Настя Мирная
(Не)Идеальная девочка
Глава 22
Я точно сошла с ума
– И где ты шляешься полночи? – рычит отец, едва за моей спиной закрывается дверь.
Блин, ещё утром знала, что так и будет, но сейчас внезапно почувствовала себя в ловушке. С утра я даже предположить не могла, что буду в неглиже целоваться с Северовым на заднем сидении его машины несколько часов к ряду. До сих пор не представляю, как ему удавалось держать себя в руках. Да и мне тоже.
То, что произошло между нами, было таким диким и интимным, что лицо до сих пор горит, а низ живота ноет. Тёма так и не коснулся там, где мне было нужнее всего. Думаю, сделай он это, и пути назад не было бы. Все мосты в пепел. Мозг в отключку. Душу наизнанку. Сердце наружу.
– Анастасия? – опять прорывается в уши папин голос.
– Всего десять, пап. – выдыхаю устало и провожу ладонью по горящим щекам в надежде остудить, но выходит так себе. Руки всё ещё напитаны жаром тела Северова.
– Сути это не меняет! Где ты была? – краснеет его лицо, а значит, он зол. Очень.
Пофигу. Я тоже так могу. В конце концов, мне не пять лет.
– А где я должна была быть?! – выпаливаю зло.
– Уж точно не там, где ты шлялась!
– Я не шлялась, а была с Викой! – вру и даже не краснею. Кажется, последнее бывает теперь только рядом с Тёмой. – Я могу с подругой побыть или вечно с вами и Киром торчать должна? Я давно не ребёнок и имею право на личную жизнь!
– Вчера с Викой, сегодня с Викой. Сколько можно?! – рычит отец.
Замечаю, что его аж потряхивать от злости начинает. Не цепляет. После встречи с любимым топлю на повышенных.
– Сколько, блин, нужно! – хотела выразиться матом, но в последний момент тормознула.
Видимо, Север на меня плохо влияет, раз раньше никогда таких слов не произносила, а сейчас едва сдерживаюсь.
– А это что ещё за "блин"? – нарисовывается рядом мама.
Вот теперь уже не блин, а полный звиздец. Ну вот как ей удаётся появляться в самый неподходящий момент? Двоих их я точно не вывезу. Надо валить, пока не наговорила лишнего. Не знаю, почему тяну с разрывом помолвки, но именно это какого-то дьявола и делаю.
– Не нравятся "блины", значит, будут, – затыкаюсь. С каких пор, как сказал бы Артём, меня так таскает? – "оладики"!
– Анастасия! – взрывается мама.
Зашибись, бляха муха, я уже и мать довела. Точно пора сваливать.
– Была в библиотеке, потом с Викой в кафе посидели. Допрос окончен? – прижимаю кулак ко рту, чтобы не наговорить лишнего.
– Что за тон?
Видимо, не окончен.
– Я устала. Тяжёлый день. Завтра тоже напряжённый будет. Я могу идти? Мне ещё надо по криминалистике пройтись.
– Криминалистике… – шелестит родительница. – Ну вот зачем тебе это?
Старая песня.
Терплю. Молчу. Спорить бессмысленно. Бой уже проигран, а они всё кулаками машут. Поздно.
– Да ничего она не понимает. Всё для неё. Душу вложили, а ей хоть бы хны. – подпевает отец.
Молчу. Хаваю. Не в первый раз.
– Могла бы вместе с Кириллом потом работать, а теперь что? – разводит руками мать.
Так. Стоп. Едва держусь.
– За всякими бомжами гоняться будет и бумажки разгребать.
Много они знают.
– Ну, может, хоть замуж выйдет и тогда успокоится.
Видимо, у меня спрашивать никто не собирается.
– Правильно! – поддакивает папа. – Там и детишек нарожает. Пускай уж лучше вообще дома сидит, чем этой дурью занимается.
А вот теперь достаточно.
– Хватит! – отрубаю, сжимая кулаки. – Если что, я здесь! Видите? Вот она я! – как ненормальная размахиваю руками перед их ошарашенными лицами. Пофигу. Прощай, стоп-кран. – Во-первых, дома сидеть я не собираюсь, а буду работать по профессии, нравится вам это или нет. Во-вторых, – хватаю кислород, переводя дыхание, – я не собираюсь детей заводить!
Уж точно не с Должанским. – хочется не просто закричать, заорать, но скрипя зубами, проглатываю эту фразу.
От злости на куски разрывает. От беспомощности выть хочется. От непонимания с крыши спрыгнуть.
– Это твой муж решать будет! – отрезает отец.
Вот, значит, как?
Тормоза отказывают. Нервные клетки безвозвратно тлеют. Предохранители перегорают один за другим.
Стискиваю кулаки до разрыва кожи под ногтями. Челюсти сжимаю до скрежета. Глаза застилает красная пелена. Монстр воет. Тараканы пляшут.
– Не бу-дет ни-ка-ко-го му-жа! – цежу по слогам и, срываясь с места, несусь в свою комнату.
Едва оказываюсь внутри, хлопаю дверью так, что дрожат стёкла в рамах.
Похеру. Пошли они.
Бесит! Растаскивает, мать вашу!
Я реально всех этих словечек от Северова нахваталась или они всё время на подкорке сидели?
Выдыхаю медленно. Жадно затягиваюсь кислородом. Устало подхожу к шкафу и скидываю одежду.
Не помешало бы принять ванную, но запах Артёма на моей коже откладывает эту процедуру. И так надо как-то до утра протянуть без него, а там можно и вздохнуть спокойно.
А завтра вечером? Забыть, что такое душ, только чтобы им пахнуть? Не лучшая идея.
Нехотя тащусь в ванную и встаю под обжигающие струи. Даже ссора с родителями не гасит внутреннего пожара, который распалил Тёма. Этот треклятый узел в животе никуда не уходит.
Вспоминаю секцию.
Губы Артёма на моей груди. Пальцы, сжимающие чувствительные соски. Твёрдая плоть, упирающаяся в живот.
Прижимаю ладонь к животу и опускаю до лобка.
Машина. Заднее сидение. Кожа к коже. Горячие касания. Томные поцелуи. Глухие стоны. Неконтролируемая дрожь. Смелые пальцы. Огненные мурашки. Ток под кожей. Огонь по венам. Разгорячённые тела.
Ползу ниже и касаюсь клитора. Никогда не делала этого раньше. Действую исключительно на инстинктах.
Горячие губы. Властный язык. Жаркий танец.
Вырисовываю круги. Ускоряю темп. Дыхание срывается. Закусываю губу, чтобы не стонать в голос.
До крови. Плевать.
Его ладони на моей спине, груди, бёдрах. Расширенные зрачки. Тяжёлое шумное дыхание. Ещё поцелуй. Глубже. Быстрее. Сильнее. С напором. Отдача. Молния. Обоюдно.
Колени подкашиваются, и я сползаю по холодному мрамору от своего первого в жизни оргазма.
На каком-то ментальном уровне понимаю, что как бы хорошо мне сейчас не было, с ним будет намного-много лучше.
Дышу, заталкивая в лёгкие воздух, который оседает внутри тяжелыми каменными глыбами. Перед глазами стоит туман. В черепной коробке дикий гул, перекрывающий шум падающей и разбивающейся о мраморный пол воды и моё собственное срывающееся дыхание.
На то, чтобы прийти в себя, уходит немало времени. С трудом разгибаю спину и встаю на дрожащих ногах.
Быстро намыливаюсь, ополаскиваю волосы и выхожу в спальню, не заботясь об отсутствии одежды. Так же нагишом открываю окно, впуская прохладный воздух в надежде остудить разгорячённое тело. Не помогает. Внутри горит.
Бросаю взгляд на часы. Вдыхаю до разрыва лёгких. Ещё и часа не прошло, как мы расстались с Северовым, а мне его уже не хватает. А ведь впереди вся ночь.
Успокаиваю себя тем, что мне надо как минимум поспать. Всерьёз начинаю задумываться, что меня так бомбит из-за полного отсутствия сна за последние двое суток. Когда я последний раз спала?
Вчера, когда Артём привёз меня домой, мне так и не удалось уснуть. Позавчера после вечеринки тоже ни до того было.
– Твою ж мать! – вскрикиваю и бью себя ладонью по лбу. – Я уже больше трёх суток не спала!
Надеваю бельё и достаю пеньюар. Немного поразмыслив, отбрасываю его в сторону и вытаскиваю с верхней полки футболку Севера.
Не собираюсь возвращать ему. Теперь это мой трофей.
Натягиваю на себя и зарываюсь носом в тёмную ткань. Кофе, табак и корица – мой личный афродизиак.
Дышу. Глотаю и захлёбываюсь, но дышу им. Забираюсь под одеяло в попытке уснуть, но спустя час бросаю эту затею. Слишком много мыслей в голове и чувств в груди. Сползаю с кровати и беру телефон. Какое-то время гипнотизирую чёрный экран, не понимая на что. Разблокирую и опять гипноз. Открываю мессенджер и снова пытаю взглядом список контактов.
Артём Северов.
Позвонить? Написать? А если спит? Он ведь тоже не первые сутки без передышки. К тому же не уверена, что смогу потом попрощаться.
Настя Миронова: Трямсь) Спишь?
Викуся Заболоцкая: Смеёшься? Время видела?
Викуся Заболоцкая: Случилось чего?
Настя Миронова: Говорить можешь?
Викуся Заболоцкая: Наберёшь? На счету по нулям.
Улыбаюсь, качая головой, и звоню подруге.
– Приветы! – выбиваю слишком жизнерадостно для того шторма, что бушует внутри.
– Ну привет, коль не шутишь. – отзывается со смехом Вика. – Чего у тебя там? Рассказывай!
– Расскажу, как только ты мне на пару вопросов ответишь.
– Эй! Это моя прерогатива вопросы задавать! – раздаётся смех в возмущённом голосе.
И хотела бы я ей рассказать, ведь кроме Вики и Артёма у меня, по сути, никого нет. Никого, с кем можно было бы поделиться. Есть такие мамы, которые всегда поймут, и папы, которые поддержат. Жаль, не у меня.
– Тебе Арипов нравится? – спрашиваю на выдохе.
– Свихнулась, что ли, Миронова? – вроде как искренне возмущается, но меня не берёт.
Не знаю, как ей раньше удавалось это скрывать, но сегодня спалилась с потрохами. Кажется, я уже говорила, что собираюсь оторваться на ней по полной за то, что она мне душу наизнанку выкручивала?
– Значит, меня к Северову на всех парусах толкала, а сама в кусты? – выписываю голосом маньяка из фильма "Я знаю, что вы делали прошлым летом".
– В смысле, блин, в кусты? Не нравится он мне! Чушь не пари, Насть!
– Викусь, ты, кажись, кое-что забыла.
– Удиви.
– Может и плохой, но я менталист. А ты себя выдала по всем фронтам.
– И когда это? – шипит с плохо скрываемым шоком.
– Возле "Панды". Когда психовать начала.
– Всё, Настюх, фигню несёшь. Вырубай эту дичь.
Ага, сейчас же. Не выйдет, Вика. Вижу цель – не вижу преград.
– Взаимно, Вик. Хватит дуру из меня делать. Даже Тёма заметил.
– Тёма? – буквально вижу, как она брови поднимает. Не канает.
– С темы не съезжай. Отвечу твоим же вопросом: мы подруги или как?
– Подруги. Но всё сложно, Насть. – выдаёт несвойственно для неё задушено.
– А у меня с Северовым просто?
– Да, нравится он мне. Сама не понимаю, когда и как это случилось, но тут поняла, что цепляет и сильно. Блин, ну не может же быть, что я в этого бабника втюрилась?! – то ли спрашивает, то ли утверждает.
– Если что, у Артёма репутация похлеще, чем у Антона будет, но я же умудрилась.
– Да твою же!.. – остальное неразборчиво шипит, но судя по отдельным словам, неплохо так с матами перегибает. – Но как, блин?!
– А вот и чёрт его знает как, но выходит то… – подбираю слова, но когда ничего не получается. – То, что выходит.
Смеёмся вместе. Вот помогла, так помогла. Ну да, с опытом в любовных делах у меня совсем плохо.
– Подожди, Вик! – выбиваю, когда телефон коротко вибрирует у уха.
Сердце подпрыгивает раньше, чем читаю сообщение.
Артём Северов: Свалить можешь?
Сердце вскачь, когда отвечаю.
Настя Миронова: Родители внизу.
Артём Северов: Скучаю, блядь, как ненормальный. Таскает. Увидеть хочу.
Блин, Тёма, не добивай меня, и так из последних держусь.
– Насть, ты там куда пропала? – раздаётся в трубке.
Я уже напрочь забыла о том, что на связи с подругой.
– Вик, я сейчас собираюсь сделать, наверное, самую большую глупость в жизни. – едва шиплю, боясь, что кто-то услышит.
– Какую ещё глупость?
– Артём написал. Я из дома собираюсь сбежать. Предки внизу.
– И как?
– В окно!
– Совсем больная?!
– Абсолютно и безвозвратно! – опять смех. – До завтра, Вик.
– Расскажешь?
Ничего не успеваю ответить, потому что уже сбрасываю звонок и пишу Северову.
Настя Миронова: На машине не вариант, родители в гостиной.
Ответ прилетает мгновенно.
Артём Северов: Я возле твоего дома.
Не заботясь о том, что могу напороться на своих, выбегаю из комнаты прямо в футболке своего парня. Влетаю в дверь гостевой спальни, что напротив, и выглядываю в окно. Машины под окнами не наблюдаю, но в тени под листвой мелькает экран мобильного. Видимо, Север видит меня через стекло и маячит телефоном. Вглядываюсь в едва различимый в темноте силуэт. Сердце колотится как оголтелое. Дышу через раз, когда пишу.
Настя Миронова: В начале улицы есть заезд. Можешь подъехать сзади дома?
Артём Северов: Считай, уже там.
Возвращаюсь и натягиваю первые попавшиеся штаны. Ими оказываются обтягивающие лосины, но мне не до того. Накидываю спортивную кофту и бросаю в карман мобильный и ключи. Хватаюсь за кроссовки, но потом связываю шнурки между собой и перекидываю через плечо. Для того, что я собираюсь сделать, обувь лишняя. Вылезаю в открытое окно и, прилипнув к стене, проползаю по тонкому парапету. Бросаю быстрый взгляд на грунтовую дорогу, по которой подъезжает Мерседес без света. На какое-то мгновение замираю, но когда дверь распахивается и появляется Тёма, выдыхаю. Хватаюсь за ветку почти столетнего дуба и благодарю маму за то, что она его так любит.
На старом дереве нет ни одной сухой ветви, но страх нарваться на дряхлую опору всё равно не отпускает. Запоздало понимаю, что понятия не имею, как вернусь домой. Обратно через трёхметровое заграждение не перемахнёшь.
Ну и чёрт с ним. Живём один раз.
Как обезьяна, висну на тонкой ветке и перебираю руками, пока не нащупываю босыми стопами твёрдую поверхность. Дальше проделываю ещё несколько акробатических трюков: то повисаю на руках, то прыгаю с ветки на ветку, то ползу по толстому стволу, царапая об кору кожу на руках и животе.
Плевать!
Ещё немного, и всё это станет неважным. Ещё чуть-чуть, и я окажусь в объятиях Артёма, а ради этого стоит потерпеть.
Упираюсь ногами в кирпичный забор и смотрю на Северова. Перевожу взгляд вниз. Пусть шею и не сверну, но на костылях передвигаться не особо хочется.
– Я поймаю. – раздаётся снизу тихий голос, но этого хватает, чтобы по коже помчались мурашки. – Прыгай.
Смотрю на сосредоточенное лицо и спокойную бирюзу его глаз. Идти – так до конца. Сажусь на край и закрываю глаза.
– Давай, маленькая, доверься мне.
И я доверяюсь. Сильнее сжимаю веки и набираю в лёгкие воздух, пока грудь не начинает болеть. Упираюсь ладонями, открываю глаза и отталкиваюсь пятками. Едва ухожу в невесомость, зажмуриваюсь, готовясь к контакту с землёй. Но вместо этого падаю в сильные руки, которые тут же крепко прижимают к горячему торсу. Только сейчас выдыхаю и поднимаю ресницы.
– Тёма. – хриплю, даже не стараясь выровнять тон.
Только в его объятиях адреналин начинает отпускать, и до меня доходит, что ограда была не самым страшным испытанием. Я могла сорваться с парапета. Руки могли соскользнуть с шершавой коры.
Северов прижимает меня до треска костей и дышит так, словно только что вместе со мной по дереву скакал. И трусит его не меньше моего.
– Совсем больная, блядь?! Ты чего вытворяешь, Настя? – рычит, не повышая голоса, и заглядывает в лицо, словно на нём диагноз наклеен. Не дожидаясь ответа, набрасывается на мой рот. Уже знакомо, поэтому встречаю без сопротивления. – Ты же на хрен шею себе свернуть могла! Переломать все кости, блядь! – продолжает ругать, касаясь голодными губами моих истосковавшихся.
На землю приземляет только, судя по ощущениям, минут через десять, не меньше, и, опустив взгляд на мои босые ступни, тут же подхватывает обратно и ставит на свои ноги.
– Ещё и босиком. Ну что с тобой не так, малыш? – хрипло вбивает мне в ухо, обжигая шею рваным дыханием.
– Это был единственный способ встретиться с тобой, Артём. Родители сидят в гостиной, а чёрного входа у нас нет. – тараторю и подчиняюсь новому поцелую и жадным касаниям рук.
– Мне, сука, чуть мотор не разорвало, пока ты там из себя макаку строила. Пиздец, маленькая, ты меня так напугала. Я бы на хрен сдох, случись с тобой что!
– Но всё же хорошо, Тём. – выдыхаю с улыбкой, а саму трясёт.
– Да, блядь, хорошо! Но могло и по-другому быть!
Опять набрасывается на губы, проталкивает язык в ротовую полость, словно атакуя. Сжимает руками ягодицы, с силой вдавливая эрегированный член в живот. Отрывается от губ и тут же вгрызается, иначе это не назовёшь, в шею. Всасывает и лижет. Кусает и царапает. Скребу ногтями его затылок и закусываю губы, боясь издать лишний звук. Северов склоняется ниже и втягивает в рот сосок через ткань его же футболки. Я так спешила, что даже не сообразила бюстгальтер надеть.
Пофигу.
Отдаюсь его грубым ласкам, забив на окружающий мир. Есть только я, он и этот момент.
Привычный узел в животе. Влага и пульсация между бёдер. Нестерпимое сексуальное желание под кожей.
Его рука целенаправленно врывается мне между ног. Вцепляюсь в неё пальцами, оставляя красные полумесяцы на его запястье.
– Тём, не здесь. – пищу, задыхаясь.
Расплывающимся взглядом замечаю, как он сканирует пространство вокруг.
– Здесь часто ездят или ходят? – выбивает, глядя в глаза. В голове такой туман, что даже понять не пытаюсь, для чего он это спрашивает. Молча качаю головой. – Камеры есть? Охрана? – бомбит, не давая время на передышку. Опять отрицание.
– Отлично!
Быстро перебирает ногами, на которых всё ещё паркуются мои босые ступни, и прижимает меня к забору, полностью скрывая нас в его тени от и без того тусклого света пары фонарей.
– Не могу, блядь, больше, малыш. Только не кричи. Не отталкивай. Всё хорошо будет. Веришь?
Ни черта не понимаю, но всё же киваю. Оставшиеся в мозгу слова разлетаются вдребезги, когда Северов снова и снова атакует мои губы, сдавливает ягодицы, сжимает грудь, пробираясь под футболку, прокручивает и оттягивает соски.
И пусть до боли, но это не та боль, от которой хочется кричать и плакать. Сладкая. Желанная.
Без предисловий раздвигает свои ноги вместе с моими и накрывает ладонью промежность.
Страха нет.
Подаюсь навстречу и стону, до крови закусывая слизистую.
– Мокрая… Такая мокрая… Горячая… В тебя хочу… Сука, терпеть не могу… – выбивает, снова прорываясь языком в рот.
Отвечаю без промедления. Горю. Сгораю. Отдаюсь.
Мой. А я его.
Даже если он захочет отыметь меня прямо здесь, остановить я не смогу. Слов нет. Мысли в кучу. Тело в огне. Сердце стучит для него.
Рука между бёдер становится настойчивее.
Позволяю.
Его пальцы до рези натягивают лосины, которые безжалостно давят на клитор и на половые губы.
– Артёёём… – стону, хриплю, зову, умоляю.
– Что, маленькая? – стонет в ответ, вглядываясь чёрными глазами в мои не менее тёмные.
Сквозь туман вижу своё отражение в его зрачках. Взгляд у меня такой же безумный, как и сорвавшееся с цепи сердце и горящее под его напором тело.
– Коснись меня там… – показываю глазами, опускаясь вниз.
– Я и так… – шипит, шумно гоняя воздух.
А я вообще не помню, как дышать.
– Не так… без… – больше ничего не выдавливаю. Голосовые в петлю. В горле спазм.
Северов тяжело сглатывает и, задирая футболку, запускает руку под резинку лосин и белья.
– Дааа. – рычу, когда его ладонь касается лобка и опускается ниже.
Он замирает и пальцами второй поднимает моё лицо, вынуждая смотреть в глаза. Двести двадцать и тысячи молний.
– Уверена? – сипит, тоже не справляясь с голосом.
– Да! – выкрикиваю шёпотом и сама тяну его запястье ниже.
– Блядь! Пиздец! Охуеть! Малыш! Я тебя… Тебя… Блядь! – бомбит матами, но меня заводит ещё сильнее.
– Пожалуйста, Тёма, не могу больше. Хочу… Хочу тебя… Пиздец, как хочу… – не выходит выразиться иначе.
От расплавленных мозгов ничего не остаётся, когда в игру вступает жадная похоть.
Северов поддаётся и скользит ниже, размазывая соки моего желания по розовым складкам. Чувствую, как его пальцы слегка давят на вход, и он проскальзывает одним внутрь. Стону, вгрызаясь в его шею. Артём начинает медленно двигать им туда-сюда, а я на каких-то животных инстинктах подаюсь бёдрами ему на встречу. Его движения становятся быстрее и резче. Узел в животе разрастается до неимоверных размеров, давя на остальные органы и причиняя боль. Пульсация нарастает. Парень бросается на мой рот, но даже это не отвлекает от новых ощущений. К первому пальцу добавляется ещё один, с трудом проталкиваясь между тугих стенок. Кусаю его губы. Во рту кровь. Выпиваю и глотаю. Большим пальцем он касается набухшего клитора и начинает растирать круговыми движениями. Ещё быстрее, напористее, размашистее. Давление нарастает, готовое раздавить моё неспособное к сопротивлению тело. Разорвать изнутри.
– Давай, маленькая, не сдерживайся. – выдыхает мне в рот, продолжая двигать пальцами.
И я взрываюсь. Тысячами звёзд. Миллионами салютов.
Даже сквозь экстаз ощущаю внутри его пальцы, которые чувствуются острее из-за конвульсий оргазма. Кричу, но Северов крепко прижимает ладонь к моим губам. Падаю ему на грудь в попытке ухватить хоть немного воздуха. Ноги дрожат.
Да что там ноги?
Всё тело трясётся от второго в жизни оргазма, который, как я и думала, по всем меркам отличается от первого. Сильнее. Мощнее. Ярче.
Цепляюсь зубами в его плечо и просто стараюсь выжить. Пережить наслаждение, от которого меня разорвало на куски.
Медленно, часть за частью, собираюсь в нечто цельное, но всё ещё неспособное мыслить и двигаться.
Хотя какие там движения?
Я даже видеть и слышать нормально не могу. Перед глазами чёрный туман. В ушах бешенный рёв крови и собственные стоны. В голове пусто. За рёбрами дробилка. В лёгких кофе, табак, корица и терпкий запах моего удовольствия.
С каким-то запозданием слышу странное рычание и понимаю, что оно принадлежит Северу.
– Всё хорошо, родная?
С трудом воспринимаю, связно мыслить всё ещё мешает его рука, которая так и остаётся у меня в трусах.
– Как никогда, Тёма.
Взлетаю. Падаю. Разбиваюсь. Собираю ошмётки и опять распускаю крылья, когда Артём касается меня губами в нежном поцелуе.
