Настасья Дар
Эндервелл: проклятье Найтири
Уже в коридоре, догнав меня, василиск произнес, обнимая за талию:
– Все прошло не так уж и плохо.
Остановившись, я скинула с себя его руку.
– Да. Ты прав, все прошло неплохо. Но это не значит, что ты снова можешь прикасаться ко мне, и нарушать дистанцию.
Не дожидаясь ответа, я ускоренным шагом направилась в комнату, затылком ощущая пристальный взгляд, прожигающий насквозь.
ГЛАВА 19
Оказавшись в комнате, я сразу направилась к кровати, чувствуя болезненную тяжесть в мышцах и голове. Видимо, все же стоит принять противопростудное средство, которое оставил лекарь.
Расправляя постель, застеленную тяжелым одеялом и множеством подушек с ярким орнаментом, я почувствовала за спиной присутствие Инара. Замерев, стала ожидать чего василиск от меня хочет на этот раз. Не заставив себя ждать, он, неловко кашлянув, спросил:
– Позволишь лечь рядом? В комнате больше нет мест, где можно переночевать, а Лерона уже не хочется беспокоить. Обещаю не касаться тебя, и спать на другом конце кровати.
Не решившись повернуться, я просто пожала плечами.
– Ложись. Нам все равно стоит установить рамки дозволенного, в которых мы будем существовать рядом друг с другом. Просто соблюдай дистанцию, и все будет в порядке.
Я старалась говорить отстраненным, не выражающим каких-либо эмоций тоном. Но в душе… В душе кипел целый вулкан из чувств, начинающихся от боли и гнева, и заканчивающихся желанием плюнуть на все, и простив, прижаться к нему всем телом, снова услышав, что я нужна и любима.
Задушив это желание на корню, я постаралась в деталях вспомнить, как Инар поступил со мной в гробнице. И это сработало. Отрезвило разум, позволив осознать, что по-настоящему любящий человек никогда бы так не поступил.
Закончив с постелью, я попросила василиска достать купленную в Ладоне ночную сорочку, и ушла в ванную. Распустив забранные в косу волосы, я встряхнула их, позволив крупным завиткам свободно ниспадать до талии. После, плеснув в лицо прохладной водой, переоделась в ночнушку, и поняла, что все же стоило захватить халат. Молочный шелк оказался слишком тонким, и просвечивал так, что было видно каждую линию тела, делая одеяние донельзя откровенным. Не улучшали ситуацию и глубокие вырезы на ноге и спине, отороченные кружевом того же цвета. Но надо признать, эта сорочка очень мне шла, выгодно подчеркивая все достоинства пока еще стройного тела. Тряхнув волосами, я решила, что это неплохой способ отомстить василиску. Пусть смотрит и осознает, что уже никогда не сможет ко мне прикоснуться! Подмигнув своему отражению, я расправила плечи, и направилась обратно в спальню исполнять свою маленькую сладкую месть.
ИНАР
Приготовив отвар от простуды из трав, оставленных лекарем, я оставил его на тумбочке у кровати, и последовав примеру Аниты, тоже отправился переодеваться ко сну. Скинув в гардеробной всю верхнюю одежду, достал из пространственного кармана свободные домашние штаны из темного хлопка, решив, что этого будет достаточно для соблюдения правил приличия и дистанции, установленной Анитой.
Переодевшись, я вернулся в спальню, и погасил весь свет в комнате, кроме пары бра над кроватью, отбрасывающих тусклый желтый свет на мебель в темно-зеленых тонах. Откинувшись на мягкие подушки, я завел руки за голову, и наконец-то позволил мышцам расслабиться после долгого и неимоверно тяжелого дня.
Хоть тело и наливалось приятной слабостью, голову все еще не покидали мысли о том, что я сегодня натворил. Моему поступку нет, и не будет оправдания, и я понимаю, что Анита не сможет мне этого простить. Я в один миг разрушил все-то прекрасное, что могло бы быть между нами.
Просто Анита – единственная женщина, которую я истинно полюбил. И после предательства Елены сама мысль о том, что все ее чувства были всего лишь игрой, а я в этой игре стал пешкой для исполнения какой-то многовековой мести, приводила меня в негодование, разрывая душу на куски и застилая разум пеленой ярости.
Сейчас я ненавидел себя, вспоминая тот миг, когда кричал на нее, обвиняя в коварстве и лжи. Теперь я понимал, насколько беззащитной и растерянной она чувствовала себя в тот момент. Моя маленькая девочка, с которой я повел себя как последний урод! И мне бесконечно жаль, что нельзя отмотать время назад и все исправить…
Пусть Анита не сможет простить меня, но я всегда буду рядом, оберегая ее и нашего ребенка. Я постараюсь сделать все, чтобы они были счастливы, насколько это возможно в реалиях нашего мира. И все же попробую пусть и не вымолить прощение, но хотя бы заслужить самую малость ее доверия. Уже этому я буду безумно рад.
От этих не совсем радужных мыслей меня отвлек стук двери, ведущей в ванну. Обратив взор на треугольник света, льющегося на пол из дверного проема, я увидел Аниту, входящую в комнату.
Потеряв дар речи, я присел на кровати, не в силах оторвать взгляд от столь хрупкого и притягательного женского тела, облаченного в белый шелк.
– Ты… Ты прекрасно выглядишь, – хриплым голосом произнес я, глядя, как Анита идет к кровати.
Каждый ее шаг оголял стройные ноги, поднимая во мне волны желания. Сжав челюсть до хруста, я с усилием оторвал взгляд от мелькающих в высоком вырезе сорочки ног девушки, и поднял его выше. Но вот только лучше не стало… Тонкая ткань почти не оставляла простора для воображения, а вырез на груди будоражил кровь.
Остановившись у постели, девушка выпила отвар, оставленный мной на тумбочке, а после плавно потянулась к одному из ночников над кроватью, отчего волосы упали на левое плечо, оголяя изящную спину в глубоком вырезе, который доходил почти до поясницы.
Выключив свет, Анита забралась в постель поверх одеяла, и легла на бок, отчего ткань на бедрах натянулась, вселяя мысль о том, что на девушке совсем нет белья.
– Спокойной ночи, Инар, – протянула она, вероятно, даже не подозревая о том, какие непристойные мысли крутятся сейчас в моей голове.
Зажмурив глаза, я рывком откинулся обратно на подушки, отворачиваясь от девушки на другой бок.
Прошло минут двадцать, а сон все не шел. Кровь кипела, а внизу живота затаилось острое желание, распаляя тело и заставляя наброситься на девушку, разорвав на ней эту проклятую полупрозрачную ткань. Казалось бы, после того, что произошло с нами на алтаре, мне должно быть легче, но получилось наоборот. Теперь каждое мгновение перед глазами всплывают картины того, как соединяются наши тела, растворяясь в страсти и желании, а в ушах все еще стоят ее сладкие стоны.
Смирившись с тем, что уснуть не удастся, я поднялся и отправился в ванну, надеясь хоть немного остыть под струями ледяной воды. Когда удалось хоть немного привести мысли в порядок, и погасить бушующий в крови огонь, я вернулся, и вновь попытался провалиться в сон. Однако моим планам не суждено было сбыться.
Анита, застонав, вскочила с постели и, зажав рот рукой, рванула в сторону ванной. Перепугавшись, и не понимая, что происходит, я направился за ней.
Вбежав в комнату, я увидел, что девушка стоит перед раковиной, сжимая края фаянса побелевшими пальцами. В зеркале напротив отражалось ее скривившееся, зеленоватое лицо. Приблизившись, я спросил:
– Родная, что не так? Тебе плохо?
Вновь застонав, Анита прижала тыльную сторону ладони к губам, и с трудом простонала:
– Уйди, пожалуйста. Меня жутко тошнит.
Я нахмурился.
– Ну, нет. В том, что тебе плохо, виноват по большей части я, так что уходить точно не стану.
Запрокинув голову вверх, она спросила:
– О чем ты? Вероятно, я просто отравилась или же последствия стресса. Для токсикоза слишком рано.
Осторожно погладив девушку по спине, я тихо ответил:
– Не думаю, родная… Наполовину наш ребенок имеет мою кровь. Дети василисков рождаются примерно через четыре месяца после зачатия, и все сопровождающие беременность физиологические процессы происходят гораздо быстрее. Поэтому и токсикоз начинается с первых дней.
Опустившись на край ванны, Анита наклонила голову к коленям, обхватив себя руками, а я, присев перед ней на корточки, произнес:
– Послушай, ты ничего не ела, поэтому тебе так плохо. Стоит выпить воды. Тебя вырвет, и тут же станет легче.
– Нееет, я не смогу, – простонала Анита, качая головой.
Отведя от ее лица волосы, я все же начал настаивать.
– Ну же, родная, я обещаю, что тебе сразу полегчает.
Спустя минут десять уговоров, девушка наконец-то согласилась. Принеся из комнаты графин с прохладной водой, и высокий стеклянный стакан, я наполнил его и вручил Аните.
– Нужно выпить весь стакан.
Измученная тошнотой, Анита послушно выпила всю воду, и через мгновенье склонилась над раковиной. Подхватив ее волосы, я подождал, пока девушке не станет лучше.
Умывшись, она тяжело осела на кафельный пол и, прикрыв глаза, откинула голову на стенку ванны.
– Спасибо. И, правда, гораздо лучше. Тошнота совсем ушла, только слабость ужасная.
Взяв полотенце, я сел рядом с ней, и вытер капли воды, стекающие по щекам и скулам.
– Тебе нужно беречь себя. Правильно питаться и меньше нервничать, вам обеим сейчас это вредно.
Повернув ко мне голову, Анита, прищурив взгляд, спросила:
– Как ты успел за сутки превратиться из грозного василиска в сумасшедшую курицу-наседку?
Я тихо рассмеялся.
– Не знаю, наверное, инстинкты. Но скорее всего, я просто очень сильно тебя люблю.
На секунду мне показалось, что я вижу в глазах Аниты нежность и теплоту, но не дав мне в этом удостовериться, она отвернулась и, поднявшись с пола, произнесла:
– Нужно ложиться спать, завтра нам предстоит тяжелый день.
Согласившись, я подхватил на руки еще не твердо стоящую на ногах девушку, и отнес в постель, не обращая внимания на ее возмущения.
Ложась рядом, я начал укрывать Аниту одеялом, и не удержавшись, на миг задержал ладонь на животе. Даже не верится, что под сердцем этой хрупкой девушки сейчас растет наш ребенок. С сожалением я уже собирался отнять руку, но Анита остановила меня, накрыв ее своей ладонью.
– Ребенок же должен чувствовать отца, верно? – прошептала она, неловко отводя взгляд.
Вне себя от радости я сказал лишь одно слово:
– Спасибо.
Так и не убирая руку с живота девушки, которая в один день перевернула мою жизнь, навсегда поселившись в моем сердце, я наконец-то заснул, ощущая покой и умиротворение.
****
Открыв утром глаза, первое, что я увидела – это взгляд Инара, наблюдающего за мной из-под ресниц.
– Доброе утро, родная, – прошептал василиск.
Смутившись, я промычала что-то невнятное и, попытавшись встать, обнаружила, что моя нога лежит на бедре мужчины, а его рука покоится на моей талии. Впопыхах я убрала ногу, и села в постели, отворачиваясь от Инара, в попытке скрыть покрасневшие щеки.
– Сколько времени? – хриплым со сна голосом спросила я.
– Около двенадцати, – ответил василиск, поднимаясь с кровати.
Я вскинула на него ошарашенный взгляд.
– Что? Уже двенадцать?! Но почему ты меня раньше не разбудил? Мы же должны были с утра поговорить с Лероном.
– Тебе стоило выспаться после всего произошедшего. А Лерона я попросил перенести разговор на обед, чтобы ты могла спокойно отдохнуть. Твой отец любезно согласился.
Слушая Инара, я медленно вспоминала то, что произошло ночью. Дааа… Хороша же из меня соблазнительница! Просидеть перед мужчиной полночи в туалете с тошнотой. Кошмар!
Хорошо, хоть сейчас я чувствую себя нормально. Интересно, сколько еще будет продолжаться токсикоз? И если беременность длится всего четыре месяца вместо положенных девяти, то получается, что уже совсем скоро у меня начнет расти живот? Да… Как-то я не была готова к тому, что события начнут так сильно форсироваться.
Да я вообще даже подумать не могла, что в девятнадцать лет окажусь беременной, да еще и посреди другого мира!
Обогнув кровать, Инар присел рядом со мной.
– Как ты себя чувствуешь?
Пожав плечами, я произнесла:
– Вроде, нормально, – смутившись под его взволнованным взглядом, добавила, – Тебе не стоило быть рядом, и все это наблюдать ночью…
Инар поднял левую бровь:
– Я обязан быть рядом! Пойми уже, что этот ребенок и часть меня тоже. Все, что происходит с тобой и с ним, это моя ответственность, – он нахмурился и, глядя на свои сцепленные в замок руки, вдруг выпалил, – Спасибо, что не оттолкнула меня ночью.
– Это все ради ребенка, – отстраненно произнесла я, пытаясь унять, бешено стучащее сердце.
Инар, резко встав, направился в ванную, на ходу сухо бросив:
– Конечно… Тем не менее я благодарен тебе за это. Собирайся, твой отец нас уже ждет.
В смешанных чувствах я отправилась переодеваться, раздумывая над тем, насколько я действительно важна Инару, и где для него сейчас проходит граница между мной и ребенком. Не получиться ли так, что после появления нашей дочери я стану ему не нужна? Вдруг все это проявление заботы и любви вовсе не ко мне, а только к ребенку? И если я все же смогу простить Инара, то какова вероятность того, что он не разобьет мое сердце вновь?
Тысячи вопросов, и ни одного ответа…
Переодевшись во вчерашнее платье и удобные мягкие туфли без каблука, я умылась и забрала волосы в высокий хвост, выпустив несколько прядей у лица. Взглянув на свое отражение в зеркале над раковиной, отметила, что кожа выглядит какой-то сероватой, а под глазами залегли темные тени. Пощипав пальцами щеки, в попытках придать лицу хоть немного красок, я тяжело вздохнула и разочарованно бросила эту затею, в глубине души надеясь на то, что, когда закончится токсикоз, я все же перестану напоминать ходячее умертвие.
Закончив все утренние процедуры, мы в напряженном молчании направились в столовую, где уже ожидал мой отец. На первом этаже нам встретилась Рейна, которая любезно согласилась показать куда идти. Остановившись перед высокими дверями из белого дерева, управляющая, откланявшись, оставила нас одних.
Распахнув створки, Инар сделал шаг в сторону, пропуская меня в просторное помещение, оформленное в бело-голубых тонах. Легкий тюль на высоких окнах, цветы в фарфоровых узорных вазах, начищенный белый паркет, и ковровые дорожки, уложенные по периметру комнаты. Все было обставлено без лишних изысков, но довольно светло и уютно.
Посередине располагался большой круглый стол, накрытый на три персоны, во главе которого сидел отец, наливающий в свою кружку исходящий паром кофе.
– Доброе утро, Лерон, – поздоровался Инар, подталкивая меня, в нерешительности застывшую у дверей, к столу.
Сделав пару шагов, я поняла, что ради приличия тоже стоит поздороваться, и произнесла:
– Доброе утро… – и тут я неловко замялась, не понимая, как обращаться к мужчине, который фактически является моим отцом. Спохватившись, что пауза слишком затянулась, все же выпалила, – … Господин Грайм.
Отец, не отводящий от меня взгляда с того момента, как я вошла в столовую, покачал головой, сказав:
– Не стоит, Анита. Я, конечно, понимаю, что пока нас связывает только кровь, но все же называй меня хотя бы просто Лерон, – а потом мужчина улыбнулся и, опустив взгляд в тарелку, добавил, – Конечно, я бы очень хотел, чтобы в будущем ты все же смогла называть меня отцом. Но я не настаиваю, пусть все идет своим чередом, дорогая. Присаживайтесь, еда уже остывает.
Смущенно кивнув, я присела на краешек отодвинутого для меня Инаром стула, и окинула взглядом предложенные блюда.
Передо мной стояла тарелка с кашей из неизвестной мне ярко-желтой крупы, а у мужчин была яичница с чем-то вроде бекона, политая красным соусом. Также на столе присутствовали несколько видов хлеба, масло, различные джемы, и корзинка с ягодами, среди которых я увидела уже знакомую мне ламию, имеющую свойства афродизиака. Сразу же отметила, что ни в коем случае больше не буду есть эту ягоду. Хватит уже с меня неожиданных и бесконтрольных постельных сцен.
Инар, взяв один из стеклянных заварников, налил в мою кружку ароматный горячий чай с облепихой и веточками мяты. Сам же он пил крепкий черный кофе без сливок, который ему предложил мой отец.
Сделав глоток из своей кружки, я сразу поняла, что чай явно не обычный. С каждой секундой волнение и напряжение в моем теле все быстрее растворялось в этом горячем, сладковатом настое с небольшой облепиховой кислинкой. Обхватив кружку обеими руками, я медленно выпила все до последней капли, а после, подняв взгляд, увидела улыбающихся мужчин, которые неотрывно следили за мной.
Отставив кружку, я подняла одну бровь, переводя взгляд от Инара к отцу, спросила:
– Что-то не так?
Мне ответил Инар.
– Все в порядке, родная, просто мы рады, что настой сработал. Этот чай у василисков всегда подают беременным женщинам на первых сроках. Травы, находящиеся в нем, помогают избавиться от тошноты и успокоить нервы, расшатанные гормонами. Сегодня утром, пока ты спала, я попросил Лерона достать все нужные ингредиенты, и его кухарка приготовила для тебя настой. Мы боялись, что на тебя он не подействует, но слава Ингевилю, наши страхи не оправдались. А это значит лишь то, что дитя, растущее под твоим сердцем, вероятнее всего будет иметь ипостась василиска. Это подтверждает тот факт, что чай сработал, и то, что токсикоз начался так рано. И это замечательно, потому что в таком случае твою беременность и роды сможет контролировать лекарь Лерона, и нам не придется воровать для этих целей какую-нибудь видящую.
Когда Инар закончил говорить, я, сосредоточившись лишь на том, что настой избавляет от тошноты и нервов, протянула, глядя в пустую чашку:
– А можно мне еще этого вашего чаю?
Мужчины усмехнулись, и Инар, наполнив мою кружку целебным отваром до краев, вдруг забылся, и слегка коснулся губами моей щеки. Ничего не сказав, я лишь бросила на него предупреждающий взгляд. Заметив это, василиск нахмурился, и неловко кашлянув, повернулся к Лерону.
– Так что насчет разговора? Сначала все обсудим или позавтракаем?
– Позавтракаем, – сказал отец. – Боюсь, что после этого разговора мне еще долго кусок в горло не полезет.
Мы в полном молчании приступили к еде. Когда тарелки были пусты, а я уже потихоньку клевала ягоды из корзинки, Инар начал разговор.
Он рассказывал Лерону все, что мы узнали за последнее время, опуская лишь подробности наших взаимоотношений, а также максимально кратко описав события, произошедшие в гробнице Найтири.
На протяжении всей истории я молчала, раздумывая над тем, как всего за несколько дней моя простая, скучная жизнь с примитивными человеческими заботами перевернулась с ног на голову.
Когда Инар закончил, отец сжал пальцами виски, и произнес:
– Я, конечно, многого ожидал от этого разговора. Но никак не того, что узнаю о древней мести одной из основательниц, последовательницы которой до сих пор пытаются, истребив одну расу, воцарится над другой…
Подняв взгляд на меня, Лерон с тоской произнес:
– Прости. Прости, что не поверил сразу. Мне жаль, что тебе пришлось все это пережить. Если бы только Лилана рассказала мне все с самого начала…
Я покачала головой.
– В этом нет вашей вины. Видящие разрушили судьбы многих в Эндервелле. Нам просто нужно найти способ их остановить.
Инар поднялся из-за стола, и сложив руки на груди, встал у одного из окон, оперевшись плечом на раму.
– Остановить их конечно нужно, только вот есть одна маленькая проблема… Против нас сейчас стоят сами видящие, император со всей аристократией, а также протестанты. И каждый видит во снах, как побыстрее избавиться от меня и Аниты.
– Здесь они вас не найдут, – попытался успокоить отец. – Как я понял, основная угроза на данный момент исходит от дочерей Найтири? В дом им не пробраться, как и огненным змеям, ну а император, слава Ингевилю, не знает о том, что Анита моя дочь, потому крайне мала вероятность того, что он окажется в этих краях. Вы же перенеслись сюда порталом?
– Да. Портал Инламар не смог бы отследить самостоятельно. А, для того чтобы доставить в гробницу нужного специалиста, понадобится немало времени. Остаточный магический след к этому моменту уже развеется. После того как императорские ищейки отыскали нас по запаху Аниты, я решил не действовать тем же путем, и рискнул открыть портал, надеясь на то, что нас не успеют засечь. К тому же горы вокруг твоего поместья должны были исказить портальный след.
– Ты поступил правильно, Инартан, – отметил отец. – Нужно в ближайшее время усилить защиту поместья и решить, что делать дальше.
Я опешила.
– Стоп, стоп, стоп… Инартан?
Мужчина, не отрывая взгляда от окна, пояснил:
– Инартан Кара-Ларген. Это мое полное имя. Кара՛ – фамилия отца, а Ларген матери. Из-за своего происхождения я ношу двойную фамилию, – скривив губы, Инар усмехнулся, – Чтобы все знали о том, что я всего лишь бастард.
Лерон, подойдя к нему вплотную, и похлопав по плечу, произнес:
– Несмотря на это, ты первый наследник по праву крови, и на данный момент сильнейший василиск в империи. Если бы твой отец почаще думал головой, то осознал бы, что именно ты должен стать следующим императором.
Инар покачал головой.
– Мне это не нужно. Единственное, что меня сейчас волнует – как нам выбраться из этого кошмара живыми.
Отец тяжело вздохнул.
– Именно поэтому сейчас мы с вами отправимся придумывать план того, как остановить происходящее безумие.