Настя Мирная
(Не)Идеальная девочка
Глава 17
Живу каждую минуту с тобой. Каждую секунду без – умираю.
– Это самая вкусная пицца в моей жизни! – смеюсь, откусывая очередной кусочек и делая маленький глоток пива. – Пусть и холодная.
Да, Северов всё же уговорил меня попробовать хмельной напиток. Сначала хотела выплюнуть горькую жидкость, а потом мне даже понравилось. Мы уже больше часа растягиваем поллитровые бутылки и пиццу с курицей и грибами. Я пью медленно, потому что не привыкла к алкоголю и боюсь напиться. А Артём, потому что я попросила его не садится выпившим за руль.
– И чем же она лучше остальных? – со смешком задаёт вопрос.
– Во-первых: я обожаю грибы. Во-вторых: ненавижу лук и болгарский перец. Как ты узнал?
– А я и не знал. – тянет загадочно. – Грибы и сам люблю. Перец нет. А лук… Нам с тобой ещё целоваться вообще-то.
– Ну точно, невыносимый. – рычу, не сдерживая счастливой улыбки.
Вот от чего, а от его поцелуев я точно не откажусь. Они, бесспорно, занимают первое место в списке моих предпочтений.
– Замёрзла? – становясь серьёзным, спрашивает парень.
– Согреешь? – снова растягиваю рот в улыбке.
– Ещё бы… – сипит в ответ. Но вместо ожидаемых объятий встаёт и тянет мне руку. – Потанцуем?
– Здесь? – спрашиваю, ошарашенно глядя по сторонам.
– А чем здесь плохо? Только ты, я и звёздное небо. Что ещё надо?
Ничего не отвечая, вкладываю свою ладонь в его, позволяя помочь мне подняться с покрывала. Артём тут же притягивает к себе и, обхватив руками, целует.
Сразу забываю обо всём, стоит только его губам завладеть моими. Его хмельное дыхание пьянит похлеще любого алкоголя. Мы целуемся долго. Очень долго. То осторожно касаясь друг друга, то в яростном танце сплетая языки. Губы начинают сладко ныть. Тело наливается свинцом, а кости превращаются в вату.
Артём крепко держит меня в кольце своих сильных рук, не позволяя рухнуть на землю. Оба задыхаемся и жадно хватаем кислород в перерывах между жадными поцелуями. Его пальцы исследуют моё тело.
Я не ставлю запретов. Позволяю касаться везде, где ему захочется. И сама с той же маниакальностью скольжу ладонями по его спине, пояснице, лопаткам. Опускаюсь к крепким ягодицам, но тут же возвращаю руки вверх. Запутываюсь в его нереально белоснежных волосах. Утопаю в поразительно бирюзовых глазах. Захлёбываюсь его запахом. Выпиваю тяжёлое дыхание. Не могу оторваться от губ, словно путник в пустыне, добравшийся до оазиса. Знакомое давление члена в живот стягивает внутри привычный узел. Между бёдрами становится мокро. Влага стекает по внутренней стороне, но никакого смущения не вызывает, скорее наоборот.
– Артём… – выдыхаю ему в губы.
– Что, маленькая? – с трудом пробивает в лёгкие воздух.
– Не могу больше. Я…хочу…
– Чего хочешь? – срывается на хрип.
– Танцевать? – пищу несмело.
Не готова пока сказать ему.
Север смеётся и, пошатываясь, идёт к машине. Он явно понял, что именно я имела ввиду под словом "хочу", но не подаёт виду. Что-то долго ищет в телефоне, а потом вскрикивает:
– Вот это пойдёт!
Выкручивает громкость на максимум и возвращается ко мне.
Басы разрывают ночь, перекрывая грохот реки и трескотню сверчков.
Мы танцуем, то сходясь в танце, то разбегаясь в разные стороны. Двигаюсь под музыку так, как никогда раньше.
Есть такая фраза: танцуй, словно никто не видит. Пой, словно никто не слышит…
Что я и делаю.
Моё тело живёт собственной жизнью, отключив сигналы мозга. То плавно качаю бёдрами, выгибая спину и скользя руками по шёлковой ткани платья, то сменяю плавные сексуальные покачивания на сумасшедшие прыжки и дикие движения, отдаваясь безумию. Север то сжимает пальцы на моём теле, то, подчиняясь сменяющимся одному за другим трекам, кружит меня в диком вихре.
Мы оба не переставая смеёмся и выкрикиваем в ночь слова песен. Парень хватает меня за талию и кружит, поднимая над всем миром. С трудом улавливаю сменяющиеся пейзажи. Лес, окутанный мистическим светом. Бурлящая серебристая река. Горящие на чёрном полотне неба звёзды. И его смеющееся лицо. Искренняя улыбка и горящие бирюзовым пламенем глаза.
– Мне…нужна…передышка. – выпаливаю, с трудом переводя срывающееся от танцев и смеха дыхание.
– Минуту… – хрипит Тёма и, достав мобильный, что-то ищет. – Вот!
Включает очередную мелодию и тянет ко мне лапы.
– Нет! Нет! Нет! – вскидываю перед собой раскрытые ладони и пячусь назад. – Я не танцую медленные танцы!
– Почему? – рычит Северов, нависая надо мной.
– Я не умею! – отсекаю, краснея.
– Никогда не танцевала медляки?
– Вальс считается?
– Адвокаты – это элита или древность? – рубит, продолжая наступать.
– Видимо, второе. – выдыхаю убито.
– Я научу. – заверяет Артём, подхватывая меня на руки, начинает кружиться.
– Разве так танцуют? – смеюсь, ловя волну эйфории от его действий и близости.
– Ща! – опуская меня на землю, опять лезет в телефон. – Погнали? – предлагает мне ладонь, когда из динамиков раздаётся новая песня.
Двое ходили по земле и пили зелёный чай в обед…
Вкладываю кисти в его зовущие пальцы и позволяю вести себя.
Я – это ты. Нет высоты. Ты прикоснись ко мне рукой. Я разольюсь в тебе рекой. Я всегда буду с тобой…
– Веришь мне, моя идеальная девочка? – хрипит мне в шею, обнимая одной рукой за талию и переплетая наши пальцы с другой.
– Верю, Тём.
Мне всё равно, что было до. И не закончится кино. Мы знаем всё давно. Мы же целое одно…
Мелодия расплывается по ночному лесу, и я плыву вместе с ней, полностью подчиняясь движениям любимого мужчины. Мы кружимся в чувственном танце, растворяясь в нём.
Слова песни пробиваются мне в самое сердце, отзываясь в нём эхом и тяжёлой пульсацией. В ней словно поётся о нас. О том, что я чувствую к Северову.
Господи, пусть и он ко мне чувствует то же самое. – молюсь мысленно.
Мысли мои всегда ты знал. И терпеливо очень ждал, чтобы без вариантов навсегда по любви…
Два года ждал, чтобы без вариантов. И их не осталось.
Я всё ещё помню о родителях и Кире, но сейчас для меня их не существует. Только я и парень, которого я люблю. Целых два года сама себе боялась признаться в чувствах к нему, но теперь ни страхов, ни сомнений не осталось.
Ветер налетает, шурша листьями деревьев и изумрудными травинками под нашими ногами. Речка соревнуется с музыкой, нарушающей естественное спокойствие природы, а мы всё так же кружимся по поляне. Тёма хватает меня двумя руками за талию и кружит над землёй. Я парю, летаю, взмывая высоко в облака, и падаю в его объятия.
И положим мир весь на ладонь. В тысячный раз ты мне докажешь: он для нас…
Только для нас двоих. И плевать на всех! На всё, что случится завтра. Сегодня есть мы!
– Тём, – сиплю, задыхаясь от постоянного движения и переполняющих чувств, – я тебя. Очень, Артём!
– Насть, – хрипит, не останавливаясь, – и я тебя тоже. По уши, блядь!
Всё хорошо, всё у нас получится. Мой взгляд на море – твои глаза. Кто скажет: так не бывает. Так нельзя…
– Можно. – бомбит мне в ухо, уловив мой взгляд. – Так бывает, малыш.
– Взгляды все я наизусть. Тебе я верю, больше не боюсь. – подпеваю, глядя в его серьёзные глаза.
Не уверена, что смогла бы просто сказать об этом, но пусть и через песню, говорю сейчас. Выдаю всё, что на душе.
Из колонок звучит мужской голос, и Север вторит ему, не разрывая зрительного контакта. Так он отвечает мне.
– Вместо воздуха мне нужен твой запах. Вместо музыки мне нужен голос твой. Детям твоим хочу я стать папой. Тебе хочу я вечной стать весной.
Сердце пробивает рёбра, разрывает кожу в желании биться рядом с его. Смотрю в его глаза и не сдерживаю слёз, катящихся по щекам.
– Столько людей. Миллионы софитов. А я иду за твоей зовущей рукой. Я твой и ты моя. Сошлись все орбиты. Теперь я всегда буду рядом с тобой. – добивает словами Север, а я утыкаюсь носом ему в шею и тихо плачу.
От счастья, которое казалось таким далёким и нереальным.
Но вот оно здесь. Я дышу им. Тону в его объятиях. У моего счастья бирюзовые глаза и белые волосы. Оно пахнет кофе, табаком и корицей. Его руки самые нежные на свете, а поцелуи самые сладкие.
И у него есть имя – Артём Северов.
– Когда-то давно один человек сказал мне, что когда душа приходит в наш мир, она разделяется на два тела. И пока две половины не встретятся, будут чувствовать себя одинокими, нецельными. Словно им не хватает части тела. – выбивает парень, цепляя пальцами мой подбородок.
– Кто это сказал? – всхлипываю, поднимая взгляд.
– Не важно, малыш. Это было давно. Но тогда я считал это глупостью.
– А сейчас?
– Сейчас я не понимаю, как удавалось дышать до этого дня.
– Двусторонне?
– Ты мне скажи. – шепчет хриплыми интонациями.
– Я живу, когда ты рядом. Раньше я не знала, что это значит – жить.
– А хочешь знать, что меня интересовало после того рассказа? – рассекает сдавленным голосом. Ничего не могу ответить, поэтому просто киваю. – А как понять, что это твоя вторая половина?
– И как же?
– Ты не поймёшь, пока не встретишь её. Тогда эти разговоры казались мне бредом. Но теперь… Теперь я понял. – отвечает, завладевая моими губами.
***
Остаток ночи мы то танцуем, разрывая тишину своими голосами и смехом, то целуемся, лёжа на покрывале. Мужские руки ласкают моё тело, сжимают ягодицы, скользят по бёдрам, но большего себе он не позволяет, и я благодарна Северову за это.
Я ещё не готова, хотя тело кричит об обратном.
Доедаем ледяную пиццу. Выпиваем ещё по бутылке пива и встречаем рассвет, закутавшись в мягкий плед.
Артём обнимает меня за плечи, и мы следим за ночью, медленно сменяющейся утром. Луна нехотя скрывается за горизонтом, а тёплое осеннее солнце протягивает свои лучи к верхушкам деревьев. Холодная роса переливается всеми цветами радуги, медленно скатываясь по высокой траве и впитываясь в остывшую за ночь землю.
– Так красиво. – тяну восхищённо.
– Не жалеешь, что не пошли в ресторан или в кино? – смеётся парень.
– Да ни в жись! Это самая лучшая ночь в моей жизни. Спасибо ещё раз!
Тянусь к его лицу, и мы снова сплетаемся языками. Мне это никогда не надоест.
Я уже давно потеряла счёт нашим поцелуям.
– Нам пора, идеальная девочка. До начала занятий тебе надо хоть немного поспать. – бомбит, утыкаясь своим лбом в мой и глядя в глаза.
– Думаешь, я усну после всего этого?! – шиплю возмущённо. – Ну какой сон, Тём? Кстати, ты точно не против, что я тебя так зову? Тебе же не нравится.
– Не против, Насть. И мне нравится слышать это обращение от тебя. Я же тебя…
– И я тебя, Тёма. – не скрываю счастливого света в глазах и улыбки.
– Пора, маленькая.
Север поднимается и тащит меня за собой. Мы быстро сворачиваем плед и собираем мусор. Запрыгиваем в машину, и Артём включает печку.
Несмотря на то, что на дворе только начало осени, на рассвете достаточно холодно. Всю дорогу до моего дома мы держимся за руки, расплетая пальцы, только когда парень переключает скорости или выкручивает руль на резких поворотах.
Обсуждаем академию и наших друзей. Сходимся на том, что стоит им рассказать о нас, всё равно не отстанут, но и трепаться не будут. Личных тем стараемся не касаться, но в итоге я не выдерживаю.
– Ты сказал, что у тебя никого нет… – начинаю неприятный ему разговор и сама себе отпускаю мысленный подзатыльник.
– Насть… – рычит, явно не желая поднимать эту тему.
Игнорирую его тон.
– Тогда откуда всё это? – развожу руками, указывая на салон люксовой машины. – Гелик. Шикарная квартира в приличном районе. Откуда у студента такие деньги?
– Наследство! – отрезает, сильнее сжимая рулевое колесо. – Тебе это так важно? Деньги?
– Да какие на хрен деньги, Артём?! Просто я хочу понять, чем ты живёшь!
– У меня действительно нет семьи. Машину купил и квартиру на то, что мне от родственников осталось. На всё остальное сам зарабатываю.
– Ты работаешь?! – округляю от удивления глаза.
– А что в этом удивительного? – косит на меня взгляд, вскидывая бровь. – Мне двадцать четыре. Содержать меня, в отличии от многих, некому.
– В мой огород камень? – режу, не скрывая обиды.
– Нет, малыш, ты тут ни при чём.
– Вообще-то на все свои хотелки я сама деньги зарабатываю! – вот так-то! Получай Север!
– Ты работаешь? – теперь и его глаза расширяются.
– Представь себе…
– И кем же?
– Скажу, если ты скажешь!
– Ну что за детский сад, Настя?
Ничего не отвечаю. Подношу руку к лицу и "закрываю рот на замок, выбрасывая ключ". Отворачиваюсь к боковому окну.
– Частный инструктор по вождению. И по экстремальному тоже. – сдаётся он.
– Охренеть! – тут же поворачиваюсь к нему всем телом. – А меня научишь чему-нибудь?
И пусть в этом деле я не профан, но ему об этом пока не говорю.
– Твоя очередь. – бурчит, клацая поворотником.
Я заметила, что он вообще не нарушает ПДД, даже на пустой дороге. Я и сама, в отличии от большинства, топлю за этикет на трассе. Выдыхаю, готовясь открыть ещё один секрет.
– Я тренирую младшую группу по каратэ.
– Шутишь?
– Нет. Два раза в неделю. – отбиваю ровно, цепляя его взгляд.
– Охуеть! – хрипит Север.
– Теперь научишь меня паре трюков на машине?
– Для этого тачка подходящая нужна. Я не на своей гоняю.
– Панамера пойдёт?
– И где ты её возьмёшь? – косится с подозрением.
– В гараже. – бурчу в ответ.
– Твои старики катают на Порше?
– А они-то тут при чём? Это моя машина.
– Не знал, что ты водишь.
– Вчера на пантере была.
– Пантера? – опять косится.
– Ну, у всех ласточки, а у меня пантера. Сегодня увидишь, если приедешь пораньше.
– Ну и зачем мне это делать?
– Затем! В восемь тридцать во дворе! – для чего-то ставлю рамку.
– Окей. Восемь тридцать и ни минутой позже.
– Сам не опаздывай!
К пункту назначения подъезжаем, продолжая обмениваться ничего не значащими, но такими необходимыми фразами. В тишине я просто с ума сойду.
Артём останавливает Гелик через дом от моего.
– Пора? – хриплю, задыхаясь.
– Мы скоро встретимся, маленькая. – отвечает не громче моего.
– Не хочу расставаться. Даже на минуту.
С трудом сдерживаю непрошенные слёзы.
С каких пор я рыдаю, как белуга? Раньше вообще не плакала, а сейчас остановиться не могу.
– Знаю, девочка моя. – притягивает меня к себе на колени и целует, запуская руку в растрёпанные за сумасшедшую ночь волосы. – Мы найдём способ. До вечера. На каждой перемене.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Опять целуемся до полного умопомрачения. Спустя полчаса захожу в калитку. Родители спят, а вот мне ожидаемо уснуть не удаётся. Всё прокручиваю в голове минувшие сутки. От корки до корки гоняю по нейронным сетям каждый момент.
Телефон коротко вибрирует, и я тут же его подхватываю.
Артём Северов: Спишь?
Сердце взбесившимся мячиком скачет по грудной клетке. Быстро порхаю пальцами по разбитому экрану, делая ошибки и тут же их исправляя. Не думала, что так сложно писать, когда по некоторым буквам расползаются трещины.
Настя Миронова: Нет. Соскучился?)
Артём Северов: Пиздец как! Думал, проще будет, да хуй-то там!
Настя Миронова: Я тоже скучаю, Артём. Старалась уснуть, но не выходит.
Артём Северов: Мне тоже. Как прожить эти пару часов?
Настя Миронова: А вот так…
На экране моргает ещё одно сообщение, но я уже набираю в мессенджере по видеосвязи. Северов сразу же отвечает на звонок. Дыхание замирает, когда вижу его лицо. Он стоит на балконе с сигаретой и обнажённым торсом. Однажды я уже видела его без футболки, но сейчас… При свете он выглядит просто шикарно.
– Говорить можешь? Проблем не будет? – бомбит вопросами, пока я бессовестно его разглядываю.
– Нет. Моя комната в другом краю дома.
На всякий случаю понижаю голос до минимума.
– Блядь, обнять тебя хочу, аж коноёбит.
– И я тебя, Тём. Всего пара часов… Сам говорил.
– Надо было не отпускать тебя. Только чтобы переоделась и что надо взяла.
– А как же сон?
– Сама же говорила, что не уснёшь.
– А ты говорил, что должна! – не сдержавшись, выдаю короткий смешок.
– Дебилом был, – рычит в ответ, – полным, сука, кретином.
– В следующий раз не отпустишь?
– Ни за что.
– Даже если вырываться буду?
– Даже если начнёшь кусаться и царапаться, как дикая кошка.
– Обещаешь?
– Обещаю. – теперь это наша фишка.
Оставшееся время проводим за разговорами. Не знаю почему, но по телефону задавать вопросы немного легче. Темы о семьях не затрагиваем, но постепенно узнаём друг друга лучше.
– Пора собираться. – бурчу, нехотя скидывая одеяло. – Офигеть! Мы почти час проговорили, а я даже не заметила.
– Уже? Чего рано так? – хрипит Север, облапывая взглядом моё тело под тонким шёлковым пеньюаром.
– Завтрак с семьёй, – выдыхаю устало, – традиция.
– К восьми тридцати будешь на месте?
– Я никогда опаздываю.
– Что на тебе надето? – высекает Тёма, а я давлюсь воздухом от такого вопроса и внезапной смены темы разговора.
– Ночнушка!
– Покажи.
– Зачем?
– Если скажу, то ты этого не сделаешь.
– Скажи и покажу.
– Дрочить собираюсь, чтобы хоть как-то этот день пережить.
– Артём! – визжу, заливаясь краской от такого заявления.
– Ну что "Артём", Насть? У меня рядом с тобой постоянный стояк, а выживать как-то надо. Спермотоксикоз – не шутки. Что мне теперь, помирать? – бубнит с мрачной улыбкой.
– Ну ты и… – рычу, густо краснея, а сама ставлю телефон на трюмо и, отойдя на несколько шагов, медленно поворачиваюсь, наблюдая за собой в зеркало.
Север со свистом выдыхает и урывками забивается новой порцией кислорода. Замечаю, как его рука опускается ниже, и он начинает дышать ещё сбивчивее, чем раньше. Догадываюсь, чем он занимается, и вся окрашиваюсь в розовый, но почему-то проигрываю в голове трек, под который мы танцевали, и начинаю двигаться в ритм слышимой одной мне мелодии.
Из-под полуопущенных ресниц наблюдаю за Тёмой: он закатывает глаза, предплечье двигается быстрее, телефон расшатывается сильнее, дыхание становится резче. У меня в трусах собирается влага, когда представляю, как он обхватывает рукой твёрдый член. И пусть я их только на видео видела и имею лишь общее представление…
Да что со мной не так? Я точно сошла с ума.
Северов издаёт затяжной рык и тяжело дышит, сжимая зубы. Не знаю, откуда берётся смелость, но я подхожу к телефону, когда Север наконец открывает глаза и, схватив его, спрашиваю:
– Всё хорошо?
– Тупой вопрос, малыш. – хрипит в трубку. – Всё просто охуенно. Ты, блядь, лучшая.
Краснею до невозможного в человеческой ДНК цвета.
– Мне пора, Тём! – выпаливаю и сбрасываю звонок.
Трясусь как эпилептик.
Не знаю, что будет после этого, но слово "страх" в моём словаре рядом с этим парнем напрочь стёрлось. Осталось только предвкушение.
Глава 18
С ней всегда топлю на максималках.
Закуриваю, стоя на светофоре. Слева, поравнявшись со мной, рычит какая-то спортивная тонированная тачка. С этого ракурса не выходит определить модель.
Красный начинает моргать, и тачила разрывает на холостых, явно нарываясь. В гелике лошадей хоть и дохера, но дури для гонок не хватает. Утырок за тонировкой опять газует и срывается с места, как только загорается зелёный.
– Сам нарвался, уёбок! – рычу, выжимая газ, и лечу следом, свистя покрышками.
Ровняемся почти у заезда в академию, и тут Панамера на скорости влетает в ворота и паркуется с лёгким заносом на почти пустой парковке.
Оказывается, никто не спешит на учёбу.
Не тормозя, прижимаю мерс слева и выпрыгиваю из салона.
Настойчивая мысль удушить водителя поршака долбит в мозг. Мне даже не надо видеть, чтобы знать, кто за рулём. Как только заметил, куда сворачивает, сразу допёрло. Рывком распахиваю водительскую дверь, и по нервным окончаниям мгновенно прорезает высоковольтным разрядом
Это уже даже не двести двадцать. Мощнее. Гораздо мощнее.
– Привет, Тёма. – растягивается в улыбке Миронова, а я с трудом сдерживаю порыв вытащить её из машины и вцепиться в глотку за такие выкрутасы.
Мотор до сих пор до треска хуярит по рёбрам, как подумаю, что с ней могло случиться на такой скорости.
– Какого хрена летаешь, как припизднутая? – рычу на повышенных.
– А ты чего плетёшься, как черепаха? – дует губы эта зеленоглазая ведьма.
Быстро оглядываюсь по сторонам в поисках возможных свидетелей. Никого не обнаруживаю и, обойдя тачку, запрыгиваю на пассажирское.
Едва закрыв дверь, набрасываюсь на Настин рот. Озверело проталкиваю внутрь язык, яростно сплетая с её. Пожираю, будто голодная псина.
После того, как она танцевала на камеру в этом своём подобие ночнушки, которая едва задницу прикрывает, нихуя не отпускает. Таскает по-чёрному. Член колом стоит в штанах.
Блядь, до сих пор не доходит, с хера ли взялся дрочить перед телефоном. Она же целка, а не искушённая шлюха.
Как только звонок сбросила, задолбался себя проклинать. То, что борщнул и так ясно. Как долбанная маньячина начал наяривать, глядя на её охуенное тело, сексуальные движения, разлетающиеся по спине волосы. А потом как припадочный трясся от мысли, что напугал её до усрачки. Что весь день от меня как от прокажённого шарахаться будет. Затрахался гадать, как это дерьмо расхлёбывать.
Она запускает пальцы мне в волосы, превращая и без того постоянный беспорядок в полный хаос. Все страхи начинают сваливать в закат, когда моя девочка тихо стонет мне в рот и ёрзает на сидении.
Отрываюсь от её губ и утыкаюсь в лоб, заглядывая в потемневшие затуманенные глаза.
Оба дышим так, словно на всей скорости стометровку пробежали. Усиленно вентилируем воздух.
– Всё хорошо? – хриплю срывающимся голосом.
– Да, Артём, всё хорошо. – отвечает шёпотом, хватая кислород через приоткрытые и опухшие от моего голодного поцелуя губы.
– Сильно переборщил? – спрашиваю не о сейчас, но уточнять стрёмно.
– Когда? – выбивает девушка сиплыми интонациями.
Блядь, она что, мысли мои читает? Видимо, к моим одичалым ласкам она уже привыкла, раз первая мысль не о них.
– Утром… По связи… – долблю сбивчиво.
Щёки Мироновой окрашиваются в розовый, а потом краска заливает всё её лицо. Она опускает голову и прячется за волосами. И да, сегодня она их не завязала.
– Настя, маленькая моя. – зову, когда слишком долго молчит. – Совсем пизданулся от желания. Напугал? Не должен… – фразу закончить не успеваю, потому что девушка, тряхнув волосами, поднимает голову и робко улыбается.
– Тебе же это надо было. Спермотоксикоз не шутки, сам сказал.
Начинаю ржать. Громко и несдержанно. Кайф топит изнутри, разгоняя по венам огонь.
Вот такая она, моя девочка. Ночью даже "презервативы" выговорить не могла, а утром наблюдала, как я дрочу и даже про сперму заговорила.
– Ты чего ржёшь? – стучит кулаком по плечу.
Перехватываю запястье и притягиваю к себе по максимуму. Грёбаный спорткар не позволяет перетащить на колени, поэтому просто прижимаюсь торсом. Заглядываю в растерянные глаза, переставая хохотать.
– Я тебя, малыш. Сильно. Ты лучшее, что случалось в моей жизни. Со всей этой своей откровенностью и стыдливостью. Всегда такая разная, но понимающая. Обожаю, когда ты злишься. Когда смеёшься. Тащусь от ямочек на щеках. От твоего дурманящего запаха. Охуеваю от твоей сексуальности. – без матов не выходит, хоть и старался. – Кайфую от твоей скромности. По уши, Насть…
– И я тебя тоже, Тёма. Не просто по уши… С головой! – обжигает словами мои губы.
Блядь, и от этого тоже тащусь.
– Точно, всё норм? – не ясно, на черта уточняю.
– Да, Северов. Я и сама не лучше. Зачем-то танцевать начала. Я… – опять краснеет. – Мне понравилось наблюдать за твоим лицом, когда ты… Боже! Я точно какая-то больная извращенка! Мало того, что оторваться не могла, пока ты… Ещё и говорю об этом зачем-то. Я ужасная! Испорченная! Я просто…
Перекрываю монолог, приложив ладонь к её губам.
Выдавить из себя ни хрена не удаётся. В башке такая каша, что нихуя сформулировать не выходит.
Ей понравилось наблюдать? Охереть. Ну пиздец просто полнейший.
Кислород перестаёт поступать и дыхалка работает вхолостую. Проталкиваю внутрь воздух, но он со свистом вырывается обратно.
Какое-то время трачу на то, чтобы собрать мозги в кучу и выдать что-то более-менее адекватное. Миронова убирает мою ладонь ото рта и прячет лицо между плечом и шеей. Кайфую, когда она так делает. От её жаркого дыхания ползут мурахи.
Два дня назад меня это повергало в шок и даже панику, что ли, а сейчас… Ловлю чистейший кайф.
Легко обнимаю, водя ладонями по напряжённой спине. В курсе, что утешение так себе, но понятия, блядь, не имею, как иначе.
Что сказать? Что маниакально прусь от её слов? Хочу пойти дальше? Вживую? Чтобы она обхватила своими пальчиками мой член? Что хочу залить их спермой?
Этого она точно не оценит. Скорее всего, сбежит с визгами.
– Блядь, маленькая, никакая ты не извращенка. Это нормально. Ничего страшного ты не сделала. – отрываю от себя и обхватываю ладонями щёки, вынуждая смотреть в глаза. – Всё хорошо, малыш. Я, сука, тащусь от твоей прямоты. И большего хочу.
– Артём! – сипит, стараясь отвернуться.
Не отпускаю.
– Никакого секса, пока сама не захочешь, я помню. Но я хочу доставить тебе удовольствие. Хочу видеть твоё лицо, когда кончаешь. Так же, как ты видела моё.
– Тёёём, хватит! – задыхается, вырывая лицо из захвата, но я только крепче фиксирую.
Закрывает глаза и шумно дышит.
– В этом нет ничего противоестественного. Это правильно. Так и должно быть, когда душа одна на двоих. – бомблю хрипло. – Только не закрывайся от меня, ладно?
Она кивает, не поднимая век. Лицо всё ещё напоминает помидор.
Тяну лыбу, пока она не видит. Накрываю её губы, выпивая слабое дыхание. Проходит немало времени, прежде чем Насте удаётся полностью расслабиться и отдаться поцелую.
– Тём, – бубнит хрипло, касаясь покрасневшими губами моих, – ты проиграл.
Отстраняюсь, охреневая от такого заявления.
– Когда это я, блядь, проиграл?
– Я приехала первая!
– Кстати, на счёт этого… – понижаю голос до угрожающего шёпота. – Если будешь так гонять, я твою тачку разнесу к хуям.
– Я хорошо вожу! – защищается, мило дуя губёхи.
Мило, бля. Дожился.
– Водить и гонять ни черта не одно и то же.
– Ну, ты же меня научишь? – улыбается как-то чересчур загадочно.
Поведёнными мозгами понимаю, что должен отказать, но сука… Смотрю в огромные зелёные глаза и сдаюсь.
– Сегодня?
– После занятий у меня работа, но потом можем пару часиков покатать. Дома скажу, что занимаюсь в библиотеке. Только к десяти надо будет вернуться.
– Издеваешься? – рычу, как взбесивший зверь, сжимая ладони в кулаки.
– Извини, но я не могу каждую ночь пропадать. Что говорить родителям? Тёма, только не злись, пожалуйста. – на последнем слове тянется к губам, и я, сука, таю.
Чердаком же понимаю, что не могу просто утащить её и запереть в своей квартире. Придётся смириться. Время ещё есть. Всё равно меня выберет.
– Так что я тебе там должен за проигрыш? – рычу с плохо скрываемым раздражением.
– Свидание! – смеётся Миронова.
***
На занятия мы, естественно, опаздываем. Сидели в машине, пока губы в кровь не стёрли. Оторваться друг от друга не могли. Забив на Настины возражения, провожаю до аудитории и быстро целую.
Она скрывается за дверью, а я бреду обратно на улицу, по пути вытаскивая табачку. Рядом с ней даже курить не тянет, но стоит ей уйти, начинается ломка.
Вот только пока и сам, сука, не разобрался: никотиновая или по ней.
В кармане жужжит мобила. Вытаскиваю и на автомате открываю сообщение, не глядя на имя отправителя.
Настя Миронова: Я тебя! Смайл с сердечком вместо рта.
Улыбаюсь как долбоёб, отправляя ответ.
Артём Северов: И я тебя по уши. Красное сердце.
И нахрена я это сделал?
Собираюсь удалить, но SMS уже прочитано. Ладно, похую. И так слишком многое сказано, а наружу вытащено ещё больше.
Забиваю лёгкие никотином и выпускаю в небо струю горького дыма. Но даже он не перебивает сладкий запах моей идеальной девочки. Я им пропитался до самых внутренностей. А вот пряный аромат её желания бомбит похлеще разрывных.
Сука, долго я так не протяну. Хочу касаться её без ограничений. Попробовать на вкус.
Выкуриваю вторую сигарету, но на пару не иду. Один хрен опоздал.
Перед звонком торчу возле Настиной аудитории. Едва золотистая макушка появляется в дверях, как тут же ловлю её пальцы. Она оборачивается и выдёргивает руку.
Понял. Борщу. Не утерпел.
Каждая минута без неё пытка.
Улыбаюсь и, наклоняясь, говорю так, чтобы только она слышала:
– В двести седьмом.
Выпрямляюсь и ухожу не оборачиваясь. Войдя в пустой кабинет, начинаю мерить его шагами.
А вдруг не придёт?
Дверь открывается, впуская тонкую полоску света, но я не успеваю разглядеть, кто пришёл. Замираю и жду, что будет дальше. Если препод, то включит лампы. Если какая-то парочка… Додумать не успеваю, потому что меня окутывает облако ванили и кокоса, а мягкие губы припечатывают поцелуем. Обхватываю в ответ свою девочку.
Целуемся всю перемену.
Блядь, я точно маньяк. Оторваться удаётся только со звонком, оповещающим, что время вышло.
Весь день так и таскаемся на перерывах по пустым кабинетам. Правда, Миронову после второго не караулю. Пишу сообщения. Эта ведьма зеленоглазая мне целую лекцию прочитала о личном пространстве и косых взглядах.
– Да похую мне на них! – рублю, срываясь.
– А мне нет! Хочешь, чтобы мои родители о нас узнали и заперли меня дома до самой свадьбы?!
– Блядь! Не говори мне об этом! И так таскает, сука! Не будет никакой свадьбы! Не отпущу! Не отдам!
Набрасываюсь, прижимая к стене. Луплю кулаком в бетон рядом с её головой. Раз. Второй. Третий.
Настя вздрагивает на каждом ударе, но молчит. На четвёртом кулак прилетает в её раскрытую ладонь, которую она подставила между мной и стеной.
Миронова коротко вскрикивает, но руку не убирает. Перевожу взгляд то на наши руки, то на её сосредоточенное лицо. По её запястью скатывается алая капля, и я тут же прижимаю её разбитые костяшки ко рту, слизывая кровь.
– Прости. Прости! Прости меня! Прости, маленькая! – повторяю, как заведённый, проходясь языком между пальцев.
– Успокоился? – спрашивает настолько тихо, что я едва различаю вопрос.
– Прости, малыш. – тяжело выпускаю воздух.
Что я за тварина такая, если любимой девушке делаю больно?
– Я просила не давить, Артём.
– Прости. Буду сдержаннее. Но всё равно, сука, не отпущу.
– Не отпускай. Ты обещал.
Честно стараюсь высиживать на парах, но последнюю всё же игнорю. За всеми этими мини-свиданками даже покурить некогда.
Падаю задницей на скамейку и тяну никотин. С Настей расстались всего минут десять назад, а меня уже колбасит. Каждую минуту рядом быть хочу. Да какую там минуту? Ежесекундно касаться, целовать, дышать. Долбанный нарик, который крепко подсел с первой же дозы.
Однажды это меня убьёт, но мне похеру. Буду ловить кайф до ровной линии пульса.
– Хватай! – тычет мне в руку стакан с кофе непойми откуда явившийся Тоха.
– Тенкс. – с благодарностью делаю глоток американо.
Я не то, что кофе выпить утром не успел, забыл, что вообще надо хоть иногда жрать. Блядь, моя идеальная девочка ведь тоже не обедала. Ну что я за мудачина? После занятий обязательно это исправлю.
