Центр Смарцтхегина был похож на центр любой деревни, где бы она ни находилась. Здание администрации, отделение стражи, магазин с баром, офис интернет-провайдера, стихийная дискотека с шумно развлекающейся молодежью.
– Помогите мне, хирра.
Магическая фраза привлекла внимание стража. Коса знакомого четверного плетения выбивалась у него из-под шапки. Он обернулся, коса исчезла за воротником.
– Э-э… – на лице блюстителя порядка отразилось замешательство. – Мужик, а ты вообще кто?
Бен вздохнул. Первый и главный вопрос, который задавали все, с кем сводил его путь.
– Я с Земли, хирра. Меня зовут Бен Райт.
– О-о, извините, хирра Бен. А мне-то помстилось, кетреййи крашеный.
Многие принимали его за крашеного кетреййи. Вопросом, на кой черт кетреййи краситься, никто не озадачивался. Кетреййи есть кетреййи, их поступки не всегда подвластны логике.
– Хорошо говорите по-нашему, хирра Бен, – сделал комплимент страж.
– Учитель был хороший, – он пожал плечами.
– Ну да, ну да. Верно. Так чего вы хотели-то, хирра Бен?
Бен протянул стражу список и ткнул в третий адрес.
– Можете объяснить, как туда добраться?
– Конечно, конечно, – покивал тот. – Деревня наша, верно. Квартал Горки аккурат за горкой, вон за той, где детки на лыжах катаются. А 8-й дом… Ну, он и есть восьмой по счету, если с краю считать. Там, чтоб вам проще было, занавески на окнах зеленые, и спутниковая тарелка на крыше в зеленый цвет выкрашена. А чего вы, хирра Бен, если не секрет, у нас в деревне ищете? – полюбопытствовал страж.
– Девушку.
– Девушек сподручнее в городе искать, – засмеялся страж.
Бен вздохнул.
– Мне не любая девушка нужна, хирра. Только одна, без которой жизнь не в жизнь. Эйзза Ихстл. Может, знаете?
– Знаю, как же не знать, – хмыкнул разговорчивый шитанн. – Я тут всех знаю, работа такая. И впрямь, живет Эйзза Ихстл в 8-м доме. Да только не одна, а с мужем. Лучше бы вы, хирра Бен, другую девушку себе приглядели.
Он все-таки сходил проверить. Мало ли что, вдруг выдали Эйззу замуж. Ведь ни он ей ничего не обещал, ни она ему. Он постучал, и открыл светловолосый мальчишка лет шести. Сунул палец в рот и озадаченно уставился на гостя. Ладно, чего ожидать от маленького кетреййи, если взрослые шитанн тормозят, соображая, кто он такой.
В сенях возились еще двое пацанов постарше, лет восьми-девяти, пытались чинить санки. Худенький шитанн вертел отломанную часть так и этак, раздумывая, а крепыш кетреййи стоял рядом, держа шуруповерт.
Бен понял, что снова попал в молоко. Два светловолосика – явно ее дети, здешней Эйззы Ихстл. Это не его Эйзза.
– Мама! – позвал шестилетка.
Из-за тяжелой портьеры, прикрывающей вход в теплые комнаты, высунулась головка с белой косой и серыми глазами, а затем и вся женщина с пылесосом в руках.
– Мам, кто это? – малыш ткнул в Бена пальцем.
Молодая женщина растерянно улыбнулась.
– Не знаю, солнышко.
Не она. Можно прощаться и уходить.
– Да это землянин, – подсказал мальчик шитанн, наконец приладивший кусок пластика. – С «Хана Соло», небось, я про них ролик видел. В Генхсхе таких несколько десятков было.
– Спасибо, миленький, – проворковала Эйзза Ихстл.
– Я не с «Хана Соло», – поправил Бен. – С «Ийона Тихого». Наш крейсер сейчас на орбите.
– Круто, – восхищенно сказал пацан с шуруповертом. – А расскажите чего-нибудь про крейсер!
Женщину осенило:
– Хотите горячей каши?
Вот так всегда. Третий раз Бен попадал не туда, и ни разу ему не удавалось уйти без угощения. Кетреййи были удивительно доверчивы и гостеприимны. Они ничего о нем не знали: чужак с улицы, да еще и на вид странноватый, – но ни капельки не боялись и без всяких подозрений и сомнений сажали за стол. Вряд ли просто по глупости, глупые люди не обязательно приветливы. Видимо, действительно были уверены, что их никто никогда не обидит. Прямо рай на земле. Название у планеты – в точку.
Бена проводили в комнату, где все уселись за большой стол – и мальчонка шитанн тоже, – и, пока готовилась каша, Бен честно рассказывал про крейсеры счастливо развесившим уши детишкам. А когда уходил, не та Эйзза Ихстл впихнула ему «на дорожку» мешочек с конфетами.
– Я ошиблась, – задумчиво сказала Салима.
– Мы оба ошиблись, – поправил Ларс. – По Нлакису, где мы ждали основного прорыва, так и не ударили.
Между их креслами висела остановленная голограмма: Ларс комментировал для Салимы схемы боев, составленные по рапортам капитанов.
– Не ударили, и хвала Аллаху, – отмахнулась она. – Это не то, о чем следует жалеть, а то, над чем стоит подумать. Вы делали прогноз, исходя из того, что во вражеской коалиции заправляет Ен Пиран, а чфеварскими силами командует Конг Ну Тоэ. Вы уверены, что это так?
– Нет, – признал Максимилиансен. – Сейчас достоверно известно, что Ена Пирана не было ни на одном из гъдеанских кораблей, участвовавших в налетах. А Конг Ну Тоэ, скорее всего, сложил голову в прошлом нападении на Рай, когда погибли все восемь драккаров. Но никакой другой определенной информации о вражеском командовании у нас нет, возможности разведки в иных мирах ограничены. Штаб вынужден строить свои прогнозы на зыбком основании. Неизбежное следствие этого – ошибки в деталях.
– Значит, необходимо расширить возможности разведки, – резюмировала Салима.
Старик хмыкнул.
– Как?
Она пожала плечами.
– Я не для того содержу штаб, чтобы самой искать ответы на все вопросы. Пусть напрягутся и подумают, прошерстят новые технологии и старые секреты.
Она погасила голограмму, изображающую сражение у Тсеты, и переключилась на схему боя у земного периметра.
– Этот момент важен, Ларс, но меня больше удивляет другая моя ошибка. Оборона периметра казалась мне недостаточной. Я полагала, что ее понадобится усилить резервом, когда враг начнет давить. И здесь-то с прогнозом все было четко: штаб знает адмирала т’Лехина и его нелюбовь к неожиданностям. Почему резерв не потребовался?
Главнокомандующий развел руками.
– Ну, в конце концов, к станции было пришвартовано четыре неисправных ГС-крейсера.
– Неисправных, в том-то и дело. Они могли стрелять, но двигаться, маневрировать, зажимать противника – нет. Что изменилось бы, не будь их? Стационарные орудия есть и на самой станции. В случае нужды сторожевики могли бы разделиться: один – выйти навстречу, а второй – прикрывать станцию. Судя по рисунку боя, им не было никакой необходимости выходить против мересанцев вместе, – она прокрутила изображение назад, и над голографическим подиумом снова возникли девять синих корабликов и два голубых, побольше размером. – Видите? Сторожевики не атакуют вдвоем. Один спокойно дрейфует, второй столь же спокойно расстреливает три линкора, как охотник уток… Нет, даже не так, утки трепыхаются, вспархивают… Как лаборант – накачанных наркотиком мышек! Дальше – несколько минут нормального боя, а потом – видите, опять? Стрельба прекращается. Сторожевик движется медленно и плавно, словно нарочно предлагая себя подстрелить, но батареи молчат, и линкоры тупо скользят следом, будто одурманенные ишаки на веревочке. Я, конечно, не сильно разбираюсь в тактике, но это какой-то нонсенс, Ларс! В чем дело? Что вы там бормочете?
– Я говорю, что адмирал т’Лехин, вероятно, столкнулся с нелюбимыми им неожиданностями. Это он их не любит, а капитан Шварц так просто обожает.
– Пожалуйста, поподробнее, Ларс.
– Шварц докладывает, что устроил мересанцам двухэтапную психологическую атаку, которая дезориентировала и затуманила их сознание.
– Интересно, – промолвила Салима. – И нетривиально. Мне кажется, надо поощрить командира, столь творчески подходящего к сражению. Познакомьте меня с ним, Ларс.
Максимилиансен помялся.
– Салима, он вам не понравится.
Она подняла бровь.
– Почему вы так думаете? Умные командиры, способные применить в бою оригинальную идею, всегда вызывают у меня симпатию.
Главнокомандующий вздохнул.
– Не так давно, Салима, я рассказывал вам о Мрланке Селдхреди. Вампир, который показал мне… ну, вы помните. Так вот, они со Шварцем – одного поля ягоды. Только Шварц еще хуже. Он не конкретизировал, что это была за психологическая атака, а я не уточнял, ибо хочу сохранить здравый ум и далее. Но не удивлюсь, если он построил всех своих бойцов перед экранами и велел на счет «три» снять штаны и начать сра… извините, делать по-большому.
Салима подавила улыбку.
– Неужели это может выбить врага из колеи?
– А вас бы не выбило?
– Ну, я все-таки скромная дама, – будь Ларс помоложе и поглупее, может, и поверил бы. – Но умудренные опытом капитаны, загрубевшие в боях?
– Вы себе просто не представляете, какое это производит впечатление, – он покачал головой, снова вспомнив Мрланкову задницу, будь она неладна. – Тут ведь дело не столько в отвратности демонстрируемого объекта или процесса, как таковой. Главную роль играет неожиданность. Вы подсознательно ждете от врага вполне определенных враждебных действий. Скажем, десантник, ворвавшийся на чужой корабль, должен стрелять, выкрикивая угрозы. А он виляет задом и говорит: дай я тебя поцелую. И – все. Когнитивный диссонанс. Мозг зависает, а хорошему десантнику доли секунды достаточно, чтобы обезвредить противника.
– Очень, очень любопытно, – согласилась Салима. – Познакомьте меня с этим Шварцем, Ларс. Обязательно.
Земли Трагг располагаются на дневной стороне. Это еще страннее, чем вечная ночь: розоватое небо с переливающимися багрянцем облаками и неподвижный красный диск, горящий все время в одном и том же месте небосвода. Если руководствоваться земными ощущениями, в Эккре круглые сутки одиннадцать утра.
Здесь было тепло, а местные щеголяли в основном с косичками-баранками. Недавно Бена удивляли одинаковые косы четверного плетения у мужчин и женщин, а теперь это казалось уже естественным, баранки же выглядели чем-то чужим, непривычным. Может, и не стоит бороться с этим впечатлением: он ведь собирается стать Ихстл. Как и всегда при этой мысли, по спине пробежал холодок. Ему понравилось в землях Ихстл, и он с удовольствием поселился бы в такой деревне, как Смарцтхегин, но… Вступить в клан – это больше, чем жить на клановых землях.
Куртку и шапку Бен оставил в камере хранения стратопорта и теперь щеголял налегке. Полосатая трикотажная тельняшка вполне сходила за герру, а тонкий бледно-желтый жилет с развевающимися полами – сайртак – пришлось купить, без него неприлично. Крестик слегка холодил кожу, прячась под воротом тельняшки.
Следуя указаниям стража, Бен нашел нужный дом, поднялся на тридцать пятый этаж и позвонил. Звонок отозвался чудным переливом.
Дверь отъехала в сторону – здесь, в Раю, Бен ни разу не видел дверей на петлях: либо ездящие в пазах, как в лифте, либо складывающиеся в гармошку, как в древних троллейбусах. За дверью стоял шитанн чуть постарше Бена с пультом-ленивкой в руке. Темнокожий Трагг с баранкой, одет по-домашнему – без сайртака, босиком.
– Чего надо? – осведомился он, с сомнением разглядывая визитера.
Кетреййи всегда были приветливы, а шитанн – лишь под настроение.
– Эйзза Ихстл здесь живет? – спросил Бен.
– Если и здесь, то что тебе за дело? – Трагг смерил его взглядом. – Ты кто такой, а? Родственником ее ты быть не можешь. Женихом – тоже, с цепочкой-то.
С точки зрения шшерцев, цепочка на шее – не украшение, а знак физической немощи. Парню, недостаточно здоровому, чтобы поделиться своей кровью, не позволено жениться. Трагг презрительно хмыкнул и подцепил ногтем цепочку Бена. Крестик выпал из-за ворота.
– Сто червей могильных! – выругался шитанн и отдернул руку, будто обжегся. – Что ты носишь, урод?
– Сам ты урод, – Бен бережно запихнул крестик обратно. – А я – землянин. Христианин, между прочим, – он посмотрел на шитанн с вызовом.
Трагг окинул его новым взглядом и буркнул:
– С «Хана Соло», что ли? Извини.
– С «Ийона Тихого», – поправил Бен.
Каждый раз приходилось поправлять. «Хан Соло» здесь все знали и понимали, чем обязаны. Спасшиеся с крейсера, подобранные сторожевыми катерами, жили в гостинице в Генхсхе, пока не появился «Анакин Скайуокер», взявший их на борт; за это время к ним не заглянул только самый нерадивый корреспондент СМИ. «Ийон Тихий» такой известности не имел. Вроде бы сообщали, что недавно был бой, два крейсера отразили атаку восьми вражеских кораблей. Говорили, что «Анакин Скайуокер» подал заявку на ремонт и, наверное, сядет в Генхсхе сегодня-завтра. А «Ийон»… не погиб, не поврежден – чего о нем рассусоливать?
– Ладно, все равно извини, – проскрипел Трагг. – Просто смахиваешь на очень наглого кетреййи, любителя повыпендриваться. А я не люблю, когда выпендриваются. Так зачем тебе Эйзза нужна?
– Ну… я ее люблю, – какой смысл ходить вокруг да около?
– Не отдам, – решительно заявил шитанн. – Будь ты даже с «Хана Соло», все равно не отдал бы. Я ее сам люблю.
– А она тебя любит? – скептически уточнил Бен.
– Ясное дело! Уехала бы она с мужиком из чужого клана, если б не любила? Дурацких вопросов-то не задавай.
– Дай хоть поговорить, – попросил Бен.
– Нечего с ней разговаривать, – набычился шитанн. – Ты уедешь, а она маяться будет. Ей голову заморочить – много не надо.
Сам, небось, и заморочил, неприязненно подумал Бен. Но тут зашелестели шаги, и из-за спины Трагга, ласково обхватив его за пояс, с любопытством выглянула беленькая девушка с косой.
– Хирра, кто это?
– Тип, который тебя любит, – зыркнув исподлобья на Бена, проворчал шитанн.
– Правда-а? – польщенно протянула девушка. – Но я его не знаю.
– Черт, – разочарованно проговорил Бен. Эта Эйзза была последней в его списке. Он так надеялся! Но нет, он не узнавал это лицо. Глаза похожи цветом, и все. – Это не она. Прости, Трагг. Счастья вам.
Дьёрдь Галаци вновь придвинул к себе ноутбук и перечитал написанное.
«Ваше высокопреосвященство!
Довожу до вашего сведения, что шесть богомерзких шитанн покинули борт «Ийона Тихого». Боюсь, что это единственная новость, которой я могу вас порадовать.
Сейчас крейсер находится на дальней орбите Шшерского Рая, в нарушение приказа командования, который, насколько мне известно, гласил, истребив шнурогрызок на «Анакине Скайуокере», идти к Нлакису. Вместо этого капитан Гржельчик распорядился остаться у Рая и ввязался в бой с гъдеанами и чфеварцами. Благодаря участию «Ийона Тихого» периметр Рая не был пройден, и «Анакин Скайуокер» отделался несколькими повреждениями, которые скоро будут устранены. Так что все, по воле Господа, обернулось к лучшему, однако пренебрежение капитана Гржельчика к приказам главнокомандующего не может не беспокоить».
Дьёрдь поразмыслил с минуту и исправил точку на восклицательный знак.
«Ваше высокопреосвященство, настроение капитана Гржельчика внушает мне нешуточную тревогу. Он пребывает в депрессии, усугубляемой физическими недугами. Работать с ним крайне тяжело, и не в последнюю очередь из-за его негативного отношения к попыткам вызвать его на откровенность. Мне удалось побеседовать с ним, как пастырю, всего один-два раза, и открывшееся мне состояние его души меня ужаснуло. Ангел-хранитель определенно покинул его. Капитан Гржельчик уже дважды находился в непосредственной близости к самоубийству, а этот шаг, помимо пагубных последствий для души капитана, привел бы к падению духа у экипажа «Ийона Тихого» и лег бы пятном на весь флот, значение репутации которого в этой войне нельзя переоценить. Кроме того, я опасаюсь, что тяга капитана к суициду может обернуться неадекватным поведением в бою и, как следствие, гибелью корабля».
Смерти епископ не боялся. Он был готов к встрече с Господом в любую минуту. Но на этом корабле полным-полно грешников, души которых он наверняка не успеет спасти, и еще больше атеистов, мусульман и всяких еретиков, которым он вообще никак не сможет помочь.
«Душевное неблагополучие капитана Гржельчика делает его психику нестабильной, а присутствие рядом крейсера «Анакин Скайуокер» расшатывает ее еще сильнее. Конфликт капитана Гржельчика и капитана Ткаченко может, учитывая занимаемые ими посты, вылиться в вооруженное столкновение между двумя крейсерами Земли. Я ежечасно молюсь, дабы ни один из них не утратил должный самоконтроль, но это как раз тот случай, когда молитвы надо поддержать решительными мерами. Настоятельно прошу вас способствовать скорейшему отстранению капитана Гржельчика от командования кораблем и его возвращению на Землю, где ему надлежит пребывать под патронажем Церкви для врачевания души и тщательного расследования причин создавшейся ситуации».
Он тяжело вздохнул и приписал:
«По моему скромному разумению, сия ситуация сложилась не случайно. В ее формировании и развитии явственно чувствуется длань дьявола».
Некоторое время Бен потерянно бродил по улицам Эккра. Последняя ниточка к Эйззе оборвалась. Но не могла же она сгинуть бесследно? Он просто неправильно искал. В чем он допустил ошибку? Может, надо было не в Генхсхе спрашивать, а ехать сразу в земли Ихстл в надежде, что своих стража знает лучше? Да нет, глупости: базы данных едины. А может быть…
Его внезапно осенило. Возраст – вот где он прокололся! Забыл об этих эффектах замедления времени. Эйзза ходила на субсветовых кораблях. На вид ей чуть больше двадцати, но родилась она гораздо раньше, чем двадцать лет назад. Если часто бывала в рейсах, то намного раньше. А в базах данных указан не биологический возраст, а год рождения.
Он заспешил к ближайшему отделению стражи.
– Помогите мне, хирра. Я ищу девушку. То есть не совсем девушку. Если по документам – зрелую женщину. Может, и пожилую.
Дама-стражница благосклонно выслушала его сбивчивый рассказ о замедлении времени в субсветовых полетах. Спросила мягко:
– Вы хоть примерно год рождения представляете?
– Нет, – поник он.
– Вы можете вообразить, сколько их, Эйзз Ихстл, по всему Раю? – сочувственно проговорила она. – Поколение назад это имя было очень популярно. Я распечатаю вам список, хирра Бен. Исключу из него всех шитанн, всех моложе двадцати пяти, всех достоверно умерших… Но вам придется потратить не одну неделю и не две, чтобы проверить эти адреса.
«Ийон Тихий» не станет ждать его. Уйдет выполнять очередную боевую задачу. Бен вдохнул и выдохнул. Уйдет – значит, уйдет. Он продолжит искать Эйззу.
– Распечатывайте. Только, пожалуйста, – он состроил умоляющую физиономию, – продублируйте транслитом на хантском хотя бы города.
Спустя пять минут у него в руках была огромная простыня. Пятьдесят три адреса, и почти все – в разных населенных пунктах. Даже если посещать в день два-три из них – никак не меньше трех недель. При том, что денег он взял с собой на неделю. Но, может быть, он наткнется на свою Эйззу раньше. Ведь может ему повезти?
Пленным Хайнрих Шварц немедленно нашел работу. Какой смысл в пленных, если они только жрут и кислород расходуют? Пусть приносят пользу. Мересанцы восстанавливали поврежденные надписи на «Песце». А еще расписывали «Михалыч» и ГС-крейсеры: увидев психологический эффект, все капитаны пожелали иметь такие же надписи на своих бортах.
Такие же – это скучно, считал Хайнрих. Ключ к успеху – разнообразие. Встретившись с одним кораблем, враг не должен знать, чего ожидать от другого. И он напряг мозги. Из памяти были извлечены нетленки, которым на поверхности «Песца» банально не хватило места: «Не стой под стрелой», «Здесь зарыт кабель», «При пожаре звонить 911»… Надпись «За рулем чайник» почему-то не понравилась капитану «Джона Шепарда». Нет проблем, сказал Хайнрих, и велел мересанцам закрасить ее, а сверху написать: «Еду, как могу». Кит Левиц поскрипел зубами, но больше спорить не стал: ну его, этого Шварца. «Михалыч» украсился лозунгами «Танки грязи не боятся» и «Подайте на ГС-привод», по другому борту располагалась реклама: «Уничтожение крыс и тараканов» и «Ритуальные услуги».
Сдача в плен двух экипажей мересанцев в полном составе сильно стеснила команды крейсеров, вынужденных болтаться на станции, пока не кончится ремонт. А еще сколько спасательных капсул с теми же мересанцами приняли! Однако земляне не роптали. Теснота – это ерунда. Зато сколько бесплатных рабочих рук для ремонта! Мересанцы, кстати говоря, были в полном ужасе, осознав, что все инструменты для ремонтных работ у землян электрические. Увы, жизнь на станции была непосредственно связана с электричеством, начиная с ламп освещения и кондиционеров и заканчивая системами обороны. Пленным казалось, что они попали в ад. Шварц был счастлив. Довести клиента до дрожи в коленях, вообще ничего при этом не делая, только включая и выключая свет – это практически осуществленная мечта. Ремонт мересанцы воспринимали, как пытку, но вынуждены были стараться, чтобы заработать награду – полдня малярных работ, то, чего контингент станции как раз хотел бы избежать: ползание снаружи кораблей в скафандре и орудование валиком вручную, чисто ради того, чтобы удовлетворить эстетические потребности коменданта.
Шварц наконец твердо решил внести изменения в рисунок на своем корабле. Все же шитанн – союзники. Не дай Бог, увидят и не так поймут. Пассивную роль должен играть мересанец, однозначно. Раздумывая над этим, он вошел в столовую, даже не заметив, как все притихли.
Рядовые мересанцы боялись Шварца примерно так же, как солдаты и рабочие с крейсеров – без особой причины, на всякий случай. Но высший офицерский состав обрел в его лице воплощенный кошмар. Адмирал т’Лехин инстинктивно пригнулся над своей тарелкой в надежде, что изверг его не заметит. Ага, как же! Кит Левиц, заговорщически подмигнув капитану «Джеймса Кирка», указал Шварцу на тот угол, где за чужими спинами пытался скрыться адмирал.
– Приятного аппетита, мать твою, – радостно улыбаясь во все тридцать два зуба, пожелал Хайнрих, плюхаясь на стул напротив.
Адмирал выдавил судорожную улыбку. С появлением Шварца аппетит у него начисто пропал.
– Спасибо, господин Шварц, – пренебрегать вежливостью т’Лехин не смел. Сумасшедший Шварц пугал его до одури. – И вам того же.
– А я сюда не жрать пришел, в рот тебе шланг, – адмирал вздрогнул; выражения, употребляемые Шварцем, напрочь лишали его какой-либо уверенности в реальности. Шварц отнюдь не собирался быть вежливым к поверженному противнику, не за это он жалованье получает. – У меня к тебе, синий половой орган, деловое предложение.
– Да, господин Шварц, – несчастно промолвил т’Лехин.
– Видел рисунок на моем корабле? – у адмирала булькнуло в горле, и Хайнрих довольно кивнул. – Ага, видел. Мне он кажется неправильным, девка продажная. А ты как думаешь?
Проклятый рисунок т’Лехину каждую ночь снился. Он кажется Шварцу неправильным? Да в нем неправильно все, до малейшей детали!
– Я… согласен с вами, господин Шварц, – просипел адмирал.
– Вот и хорошо, – одобрил тот. – Согласие – основа сотрудничества, – когда Шварц говорил так, адмирала это пугало еще больше. Чем выше слог, тем больнее будет падать с этой высоты. – Мне в этом рисунке не нравится шитанн. А тебе?
– Мне вообще шитанн не нравятся, – кисло произнес т’Лехин и, спохватившись, почтительно добавил: – Господин Шварц.
– Вот! – обрадовался Хайнрих. – Мересанец смотрелся бы лучше, правда?
– Разумеется, мы лучше кровохлёбов, – адмирал почувствовал себя на своем поле. – Во всех отношениях, – он на самом деле так думал. Но заморочить ему голову удалось лишь на короткое время. Он наконец сообразил, в каком именно отношении Шварц предпочитает мересанца шитанн. – Ч-что? Что вы хотите?
Шварц широко улыбнулся.
– Позировать художнику не желаешь?
Т’Лехин подавился и побледнел, кровь отхлынула от щек. Потом вновь прилила, лицо пошло синими пятнами. Капитаны с интересом наблюдали за метаморфозами. Они немного сочувствовали т’Лехину: над тем, кого Шварц избрал жертвой, грех злорадствовать, даже если он враг. Право, адмиралу стоило простить его выступление против Земли хотя бы за то, что теперь Шварц достает его, а не Кита Левица и не Сяо Чжу. Какой смысл терзать своих, когда есть пленник – естественная кандидатура для придирок, злых шуток и стравливания яда? Сейчас Шварц выльет свой яд на не в меру впечатлительного мересанца, потопчется по нему и уйдет удовлетворенный. И все будут до смерти рады: комендант – тому, что потешился, капитаны – тому, что не над ними, а адмирал – тому, что только на словах.
А за соседним столиком, тихо переговариваясь, ждут своей очереди еще четыре иезуита. Заскучавшие епископы теперь, вместо того чтобы лезть с советами и чтением морали к капитанам, промывают мозги мересанцам. Уйдет Шварц – они подсядут к т’Лехину и начнут глаголить о смирении, прощении и утешении. Может, и преуспеют. Чтобы не свихнуться с этим Шварцем, за любую религию ухватишься.
Главное – верить в успех. И Бену действительно повезло. Он вышел из очередного дома Ихстл, где его ждала неудача, и проходил через заснеженный скверик, когда буквально наткнулся на женщину шитанн, уронившую что-то в снег и пытавшуюся шарить в сугробе. На груди у женщины висел закутанный ребенок, и наклоняться ей было неудобно. Бен присел на корточки, разворошил сугроб и выудил магнитную карту – ту, что служит шшерцам и документом, и средством платежа.
– Из кармана выпала, – шитанн наградила его извиняющейся улыбкой и неожиданным поцелуем в щеку. – Спасибо, золотко.
Она шагнула к скамейке, смахнула снег и присела, возясь со своим карманом и заклинившей молнией. Ребенок мешал; она отстегнула его и сунула Бену. Делать нечего – тот взял пухлое одеяльце, внутри которого посапывал маленький вампирчик, сел рядом. Странно было держать на коленях спящего ребенка. Будет ли у него когда-нибудь свой? Если он не найдет Эйззу, то не будет. Что за смысл жениться без любви? Шитанн возилась долго. Он вопросительно посмотрел на нее.
– Может, я лучше разберусь, хирра?
– А ты поймешь, что там к чему? Ой, – она взглянула на него и смутилась. – Ты же не кетреййи, да?
– Землянин я, – он отдал ей ребенка и, найдя слетевший зубчик молнии, подправил его, зажав железными пальцами.
– Что землянину делать в наших краях? – удивилась она. – Космопорты отсюда далеко.
– Я девушку ищу, – вздохнул он. – В космосе познакомились. Она служила в вашем военном флоте.
Шитанн улыбнулась искоса.
– Девушки редко служат в военном флоте. Но я знала одну, – припомнила она. – Эйзза Ихстл, на «Райской молнии» ходила.
У Бена чуть сердце не выпрыгнуло.
– Правда? Вы ее знаете? Боже мой, я ведь как раз ее ищу!
– Хорошая девушка, – сказала шитанн. – Я бы с ума сошла одна в чужом городе, если б не Эйзза. Мой муж был на «Райском громе», я приехала его встречать, а «Гром» не вернулся…
В благодарность за весть об Эйззе Бену захотелось осчастливить эту женщину.
– На «Громе» были выжившие! – воскликнул он. – Может, и ваш муж среди них? Зигленк Арранц, Аддарекх Кенцца, Винк Трагг, Каггер Шшер…
До него дошло. Идиот! Среди спасенных не было ни одного Ихстла.
Она тоже поняла. Заплакала молча, а чуть позже, уткнувшись в грудь Бена – в голос. Ребенок заворочался, и это привело ее в чувство. Вытерла слезы рукавом, расстегнула боковую молнию куртки, достала грудь – прямо на морозе и ничуть не стесняясь Бена. Ребенок сонно зачмокал.
– Ты не там ее ищешь, свою Эйззу, – глухо проговорила она. – Из Сейхка она была.
Точно, Сейхк! Его словно вспышкой озарило: Эйзза ведь упоминала о своем родном городе. Он развернул список, пробежал глазами – да, вот он, адрес в Сейхке! Если бы не эта женщина, он, забывчивый растяпа, добрался бы до Сейхка к концу третьей недели.
– Найдешь ее – передай привет и наилучшие пожелания от Ттеирры Ихстл.
– Обязательно! – с энтузиазмом пообещал он.
Беленькое личико крошечного сумеречника разгладилось, губки выпустили сосок. Ттеирра застегнулась и подняла глаза на Бена. Он был почти счастлив, а она – несчастна и одинока. Он ощутил неловкость.
– А можно я тебя укушу, милый? – прошептала она жалобно. – Ребенок столько сил забирает… Можно, а?
Он зажмурился.
– Можно.
– Пойдем ко мне, – она встала и потянула его за собой. – Идем, здесь холодно.
Джеронимо Натта ворвался в кабинет главнокомандующего без доклада. Рука старичка дрогнула, и драгоценная коньячная капля пролилась мимо.
– Черт побери! – рявкнул он. – Надо стучаться, бога душу мать!
– Не богохульствуйте! – гневно ответил кардинал и, взмахнув полой мантии, сел за стол на место посетителя. – Главнокомандующий, нам нужно серьезно поговорить.
– Ваше высокопреосвященство, у меня нет времени для разговоров на богоугодные темы.
Подобно многим пожилым людям, Ларс задумывался о смерти. Однако специально заботиться о спасении своей души полагал излишним. Бог сам разберется, кому по башке кочергой – и в ад, а кого зачислить в отряд архангелов. Без ложной скромности, он считал себя вполне достойным архангельского звания. И кому, как не ему, беззаветно служившему родине в небе без малого сотню лет? Ну, а если Бог сочтет его заслуги недостаточными, мнение какого-то попа ничего не изменит.
– Зря вы так говорите, – заметил кардинал. – Богу, несомненно, угодно благополучие вверенного вам флота. Станете отрицать?
– Нет, – буркнул Максимилиансен, тщательно вытер пролитые капли, обтер бутылку и аккуратно докапал в чашку необходимую дозу. – Хорошо, излагайте.
– Один из ваших капитанов беспокоит Церковь.
– Только один? – усмехнулся Ларс. Космические вояки, как на подбор – безбожники. Не со зла, просто они и так живут на небесах.
– Смех здесь неуместен! – отрезал Натта. – От епископа Галаци поступили весьма тревожащие сведения о капитане Гржельчике. Он… ненадежен. Возможно, его душа в когтях врага рода человеческого.
Дед закатил глаза. Как пить дать, капитан спьяну нахамил епископу, может, к черту послал, а тот обиделся и кинулся писать цидульку. Конечно, Гржельчик – сукин сын еще тот, и обломать его давно пора, но обвинять его в связи с дьяволом – это кликушество какое-то.
– Руководствуясь исключительно благими побуждениями, – сделал акцент кардинал, видимо, не уверенный, что главнокомандующий автоматически считает все его побуждения благими, – я рекомендую немедленно отозвать капитана Гржельчика на Землю и передать в руки Церкви.
Ларс поболтал в кофе ложечкой.
– Это все, ваше высокопреосвященство?
– Это очень важно, главнокомандующий, – Натта проявил настойчивость. – Поверьте мне! Я не подвергаю сомнению вашу компетентность в ведении войны, но вы не умеете бороться с дьяволом. Испокон веку с этим противником сражаемся мы.
– Я подумаю, что можно сделать, – уклончиво ответил Ларс.
– Подумайте, главнокомандующий. Очень хорошо подумайте. А главное – думайте быстрее.
Он резко встал – полы красной мантии взметнулись – и вышел, подчеркнуто аккуратно закрыв за собой дверь.
Старик возмущенно фыркнул и накапал себе еще коньяку. Ну нет, каким бы ублюдком ни был Гржельчик, этим инквизиторам он его не отдаст. Он же не какой-нибудь Ртхинн Фййк, чтобы так подставить собственного капитана. Гржельчик нужен ему в бою, а не в келье для кающихся грешников. Он вызвал по электронной связи адъютанта.