Денис Владимирович Морозов
Принц восточного ветра
Глава 12. Король воров
Пятый день Разноцвета
– Какое это счастье – вырваться на свободу, пусть даже всего на полчасика! – Леммонт сладостно потянулся в кресле, установленном на лужайке перед адмиральским домом. – Во дворце за мной постоянно следят. Я ужасно стеснен. Там и шагу не ступишь, чтоб за тобой не увязалась какая-нибудь подозрительная тень. Все подслушивают и подсматривают, а после шепчутся по углам и разносят самые невероятные слухи. И к тому же, представьте, этот жлоб Дили Драй до сих пор квартирует прямо под моими палатами, хотя его и вытурили со всех должностей. Я даже сапог с каблуками не надеваю, чтоб он не слышал моих шагов над своей головой.
– Многие недолюбливают Дили Драя, но вам-то он чем не угодил? – поинтересовался Тар, устроившийся за круглым столиком, вынесенным на солнце.
– Как чем? Он же прихвостень герцогини, а она, как вы знаете, готова на все, лишь бы не допустить меня до престола. Короновать своего сынка – вот о чем ее самые заветные сны. Это ни для кого не секрет. Драй – кровожадный пес, готовый на все, чтобы выслужиться перед хозяйкой. Как я рад, что могу наконец произнести это вслух! Во дворце я бы такого себе не позволил.
Тар не рискнул явиться во дворец Паллиандров после вчерашнего конфликта с Драем. Неудача, которую потерпели обе команды, лишь обострила ссору. Однако доложить его высочеству о том, что случилось, было необходимо, поэтому адмирал пригласил Леммонта к себе домой. Принц принял его приглашение с энтузиазмом и теперь наслаждался тем, что можно беседовать о чем хочешь, не опасаясь чужих ушей. Вместо обеда в гостиной хозяин и гость устроились на лужайке, заросшей огромными одуванчиками, за круглым столиком под большим зонтиком.
Рядом в креслах уселись лейтенант Фит и мадам Каппадокия, донельзя гордая тем, что ее допустили в ближний круг будущего короля. Тая держалась скромно и в общество таких важных персон не напрашивалась, однако принц сам потребовал, чтобы она скрасила этот скучный деловой разговор.
– Красавица, свет очей моих, – удержал он ее за ручку, когда она собиралась уйти, расставив на столике чайный сервиз. – Я день и ночь вспоминаю вашу улыбку. Умоляю, не покидайте меня. Без вас мне не мил белый свет.
Лицо мадам Каппадокии стало пунцовым от удовольствия: такое откровенное внимание принца к своей воспитаннице она воспринимала, как личное достижение. Тая разлила травяной чай по чашкам и присела за столик.
– Вы не поверите, но моя внучка – настоящая мастерица по части приготовления травных настоев, – принялся нахваливать ее адмирал. – Это у нее от матери. Та – просто колдунья. Жаль, что она вынуждена делить тяготы заточения вместе с моим сыном.
Тая смутилась и опустила глаза.
– Давайте, я лучше угощу вас коньячком, – предложил принц. – Отменный продукт. Мне подарил его Чумаданио Хрюнкель, а он знает толк в выпивке.
Леммонт собственноручно разлил пахучей напиток по рюмкам. К Тае он проявил особенную любезность, хотя обычно ей и не дозволялось выпивать вместе со старшими. На этот раз дед и мадам Каппадокия промолчали, как будто так было и нужно.
– А что же наш добрый боцман? – не забыл принц про Буля. – Неужели он к нам не присоединится? Сударь, для вас тоже есть рюмочка. Коньяка – целая бочка, поверьте, я его не жалею.
Боцман, суетящийся вокруг стола с закусками, боязливо взглянул на адмирала. Тар благосклонно кивнул ему, и Буль сел со всеми, ужасно польщенный, что господа обходятся с ним, как с равным.
– Ваше высочество не чурается простонародья, – заметил Тар. – Вы лишены сословных предрассудков. Это сделает вас популярным правителем.
– Меня съедят прежде, чем я стану правителем, – печально ответил Леммонт. – Если только я не обставлю врагов и не улечу из этого осиного гнезда. Единственное средство спастись – «Грозовой дракон», но он в руках у разбойника и пирата, которые составили шайку, чего я и боялся.
– Признаться, меня поначалу шокировала ваша просьба прикончить разбойника потихоньку, – признался Тар, повертев головой вокруг и убедившись, что посторонние не могут подслушивать. – Но теперь я убеждаюсь, что вы были правы. Этот головорез слишком опасен.
– А вот и нет! – ни с того ни с сего подскочил в кресле принц. – Теперь у него корабль. Это все меняет. Бандиты в любой момент могут поднять паруса и улететь за тридевять земель. Пропадут с концами, и я останусь ни с чем. Поймите, Тар, этот корабль мне нужен. Без него мне кирдык, фундаментальный кирдык! Теперь уже до фени, кто этот Равион – Ночной Упырь, кровопийца или вурдалак. С ним нужно договориться любой ценой. Мне есть, что предложить, и поверьте: плата, которую я готов дать, не оставит его равнодушным. Но судно он должен отдать. Я хочу обделать с ним это дельце. Устройте нам встречу.
– Встречу? С Ночным Упырем? Вы с ума сошли! – от удивления адмирал забыл о вежливости. – Он же прирежет вас, как только увидит.
– Он как минимум дважды на вас покушался, и один раз, во время похищения и воздушного боя, ему едва это не удалось, – добавил Фит, которого охватившие всех эмоции вывели из обычного состояния ледяного спокойствия.
– Я этого не забываю, и не устаю благодарить мою добрую фею за то, что она меня выручила. Жаль, что это вышло ей боком. В кулуарах смеются над Драем за то, что он не сумел вырвать меня из лап пары бандитов. Говорят, что семнадцатилетняя девушка подменила и рыцарей, и вся службу охраны. Как его это бесит!
Леммонт довольно рассмеялся.
– Эта тупая гора мышц плетет небылицы про нашу Таиссу. Почему-то он думает, что она подложила ему свинью. Будто бы это она навела разбойника на сокровищницу, опоила стражу сонным зельем, да в придачу сдала единственный уцелевший корабль пиратам. Не игрунья, а прямо-таки дьяволица. И все, разумеется, сделано ему назло. Если бы он хоть на что-то влиял, то давно уговорил бы герцогиню сварить вас живьем в кипятке.
Но сейчас мои мысли о Равионе. Он поведется, как только узнает, что я ему посулю. Пусть я далек от реальной власти, но я все же принц, и мне есть, чем расплатиться. Все решит только личная встреча. Мне больше не к кому обратиться, адмирал, вы – единственный, кто служит мне не за страх, а за совесть.
Адмирала эта новая просьба привела в состояние крайней озабоченности.
– Ваше высочество, – сказал он, – у нас нет связи с командой пирата, и мы не знаем, где искать Равиона. Эта парочка может летать, где угодно.
– Придумайте что-нибудь. А пока отведайте коньячку. Под закусочку. Ну, уважьте меня!
И Леммонт протянул рюмку Тае, чтобы чокнуться с ней.
– А коньяк в самом деле отменный, – сладко облизнулся Буль, когда принц отбыл восвояси. – Многолетняя выдержка, и попахивает свежим дубком. Наверное, бочка была из особенной древесины. Но есть и странный, металлический привкус. Интересно, от чего он может происходить?
– Тебе бы только лакать, выпивоха, – обрушился на товарища лейтенант Фит, озабоченный глубокой задумчивостью, в которую впал адмирал.
– Да, я знаю толк в выпивке, – обиделся боцман. – Что тут такого? Это полезное свойство, когда нужно завести связи.
– Ума не приложу, как исполнить поручение принца, – признался Тар, выходя из задумчивости. – Мало того, что встречаться с разбойником смертельно опасно, так он еще не идет на контакт. В каком поле искать этот ветер?
– Разбойники не действуют в одиночку, – высказал соображение лейтенант. – У них обязательно заведутся дружки и подельники. Должен же кто-то им помогать, стоять на стреме и сбывать наворованное?
– Городское ворье – целый мир, который живет по своим законам, – кашлянул в кулачок боцман Буль. – Посторонних в него не пускают.
– Я слышал, что после Огненной бури много бывших матросов опустилось на дно, – заметил адмирал.
– Увы, это так, – откликнулся боцман. – Я сам знаю многих, кто пропил душу и не вылезает из кабака. Они держатся на плаву только за счет темных делишек с жульем.
– Может, кто-то из них выведет нас на разбойника?
– Надо поспрашивать, но это опасно. Если кто-то на дне заподозрит, что мы расследуем уголовное дело, то расправа выйдет скорой. Чик-чик, и голова отдельно, шея отдельно, а руки-ноги и вовсе скормлены клыкодюрам.
Вечером Буль надел старую матросскую тельняшку и засобирался в кабак.
– Опять пошел пьянствовать? – с подозрением спросил его Фит.
– Не пьянствовать, а выполнять разыскные мероприятия, – поправил его боцман.
– Нашел работку себе по душе, – высокомерно вздернул нос лейтенант. – Жаль, что нет таких должностей, на которых за пьянки-гулянки платили бы премии. Иначе ты бы стал самым процветающим чиновником во всем королевстве.
Но боцман не обратил внимания на издевательства своего товарища. Всю ночь он пропадал, а под утро вернулся растрепанным и лихорадочно возбужденным. От него в самом деле явственно несло ромом и табаком, запятнанная чем-то липким тельняшка оказалась порванной, а под глазом сиял свежий синяк.
– Побазарил с кем надо, завел кое-какие связи, – сообщил он. – Один кент обещал свести меня с вором в законе по прозвищу Щудрый Хрыщ.
– Ты с ума сошел. Тебя сразу прирежут, – бросил Фит.
– Он уже отошел от дел и теперь на заслуженном отдыхе, – возразил Буль. – Если вести себя осторожно, то получится кое-что разузнать. Игра стоит свеч: говорят, что этот Хрыщ не только близко знал Ночного Упыря, но и наставлял его в воровском ремесле.
– У воров бывают свои наставники?
– А ты как думал? Жуликами не рождаются. Этому делу нужно долго учиться, и тут, как и в любом учении, находятся свои бездари и таланты. Вот мы и сходим к такому учителю, порасспросим о бывшем ученике.
– Захочет ли он говорить?
– Нужно чем-то его подмазать. Говорят, он скучает по тем временам, когда обирал лохов. Вот только теперь он настолько стар, что больше не может работать на улице.
Тая привыкла видеть боцмана расслабленным и благодушным. Он сохранял самообладание даже в разгар самого бурного шторма. Тем более ее удивило, каким озабоченным и суетливым стал этот толстяк, когда засобирался на встречу со старым вором. Он долго не мог придумать, куда спрятать стилет с острым стальным жалом, и совал его то за пазуху, то за пояс, то под полу матросской куртки.
– Перестань дурить! – образумил его Фит. – Все равно найдут, и тогда будет хуже.
– Да, ты прав, – осунулся Буль. – Лучше оружия не брать, хотя без ножа я чувствую себя голым. И у меня до сих пор нет идей, как разговорить этого пахана. На какую удочку его подцепить? Для этой рыбалки мы даже червей не накопали.
Тая задумалась, поднялась в кабинет деда и, смущаясь, попросила у него десять золотых кронок.
– Десять кронок? – расхохотался адмирал. – Девочка моя, за эти деньги можно купить и тебя, и еще десять таких же прелестных созданий, как ты. На что тебе понадобились такие деньжищи?
– Нам нужно подкупить разбойничьего атамана…
– Что значит «нам»? – адмирал перебил ее, не дослушав.
Он резко распрямился в кресле и с напором продолжил:
– Ты же не думаешь, что я отпущу тебя на такую опасную встречу? Даже у боцмана, и у того мурашки бегут по коже.
– Понимаешь, мне надо.
– Что значит «надо»?
– У меня появились кое-какие догадки. Их очень нужно проверить.
– Нечего проверять! Даже носа не смей высовывать за порог!
Тая сделала вид, что послушалась, и старательно изобразила из себя паиньку. Ей удалось выклянчить три золотых монеты – блестящих, увесистых, с благородным королевским профилем и шмелем на обороте. Она сложила их в кожаный мешочек, затянула его шнурком и подвесила к тонкому поясу так, чтобы он сразу бросался в глаза.
Когда Буль засобирался «на дело», она прилипла к нему и не отставала до тех пор, пока он не сдался и не взял ее с собой. Надев темный плащ с капюшоном, скрывающим лицо, она выскользнула вслед за боцманом на улицу, где накрапывал мелкий дождик.
Буль велел ей не рисоваться и не раскрывать рта, и она до поры до времени соблюдала запрет, чтобы он не передумал. В кабаке боцман быстро сошелся с «кентом» – потрепанным доходягой, азартно играющим в кости с компанией таких же сомнительных типов. Тот подозрительно оглядел закутанную в плащ девичью фигурку, но ничего не сказал, и повел их по грязным простецким кварталам такими закоулками, о существовании которых Тая даже не подозревала. Наконец, они оказались в кирпичном особняке, выстроенном посреди деревянных хибар.
«Кент» исчез, передав их прислуге, больше напоминающей вооруженную до зубов охрану. Буля тщательно обыскали, и даже Таю ощупала морщинистая сварливая карга, глаза которой так и сверлили пришельцев. Их проводили на верхний этаж, и Тая очутилась в просторной, богато обставленной комнате с задернутыми шторами, сквозь которые едва пробивался свет. Охранник отступил в тень у них за спиной и замер без звука. Пока взгляд привыкал к мраку, ей казалось, что комната пуста, и только когда из глубокого кресла раздался хриплый, сдавленный голос, она заметила хозяина особняка, притаившегося в полутьме, как хищник в засаде.
– Мне сказали, что вы по делу, но я давно уже не при делах, – произнес он, пошевелив рукой, покоящейся на мягком подлокотнике.
– Да и у нас не дела, а делишки, – нашелся с ответом Буль, почтительно склоняясь и целуя перстень на пальце хозяина.
Тая повторила его движение, успев кинуть на владельца особняка острый взгляд. Он казался совсем старым и дряхлым. Под халатом из роскошного бархата виднелась льняная рубашка с галстуком-бабочкой и золотым кулоном, свисающим на цепочке. Ослепшие глаза, затянутые белесой пеленой, отпугнули Таю. Она отшатнулась, и золотые монетки в ее кошельке глухо звякнули. Слепой вор прислушался и едва заметно улыбнулся. Палец с перстнем чуть-чуть пошевелился, погладив бархатный подлокотник.
– Нам бы встретиться с Ночным Упырем, – заискивающе произнес Буль.
– Да что вы говорите? – Щудрый Хрыщ зашелся то ли от смеха, то ли от приступа кашля. – С ним многие мечтают встретиться: цензурионы, судьи, палач, и кое-кто из коллег по профессии, у которых к нему личный счет. А у вас что за счеты?
– У нас нет счетов, – поторопился заверить Буль. – Мы служим одному очень богатому господину. Он хочет предложить Упырю сделку. Крайне выгодную. Дело верное, никакого подвоха.
– Знаю я, кому вы служите, – проворчал вор. – Чернорунному адмиралу. Это он-то богатый? Ни поместий, ни жалованья, только гордость и куча долгов.
– За ним стоят очень высокие силы, – намекнул боцман.
– Высокие силы на дно не спускаются. Тут своя жизнь.
– Мы в долгу не останемся.
– Лучше сто раз подумать, прежде чем мне задолжать. Долги принято взыскивать. Кто этого не усвоил – тот досрочно примерил гроб. Но вам повезло, мне от вас ничего не нужно. Да и не знаю я, где теперь мой воспитанник. Нет о нем новостей.
– Ночной Упырь – ваш воспитанник? – не смогла удержаться Тая.
– Да, детка, я помню его с тех пор, когда он был еще малолетним шалопаем, – заговорил Щудрый Хрыщ. – Как страшно звучит это имя – Ночной Упырь! Попробуйте покатать его на языке. Чувствуете, как мурашки бегут по коже?
Слепой вор рассмеялся, и смех его был похож на звук мокрого пальца, которым трут по стеклу.
– Но я знавал этого упыря еще тогда, когда его звали Кирдуля Капецкий. Кирдулей его называли на улице, а родители дали ему имя Кирдыщ. Они тоже были ворами, и мать, и отец. Хотели, чтобы имя их сына наводило страх. Так он и рос вором, с самого раннего детства. Попервоначалу предки использовали его на подхвате. То пошлют отнести порцию дряни покупателю, которого ломка заставляет отдать последний грош. То помогут залететь в форточку, чтобы обнести хату.
Ему не было и десяти, когда он прибился к дворовой компании и начал промышлять в переулках. Шабла подобралась веселая, озорная. От воровства перешли к грабежам – сначала вытряхивали мелочь у таких же лоботрясов, потом занялись добычей покрупнее. Вот тут талант Кирдули и начал проявляться во всей красе. Благодаря семейному воспитанию он быстро выдвинулся в заводилы. Чего он только не вытворял! Кидал лохов, придумывал ловкие схемы обмана, и, конечно же, грабил. В общем, проявил себя, как мастак на все руки. Другой жизни он никогда не знал, да и не хотел.
Тут он и попался мне на глаза. Я принял его в свою воровскую семью. Разглядеть его дар было нетрудно, но он играл не за команду, а за себя самого, а в нашем деле это ведет к косякам. Признаюсь, я малость переборщил с воспитанием. Чтобы поставить его на место, я постоянно одергивал и унижал его, внушал, что он мелкий сявка без будущего, тупой бездарь, пустое место, и что подняться ему поможет только верность семье и послушание пахану.
С этим воспитательным методом я обмишулился: вместо того, чтобы стать исполнительным и послушным, Кирдуля взбунтовался. То, что он начал творить, даже по нашим, воровским меркам, тянуло на беспредел. Отбился от рук, кинул шаблу и начал работать на себя. По ночам улицы принадлежали ему. Сколько лохов, задержавшихся в кабаке, пожалело, что так припозднилось! Про него поползли ужасные слухи: будто он вурдалак и упырь, пьющий кровь, будто умеет оборачиваться хищным зверем, вроде крылатого волка, и улетать от преследователей. Конечно, все это были байки, но кипеш от них поднимался порядочный. Так его и прозвали Ночным Упырем.
– А на убийство он может пойти? – задала вопрос Тая.
– Растили его, как вора, а вор жизнь отнимать не станет. Однако Кирдуля не таков. Если кто-то встанет между ним, и его мечтой, то он пойдет на все.
– И что у него за мечта?
– О, это самое интересное, – заскрипел Щудрый Хрыщ. – Забунтовав, он задался целью доказать, что станет лучше, хитрее и опытнее меня. Чтобы не уронить авторитета, я ставил его на место и твердил, что из него никогда не выйдет толку и не получится настоящего вора – такого, каким все будут восхищаться. Тут Кирдуля и загорелся желанием доказать мастеру, но прежде всего – себе самому, что он – настоящий талант. Стать непревзойденным вором, какого никто никогда не видал. А для этого – устроить самый лихой грабеж, чтобы все просто охнули. Такой, как ограбление королевской казны. И умыкнуть Грозовую корону – вполне в его духе. Только вряд ли ему придет в голову ее продавать. Скорее, он захочет в ней покрасоваться.
– Вы думаете, что это он грабанул казначейство? – спросил Буль.
– Если кто-то на это и был способен, то только он, – убежденно заверил вор. – Это то самое Большое Дело, о котором он столько мечтал. Но теперь ему нужно признание. Ему хочется доказать всем, что это сделал именно он. Чтобы и сто лет спустя народ травил о нем байки – чем загадочнее, тем лучше. Так что теперь он объявится и сверкнет короной – в этом я не сомневаюсь.
По слуху Таи прошелся, как нож, скрипучий смех вора. Щудрый Хрыщ притронулся к ней, провел рукой по ее плащу и сказал:
– Зачем такой юной девице отбросы столичного дна? Тебе нужно мечтать о принце. Конечно, Ночной Упырь умеет производить впечатление. Он с детства менял маски и подражал господам, так что неудивительно, если вдруг он объявится под видом графа Кирдуллиано Капеццо, а то и короля всех воров. Но связавшись с ним, ты не наживешь добра.
– Я вовсе не хочу с ним связываться, – растерявшись, ответила Тая.
– А что тебе нужно?
– Освободить папу и маму. Их заперли в Каменной башне. Мне дела нет до ночных упырей, но этот разбойник вмешался в историю, и теперь без него не обойтись.
Щудрый Хрыщ убрал руку и спрятал ее под халат.
– Я не знаю, где его искать, – сказал он так правдиво, что Тая поверила. – Может, мне и хотелось бы, чтобы он вернулся в семью. Без него не так весело, да и я уже стар. Но этот птенец уже вылетел из гнезда, и теперь его не удержать. Если вам удастся найти его, передайте, что путь домой не закрыт.
– Говорят, что его прирезали где-то на постоялом дворе, – подал голос охранник, стоявший в тени.
– А еще говорят, будто он убил принца и надел его лицо, а теперь бродит по ночным улицам, режет глотки и высасывает кровь из детей, которые вовремя не возвращаются домой. Скорее уж, я поверю, что он раздобыл корабль и из пешехода превратился в летуна. А что тут такого? Кто из нашего брата подавался в пираты?
– Никто, – подсказал охранник.
– Ну вот. Должен же кто-то стать первым, – проскрипел вор.
У Таи на душе полегчало, когда беседа закончилась, и их вывели на свежий воздух. Оказавшись за воротами особняка, боцман Буль перевел дух и сказал:
– Какая удача! Мы целы. Его сиятельство голову с меня снимет, когда узнает, что я взял тебя на такую опасную встречу.
Тая откинула капюшон и подставила лицо дождику.
– Что это у тебя там болтается? – спросил Буль, указывая на ее пояс.
Тая провела рукой по тоненькому ремешку, стягивающему сорочку. От кошелька, в котором хранились три золотых, остались только сиротливо свисающие шнурки.
– Кажется, он меня обокрал, – сказала она.
– Вот шельма! – возмутился боцман. – Глаза ничего не видят, а руки былую ловкость не потеряли. Вот только зачем ему это? Он и так живет богачом.
– Вор остается вором, – заметила Тая. – Он крадет не потому, что нужны деньги, а потому, что это его страстишка.
Адмирал пришел в ужас, когда узнал, в какое логово Буль затащил его дорогую внучку. Он сделал боцману выговор, а затем подозвал Таю и строго спросил:
– Как ты могла меня ослушаться? У тебя совесть есть?
– Есть, – моргнула Тая зелеными глазками.
– И где она? Почему я ее не замечаю?
– Она заперта в ларчике, под замочком. Я так ее берегу, что ларчик даже не открываю, – невинно ответила Тая.
Дед махнул на нее рукой.
– Мы снова в тупике! – сокрушенно обратился он к помощникам. – Корабль достался пиратам, мы не можем найти их, все нити оборваны, а поручение принца мы провалили, причем с треском. Ну, и какие мы после этого служащие? Какой я адмирал, если не справляюсь с заданием?
Ни Буль, ни Фит не могли успокоить стареющего флотоводца, и только Тая хитренько улыбалась. Ее ни с того ни с сего посетило приподнятое расположение духа.
– Ты что-то задумала? – подозрительно спросил дед, проследив за тем, как она порхает по залу.
– Куда мне? Разве я на это способна? – невинно откликнулась игрунья.
– Не смей соваться в передряги. Я категорически запрещаю. Ты меня поняла? Не хватало еще, чтобы я тебя потерял. У меня уже отняли сына с невесткой, с кем я останусь?
Тая подлетела и чмокнула деда в щечку.
– Не заставляй меня отвлекаться на твои шалости, – назидательно произнес он. – У меня и так забот полон рот, а тут еще за тобой нужен глаз да глаз. Я, между прочим, со стыда сгораю, когда думаю, как доложить принцу об очередном провале.
– За это можно не беспокоиться. Сейчас его высочеству не до нас – он развлекается и о наших заботах не вспоминает, – вплывая в зал, как ладья, пропела мадам Каппадокия.
Тая с изумлением взглянула на нее – она не ждала, что помощь может прийти из такого необычного источника. Гувернантка протянула изящное письмецо в конверте и пояснила:
– Пока вас не было, прибегала та белоглазая цаца с ящерицей на плаще. Она принесла приглашение от своей госпожи: баронесса дает большой праздник в своем новом поместье. Как оно называется? Вилливиртис, или что-то в этом роде. Там будет весь свет, и нас тоже ждут. Мило, правда? Такие важные господа о нас не забывают, а все потому, что наша юная ветреница наконец взялась за ум и подыскала себе достойную пару. Вот что значит хорошее воспитание!
И мадам Каппадокия мечтательно закатила глаза.
– Так чего же мы ждем? – пришел в движение Тар. – На придворные праздники не опаздывают. Срочно всем собираться! Форма одежды – парадная. Мадам, без вас мы не обойдемся.
Каппадокия ахнула и всплеснула ладошками. Праздник высшего света был пределом ее мечтаний.
По пути адмирал десять раз переспросил, туда ли они направляются. Лейтенант Фит перечитал приглашение и подтвердил:
– Ошибки нет. Центральная усадьба поместья Виртис.
– Но это же вотчина Драя! Может, это засада? Тут какой-то подвох.
Его подозрения рассеялись, как только шершни дотянули карету до роскошного особняка, окруженного крепостной стеной. Буль соскочил с козел и удивленно воскликнул:
– Ого! Да тут и в самом деле весь белый свет!
Ворота приветливо распахнулись, и они оказались в замке. У Таи в глазах зарябило от разноцветных нарядов, мелькающих во дворе. Вельможи и знатные дамы так плотно заполнили площадь, что невозможно было пройти мимо них, никого не задев. Смех, веселье и гомон толпы били в уши, как на ярмарочной площади. Мадам Каппадокия поспешила выбраться из кареты и понесла свои пышные телеса навстречу этой сиятельной публике, всем своим видом давая понять, что она тут своя.
– Ой, баронесса! – воскликнула Тая.
В самом деле: Лайра Кин величественно приближалась к ним в сопровождении Пирифора дю Меллона и целой свиты из блистательных членов совета. Она выглядела великолепно: головной убор был отброшен прочь, в бунтарски взметнувшихся волосах сияла алая роза, а черные перья, обрамляющие воротник жюстокора, создавали впечатление гордой птицы, реющей по поднебесью.
– Вот и вы, адмирал! И моя милая Таечка. Как раз вовремя. Какой праздник без вас? – поприветствовала она гостей.
Пирифор чинно раскланялся с Таром и кивнул скромно держащемуся позади лейтенанту.
– Сегодня я праздную новоселье, – обняв Таю за талию, весело защебетала Лайра.
– После стольких мытарств это благородное владение наконец-то вернулось к законной хозяйке, – поддержал ее Пирифор.
– Вы ведь знали, что когда-то оно принадлежало моему отцу? – обернулась Лайра к адмиралу.
– Конечно-конечно, – заверил Тар. – Признаться, об этом поместье ходили разные слухи. Говорили, что после отставки Драя для него подбирают нового, достойного владельца. Я искренне рад, что самой достойной признали вас, баронесса. Ведь рассматривалось столько кандидатур…
Произнося эти слова, он с опаской взглянул на Пирифора, но тот и ухом не повел, как будто намек его не касался.
– Ах, этот противный Драй! – пожаловалась Тая. – Даже после отставки он продолжает вредить мне. Он такой злой!
– Чем он обидел тебя, моя деточка?
– Он считает, что я виновата во всех его бедах. Грозится упечь меня в башню. А Килимон с Тепашем до сих пор его слушаются, как будто он все еще их начальник. Того и гляди, схватят нас. Страшно даже подумать, что будет дальше.
– Как это гадко! – поддержала ее баронесса. – Рыцари не должны подчиняться уволенному командиру.
– Вдруг ему придет в голову затеять переворот? – высказал соображение дю Меллон.
– И он все еще живет во дворце, прямо под апартаментами принца, – напомнил Тар.
– Пока он остается под боком, никто не может чувствовать себя спокойно, – взглянула на Пирифора Лайра.
– Давно пора его выставить, – оживленно потер тот ладони.
Вокруг герцогини образовался целый водоворот придворных, и даже Лайра едва протиснулась, чтобы адмирал с Таей смогли поприветствовать госпожу. Чуль-Паль обвела взглядом пришедших и капризно сказала:
– А где мой Дили Драй? Мне его не хватает.
– Ваша светлость, господин Диллирой не у дел, – мягко напомнила Лайра.
– Я без него, как без рук, – сложила в трубочку губки ее светлость.
– Он так тяжело переживает свои промахи, что не решается показаться вам на глаза, – вкрадчиво заговорила баронесса. – Вспомните, сколько волнений мы из-за него претерпели. А похищение нашего драгоценного принца? Пираты едва не вытрясли из него душу. И кто его спас? Наш доблестный рыцарь? Как бы не так! Его спасла эта юная дева, вот она, мечтает облобызать вашу ручку.
Тая вовсе не думала лобызать чьи-то ручки, но все посмотрели на нее с таким ожиданием, что пришлось приложиться к перчатке правительницы и чмокнуть воздух в миллиметре от ткани. Чуль-Паль недовольно поморщилась и сказала:
– Со всеми случаются промахи.
– Но не так часто! – возразила Лайра. – Так подставлять свою госпожу может только тот, кто нарочно вредит ей. В кулуарах все только и толкуют о заговоре. Не состроил ли Дили его против вас?
– Ах, этого не может быть! – всплеснула ладонями герцогиня.
– С какой стати тогда он живет рядом с вами? Ведь он уволен со всех должностей. Во дворце ему нечего делать, но он не съезжает. До ваших покоев ему буквально два шага. Что он задумал?
Глаза баронессы сверкали, как два драгоценных камня, и Тая невольно ей залюбовалась. Герцогиня поежилась, поджала губки и нехотя признала:
– Да, это выглядит подозрительно.
– Сударыня, для вашей же безопасности от Дили Драя нужно избавиться. – Лайра говорила так, как будто вбивает гвоздь в крышку гроба.
– Хорошо, можете удалить его от дворца. Но на большее я не соглашусь, – молвила герцогиня, и отвернулась, чтобы продемонстрировать всю степень своего недовольства.
Лайра вынырнула из толпы с Пирифором и красноречиво на него посмотрела.
– Сегодня же очистим помещение, – заверил дю Меллон.
Тая повисла на шее Лайры и расцеловала ее в обе щеки, на этот раз искренне.
– Можешь больше не опасаться этого льва, – сказала ей баронесса.
– Я и не думала, что вы столько для меня сделаете, – ответила Тая.
Адмирал уже разглядел новый кружок, еще более оживленный, образовавшийся рядом с Леммонтом. В отличие от правительницы, принц сам зашагал Тару навстречу, широко распахнув руки, и поприветствовал его столь радушно, что любой его поклонник обзавидовался бы. Тае досталась изрядная порция галантных любезностей, несколько неумелых, что было неудивительно, учитывая скитальческое воспитание его высочества. Тару удалось отвести принца в сторонку, чтобы поговорить с ним наедине.
– К превеликому сожалению, нам не удалось разыскать Равиона, – начал смущенно извиниться пожилой флотоводец.
– Но мы придумали кое-что получше! – перебила его Тая.
– Что? – мгновенно переключил на нее внимание принц.
– Всенародную церемонию. Мы объявим о коронации и растрезвоним о ней на весь белый свет. Равион непременно услышит и явится. Он просто не сможет устоять перед таким шансом, разве не так?
Адмирал ошарашенно молчал, глядя на внучку.
– Отличная идея, – растроганно отозвался принц, поглаживая Таю по крылышку.
– Вовсе нет, – возразила вездесущая Лайра, приближаясь к гостям. – Разбойник прекрасно знает, что без Грозового венца коронация невозможна. Он не поверит и заподозрит ловушку.
– Тогда мы назовем это не коронацией, а как-то иначе. Что может быть вместо нее?
Адмирал начал улавливать ход мыслей внучки и поддержал ее:
– За коронацией обычно следует церемония присяги. Все служилые люди: рыцари, стражники, офицеры, все чины и сановники государства приносят присягу новому королю. Они обязуются подчиняться и исполнять любые его приказы.
– Отлично! Это как раз то, что нужно, – обрадовался Леммонт. – После того, как они присягнут, я стану их главнокомандующим, и будет уже не важно, на чьей голове венец.
