Мария Акулова
Эффект бабочки
Чего ждал? Да чего угодно – скандала, злости, того, что выгонит, а Настя…
Вновь отвернувшись, она взяла в руки футболку. Отвернулась потому, что щеки загорелись, а еще очень надеясь, что в зеркале не отражается, как тело покрылось мурашками. А ведь оно покрылось…
– Давай после обеда… – продолжая скользить взглядом по отражению в зеркале, Имагин же вновь заговорил.
Он действительно вернулся ночью, на самом деле первым делом поехал сюда. С одной стороны, должен был быть доволен, что за это время Настя не позвонила – значит, ничего плохого не случилось, а с другой… с нее ведь станется не позвонить из принципа. Нужно было приехать и лично убедиться в том, что все хорошо.
Он приехал, убедился, а потом направился сюда, чтоб дождаться. С некоторых пор ему не нравилось смотреть на то, как танцует эта бабочка. Как она танцует в зале среди толпы, потому лучше сберечь нервы и дождаться в каморке.
Он зашел, всего лишь присел, а потом как-то незаметно прилег, ну и совсем неожиданно заснул.
– Я готова, – Настя закрыла створку шкафа, набрасывая на плечо рюкзак, стойко вынесла еще один взгляд, которым ее окинули с ног до головы, но теперь уже не в отражении, а в реальности, и снова вслед за скользящий взглядом прошла волна тепла.
– Хорошо, – Имагин поднялся, сделал шаг в сторону двери, Настя тоже, потом второй и третий, но только она – Глеб почему-то застопорился, закончилось бы все столкновением, но мужчина в последний момент обернулся, нахмурился, заглядывая в растерянное лицо девушки, который тоже пришлось остановиться. – Ты забыла смыть все это…
Что такое 'это', было понятно, и Настя мысленно отвесила себе оплеуху – действительно забыла, хотя здесь сложно было не забыть, но его мотивы…
– А что, не нравится? – сощурилась, тут же выпуская иголки. Если стыдно везти ее такую – с черными глазами и черти чем на голове, так не предлагал бы, точнее перед фактом не ставил бы. Таксистов ее вид обычно не останавливает.
– Нравится, когда всего этого нет.
– Это долго. Дома сниму.
– Я не спешу, – Настя смотрела зло, Имагин – спокойно. Настя боролась с ускорившимся на слове 'нравится' сердцебиением, Имагин явно это понимал, но пытался не ухмыльнуться.
– Как хотите, – в дуэли взглядов победил он, девушка же вновь сняла с плеча рюкзак, подходя к трюмо. Справиться с макияжем удалось достаточно быстро, даже вопреки тому, что она всячески пыталась делать это крайне медленно, чтоб Имагин не сомневался – долго действительно будет длиться долго, но он и слова не сказал. Снова сидел на диване и с любопытством следил за манипуляциями. А потом, когда Настя закончила, кивнул, одобряя, поднялся. – Теперь не стыдно будет?
– Дело не в стыде, тебе, во-первых, самой так комфортней, ты просто забыла, а во-вторых, так лучше.
И уже не возразишь, когда правдой-то прямо в нос. Пришлось послушно плестись следом.
Ехали они молча и быстро, Имагин ни разу не спросил у нее, куда повернуть, как будет быстрее, ехал по заданному маршруту, обращая на попутчицу внимания не больше, чем на фенечку на зеркале заднего вида – круглую бляху с тремя изображенными на ней символами.
Настина рука сама невольно потянулась к вещице, девушка провела пальцами по рифленой поверхности.
Вот на этом моменте, уже когда машина въезжала во двор, внимания удостоились и девушка, и фенечка.
– Что это? – Настя перевела заинтересованный взгляд на водителя, продолжая исследовать подушечками пальцев поверхность.
– Оберег, – Имагин же остановился перед нужным парадным, заглушил мотор, повернулся к девушке.
– От чего?
– Здесь, – девичьих пальцев, а заодно и символов, изображенных на бляхе, коснулись мужские, – руны, обозначающие защиту машины и безопасность дороги. 'Algiz-Raidho-Algiz', если не ошибаюсь.
– И вы в это верите? – Настя одернула руку, сжимая ее между колен. Сама-то она скептически относилась к подобным вещам. Если человеку суждено попасть в аварию, он попадет, и подобные глупости на это не влияют. А что нужно делать, так это учить правила, не пить за рулем и скорость не превышать.
– Предпочитаю перестраховаться.
Не желая спорить, Настя пожала плечами. Какая ей, в сущности, разница? Хочет, пусть хоть всю машину оберегами обклеит. Но лучше бы уставший за руль не садился, а ехал сразу домой, отсыпаться.
– Спасибо, – девушка бросила быстрый взгляд на водителя, получила в ответ только кивок, схватилась за ручку, собираясь открыть дверь и сбежать, но вдруг передумала… Вновь повернулась к мужчине, – вы что, добрый самаритянин?
Его поведение… Оно ведь странное. Неужели действительно вот так – бескорыстно, от чистого сердца… Ради чего?
– Я твой добрый самаритянин, – Имагин ответил быстро и правдиво. Возникало ли у него желание сторожить подобным образом кого-то еще? Нет. Добивался ли он кого-то так долго в принципе? Нет. Считал ли, что тратит время зря? Нет. Предпочел бы потратить это время иначе? Да, но с ее участием.
– Но я же уже сказала, у нас ничего не будет.
Глеб не ответил, только пожал плечами, уже далеко не в первый раз.
– От вашего упрямства только хуже.
– Как от моего упрямства может быть хуже, если ты приняла окончательное, по твоим же словам, решение, и оно состоит в категорическом отрицании возможности любых отношений между нами? Или оно не настолько окончательное, и ты периодически сомневаешься в нем?
– Ни в чем я не сомневаюсь, – Настя прижала рюкзак плотней к груди, будто защищаясь.
– Вот и славно, а мы посмотрим…
Подобная самоуверенность доводила до белого каления. И ведь не станешь кричать и топать ногами на человека, который даже не спорит, просто делает так, как хочет.
– Не тратьте время, – Настя окинула мужчину еще одним взглядом, а потом открыла-таки дверь.
– Зайдешь домой – позвонишь.
Настя фыркнула, но промолчала. Нашелся на ее голову – заботливый. Причем заботливый в приказном порядке, непонятно только, по какому праву.
Замкнув за собой дверь в квартиру, Настя прокралась к своему окну, из которого отлично видно козырек парадного крыльца и стоящую у входа машину…
Вот же… Ведь не уедет, если ему не позвонить…
Она набрала нужный номер, ответили практически сразу.
– Вот видишь, это не так уж и сложно.
– Спасибо что подвезли, удачно добраться… куда вам там нужно.
– Поужинаем?
– Нет.
– Я почему-то так и думал. Сладких снов.
Имагин скинул, машина вырулила из-под подъезда, а Настя стояла и глупо улыбалась. Злилась, конечно, но улыбалась, прокручивая в голове воспоминания этой ночи.
Глава 9
– Когда вернешься? – Настя крутилась у зеркала, разглядывая свое парадно-выходное отражение. Парадности ему придавало наличие платья, не то, чтоб очень уж нарядного, но крайне милого – бежевый ситец в мелкий цветочный рисунок, фасон, подчеркивающий тонкую талию, стройность ног, пожалуй, кто-то посчитает, что слишком короткое, а Насте нравилось. Оно одновременно делало образ более женственным и придавало обладательнице наряда наивности, немного детскости. На ноги Настя обула балетки, волосы оставила распущенными.
– Не знаю, мам, может, останусь у Оли…
– Пить будете? – Наталья Андреевна сложила руки на груди, а из кухни раздался гогот Андрюши.
– Ну мааааам, – Настя же повернулась к женщине, бросая то ли умоляющий, то ли такой же наивный, как узор на платье, взгляд. – Мы праздновать будем – сессию закрыли, танцевать, веселиться, может, кто-то пить…
Не выдержавший Андрей высунул голову из кухни, корча рожи из-за спины матери. Насте пришлось очень постараться, чтоб не рассмеяться.
– Настенька, только помни – ты же девочка, а девочкам…
– Маааам, – Настя закатила глаза, показывая брату кулак, – обещаю, буду вести себя прилично, никого не бить и ни к кому не приставать. Хорошо?
Ответом ей было тяжелый вздох. Можно было бы и обидеться – в конце концов, когда она давала повод считать себя пропащей, приползала пьяной или неадекватной? Да никогда, если такое случалось, предпочитала остаться у кого-то из друзей, да и случалось такое всего несколько раз. Но на обиды не было времени – все мысли сейчас плясали вокруг предстоящего вечера. Они так давно уже просто не веселились, она так давно не проводила время в окружении людей, с которыми ей элементарно хорошо.
А сейчас это не только можно было сделать – сам бог велел отпраздновать окончание сессии.
Они договорились встретиться в восемь, место выбирала не Настя и в нужном баре не была еще ни разу, знала только, что там неплохая музыка, не слишком дорогой ассортимент и удачное расположение.
– Ложитесь спать без меня, ключи я взяла, – Ася клюнула в щеку маму, потом еще раз погрозила кулаком брату, который уже набирал номер одного из своих дружков, чтоб поделиться с тем рассказом, как его сеструху вычитывала мама еще до того, как та наклюкалась, а потом выпорхнула на лестничную клетку, чувствуя себя самой настоящей бабочкой.
Это счастье! Вот это предвкушение, легкость, беззаботность – вот что значит быть мотыльком, а не те ажурные крылья, которые она время от времени надевает.
Когда Настя неслась вниз по лестнице, платье то и дело подпрыгивало, заставляя невольно вспоминать детство – тот же подъезд, такие же голые ноги в балетках, на голове пальма, коленки в зеленке, в руках ведерко с лопатками и грабельками, сзади мчит папа, подгоняя, а в груди – легкость и абсолютное счастье.
Улыбаясь своим мыслям, Настя добежала до двери, надавила, впуская в прохладный темный подъезд вечерний зной, а потом побежала дальше к арке, по ходу доставая орущий телефон.
Она знала, чье имя увидит на экране. В последнее время, дня не проходило, чтоб он не звонил, а она, почему-то, всегда брала.
– Алло, – продолжая улыбаться, Настя вылетела из арки, поворачиваясь в сторону метро.
– Есть планы на вечер? – 'В случае чего (Глеб)' не отличался оригинальностью в том, что касалось уговоров сходить с ним куда-то. Такая настойчивость была достойна уважения и уже даже не раздражала, но менять свое решение Веселова не собиралась.
– Есть.
– Какие? – Глеб явно напрягся.
– Праздную окончание сессии.
– С кем?
На этом вопросе можно было уже совершенно законно возмутиться, спросить 'с какой стати', а потом бросить трубку, но Насте было так хорошо, что подобное развитие ее не прельщало.
– С однокурсниками, с кем же еще? – девушка рассмеялась, перепрыгивая через люк.
– Где?
– Вы что, хотите присоединиться? – осознавая, что не успеет дойти до светофора, а потом придется ждать зеленого целых полторы минуты, Настя ускорилась, перебегая через дорогу.
– Раз ты приглашаешь…
– Я не приглашаю, просто вы очень любопытный, Глеб Юрьевич. Хорошего вечера, – Настя скинула, не дожидаясь ответа. Она надеялась, что мужчина на нее не обидится. Да и, в конце концов, на что? Он как-то незаметно стал частью ее жизни, периодически возникая рядом, звоня, подвозя, но не настолько значимой, чтоб делиться с ним планами и тем более отчитываться.
Уже опускаясь по эскалатору в подземку, Ася снова достала телефон, чтоб проверить, не перезвонил ли мужчина. Нет. Ну и славно. Пусть у него сегодня случится такой же хороший вечер, как планируется у нее.
Включив самую свою любимую песню громче, Настя улыбнулась едущему вверх по параллельной полосе парню, который эту улыбку поймал, а потом еще долго провожал ее взглядом. Сейчас она готова была улыбаться всем и каждому. Жизнь грозила наладиться!
Сессия закрыта, мама ходила на собеседование, по ее словам, достаточно удачное, и теперь они всей семьей ждали звонка от потенциального работодателя.
И уже совсем скоро… Мама получила бы работу, сама Настя ушла бы из Баттерфляя, они с Андрюшей съездили бы к бабушке, а когда вернулись, Настя попыталась бы создать свою студию. Да, это сложно, да, долго, но когда у мамы будет работа, можно себе позволить потратить какое-то время на поиски помещения, набор групп, рекламу, а те деньги, которые она понемножку откладывала с заработка бабочки, пришлись бы очень кстати.
Продолжая улыбаться своим мыслям, Настя зашла в вагон подъехавшего поезда, облокотилась о стеклянную перегородку, отделяющую кресла, повернула голову, следя за тем, как медленно съезжаются двери.
Уже трогаясь, Ася увидела, как на перрон выбегает тот парень, которому была адресована улыбка, оглядывается, видит ее за закрывшимися дверями, машет. Вот только поезд уже начал движение.
Настя пожала плечами, даря ему еще одну улыбку. Она все же верила в судьбу – если бы им было суждено познакомиться, он бы не опоздал. Значит, не судьба.
***
– Поднимем этот бокал за… – один из заводил, вечно веселый, задорный, никогда не отчаивающийся, рыжий Макс поднял наполненную рюмку, обводя достаточно большую компанию задорным взглядом, – за то, чтоб списывание узаконили, а семинары отменили!
Дружно поддержав это утопическое желание, ребята подняли кто что, над столом разнесся звон стекла и одобрительное улюлюканье.
– Насть, может не надо? – Оля же, уже больше получаса следящая за тем, как Веселовой становится все лучше и лучше, попыталась забрать из рук подруги бокал.
– Олька, – Настя не дала, сделала глоток, а потом отставила на стол так, чтоб подруга не смогла дотянуться, – все нормально, честно! Мне просто хорошо. Просто. Хорошо, – а потом улыбнулась, хихикнула, тут же опровергая своими действиями, что хорошо ей 'просто'.
Выпито было много, а вот не съедено практически ничего, язык заплетался, перед глазами плыло, но на душе было так легко и хорошо, что побочные эффекты Настю не заботили.
Танцевать? Отлично! Снова тост? Прекрасно! Что-то сказать? Легко! А кому я тут еще не признавалась в любви? Иди-ка сюда!
Так весело было не только ей, почти всем. Никто не спешил, никого не ждали дома жены, дети, ревнивые мужья, всем можно было просто оторваться, чем они и занимались.
– Настюш, – рядом с Веселовой снова опустился тот самый Макс, который еще полминуты тому толкал речь, приобнял девушку, зашептал прямо на ухо, обдавая алкогольными парами. Еще Настя почувствовала его ладонь на коленке, подумала, что надо бы сбросить, но поленилась. – Пошли танцевать, а?
– Опять? – она отклонилась, заглядывая в блестящие глаза, подтверждающие, что их хозяин уже готов к подвигам. Готов, но вряд ли способен их совершать. А потом снова рассмеялась – у нее-то наверняка такие же. И щеки красные, уши горят, кровь кипит, а думается меееедленно… – Я устала, Максимка…
– Ну так я тебя держать буду, а ты танцевааааать, – не слушая ее протесты, Макс потянул девушку за собой, неуверенно вставая на ноги. Пришлось тоже вставать, пару секунд тратить на то, чтоб справиться с головокружением, неровным шагом идти следом, чувствуя, как перед глазами двоится, троится, даже немного четверится, расплывается, в общем.
– Макс, это ошибка, – честно предупредив парня, Ася вцепилась в его плечи, пытаясь все же удержаться на своих двоих и даже при этом как-то двигаться. Он, конечно, помогал, только больше эта помощь походила на обычное облапывание, которое тоже стоило бы пресечь, только лень…
***
– Давай такси вызовем, она же завтра пожалеет, да и Максим пьяный в стельку… – Оля склонилась к не менее трезвой и настолько же взволнованной однокурснице, тоже следящей за происходящим с неодобрением.
– Куда такси? Она вряд ли скажет нам спасибо, если мы ее такую домой доставим.
– А куда? Ко мне нельзя. У меня родители дома. Думаешь, имей я возможность, стала б сейчас трезвенницу изображать?
– Ко мне можно, но… Рано, блин, – Оля бросила взгляд на часики. – Девочка, с которой снимаю, сегодня должна там с парнем… ну встретиться, я обещала, что до часу не появлюсь…
– Черт, – обе девушки вновь устремили взгляд на танцпол, на котором творилось неладное.
– И что делать?
– Давай я ее приведу, а потом…
– Стой, – Олю схватили за руку, кивнули на оставленный на столе телефон Веселовой. – Может, позвоним кому-то? Как ее бывшего зовут? Петя? Давай ему позвоним, пусть заберет по старой дружбе. Они же вроде бы хорошо расстались.
Ольга закусила губу, решаясь. Идея ей не то, чтобы очень нравилась, но это не намного хуже, чем позволить сейчас Насте зажиматься с пьяным Максом, с которым у них никогда ничего не будет, но учиться вместе еще придется.
– Ладно, давай, – она схватила телефон, разблокировала. Только контакты Пети найти не успела. На экране горело доставленное смс от абонента 'В случае чего (Глеб)'. – Смотри, – Оля повернула экран к однокурснице, давая прочесть.
'Как закончишь – позвони, заберу'.
– Кто этот Глеб?
– Понятия не имею, – Оля пожала плечами, продолжая вопросительно смотреть в глаза подруги. – Звоним ему или Пете?
С одной стороны, они не знали, что это за загадочный Глеб, что не так уж и странно – Настя не слишком часто делилась подробностями личной жизни даже с подругами, а с другой – не записывают же совершенно посторонних людей подобным образом, да и посторонние такие сообщения писать не станут, а Петя… Он все же бывший.
– Давай ему, – кивнув, Оля набрала нужный номер. – Алло, здравствуйте, это не Настя, но, в общем, записывайте адрес…
***
Спать Глеб не ложился. Видимо, дело все в чуйке, ну или в том, что он успел уже неплохо изучить одну отдельно взятую бабочку. Слишком голос был довольный, слишком беззаботно звучал, чтоб поверить, что вечер пройдет для нее безболезненно.
Когда с Настиного номера позвонила другая девушка, Имагин даже не удивился, быстро собрался и приехал. Зашел в помещение, окинул его взглядом, практически сразу находя Веселову.
Она танцевала с каким-то придурком, по ходу дела не отказывающим себе в удовольствии ее облапать. Ее, смеющуюся, неуверенно стоящую на ногах, с горящими щеками и блестящими глазами.
– Вы Глеб? – к нему подошла какая-то девушка, на время отвлекая.
– Да.
– У Насти был ваш номер, и мы…
– Кто это с ней? – Глеб окинул 'соперника' презрительным взглядом. Этот выглядит еще хуже, чем тот, которого он не так давно отметелил. Почему она вечно выбирает каких-то дегенератов? Или все дело в том, что кто бы ни находился рядом с ней, все будут казаться ему дегенератами?
– Никто, наш однокурсник, она просто… Мы увидели ваше сообщение и подумали, что вы сможете ее забрать, потому что… Настя обычно вообще не пьет, даже не знаю, почему…
– Ладно, разберемся, спасибо, – Глеб снова бросил взгляд на девушку, – сумку ее принесешь?
Та кивнула, тут же ретировавшись исполнять указание, а Глеб двинулся к танцующим.
***
– Настюш, ну чего ты…
– Перестань, – Макс в очередной раз попытался коснуться ее губ своими, а Настя в очередной раз отстранилась. Вот если бы он этого не делал – все было бы отлично – за него было очень удобно держаться, вроде как танцуя.
– Ну Настюш…
– Нет, – в очередной раз мотнув головой, Настя практически впечаталась носом в ткань чьего-то джемпера, подняла взгляд… – Глеб?! – и удивлению ее не было предела. Удивлению и искреннейшей из радостей.
– Пошли, – ее аккуратно извлекли из объятий оторопевшего вдруг Максима, притянули к себе, развернули спиной, а потом, придерживая за талию, повели к выходу.
– А куда мы идем? – ее не возмущал сам факт того, что они идут, но было очень любопытно, куда? На самом деле, Настя с удовольствием осталась бы и потанцевала уже с Имагиным. Насколько она помнила, танцует тот хорошо, держит крепко и целоваться не полезет, хотя даже если полезет… пусть, она будет не против.
– Спасибо, – Глеб обратился к кому-то, протянувшему ее вещи, а потом продолжил путь, направляясь к выходу.
– Глеб Юрьевич, а как вы тут оказались? – Настя попыталась вывернуть шею так, чтоб заглянуть в лицо мужчины, но у нее не получилось, пришлось хвататься за руки, чтоб не упасть. – Вот совпадение! Правда?
– Правда, – а он отвечал как-то недовольно, коротко. Чего злится? Непонятно.
Ее вывели на улицу, но и там не отпустили.
– Мы покурить вышли? – во второй раз попытка заглянуть в лицо прижимающего ее к себе со спины мужчины увенчалась пусть частичным, но успехом. Настя убедилась, что он какой-то суровый.
– Мы не курим, шагай, – а потом ее чуть подтолкнули, направляя уже к парковке.
– А мы уезжаем? Я же не попрощалась… – медленно но верно до девичьего мозга доходила важная информация, Настя даже попыталась затормозить, снять с себя чужие руки, развернуться, да кто ж ей дал бы?
– Я за тебя попрощался. И вещи забрал, но тебе я их не дам…
– Это почему? – 'ууууу' получилось протяжным, наполненным возмущения, осознавая это, Настя поморщилась, даже ее не слишком трезвому сознанию такая манера не понравилась.
– Уронишь, вываляешь в грязи, а потом будешь плакать. Так что вперед, пьянь, будем кататься.
Уже рядом с машиной Имагин разжал руки, открыл двери, а потом поддал ускорения покачивающейся девушке шлепком по попе. Возмутиться Настя собиралась, но ей не дали – упаковав-таки в машину, пришлось срочно переключаться на то, чтоб оправить непозволительно высоко поднявшееся платье.
Обойдя машину, Глеб какое-то время просто стоял, пытаясь понять, что только что произошло.
Принцесса явно перебрали, перебрали настолько, что еще бокал и танцы на столах были бы обеспечены. По какой такой причине? Выяснить предстоит у принцессы, но сначала пусть проспятся. А вот теперь самое интересное. Если принцесса планировали надраться, то куда собирались двигать дальше?
Везти ее домой, Глеб не рискнул бы. Еще помнил свои студенческие годы, когда предпочитал в таком виде на глаза родителям не попадать, а Настя жила с родителями. Куда еще? Можно, конечно, катать до утра, но так выше вероятность, что укачает. А еще можно отвезти к себе.
Усмехнувшись, мужчина открыл водительскую дверь.
– Вы меня воруете, да? – девушка встретила его очень осмысленным пьяным взглядом и таким же серьезным вопросом.
– Да. Скажи спасибо, в багажник не стал трамбовать.
– Спасибо.
– Не за что, – выруливая на дорогу, Глеб еле сдерживался, чтоб не рассмеяться.
Как ни странно, он не злился. Ни на нее, что неплохо погуляла, ни на подруг, что позвонили, даже на того кента, который прижимался. В конце концов, кент скоро будет пускать ленты над унитазом, а Настя с ним, так какого хрена злиться?
А она… Это было забавно. С ней-то и в нормальном состоянии не скучно, а этот вечер обещал быть крайне интересным.
– Правильно, что не стали в багажник… Платье бы помялось, жалко… – думая о чем-то своем, Настя разглаживала несуществующие складки на платье, несознательно привлекая внимание к голым коленкам. Очень красивым и совсем голым…
– Потому и не стал.
– А куда мы едем? – девушка вскинула взгляд на мужчину, повернулась, села вполоборота, чуть покачиваясь.
– Домой.
– Ко мне? – зеленые глаза увеличились раза в два, а к губам взметнулась ручка с аккуратными выкрашенными темным лаком ноготками.
– Могу к тебе, могу к себе.
– Лучше к вам, – а потом эта самая ручка схватила его за кисть, сильно сжимая. Глеб бросил сначала быстрый взгляд на этот хват, а потом на перепуганную бабочку. – Мама убьет…
– Значит, ко мне, – усмехнулся, отмечая, как девушка выдыхает, расслабляет пальцы, но не убирает.
– Вы хороший, Глеб Юрьевич, – водит большим пальцем по внутренней стороне запястья, немного щекоча, а еще делая очень… крайне приятно, скользит указательным по косточке…
Стряхнуть ее руку – было бы грубостью, но следить за дорогой и одновременно наслаждаться этими прикосновениями – нереально, потому Глеб перехватил руку, поднес к губам, поцеловал, а потом положил уже на ее колено, коснувшись напоследок мягкой теплой кожи.
– Настенька, давай поиграем в игру? Ты считаешь красные светофоры, я – зеленые. Чьих больше – тот победил. Договорились?
– Да, – отнесшись к заданию ответственно, Настя вновь крутнулась в кресле, устремляя взгляд вперед. – А победитель…
– Победитель загадывает желание.
– Ладно… – девушка снова бросила на Имагина подозрительный взгляд, о чем-то думая. – Но ваше-то желание я и так знаю…
– Считай, Настенька…
Пришлось считать.
Знает она… Ни черта она не знает. Например, не знает, каким благородным идиотом себя сейчас ощущает один конкретно взятый мужчина, везущий домой девушку, которая безумно нравится, а думать должен о том, во что ее одеть, как уложить и что с утра налить, чтоб голова болела не так жестоко…
***
– Приехали, – ближе к дому она даже задремала. Считала, считала и… устала. Просыпалась же неохотно, пытаясь отбрыкаться, устроиться поудобней, подтянуть под себя ноги. – Тебя в машине оставить?
– Угу, – и даже угроза не казалась ей такой страшной. В машине – так в машине. Здесь удобно, приятно урчит мотор, пахнет хорошо, и даже сквозь сон чувствуется, что смотрят с лаской.
– Так, все, давай.
Только ведут себя грубовато. Практически выдернули из салона, поставили на ноги, заставили держаться, а еще глаза открыть. Хорошо, что стоять пришлось недолго.
Настя, в принципе, не сильно любила поддержки, но технику партнера оценила. Ее достаточно бережно, но уверенно забросили на плечо, а потом понесли… куда-то.
– Ой, Глеб Юрьевич…
– Что?
– У нас проблема…
– Какая?
– Земля перевернулась.
Партнер, он же носитель, он же носильщик, он же Имагин остановился, проморгался, хмыкнул, но смог сдержаться – тряску из-за смеха она сейчас вряд ли оценит.
Поставили ее на пол только в лифте, причем к стеночке прислониться не дали, зато дали прислониться к себе. Пришлось так и ехать – зарывшись лицом в ткань джемпера, вцепившись в него же руками, а еще ощущая поглаживающие движения на уровне поясницы.
Она, наверно, опять так и заснула бы, но снова не дали – лифт поднялся на нужный этаж, пришлось выходить – теперь уже на своих двоих, пусть и с чужой помощью, а еще пришлось стоять, пока с нее снимали балетки в прихожей, потом в ванной, под чутким руководством, мыть руки, умываться, хихикая, когда мужчина начинал ругаться сквозь зубы, чем-то недовольный, потом танцевать в заданном направлении, вроде как в сторону спальни, падать лицом в подушку…
Вот тут-то Имагин таки не выдержал – застонал в голос, благо, волосы на голове рвать не начал, а Насте стало его настолько жалко, что она перевернулась, поднялась на локтях, посмотрела так трезво, как только могла.
– Спасибо вам, Глеб, вы хороший.
– А ты пьяная, – Имагин прошел к комоду, достал одну из домашних футболок, вернулся к кровати. – Иди сюда, – поманил девушку к себе.
Надеялся, что она послушается и приблизится, а она только головой помотала.
– Идти не могу, ползти могу.
– Ползи, – на самом деле, Глеб был согласен уже на что угодно, лишь бы она быстрей заснула.
Таким идиотом он себя еще никогда не чувствовал. Вот она – не слишком в адеквате, счастливая, веселая, довольная, в его кровати. Вот он – наоборот, очень даже адекватен, осознающий, что хочет и вполне может получить, но делать ничего не намерен, потому что утром будет подлецом…
Вытянув руку, Глеб надеялся, что она возьмет футболку, а потом он спокойно удалится, давая ей возможность самой уж как-то переодеться и погрузиться в самый сладкий в мире пьяный сон, но нет.
Его неожиданно сильно дернули за руку, заставляя сесть, а потом забрались на колени, устроились, обвивая шею руками.
– Что ты делаешь, Настенька?
– Вы так пахнете вкусно, Глеб Юрьевич, – девушка приблизилась к его лицу, втягивая воздух, облизала губы.
– Черт. – Глебу показалось, что он даже дышать на какое-то время перестал. – Сс-спасибо, – выдавил ответ сквозь зубы.
– Это одеколон? Как называется?
– Зачем тебе? – мужчина попытался снять с шеи ее руки, но куда там? Только придвинулась еще ближе, практически касаясь носом его лица. Глебу даже показалось, что он чувствует ветерок каждый раз, когда Настя моргает, хлопая ресничками.
– Мужу куплю, – ответила честно и быстро.
– Какому-такому мужу? – вряд ли заметила, как мужчина насупился, напрягся.
– Ну, когда будет муж, куплю ему. Хочу, чтоб пах так, как вы. Скажете название?
– Вот когда будет, пусть приходит, ему скажу.
– Нееееет, – губы Насти расплылись в улыбке, а глаза сощурились. Кажется, его милая пьяная принцесса раскусила план. – Вы его побьете, как тогда Петю отметелили.
– Этому больше достанется, – Глеб усмехнулся. Ну вот он же должен понимать, что Настя сейчас говорит несусветные глупости, а все равно ревнует. Представляет себе этого… мужа и ревнует.
– Вы злой, Глеб Юрьевич, – Настя же отклонилась, отпуская руки – упала бы, не придержи ее злой Глеб за талию, окинула его серьезным задумчивым взглядом, снова заговорила. – Но такой добрый. И хороший, смелый, привлекательный, знаете, что когда вы рядом, у меня вот тут, – она прижала руку к груди, – так странно становится, будто что-то шевелится, а когда смотрите, то вообще ноги подкашиваются. Представляете?
Глеб промолчал.
– А еще знаете, вы очень опасный. Для меня. Я же в вас влюблюсь, а вы потом… Нельзя мне в вас влюбляться, Глеб Юрьевич, а вы вечно со своими ужинами, с опекой этой. А я чувствую, что плохо потом будет, а все равно хочу…
– Что хочешь?
– Поцеловать вас хочу. Можно?
Надо было отказать, ссадить с колен, а потом смыться восвояси, пока не передумал, но Глеб решил еще разочек пройти по краю. Совсем чуть-чуть. Один маленький поцелуй, и все. Потому кивнул.
Настя приближалась к его лицу очень долго, неотрывно смотря при этом в глаза, даже не моргая, а потом закрыла их, касаясь губ. Мягко, будто крылом бабочки задела, и так несколько раз, дальше прижалась еще тесней, проводя по мужским губам языком, и он ответил на приглашение, раскрываясь навстречу, легонько сжал зубами кончик языка девушки, и она тут же застыла, не пытаясь высвободиться – послушная, а потом позволил целовать так, как захочется ей.
Но и оторвался первым, пока еще может, пока руки остаются на спине, а не шарят по прижавшемуся к нему, такому горячему, манящему, желанному телу.
– Настька…
– Не понравилось?
– Тебе не понравится утром…
– Глупости, мне нравится, – она улыбнулась, проводя пальчиком по мужским губам. – С вами хорошо, вас так и хочется… зацеловать всего.
Не выдержав, Глеб застонал. Он явно себя переоценил. Бежать надо было сразу же, как она оказалась на кровати, может, заснула бы себе мирно, и теперь не пришлось бы сдерживаться из последних сил?
– Чего вы? Тяжелая, да? – она попыталась сползти, ей не дали – придерживая за талию. Глеб склонился к уху девушки, предпочитая ответ сообщить так.
– Ты когда-то ответишь за мои страдания, Настька, обещаю. Просто не сегодня.
– Бить будете?
– Любить, дурочка.
Дурочка задумалась, но промолчала.
– Давай переоденемся, и ты ляжешь спать.
– В это? – девушка потянула на себя его футболку, мужчина кивнул. – Хорошо.
А когда уже Имагин попытался снять ее с себя, воспротивилась, берясь за подол платья. В пору было сходить с ума. Или переставать бороться с собой, повалить на кровать и сделать приятно обоим, но Глеб только убрал с талии руки, чтоб не мешать снимать одежду.