Настя Мирная
(Не)Идеальная девочка
И почему всем надо это знать? Сказать нет?
– Да, люблю. – хриплю едва слышно, опустив голову.
Отрываюсь от созерцания пола и встречаюсь взглядом с зелёными глазами. Двести двадцать и ток по венам.
Услышала?
– Урааа! – визжит мелочь, хлопая в ладоши. – Анастасия Ломановна, а этот дядя…
– Цыц! – хватаю девчушку за руку и прикладываю палец к губам. – Только это – секрет.
– Посему?
Пиздец, ну вот, и как с этими детьми договариваться?
– Потому! – знаю, очень по-взрослому.
– Посему, потому? – не отлипает зараза.
– Потому что Анастасия Романовна пока не знает.
– Посему?
Блядь, это ребёнок или почемучка?
– Юля, тебя мама уже заждалась! – смеётся Настя. Её явно забавляет моя растерянность.
– Маааамаааа! – визжит мелкая, разрывая мне барабанные перепонки, и вылетает из зала.
– Не сильно приложила? – спрашивает Миронова, запуская пальцы мне в волосы и осторожно потирая ушибленный затылок.
– Не сильно?! – рычу, подрываясь на ноги и наступая, прижимаю свою девушку к стене. – Я же обещал, что ты мне заплатишь!
– Артём…
Договорить не даю, набрасываясь на её рот. Мну губы, увлажняю языком. Втягиваю в рот то одну, то другую, слегка царапая зубами. Настя стонет и проталкивается ко мне в ротовую. Принимаю. Сплетаемся. Попеременно танцуем и боремся. Вжимаюсь эрегированным членом в живот, вырывая из её горла ещё один стон. Высасываю его вместе с воздухом. Ладонями сжимаю задницу, снова вдавливая в неё ствол.
Остановиться не могу. Дрочить уже заебался. Отрываю одну руку и сжимаю грудь. Не сильно, но она тут же вздрагивает и упирается ладонями мне в грудину.
– Не надо, Артём! – с трудом хрипит, хватая кислород.
Но я не могу остановиться. Блядь, хочу её до полной отключки мозга. Хватаюсь за остатки и складываю разлетевшиеся буквы в слова.
– Почему, Настя?
– Если кто-то войдёт? Скоро уборщицаааа… – опять стонет, когда прохожусь губами по шее.
Скольжу языком по горлу, оставляя влажные дорожки. Слегка прикусываю и тут же зализываю. Прижимаюсь губами к бешено трепыхающейся венке и втягиваю в рот кожу, оставляя засос. Торможу, пока огромную отметину не оставил.
– Тём, пожалуйста… – почти плачет. – Нас увидят.
– Блядь! Только в этом дело? – сипло выдыхаю, сдерживая внутреннего зверя.
Не хватало ещё наброситься на мою девочку при свидетелях.
– Д-да. – выбивает зубами дробь, но в глазах загорается непонятный огонёк.
– Это согласие?
– Т-ты об-бещал.
– Помню. – хриплю и иду к двери, но не для того, чтобы свалить. Закрываю и поворачиваю в замке ключ. – Проблема решена?
– Тёма!
– Не бойся, маленькая, я сдержу слово, но больше не могу ждать.
С этими словами опять врываюсь в её ротовую полость, как победитель, взявший крепость. Отвлекаю поцелуем, а сам накрываю грудь. В этот раз мягче, нежнее. Провожу подушечкой большого пальца по твёрдому соску. Слегка сжимаю мягкую плоть ладонью.
Настя опять стонет и ёрзает под моим напором.
Член сейчас разорвёт на хрен от притока крови, а яйца от передоза спермы.
Сука, знаю, что обещал, но как, блядь, сдержаться, когда в нос ударяет пряный аромат её желания?
Продолжаю тыкаться стояком в её живот и запускаю руку в запах кимоно. Пиздец, как и думал, на ней лифон без косточек и поролона. Стискиваю двумя пальцами сосок, слегка прокручивая его. Моя девочка выгибает спину, подаваясь навстречу моим ласкам. Стонет всё громче. Дышит тяжелее. Дрожит сильнее. Пробираюсь под кромку лифчика и, наконец, касаюсь голой плоти. Настя немного подаётся назад, но не позволяю ей этого сделать.
– Тише, маленькая, расслабься. Всё хорошо. Поверь мне. Веришь? – перехватываю ладонями её раскрасневшееся лицо и заглядываю в потемневшие глаза. – Веришь?
– Да. – говорит одними губами, но мне этого достаточно.
Развязываю пояс и срываю кофту, бросая её на пол. Наклоняюсь и через тонкое кружево втягиваю в рот сосок. Ожидаю сопротивления, но когда его не следует, сжимаю губами и прикусываю.
– Артёёёём! – стонет в голос моя девочка.
– Тебе хорошо? – отрываюсь, только чтобы посмотреть на её лицо.
Миронова едва дышит, но всё же кивает.
Блядь, топлю на пониженной, потому что уже готов запустить руку ей в трусы. И не только руку. Но остатками расплавившегося мозга понимаю, что действовать надо постепенно.
Дёргаю вверх лифон и зависаю. Её грудь тяжело вздымается и резко опадает. Соски превратились в две твёрдые сморщенные горошины.
– Я тебя, маленькая, пиздец просто, как сильно! – хриплю ей в ухо, проходясь языком по ушной раковине и ползу по шее вниз, накрывая грудь ладонью. Перекатываю горошинку между пальцами то сжимая, то оттягивая. Вторую всасываю в рот, лаская языком и царапая зубами, слабо прикусываю и тут же зализываю. Моя любимая уже стонет в голос, запуская пальцы мне в волосы и прижимая крепче. Вторую руку она жмёт ко рту, закусывая ребро ладони.
– Артём… Тёма… Тёма… – хрипит неразборчиво, глотая половину букв.
Просовываю ладонь ей между ног, раздвигая. Настя вся дрожит и трясётся, едва сохраняя вертикальное положение. А я вот совсем, блядь, не против перейти в горизонтальную плоскость.
– Эй, кто закрыл дверь?! – раздаётся из коридора ворчливый голос.
– Уборщица! – пищит девушка, вжимаясь в стену, словно слиться с ней старается.
– Тише, малыш, без паники. – выбиваю ровно.
Прикладываю руку, закрывая ей рот. В её глазах топит паника. Дрожь становится сильнее. Я спокойно подтягиваю на место бельё и, хватая с пола кофту, накидываю на плечи. Миронова позволяет просунуть её руки в рукава и завязать пояс.
Похожа сейчас на фарфоровую куклу. Бледная, как смерть. На белом лице только глаза от слёз блестят. Губы дрожат.
Уборщица, видимо, за ключом упёрла, давая мне время привести перепуганную до смерти девушку в чувство.
– Всё хорошо, маленькая. Ничего страшного не случилось. Никто ничего не видел. Расслабься. Ну же, малыш, давай, дыши, родная. – прижимаю к себе, с силой давя на окаменевшие мышцы спины. – Всё в порядке, но нам лучше уйти. Ты как, сможешь? – хриплю, вглядываясь в перепуганное лицо.
Она немного опускает голову, выражая согласие. Беру за руку, но едва делает шаг, тут же начинает заваливаться назад. Легко подхватываю на руки и, крутанув ключ, выношу из зала.
Самого трясёт, как в эпилептическом припадке, но только не от страха, а от похоти. С трудом усваиваю кислород, шумно вентилируя воздух. Мотор разогнался до нереальных скоростей, прошибая себе путь наружу. Все внутренности в месиво. Стояк даже от стресса не падает.
Заебись просто.
Несу свою малышку мимо ошарашенной технички и охуевшей вахтёрши. Всё это время Миронова прячет лицо у меня на плече и крепко зажмуривается, как ребёнок, блядь. Знаете, по принципу: я никого не вижу, а значит и меня не видно.
– Всё, выдыхай! – бомблю ровным тоном, опуская её на ноги.
Слабо покачивается, но от помощи отказывается.
– Стою. – не только говорит, но и дышит едва слышно.
– Отпустило?
– Не до конца.
– За руль сесть сможешь?
– Не-а. – отрицательно качает головой.
– Ещё трясёт?
– Немного, но не в этом дело.
– А в чём? – вот сейчас реально напрягаюсь.
– Одежда в раздевалке осталась вместе со всеми вещами. – лёгкая улыбка касается её губ и меня топит облегчением.
– Сходить? – кивок. – Куда?
– Там же в зале, дверь вторая справа.
Через пару минут возвращаюсь с её шмотками и, пока переодевается, выкуриваю две подряд. Коноёбит до сих пор.
– Я готова! – сообщает, открывая дверь, и выпрыгивает из машины. – Теперь научишь меня дрифтить?
Выдыхаю чересчур громко. Ну куда ей после такого ещё одна доза адреналина?
– Насть…
Прикладывает ладонь к моему рту.
– Всё в норме, правда. Я просто испугалась. – шелестит, сменяя пальцы губами, и обнимает за спину. – Я тебя, Тёма, сильно.
Что сильно?
Так и подмывает спросить, но я закусываю слизистую. Не время сейчас.
– Уверена?
– В чём именно?
Действительно…
– Что в состоянии гонять.
– Уверена. – активно кивает и, коротко поцеловав, идёт к Панамере. Открыв дверь, оборачивается и её лицо заливает румянец. – Тём, а мы потом повторим?
– Что повторим? – хриплю, охуевая от количества эмоций, которые вызывают во мне эти слова.
Это же не то, о чём я подумал? Не может же быть, что она просит о повторении того, что было в зале?
– Что делали до того, как уборщица пришла. – выпаливает, заливаясь краской, и запрыгивает в машину, хлопнув дверью. Заводит мотор и срывается с места.
– Ещё как повторим. Не сомневайся! – рычу вслед своей девочке и выруливаю за ней.
____________________________________________________________________________________
1 Основная атакующая стойка с выпадом вперёд, используемая в восточных единоборствах.
2 Условный учебный спарринг на три шага.
3 Поклон.
4 Приготовиться.
5 Начать.
6 Условный учебный спарринг на один шаг.
7 Вернуться в исходное положение.
8 Поклон учителю.
9 Расслабиться.
10 Закончить.
Глава 21
С ним мне никогда не бывает страшно
Сбрасываю скорость, пропуская вперёд Мерседес Артёма. Бросаю взгляд на свои дрожащие руки. Несмотря на то, что времени прошло достаточно, меня всё ещё колотит, а сердце заходится в бешеном галопе.
До сих пор не понимаю, как могла позволить ему делать всё это прямо в зале для каратэ.
Между бёдер всё ещё мокро и неприятно липко. Тугой узел в животе и тяжёлая пульсация в промежности не дают расслабиться, на регулярной основе напоминая о произошедшем. Даже сейчас, отойдя от дикого желания, понимаю, что не хотела, чтобы он останавливался. Хочу пойти дальше. До конца. Понятия не имею, сколько ещё смогу продержаться. А учитывая то, о чём я попросила Северова, прежде чем запрыгнуть в машину…
Не знаю, как хватило смелости, но я хотела, чтобы он знал, что мне было очень приятно то, что он делал. Слова страх больше нет в моём лексиконе. Не рядом с Артёмом.
Мы въезжаем на трек, и Гелик останавливается. Паркуюсь рядом. Север выходит из машины и садится в мою. Не говоря ни слова, притягивает к себе и целует. Не как до этого, а совсем легко и мягко. Запутывается пальцами в моих волосах, разминая всё ещё затёкшую от нервного напряжения шею. Губы ноют и начинают покалывать. Упираюсь руками в плечи парня, слегка отталкивая.
– Что случилось, девочка моя? – спрашивает хриплым шёпотом, от которого расползается табун мурашек.
Жадно хватаю воздух через приоткрытые губы.
– Всё хорошо, Тёма. Просто кислорода не хватает. – выдаю несмелую улыбку и целую его в уголок рта. – Я тебя, Северов.
– И я тебя, Миронова. – улыбается он в ответ. – Тогда начнём с теории.
– Может обойдёмся без этого? – закатываю глаза.
Вот и какой чёрт меня дёрнул попросить научить меня экстремальному вождению?
– Шутишь? Насть, гонять на повышенных это тебе не по городу, блядь, тащиться. Одна ошибка и хер потом по кускам соберут! – распаляется парень.
– Ладно-ладно, я поняла. – поднимаю руки вверх, сдаваясь.
Следующий час Север объясняет мне правила и теорию, которые я и без того отлично знаю, но упорно продолжаю молчать и сосредоточенно кивать, давая понять, что всё понимаю.
– Попробуешь? – заглядывает в глаза и по нервам пробивает молния.
– Ну, наконец-то! Думала, уже не дождусь! – радуясь, потираю руки.
– Насть, это не шутки. – смотрит исподлобья Артём.
– Я знаю, Тём. Всё будет хорошо. Ты мне веришь? – отбиваю его же словами.
– Как водителю или своей девушке? – его голос срывается на тихий хрип, прогоняя по моему телу дрожь.
Его девушке…
Блин, разве к этому вообще можно привыкнуть? Быть сначала девушкой, а потом и невестой Кира было просто. А с Северовым всё слишком сложно. Слишком много эмоций, чувств и сомнений.
– В обоих вариантах! – выдаю с уверенной улыбкой.
Выезжаю на трассу, оставив за спиной облако пыли, вспоминая свою первую попытку исполнить контролируемый занос. Обойдёмся без подробностей, но хорошо, что спорткар инструктора был застрахован.
Набираю скорость и уверенно дёргаю ручной тормоз, позволяя машине вилять и кружиться.
– Ты какого хрена творишь, Настя?! – орёт Тёма, вцепившись в ручку двери. – Только не тормози! Резко на газ!
– Знаю! – смеюсь и, сняв ручник, уверенно вывожу машину из заноса. Выравниваю и лечу по пустой дороге, продолжая заливаться смехом.
На тех же эмоциях ухожу в ещё один занос и под свист резины и дымовую завесу паркуюсь возле Гелика. Не успеваю даже заглушить мотор, как Северов уже оказывается на улице и выдёргивает меня из Панамеры. От неожиданности больно бьюсь челюстью о каменные мышцы его грудины.
– Ты чего?! – хриплю, потирая ушиб.
– Ты какого хуя, блядь, творишь?! Настя, мы, мать твою, убиться могли! – кричит на эмоциях, даже не стараясь сдержаться.
Видимо, пора заканчивать этот фарс, пока он мне шею не свернул.
– Успокойся, Артём…
– Успокоиться, блядь?! Ты себя Шумахером, блядь, возомнила?! Совсем ебанулась, Миронова?! Ты, сука, теорию услышала и сразу в заносы погнала?! С первой попытки?!
– Тём, пожалуйста, – отрезаю спокойно. Наверное, действительно испугался, – это не первая попытка. Я достаточно опытный дрифтер.
– И с каких, блядь, пор? – рубит, но старается взять себя в руки. Вижу, как сжимает кулаки до побелевших костяшек.
– Тёма, я уже почти год гоняю. Точнее, восемь месяцев. Надо было сразу сказать тебе, что я это умею, просто… – замолкаю, не зная, как сказать.
– Что "просто", Настя? – сипит севшим голосом, притягивая меня к себе и упираясь подбородком в макушку.
– Просто я хотела, чтобы у меня была причина провести с тобой больше времени! – выпаливаю, начиная закипать.
– Тебе не нужны причины, чтобы быть со мной, малыш. – отбивает, отходя на шаг и заглядывая мне в глаза. – Просто будь рядом, маленькая, и всё. Не надо искать поводов. Просто рядом.
– Правда? – знаю, что вопрос глупый или даже детский что ли, но мне необходимо подтверждение.
– Правда, маленькая. Даже не сомневайся. С тобой приятно даже просто молчать. Я тебя, девочка моя.
Ничего не отвечаю, потому что слова, сказанные Артёмом прямо в глаза хриплым голосом, накрывают меня тёплой тропической волной облегчения и любви к этому парню.
Обнимаю его за спину и утыкаюсь носом в шею, вбивая в лёгкие запах любимого человека. Не знаю сколько проходит времени: секунды сменяются минутами, а мы всё так же стоим, обнявшись. Руки Северова гладят мою спину, лопатки, поясницу. Отвечаю тем же, неуверенными касаниями изучая его тело. Мы просто молчим. Чувствую, как медленно успокаивается пульс Севера под моей щекой.
Да, это приятно просто помолчать рядом с ним.
С Должанским я часто молчу, потому что нечего сказать, а с Тёмой… Нам просто не нужны слова. Мы транслируем свои чувства и мысли через тяжёлое рваное дыхание, через ускоренное сердцебиение, через ласковые касания, через бешенные поцелуи и сумасшедшее желание, через долгие взгляды и короткие сплетения пальцев. Слова просто не могут передать того, что пылает в груди и бежит по венам. Без них мы говорим намного больше, но всё же…
– Тём, я тебя. Сильно. Очень-очень. – пищу ему в плечо.
– И я тебя, моя идеальная девочка. Больше, чем мог себе представить. – высекает в ответ и целует, подтверждая свои слова нежными касаниями губ, лёгким скольжением языка у меня во рту, едва ощутимыми поглаживаниями по телу.
Отвечаю тем же. Пальцы порхают по его спине, проходятся по шее, путаются в волосах и возвращаются вниз.
Набравшись смелости, поддеваю край его футболки и ныряю по неё ладонями. Артём вздрагивает, и я ощущаю на его горячей гладкой коже мелкие мурашки. По его телу пробегает ощутимая дрожь, когда поднимаюсь вверх, задирая футболку выше.
Даже представить себе не могла, что так приятно просто прикасаться к человеку без всяких преград. Всего лишь спина, а ощущается, словно с нас обоих сняли кожу, оставив оголённые нервы. Северов тоже загоняет руки под ткань моей майки и гладит круговыми движениями. Пробирается пальцами под застёжку бюстгальтера, крепче вжимая моё размякшее тело в своё крепкое и сильное. Обоюдно дышим на разрыв, с трудом проталкивая в лёгкие воздух. Сердца колотятся о рёбра до ощутимых трещин. По коже расползаются уже не мурашки: огненные муравьи, покрывая с головы до ног, кусая до кровавых отметин.
Плевать на всё и всех. Растворяюсь в нём. Я не выйду за Кирилла. Не смогу. Если бы не было этих трёх дней с Артёмом, то я сделала бы то, что от меня требуют, но теперь не выйдет. Лучше пусть меня похоронят заживо, но с Северовым я не расстанусь. И причинять ему боль в угоду родительским амбициям тоже не стану. Если не с ним, то больше ни с кем.
– Тёма… – стону, когда он скользит ладонью по моему голому животу и легко сжимает грудь через кружево. Не хочу так. Иначе хочу. Без лишних слоёв. – Тём, давай в твою машину сядем. – шелещу, потому что горло сжимает спазм и связки не слушаются.
Может, я ещё и не до конца понимаю, к чему это может привести, но готова рискнуть. Сейчас это жизненная необходимость.
– Зачем? – отбивает с теми же хриплыми интонациями, что и я.
– Просто давай сядем, ладно?
Не знаю, как хватает храбрости просить, но это далеко не последняя просьба, которую мне предстоит озвучить.
Парень вытаскивает руки из-под моей футболки и, отойдя на шаг, заглядывает мне в лицо, стараясь прочитать мысли. Натягиваю спокойное и даже безразличное выражение, но видимо, меня выдают глаза. Север тяжело вздыхает и медленно выпускает воздух. Наклоняет голову и, качая из стороны в сторону, потирает переносицу.
– Что ты сейчас делаешь, Насть?
Ничего не отвечаю. Просто беру его за руку и иду к Мерсу. Торможу у водительской двери и, немного поразмыслив, открываю заднюю, став на подножку, запрыгиваю в салон. Мышца за рёбрами пинпонговым мячиком скачет по грудной клетке, оставляя разрывы на внутренних органах. За шумом крови и ошалелым пульсом даже не слышу, как закрывается дверь за спиной Артёма.
Что бы ни случилось… Как бы он не принял мои действия, я не стану жалеть об этом. С ним я поняла одну простую вещь: лучше пожалеть о том, что сделала, чем о том, чего не сделала.
И я делаю. Перекрещиваю руки и опускаю к краю футболки, сжимаю пальцами и под пристальным взглядом любимого стаскиваю её с себя. Слышу только, как со свистом влетает кислород в его лёгкие и как со скрипом покидает их.
– Что ты делаешь? – сипит, рассматривая мой почти обнажённый торс.
Ох, знал бы он, что я собираюсь сделать дальше.
– Можешь и ты снять?
Опускаю глаза, потому что выдерживать его затуманенный взгляд сейчас слишком сложно. Он опять шумно выдыхает и стаскивает футболку через голову. Смотрю, не моргая, как сантиметр за сантиметром открываются новые участки его накачанного тела, и тяжело выдыхаю, так же, как и он несколько секунд назад.
И вот мы сидим на заднем сидении машины, голые по пояс, и пожираем друг друга глазами в прямом смысле этого слова. Я тактильно ощущаю, как его взгляд оглаживает живот, задевает грудь, ласкает плечи, обжигает шею, вцепляется в губы. Машинально скольжу по ним языком. Во рту внезапно становится сухо, и слюны не хватает даже для этого действия. Моё дыхание учащается, хотя, казалось и так разносится ураганом, способным вырывать из земли деревья.
Жду, что Северов набросится на мой рот, но он не делает этого. Просто смотрит, словно ждёт моих дальнейших шагов.
– Ты очень красивый. – выписываю настолько тихим и сиплым голосом, что он кажется мне чужим и каким-то далёким.
Ощупываю глазами мощную шею, крутые плечи, жилистые руки, кубики пресса. Слежу за светлой дорожкой волос, начинающейся под пупком и скрывающейся за поясом джинсов. Краска заливает не только щёки, когда думаю о том, что находится ниже.
Он действительно офигенный. Его тело бугрится мускулами, но не так, как у бодибилдеров, не знаю даже как описать, мягче что ли, аккуратнее, гармоничнее. Даже под одеждой было видно, что он качается, но теперь понимаю, что делает это без фанатизма. Не знаю, как других, но меня никогда не привлекали потные перекачанные мужики, у которых бицепс толще, чем моя талия. А Артём, он…
– Идеальный. – выдыхаю единственное слово.
Больше воспроизвести ничего не выходит.
В ротовой полости воцаряется пустыня с зыбучими песками и без капли влаги, когда, наконец, смотрю в его глаза. Зрачки расширены настолько, что даже по краю радужки невозможно понять, какого они цвета на самом деле. Сейчас они полностью чёрные. Его грудная клетка резко вздымается и тут же опадает. Пальцы с силой сжимают спинку водительского сидения, словно если он её отпустит, то весь мир рухнет.
Растёкшимся мозгом, который сейчас уж точно можно назвать не иначе, как серой массой без каких-либо функций, понимаю, что он держится из последних сил, чтобы не накинуться на меня. Тянусь к нему и переплетаю наши пальцы. На какое-то время зависаем, глядя на наши сцепленные руки. Вторую ладонь кладу на его предплечье и веду вверх, медленно и даже интимно изучая тело любимого человека.
Мне никогда не хотелось узнать, как выглядит без одежды Кир. Не хотелось коснуться.
Говорят, что если не любишь, то хотя бы привыкаешь. Я за два года так и не привыкла к его рукам и поцелуям.
С Артёмом мне хватило всего два дня, чтобы подсесть с первой дозы. Я наркоманка, а он мой личный сорт героина.
Скольжу по крепкой груди, обводя пальцами соски. До этого момента никогда не заостряла на них внимания: ну мужские соски и что здесь такого. Сейчас же с маниакальностью маньяка слежу за своими пальцами, которые делают несколько кругов по ореолу одного, а затем и другого.
И пусть я сумасшедшая, больная, неадекватная, но сейчас даже внезапно начавшийся Армагеддон не способен заставить меня остановиться касаться тела Северова. Ползу ниже, обвожу каждый кубик на его животе. Касаюсь тонкой полоски волос. Они оказываются неожиданно жёсткими и цепляются за пальцы, когда опускаюсь к ремню.
– Хватит, Насть! – хрипит Тёма, перехватывая моё запястье у самой кромки джинсов. – Что же ты творишь со мной, идеальная девочка?
Раньше он уже произносил эти слова, но тогда я не понимала. Зато поняла сейчас.
– Хочу кожа к коже, Тём. Обними меня. – сама тянусь к нему и, обхватив за шею, целую, прижимаясь всем телом.
Северов стонет и обнимает в ответ. Нереально описать словами, что я ощущаю, когда мы сплетаемся вот так, без лишних слоёв. Это и ток, и молния, и огонь, и ураган, и цунами. Это всё, что происходит в этот момент.
Парень подцепляет застёжку бюстгальтера, и я резко отстраняюсь. Кислорода не хватает обоим.
– Малыш, – шипит он, – я помню, что обещал…
Видимо, у него в голове тоже каша. Топлю на эмоциях.
– Пообещай ещё раз!
– Я всегда держу слово, Насть.
– Просто сделай это, Артём. Пожалуйста, прошу, пообещай, что не сегодня.
– Блядь, зачем?
Вижу, как тяжело ему это даётся. Я сама на грани того, чтобы наброситься на него, сорвав с нас обоих оставшуюся одежду.
Не представляю, как ему удаётся сдерживаться, учитывая репутацию кобеля. В его постели побывали уже все более-менее симпатичные девчонки нашей академии. Даже ходили слухи, что он ни одной ночи не проводит в одиночестве.
Душу эту ревность, пока она не подняла голову и не вылезла наружу. Это он мне тоже обещал. Что не будет других. И я верю. Доверяю больше, чем самой себе. Закрывая глаза, понимаю, что никакие подтверждения мне больше не нужны. Завожу руки за спину и щёлкаю крючок. Север сглатывает слюну так, что кадык опасно натягивает тонкую кожу на горле.
– Не смотри. – пищу, сама на понимая почему.
Он и так видел больше, чем достаточно.
– Насть…
– Пожалуйста, Тём, закрой глаза.
– Да, блядь! – рычит, но всё же выполняет просьбу.
Скидываю бретельки с плеч и отбрасываю лифчик в сторону. Без слов вжимаюсь ему в торс и тянусь губами. Его руки тут же ложатся на лопатки, и он отвечает на мой поцелуй.
Ни в одном языке мира не существует таких слов, которыми можно было бы описать то, что я чувствовала, едва коснувшись грудью его голой, горячей, словно раскалённый металл, кожи. Будто внутри меня образовалась шаровая молния, которая летает от пяток до макушки. Прошибает электричеством каждый нерв, вызывая покалывание в пальцах. Разжигает огонь во внутренностях. Извергается Везувием, заполняя вены обжигающей лавой. Мне становится жарко, но я даже не могу понять, откуда этот жар берётся: приходит снаружи вместе со смелыми ласками или топит изнутри вместе с неконтролируемым током по венам и пламенем в сердце.
– Я тебя, Тёма. – шепчу между голодными поцелуями и жадными касаниями.
– И я тебя пиздец как. Больше, чем космос, Насть. Маленькая моя… Родная… Идеальная… – шепчет и тут же набрасывается на губы.
До умопомрачения. До потери сознания. До замершего дыхания. До ровной линии пульса. Выше облаков. Больше, чем космос.
