Наталья Андреевна Букрина
Анатомия обмана
Скоротечный разговор с женой включил обратный отсчет памяти. Александр, уткнувшись головой в руль, продолжал сидеть в припаркованном недалеко от дома автомобиле. Вот и определились: она пока поживет в квартире, он – за городом. Коротко и ясно. Ни слез, ни упреков, ни скандалов. Миле, видите ли, некогда объясниться. Ответь так в далеком Ленинграде несмышленый курсант, не пришлось бы выяснять отношения сегодня. В далекой юности все было по-другому. Случайно просигналив, он спугнул притаившуюся в кустах влюбленную пару. Губы сами собой расплылись в улыбке. Трепетные свидания пусть не робкого, но совсем еще мальчишки из глубоко провинциального Ломова остались далеко позади. Словно в другой жизни. Была ли она счастливой? Тогда казалось, что да. Впрочем, что еще оставалось думать семнадцатилетнему подростку, впервые допущенному до женского тела? На заре юности все закрутилось с такой бешеной скоростью, что времени определиться не осталось. Первая любовь, первое свидание, жаркие объятия манкой женщины, свалившееся с бухты-барахты отцовство… Курсант Ребров полагал, что женитьба – единственно верный выход. По крайней мере, самый порядочный в создавшейся ситуации. Он искренне полагал, что создает семью на всю жизнь, как отец с матерью. Только Мила двадцатилетнего розлива была совсем другим человеком. Дерзкой, непростой, но любящей. Нынешняя, как гуляющая сама по себе кошка, позволяла себя любить. Разница очевидна. Невосполнимая потеря. Неутихающая боль. Их семейная лодка дала изрядный крен и села на мель. А, может, ее уже тянет на дно? Интересно, можно ли исправить ситуацию? И стоит ли это делать? Если да, кому это под силу? Сыновьям? Они совсем чужие, да и который год живут вдали от дома. Отец для них не авторитет. Понимание того, что он давным-давно потерял на мальчишек влияние, окатило ледяным душем. Отец он никакой. И муж давно неважный. Плывет по течению и в ус себе не дует. Александр нервно пощипал усы. Хорош папаша, ничего не скажешь. Поддавшись нажиму со стороны жены, сам же лишил парней детства и определил в армию. Стоило ли ждать от них любви или хотя бы понимания? При первой же возможности он навещал сыновей, но эти встречи походили на заглаживание вины. От того, что жизнь катится в тартарары, стало не по себе. От сковавшего его удушья на мгновение показалось, что он сидит не просто на раскаленных углях, а в чертовой домне. Александр вышел на свежий воздух. Темнело. Моросил дождь. В кармане зазвонил мобильный телефон. Глядя в окошко определителя номера, он равнодушно швырнул трубку в салон: «Прости, детка, но сегодня меня нет ни для кого, и ты не исключение». Телефон трезвонил без умолку. Ребров сел в машину и отключил аппарат. В стекло осторожно постучал смущенный курсант с букетом роз и молитвенно сложил руки:
– Не выручите? До свидания полчаса, никак не успеваю, а кроме вас – ни души…
– Куда?
– К центральному Дому Художников.
– Садись, – распахнул дверь водитель и, когда тронулись, уточнил: – Рисуешь?
– Почему вы так решили?
– Место для свидания говорит само за себя.
– Мила полагает, что мой художественный вкус недостаточно развит.
Слово «Мила» неприятно резануло слух. Может, это какой-то знак? Впрочем, в приметы он не верил. Простое совпадение, не больше. Лучше поддержать разговор и протянуть руку помощи взволнованному собеседнику.
– А Третьяковка или Пушкинский музей ей уже не интересны?
– Это мы посетили еще в начале года.
Александр улыбнулся – похоже, спутник безоговорочно доверял своей просвещенной подруге. Выставки и музеи – не самое плохое место для совместного времяпровождения. У него было многим проще: два свидания, а после – сразу сын. Тут не то что крышу снесет, основательно вышибет из седла. А он удержался. И долгое время был на коне. А потом что-то разладилось и надломилось. То ли кони понесли, то ли наезднику не хватило мастерства. Похоже, все сразу. «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Точнее, чем в любимом романе, не скажешь. Остапа Бендера из него не вышло. Но и Шуры Балаганова или Паниковского, к счастью, тоже. Как говорится, имеем, что имеем.
Поминутно глядя на часы, курсант всматривался в дорогу и взмок от напряжения. Сочувствуя, водитель протянул ему трубку:
– Позвони, предупреди, что задерживаешься.
– Мила принципиально не берет в музеи телефон. Вон она, – просиял от радости страдалец, указав на щуплую малышку, и спешно уточнил: – Сколько с меня?
– Не с тебя, а тебе, – протянул ему пятитысячную купюру Александр. – Своди девочку в кафе, угости чем-нибудь сладеньким – поднимает настроение.
– Нет-нет, это как-то неправильно!
– Очень даже правильно, коллега. Я не один год носил военную форму.
Меценат сунул ему в карман купюру и спешно отъехал. Молодой человек благодарно помахал вслед. В зеркало заднего вида было видно, как радовались встрече влюбленные. Мужчина грустно улыбнулся. Неужели он был таким же?! И, пожалуй, только в том возрасте чувствовал себя по-настоящему счастливым.
…Все разговоры по душам в казарме начинались после команды: «Отбой!» Саша в два счета преодолел длинный ряд двухъярусных кроватей и торопливо снял китель. Известие о том, что он стал отцом, дошло до товарищей быстрее самого виновника торжества. На соседней койке оживился приятель:
– Ну, ты, брат, даешь! Бац-бац и – в дамки!
– В короли, – поправил сосед сверху. – Он теперь папаша.
– Попридержи язык, Егорыч!
– А что, уже и поздравить нельзя? С тебя кило пряников и банка сока!
– А с нас – подарок, – вставил коротышка.
– Завтра идем в ЗАГС, – признался Александр.
– Кто же тебя без увольнительной выпустит?
– Утро вечера мудренее. Придумаю что-нибудь.
– У Сереги, что помог тебя найти, тетка там работает, – подсказал кто-то. – Пусть позвонит ей и все уладит, а прорваться на пару часов на свободу – не вопрос.
– Все склеится, комсорг – брательник и с машиной, и со свидетельницей подсобит, у него передо мной должок.
План-выручалочка курсантами был разработан много лет назад и, подобно нити Ариадны, передавался из поколения в поколение. За эти годы апробирован он был не единожды и сбоев не давал. На неотложные свидания секретным маршрутом исчезали регулярно. А вот жениться – пока не доводилось. Но случай не терпел отлагательства. Лиха беда начало. Должен же кто-то быть первым. После занятий сбросились в пользу молодожена, кто мелочью, а кто рублем и, вооружившись метлами, отправились на уборку заднего двора. Курсовой офицер проконтролировал начало процесса, дал ценные указания и вскоре удалился. Александр держался ближе к забору и нетерпеливо сквозь щель в ограждении следил за появлением автомобиля. В назначенное время с улицы перелетел увесистый пакет с кроссовками и спортивным костюмом. Саша спешно переоделся, прячась за сомкнувшиеся спины друзей, и по пирамиде из их скрещенных рук и упакованной наспех формой ловко перемахнул через изгородь. Благо, камерами видеонаблюдения военные училища двадцатилетней давности оснащены не были. «Шурик, в шесть как штык!» – напутствовали приятели.
На заднем сидении машины уже сидела сияющая от счастья Мила. Глядя на Александра в одежде с чужого плеча, водитель не сумел скрыть улыбку – уж больно курсант походил на незадачливого тезку из бессмертной комедии Гайдая, штаны которого были так же коротки. Но выбирать не приходилось – подыскать что-либо по размеру за столь короткий промежуток времени не удалось. И не беда. Коль скоро с милым рай в шалаше, то спортивный костюм – самое подходящее для этого случая одеяние. В конце концов, не набедренная же повязка.
– Серега не предупредил, что ты такая дылда, – извинился водитель.
– Спасибо, что выручили, – поблагодарила Мила, прижимаясь к жениху.
Время в пути пролетело незаметно. Счастливые влюбленные наслаждались безоблачными минутами, подаренными им шалуньей фортуной. У ЗАГСа их поджидала подруга водителя – без свидетельницы зарегистрировать брак было проблематично, а знакомых у Милы в городе не было. Курсантское братство предусмотрело все.
– Момент, – отозвал жениха шофер. – Магазин видишь? Без шампанского, цветов и конфет будет не по-людски. Деньги имеются?
– А то, – Александр гордо извлек из кармана мятые рубли и кучу мелочи.
– Впечатляет, – похлопал его по плечу приятель. – В случае нужды добавлю.
Саша бегло пересчитал наличность:
– Еще останется ребятам на пряники и лимонад.
– Тогда я в магазин, а ты в туалет! Мужская комната направо.
– Не понял? – не поверил своим ушам жених.
– При желании можешь переодеться прямо здесь, – он достал из багажника костюм. – Не стоит расписываться в трико! С размером, похоже, снова промахнулись.
– Зато с цветом угадали, – сгладила неловкость Мила. – Лично меня устраивает все.
– У меня с собой форма – это солиднее, – потряс свертком жених.
– Распишитесь без марша Мендельсона, – констатировала заведующая ЗАГСА. – Сегодня будний день – магнитофон отдали в ремонт. Можно перенести регистрацию.
– Нет! – хором запротестовали брачующиеся.
После скоротечной росписи пили шампанское в небольшой комнате рядом с основным залом. Мила не выпускала из рук свидетельство о браке. Мечты сбываются, причем, казалось бы, самые неосуществимые. Кто бы мог знать, что на радость бабушке и Мане в Ломов она вернется мужней женой! О реакции свекрови в эти радостные минуты думать совершенно не хотелось – она будет предсказуемой и положительных эмоций точно не добавит. Зато от обидного прозвища соломенной вдовы Мила избавится навсегда. А у Темы появится законный отец.
– За вас, молодые! – подняла свой бокал дама. – Еще одной семьей стало больше.
– А сына на себя записать можно? – поинтересовался Александр.
– А у вас и сын есть? – удивилась женщина. – Когда же успели?!
– Так получилось, – покраснела Мила.
– А кто значится отцом в свидетельстве о рождении?
– Там прочерк, – призналась смущенная невеста.
– Придется усыновлять.
– Ничего себе законы, – возмутился папаша. – Своего же и усыновлять?
– Раньше, молодой человек, надо было думать, – включила строгую блюстительницу семейных нравов заведующая.
Возразить моралистке было нечего. Мила решила сгладить ситуацию и протянула ей цветы и конфеты. Дама сменила гнев на милость и пообещала ускорить процесс оформления документов. Всю обратную дорогу молодожены перешептывались и без конца целовались. Уже на подъезде к училищу Саша попросил жену, чтобы она не спешила делиться радостной новостью с Галиной Адамовной – как бы мать не рубанула с плеча и не ликвидировала не только штамп в паспорте невестки, но и не подключила связи, чтобы признать недействительным сам брак. С нее станется. Кто-кто, а Мила была более всех заинтересована в его сохранении и не призналась бы в содеянном даже под пытками. Главное, чтобы секретная информация не просочилась в стан неприятеля. Лазутчики, вроде, отсутствовали. Не задумываясь, она согласилась – со свекровью отношения могут не сложиться никогда, а слово мужа для нее теперь будет законом.
К месту обратного десантирования подъехали без пяти шесть. Окрыленный Александр ловко перемахнул на территорию училища, вручил друзьям сумку с угощениями и сквозь щель заверил невесту, что он безмерно счастлив. Церемония прощания благополучно завершилась воздушным поцелуем. Мила бережно спрятала в сумочку драгоценный документ, прислушалась к удаляющимся шагам и расплакалась. «Молодая, ты чего? – растерялся водитель. – Счастье только начинается».
Бескорыстный помощник оказался прав. Свекровь, чего греха таить, негодовала и бушевала, но Саша твердо стоял на своем, и любящая мать не стала лютовать. Правда, с новоиспеченной родней встречаться и знакомиться отказалась наотрез. И навсегда вычеркнула Милу из своей жизни. Не менее драматичным известие о свадьбе и внуке оказалось и для Леси. Как Анна не старалась подготовить дочь, та не меньше сватьи была шокирована произошедшим – мало того, что многие годы сплетницы трепали ее честное имя, так теперь будут тыкать пальцем в спину из-за непутевой дочери. Воистину, яблочко от яблоньки не далеко укатилось. Видимо, у них по материнской линии род какой-то проклятый. В каком там колене и какая генеалогическая тетка умудрилась перейти дорогу сопернице, не ведомо, а отдуваться всю жизнь им приходится. Не по чину, но факт. Один Григорий встретил дочь и внука с распростертыми объятиями и, пока Мила гордо демонстрировала поселку мужа, охотно возился с малышом. Слава богу, зять выглядел старше своих восемнадцати, и разница в возрасте не бросалась в глаза подъездным кумушкам, иначе бы перемыли косточки всей их семье.
Проводив Милу с коляской любопытными взглядами, Настасья с Аксиньей заметили плетущуюся с авоськой Зою.
– Посидим, соседка, рядком, поговорим ладком.
– Некогда мне с вами, лясы точить, – отмахнулась баба Зоя. – Чего на Людку ополчились? Горюете, что на свадьбу не пригласила?
– Не нас одних! – съязвила Настасья. – Родную мать позвать забыла!
– А я вот знаю, что у ней на свадьбе вся родня гуляла! – не зная правды, на всякий случай заступилась Зоя. – Была им нужда радостью с вами делиться.
– А таиться, стало быть, есть зачем?!
– Уймись, Аксинья! Мало тебе проблем со своим сыном?
– Что есть, то есть – и он не без греха. Садись, подружка, отдохни. Расскажи, куда наша Наташка запропастилась. Может, тоже по-тихому замуж выскочила?
– Нет вам покоя, бабоньки, – укорила Зоя. – С пионерами она, в лагере. Куда ж еще незамужней девке деваться?
– И чего это она все одна да одна? Может, она … того, с изъяном?
– Сама ты дефективная! – вспыхнула баба Зоя. – Не мели чепухи, дурья башка!
– Так ведь не берет никто ж Наташку замуж.
– Прямо-таки не берут! Вон Колька с прокатного все ноги оттоптал под ее окнами.
– Он сильно зашибает, – вставила свой пятачок Настасья.
– А Володька Яровой? Чем не жених? Инженер! Только она сама ни за кого не идет! Прынца заморского ждет. А где его взять-то в наших подземельях? Там кроме угля ничегошеньки нету. Холостяков в поселке по пальцам пересчитать можно.
– И те только с бутылкой в обнимку.
Рядом с домом затормозило такси. Из машины вышел Александр в сопровождении незнакомца с цветами и подарками. Мила, толкая впереди себя коляску, бросилась им навстречу. Леся свесилась с балкона и победоносно, чтобы слышал весь двор, крикнула:
– Какая радость, сват приехал! Мама, накрывай на стол! Гриша, неси бутылку – праздник у нас!
Обескураженные говоруньи у подъезда утратили дар речи. Они не сразу сообразили, что сватьи почему-то нет. И это вскоре стало предметом новых обсуждений.
Незадолго до окончания отпуска Александр перевез семью в Ленинград. За символическую цену они сняли одну из двух комнат у полуглухой бабки Сергея, Зои Станиславовны, в коммунальной квартире. Долг платежом красен – пришла очередь Людмилы. Ситуация устраивала всех: немолодой уже блокаднице готовы были помочь круглые сутки, а она при необходимости присматривала за ребенком. Особенно радовало то, что жилье находилось в шаговой доступности от училища. Мила была на седьмом небе от счастья. Хозяйка сама готовила прекрасно, и квартирантку быстро обучила премудростям кулинарного искусства. Отец Саши воспользовался личным знакомством с начальником училища, и вскоре курсанту Реброву в порядке исключения было позволено ночевать вместе с женой и требующим особого внимания грудным ребенком. С весны и до поздней осени жильцы двух оставшихся комнат обитали на даче, так что почти полгода можно было избегать конфликтного общения, неизменно возникающего на общей кухне. С осени до весны не спасало даже заступничество Зои Станиславовны. Интеллигентная сотрудница музея даже не пыталась противостоять наскокам неуживчивой Елизаветы Карповны. Имя этой отвратительной женщины Мила запомнила на всю жизнь. Подними ее ночью, как мантру, произнесет без труда и в сорок, и в пятьдесят, и в восемьдесят лет. Но тогда, прогуливались по набережной, она ничего этого не знала и была бесконечно счастлива.
– Какой ты у меня молодец, – похвалила она мужа. – И отличник, и пробивной, и заботливый, и хозяйственный.
– А еще недавно ты в этом сомневалась, – напомнил пунцовый от гордости Саша.
– Нам надо как-то отблагодарить твоего Серегу. За помощь, за свадьбу, за комнату.
– Опоздали – он в отпуске, а потом – прямиком в часть.
– Не доучившись?
– Это почему же? У Сергея красный диплом и офицерские погоны. Он же был на выпускном курсе.
– А я думала, вы одногодки.
– Нет. Но парень он мировой, это точно.
– Какая досада! Я с ним даже не познакомилась.
– Жалеешь? – ревниво насторожился Саша.
– Сожалею, – уточнила жена.
– Познакомишься еще. Думаю, мы с ним послужим еще вместе – мне приглянулся этот гарнизон. Кстати, Серый – большой любитель рыбалки.
– Тогда давай отправим его к моим: отец ему такие места покажет! Там щуки – во! – она примерилась и показала по локоть.
– Ну, поменьше, – недоверчиво усмехнулся муж.
– Ладно, вот такие, – Мила слегка уменьшила размер. – И не спорь!
– Хорошо, передам ему письмо с приглашением. А ты своим напиши, чтобы приняли его, как родного.
– Само собой, не подкачают. Кстати, мне через полгода помогут в ясли устроиться. Пока няней. И Тему возьмут. Работа полдня и питаться можно. Так что пока не пропадем.
– А мы вообще не пропадем. Скоро не только ты будешь знать, на что способен твой муж! – хвастливо пообещал Саша.
Мила посмотрела на него с гордостью – она больше ни в чем не сомневалась. Слово держать муж умеет.
Окончательно стемнело. От стены отделилась подозрительная компания подвыпивших подростков и рванула к его джипу. Александр вовремя заметил их, завел двигатель и вырулил на проспект. Парни пробежали несколько метров, сквернословя и бросая вслед камни, но не догнали. Проехав пару кварталов, он включил мобильник. В то же мгновение раздался звонок.
– Шурик, ты в своем уме? Лучше не испытывай мое терпение! Я не могу дозвониться весь вечер, – сходу набросилась собеседница.
– Я был занят.
– А сейчас?
– Смертельно устал.
– Но мы собирались пой…
– Не склеилось, – нервно оборвал Ребров. – В другой раз.
– Другого раза может и не быть! Представь, я не шучу!
– Это было твоим решением – за язык никто не тянул, – Александр снова отключил телефон и шумно выдохнул. – Да пошли вы все!.. И ты, курица, и семейная жизнь!..
Он сунул аппарат в карман и газанул, но вдруг решительно припарковался и сделал новый вызов. Мила трубку не сняла. Молчал и домашний телефон. Злится или подшофе? Придется потревожить. К чему тянуть? Самое время расставить точки над «i». Александр прибавил скорость и помчался к дому.
– Людмила Григорьевна уехала к родителям, – вежливо сообщила консьержка.
– А вы ничего не напутали?
– Она слишком громко говорила по телефону возле такси – трудно ошибиться.
Ребров поднялся, чтобы убедиться в правоте ее слов. В квартире царил полный бардак. Это неприятно ударило по самолюбию – отсутствие порядка его всегда бесило, и жена отлично знала это. Интересно, хаос намеренный или оставленный в спешке? Александр обошел все комнаты – записки нигде не было. Он плюхнулся в кресло и достал мобильник.
– Ты все еще убеждена, что нам не стоит встречаться? – вкрадчиво уточнил он.
– Так и быть, опять прощаю, – защебетал елейный голосок. – Ты заедешь или как?
– Пудри носик и спускайся – я в пяти минутах езды!
Езды было на четверть часа, не меньше. Столько же придется ждать, пока она определится с гардеробом. На обувь и аксессуары уйдет вдвое больше времени. Александр не стал наводить порядок, чтобы Мила не заметила следов его присутствия, перешел в столовую и заварил кофе. В запасе не менее часа – чашечку любимого напитка можно выпить не торопясь.
Глава восьмая
Мила вышла из здания аэровокзала и осмотрелась. Ее никто не встречал, да и не мог этого сделать: о приезде не было известно ни одной живой душе. Местные бомбилы окружили ее плотным кольцом, наперебой предлагая услуги по перевозке.
– Мадам, домчу вас прямо к цели! – заверил пожилой бородач.
– Батя, твоя колымага не для прекрасных дам, – запротестовал молодой конкурент.
– Такая женщина требует надлежащего обращения! – осадил его старший товарищ.
Он галантно склонил голову перед столичной гостьей и бережно принял из ее рук тяжелые вещи. Мила прищурилась и поинтересовалась:
– Дядя Вася, вы ли это?
– Мы знакомы? – удивился тот.
– Я Мила, дочь Григория Яремчука.
– Людка, ты что ли?
– А ведь не узнали.
– Не признал. Больно ты на барыню стала похожа, – он загрузил багаж и смущенно почесал лоб. – Поедем тогда что ли?
Распахнув дверь, Леся охнула и прислонилась к стене.
– Отец, глянь-ка, кто к нам пожаловал, – растерянно позвала она.
Григорий вышел со спущенными на нос очками.
– Как кто. Дочь наша старшая, – он забрал у Милы чемодан с сумкой и посторонился, пропуская ее. – Проходи на чай с пирогами. Пюре с котлетами тоже есть.
Пока закипала вода, Мила раскладывала перед родителями подарки. Благо, по дороге удалось заскочить в огромный торговый центр. Леся, не глядя, отложила в сторону дорогую шаль вместе с электрогрелкой и посетовала на дороговизну купленных продуктов. Григорий с удивлением вертел в руках навороченную удочку. Как ею распорядиться, он не знал – рыба в реке перевелась еще в прошлом веке.
– Ленке плащ и сапоги, Ваньке теплый свитер, всем, включая племянников, мобильные телефоны и кучу сладостей, – выкладывала и выкладывала дары дочь. – А, вот еще новые резиновые сапоги для папули.
– Аттракцион невиданной щедрости, – недоверчиво запричитала Леся. – Ты как позвонила, я сразу поняла, что Сашка тебя бросил.
Звонок будильника прервал ее стон и позволил Миле собраться с мыслями. Разговора с матерью не избежать, хотелось очертить границы допустимой откровенности.
– Гриша, тебе пора пить лекарства, – подхватилась жена.
Едва Григорий вышел, мать посмотрела Миле в глаза и сухо поинтересовалась:
– К молодой ушел или как?
– Не выдумывай, – открестилась дочь. – Я же сказала, что просто соскучилась.
– Выгнал что ли? – стояла на своем Леся. – У тебя на лице все написано.
– Мама, я устала с дороги. Напои меня чаем и уложи в постель.
– Как скажешь. Поговорить можно и завтра, – не сдавалась Леся.
В кухню заглянул одетый Григорий.
– Ну, я пошел на дежурство, – он обнял жену и подмигнул дочери. – Вы только не сильно ссорьтесь без меня, девочки.
Леся протянула ему пакет.
– Тут картошка с котлетами, горячие еще. Я в платок пуховый завернула. И плюшки с творогом, – она вышла, чтобы проводить.
– Ты с отцом стала мягче, – отметила дочь, когда дверь за Григорием захлопнулась.
– Капля камень точит, а ласка человека лечит. С ним завсегда было надежно, – Леся отвернулась, пряча слезы. – Пропала бы я без Гриши. Цены ему нету.
– Добрый он, хороший. Только вот что-то сдал.
– А как тут не сдашь? Загубил легкие в своем забое, вот и мается без срока, – вздохнула Леся и перекрестилась. – Молю Бога, чтобы ничего не случилось: мне без него жизни не будет, приручил-таки он меня под старость, – она пристально посмотрела на дочь. – Жаль, поздно я это поняла, не ценила его смолоду. Ну, да ладно о плохом. Пойдем, постелю тебе в детской.
Проснувшись, Мила не застала мать дома. Спозаранку Леся накормила и уложила отдохнуть вернувшегося с дежурства Григория, а сама понесла пироги и подарки внукам. Мила позавтракала и вышла на балкон. Ничего не изменилось. Те же гаражи со скамейками, тот же пейзаж вдали. У подъезда стояла молодая полноватая женщина чуть за тридцать и с интересом рассматривала ее. Гостья хотела удалиться, но ее окликнули:
– Здравствуйте. Вы, наверное, Мила?
– Она самая. Чем обязана?
– А я сестра Бориса, Рая. Не заглянете в гости?
– Отчего нет? Спущусь на полчасика, – не стала миндальничать москвичка.
Бывшую квартиру бабы Зои было не узнать – качественный ремонт превратил ее в современное уютное гнездышко.
– Все Боренька своими руками сделал, – ворковала сестра. – Тоскует он по вам, Людмила, – резко сменила тему она.
Мила улыбалась и демонстративно держала паузу.
– Вот брат-то не простит себе, что не сумел вырваться – не отпустили его в отпуск, – не скрывая огорчения, сообщила Раиса.
Мила досадливо сверкнула глазами, но сделала вид, что ей это безразлично.
– А кем, если не секрет, вы работаете? – поинтересовалась хозяйка.
– Мой муж меня прекрасно обеспечивает, – ледяным тоном призналась гостья.
Ее захлестнула досада. Стоило на горизонте замаячить призрачной фигуре Бориса, она сорвалась с насиженного места и перелетной птицей метнулась на встречу с ним, но, как и прежде, снова все впустую. Этот самонадеянный болван ускользнул, так и не появившись. Хотелось уколоть всю его родню разом, особенно эту пухлую клушу с ее явно подгоревшим пирогом. Мила откинулась на спинку кресла.
– Угостить вас вареньицем? – сорвалась с места хозяйка.
– Стараюсь избегать выпечки и всего сладкого, чтобы не нагружать своих массажистов и косметологов, – скрывая за улыбкой вызов, призналась Мила.
Раиса, натянув на животе фартук, скромно промолчала. А Милу вдруг понесло.
– Приходится следить за фигурой, – хвастливо продолжила гостья. – Мои повар и домработница тоже долго не могли привыкнуть к такому режиму питания. Съешь пирожное в ресторане, а потом изматываешь себя в тренажерном зале, бассейне и сауне. Горничным потом работы вдвое больше. Вот на Мальдивах был случай…
– А детки ваши здоровы?
– С ними у меня и вовсе никаких забот – отличные парни, самостоятельные. Вот, кстати, их портреты, – она достала из сумочки приготовленный для родителей и предусмотрительно захваченный для этой встречи альбом.
Хозяйка с интересом взяла его и стала рассматривать фотографии. Похоже, уровень увиденной на снимках жизни ее сильно впечатлил.
– А у Бориса дети есть?
– Не сложилось, – сестра виновато опустила глаза. – А это дача ваша?
– Загородный дом.
– С бассейном?!
– И с сауной, и с оранжереей.
– Счастливая вы, – призналась Раиса. – Наверное, муж вас очень любит?
– И я его, – великосветски улыбнулась гостья. – У нас очень дружная семья.
– Это здорово. А вот у Бориса жизнь не задалась.
– Сам виноват, – со стальными нотками в голосе откликнулась Мила.
– Брат так и не простил себе этой дурацкой женитьбы.
– А моей растоптанной жизни ему никогда не было жаль? Ох, как немало было пролито слез. Но все, что не убивает, делает нас сильнее. Я, признаться, рада, что Борис меня предал, иначе бы я разминулась с человеком, в любви которого купаюсь много лет.
Мила вдруг и сама поверила, что это так и есть, и принялась фантазировать с новой силой. Раиса слушала, раскрыв рот.
В дверь позвонили. Хозяйка удалилась. Мила собрала фотографии, а одну, где она была снята крупным планом, намеренно бросила под стол.
– Соседка за нитками приходила, – пояснила Раиса.
– Спасибо за чай, мне пора.
– Жаль. А вы приходите еще.
– Не знаю, получится ли. Я только на денек-другой домой заглянула – дела.
– Понимаю.
– Прощайте, – Мила встала.
– Нельзя ли вас попросить передать дочери этот свитер и носочки, – протянула ей небольшой сверток соседка. – Сонечка в Москве работает, зимы у вас там холодные, а это свое, домашней вязки. Пересылка нынче дорогая, да и занимает не меньше месяца. Вам не придется ее искать, она сама позвонит или заедет. Если можно, – добавила она кротко.
– Без проблем, – лукаво улыбнулась москвичка, радуясь представившейся возможности оставить Борису свои координаты, и черкнула номер телефона и адрес.
Дома мать уже хлопотала у плиты.
– Дети сильно обрадовались твоим подаркам. Лучше бы, конечно, обувку им купить, но телефоны этим дурашкам важнее. Что ноги мерзнут, не беда, главное утереть нос одноклассникам. Лишнее это, конечно, но против моды не попрешь. Лена с невесткой и ребятня зайдут ближе к вечеру, сами поблагодарят.
– Не получится, – обняла ее дочь.
– С чего ты взяла? Смену сдадут и примчатся.
– Мне срочно нужно вернуться в Москву.
– Завтра спозаранку отец подбросит на вокзал.
– Мама, срочно – это прямо сейчас! – повысила голос Мила.
– А поговорить? – присела на краешек стула мать.
– Другой раз.
– Значит, никогда…
– Мамуля, не причитай. Все путем. Вот тебе деньги на обувь внучатам, вот вам с отцом на прожитье, а мне пора собираться.
По лицу матери пробежала горькая улыбка. К деньгам она не притронулась. Задержав на дочери печальный взгляд, достала и протянула обмотанный в тряпицу коробок спичек. Мила отмахнулась:
– Я не курю.
Леся открыла коробок. В нем лежал крошечный пузырек.
– Накапаешь мужу, когда будет совсем невмоготу.
– Это яд?!
– Приворотное зелье. От Ковалихи. Двадцать годков своего часа дожидается.
– Поздно вспомнила, мама!
– Самое время: пан или пропал.
Мила убрала коробок в сумочку и обняла мать.
По спальному вагону Леся и Григорий ходили, как по музею, с раскрытыми ртами. Им бы и в голову не пришло потратить сразу две пенсии на одну поездку длиной в день. Купе, которое выглядело солиднее квартиры любого из их состоятельных знакомых, впечатлило. По взгляду сестры и племянниц было ясно, что они осуждают барские замашки Милы. Когда поезд тронулся, блудная дочь даже всплакнула: такими жалкими и нескладными показались ей престарелые родители. Лена взмахнула на прощание безо всякого сожаления и тут же принялась читать мораль младшенькой. Что и говорить, с сестрой у Милы не заладилось. А разве с кем-нибудь другим сложилось? Она печально улыбнулась и послала старикам воздушный поцелуй, жестом пообещав перезвонить. Мать недоверчиво отмахнулась. Отец щурился, пряча за хмурой улыбкой волнение. Поезд плавно тронулся, провожающие двинулись следом. Губы матери подрагивали, она вытирала слезы уголками платка. Одной рукой Григорий обнимал ее за плечо, другой крепко прижимал к себе. Милу растрогало это непоказное единство. Едва перрон скрылся из вида, заглянула проводница:
– Чего-нибудь желаете?
– Хороший кофе есть? – поинтересовалась Мила. – С коньяком или виски.
– Есть, но обойдется не дешево.
– Я на себе не экономлю. Кофе покрепче и без сахара. И спиртного тоже двойную порцию. Подскажите по опыту, удастся ли доехать без попутчиков?
– Не беспокойтесь, никто вас не потревожит. В Москве в фирменный поезд билеты если и берут, то по необходимости, а наша публика в основном экономит: народу будет с гулькин нос, – обнадежила женщина и уточнила: – Меню горячих блюд захватить?
– И горячительных напитков тоже. Гулять, так гулять!
Отобедав, Мила выпила свой кофе и с комфортом устроилась на мягкой полке. Из головы не шел прощальный разговор с матерью.
– Сердце у меня не на месте. Что-то ты не договариваешь, Людка, – Леся смахнула слезу и поймала взгляд дочери. – Пока мы одни, сознайся, что у вас не так.
Мила нетерпеливо закатила глаза.
– Мама, не хочу драматизировать, но бывало и лучше.
