шелком, по которому пробегают трескучие искорки.
Равион воровато огляделся по сторонам, сделал шаг к шершню и попытался вскарабкаться в седло, однако Шептун не пожелал таскать на хребте чужого седока и принялся извиваться, выставляя напоказ вставшее торчком жало. Неудавшийся всадник едва не свалился и прижал к спине сломанное крыло, поверх которого до сих пор громыхала шина из плоской дощечки.
Тая выскочила из кустов, легонько ткнула пришельца шпагой и звонко выкрикнула:
– Как удачно! Тебя-то мне и надо!
Тот отскочил, бросил на нее настороженный взгляд и потребовал:
– У тебя моя шпага. Отдай!
– Вот еще! – расхохоталась дева. – Подозрительный незнакомец с оружием, да еще в таком месте? Погляди вокруг. Здесь никто не живет. Развалины запустели. Порядочные горожане сюда не суются. От кого ты тут прячешься? Что задумал? На кого собрался напасть с этой шпагой?
– Это ты на меня нападаешь, а не я на тебя! – возмутился ее противник.
К его загорелому лицу прилила кровь от возбуждения.
– Тебе придется вернуться к моему деду! – категорически заявила игрунья и сделала вид, что собирается ткнуть его под ребро.
– Проткнуть меня хочешь? Давай, протыкай! – заявил Равион и нарочно придвинулся ближе.
Его грудь коснулась острия шпаги, как будто он ничего не боялся. Тая растерялась, но не подала вида и выкрикнула:
– Может, проткну, а может, подрублю крылья так, что ты до конца жизни будет ползать по земле, как червяк!
Незнакомца перспектива остаться без крыльев напугала еще больше, чем смерть от клинка. Он побледнел, нырнул в кусты и бросился к развалинам королевского дворца. Стебли пустырника, сквозь которые он прокладывал путь, заколыхались и зашуршали. Тая вскочила в седло, подняла Шептуна в воздух, и азартно вскричала:
– Я исправлю ошибку деда! На этот раз ты не уйдешь!
Шершень чувствовал настроение хозяйки. Он зажужжал с таким остервенением, словно сам задался целью поймать чужака. Под его брюхом понеслись зияющие темными провалами крыши и утонувшие в зарослях стены яшмовых руин. Багряная ливрея Равиона мелькала на парковых дорожках, превратившихся в непролазные заросли. В прежние времена роскошные дворцовые залы шумели от гомона придворных, одетых в такие же парадные ливреи, но теперь, когда былая слава обратилась в прах, игрун в придворном одеянии смотрелся, как призрак ушедшей эпохи.
Тая полетела за ним, как воинственная валькирия, размахивая шпагой и крича во весь голос:
– Стой! Или наделаю в тебе дырок!
Беглец вжал голову в плечи и нырнул в пролом обвалившейся стены. Тая узнала большой королевский корпус, из которого сама едва выбралась прошлым утром. Ей сразу же вспомнилось чудище, которого она встретила в подземелье. Азарт мигом утих, и преследовать беглеца расхотелось. Шептун сделал над крышей круг и сам пошел на посадку.
– Если б не дед – ни за что бы сюда не полезла!
Сердце Таи сжималось, но она заставила себя преодолеть страх, привязала шершня к колонне и вошла внутрь.
Парадный зал разрушенного королевского дворца встретил ее гулким эхом. Шаги по щербатому полу, заваленному мусором, вызывали такой отклик каменных стен, что душа уходила в пятки. Сквозь провалившуюся крышу падали столбы света, в которых клубилась пыль. Величественная статуя короля Ярвеля с неодобрением взирала на путницу, потревожившую покой руин.
На широкой лестнице, ведущей в полуподвальный этаж, раздался шум – как будто камень выскочил у кого-то из-под ноги. Выставив вперед шпагу, Тая решительно направилась к ступеням и сбежала вниз. Ей снова вспомнился каменный монстр, обитающий где-то во тьме. Воспоминание обожгло ее и заставило сжаться, но назад она не повернула.
Нижний этаж дворца оставался таким же, каким она запомнила его с прошлого раза. Тая миновала колонны – одну выщербленную, и еще одну, почти полностью разрушенную. Кучи белого мрамора и битой яшмы то и дело попадались под ноги, и казалось, что они вот-вот сложатся в призрачную фигуру, размахивающую кулаками и норовящую снести все, что попадется под горячую руку.
Тая разрезала кончиком шпаги столб пыли, за которым скрывалась подозрительная пустота. Неожиданно из-за колонны высунулась рука, схватила шпагу за клинок и резко выдернула ее у Таи из ладони. Игрунья ошеломленно отпрянула назад, но в этот миг перед ней возник силуэт в багряной ливрее. Равион прижал ее к стене, украшенной цветной мозаикой, и, угрожая ее же оружием, прохрипел:
– Выходит, ты задумала меня убить?
– Нет, только взять в плен, – пролепетала Тая, почувствовавшая себя беспомощной.
– Зачем? Твой дед сам меня отпустил.
– Это была ошибка. Ты угрожаешь принцу.
– Я? Принцу? Что за ерунда!
– Принц сам это сказал.
– Вот так новость!
Равион так удивился, что даже ослабил хватку, и у Таи появилась возможность вздохнуть посвободнее.
– Откуда взялся этот принц? Как он выглядит? – продолжил допрос Равион.
– Ты и сам это знаешь! – нашла в себе силы съязвить Тая.
– С чего ты взяла?
– Как с чего? Ты же назвался его слугой!
Однако ее противник, из беглеца превратившийся в преследователя, не был расположен к шуткам.
– Послушай, я хочу только поговорить, – тяжело дыша, проговорил он. – Взгляни: вокруг – никого. Нас никто не подслушает. Если расскажешь все, что знаешь, я тебя отпущу. Но если попытаешься соврать или утаить что-то – тогда сам не знаю, что с тобой сделаю.
Тая оглянулась по сторонам. В темном подвале не было ни души. Звать на помощь бессмысленно – никто все равно не услышит. Одни груды камней по углам купались в пыли, и казалось, что в следующий миг они могут воспрянуть и превратиться в монстра, еще более страшного, чем разъяренный игрун, придавивший ее к стене тупой стороной клинка.
– Расскажи, что за заговор состроил твой дед с герцогиней, – настаивал Равион. – Ты ему помогаешь, ты должна знать.
– Заговор? Чушь! – Тая и удивилась, и возмутилась одновременно. – Мой дед никогда в заговорах не состоял.
– Я сам видел, как он с ней договаривался. Что они задумали? Какие у них планы? Говори, или я не выпущу тебя из этого подвала!
– Говорить не о чем! А в этом подвале водятся каменные чудовища, и молись, чтобы они тебя самого отпустили.
– Это сказки! Я в них не верю. Если рассчитываешь меня запугать – то не выйдет.
Тая хотела ответить противнику, что груды камней у него за спиной как будто перемещаются, но поняла, что убеждать его бесполезно. Тем более, что в темноте постоянно мерещились смутные тени, и Тая сама толком не знала, то ли в самом деле видит что-то, то ли это разыгралось ее воображение.
– Куда ты летела? Как оказалась в этом заброшенном месте? – не давал ей покоя Равион.
– Я летела в Цветочный лес, – принялась оправдываться Тая. – Тебя я встретила тут случайно. Я и не думала ловить тебя до тех пор, пока ты на меня не напал.
Камни за спиной Равиона загромыхали и начали шевелиться. Лицо Таи исказилось, она показала на них рукой, но ее противник принял этот жест за уловку и даже не подумал оглянуться.
– С какой стати ты погналась за мной? – спросил он.
– Чтобы сдать цензуриону Шипилио Жмыху! – теряя голову, закричала Тая. – Мне пришла мысль: бросить тебя в башню вместо мамы и папы. Пусть Жмых выясняет, кто ты такой и откуда взялся.
– Выходит, ты собралась выдать меня стражникам? – вскипел ее противник. – Ты такая же предательница, как твой дед. Ну и семейка!
– Не смей трогать мою семью! – взвизгнула Тая, косясь взглядом на булыжники, перекатывающиеся во тьме.
Каменные обломки начали собираться в фигуру, медленно поднимающуюся среди пыли и мрака. Тая запаниковала и попыталась вырваться, но Равион только крепче прижал ее и прошипел с угрозой:
– Куда? Ты от меня не уйдешь, пока все не расскажешь!
В этот миг пещерный монстр распрямился и потянулся к ним каменными руками. Кончики его длинных лап сжались в кулаки и нанесли хлесткий удар. Тая дернулась и потянула за собой Равиона, из-за чего тот отклонился. Удар мощного кулака пронесся мимо и обрушился на цветную мозаику, вдребезги разбив и без того осыпающийся узор.
Равион наконец оглянулся, увидел позади себя монстра и от неожиданности выпустил Таю из рук.
– Дикий шторм тебя понеси! – вырвалось у него.
Тая отпрыгнула в сторону и бросилась к лестнице. Равион устремился за ней. Чудовище замахнулось для повторного удара, но на этот раз не смогло дотянуться. Тая сбросила плащ и расправила крылья. Легкий взмах – и она полетела, не касаясь ногами ступеней. Ее спутнику приходилось труднее – деревянная дощечка, до сих пор болтающаяся у него на крыле, не давала ему оторваться от пола.
Град камней посыпался им вслед. Мелкие осколки ударили по дощечке и загрохотали. Равион наконец взлетел и попытался догнать Таю, но это ему не удалось. Крылья его работали с такой натугой, что ему едва удавалось держаться в воздухе.
На одном дыхании Тая вылетела в парадный зал, пронеслась мимо статуи Ярвеля и вырвалась наружу. Шептун мирно ползал по галерее у входа, выискивая, чем подкормиться. Игрунья быстро его отвязала, вскочила в седло и ударила пятками по бокам. Ее лихорадочное возбуждение передалось шершню, и тот взлетел, озабоченно жужжа.
Равион показался следом, протянул к ней руки и вскричал:
– Погоди! Не бросай меня! Мы не договорили!
Но Тая не собиралась заботиться о незнакомце, который обошелся с ней так бесцеремонно. Она заставила шершня взлететь повыше и понеслась прочь. Равион изо всех сил заработал крыльями и попытался догнать ее, но почти сразу отстал. Убедившись, что его ливрея мелькает далеко позади, Тая наконец успокоилась, погладила вставшую дыбом шерсть летуна и приказала ему:
– Радуйся, мы летим в Цветочный лес. Тебе там понравится, вот увидишь!
