Настасья Дар
Эндервелл: проклятье Найтири
– Поспи немного, нам ехать около трех часов, потом сделаем остановку, чтобы размяться. А мне нужно проработать варианты снятия проклятья.
Я вздохнула, соглашаясь, скинула туфли, и легла на диван, практически моментально уснув.
ГЛАВА 13
Проснулась я от шума дождя, стучавшего по лакированной крыше дормеза. Приподняв голову, выглянула в окно, и не смогла ничего разглядеть, потому что стекла заливали потоки воды.
Инар сидел за столом в окружении книг и бумаг, которые он, видимо, добыл из пространственного кармана. Я потянулась, и потирая заспанные глаза, спросила:
– Сколько я проспала?
Не отрывая взгляда от бумаг, василиск ответил:
– Около двух часов. Выспалась?
– Не знаю… Чувствую себя разбитой, – с сомнением сказала я, и добавила, – Нашел что-нибудь интересное?
– Пока нет, – удрученно покачал головой он. – Я толком не понимаю, что искать, потому как сам текст проклятия и нюансы его воздействия император почему-то тщательно скрыл. И это сильно меня настораживает. Такой громкий инцидент, и так много белых пятен в информации. Я сейчас вспоминаю, что при нахождении гробницы Найтири это не предавалось массовой огласке, да и вообще, почти никто ничего не говорил. Как будто на дело было наложено заклинание отвода глаз. И если это так, то ситуация явно сложнее, чем представлено жителям Эндервелла.
– Ого, но что такого могло быть в проклятии, что император решил это скрыть ото всех, и даже от собственного сына? – удивилась я.
Инар устало откинулся на спинку скамьи, и серьезно посмотрев на меня, произнес:
– Не знаю, Анита. Явно ничего хорошего, – а потом, нахмурившись, добавил, – Либо в этом просто есть какая-то личная выгода для моего отца.
Я склонила голову, задумчиво протянув:
– И тогда отец решил скрыть информацию и от тебя, чтобы защитить?
Инар хмыкнул.
– Это вряд ли. Скорее, чтобы не смог ему помешать.
Я подняла бровь.
– Какие-то у вас странные отношения.
– Обычные отношения в венценосной семье. Каждый борется за свой кусок власти, – пожал он плечами, – Я для отца лишь запасной вариант. Он не был особо рад моему появлению на свет, но куда проще воспитать бастарда рядом с собой, и полностью контролировать его, чем ежедневно ожидать удара ножом в спину.
– А как же твоя мама?
– Она умерла когда мне исполнилось два года. Я почти не помню ее, но отец рассказывал, что мама была фрейлиной императрицы, и одной из видящих.
– То есть ты рожден от императора и земной женщины… Вероятно, для Эндервелла это стало самой запоминающейся сплетней, – озвучила я свои мысли вслух, – Скажи, а как к тебе относятся при дворе? Ты же вроде говорил, что у василисков в приоритете чистота крови, – после того как слова слетели с губ я поняла, что вопрос весьма неудобный, и ойкнув, добавила, – Прости, это было жутко бестактно!
Инар, слегка улыбнувшись, произнес:
– Не волнуйся, меня уже давно не трогают пересуды на эту тему. И да, ты права, мое рождение стало самой шокирующей новостью в империи, – после этих слов мужчина вдруг жестко ухмыльнулся и добавил, – До того момента, пока императрица из ревности не зарезала мою мать. Вот это действительно было в заголовках всех газет в течение целого года.
Я опешила.
– Подожди, но как императрица могла пойти на такое? И с чего вообще решили, что это она?
– Во дворце болтали, что маму рано утром нашла ее служанка. Она-то и позвала для освидетельствования лекаря, который подтвердил, что одна из приближенных фрейлин королевы убита ударом ножа в сердце. Расследование проводить не стали, потому как у моей матери не было родни в Эндервелле, и всем было плевать на смерть одной из фрейлин. А отец и вовсе спокойно вздохнул, наверняка, только жалея о том, что великий Ингевиль и бастарда к себе не забрал вслед за любовницей. В итоге дело замяли, якобы из-за недостатка улик, а меня император отдал на воспитание придворным нянькам и учителям. И я бы никогда ничего не узнал об убийце своей матери, если бы ни один вовремя подслушанный разговор… Как-то раз, лет в десять, я сбежал с урока династической истории, чтобы посмотреть на пегасов, которых привезли для императорского зверинца, и прокрадываясь за портьерами вдоль окон, услышал, как хлопнула дверь отцовского кабинета. Соответственно, я испугался, что меня обнаружат, и замер. Спустя несколько секунд до моих ушей донеслись голоса отца и его супруги, они приглушенно ругались, стоя у окна, неподалеку от меня. Из подслушанного разговора я понял, что Генриетта – императрица, вновь застала своего благоверного за интрижкой, и это привело ее в ярость. В порыве гнева мачеха сказала, что скоро отец доиграется, и она прирежет и его, и всех его любовниц. Отец на это пригрозил, что если императрица будет совать нос не в свое дело, то он расскажет всем, что это она убила мою мать восемь лет назад. Так для меня и раскрылась правда. На следующий же день я понял, что явно не один подслушивал этот разговор, потому как все газеты пестрели новостями об убийстве, совершенном императрицей. Но и здесь она выкрутилась, ведь отец вышел к народу, и рассказал свою правду о том, что это было не убийство, а лишь самооборона. Якобы – это моя мать, обезумев от ревности, накинулась на его супругу, а та, защищая свою жизнь, вонзила в нее столовый нож. Народ поверил. Репутация императрицы осталась незапятнанна. А мне приходилось каждый день завтракать за одним столом с убийцей единственного человека, который меня любил. Когда я вырос, то благодаря уровню дара смог занять должность верховного хранителя, и завоевать уважение империи, несмотря на постыдное происхождение. Отец тешил свое самолюбие, и думал, что я стремлюсь достичь всех этих высот, чтобы заслужить его похвалу. – Инар покачал головой и усмехнулся. – На самом же деле я с детства желал только одного – отомстить императорской чете и устроить переворот. Потому днями и ночами сидел над учебниками и хватался за самую тяжелую и грязную работу. И надо признать, это принесло свои плоды. Только вот по прошествии времени и юношеского максимализма я стал понимать, насколько это нереальная, и более того, бредовая мечта. Но самое интересное то, что с этого момента моя жизнь как будто потеряла смысл. Стало не за что бороться и нечем жить, – сказав все это, он устало потер глаза, и добавил, – возможно, поэтому я так ухватился за Елену. Чтобы иметь какую-то цель в жизни, а не бессмысленно начинать и провожать абсолютно одинаковые дни. Возможно, это и вовсе была не любовь… После знакомства с тобой, я начинаю допускать эту мысль.
Закончив с признаниями, Инар начал молча собирать со стола бумаги и книги, убирая их в пространственный карман. Мне лишь оставалось сидеть и думать о том, что ему ответить. Мысли разбегались и, не придумав ничего лучше, я просто встала, и обняла его со спины, прижавшись щекой к мягкой ткани камзола.
Сначала он замер, а потом прошептал:
– Несмотря на все пророчества, преграды, и проблемы, которые поджидают нас на пути, ты лучшее, что случалось в моей жизни, – он повернулся и, взяв мою ладонь обеими руками, прижал к своим губам.
В груди сладко защемило от его слов, и я, зардевшись, отвела взгляд. Мужчина, тихо усмехнувшись, отпустил мою руку.
– Тебе идет румянец…
От этих слов я покраснела еще больше, и потому, отвернувшись, решила сменить тему:
– Кхм… А скоро остановка? Что-то так ноги затекли, да и свежим воздухом хочется подышать. Здесь как-то душно.
Инар видимо решил больше не стеснять меня, и подыграл:
– Да вот прямо сейчас тогда и остановимся. Тем более, что дождь вроде бы уже закончился, – произнес василиск, выглядывая в окно.
Он приложил руку к панели, с помощью которой происходило управление дормезом, и через минуту мы уже выходили наружу.
Остановка получилась крайне живописной! Слева от дороги шел пологий склон горы, покрытый сочным зеленым мхом, мягко переходящим в хвойный лес. А по правой стороне, метрах в ста, виднелся обрыв, за которым разливался уже знакомый мне белый океан. Тучи на небе начинали расходиться, и солнце добавляло красок в картину, простирающуюся перед глазами.
Любуясь природой и вдыхая полной грудью воздух, все еще пахнущий дождем, я спросила у Инара:
– А как называется этот океан?
– Это не океан.
Я удивленно посмотрела на него:
– А что же тогда? Море?
– Это река. А называется Белория.
– Постой… Но края воды даже у горизонта не видно, а мы сейчас находимся на большом возвышении.
Инар взял меня за руку и повел к краю обрыва, попутно рассказывая:
– Так вышло, что наш мир пригоден для жизни лишь частично. Представь себе планету, размером вполовину меньше Земли, и ее верхушка отделена от остальной поверхности огромной рекой, замкнутой в кольцо. Так вот, эта верхушка и есть Эндервелл, здесь процветает жизнь, и есть все, что нужно для существования. Но вот то, что лежит за границами Белории – мертво. Там нет ни единого растения, а вместо плодородной почвы сплошной камень и пески. Легенда гласит о том, что изначально наш мир был полностью приспособлен к жизни, но когда Берадот пытался из жажды власти убить Ингевиля, то последний в ярости обратил в камень все, что видит, и лишь Белория остановила его чары, благодаря чему на планете и остался существовать островок жизни.
Мы остановились в метре от обрыва, и глядя на огромное водное пространство, я спросила:
– Но если река протекает кольцом и замыкается, то откуда она берет свое начало?
Инар встал за моей спиной, осторожно приобняв за талию.
– Ядро нашей планеты – это огромный водный источник, насыщенный магией. От ядра воды поднимаются на поверхность и поддерживают уровень реки, а также магический баланс в самом Эндервелле. Белория, по сути, и есть источник жизни нашего мира.
– Невероятно… Порой мне кажется, что я просто вижу сон, – сказала я, и, усмехнувшись, добавила, – Или может просто валяюсь в коме после обморока у книжного магазина.
Василиск тихо рассмеялся и, наклонившись к моей щеке, прошептал:
– А хочешь, я докажу тебе, что все это вовсе не сон?
Я замерла, раздумывая о том, что делать, если он намекает на поцелуй, и осторожно поинтересовалась:
– Как?
Развернув меня к себе, Инар спросил:
– Скажи, ты боишься высоты?
– Эмм… Нет, – ответила я, уже сомневаясь в том, что придется решать подпускать Инара так близко к себе или нет.
Услышав мой ответ, он отошел на пару шагов назад, и начал превращаться. Через несколько мгновений из уже знакомого мне вихря выпрыгнул василиск, и начал медленно подползать ко мне. Оказавшись рядом, он уткнулся головой в мой живот, на мгновение замерев, и я, осторожно протянув руку, погладила жесткие чешуйки на шипастом лбу. Инар в обличии этого дивного существа довольно заурчал, прикрыв глаза с узким серебристым зрачком.
– Значит, почесушки нравятся? Так ты у нас в душе не змей, а просто огромный кот! – усмехнулась я.
Змей, фыркнув, отдернул голову, а потом, хитро прищурив глаза, начал обвивать мою талию кончиком хвоста.
– Эй, ты чего?! Если шутка не понравилась, то можно для начала просто сообщить об этом, чего сразу-то душить? Имей совесть! Если ты сейчас задавишь меня, то миссия по моему спасению потеряет всякий смысл!
Не успев выдать весь поток своих возмущений, я вдруг взлетела в воздух, а уже через секунду оказалась на шее у василиска, который начал двигаться к краю обрыва, где находился более пологий сход к воде. Под мой визг Инар медленно сползал в реку, а я, ухватившись всеми руками и ногами за чешуйчатое тело, мысленно проклинала этого гада.
– Стой, остановись, кому говорю! Это очень плохая идея. Лучше б ты уж целоваться полез, чем пытался утопить! – на мои крики василиск внимания не обращал.
Вскоре я немного успокоилась, поняв, что он двигается достаточно медленно, чтобы я упала в воду, и даже начала наслаждаться происходящим. Вода доходила мне до бедра и была на удивление теплой, а плавные движения василиска позволяли разглядеть всю красоту Белории. Змей не заплывал на глубину, и благодаря этому, я смогла увидеть стайку золотистых рыбок, выпрыгивающих из воды у берега. А еще там были удивительные птицы, похожие на лебедей, только в три раза больше, и оперение у них было нежно-голубого цвета, а голову венчал пышный лиловый хохолок. Сделав пару кругов, мы стали возвращаться, и когда василиск начал ползти вверх по склону, то я удивилась, насколько же у него сильное тело. Он ведь, наверняка, может запросто переломить не только человеческое тело, но и целый корабль!
Вернувшись на вершину склона, Инар ссадил меня, и мгновенно вернул себе человеческий облик.
– Ну, так что там по поводу поцелуев? – с довольной улыбкой спросил он, подходя ко мне вплотную.
Я сделала шаг назад, казня себя за то, что мой язык в моменты стресса, к сожалению, срабатывает быстрее, чем мой мозг. Не придумав ничего лучше, я решила прикинуться дурочкой, и удивленно хлопая глазами, спросила:
– Какие еще поцелуи? Ты о чем вообще?
Инар, прищурившись, склонился ко мне вплотную так, что между нами осталось не более сантиметра, и прошептал:
– Ну, уж нет, сейчас ты не отвертишься! Я ведь все верно понял… Когда ты услышала от меня предложение доказать, что это не сон, то решила, что я буду целовать тебя! А я, идиот, и не догадался сразу…
Судорожно раздумывая, как отвертеться, я не заметила, что отступать уже некуда, и одна нога зависла в воздухе на краю обрыва. За секунду до падения Инар резко схватил меня за талию, и дернул на себя. Вместе мы повалились на траву, и он, оказавшись сверху, аккуратно отвел мои волосы от лица, прошептав прямо в губы:
– Ты еще не поняла, что бежать бесполезно? Даже обрыв тебя не спасет от меня. Запомни, каждый раз, когда ты будешь стоять на краю, я буду рядом, чтобы удержать… – произнеся последнее слово, он уверенно прижался к моим губам, и замер, позволяя мне привыкнуть к происходящему.
Мое сердце дико колотилось, а внизу живота разливалось чувство сладкого томления. Наслаждаясь желанной близостью, я наконец отбросила все сомнения, и зарылась руками в шелковистые темные волосы, притягивая мужчину еще ближе к себе.
Инар, будто бы только и ожидая этого, со стоном закинул мою ногу себе на бедро, и проник языком в приоткрытые губы. Он целовал меня так яростно, будто боялся, что через секунду я просто испарюсь из его объятий.
Под давлением захлестнувшего желания я неумело отвечала на его страстные поцелуи, которые постепенно переходили от губ все ниже. Сначала лицо, потом шея и ключицы, которые были открыты благодаря легкому фасону платья. Но когда его рука легла на лиф в попытке сдернуть его вниз, я опомнилась, и попыталась аккуратно остановить.
– Нет, постой. Прошу, давай не будем заходить так далеко.
Инар со стоном, переходящим в рык, резко откатился от меня, и сокрушенно произнес:
– Прости. Сам не понимаю, что творю! Рядом с тобой я порой начинаю терять рассудок.
Повернувшись на бок, я прижала ладонь к щеке Инара, на которой уже начинала пробиваться колючая щетина, и тихо произнесла:
– Не нужно извиняться. Я ведь сама этого хотела, и не стала отталкивать тебя. Пойми, я никогда не испытывала и не переживала ничего подобного, я просто не знаю, как правильно себя вести… И, поверь, мне бы хотелось зайти дальше, хотелось, чтобы это произошло именно с тобой, но просто… Просто, наверное, я боюсь. Боюсь, что после более серьезной близости ты потеряешь ко мне интерес, – Украдкой стерев со щеки скатившуюся слезу, добавила, – Я не уверена, что смогу это пережить. И, да… Я знаю, что наверняка выгляжу сейчас жалко, но уж лучше быть до конца откровенной с тобой, чем новые недомолвки сотрут все то светлое, что есть сейчас между нами.
Инар, нахмурившись, сел и, развернувшись ко мне, с какой-то необъяснимой болью произнес:
– Неужели я кажусь тебе вот таким? Способным на предательство? Я не буду отрицать, что у меня были в жизни отношения, в которых и речи не шло о каких-то чувствах. Но они были построены на взаимном физическом удовольствии, и те девушки не ожидали от меня в ответ чего-то большего. А к тебе я порой даже прикасаться боюсь, чтобы не спугнуть! И уж точно никогда не сделаю ничего, что тебя расстроит или, тем более, разобьет сердце. И если ты думаешь, что после секса я потеряю к тебе интерес, то глубоко ошибаешься… Все совсем наоборот, и тебе скорее стоит бояться, что после того, как ты целиком и полностью станешь моей, я просто окончательно свихнусь, и запру тебя в родовом замке на тысячу замков, спрятав ото всех на свете, – на последних словах Инар уже улыбался, с нежностью глядя на меня, – Так что возможно вскоре тебе придется стать затворницей и терпеть под боком до ужаса ревнивого мужа.
На этой фразе мы рассмеялись, а Инар добавил:
– Но даже несмотря на это, поверь, я не стал бы настаивать на более серьезной близости сейчас. Не то время и не то место…
Решив, что слова больше не нужны, я привстала, чтобы обнять Инара, но он оказался быстрее. И пока мы сидели, прижавшись, друг к другу на краю обрыва, я думала о том, насколько символичен этот момент, ведь пытаясь, стать ближе друг к другу, мы каждую минуту танцевали в шаге от пропасти, в которую нас пытался столкнуть целый мир.
Легко поцеловав меня, Инар произнес:
– Пойдем, нам пора ехать.
Но я не спешила вставать.
– Назови меня… Так как тогда… – решительно промолвила я.
И пусть фраза была сбивчивой и не совсем понятной, в глазах мужчины вспыхнула искра догадки. Медленно, нерешительно, но все же с его губ сорвалось:
– Родная… – вскинув на меня тревожный взгляд, он поспешно добавил, – Больше тебя это не расстраивает?
Даже не дослушав его до конца, я покачала головой и перебила:
– … Просто теперь из твоих уст это звучит правильно, а тогда… Тогда было рано. Потому что для тебя это слово еще ничего не значило.
ГЛАВА 14
Вернувшись в дормез, мы перекусили новой партией бутербродов, которые явно пришлись Инару по душе. А после василиск снова принялся за поиск хоть какой-то информации о проклятии, перед этим выдав мне книгу, в которой были изложены легенды о создании Эндервелла.
В них не было ничего нового, что бы мне уже не рассказывал Инар, но написано оказалось столь увлекательно, что я не заметила, как пролетели следующие четыре часа. Оторвалась от книги я лишь тогда, когда в салоне потемнело до такой степени, что уже невозможно было толком разглядеть ни строчки. Инар тоже сворачивал свитки и карты, разложенные на столе.
– Нужно поужинать и ложиться отдыхать.
Я не стала спорить, и отложив книгу, встала с дивана, чтобы достать оставшиеся продукты для ужина. Но успев только сделать шаг в сторону стола, почувствовала, как повозка начала раскачиваться из стороны в сторону, а снаружи стали слышны жуткие завывания, от которых кровь моментально стыла в жилах. Не удержав равновесие, я опрокинулась обратно на диван и, подняв на Инара испуганный взгляд, дрожащим голосом спросила:
– Что происходит? Почему нас так трясет? И этот жуткий вой…
Инар, ухватившись руками за стол, ножки которого были прикручены к полу, выглянул в окно, и отрывисто произнес:
– Пожиратели душ. Гримы.
– Но ты же говорил, что гримы не ходят группами?! – вскрикнула я.
– В обычных условиях нет. Поэтому у меня есть лишь одно предположение. Вероятно, их наслали при помощи заклятья, и им приходится действовать не от своей воли. Этих зверей любят держать в подчинении огненные змеи, а это означает, что сейчас, конкретно у этих гримов полностью отсутствует инстинкт самосохранения, и просто так они не отступят, пока не выполнят задачу, поставленную заклинателем.
Я тоже выглянула в окно, находившееся над моей головой, и разглядела в темноте высокие деревья, среди которых мелькали силуэты огромных черных собак с абсолютно белыми, будто бы совсем незрячими глазами. Несколько гримов бежали рядом с дормезом, с яростью толкая его в лакированные бока лапами, из-за чего и происходила такая тряска. Эта картина меня нисколько не успокоила, и пытаясь сдержать страх, я напряженным голосом произнесла:
– Что нам делать, Инар? Они же сейчас перевернут повозку и доберутся до нас.
– Нужно выпрыгивать из дормеза. Снаружи я смогу обернуться и защитить нас. В человеческом облике мне с ними не справится, их слишком много.
– Прыгать?! Но как? Они же сразу схватят нас, ты даже превратиться не успеешь! – поддавшись панике, прокричала я.
Инар, пошатываясь, добрался до меня и, посмотрев в мои напуганные глаза, серьезно произнес:
– Именно поэтому я выпрыгну первым. Когда обернусь, то отвлеку их внимание на себя, а потом уже прыгнешь ты, и постараешься скрыться в лесу. Только все нужно сделать так, чтобы гримы в суматохе не поняли, что тебя нет в повозке, – видя, что я все еще на грани истерики, он добавил, – Анита, доверься мне. Я обещаю, что вытащу нас!
Я со стоном схватилась руками за голову, понимая, что иного выхода нет, и с трудом смирившись с неизбежностью обстоятельств, ответила:
– Хорошо. Но как я узнаю, что пора прыгать?
– Я направлю порыв ветра на дормез, ты почувствуешь это, и в тот же момент должна будешь выпрыгнуть наружу.
Выдохнув, и собравшись с силами, я кивнула:
– Ладно, я все сделаю.
– Хорошо, тогда действуем.
Инар напоследок прижался к моим губам, с силой сжав в объятьях, и подойдя к двери, резко распахнул ее. Леденящий вой стал еще громче, а в дверном проеме было видно одного из гримов, пытающегося запрыгнуть внутрь.
Последний раз, взглянув на меня, василиск выпрыгнул на дорогу, в прыжке отбросив грима под колеса дормеза, от чего меня тряхнуло еще сильнее. В тот же момент, подлетев к двери, я захлопнула ее, чтобы другие пожиратели не смогли забраться в салон.
Спустя минуту снаружи раздалось громкое шипение и многоголосый скулеж, из чего я поняла, что гримам сейчас приходится несладко.
Не знаю, сколько прошло времени, пока Инар отвлек всех пожирателей, для меня – так целая вечность, но за эти минуты я успела собрать лентой волосы, чтобы не лезли в глаза, и полностью извести себя.
Когда я уже начала сходить с ума от ожидания, в дормез наконец-то ударил мощный порыв ветра, и не оставляя себе времени на раздумья, я рванула к двери. Распахнув ее, увидела, что дорога свободна, и можно выпрыгнуть, оставшись незамеченной. Посчитав про себя до трех, я с тихим писком сиганула вниз, и больно приложившись спиной о дорожные камни, да так, что дух вышибло из груди, скатилась на обочину у края леса.
С трудом поднявшись, и действуя лишь на одном только желании выжить, устремилась вглубь лесной чащи. В легких уже почти не оставалось воздуха, но я упрямо продолжала двигаться вперед, краем уха слыша вдалеке звуки сражения, и вой гримов, который почему-то не отдалялся, а наоборот становился ближе.
Решив разок обернуться, я увидела метрах в ста от себя белые, светящиеся глаза жуткого создания. Понимая, что еще несколько рывков, и пожиратель окажется совсем рядом со мной, я попыталась ускориться, но через пару шагов осознала, что бежать становится все сложнее. До меня не сразу дошло, что я угодила в болото, и поэтому упрямо продолжала двигаться вперед, все больше увязая в трясине.
Когда вода дошла мне до колен, и было уже почти невозможно передвигать ноги, я вдруг ощутила жуткий страх, сковавший тело, и пожиратель, вцепившись острыми клыками в оголенное плечо, начал тащить меня из болота на твердую землю.
Я пыталась отбрыкиваться и вырываться, но силы были явно не равны, плюс к тому же каждое движение причиняло дикую боль прокушенному плечу. К моменту, когда подо мной была уже не вода, а лишь влажная почва, грим отпустил меня, и медленно обойдя, придавил мощными лапами к земле.
Глядя чудовищными белесыми глазами, он открыл пасть, из которой вывалился длинный раздвоенный язык с капающей с него густой слюной. В эту секунду ощущение страха и омерзения сменилось безразличием, которое, заползая в душу, вытесняло из нее все чувства и эмоции.
Стало абсолютно плевать на дикую боль в теле, на то, что через минуту я, скорее всего, умру, и даже, что моя смерть окажется настолько бессмысленной. Больше не хотелось бороться за свою жизнь, я просто не видела в этом смысла, и лишь молча ждала своей участи, наблюдая, как из моей груди поднимаются белые светящиеся нити, исчезающие в пасти грима.
«Вот, что чувствуешь, когда из тебя вырывают душу» – подумала я, когда зрение начало сужаться, и сознание цеплялось лишь за жуткий белый взгляд.
Безразлично прощаясь с жизнью, и ожидая наступления блаженной темноты, вместо нее я неожиданно получила целый коктейль из страха, боли и адреналина, который резко обрушился на меня, оглушая и одновременно возвращая зрение.
Сжав пульсирующие болью виски, я попыталась сесть, но услышала голос Инара, который приказал не делать этого.
– Не двигайся, тебе нужно сначала прийти в себя. Пожиратель почти высушил тебя, оставалось не больше минуты, поэтому и восстановление пройдет дольше.
Василиск подхватил меня на руки и куда-то понес. Находясь в темноте и полной дезориентации от боли и ужаса пережитых событий, я совсем не понимала, где мы находимся, и лишь тихонько постанывала от боли и бессилия, свернувшись на руках у Инара.
Когда виски перестало ломить, и я вернула себе способность мыслить более-менее связно, то охрипшим от крика голосом спросила:
– Где мы?
– Все еще в лесу. Нужно найти место, чтобы отдохнуть. Нам придется переночевать здесь, а утром решим, что делать. Дормез гримы разломали на щепки, и поняв, что тебя там нет, рванули в лес, учуяв твой запах. Я смог убить всех, упустив лишь одного, который и догнал тебя. Но не переживай, сейчас он тоже мертв. Больше опасности нет.
– Спасибо, что снова спас. Если бы не ты, то я бы уже была сейчас мертва.
– Если бы я смог сразу убить всех гримов, то тебе бы и не пришлось столько пережить. Это я виноват в том, что ты чуть не погибла, – жестко ответил Инар.
– Ты не прав сейчас, но у меня, к сожалению, нет сил тебе это доказывать, – слабым голосом возразила я.
Остановившись у огромного поваленного дерева, поросшего мхом, Инар осторожно опустил меня на землю, прислонив спиной к стволу. Мокрая одежда и волосы заставляли измученное тело дрожать от холода при малейшем дуновении ветра, да и пропитанный влагой мох под спиной не делал ситуацию лучше. Прокушенное плечо все также ломило, но сознание уже было достаточно ясным, чтобы понять, что повреждены только мягкие ткани.
Пока я потихоньку приходила в себя, Инар собирал хворост и опавшие иголки, складывая их в костер. Присев у получившейся невысокой кучки веток, он закатал рукав камзола. На запястье оказалось надето несколько широких браслетов из черненого серебра, инкрустированных различными камнями. Прокрутив пальцами кроваво-красный камень на одном из браслетов, он поднес руку ближе к костру, и яркая искра, сорвавшись с камня, выстрелила в ветки, которые мгновенно занялись пылающим огнем.
Видимо, это очередной артефакт, только действующий как зажигалка – подумала я, и сказала:
– Надо же, а я думала, раз в Эндервелле есть магия, то все могут по щелчку пальцев вызывать огонь, и делать прочие магические штуки.
– Нет, Анита, это так не работает. Все гораздо сложнее. Я, например, могу повелевать водой и воздухом, но огонь и земля мне недоступны, а также прочая бытовая магия. Поэтому в моем арсенале есть множество артефактов, которые существенно помогают в жизни. И так у всех жителей Эндервелла, которые имеют хоть какой-то дар. У каждого свои способности, – пожал плечами Инар, – Есть, конечно, заклинания, требующие минимум обычного магического резерва, вроде того, благодаря которому можно разговаривать на других языках, но их крайне мало.
– Ясно, – вздохнула я, – Значит в книжном фэнтези, которое я читала, все слишком романтизировано. Реальность куда более сурова.
Усмехнувшись, я склонила голову, и тут же зашипела от острой боли, пронзившей плечо.
Инар присел рядом со мной, и отбросив волосы, забранные в хвост, на другое плечо, начал осматривать рану.
– Сустав и кости не повреждены, но сами ткани сильно разорваны, – хмуро посмотрев на меня, он добавил, – Придется обработать и зашить, иначе может пойти заражение.
– Что? А без этого никак? – шокировано спросила я.
– Нет, родная. И сделать это нужно как можно быстрее, ты и так потеряла немало крови. Я нанесу обезболивающий бальзам, и ты почти ничего не почувствуешь.
Не оставляя мне выбора, Инар открыл пространственный карман и начал доставать из него кучу разных вещей. Какие-то бутыльки, маленький металлический футляр размером с ладонь, холщовый мешочек на завязках, и стопка одежды, из которой он тут же достал длинный плащ, подбитый мехом, и уложил его у костра.
Снова подхватив на руки, мужчина перенес меня к огню, и усадил на расстеленную мехом кверху ткань. Тело сразу стало отогреваться, от чего заледеневшую кожу начало покалывать.
Инар опустился рядом со мной на колени, и стянув с моих ног ботинки, поставил их к огню сушиться, а после, ухватившись за ленты на талии, развязывая, потянул их на себя.
Я схватилась за конец ленты, как утопающий за соломинку, и настороженно спросила:
– Что ты делаешь? Рану же и так видно.
Инар прикусил губу, сдерживая улыбку, и произнес:
– Анита, мне, безусловно, импонирует твоя застенчивость, но позволь все же переодеть тебя. Как ты помнишь, высушить твою одежду я не могу, а ты вся в крови и промокла. Если этого не сделать, то даже согреться толком не получится, не говоря уже о возможной простуде.
Я тяжело вздохнула, понимая, что он прав, а сама я переодеться сейчас просто не в состоянии, и поэтому отпустила ленты, позволяя снять с себя платье.
Вытянув ленту, Инар завел руки за мою спину и расстегнул молнию, после чего аккуратно подцепив пропитанную кровью ткань, прилипшую к коже у раны, потянул ее вниз, снимая с плеч и рук. Когда верх платья скатился до талии, и мужскому взгляду показалась грудь в полупрозрачном изумрудном кружеве бюстгальтера, Инар на секунду замер, сжав челюсть так, что выступили желваки. Но уже через мгновение тряхнул головой, оторвав взор от покрытой мурашками обнаженной кожи, и продолжил стягивать платье дальше.
– Привстань, пожалуйста, лучше стянуть ткань через ноги, чтобы не беспокоить плечо, – хриплым полушепотом произнес василиск.
Смущаясь и краснея, я привстала на коленях, но, не удержав равновесие, тут же свалилась на грудь вовремя подхватившему меня Инару. Осознание того, что я прижимаюсь почти обнаженной кожей к его телу, бросило в жар даже несмотря на холодный ветер, гуляющий по талии и рукам.
– Осторожнее, – горячо прошептал Инар, глядя мне в глаза, и одновременно стягивая платье с бедер.
Потом, все также не отводя взгляда, он расстегнул крючки на бюстье, а я, прижав здоровой рукой мокрый клочок тонкой ткани к телу, тихо сказала: