Мария Акулова
Эффект бабочки
– Ты теперь только обо мне мечтать должна, поняла?
Ответить ей не слишком-то давали, снова целуя. Все же хорошо, что приехали они ночью и некому за этим наблюдать, потому что иногда Имагин начинал вести себя очень уж непозволительно. Но Настя, к своему стыду, должна была признать, что это в нем ей тоже очень нравится.
Зачем ей солист балета, если есть принц с ледовой арены? Самый лучший и любимый.
Потом, когда он немного успокоился, Настя решила извлечь из развлечения еще и пользу – дальше Имагин уже учил. Учил разным штукам, которые Насте очень нравились, но спросить, как их осуществить технически, было не у кого.
Преподаватель из Глеба получился неплохой, но очень уж нетерпеливый. Своих деток мужчине Настя не доверила бы. Он построил бы мелочь у станка, а потом бедным предстояло бы бросать батманы, слушая, как хлыст учителя бьется об пол. Нет уж. Придется поработать над выдержкой.
Ему над выдержкой, а ей, как сказал асс катания, Глеб свет Юрьевич, над торможением. На том и разошлись… Точнее вывалились с катка. Довольные, счастливые, уставшие, тяжело дышащие. Им было жарко, хотелось пить, ноги с руками отваливались, а в голове – ветер.
Вышли из помещения они втроем с тем самым другом, который пустил на каток.
Настя попрощалась с ним, а потом, получив от Глеба ключи, понеслась к машине, тут же вытягиваясь на кожаном сиденье.
Ехали они вроде как затем, чтоб остыть, но сейчас было еще жарче. Хотя Настя подозревала, что расчет Глеба был не на это – спать после такого они будут тише мертвых, причем при любой температуре.
Веселова следила за тем, как мужчины стоят у входа, что-то обсуждая, смеясь, потом Глеб достал бумажник, расплатился, Настя пыталась увидеть, во сколько им обошлось развлечение, но в темноте это было нереальным, а дальше мужчины снова побратались, Имагин поспешил к машине.
– Ну что, довольна? – вырулил с парковки, погнал по пустой улице в сторону дома.
– Угу, – Настя зевнула. – Давай в следующую субботу снова сюда? – повернулась к мужчине, глядя на него влюбленными глазами, потом вспомнила, что его это отвлекает, отвела взгляд.
– В субботу не получится.
– Почему?
– В субботу идем на одно мероприятие.
– Какое? – Настя выпрямилась, тут же напрягаясь. Официально на его мероприятия вместе они еще ни разу не выходили. Если не считать знакомства с родителями, конечно. И она ждала этого, одновременно очень боясь.
– Человека года будут назначать. Приглашали отца, он сказал, что идти не собирается, попросил нас…
– Нас или тебя?
– Нас, Насть, – Глеб снова оглянулся, смотря серьезно, а потом свернул у круглосуточного магазина. – Так что отказы не принимаются. В субботу туда, а в воскресенье можно и на каток, – мужчина улыбнулся, открыл дверь.
– Ты куда? – Настя поймала его за руку, не давая выйти окончательно.
– Вентилятор тебе куплю, мелкая. Чтоб не стонала мне всю ночь.
Настя вроде как надулась, отпуская руку, а он через пятнадцать минут действительно вернулся с небольшой коробкой, вручил, снова завел мотор.
Дома их ждал пустой холодильник, гора льда и приятнейший из всех возможных душ комнатной температуры.
Только в одном план Имагина провалился – ночью все же чуть-чуть стоналось, но против этих стонов Глеб, кажется, не имел ничего.
***
Неделя до той самой субботы, в которую они должны были предстать в качестве пары на Человеке года, пролетела слишком быстро. Утром, заварив Глебу кофе, а себе налив какао, Настя долго курсировала рядом с календарем, подозревая, что это все именно его происки и саботаж.
Неужели действительно семь дней пролетело, а она… А она ни в зуб ногой. Ни морально не готова, ни физически.
– В шесть выезжаем, – Глеб же абсолютно не волновался. Попивал кофе, то и дело тянулся за гренками, щедро намазывал маслом, сверху ляпал переданное Натальей варенье, а потом кусал, чтобы начать меланхолично пережевывать, скользя пальцем свободной руки по экрану планшета, периодически хмыкая или хмурясь.
У него-то субботнее утро, самое время расслабиться, полистать новости, насладиться едой, потом на диване поваляться, а вечером собраться за двадцать минут, и вперед…
Настя посмотрела на своего мужчину раздраженно, фыркнула, сделала еще пару ходок рядом с календарем. Ожидаемо, проблему это не решило.
Потому девушка решила действовать кардинально. Подошла к Имагину, стукнула донышком пустой уже чашки о столешницу, дождалась, пока на нее поднимут взгляд, уперла руки в боки, нахмурилась.
– Не пойду я, Глеб. Боюсь.
Выпалила, сама же себе кивнула, мол, одобрила, а потом развернулась, собираясь сбежать. В идеале – из дому. В каком-то парке погулять, к маме съездить, может даже в школу, самой позаниматься, но реакция у Имагина хорошая – схватил за руку, вернул на исходные, развернул.
– Чего боишься? – отложил гренку, свою чашку отодвинул – это уже просто на всякий пожарный, вытер пальцы о салфетку, сжал оба девичьих запястья руками.
– Опозорить тебя.
Имагин хмыкнул.
– Ты как-то конкретно собралась позорить? Или по ходу дела придумаешь?
– Я вообще не собираюсь этого делать, просто… а вдруг? Я на таких мероприятиях не бывала ни разу… Точнее бывала… На подобных. Но мы там танцевали. А когда танцуешь, знаешь ли, немного не до наблюдений, а потом уже и не хочется. А у тебя там друзья, может, будут. Люди разные важные, и тут я…
Девушка округлила глаза, произнося 'я' с особым чувством.
– Такие глупости иногда несешь, Веселова…
Девушка снова нахмурилась, где-то на грани обиды, но Глеб говорил искренне, потому извиняться не спешил.
– Вот и посижу дома… Со своими глупостями. Чтоб там чего-то лишнего не ляпнуть.
– И всю жизнь потом будешь дома сидеть? Или как? Никогда не думал, что ты настолько в себе неуверенна.
Надулась еще сильней. В принципе, это было Глебу даже на руку. Еще немного надавить, и разозлится. Разозлится настолько, что пойдет уже из принципа – чтоб доказать, что он неправ.
– Ну не хочешь, останемся дома. Только позвоню отцу, скажу, что ты отказалась, объясню…
– Имагин, ты провокатор! – Настя выдернула руки, сложила их на груди.
– Ага, – а мужчина расплылся в улыбке, снова развернулся к столу, хватая свою излюбленную гренку, от которой пришлось отвлечься из-за одной жестокой женщины. Глеб окинул ее взглядом практически с щенячьей нежностью… не женщину – гренку, а потом собирался совершить акт всепоглощающей люблю. Поглотить не получилось. Все та же жестокая женщина не дала. Забрала, развернулась, направилась прочь из кухни, виляя бедрами и пожевывая чужую гренку. – Чтоб в шесть была готова, Настька! Ждать не буду. В каком состоянии поймаю, в таком и повезу, усвоила?
Она, наверное, усвоила, но говорить об этом не стала. Вышла из кухни, прожевала, привалилась к стене, постукивая ногтями по стене, раздумывая…
Увильнуть не получилось, возможно, это даже к лучшему. Она ведь хотела наконец-то познакомиться с его друзьями. Боялась, но хотела. Вот он – шанс. Ее же задание состоит в том, чтоб не упасть в грязь лицом. Придется постараться, но… Оно того стоит. Чувствовать себя достойной рядом с ним, ловить его восхищенные взгляды – неплохая плата за возможные страдания.
***
Особых страданий не приключилось.
Тем утром к ним завалился Андрей, как всегда, разрушая своим приходом все планы.
Они с Глебом общались очень даже неплохо. Настолько, что сначала Настя все ждала подвоха со стороны брата. Думала, тот создает видимость, пыталась найти во взгляде отголоски тех эмоций, которые, как она считала, мальчик-подросток, максималист, переживающий все прелесть переходного возраста, просто обязан испытывать к человеку, причастному к смерти собственного отца, но…
Андрей иногда приходил к ним, они с Имагиным нормально общались… и все. Просто общались. Над чем-то шутили. Над чем-то таким, что Настя совершенно не понимала, вместе садились у телека, доставали пульты для игры в приставку, рубились часами, то гоняя по трассам, то колошматя друг друга в облике каких-то уродливых супергероев.
В такие моменты Настя чувствовала себя немного лишней, даже чуть-чуть ревновала, хотя умом и понимала, что должна бы радоваться. Она и радовалась, когда наигравшись, Андрей уносился дальше по своим важным мальчишеским делам, а Имагин начинал ластиться к ней, вспоминая, что выходные можно провести еще и со своей девушкой. Но все равно иногда проскакивала мысль, что ведет себя патологически ревниво. Видимо, все дело в том, что они вместе еще не так-то долго, всего-то три месяца. Разве срок? Живут в одной квартире только полтора, что он, что она много времени проводят вне дома, успевают соскучиться, а выходные – по праву принадлежат им. Каждый раз, думая о подобном, Настя убеждала себя, что это скоро пройдет. Когда? Вопрос пока оставался без ответа.
Сегодня Андрей провел у них всего каких-то два часа. Они с Имагиным привычно уже порезались в очередную игруху, бахнули по коле, умяли по огромной тарелке борща, будто сами прыгали по крышам и убегали от преследователей, а не гоняли фигурки по экрану, потом обсудили какие-то планы насчет совместного похода на футбол, пожали друг другу руки… Насте от брата во время этого визита досталось короткое 'привет, систер', а потом такое же 'пока, систер'.
Сразу видно – соскучился братец. По ней.
Вот только рассуждать об этом было некогда – стрелка клонилась к шести, а предстояло собраться, настроиться, еще разок перебояться и шагнуть в пропасть… В смысле выйти с Глебом в люди.
Купленное для встречи с родителями платье пришлось очень кстати, как и недавний подарок Глеба – кулон на длинной цепи в форме замысловатых геометрических переплетений.
В шесть, как и обещал, Глеб готов был ловить и везти в том состоянии, в котором поймает, но внутреннее чутье подсказывало, что лучше дождаться, пока дама выйдет добровольно.
Слушать чутье пришлось на протяжении еще двадцати минут. Чутье, а еще звук двигающихся коробок и летящих на пол туфель – Настя выбирала обувь.
Зато когда вышла, Глеб понял, что ждал не зря.
Она боялась опозориться, а позор, похоже, светил ему. Позор и слава разъяренного собственника, которому предстояло отгонять от своей бабочки разных насекомых, которые непременно слетелись бы, чтобы поглядеть на крылышки, и не только на них.
Бабочка же приблизилась, дотянулась до мужских губ, коснулась их:
– Дыши, Имагин. Но за комплимент, спасибо.
А потом подошла к зеркалу, нанося помаду на губы. Видимо, за комплимент был засчитан взгляд.
Глава 22
Увидеть бабочку во сне – очень благоприятный знак. Сонники единогласно трактуют такой сон, как сулящий удачу, богатство, любовь. (с)
***
Как и любые нервы, потраченные перед каким-то важным событием, эти были потрачены зря. Не так страшен волк… Да волков там и не было, просто люди.
Первая часть вечера – та, которая официальная – понравилась Насте больше, просто потому, что от нее требовалось сидеть, смотреть, улыбаться, слушать, если Глеб склонялся к уху, чтобы что-то сказать, иногда тянуться к его руке, невзначай поглаживая, чтоб убедиться – он рядом, все хорошо.
А вот вторая впечатлила меньше. Частично потому, что к моменту начала фуршета, она успела уже устать, а частично потому, что теперь нужно было еще и здороваться, тщетно пытаться запомнить хотя бы часть имен, отвечать на вопросы, задавать свои… И все это с поддельным, но таким, чтоб казался крайне искренним, энтузиазмом.
К Глебу подходили очень часто. Они практически ни разу за вечер не остались наедине. Всем было что сказать Имагину, кто-то передавал приветы отцу, кто-то рад был видеть именно его, кого-то интересовала очаровательная спутница.
В первом случае Глеб тепло улыбался, обещал, что обязательно передаст родителю приветствия, справлялся о здоровье, во втором – вскользь поднимал какие-то вопросы, немного шутил, смеялся, договаривался созвониться на неделе, в третьем… Настю непременно притягивали за талию к теплому боку, представляя своей девушкой. Каждый раз на этом 'моя' делалось такое ударение, что даже сама Настя непроизвольно вздрагивала. Будто кто-то претендовал… А даже если бы претендовал, будто это имело значение…
Наконец-то, на втором часу мероприятия, поток паломников к Имагину иссяк. Ася подозревала, что это ненадолго, но все равно выдохнула. Еще бы туфли снять, а то жмут, заразы, ну и платье расстегнуть, а то давит, сволочь, и шпильку одну вытащить из прически, а то саднит, скотина…
– Видишь вон ту пару? – из очень даже воинственных раздумий Веселову выдернул вопрос Глеба.
– Да.
– Самарские…
– Мммм… – Настя протянула, посчитав, что, видимо, упоминание фамилии должно многое ей объяснить. Хотя, на самом деле, не объяснило ничего. Впрочем, как и фамилии еще десятка тех, кто уже был представлен.
– Наше офисное здание строили его ребята.
– Ясно, – Ася склонила голову, с интересом разглядывая стоявшую неподалеку пару. Самарский оказался высоким, хорошо сложенным мужчиной с пронзительным взглядом. Такого быстро не забудешь, а увидишь еще раз – обязательно узнаешь. Мужчина обнимал за талию спутницу, которой была девушка лет двадцати семи в очень интересном положении. Черное платье до колен плотно обтягивало стройный силуэт с четко выдающимся аккуратным круглым животиком.
Стоя сбоку, Настя видела, как мужчина поглаживает спутницу по пояснице, она же в ответ поворачивает к нему голову, улыбается, потом касается носом щеки. Эти жесты выглядели очень нежно и достаточно однозначно.
Его рука будто подчеркивала – мое, а ее ласкающий взгляд и мягкость прикосновения к щеке отвечало – твое, не сомневайся. Настя невольно залюбовалась.
– Они ждут первенца?
Повернулась к Глебу, ловя на себе его любопытный взгляд. Он усмехнулся, а потом так же, как некий Самарский, притянул к себе.
– Не угадала.
– Второго? – девушка еще раз глянула в сторону пары.
– Нет, – Глеб же выставил вперед руку, раскрывая кулак, согнутым остался один палец.
– Четвертого?! – кажется, Настя спросила слишком громко. Да и взгляд ее был крайне удивленным, хотя уместней было бы использовать слово офигевшим. – Четвертого? – пытаясь сгладить оплошность, во второй раз девушка переспросила уже шепотом, с неверием вновь окидывая пару взглядом.
– У них три девочки, одну, кстати, зовут Настей. Говорят, Самарский поспорил с приятелем о том, у кого первого родится пацан. Ты этого приятеля видела, кстати, помнишь, когда вы с Пирожком… гуляли? – Глеб никогда не терял возможности поддеть ее за тот ужин с Женей. – Марк Самойлов, мой друг. Так вот, у Марка две дочери уже есть, та, что постарше – от первого брака, а вторую родила нынешняя жена, сейчас она снова беременна, ну и Самарская, как видишь… В общем, сроки приблизительно одинаковые, теперь все ждут, что будет дальше.
А Настя прилагала все усилия, пытаясь сдержать челюсть на месте, ведь та так и норовила натурально отвалиться. Четверо! Четверо детей! Это в четыре раза больше, чем то, к чему готова сама Настя, а ведь девушка выглядит не намного старше.
– А знаешь, что самое смешное?
– Что?
– УЗИ обеих показало, что снова будут девки…
В этот самый момент Самарский шепнул что-то на ухо жене, а она в ответ залилась румянцем, бросая на мужа укоризненный взгляд. Видимо, мужчина уже вовсю планирует пятого…
– Сдался им тот пацан, девочки – это ведь прекрасно…
Моргнув, Настя заставила себя отвести взгляд от пары.
Глеб фыркнул, явно выражая несогласие с предыдущим оратором.
– Мужчине нужен сын, наследник! Так что готовься…
– К чему? – а потом Настя округлила глаза, переводя взгляд уже на ухмыляющегося Глеба.
– В следующий заход присоединимся к спору, – Глеб подмигнул девушке, а ей таки пришлось подбирать упавшую челюсть. – И, поверь, саботаж не пройдет, я не менее азартен, чем Самарский.
Отвлек, так отвлек.
Остаток вечера Настя провела, переваривая полученную информацию.
Они еще ни разу не поднимали тему брака и детей. Точнее однажды поднимали, еще до того, как съехались, но тогда Настя просто отмахнулась, решив, что Глеб сам не осознает, насколько серьезные вещи говорит.
А теперь… Это ведь закономерно – люди начинают встречаться, потом съезжаются, притираются, женятся, заводят детей. Никто не скажет, сколько нужно провстречаться, прежде чем переспать, сколько раз переспать, прежде чем съехаться, и сколько борщей сварить, чтобы получить в полное единоличное пользование руку и сердце.
Насте казалось, что и думать-то об этом еще рано, ей комфортно жить так, как они живут сейчас. Точнее некомфортно, но некомфортно в меру и по другим причинам. А Глебу? Ему ведь скоро тридцать, наверняка он действительно задумывается о детях, не о гипотетических, лет через пять, а о вполне реальных, которых можно начинать планировать, а то и делать. Причем с ней.
К ним снова кто-то подходил, здоровался, представлялся, Имагин живо беседовал, а Настя совсем терялась, то и дело отключаясь от беседы, ныряя обратно в свои мысли. Ей было страшно, а еще почему-то волнительно, будто она предвкушала…
Уезжать они с Глебом собрались раньше, чем подобная мысль посетила большинство.
Когда Настя склонилась, шепнула Имагину на ухо, что не прочь была бы отчалить домой, он даже не пытался сопротивляться. Конечно, ему-то тут было интересней, чем Насте хотя бы потому, что вокруг много знакомых, но не настолько, чтоб задерживаться дольше.
Уже выйдя на улицу, направляясь в сторону машины, Настя размышляла о том, с каким наслаждением сбросит с ног туфли, выковыряет из головы заколки. Причем сделать это она собиралась еще в машине, даже до дому не дотерпела бы. Надеялась, что Имагин простит ей вот такое перевоплощение из принцессы в золушку прямо на его глазах. В конце концов, если уж он строит далеко идущие планы, должен быть готов и к такому.
Кажется, смыться с мероприятия раньше решили не одни они. Те самые Самарские, на которых Глеб не так давно указывал, стояли у машины неподалеку. Девушка смотрела на небо, откинувшись в объятьях мужа, запрокинув голову, а мужчина что-то говорил на ухо, поглаживая круглый живот.
Настя даже смутилась, тут же отводя взгляд. Почувствовала, будто они с Глебом подглядели за чем-то очень личным, хоть и виноваты не были.
Имагин, видимо, думал так же, потому что нарушать чужую интимность не стал – подошел к машине, она сверкнула фарами, приветствуя, а потом открыл дверь, приглашая Настю занять место.
Она успела, а вот Глеб нет. Захлопнул дверь с ее стороны, а потом развернулся, улыбаясь.
***
– Тоже сбегаете? – Яр услышал, как в одной из соседних машин сработала сигнализация, оглянулся, заметил Глеба, решил, что не прочь перекинуться парой слов.
Потому усадил Сашу в машину, поручив Артему развлекать даму разговорами, пока он не вернется, а потом подошел.
– Ага, – Глеб пожал протянутую руку, – как у вас дела? – кивнул в сторону автомобиля Самарского.
– Хорошо. Ждем… – Яр улыбнулся, Глеб тоже, Марк когда-то ответил на этот вопрос приблизительно так же.
– Когда ждете?
– Месяцев через два. И даже не пытайся спросить, кого, – Самарский говорил серьезно, но все равно было видно, что настроение у него хорошее.
А Глеб и не собирался выпытывать. Скоро всё равно станет ясно, кто кого: Яр Марка, Марк Яра или жены мужей.
– Жене приветы передавай, ну и благодарность мою.
– За что благодарность? – Самарский удивился, оглядываясь на собственную машину.
– Помогла с трудоустройством, а я еще так и не смог поблагодарить лично.
Уточнять, в чем помощь, и с каким трудоустройством, Ярослав не стал. Видимо, выяснит у жены, просто кивнул, обещая передать.
– Если будешь в среду у Самойловых, сможешь. Они празднуют младшую, мы вроде как едем.
– Мы тоже едем.
– Тогда до встречи, – снова рукопожатие, Яр бросил один единственный заинтересованный взгляд на машину, туда, где сидела спутница Глеба, развернулся, направляясь к своему автомобилю.
Фурор сегодня явно был произведен Имагиным с его спутницей. Только ленивый не шушукался о том, что у Глеба вроде как новая дама. Конечно, все и до этого слышали о том, что он живет с какой-то студенткой, но пока воочию не убедились, сомневались. Сегодня шанс убедиться был у всех.
Сам Яр отнесся к этому спокойно, он-то на Имагина вроде как не претендовал, да и у самого забот по горло, некогда забивать голову чужой личной жизнью, но немного интересно все же было.
Ярослав несколько раз находил Глеба с девушкой взглядом, изучал, приходил к выводу, что влечение знакомого вполне закономерно, вроде как одобрял, хотя в его одобрении никто не нуждался, а потом прижимал Сашу тесней, думая, что его собственное влечение тоже вполне закономерно, и очень хорошо, что объект этого влечения спокойно себе стоит рядом, а не ищет новые приключения себе для души, а ему на голову.
Яр вернулся к машине, юркнул на заднее сиденье, улыбнулся, видя, что и Артем, сидящий за рулем, и Саша, тут же прижавшаяся к его боку, смеются.
– Анекдоты травишь? – Самарский кивнул, командуя тронуться, поцеловал жену в макушку, снова обнимая.
– Артем про своего пупса рассказывал.
Водитель гордо кивнул. Про своего пупса рассказывать он мог часами. А Саша была чуть ли не самым благодарным слушателем. Самарская любила крестника почти так же, как родители.
– Скучаю по нему, – Саша бросила тоскливый взгляд на мужа, вздохнула.
– Зовите нас в гости, Артем, видишь, некоторые скучают, – Яр же склонился к лицу жены, поцеловал.
– Зовем, Ярослав Анатольевич, всей компанией зовем. Приезжайте, покажете Алисе, что один ребенок – это счастье, а то она верить мне не хочет.
Саша тихо рассмеялась, уткнувшись в плечо мужа, а потом затихла, закрывая глаза.
Ей-то безумно повезло. Что с мужем, что с детьми, что с Глашенькой, что с их новой помощницей, чью биографию, прежде чем нанять, Яр изучил лучше, чем могло бы ЦРУ.
А скоро в полку прибавится.
Елизавета пойдет в школу, чтобы оттачивать свои командирские отцовские замашки уже на одноклассниках, младшим будет три, они, благо, все же больше пошли в маму – нрав спокойней.
– Выключи музыку, пожалуйста, – видимо решив, что Саша заснула, Яр обратился к Артему.
– Нет, пусть играет, – Саша же подала голос, кладя ладошку на колено мужа, чуть сжимая. Если заснет, то музыка ей точно не помешает, а поют красиво. Малышу нравится, он даже затих, прислушивается, видимо.
– Тебе от Глеба Имагина привет, сказал, что в среду они с сегодняшней девушкой будут у Самойловых.
– Спасибо. Это хорошо, познакомимся наконец-то нормально.
– А еще он сказал, что ты ему с работой какой-то помогла… – вроде бы вопрос задан совершенно нейтральным тоном, но зная Самарского, Саша не смогла сдержаться от того, чтоб хмыкнуть. Вечно он должен быть в курсе ее дел. Причем всех.
– Не ему. Его девушке. Она преподает в школе, где Лиза танцует. Я ее там видела несколько раз, даже на урок заглядывала. Хорошая девочка. Хочу близняшек к ней отправить. Она с детьми очень хорошо ладит, мамы в восторге.
– Хорошо, обсудим, – получив ответ, Яр явно расслабился, снова поцеловал в макушку, замолк.
Получив такое своеобразное добро, Саша задремала. Даже кое-что присниться успело. Во сне перед глазами почему-то летали бабочки.
***
Глеб развернулся, собираясь обойти машину, но не успел – сначала услышал стук каблуков по асфальту, обернулся, когда он ускорился, а потом застыл удивленный – к нему шла Юля.
Шла точно к нему, так как стоило мужчине заметить бывшую, стоило остановиться, обернуться, она замедлила шаг, расплываясь в улыбке.
Сегодня она выглядела шикарно – вся в красном, только туфли лаковые черные и волосы рассыпаются по плечам темные, под стать ночи. Видимо, недавно перекрасилась, но Глеб не мог не признать – в этом цвете ей хорошо.
Он терпеливо дождался, пока девушка подойдет, гуляя взглядом по силуэту. Без задней мысли, просто потому, что действительно красивая. Задние мысли его в последнее время вообще не посещали. Все, что требуется – сидит сейчас в машине, одним своим существованием убивая мысли о других женщинах, как о женщинах. Вот такой вот каламбур.
– Привет, – Юля подошла совсем близко, коснулась губами щеки, красной помады на ней стало немного меньше, зато ему прибавилось.
– Привет.
– А где твоя барышня? В машине? – Юля кивнула на авто, неотрывно при этом смотря на Глеба.
– Да. Мы уезжаем уже, устали. – А он явно собирался уйти, чего пока позволять девушка не собиралась. Схватила за руку, придержала.
– А я замуж выхожу. Слышал? – подняла вверх руку, демонстрируя кольцо с камнем.
– Слышал. Поздравляю, Юль.
Узнал Глеб об этом недавно. В принципе, Юля получила именно то, к чему стремилась – будущий муж из обеспеченных, вполне приручаемых. Да, пусть не слишком молод, но молодые, как показывал ее опыт, не спешат окольцовываться.
Глеб услышал от одного знакомого знакомых, воспринял спокойно… и все. Не кольнуло, не торкнуло, завидно тоже не стало. Видимо, все потому же, почему задних мыслей не возникало в последнее время.
– А ты, значит… Съехался с этой девочкой, да? – а вот по Юлиному выражению судить о том, что ей все равно, было сложно. Она держала лицо – улыбалась, говорила спокойно, даже руку его отпустила, но все равно выходило немного нервно.
Да и на парковку ведь она не случайно вылетела. И мужа своего будущего не случайно оставила в зале, вряд ли успев хоть что-то внятно объяснить.
– Да.
– И замуж позовешь? – нет, все же совсем беспристрастно не получалось.
– Позову.
Девушка на секунду опустила взгляд, закусывая губу, рука с кольцом сжалась в кулак. Ногти с красным маникюром скорей всего больно впились в кожу.
– А может хотя бы напоследок, Глеб? – потом же Юля снова посмотрела на него, как показалось мужчине, немного отчаянно. Ее стало жалко. Бедная ведь не любит человека, с которым собирается связать жизнь. Неизвестно, любила ли его, но теперь, осознавая, что теряет безвозвратно, явно убеждает себя именно в этом. – Один раз. Приезжай ко мне. Когда хочешь. Завтра… Или на неделе. Один раз, просто… чтоб вспоминать потом…
И несет совсем уж чушь. Видимо, от отчаянья. Именно потому, что понятия не имеет, что предлагает. А раз допускает для себя подобное – тем более несчастная.
– Юль, возвращайся к жениху. Не заставляй его нервничать. А мы поехали, – Глеб смотрел серьезно.
Ей наверняка обидно, наверняка хочется, чтоб ответил не так, наверняка только сейчас она наконец-то поняла, насколько все безвозвратно изменилось.
Даже давая согласие на предложение руки и сердца другого человека, еще почему-то думала, что всегда сможет вернуться к Глебу, или скорей сманить его к себе, хотя бы просто для секса, будто ради здоровья, а по-настоящему потому, что он ей нужен. Он ей – да, даже когда она в статусе невесты другого человека, а она ему… нет.
– Пока, – и не дожидаясь ее ответа, Имагин развернулся, подошел к двери, открыл ее, забрался в машину, захлопнул.
А потом еще около минуты смотрел в зеркало заднего вида, напряженно ожидая, когда Юля развернется, уйдет…
Чувствовал, что напряженно смотрит не только он – Настя тоже.
Сначала просто смотрит на него, а потом копошится в сумочке, достает салфетки, одну протягивает ему:
– Помаду вытри…
Дожидается, пока мужчина возьмет, после чего отворачивается к окну, не смотря на него больше ни разу за поездку.
***
Настя видела, что к Глебу подошел мужчина, и какое-то время они разговаривали. Благодаря небеса за то, что хотя бы этот разговор своего мужчины она может пропустить, Веселова со стоном стянула туфли, тут же разминая уставшие пальцы, разглядывая красный след в местах, где обувь особенно давила.
Она мечтала только о том, как Глеб вернется, они приедут домой, а там можно с чистой совестью занырнуть в ванну, переживая события вечера заново, анализируя все то, что произошло.
И когда, пожав руку напоследок, мужчина, с которым Имагин беседовал беседы, развернулся, Настя обрадовалась тому, что ее мечта стала немного ближе к реализации.
Не ожидала в тот момент она, пожалуй, только того, что на этом Имагинские разговоры в этот вечер не закончены.
Как показалось Асе, он слишком долго обходил машину, именно поэтому она развернулась на сиденье, глядя в заднее стекло. Глеб действительно затормозил там. Почему, понятно стало почти сразу – к нему подошла девушка.
Поцеловала в щеку, а у Насти непроизвольно зачесались руки. Нет, ей, конечно, в принципе не нравилось, что мужчину, которого она зовет своим, может вот так просто поцеловать посторонняя баба, но проблема не столько в этом, сколько в том, как она закрыла глаза, прижимаясь губами к щеке, как скользнула рукой по шее, плечу, провела по рукаву костюма.
Сразу захотелось снова обуться, выйти, а потом объяснить, что к чужому подобным образом руки лучше не протягивать, а еще лучше, чтоб сам Глеб увернулся. Но он спокойно вытерпел. Хотя может и не терпел вовсе?
Застыв, Настя следила за их разговором. Не слышала, о чем они беседуют, но ей продолжало не нравиться, как девушка смотрит на Глеба, и то, что он смотрит в ответ тоже как-то нежно. Насте казалось, что нежно. А еще ей казалось, что диалог длится вечно, и что идя к машине, Глеб выглядит расстроенным, что потом, глядя в зеркало заднего вида, делает это слишком внимательно…
А на щеке остался след ее губ.
– Помаду вытри…
Развернувшись к окну, Настя втолкнула ноги обратно в туфли. Те места, которые ныли весь вечер, снова вспыхнули болью – хоть какое-то отвлечение, уже победа.
***
Разговаривать с ним почему-то не хотелось. Не хотелось по пути до дому, уже в квартире тоже. Веселова чувствовала себя странно.
Настя понимала, что стоило бы подойти к проблеме рационально – спокойно задать интересующие вопросы и получить на них ответы, но душа требовала исключительно злиться, хмуриться, молчать, запираться в ванной, а потом стоять не меньше часа в душе, не реагировать на попытки Глеба наконец-то завести разговор. Не о том, конечно, что это была за фифа, а о чем-то неважном. О каких-то планах на следующие выходные, поездки к его другу…
Какие к черту поездки, если в мире существуют женщины, которые вот так просто подходят к нему на парковке, так смотрят, как касаются?
Вот так бессмысленно злясь, не посвятив при этом в причину своей злости ее виновника, Настя легла вроде как спать, замоталась в одеяло, как в кокон, закрыла глаза, чтобы снова и снова оживлять в памяти неприятную картину.
Не выдержала она тогда, когда не осознающий, какой вулкан лежит рядом, Имагин попытался пробраться под слои оборонительного одеяла. Настя взбрыкнула, развернулась, глядя на мужчину откровенно гневно.
– Кто это был, Имагин? Что за женщина в красном?
Он же, опешив от такой реакции на попытку приласкать, подтянул подушку выше, садясь в кровати. Ответил честно.
– Юлия. Моя бывшая.
– Прекрасно, – и это честное признание разозлило еще больше. Вот, значит, как. Молодец, мужик. Бывшая, а отношения сохранили – просто замечательные. В щечку лобызаются при встрече, улыбаются, может, еще и ужинают иногда чисто по дружбе? Или не только ужинают?