Настасья Дар
Эндервелл: проклятье Найтири
ГЛАВА 28
Когда дверь с тихим лязгом распахнулась, и в клетку шагнул Арангеш, камеру уже давным-давно освещал тусклый свет луны. Заметив мужчину первой, я толкнула задремавшего Инара, и тот мгновенно распахнул глаза.
– У нас мало времени, так что поторопитесь с изложением. Я отправил постового проверить узников в дальних темницах, это займет у него не более четверти часа, – произнес Арангеш, присаживаясь рядом с нами на корточки.
Инар, потерев заспанные глаза, начал рассказывать все, что с нами приключилось в последние дни, не забыв упомянуть о визите Елены. Арангеш слушал внимательно, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. Когда история подошла к концу, он задумчиво произнес:
– Если Елене удастся воплотить в жизнь все, что она задумала, то Эндервелл будет уже не спасти… Она говорила о конкретных сроках?
Инар покачал головой.
– Нет, Аран. Только сказала, что не собирается ждать естественной смерти императора.
– Ладно. Чтобы она не задумала, у нас есть время до рождения ребенка. После того как она получит его силу, у нас уже не будет возможности остановить ее, – услышав шаги возвращающегося постового, Арангеш быстро добавил, – Сделаем так – я попробую подобраться к Елене поближе, чтобы знать о ее следующих действиях заранее, а вы должны будете изобразить скандал.
– Скандал? Для чего? – не поняла я.
– Инар сделает вид, что бросает тебя, и хочет принять предложение Елены. Таким образом, она решит, что все идет как нельзя лучше, и поубавит бдительность. Это будет нам на руку. Пусть думает, что ее план работает, а мы тем временем будем решать, как устранить ее. Инламар просил меня докладывать о вас все, даже самые незначительные вещи. Вот я и отправлюсь к нему прямо сейчас, чтобы рассказать о вашей ссоре. Уверен, что Елена, услышав это, тут же примчится сюда.
– Что-то не нравится мне эта идея, – с сомнением произнес Инар. Шаги в коридоре стали слышаться все четче, и поэтому Арангеш выпрямился, и направился к выходу, бросив через плечо:
– У тебя есть другие предложения? – не услышав от нас ответа, он отметил, – Вот именно, – и, открыв камеру, шагнул за порог.
Только вот дальше он так и не двинулся. Раздался короткий стон, и тело Арангеша с глухим звуком ударилось о каменный пол, открыв нашему взору Елену с окровавленным ножом в руке. Перешагнув через безжизненное тело мужчины, на груди которого расплывалось большое красное пятно, она зашла в камеру и, отбросив нож в сторону, произнесла:
– Да, Инар, ты разочаровал меня окончательно. Придется все-таки напомнить, кем я являюсь на самом деле, и какую власть имею над тобой.
Не в силах произнести ни слова, я все еще стояла, зажав рот ладонью, чтобы не закричать от ужаса, а Инар, оторвав от тела Арангеша взгляд, наполненный болью, и одновременно яростью, ледяным голосом спросил, обращаясь к Елене:
– Зачем? Зачем ты убила его?
– А что, лучше было дождаться пока он убьет меня? – нисколько не жалея о содеянном произнесла эта гадина, – Ладно, хватит тебе сверлить меня взглядом! Можешь попрощаться с девчонкой, я забираю тебя из темницы – пора действовать, а то Бранар начал что-то подозревать после твоих заявлений.
Задвинув меня к себе за спину, Инар подобрал нож, брошенный Еленой, и выставил его острие перед собой.
– Всего два вопроса, Елена, – вкрадчивым голосом, полным ненависти, начал он, – Первый – почему ты думаешь, что я куда-то пойду с тобой, и тем более соглашусь помогать, а второй – с чего ты взяла, что я не убью тебя прямо сейчас?
С легкой полуулыбкой взглянув на нож, она вплотную подошла к Инару, так что кончик острой стали уткнулся ей прямо в грудь, и тихо пропела:
– Потому что ты мой, Инартан – хоть и не осознаешь пока этого, – пристально взглянув василиску в глаза, она приказала, – Брось нож.
И он бросил…
– Отныне ты будешь делать все, что я скажу. И будешь любить меня так же, как любил ее, – Елена с презрением кивнула на меня, а потом, ее губы, растянувшиеся в улыбке, полной яда, произнесли – Ну а теперь поцелуй меня.
Притянув Елену за талию, Инар впечатал девушку в свое тело, и приник к ее губам в глубоком поцелуе.
Не веря своим глазам, я сделала шаг назад, и споткнувшись, упала на пол, вскрикнув от боли в ушибленном бедре.
Он даже не обернулся, все продолжая терзать губы Елены…
Всхлипнув, я обхватила себя руками, задыхаясь от боли в сердце, которое разрывалось от отчаяния. Не в силах оторвать взгляд от жуткой сцены, где мой любимый целует другую, я все твердила про себя: – «Нет, нет, нет… Это не он… Он не мог…»
Когда их губы разъединились, Елена, довольная как кот, дорвавшийся до сметаны, произнесла:
– Уходи из темницы, и жди меня около лестницы. И да, этого тоже с собой прихвати, – сказала она, указав взглядом на Арангеша.
Не издав ни звука, Инар молча, взвалил безжизненное тело к себе на плечи и ушел.
– Как? Как ты это сделала? – прошептала я, глотая слезы, и стараясь унять резкую боль в груди, которая заставляла тело содрогаться на каждом вдохе.
– Просто нужно уметь правильно распоряжаться своими способностями. Когда-то я была такой же наивной дурочкой, как и ты. Не знала, что могу с легкостью делать из мужчин верных псов, которые будут лизать тебе ноги по одному только приказу.
Видя, что я все еще не понимаю, о чем она говорит, Елена раздраженно закатила глаза:
– Магия Найтири, идиотка! Мы можем подчинять себе мужчин, с которыми провели хотя бы одну ночь. И поверь, если бы я могла, то вернула себе Инара сразу, как только узнала о возможностях, которые дает моя сила, но эти пещерные курицы, неустанно твердящие о древней мести, и долге перед Найтири, утащили меня из дворца, заставив пахать на их благие цели! Да если бы ты хоть капельку пораскинула мозгами, то с легкостью могла бы нарушить все мои планы, приказав Инару не подчиняться мне, и тогда я бы уже ничего не смогла поделать, ведь ваша с ним связь, как ни прискорбно признавать, куда сильнее. Но я знала, что ты не догадаешься. Какая женщина будет думать о том, с кем спал ее мужчина раньше? Правильно, никто не станет о таком задумываться, к чему эта ложка дегтя, верно? Ну а теперь я ни за что не подпущу Инара к тебе и близко, тут уж извини. И да, чуть не забыла. Это теперь мое.
Содрав с моего пальца обручальное кольцо, и напоследок бросив на меня победный взгляд, Елена вышла из темницы, замкнув ее с обратной стороны.
Осознав, что произошло, и какой дурой оказалась, я рухнула лицом на холодный камень, и в голос разрыдалась.
Прошло, наверное, несколько часов, прежде чем я смогла успокоиться, и попыталась сесть, откинувшись спиной на железные прутья клетки. Слезы закончились, и пришло какое-то опустошение. Я все чаще поглядывала на тот край темницы, шаг с которого решил бы все мои проблемы. Только сейчас я поняла, что самоубийство – это действительно в некоторых случаях милосердие, ведь нет страшнее душевной боли, которую несет предательство любимого человека…
Нет, я понимала, что Инар не виноват, и это все глупая древняя магия. Но еще я знала, что теперь он всю жизнь будет целовать не меня, а ее… Признаваться в любви, говорить ей все то, что говорил мне… Чем дольше я об этом думала, тем ближе подбиралась к краю, и когда мои ноги уже свисали с обрыва, я вдруг почувствовала легкий толчок.
Он впервые толкнулся – ребенок. Наш с Инаром ребенок…
Я резко распахнула зажмуренные глаза, и судорожно цепляясь пальцами за трещины в каменном полу, отползла к противоположной стене. Лишь когда опасность падения миновала, я прижала ладонь к животу, желая убедиться, что все это мне не померещилось. Прошло пару минут, и под ладонью вновь ощутилось шевеление.
– Не бойся, – тихо прошептала я, дрожащим от слез голосом, легко поглаживая пальцами низ живота, – Я не стану лишать себя жизни, и другим не позволю. Мы с тобой обязательно выберемся отсюда. И Инара вытащим. И все у нас будет хорошо.
Стерев влагу со щек, я наконец-то поняла, ради кого в первую очередь должна постараться выжить. Ради дочери. Все это время я воспринимала свою беременность как что-то мифическое, существующее отдельно от меня. И только почувствовав физически, что внутри меня растет маленькая жизнь, я смогла осознать всю реальность своего материнства, и понять, что хотя этот маленький человечек еще не появился на свет, но я уже его люблю. И сделаю все, чтобы защитить!
ИНАР
– Ну же, иди ко мне.
Елена лежала, раскинувшись на алых шелковых простынях, и призывно манила меня к себе, спуская с плеч тонкую ткань кружевного полупрозрачного пеньюара.
– Ты же хочешь меня.
Только эти слова сорвались с пухлых манящих губ, изогнутых в соблазнительной улыбке, как в голове щелкнуло – да, я действительно хочу ее!
Скинув остатки одежды, я опустился на изящное женское тело, которое так жаждало моей ласки. Стянув пеньюар, я начал покрывать слегка смуглую кожу поцелуями, наблюдая, как Елена выгибается всем телом от каждого прикосновения. Обхватив ногами мои бедра, она сильнее прижала меня к себе, так что между нашими телами не осталось ни миллиметра.
И тут перед глазами снова появилась она… Анита. В памяти плыли обрывки воспоминаний, в которых я так же целовал ее. С рыком оторвавшись от Елены, я встал и, натянув брюки, ушел в ванную комнату, где, засунув голову под струю ледяной воды, простоял некоторое время, пытаясь избавиться от наваждения.
Когда вернулся обратно, Елена сидела на краю кровати. Одетая и крайне раздраженная. Вскинув на меня полный недовольства взгляд, она произнесла:
– Что в этот раз не так? Ты целый месяц твердил мне, что наши отношения развиваются слишком быстро, и что нужно подождать, чтобы все не испортить. Я ждала. Но сколько можно?!
Присев рядом с ней, я наконец решился сказать правду:
– Дело не в быстроте развития наших отношений, а в том, что… – запнувшись, я замолчал. Сказать это было нелегко, потому, как я знал, что мои слова ранят Елену, и сильно ударят по ее самолюбию. Но скрывать правду, врать, и делать вид, что все хорошо – еще хуже. Собравшись с духом, я наконец-то сказал, – Дело в том, что каждый раз ложась с тобой в постель, я вижу ее. И не могу так. Прости, я не понимаю, что со мной происходит…
Когда эти слова сорвались с моих губ, прежде безупречно красивое лицо Елены перекосило от злости. Схватив с прикроватного столика ополовиненный бокал красного вина, она залпом опустошила его, и когда на дне не осталось ни капли, отрывисто произнесла:
– Ты же помнишь, о чем я говорила, Инар? Она околдовала тебя! Приворожила! И лишь наша любовь сможет разрушить эту магию, – отвернувшись от меня, девушка вдруг вся сжалась, и всхлипнула, – Я так люблю тебя, Инар! Ты даже не представляешь, как это больно, знать, что твой мужчина желает другую женщину!
Кляня себя последними словами, я схватил Елену на руки, и усадив ее к себе на колени, отчаянно прошептал:
– Не плачь, прошу! Мне не нужен никто кроме тебя, Елена. Просто чары этой девчонки оказались слишком сильны. Но мы что-нибудь придумаем, обязательно придумаем!
Вскинув на меня полные слез глаза, она испуганно пробормотала:
– Только пообещай, что ни в коем случае не станешь искать с ней встречи! Это только усугубит ситуацию, и тогда я уже не смогу больше вырвать тебя из ее когтей…
– Обещаю…
Уже тогда, давая это обещание, я знал, что нарушу его.
Мне нужно избавиться от этих проклятых чар, которые наложила на меня девчонка, и подозреваю, что снять их сможет только она сама…
Даже страшно подумать, что было бы, не появись Елена в замке так вовремя! Эта видящая вместе со своим культом столько времени морочила мне голову, заставляя верить, что я на самом деле люблю ее. Еще и эта выдуманная беременность! Сейчас все события прошедших дней кажутся мне каким-то странным сном…Когда Елена сняла с меня часть магии и объяснила, что к чему, большая часть чувств к девчонке исчезла, но дурацкое подсознание каждый день подкидывало одну из картин где я целую или обнимаю Аниту. Я долго не рассказывал об этом Елене, не желая расстраивать ее, но так больше не может продолжаться!
****
С того дня, как Инар ушел с Еленой, прошло уже больше месяца. За это время не произошло ничего нового… Лишь дочка с каждым днем пиналась все сильнее, и живот заметно увеличивался.
Я все еще находилась в жуткой клетке, висящей над обрывом, и сама не понимаю, как до сих пор не сошла с ума в этой гнетущей атмосфере приближающейся смерти, без нормальных условий и человеческого общения. Из удобств, в камере был лишь потрепанный тканевый лежак в углу, да что-то наподобие унитаза. Едой здесь не баловали, приносив лишь два раза в сутки пресную кашу и воду, чего катастрофически не хватало телу молодой девушки, вынашивающей ребенка. К полному физическому и эмоциональному истощению вскоре прибавилась еще и простуда, полученная благодаря холодному ветру, гуляющему по камере.
Жаловаться и просить помощи не имело смысла, и я знала это. Потому лишь старалась как можно больше двигаться, чтобы разогревать тело и окончательно не закоченеть.
Когда надрывный кашель стало уже невозможно сдерживать, а горло саднило так, что пришлось отказаться от еды, в мою камеру заявилась Елена.
– Постовой сказал, что ты перестала есть. Какого черта?! Решила сдохнуть с голоду? Не выйдет! Сначала родишь мне ребенка, а уж потом я и сама помогу тебе отправиться на тот свет. Не станешь есть сама, я прикажу вливать в тебя еду насильно, поняла?
Открыв рот, чтобы отправить эту суку куда подальше, я тут же захлебнулась кашлем, который сложил мое тело пополам.
Присев на корточки рядом с лежанкой, на которой я корчилась, надрывая горло, Елена с отвращением произнесла:
– Кошмар, такое впечатление, что ты сейчас легкие выплюнешь. Надо было все-таки отправить тебя в нижние камеры… Там потеплее, – брезгливо передернув плечами, она добавила, – М-да, ты та еще заноза в заднице!
Выпрямившись, она направилась к выходу, и высунув голову за дверь, крикнула:
– Эй, постовой! Направь сюда стражу!
Кое-как выровняв дыхание, я прохрипела:
– Что ты задумала?
Раздраженно вскинув взгляд к потолку, она с неохотой пояснила:
– Придется переселить тебя в одну из комнат для прислуги и подлечить. Не хватало еще, чтобы ты подохла раньше времени, или роды начались не в срок.
Напоследок прошипев что-то вроде «чертова дура», Елена захлопнула клетку с обратной стороны, и перед уходом сказала:
– Жди. Скоро явится стража, и заберет тебя.
Обрадовавшись, что вскоре окажусь в тепле, я кое-как встала с лежака, чтобы успеть до прихода стражников забрать амулет защиты, припрятанный мной в одной из щелей в стене. Уверена, он еще сможет мне пригодиться. Благо, что стражники обыскивали только Инара, видимо посчитав, что у меня не может оказаться чего-то опасного.
Не без труда вытащив из каменной кладки застрявший браслет, я привалилась к стене, переживая очередной приступ кашля. Когда он прошел, без сил осела на пол, и под моей ладонью вдруг послышалось какое-то шуршание. В испуге отдернув руку, я сфокусировала расплывающийся взгляд, и увидела, что рядом со мной валяется измятый клочок бумаги.
Подняв его, я ахнула, прочитав содержимое записки. Это была дата рождения ребенка, написанная рукой моего отца. Только сейчас я вспомнила, как Лерон перед смертью сунул этот листок Инару. Видимо он выпал из его брюк, когда василиск наклонился, чтобы забрать тело Арангеша.
В коридоре послышались тяжелые шаги, и я поспешно заткнула и записку, и браслет за пояс штанов, решив, что разберусь с этим позже.
Дверь камеры вновь распахнулась, и двое мужчин в форме, рывком подняв меня с пола, вывели из темницы. Шагать быстро у меня сил не оказалось, а потому мои ноги просто волочились по полу, а я сама болталось в руках стражников.
Когда длинная лестница осталась за спиной, мужчины свернули влево, и мы оказались в коридоре с множеством простых деревянных дверей, не блещущих изыском и богатством. Остановившись у одной из них, стражники запихнули меня в комнату, и замкнули снаружи, вновь отрезав от внешнего мира.
Оглядевшись, я поняла, что мое новое жилье состоит из двух комнат – небольшой санузел и спальня с узкой одноместной кроватью у стены, камином, комодом и столом. Обычная комната, но главное – тут было тепло, и отсутствовал обрыв, который как будто нашептывал, чтобы я сделала шаг в пропасть.
Упав на кровать, я застонала от блаженства, почувствовав, как расслабляются мышцы, затекшие за долгое время сна на жесткой тюремной лежанке. Почувствовав, что начинаю засыпать, я с трудом соскребла себя с постели и двинулась в ванную, чтобы смыть всю грязь, кровь и пот, что скопились на теле за последний месяц. Это оказалось нелегко. Присохшая к коже кровь никак не хотела оттираться, и мне пришлось соорудить из рубашки мочалку, чтобы избавиться от всех следов тюремного заключения.
Закончив омовение, я закуталась в длинное махровое полотенце, которое нашла в шкафу, и перепрятав браслет с запиской в небольшую нишу под раковиной, направилась обратно в кровать. Но моим мечтам о долгом сне в мягкой теплой постели не суждено было сбыться.
Когда я пересекла порог ванной комнаты, то обнаружила, что в спальне меня поджидает молодая девушка в лекарском белом халате. Увидев меня, она насторожилась, и кинула быстрый взгляд на входную дверь, видимо подумывая о том, чтобы сбежать.
Я грустно усмехнулась, подумав про себя, что девушка, вероятно, считает меня опасной преступницей, может быть даже убийцей, раз раньше я содержалась в одной из воздушных темниц. От того она и боится. Хотя я ведь и есть убийца…
– Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого, – произнесла я, присаживаясь на краешек постели, – А даже если и хотела бы, то у меня все равно сейчас не хватит на это сил.
В подтверждение этих слов из моей груди вырвался жуткий кашель, заставивший тело содрогнуться. Целительница, осознав, что я не вру, подбежала ко мне и, уложив на постель, влила в рот какую-то микстуру, достав ее из небольшого чемоданчика с лекарствами.
– Это противопростудное средство. Через пару часов от болезни и следа не останется.
– Спасибо, – слабым голосом прохрипела я, чувствуя, как потихоньку отступает кашель, и уменьшается боль в горле.
Девушка тем временем отставила свой чемоданчик, и встряхнув руками, возложила их над моим телом, уделяя особое внимание животу. Закончив магический осмотр, она выдала вердикт:
– Простуда, физическое и нервное истощение. В остальном вы полностью здоровы. И вы и ребенок.
Оставив мне микстуру, целительница тихо попрощалась, и направилась на выход. Поняв, что другого случая может уже и не представиться я, сев на кровати, воскликнула:
– Постой! Прошу, скажи, ты слышала что-нибудь об Инартане Кара-Ларгене?
Целительница замерла, в нерешительности глядя то на меня, то на дверь, но все же робко произнесла:
– Уже как с месяц он стал новым императором Эндервелла. Только теперь его имя просто Инартан Кара – совет семи принял его как полноправного правителя.
Не веря своим ушам, я запинаясь на каждом слове, уточнила у девушки:
– А что… А что же случилось с прежним императором?
Целительница попятилась спиной к двери, качая головой как китайский болванчик, и не переставая твердить:
– Извините. Я не могу. Мне не дозволено разговаривать с вами хоть о чем-то кроме здоровья. Простите, я лучше пойду.
Когда дверь вновь захлопнулась на замок, я сжала пальцами ноющие виски и прошептала:
– Не может быть… У нее все-таки получилось… Что же делать, что делать…
Вскочив с постели, я начала метаться по комнате, лихорадочно соображая, как можно выбраться из дворца. Теперь то возможностей должно быть явно побольше, чем в воздушной темнице!
Приблизившись к двери, я решила для начала осмотреть скважину замка и прислушаться к звукам в коридоре. По итогу сделала неутешительные выводы о том, что если я и смогу взломать замок, то сбежать все равно не удастся, потому, как комнату охраняют, по меньшей мере, трое стражников.
Следующим вариантом для предполагаемого и крайне маловероятного побега стало небольшое окошко, скрытое льняными голубыми занавесками. Но и тут меня ожидало фиаско, потому что рама окна оказалась зарешечена сразу с двух сторон.
Периодически в голове мелькала мысль о том, чтобы прямо сейчас воспользоваться защитным браслетом, но я каждый раз отметала ее, решив для начала при удобном случае проверить верность его действия.
Исчерпав все возможные варианты собственного спасения, я решила заняться чем-то более реальным, и достала из тайника записку, которую оставил нам с Инаром Лерон. На всякий случай, подперев дверь ванной комнаты изнутри тяжелой деревянной тумбочкой, я присела на край ванны и развернула листок. Ровным почерком отца на бумаге были выведены следующие строки:
Предполагаемая дата родов: первый день пятой луны
Ближайшее солнечное затмение: три часа тринадцать
минут от полуночи, третьего дня пятой луны.
Затмение будет полным. На четыре минуты и тридцать
две секунды темнота поглотит весь Эндервелл.
С тяжелым вздохом отложив записку, я поняла, что абсолютно ничего не поняла… Третий день пятой луны – это вообще как?! Ладно, паниковать сейчас уж точно не стоит. Разберусь как-нибудь. Вопрос о временном исчислении же совсем безобидный, правда? Вот я и задам его при ближайшей возможности какому-нибудь стражнику или служанке.
Заучив строчки наизусть, я спрятала записку обратно в тайник и с каменным сердцем рухнула в постель, надеясь забыться сном, который восстановит мои силы и прояснит мысли.