Maria Kowalsky
Багровый горизонт
Гостя мое искусство строить многоэтажные конструкции не впечатляет. Он скалится и лезет обниматься. Приходится очень быстро придумывать план битвы (желательно, чтобы он чуть-чуть отличался от плана побега, но это уж как повезет).
В отличие от Джима, я не очень-то доверяю надежной двери кухни, и предпочитаю сначала испробовать на монстре огнестрельное оружие. Однако пули девятого калибра не наносят ему видимого вреда, только раззадоривают – во всяком случае, рычит он очень бодро.
Гость, наконец, выходит на более или менее освещенное место, и мне становится очень не по себе, когда я разглядываю его.
Когда-то меня подбили на просмотр старого фильма о Франкенштейне. Так вот, это существо похоже на главного антигероя той истории: создается ощущение, что кто-то сумасшедший и не брезгливый сшил воедино куски от нескольких десятков тел, пользуясь грубыми стежками, и случайно зацепив веко, отчего казалось, что монстр подмигивает. Хотя его оскал намекает совсем не на дружелюбный характер…
Ни за что бы не подумал, что такая туша может так резво прыгать, если бы не видел собственными глазами. Я едва успеваю увернуться, а монстр врезается в колонну и обиженно ревет. Лучше бы молчал: если сюда прибежит еще один такой, мне несдобровать.
Хорошо, что столики в кафе не прикручены к полу. Когда монстр снова пытается схватить меня в загребущие объятия, обдавая кислой вонью, я с силой толкаю стол, целясь в ноги гостю. Получается: застигнутый врасплох противник падает, а я нахально перескакиваю через его голову, выпустив пару пуль в основание толстой шеи и в голову. А пока монстр не оклемался, добавляю тем же столиком (хорошо, что он не пластмассовый), подняв его за ножку и со всей силы опустив на голову монстру.
Выражение «тишина оглушила» звучит странно только до того момента, когда ты лично убеждаешься, что так бывает. Стоишь посреди зала кафе, в шаге от быстро затихшего монстра, вокруг которого быстро растет лужа крови, держишь пистолет наготове и напряженно прислушиваешься к каждому шороху снаружи. Схватка занимает не больше минуты, и только потом меня захлестывают впечатления и эмоции.
Потрясение. Все случается так неожиданно и идет вразрез с логикой, что мозг со скрипом принимает реальность: как будто старый архивариус, получив кучу коробок с новыми книгами, не может понять, в какой отдел все это богатство помещать, и не выкинуть ли лучше на свалку?
Растерянность. Самую чуточку (ох, ладно, чуть больше), но тем не менее. Причина – та же самая.
Опять же, самую чуточку страх. Потому что от заложенных природой инстинктов не отмахнуться, да и глупо отмахиваться от того, что спасает тебе жизнь.
Куча вопросов, которая наверняка скоро будет больше, чем отчетность, которой меня пугает Луна.
Ах да, еще у меня есть единственный пока встреченный мною выживший, который наверняка может ответить хотя бы на некоторые вопросы. Надо только выковырять его из укрепленной крепости со сковородками и кастрюлями.
Джим забаррикадировался на совесть (и когда только успел?). Приходится ждать, пока он окончательно уверится, что с ним говорит человек, а не маскирующийся под маленькую девочку волк, и только потом он неохотно открывает дверь и осторожно выглядывает в щелочку.
– Собираешься вечно тут прятаться? – интересуюсь я, заходя и мельком обозревая кухню. Джим хмурится:
– Не твое дело.
– Как пожелаешь, – легко соглашаюсь я. – В конце концов, зачем мне лишние проблемы? Мне бы добраться до полицейского участка, а уж там наверняка есть кто-нибудь, кто сможет помочь.
– Ты меня на слабо не бери, офицер, – ворчит Джим. Я с трудом скрываю победную ухмылку. – К участку, говоришь? А ты уверен, что там кто-то остался?
– Сам сказал, что из города никому выбраться не удается. Значит, все где-то прячутся, верно?
– Или их просто сожрали, – мрачно бурчит Джим, вытаскивая из кухни здоровенную монтировку и вызывая в памяти образ Гордона Фримена. Я фыркаю, перезаряжая «Глок» и проверяя оставшиеся магазины в подсумках на поясе:
– Оптимистично!
– Или ты реалист, или чей-то обед.
– И логично. Ну что, пошли? Или будешь собирать ланч-бокс в дорогу?
– Какой-то ты странный, офицер, – с подозрением заявляет Джим, когда я осматриваю улицу и даю отмашку: чисто, пошли. – Такое впечатление, что для тебя все это – не больше, чем игра. Сохранился в чекпоинте и бредешь себе дальше по руинам. Прибьют – перезагрузился, и все. У тебя с головой порядок?
– Психи повсюду, – отвечаю я, шагая вдоль стены. – В психушке только те, кто спалился.
Джим скептично хмыкает, но не комментирует. Зато у меня находятся вопросы, не терпящие задержки:
– Ты сказал, что виноваты во всем этом ученые. Почему так уверен? И чем конкретно здесь занимались?
– А чего еще ждать от этих высоколобых придурков, построивших башню, как у темного мага? – Джим машет рукой, и посмотрев в ту сторону, я понимаю, что он имеет в виду.
То, что на карте скромно именуется Научно-исследовательским центром, на деле оказывается высоченной башней Саурона, подходящей к городскому ландшафту, как корове седло. И там, на вершине этой башни, горит один из самых ярких костров. Отсюда не понять, искусственное это освещение, или кто-то решил развести костер взаправду.
– Мда, – оцениваю я уважительным тоном, – авангардная штуковина.
– Ага, – почти небрежно говорит Джим, пробираясь следом за мной и все время боязливо оглядываясь. – Закрытый комплекс, своего рода город внутри города. Чем там занимались, я не в курсе.
– Наверняка, под крылышком правительства?
– А то! Как приедет какая-нибудь важная шишка, так мэр его сразу туда ведет, и сам весь светится от гордости, – Джим говорит тихо и старается ступать бесшумно. – И я так думаю, что оттуда все и началось.
– Кто-нибудь еще выжил, как думаешь?
– Я никого не видел. Но ты сам сказал – в участке может кто-то быть.
– А вдруг не только там?
– А вдруг ты сунешься куда-нибудь, а вместо выживших тебя там будут ждать монстры? – Джима передергивает. Я пожимаю плечами:
– Все может быть.
– Ну, тогда уж сразу иди на телестудию и воспользуйся громкой связью, – предлагает он едко. Я молчу, обдумывая дальнейшие действия.
– Ладно. Давай пока пройдемся по местному Бродвею, а там как карта ляжет.
Джим косится на мою форму, оружие и не слишком охотно кивает. Ага, на двухметрового качка я не тяну, уж извини, брат. Всего-то метр семьдесят восемь ростом.
– Какова вероятность, что в катастрофе – какой бы ни была причина – выжил только один человек? – размышляю вслух. Вероятность, как по мне, близка к нулю: раз уж Джим смог продержаться, то почему бы и другим не спастись? – Когда это произошло?
– Эмм… дай-ка вспомнить. Я в тот момент был в автосервисе, вон там, – он машет рукой. – Роюсь себе в моторе, напеваю, и тут вдруг замечаю, что снаружи как-то слишком тихо. Городок у нас вообще не дискотечный, но молодежь-то все равно собирается – ну там, погонять на байках, прогуляться по парку. Я живу рядом с университетом, и привык к шуму, поэтому, когда не заметил ни одного человека на улице, сразу что-то заподозрил. Не то, что случилось, конечно – такое я только в кино и видел. Это позавчера было.
– Да уж, – задумчиво соглашаюсь я, проверяя улицу за углом.
– Я сперва подумал – может, объявляли тревогу, типа кто-то вирусное оружие применил, все эвакуировались, а я просто не расслышал. Честно говоря, перепугался – никогда не любил одиночество, тем более так неожиданно это все случилось.
– Связи не было с самого начала?
Джим кивает, почти не задумываясь:
– Я сразу же попытался позвонить другу, но сигнала не было. Тогда я подумал, что это какое-то новое оружие – электромагнитное, что ли?
– Как вариант. Что потом?
– Ну… сначала-то я совсем не хотел выходить на улицу, когда ни одного фонаря, и эта жуткая тишина, – Джим ежится при одном воспоминании. – Посидел у окна, высматривал и прислушивался – вдруг кто пройдет мимо? А потом заметил этого монстра… брр!
Не позавидуешь парню. Тут и в компании-то прямо физически ощущаешь, как напряжены нервы, а уж в одиночку…
– Они всегда по одному ходят?
– По-твоему, я интересовался этим? – чуть раздраженно спрашивает он, потом чуть мягче отвечает: – Я их только трижды видел. Может, есть и стая… фу, черт, не хочу об этом даже думать!
– А люди? Хоть кого-то видел?
Джим поникает, отвечает не сразу.
– По большей части – слышал. Когда их убивали эти существа. Выйти не смог: струсил.
Сложно его за это осуждать. Мало кто осмелился бы выйти на темную улицу, не понимая, что произошло, но точно зная одно: за углом его вполне может подстерегать смерть в образе когтистого чудовища. Кстати, о когтях.
– А кто строил баррикады? И против кого?
– Знаешь, я бы предпочел не встречаться с существом, способным оставлять такие следы, – откликается Джим тихо. – Я не знаю.
Я киваю и замолкаю, очень стараясь соблюсти баланс между размышлениями и наблюдением за окружающим миром. Если не считать шума ветра, больше ничего не нарушает тишину. И я даже не знаю, радоваться этому или наоборот.
– Далеко еще до участка? – негромко спрашиваю, когда мы вынуждены выйти на шоссе: боковую улицу перегораживает очередная баррикада. Приходится передвигаться, практически не отлипая от влажных стен домов, и пригибаясь, когда встречаются витрины и окна. Джим пару раз лязгает своей монтировкой по асфальту, и у меня от этого резкого (и очень громкого) звука встают дыбом, кажется, даже нервы.
– За углом, – шепчет Джим, во избежание шума подняв монтировку повыше. – Рядом – госпиталь, чуть дальше – школа.
– Буду иметь в виду. Пошли.
Честно говоря, когда мы выходим на перекресток, с которого идет прямая дорога к Центру, мне в равной степени хочется пойти и к участку, и к Центру. Возможно, у Джима отличная фантазия, и в теории, что виноваты во всем ученые, нет и грамма истины, но почему-то я склонен поддержать эту самую теорию. Но расследование может подождать. Сначала я хочу найти кого-то, способного обращаться с оружием.
Уверен, Луна и другие ребята по достоинству оценили бы передрягу, в которую я влип, всего лишь вздумав срезать дорогу. Следуй я изначальному маршруту, уже въезжал бы в Илезию, а вместо этого прячусь в тени, как какой-то ниндзя, рядом идет испуганный механик с монтировкой в руках, а позади остался труп монстра из кошмара.
Учитывая все это, даже странно, что я почти не испытываю страха. Скорее, настороженность. А может, это просто такая своеобразная психологическая защита сознания от невероятных событий, не знаю. Но реакцию шефа Рамиреса представляю себе очень четко: «Самонадеянность и самоуверенность в высшей форме. Офицер Фавалли, не кажется ли вам, что эти качества могут сослужить плохую службу?»
Во всяком случае, именно такими словами он прокомментировал мои выдающиеся способности, когда уже через пару минут спарринга уложил меня на корт, да еще так крепко приложив, что я не сразу смог встать. Рамирес никогда не унижает человека, мягко давая понять, в чем ошибка каждого из нас. Вот сейчас я как раз вспоминаю эти его слова, и даю себе слово, что буду максимально осторожен. Если уж и Джим считает меня легкомысленным, дело совсем плохо.
Но – Луна бы поняла. Она всегда меня понимает.
Участок оказывается примерно таким же, как я себе представлял: трехэтажное здание, уходящее вдаль по улице, наверняка с внутренним двором. Его окружает высокая ограда, но калитка гостеприимно распахнута. Впрочем, мы не спешим, предпочтя сначала понаблюдать за окрестностями.
Ветер услужливо доносит обрывок воя где-то парой кварталов дальше на север, и Джим сразу напрягается:
– Может, пойдем уже внутрь?
Возражать не хочется: вой приближается, отбивая желание оставаться на улице без пулемета или еще чего-нибудь типа того. Я прохожу во двор первым, с замиранием сердца прислушиваясь к шороху гравия под подошвами ботинок, поднимаюсь по ступеням и останавливаюсь у двери. Осторожно толкаю ее, очень надеясь, что это не станет гонгом на обед для возможных обитателей участка, и перешагиваю порог, оказываясь в темном холле. Джим юркает следом и торопливо закрывает дверь.
Вовремя: подойдя к окну и встав так, чтобы не видно было снаружи, я замечаю появившуюся из-за угла тень большого существа. И хотя движется оно сейчас не очень быстро, глупо было бы считать его неповоротливым. С такой грацией ходят только хищники высшей категории.
Я подаю Джиму знак: присядь, и чтобы ни звука. Даже отнимаю у него монтировку, очень осторожно опустив ее на пол. Сам же опускаюсь на корточки рядом с окном, прислушиваясь к тяжелым шагам снаружи, и от всей души надеясь, что монстр не учует нас. А заодно разглядываю холл, насколько это позволяет сделать темнота: помогает разве что лунный свет, льющийся в окно и придающий обстановке великолепный мистический оттенок.
Холл огромен. Больше походит на гостиничный, как по мне, да и лестница на второй этаж шикарная. Создается впечатление, что участок быстренько организовали из какого-то другого здания – мэрии, например. Что там, на втором этаже, я уже не могу разглядеть, а уж тем более не вижу, есть ли кто на широкой галерее. На Джима, в случае чего, надежды особой нет («самоуверенность», ага – и когда-нибудь я за нее поплачусь), хотя я бы на его месте наверняка держался не лучше.
Монстр медленно, испытывая наши нервы, проходит мимо участка, временами порыкивая и шаркая. Я осмеливаюсь высунуться, чтобы проводить его взглядом, и впечатляюсь масштабами – особенно длиной когтей. Нет, определенно, с таким я не хочу встречаться, даже если у меня будет пулемет, как у Билли в «Хищнике». Разве что с плазменной винтовкой самого Хищника…
Шеф Рамирес явно жалеет мое эго, раз не добавил: «Одарен не в меру богатым воображением, на грани с явной глупостью».
Джим бледен и даже не пытается скрыть страх. Когда я жестом спрашиваю у него, не хочет ли он пройти ближе к лестнице, он сначала мотает головой, но через мгновение понимает, что с монтировкой у него не ахти какие шансы, и живо поднимается на ноги, скрючившись в три погибели и немного пошатываясь.
В участке Илезии оружейный склад располагается на подвальном этаже, и я рассуждаю, что здесь дело может обстоять так же с большой долей вероятности. Отхожу следом за Джимом к лестнице, не отводя взгляда от входной двери. Щеколду-то я задвинул, но сильно сомневаюсь, что от нее вообще будет какой-то толк.
Джим обнаруживает на стене карту здания, и я убеждаюсь, что мыслю в верном направлении. Склад не так уж далеко, и добраться до него можно за несколько минут. Вот только добавляет немного уныния тот факт, что туда придется идти через изолятор. А мне эта часть участка не нравится даже во времена мирные и тихие. Конечно, вполне может быть, что в городе науки преступности нет вообще, и заключенных, как следствие, тоже (ага, а участок ради красоты?), но в любом случае эти камеры нагоняют тоску. Но выбора у нас нет. Разве что потопать сразу наверх, но что-то я сомневаюсь, что в кабинетах можно наскрести нужный объем боеприпасов.
Я торжественно отдаю Джиму в трясущиеся руки монтировку и карту, а сам иду вперед с пистолетом наготове. Перед тем, как пересечь линию между полосой лунного света и тьмой, на мгновение останавливаюсь. Брести в темноте не хочется, включать освещение рискованно, но все-таки я выбираю второй вариант. Включенный фонарик держу в левой руке, одновременно обеспечивая поддержку правой с пистолетом, и направляю луч в кишку коридора.
Вроде бы ничего страшного: коридор как коридор. По обеим сторонам тянется решетка камер изолятора, впереди виднеется закрытая дверь. Я уже успеваю представить себе, как пролетаю пару метров в воздухе, эпически выбиваю дверь ногой и влетаю в комнату, полную разнокалиберного оружия, и тут мои мечтания весьма грубо прерывает Джим, толкнув в спину и едва не сбив с ног.
– Что? – раздраженно шиплю я, не оборачиваясь. Джим издает какой-то звук… и тут я сам понимаю, что его так напугало.
Входная дверь со скрипом открывается, ударяется о стену, вызвав недолгое эхо. Кто-то явно не заботится о сохранении тишины… и вряд ли это игрок нашей команды.
Разворачиваясь к выходу, я замечаю еще кое-что, вызывающее всплеск эмоций (судя по всему, Джим тоже замечает): в той самой камере, рядом с которой мы стоим, кто-то шевелится. Я не рискую направить туда луч фонарика, предпочтя вместо этого уткнуть его в пол.
Поздно: когтистый урод, освещаемый светом фонаря, переходит холл и встает в конце коридора, глядя на нас маленькими глазками и принюхиваясь с видом сидевшего на жесткой диете и наконец допущенного к столу человека.
Джим издает совершенно мышиный писк. А невидимый обитатель камеры лениво тянет, не особо понижая голос:
– Попали, так попали.
И добавить нечего. Цензурного, так точно.
1.4
Вот честно: до этого момента все происходящее кажется мне немного нереальным (да, завалил какодемона, но как-то слишком быстро и неожиданно это произошло). А вот теперь, когда прямо на нас смотрит огромный монстр с когтями длиной в мою руку до локтя и широким оскалом, как-то очень хорошо верится, что все по-настоящему. И Джим с его нарастающей паникой настоящий, и мужчина в камере, и собственные чуть дрожащие руки – никуда от этого не деться.
Только принять, и уже от этого отталкиваться. Как бы страшно ни было, как бы ни хотелось развернуться и броситься наутек, изо всех сил надеясь, что примчится настоящий супергерой и спасет.
Ага, как же. Жди дальше.
Не знаю, как долго мы стоим без движения, разглядывая друг друга: кажется, что это длится очень долго, но возможно, на самом деле проходят секунды. Заключенный ведет себя тихо, только подходит ближе к решетке и обхватывает прутья, с интересом наблюдая за нами. Джим дрожит, как последний ноябрьский лист на ветке.
– Джим, – шепчу я. Он замирает. – Проверь дверь, что за нами.
– Думаешь, поможет? – любопытствует мужчина в камере. Я не обращаю на него внимания, делаю небольшой шаг назад, не сводя с монстра взгляда.
Тварь шагает вперед. Создается впечатление, что она издевается. Между нами не больше десяти метров, и мне это расстояние кажется невероятно маленьким.
Джим отлипает от моей спины, но чем он там занят, я не вижу. Все внимание направлено на противника.
Делаю еще шаг назад и спотыкаюсь о чье-то тело, но удерживаю равновесие. Посмотреть вниз не рискую.
– Джим? – тихо зову я напарника. Заключенный усмехается:
– Зря ты его отпустил. Мог бы откупиться им и выиграть пару секунд жизни.
– Что за жизнь за такую цену? – отвечаю я, и злюсь на самого себя, потому что звучит это совсем не так бравурно, как хотелось бы. Монстр по-прежнему не спешит, и эта игра начинает изматывать.
– Толкни ключи.
– Что?
– У тебя под ногой ключ, – терпеливо поясняет мужчина. – Подтолкни, будь добр.
– Предлагаешь откупиться тобой? – я не слишком долго колеблюсь, прежде чем присесть на корточки, нащупать выпавший из пальцев мертвого охранника ключ и толкнуть ногой в сторону камеры. Монстр недовольно урчит, как двигатель автомобиля. – Джим, ты где?
– Открыто, – подрагивающим голосом отзывается Джим за моей спиной.
– Как насчет подсобить?
Что-то бряцает, гремит (неприлично громко для напряженных нервов), и этот шум становится катализатором.
Монстр делает резкий рывок вперед, сразу став ближе на несколько метров, и вынуждает меня отскочить к двери. Джим оказывается на пороге, и едва уходит от столкновения со мной. Что-то больно врезается между лопаток.
Тварь уже в трех метрах, и от этого уровень адреналина резко подскакивает. Джим что-то верещит, и я стреляю несколько раз подряд, целясь в широкий лоб. Попадаю: монстр недовольно ревет, мотая головой и разбрызгивая капли крови, но прямое попадание не мешает ему атаковать. Хорошо, что я не выронил фонарик, иначе шансы мигом упали бы ниже нуля.
– Кидай! – кричит заключенный, выбравшийся из камеры и оказавшийся за спиной твари. Относится это к Джиму, так как мне в тот момент не до разговоров.
Габариты мешают противнику развернуться в тесном коридоре, но ведомый яростью, он несется на меня, как поезд. Джим вовремя уходит с дороги, и я вваливаюсь в комнату спиной вперед, чудом удерживая равновесие. Тут же больно знакомлю поясницу с краем стола, и уворачиваюсь от замаха когтистой лапой.
Ох… расстановка получается так себе. С одной стороны, полно оружия, с другой – в комнате попросторнее, и тварь спокойно может раскроить мне череп, не напрягаясь особо. Я пячусь к шкафу, к которому прислонен дробовик, лихорадочно размышляя, стоит ли рисковать (вдруг он не заряжен или неисправен?), и тут монстр решает за меня.
Если бы не видел своими глазами, ни за что не поверил, что это существо способно на такой прыжок. Без разгона и подготовки он вскакивает на стол, отрезая мне путь к отступлению, и снова взмахивает когтями, как косой. Я успеваю присесть, практически не сомневаясь, что не досчитался волос на макушке, и собираюсь проскочить под столом, но тут фортуна поворачивается ко мне пятой точкой.
Стол не выдерживает веса монстра. Одна из ножек с душераздирающим хрустом ломается, и почти сразу ее примеру следует вторая. Тварь падает, и одним из когтей ухитряется пришпилить штанину моих брюк к полу. Хорошо еще, успеваю выскочить из-под стола, прежде чем он становится мне могильной плитой.
Я рычу сквозь зубы, когда колени знакомятся с полом. В падении ухитряюсь выронить фонарик, но точно знаю, что голова противника прямо передо мной, так что стреляю вслепую. Монстр отвечает ревом боли и явно собирается уже снести мне голову, пользуясь беззащитностью пришпиленной бабочки… но в этот момент его кровожадные намерения жестко оборваны ураганным огнем из автомата. Пара горячих гильз падает мне за шиворот, и я от души матерюсь, бросив попытки стрелять и направив усилия на то, чтобы освободиться.
Фонарик кто-то подхватывает, направляет дрожащий луч на монстра, помогая стрелку и вырывая из темноты изрешеченное пулями, мерзко дергающееся тело твари. Плотная ткань униформы не поддается усилиям, и я не могу освободиться, коготь тоже не хочет вытаскиваться; более того – бьющийся в агонии монстр, заваливаясь набок, тянет за собой и меня, обдавая вонью из раззявленной пасти. Хорошо, вовремя спасают от близкого знакомства: блестит в свете фонарика широкое лезвие ножа, и спаситель парой точных движений разрезает штанину, превращая полицейскую форму в подобие пляжного костюмчика.
Я бессильно приваливаюсь к шкафу, глядя на сдохшего монстра, и выдыхаю, проверяя, целы ли ребра. Вроде порядок: дышится нормально. Немножко напрягает ноющая боль в колене, но вполне терпимо. Потом перевожу взгляд на напарников, поднимаю большой палец и ухмыляюсь:
– Это было ох как круто.
Джим, держащий фонарик, боязливо косится на дверь, смотрит на стрелка. Тот насмешливо щурится, опускает автомат:
– Да уж.
– Спасибо, – я киваю на все еще подергивающийся труп за сломанным столом, с некоторым трудом поднимаюсь на ноги.
– Ага, – лениво отзывается стрелок, спокойно перезаряжая автомат. Движения у него уверенные, без суеты или медлительности, и я не сомневаюсь, что этот высокий парень с взлохмаченными черными волосами – не новичок в таких делах.
– Пошли отсюда, а? – вполголоса произносит Джим.
Шкаф, в котором хранится оружие, разбит в щепки метким броском недавнего противника, так что большинство пистолетов валяется на полу. Я подбираю «Беретту», проверяю обойму и протягиваю механику. Тот с испуганным видом мотает головой:
– Я не умею…
– Научишься, – уверенно говорит стрелок, кидая в обнаруженную тут же сумку боеприпасы. На труп он не обращает ни малейшего внимания. Я следую его примеру, стараясь не поворачиваться спиной к выходу, и интересуюсь:
– Кто ты такой?
Он некоторое время оценивающе смотрит на меня, словно решая, стоит ли говорить правду, потом представляется:
– Коул Номад.
– Адриан Фавалли.
– Судя по форме, не местный, – безошибочно определяет Коул, поднимая «Ремингтон» и проверяя его. Протягивает оружие мне. Я прищуриваюсь, принимая подарок (себе Коул оставил автомат «Барретт» и «Зиг Зауэр», закрепив подсумки на поясе и прицепив к нему же несколько гранат):
– Как тебя сюда занесло?
– Просто наши с директором Фрейзером взгляды на ситуацию вокруг Коллайдера внезапно оказались абсолютно, непримиримо разными, и он, пользуясь своими полномочиями, приказал на время изолировать меня здесь.
Мы идем по коридору, который ведет к запасному выходу. Джим держит пистолет, как ядовитую змею, и предпочитает держаться как можно ближе к нам. Коул уверенно возглавляет шествие, я же по большей части иду спиной вперед, прикрывая.
– Тут могут быть выжившие?
– Тут – вряд ли, – лаконично отвечает Коул. – Знаешь, тут прекрасная акустика, а у меня не было выбора, слушать или нет вопли наверху. Я бы поставил все фишки на то, что никто больше не выжил.
Джим явственно вздрагивает, мне тоже становится не по себе. Коул добавляет:
– Возможно, в госпитале дела обстоят лучше. Проверим?
То ли дело в моей доверчивости, то ли к тому склоняет пережитая только что схватка, но я верю этому человеку. И в конце концов, он только что спас мне жизнь. Так что я киваю:
– Проверим. Спасибо.
Он усмехается криво:
– Наверняка, у тебя еще будет возможность вернуть этот долг. Пока не выберемся из этого города.
До выхода мы добираемся в молчании, чутко прислушиваясь к любому звуку и готовые отразить атаку. Ведет по-прежнему Коул, и я ничего не имею против. Выглядит он старше меня лет на пять и действует весьма уверенно, так почему бы не отдать бразды правления ему, не пытаясь изображать из себя всезнайку? Уж что-то, а излишнее тщеславие мне не присуще (и слава Богу, иначе у меня бы не было друзей).
– Что за Коллайдер? – хочу я знать. – И кто такой директор Фрейзер?
– Это глава Центра, – отвечает Джим охотно. Коул лениво добавляет:
– А Коллайдер – последняя их разработка. Могли бы с тем же пафосом назвать Звездными вратами.
– В смысле?
– Я же говорил – это они виноваты! – вклинивается опять Джим, подпуская в голос истерических ноток. – Они открыли Портал между мирами, и выпустили всех этих существ!
Коул останавливается у двери на улицу, смотрит на нас, явно сдерживая усмешку. Я качаю головой:
– Джим, если это опять твои теории…
– В них есть зерно истины, – отмечает Коул. – Давайте так: сейчас мы идем к госпиталю и проверяем, вдруг кому-то еще повезло выжить. По ходу дела я рассказываю все, что знаю. Идет?
Мы с Джимом синхронно пожимаем плечами, и одновременно же киваем. Я спохватываюсь:
– Погоди, если ты сидел в кутузке, то как…
– Так прикол в том, что попал я в кутузку как раз прямо с хвастливой конференции козла Фрейзера, – спокойно отвечает Коул. – Так-то знаю чуть больше вашего, ребята.
– Это откуда же? – с понятным подозрением интересуется Джим. Коул быстро усмехается:
– Я был личным телохранителем Фрейзера, пока мы не поцапались.
Ох, что-то он недоговаривает, чую селезенкой.
Коул открывает дверь, мы осторожно спускаемся по лестнице, выходим и оказываемся на освещенной луной узкой улочке. Тихо, но совсем не спокойно. Куча вопросов в голове, понимание, что ты попал с корабля на бал – прямо в отчетливо попахивающую большими неприятностями передрягу. И двое выживших в катастрофе (какого бы рода она ни была). Плюс – жуткие монстры. Хорошо, хоть с оружием проблем нет: с полностью заряженными и отлично знакомыми дробовиком и пистолетом я чувствую себя вполне суперменово. Ну разве что проголодался чуток после адреналиновой схватки.
– Так, значит, ты что-то знаешь о Центре и разработках в нем? – негромко спрашиваю, когда мы делаем короткую остановку в тени. Коул пожимает плечами:
– Не особо много. Я там охранником работал, кое-что приходилось видеть, слышать.
– А что за Коллайдер? Ассоциации с БЕРНовским.
– Ну, тут примерно то же, – соглашается он. – Кольцо под землей, центр наблюдения, все дела.
– Ничего себе! Это ж какие затраты, наверно!
– Я об этом слышал, – заявляет Джим. – Давно ходили слухи, что ученые что-то прячут в подземных тоннелях. Тут раньше хотели метро строить, соединить несколько городов в одну цепь. Потом решили, что дорого обойдется, и свернули работу.
– Видимо, Центр использовал готовые туннели, – Коул первым пересекает черту, отделяющую темноту от освещенного луной участка, не расслабляясь ни на миг. – Если учесть, что он под крылом у правительства, никаких проблем с разрешениями или финансами.
Я размышляю над услышанным, пытаясь представить себе масштабы гигантской конструкции, спрятанной под землей. Неужели такую махину можно было построить в тайне от горожан?
– Зачем скрывать подобное? Если только не допустить, что их намерения уходили чуть в сторону от честных.
Джим с готовностью кивает и заводит старую песню:
– Это они устроили катастрофу!
– Ну… с первым Коллайдером тоже было немало трений, – вспоминаю я. – Кое-кто боялся, что его запуск превратит Землю в черную дыру. В тот раз обошлось. Но вероятность подобного исхода всегда остается, верно?
– Думаешь, это объясняет, что случилось с городом и его жителями? – мрачно уточняет Коул. – И откуда взялись эти монстры?
– И куда все исчезли? – испуганно добавляет Джим.
– Причем исчезли все сразу и в течение очень короткого времени.
Я трясу головой, отгоняя навязчивые мысли.
– Давайте не будем искать ответы на все вопросы сразу. Пойдем по порядку. Сперва – найти выживших, затем уже, возможно, возьмемся за Центр с его загадками.
– Уверен, что у нас хватит времени? – скептически осведомляется Коул, останавливаясь у закрытой двойной двери в госпиталь. – В кино правительство обычно скрывает свои ошибки под ядерным грибом, выдавая за несчастный случай.
Я невольно усмехаюсь:
– Обычно это происходит на рассвете, ага. Что ж, сейчас у нас, – кидаю быстрый взгляд на часы, – десять вечера, так что время есть.
Джим дергает плечом, давая знать об уровне своей нервозности. Коул отвечает усмешкой:
– Как вариант: можем попробовать рвануть отсюда, не утруждаясь поисками других везунчиков. Надо только найти транспорт.
– Ну, во-первых, меня не греет мысль о малодушном побеге, вот нисколечко.
– Побочный эффект от ношения полицейской формы? – хмыкает Коул, подавая знак, чтобы все молчали, и толкает дверь, а затем быстро шагает внутрь, светя фонариком. За ним идет Джим, я замыкающим.
– Я с детства такой, – возражаю, невольно присматриваясь к действиям напарника.
Охранником, значит, работал? А до этого, наверняка, служил где-нибудь, причем было это не так давно. Четкие, уверенные движения, крепкая мускулатура, с оружием обращается на раз-два, а еще прямо давит своей бойцовской харизмой. Мечта девушек, на зависть парням. Выглядит тоже как герой боевиков, только в придачу к силе явно и ум имеется – вон какой пытливый взгляд и брюсоуиллисовский хитрый прищур. Темные глаза, нос с горбинкой, скуластое лицо, густую правую бровь перечеркивает шрам. Идешь рядом, и не покидает ощущение, что совсем близко – электрический провод: дотронься – и так шибанет током, что костей не соберешь. Такой вот новый знакомец.
