Нонна Монро
Сотканные из лжи
Глава 20. Тайлер
Кэтрин дрожала в моих руках. В глубинах карих глаз виднелся страх. Он медленно, но верно охватывал ее тело. Я вывел ее из зала, старался не торопить. Меньшее, что требовалось сейчас Кэтрин, это лишнее внимание и разговоры. Нейт пошел за нами. И как бы сильно он не хотел помочь и искренне не переживал за Кэтрин, Нейт не представлял, как сильно прошлое могло завладеть ее разумом.
Первые дни на Багамах были самыми сложными. Не грело солнце, зов океана не был нами услышан. Лишь номер отеля стал убежищем, а алкоголь – верным напарником. Днем мы отсыпались, ночью вскрывали раны. И как только первый бокал разлетелся на осколки, Кэтрин запаниковала.
***
Январь 2020г.
Кэтрин взмахнула рукой. Бокал выскользнул из пальцев и ударился об стену. Осколки приземлились на мокрый пол номера, куда до этого она пролила текилу. Я хотел их собрать, но что-то во взгляде Кэтрин изменилось. Она не дышала. Смотрела в одну точку и не двигалась. Я опустился перед ней на корточки, попытался перехватить взгляд.
– Не трогай меня! – Завизжала Кэтрин, запрыгивая с ногами на кровать. Вскинутые ладони белым флагом маячили перед глазами. Она сдавалась. – Не трогай меня, пожалуйста!
Слезы хлынули из глаз. Я не понимал, что делать. Она испуганно отползала дальше, пока не добралась до края кровати. За ее спиной балконная дверь. Мысли вихрем закружились в голове, но я приказал себе трезво думать.
– Кэтрин, это я, Тайлер.
– Не трогай меня, – сквозь рыдания попросила она, обхватывая себя руками. На не твердых ногах Кэтрин отшатывалась к балкону. Я старался незаметно шагнуть к ней навстречу, но сквозь истерику она внимательно следила за мной.
– Кэтрин, пожалуйста, остановись.
– Не приближайся ко мне! Я ничего не сделала!
Я на всякий случай окинул взглядом комнату. Возле балконной двери стояла тумба, а на ней наш ужин. Черт, столовые приборы, среди которых нож. Я не знал, чего ожидать от Кэтрин. Она определенно тонула в прошлом, не понимая, что мы не в доме Фоксов. Что здесь нет Шарлотты, которая использует в воспитании ошибочные методы.
– Кэтрин, сядь на кровать. Давай поговорим. – Но подруга все больше уходила в себя. Ее худенькое тело дрожало, слезы безвольно катились по щекам, эмоции сменялись одна за другой. Я сделал шаг, Кэтрин вжалась в стекло. На втором шагу она потянулась к приборам. – Кэтрин, не совершай ошибку.
– Не подходи! – выкрикнула она, швыряя в меня вилку. Та пролетела мимо.
– Хорошо, – примирительно вскинул ладони. – Только, пожалуйста, отойди от балкона.
Кэтрин сползла вниз, закрывая лицо руками. Пальцы все еще сжимали столовый нож. Я опустился рядом и медленно его забрал.
Мне хотелось обнять ее. Прижать к себе и пообещать, что Шарлотты больше никогда не будет в ее жизни. Что она не посмеет ее ударить, а если и попробует, то я прикрою.
– Кэтрин, пожалуйста, поговори со мной.
– Я не могу, не могу, не могу, – повторяла она. Ее трясло. Трясло так сильно, что я не понимал, как успокоить. Боль Кэтрин заполнила комнату. Казалось, даже воздух потрескивал от возникшего напряжения.
Кэтрин отняла руки от лица. Невидящий взгляд уставился на меня. Пустота. Объемная, поглощая пустота. Никаких эмоций. Ничего.
– Мне нужно больше текилы. Из пластикового стакана.
Я аккуратно дотронулся до ее руки кончиками пальцев. Кэтрин вздрогнула, растерянным взглядом наблюдала за каждым движением. Дрожащими губами она хватала воздух, но никак не могла полноценно вдохнуть. Я рискнул сжать ее руку, но больше не пытался сократить между нами расстояние. Кэтрин несколько раз моргнула, медленно приходя в себя.
– Я сделала тебе больно? – Шепотом спросила она.
– Нет.
– Можешь меня обнять?
Я спешно кивнул, и через секунду Кэтрин оказалась в моих руках. Она уткнулась в мою шею и судорожно вдыхала.
– Выпусти ее наружу.
– Кого?
– Боль. Всю. Выпусти ее. Я буду рядом.
***
За этим эпизодом последовал второй. Следом – третий. Я убрал из комнаты стекло, следил за каждый бутылкой и ждал, пока Кэтрин заговорит. Алкоголь безусловно развязывал ее язык, но вместе с тем и выпускал наружу эмоции, подавляемые годами. Я боялся, что истерика повториться сейчас. Но Кэтрин цеплялась за меня, позволяя увести от чужих глаз.
Нейт не понимал происходящего. Он приближался к бомбе замедленного действия, которая вот-вот взорвется.
– Я хочу поговорить.
– Не сейчас. – Качнул головой я.
– Не начинайте. Мне нужно несколько минут, – отозвалась Кэтрин. Боль просачивалась в ее голосе. Та самая, которую она ненавидела всей душой.
Я заслонил ее собой, но Нейта это не остановило. Он сел на корточки перед ней.
– Посмотри на меня. Чтобы не случилось, ты в полной безопасности. Никто тебе не навредит. Сделай, пожалуйста, глубокий вдох, а после выдохни.
Кэтрин настороженно смотрела в ответ. Она послушалась Нейта: сделала глубокий вдох, а после выдохнула. Я запустил пальцы в волосы, пытаясь выровнять дыхание. Не хватало, чтобы мои переживания отразились на лице и загнали Кэтрин в ловушку. С улицы доносились звуки. Нейт не отстранился: притянул Кэтрин к себе и коснулся губами лба. Я отчаянно переводил взгляд с них на дверь, умоляя тех, кто снаружи, не заходить раньше времени. Но какого же было мое удивление, когда зашла Лили вместе с Кристофером. Он широко улыбался, поддерживая ее. Соседка Кэтрин нехило напилась и едва держалась на ногах.
– Убери от нее руки, – прошипела Кэтрин. Я помог ей перехватить Лили.
Нейт утащил Кристофера в свой кабинет. И я окончательно перестал понимать происходящее.
Лили что-то говорила. Я заметил влажные дорожки на щеках. Она плакала. Стал ли Кристофер причиной ее слез? И что он собирался делать?
Сомнения роились в голове, вызывая новые вопросы. Я не собирался делать преждевременных выводов. Сейчас главное отвести девочек в комнату и уложить их спать. И если Кэтрин могла самостоятельно идти, то Лили после каждого шага пыталась близко познакомиться с полом. Я подхватил ее под колени и на руках донес до комнаты.
– Тайлер, – тихо произнесла Кэтрин, как только мы оказались в комнате. Мне не требовалось больше слов, чтобы понять ее просьбу.
– Ложись спать.
Она безвольно кивнула и рухнула на кровать. Лили все еще была у меня на руках. Ее губы безостановочно двигались, но буквы во рту перемешались. Я занес ее в ванную.
– Тебя тошнит? – Лили качнула головой и едва не упала. – Лили, что случилось?
Глаза полные слез уставились на меня. Нижняя губа дрожала. Новые рыдание рвались из глотки. Лили шумно втянула носом воздух и уставилась в потолок. Растрепанные пряди волос разметались по плечам. Ничего не осталось от той девочки, которую я собирал на вечеринку. Разбитый, сломленный обстоятельствами ребенок, жаждущий внимания. Вот только чьего?
– Ты можешь рассказать мне, – аккуратно начал я, медленно дотрагиваясь до ее пальцев. – Кристофер что-то тебе сделал?
– Нет. – Резко ответила она и в подтверждении покачала головой. – Он помог мне дойти до корпуса.
– Он что-то предлагал тебе?
И снова отрицательный ответ. Я сделал заметку в голове, спросить об этом у Кристофера, ведь сейчас Лили – ненадежный рассказчик, к тому же у нее есть к нему симпатия.
– Почему ты плачешь?
– Я…, – воздух со свистом покинул ее легкие. Лили перебирала края платья, пытаясь найти в складках ткани ответ.
Я искренне считал, что многие проблемы и недопонимания можно решить разговором. Но при этом ненавидел вытаскивать слова клешнями из человека. Это бесполезно. Лили легко могла закрыться, не смотря на то, что не обладала должной силой. Мои вопросы каждый раз натыкались бы на стену молчания. И, возможно, я бы смог ее пробить. Если бы был уверен, что за ней не вырастит вторая. И так до бесконечности.
– Все дело в отце, – наконец сказала Лили. Я притих, в ожидании следующих слов. – Мне кажется, что он больше не любит меня.
– Почему ты так решила?
– Мы не общаемся. Видимся раз в несколько месяцев. Он постоянно на работе и отмахивается от меня деньгами.
– Когда это началось?
– После смерти мамы.
В легких стремительно закончился воздух. Я напрягся всем телом, пока слова Лили медленно оседали в голове. Тем самым она приблизила меня к своему очагу боли. Я хотел действовать аккуратно, но на несколько секунд провалился в собственное прошлое. Пустой взгляд серых глаз. Чуть приоткрытые губы, с которых сорвался последний вздох. Мой крик и звук разбитого сердца. Лицо Джеффа. Присутствие смерти в доме. Воспоминания накладывались друг на друга, утаскивая в спрятанное горе. Я провел ладонью по лицу. Не сейчас, не здесь, не в тех обстоятельствах.
Прочистив горло, я вдохнул полной грудью. Пальцы подрагивали от нахлынувших эмоций.
– Сколько тебе было лет?
– Девять.
– Как ты прожила это?
– Я…
Ей нечего было сказать. Потому что Лили зацепилась за проблему, которая показалась ей легче. С которой в теории она могла справиться. Но чтобы не возвращаться к смерти матери, Лили застряла в игнорирование отца. Непозволительно долго задержалась, таща за собой последствие собственного бездействия.
Лили не готова была разобраться с этим. В данной точке она лишь упивалась своим положением и искала подтверждения догадкам. Я не мог допрашивать, не делясь своим опытом. Но приоткрывать эту дверь было так неприятно.
– Маму убили, когда мне было тринадцать.
Лили перестала дышать. Испуг отразился на лице и плескался в голубых глазах. Она даже не представляла, какой красивой была. Даже сейчас: пьяная, с дорожками слез на щеках и потухшим взглядом.
– Джефф Гилл запер меня в комнате, а после спустился на первый этаж и убил ее. Сначала я во всем винил себя, ведь если бы был сильнее, то смог бы ее спасти. После я попытался выдвинуть обвинения на Джеффа, но никто не стал слушать тринадцатилетнего мальчика. Тогда я сконцентрировался на мести. Придумывал всевозможные способы убийства Джеффа, будто бы это помогло ее вернуть. Перед смертью мама подарила мне зажигалку. – Я вытащил из кармана ZIPPO и протянул Лили. Она с любопытством рассматривала гравировку. – Даже хотел спалить дом с Джеффом внутри.
– Что потом? – Шепотом спросила Лили, испуганно смотря на меня.
– Я принял тот факт, что моя мать мертва. Сел перед зеркалом и повторял до тех пор, пока слезы не закончились. Пока голос не сорвался. Пока осознание и принятие не поселились в каждой клеточке тела. Лили, моя мама умерла, но я нет. Тот вечер забрал ее, а не меня. А значит я обязан двигаться дальше. Ради себя.
Лили отшатнулась. Смотрела на меня, как на психа. И я догадывался почему.
– Я не могу проживать свою жизнь ради воли другого человека. Это не честно. И бессмысленно. Все мои решения будут приниматься, основываясь на чужом мнении. Я буду пытаться стать лучшим для кого-то, но не для себя. Тогда какой в этом смысл?
На мой вопрос не последовал ответ. Лили замолчала, обдумывая сказанное. Я предоставил ей паузу, но не такую большую, как она рассчитывала.
– Ты когда-нибудь говорила отцу, что тебе не хватает внимания?
– Нет. Ему удобней не замечать меня.
А дальше начался замкнутый круг: я задавал вопрос, Лили отвечала. Но ни на один вопрос я не получил честного ответа. Она просто использовала удобные формулировки, чтобы не раскрывать ящик боли.
– Лили, попробуй поговорить с отцом. Расскажи о всем, что беспокоит. Сделай один шаг навстречу. И, пожалуйста, проработай со специалистом смерть мамы. Прими ее. И отпусти.
Я был уверен, что все слова прошли мимо нее, даже неопределенный кивок не смог убедить. Лили поднялась с пола и поплелась в кровать. Сон и вода сейчас интересовали ее больше. Мне и самому хотелось спать. Но сил дойти до своей комнаты не осталось. Я лег рядом с Кэтрин и вырубился.
***
Признание Линды меня порадовало, хоть сам факт, что Шарлотта Фокс опустилась до такого, выбил из колеи. Это сумасшествие в самом чистом его проявлении. Очередное предательство, брошенное лезвием вперед. Кэтрин принял его достойно, хоть я и заметил, как на долю секунды обида исказила ее лицо. Кэтрин прекратила верить, в отличии от той маленькой девочки, что в глубине души надеялась, что родителям на нее не наплевать.
Все в этой комнате так или иначе были травмированы. Но каждый из нас по-разному справлялся со своей болью: я – экологично для себя, Кэтрин – подавляя эмоции, Лили – утопая в жалости. Каждому требовалось время и уединение, чтобы привести мысли в порядок. Мы договорились вместе пообедать. После этого я ушел к себе.
Кристофер определенно ждал меня. Сидел на кровати, поглаживая пальцами наушники. Круги под глазами – свидетельство бессонной ночи. Так что же беспокоило его? Неверная трактовка поступка Кэтрин, истинный мотив по отношению к Лили или разговор с Нейтом? Я закрыл дверь, но не сдвинулся с места. Сперва медленно обвел взглядом Кристофера, обдумывая каждое слово. Но Кристофер опередил меня:
– Я просто хотел проводить ее до комнаты, – его голос искренне дрогнул.
– Ты знаешь о ее симпатии к тебе? – Я не имел права задавать подобный вопрос, но задал.
– Да, но это не означает, что я собирался воспользоваться ее состоянием. Даже мысль об этом отвратительна.
Я молча обдумывал его слова.
– Ты мне не веришь? – В его голосе проскользнули нотки обиды. Я чертовски мало знал о Кристофере, не считая очевидных фактов.
– Я тебе не доверяю.
Зеленые глаза судорожно осмотрели комнату. Дыхание Кристофера стало прерывистым. Парень, будучи всегда расслабленным, сейчас выглядел напряженным и немного напуганным.
– Черт, я просто хотел ее проводить, ясно? Я игнорировал ее весь первый год не для того, чтобы пьяную изнасиловать на вечеринке.
Я нахмурился, не совсем понимания о чем говорит Кристофер.
– Не важно. Я не могу ответить на ее чувства и уж точно не собираюсь делать какие-то грязные вещи. Это проявление вежливости, не более.
У меня не осталось сил во всем этом разбираться. Потому что своих проблем сейчас было много. Я закрыл за собой дверь, скинул одежду и зашел в душевую кабину. Из-за вороха мыслей голова раскалывалась. Мышцы болели после неудобного сна. Но мне хотелось поскорее смыть с себя остатки вечеринки, поговорить с Нейтом и встретиться с Эшли. Попробовать выкроить несколько минут для нас. Вчера она и вправду выглядела восхитительно, однако грусть так явно читалась в глазах, что мое сердце отчаянно сжималось. Я мог помочь человеку, если он хотел этой помощи, но не понимал, как спасти того, кто каждый раз делает несколько шагов назад. Кто возвышает между нами стену, используя в фундаменте чужое мнение.
Мне и вправду хотелось попробовать. Ни одна девушка не вызывала во мне таких эмоций. Не задевала струн души. Мимолетные ночи не стояли рядом с короткими разговорами с Эшли. Я боялся, что возможно это желание вызвано тем, что плод запретен и, когда обстоятельства перестанут на нас влиять, искра потухнет, так и не взорвавшись фейерверком. Рациональная часть меня молила отступить. Прекратить все попытки и смириться с тем, что единственная девушка, которая сможет помочь с грузом прошлым это Кэтрин. Только она не боялась его и не страшилась с ним столкнуться. Я слишком верен себе и не готов пуститься в унижения, умоляя Эшли быть рядом и перетерпеть, пока Джефф не окажется за решеткой.
Нам нужен был очередной разговор. Однако прислушавшись к себе я понял, что мне не хотелось больше говорить. Не сегодня.
Выйдя из душа, я наткнулся на напуганного Кристофера. Он измерял шагами комнату. Его волосы были взлохмачены, лицо побледнело, с виска скатывалась капля пота.
– Почему ты мне не доверяешь? – Кристофер резко остановился. – И что означает отсутствие доверия ко мне? Как оно будет проявляться или в чем? Мне стоит переехать в другую комнату?
Я нахмурился, окончательно теряя смысл и значения слов. Кристофер теребил наушники, дергал провод, будто тот был повинен во всех его бедах. Эти хаотичные движение порядком раздражали.
– Что происходит?
– Я знаю, о чем говорю. Я проходил это в старшей школе и больше не собираюсь терпеть. Так мне переехать?
– Я ни черта не понимаю, Кристофер.
Нервы натянулись. Недовольство выплеснулось наружу бранными словами. Кристофер решил испытать мое терпение, не подозревая, что сейчас я явно не в настроение угадывать его мысли.
– Я не доверяю тебе, как и всем в этом здании, не считая нескольких людей. И отсутствие моего доверия к тебе не сулит ничем. Дело не в тебе, а во мне.
Плечи Кристофера опустились, но испуг никуда не делся. Он подошел к тумбе и вытащил пачку сигарет.
– Мне нужно проветриться. Дашь зажигалку?
– Нет.
Кристофер неопределенно кивнул и вышел. Остатки самообладания ушли вместе с ним. Я подошел к тумбе и взял книгу, которую ранее одолжил у Нейта. «О мышах и людях». Я перечитал эту повесть трижды. Размеренное повествование сумело ошеломить развязкой. Детали, разбросанные по тексту, никак не собирались в единую картинку. Смысл витал где-то рядом, но я никак не мог схватить его. В любом случае, книгу стоило вернуть. А заодно и поговорить с Нейтом.
Он сидел в кабинете, но мысленно был где-то далеко. Его руки безвольно лежали на столе, телефон вибрировал от уведомлений, а чашка с кофе успела остыть. Стук привлек внимание Нейта.
– Тайлер, – как-то сонно сказал он и поднялся. – Что-то с Кэтрин?
– Нет. Я пришел отдать книгу. И объяснить свое вчерашнее поведение.
Я поставил книгу обратно на полку. Нейт уселся в кресло и кивком предложил мне сделать то же самое.
– Кэтрин однажды расскажет тебе, что происходило после побега на Багамах, но ты должен понять, что порой она позволяет прошлому взять над ней власть. В такие моменты Кэтрин не контролирует себя.
Нейт понимающе кивнул и дал мне продолжить.
– Я знаю, что могу доверять тебе, и понимаю – ты сможешь ей помочь, но не могу так быстро перестроиться и заткнуть свои инстинкты. Не принимай это на свой счет.
– Никаких обид, Тайлер. Тобой повелевала любовь к ней и желание защитить. Я никогда не был и не буду для нее угрозой. Как и для тебя. Прошу только быть со мной честным и откровенным.
– Хорошо. – Я поднялся и направился к двери, но вопрос Нейта остановил меня:
– Тебе понравилась книга?
Я задумался на секунду, подбирая слова, которые смогли бы точно описать мои впечатления.
– Я как-будто не понял смысл.
– Это нормально. Однажды мы оба поймем.
Уголки моих губ дрогнули. Нейт оказывается тоже не смог добраться до сути.
Глава 21. Эшли
Колин не впечатлили мои извинения. Она выслушала их с кислым выражением лица, отмахнулась и оставшуюся часть вечера болтала с Дженни и Ким. Утром ничего не поменялось. Колин демонстративно игнорировала мое существование, однако нарочито цокала языком, когда наталкивалась на мои вещи. Я чувствовала себя разбитой после ночи и не хотела тратить силы на очередные извинения. Один день отдыха друг от друга, надеюсь, никому не помешает.
Я беспрепятственно выбралась из комнаты, если не считать осуждающий взгляд в спину. Меня манил свежий воздух, холодный ветер и одиночество. В дверях я столкнулась с Кристофером Мартином. Выглядел он мягко говоря не очень: потрепанный после ночи, с темными кругами под глазами и искусанными губами. Он нервно распахнул дверь и первым выскочил на улицу.
Персонал убирал последствия вчерашней вечеринки. Черные мешки с мусором стояли возле входа во второй корпус. Я на секунду засмотрелась, как ловко сотрудники клали их друг на друга, но мысленно была где-то далеко. В реальность меня вернул звук подъезжающей машины. Я прищурилась, что определенно было глупым решением: с такого расстояние не рассмотреть марку и модель. Из нее вышли двое мужчин и уверенной походкой направились в Болфорд. Сердце на секунду подскочило к горлу. Виктор Фокс.
Я постаралась успокоиться и медленно пошла обратно. Возможно, успею предупредить Кэтрин, что ее отец здесь. Но удача сегодня была не на моей стороне.
Возле дверей меня окликнул водитель Виктора. Я постаралась дружелюбно улыбнуться, но улыбка получилась натянутой. Губы дрожали от страха. Виктор всегда наводил на меня ужас своим свирепым выражением лица.
– Эшли, рад встрече.
– Мистер Фокс.
Водитель выудил из внутреннего кармана пиджака знакомый черный конверт с буквой Ф. Я едва не потеряла сознание.
Мужчины пропустили меня вперед. Конверт дрожал в руке, и мне пришлось приложить все усилия, чтобы не выронить его. Но куда сложнее оказалось держать лицо, ведь первые, кого мы встретили, были Энтони и Тайлер. Заметив за моей спиной Виктора, оба нахмурились. Фокс пожал руку Энтони и демонстративно проигнорировал Гилла. Однако водитель все равно отдал обоим конверт.
Воздух в фойе сгустился. Я все еще надеялась успеть предупредить Кэтрин, пока Виктор вручал приглашение Нейту, но день определенно планировал размазать меня по паркету, ведь она шла по длинному коридору, пытаясь поправить футболку. Эмоции отразились на лице. Кэтрин непонимающе посмотрела в ответ, но осознание пришло к ней, когда взгляд опустился на конверт. Мир едва не развалился на части. Я знала, что Кэтрин одинаково ненавидела родителей и зимний бал. Я и сама не питала к нему теплых чувств. Этот день определенно потрошил меня. Уничтожал настолько, что несколько дней после я не хотела вставать с кровати. И это не смотря на то, что длился вечер несколько часов. Золотая пятерка создавала вокруг себя ауру таинственности. Единственная встреча в году приковывала внимание всех перспективных и богатых бизнесменов. Здесь заключались не только деньги, но и браки. И после восемнадцати лет я всей душой ненавидела тот факт, что я потенциальная возможность для новой сделки.
Кэтрин вырвала конверт из рук водителя и ринулась в кабинет. Я перехватила успокаивающий взгляд Тайлера, но и он не помог унять дрожь. Трое вошли в кабинет, двое вышли. Джонотон Корворд нервно улыбнулся нам и направился в столовую. Ему совершенно было плевать, что происходило в его кабинете.
Я не могла больше стоять на месте. Бросила последний взгляд на Тайлера, который пытался убедить водителя впустить его, и отправилась к себе. Телефон в кармане вибрировал. Мама.
– Дорогая, как дела? Как вечеринка?
– Все хорошо, мам, – непривычно высоким голос ответила я.
– Мне есть о чем переживать? – В ее голосе проскользнули нотки волнения.
– Нет, все отлично. Как у тебя дела?
Боже, почему ложь на языке так вязко ощущалась? Я же ведь просто не договоривала.
– Прекрасно. Отец дома. До зимнего бала не планирует больше уезжать. На следующих выходных ждем тебя домой. Кстати, Виктор уже приехал в Болфорд?
Черт, если бы мама позвонила раньше.
– Да, он здесь.
– Прекрасно. Кэтрин не устроила истерику? Хотя о чем я спрашиваю. Ей даже повод не нужен. Жаль, что в этом году бал проходит у Фоксов. Их семье и так не отмыться от позора, а присутствие Кэтрин лишь усугубит положение Фоксов. Она точно ударит в грязь лицом перед семьей Шейни. Первые приглашенные, Фокс как обычно отхватил жирный кусок. В нашем доме я бы не дала этой мерзавке и рта раскрыть. Я бы вовсе настояла, чтобы ее там не было.
Я проглотила ком с негодованием, заталкивая его куда поглубже. Виктор и Шарлотта могли бы не настаивать о присутствии Кэтрин, если так боялись, что она опозорит их.
– Энтони и Тайлер тоже получили приглашения, – сказала я и сразу прикусила язык.
На несколько секунд мама замолчала. Следующий вопрос выбил весь воздух из легких.
– Эшли, ты же не общаешься с мальчишкой Гилла? – Теперь ее голос сочился раздражением.
– Нет, – резко ответила я, мысленно отвешивая себе подзатыльник.
Мама судорожно выдохнула, доводя меня до сердечного приступа.
– Джефф узнал, что его сын вернулся в Бостон и учится в Болфорде. Он и настоял на его приезде.
Легкие заполнили все грудную клетку. Я не могла вдохнуть. Не понимала, хорошо ли или плохо, что именно Джефф настоял на присутствии Тайлера.
– Ладно, милая, я пойду выбирать отцу костюм. Позвоню завтра.
– Пока, мам.
Сердце лихорадочно стучало в груди. Щеки потеплели. Я не хотела возвращаться в комнату и сталкиваться с Колин. Поэтому и взбежала по лестнице на второй этаж, надеясь, что Тайлер заметит и найдет меня в библиотеке.
Тишина окутала со всех сторон. Здесь никого не было. Лишь собственный стук каблуков нарушил спокойствие. Я скрылась в одном из карманов. Пыталась выровнять дыхание. Я, наверное, должна была рассказать Тайлеру о Джеффе. Но вместе с тем сомневалась, имею ли право вмешиваться в его жизнь. Он так и не рассказал, почему уезжал в Бостон. Видимо, не считал нужным. Чувства наслаивались, запутывая меня еще больше. Редкие встречи не давали ответов на желанные вопросы, но и я не готова была услышать правду, ведь раз за разом предавала то хрупкое, что образовывалось между нами.
Меня разрывало на части. Я искала выход во тьме без капли света. Ни одной подсказки или намека. Все то, что возникало в груди, разбивалось при встрече с Колин или разговором с мамой. Имела ли я право требовать что-то от Тайлера, когда сама открещивалась от любой связи с ним? Нет. Это действительно несправедливо и нечестно. Но и отстаивать было нечего. Мимолетная слабость с Тайлером ощущалась восхитительно, потому что я понимала: об этом никто и никогда не узнает. Если и существует на свете человек, способный унести мои секреты в могилу, то это Тайлер Гилл.
Минуты сменились часом. Я бросила взгляд на телефон и вздохнула. Он либо не захотел прийти, либо не увидел меня. И первое ранило сильнее, чем все остальное. Я продолжала верно ждать, отчасти потому, что не хотела возвращаться к себе. Колин бы продолжила вчерашний допрос и вывела бы на чистую воду. И я бы хотела бы велеть ей не совать свой нос в чужую жизнь. Но… Очередное но, не имеющее под собой основания. Я так дорожила дружбой с Колин, сама не зная почему. Пришлось отсеять все остальные мысли, чтобы погрузиться в это утверждение.
Колин неплохой человек, но слишком увлекается разбором чужой жизни. Ей проще указывать, что делать другим, нежели разбираться своими делами. Она из тех, кто точно знает, как нужно жить, но при этом не соответствует этим правилам. Она всегда игнорирует мои увлечения, в то время как я поддерживаю ее. Колин перебивает, затыкает и отмахивается, будто мое мнение совершенно не имеет для нее значения. Так почему же я продолжала цепляться за Колин?
Страх. Я панически боялась остаться одна. Стать изгоем. Одиночкой. Человеком, которому не к кому подсесть. Не с кем поговорить. После того, как Кэтрин сбежала, я ощущала это липкое, отвратительное чувство. Кроме мамы не осталось никого, с кем бы я могла поговорить. Семь месяцев молчания. Семь месяцев тишины, пока я не поступила в Болфорд. Там мы и познакомились с Колин. Но какой смысл в дружбе, если я постоянно хочу побыть в тишине? Наедине со своими мыслями. Одна.
«Как известно, предрассудки труднее всего искоренить из сердца, почва которого никогда не была вспахана и оплодотворена образованием; они произрастают упорно, стойко, как плевелы среди камней». Строчки, выделенные Тайлером, всплыли в голове. Я открыла уже прочитанную книгу и в сотый раз уставилась на них. Смогла бы я искоренить предрассудки из своего сердца?
Ледяной холодок пробежал по спине. Осознание так крепко засело в груди, что я не посмела бы его изгонять. Пусть немного побудет там. А дальше я пойму, как быть с ним. До меня донесся стук шагов. Я напряглась и вцепилась пальцами в подлокотник. Тихая надежда плескалась в сердце. Трепет пробежал мурашками по коже. Приятные чувства ласкали каждую клеточку тела. Предательство ощущалось вдвойне больнее, но я запихнула его куда подальше.
Тайлер нашел меня быстро. Он выглядел уставшим, но все таким же красивым. Легкий румянец красовался на гладких щеках. Серые глаза смотрели точно на мое лицо, ни выше, ни ниже. Тайлер молчал, все еще пребывая в собственных мыслях. Карамельного цвета волосы были слегка растрепанны. Несколько прядей скрыли широкий лоб.
Я хотела, чтобы он заговорил первым. Чтобы сократил расстояние между нами и поцеловал. От этой мысли жар пронесся по телу. Я подавила порыв сжать колени, но не подавила желание.
– Почему ты грустила? – Его голос отозвался во всем теле. Я даже не сразу поняла, что именно он спросил.
– Когда?
–Вчера. Сегодня. Неделю назад. Почему ты выглядишь несчастной?
Это было так странно, говорить обо мне. И с одной стороны даже приятно, что кого-то действительно интересовало то, что у меня на душе.
– Я не чувствую себя счастливой, – честно призналась я.
Тайлер выгнул бровь, безмолвно задавая очередной вопрос. Я прерывисто выдохнула. Сердце медленно, но верно перестало разрывать грудную клетку.
Слова кипели во мне. Я никак не могла сформулировать мысли. Хотелось, чтобы все они звучали четко и понятно. Без лишней воды и по делу. Как в книгах, где герой легко выкладывает все, что беспокоит его. Но реальная жизнь было суровей, а мой язык не такой мелодичный и емкий, как у авторов. Мне не хотелось выглядеть глупой в глазах Тайлера.
– Это сложно объяснить, – сказала я, ибо ничего другого на ум не пришло.
– Что сделает тебя счастливой?
Сердце разбилось, а после склеилось. Такой простой вопрос, который никто и никогда мне не задавал. Так мог спросить только Тайлер: честно и прямо.
Не дожидаясь ответа, Тайлер открыл книгу и начал пролистывать страницы, ориентируясь на стикеры. Я затаила дыхание. Какую мысль я упустила? Чего не смогла увидеть, понять и поселить в своем сердце. Тайлер взял со стола карандаш и что-то подчеркнул, а после показал мне.
«Замкнутые люди нередко больше нуждаются в откровенном обсуждении своих чувств, чем люди несдержанные».
Я сглотнула ком и осмелилась взглянуть на него. На этот раз слова обжигали язык.
– Осознание, что я могу быть сильнее. Что могу дать отпор, когда кто-то принижает мои способности или желание. Обесценивает мои мечты. Не считается с тем, что я люблю. Отстаивать свою жизнь от чужого вмешательства, – на одном дыхании выпалила я. И готова поклясться, уголки губ Тайлера приподнялись.
– Значит, ты сама можешь сделать себя счастливой.
Мне хотелось забрать с собой это утверждение и рассмотреть его со всех сторон. Попробовать на вкус. Ввести внутривенно. Отпечатать под веками. Сохранить в сердце.
Я поднялась с кресла и встала напротив Тайлера. Достаточно разговоров обо мне. С ним явно что-то не так.
– Что сделает тебя счастливым? – Несмело спросила я.
Он чуть прищурился. А после посмотрел на мои губы. Щеки вновь потеплели. Я была уверена, что Тайлер сам не станет меня целовать. Потому что не уверен, действительно ли это то, чего я хочу.
Я прислушалась к зову сердца и поняла: да, я хочу поцеловать Тайлера Гилла. Не смотря ни на что. Не смотря на чужое мнение. Если в этой жизни и есть что-то правильное, так это изгиб его губ, серые глаза, смотрящие без осуждения, и сердце, в котором нашлось для меня место. Мне снова требовалось почувствовать возможность выбора. Моего выбора.
