Ксения Спынь
Чернее, чем тени. Ринордийский цикл. Книга 2
57.
От убежища оказалось ещё ближе до конспиративной квартиры, чем если бы они двигались от своего дома. Около сорока минут по окраинам Ринордийска – и Феликс с Лавандой были на месте.
У дверей их встретил тот же светловолосый парень – Леон Пурпоров, – а дальше Феликса подхватил вихрь гостей, и он тут же унёсся с ними. Лаванда растерялась было и не знала, что дальше, но тут появился Гречаев, ненавязчиво взял её под локоток и отвёл в сторону. Он очень мило поинтересовался, как у неё дела, сказал, что она прекрасно выглядит, и, заговорщически подмигнув, спросил, взяла ли она мел с собой. Когда Лаванда подтвердила, что да, взяла (и даже ещё раз нащупала его в кармане для надёжности), Гречаев всепонимающе улыбнулся и кивнул. Лаванде он был чем-то симпатичен, этот человек: мало того, что он говорил именно то, что хотелось услышать, он ещё и казался надёжным, как устойчивая опора. Складывалось впечатление, что кто-кто, а Гречаев уж точно всегда помнит, что и для чего нужно делать – в отличие, скажем, от Феликса – и даже поделится с вами, если вы его спросите. Он начал было что-то говорить ей, но тут, будто порождённый мысленным упоминанием, рядом возник Феликс в сопровождении Виталия Рамишева.
– О чём болтаете? – сходу вклинился Феликс.
– Да так, о своём, о девичьем, – отшутился Гречаев. – Да, тебе вроде бы было что сказать? – он воззрился на Феликса, уже не с таким милым видом, но очень внимательно и по-приятельски иронично.
– Да, – тот охотно кивнул. – Мне есть сказать, что нас всех скоро накроют.
– Откуда известно? – невозмутимо осведомился Гречаев.
– Нонине на днях составляла списки неугодных. Многие наши там есть.
Гречаев покивал:
– Это, конечно, несколько ухудшает дело… Информация от инсайдера, правильно я понимаю?
– Да.
– Значит, всё же встретились… – со странным удовлетворением пробормотал он. – Что ещё слышно?
– Нонине в курсе про убежище и знает, что мы там. Но об этом я и сам догадывался.
– Да, этого следовало ожидать… даже очень следовало. Если нет прослушки, то всё пока в рамках. Что ещё?
– Прослушки нет, – Феликс ненадолго задумался, припоминая, что же ещё. – Да, собственно, ничего нового. Нонине в очередной раз ищет внутренних врагов, только теперь масштабнее. В списках, кроме нас, ещё очень много кого. Похоже, она активизировалась после Ули.
Он неопределённо кивнул в сторону, будто бы тот, о ком они говорили, присутствовал где-то там.
Гречаев нахмурился:
– Уля нам, конечно, сильно всё подпортил. Был бы он чуть поосторожнее… А то так… не к месту и не ко времени. Ну вот что он – не знал, что Нонине не будет сидеть сложа ручки, что ли? Не стоит уж так её недооценивать.
– Его, кстати, пытались предупредить, – как будто нехотя вспомнил Феликс. – В обход меня, потому что в последний момент. Но то ли не получилось, то ли он не понял.
– Вполне возможно, вполне возможно… – покивал Гречаев. – Но это нам теперь не замахнуться на что-то даже минимально смелое, как это бывало в прошлые годы. Малейшая агитация, любой выход на публику – всё, реакция Нонине обеспечена и незамедлительная. То есть, смотри, по-хорошему, у нас сейчас два варианта. Либо не шуметь пока, залечь, так скажем, на дно и подождать, когда всё подзабудется. Либо…
– Конечно, «либо»! – перебил Феликс. – Если что-то и можно сделать, то делать это надо сейчас.
– Мм… Думаешь?
– Послушай, вот ещё, – снова вспомнил Феликс. – Нонине готовит конференцию в середине мая. Видимо, сразу после она развернётся на полную. Тогда уже будет поздно.
– Это тоже от инсайдера или твои интерпретации? – уточнил Гречаев.
– Мои предположения. Но ведь так всегда и бывает.
– Н-ну… почти. Хорошо, допустим. Но есть какие-то идеи насчёт того, как именно действовать? Вот, скажем, ты что можешь предложить? Повести людей брать штурмом резиденцию Нонине? Они туда не пойдут.
– Знаю, – Феликс немного сник, но, судя по всему, был не намерен отступаться.
– Или предложишь устроить провокацию в стиле Ули?
– Нет, конечно. Но… – он бросил короткий и чуть раздражённый взгляд на Лаванду. – У нас, в конце концов, есть мел.
Лаванда хотела было что-то возразить – хотя, скорее всего, она это уже говорила и не раз, – но Гречаев опередил её с останавливающим жестом.
– Про мел – это пусть Лаванда решает, это сугубо её дело. Тем более с ним, как с любым колдовским амулетом, не всё так сладко-гладко, я тебе потом расскажу. Но знаешь, если честно… – он покачал головой. – Я не сторонник таких вот внешних потрясений. Потом очень трудно контролировать то, что в результате получается. Всегда лучше, если система подрывается изнутри. То есть понятно, конечно, что не мне это решать в единоличном порядке… но если моё мнение тут что-то значит… В общих чертах, так.
Феликс нетерпеливо кивнул, как бы говоря, что он помнит о негласной субординации – пусть и гибкой и чувствительной к обстоятельствам.
Гречаев чуть улыбнулся:
– Я потому и ценю людей вроде твоего инсайдера – своих в чужом стане. Кстати, а не мог бы он… твой информатор… не мог бы он помимо того, что передаёт сведения, ещё и, скажем так, вмешиваться иногда по мелочи… Ну, не прямо, конечно, устраивать диверсии на рабочем месте, но…
– Мой информатор ничего подобного делать не будет, – твёрдо и мрачно заявил Феликс. – Это и сейчас большой риск. А если она ещё будет что-то делать, я думаю, вы понимаете, насколько риск возрастёт. Малейшая ошибка, не тот жест, не тот взгляд – и всё. А если спалят её – спалят не только меня, но аукнется и всем нашим.
Рамишев, до того глядевший на Феликса снизу вверх, как свита – на короля, подал вдруг голос:
– Феликс, но она же…
– Я сказал, нет! Это не обсуждается!
– Как скажешь, как скажешь, – Рамишев растерянно поднял руки, будто сдавался.
– Ну хорошо, нет так нет, – Гречаев примирительно хлопнул Феликса по плечу. Тот чисто инстинктивно отдёрнулся, но, кажется, уже был готов слушать дальше. – Знаешь, на самом деле у меня есть кой-какой план. Он, правда, не решит проблемы прямо сейчас, но помочь может.
– Какой план? – заинтересовался Феликс.
– У нас ведь очень маленький штат. Был бы он больше… Можно было бы и большего ожидать, ты сам понимаешь. Поэтому есть идея наладить контакт с другим подобным объединением. Они базируются в области, недалеко от Ринордийска.
– А что, есть другие? – удивился Феликс.
– Да, а ты не знал? – в свою очередь удивился Гречаев. – Впрочем, да, остальные, похоже, ещё менее известны, чем мы. Эти, правда, граждане более радикально настроенные и не ладят с Видерицким и ко… Но, так или иначе, нам всё равно когда-нибудь понадобится свежая кровь.
– Двусмысленная фраза, – хмыкнул Феликс.
Гречаев улыбнулся:
– Ну, они не настолько радикальны. Просто умеют кое-что делать там, где мы можем только трепаться. Это вот ты правильно на прошлом собрании сказал. Я подумываю послать к ним кого-нибудь из наших с, так сказать, дипломатической миссией. Пока склоняюсь к кандидатуре Вайзо́нова.
– Почему сразу Вайзонова? – Феликс обиженно поднял брови.
Гречаев, похоже, тоже уловил, что истинный вопрос звучал несколько иначе.
– Потому что, Феликс, при всём моём уважении, дипломат из тебя… ну, ты сам понимаешь. И, к тому же ты человек Видерицкого.
– Я не его человек! Он просто мой шеф.
– Хорошо, хорошо, он просто твой шеф… Ну и, самое главное, Феликс, – ты в опале. Ты в опале у властей, и поэтому все эти поездки из города в область и обратно для тебя чреваты. В таких условиях лучше это поручить кому-нибудь другому, не думаешь? – и, видя, что Феликс сомневается, добавил. – Ну, оно тебе надо – так глупо загреметь в тюрьму? Или, не знаю, валяться там где-нибудь с дюжиной пуль в голове? Ты нам нужен, ты нам нужен живым и на свободе. Разумеется, в случае форс-мажора ехать придётся тебе, но, пока мы можем выбирать, лучше выбрать кого-нибудь менее приметного.
Похоже, Гречаев знал, где погладить, чтоб зверь перестал щетиниться и скалить зубы. Феликс кивнул с куда более согласным видом.
– О, а вот и Вайзонов, – Гречаев разглядел кого-то за дверью, в соседней комнате. – Пойдём, как раз всё втроем и обсудим.
Он с улыбкой кивнул на прощание Лаванде, и они с Феликсом удалились.
Лаванда неуверенно перевела взгляд на Виталия Рамишева. Он остался единственным из присутствующих, кто был ей знаком, но в то же время не так уж и знаком он был.
– Подловил его, – Рамишев, тихо засмеявшись, кивнул вслед уходящим.
– Мм?
– Гречаев его подловил, – пояснил он Лаванде. – Это же Феликс. Ему же постоянно нужно внимание, нужно быть в центре. Пусть ругают, пусть даже бьют – лишь бы замечали. Без этого он чахнет.
Лаванда искоса взглянула на него. Этот Рамишев не производил впечатления большой силы, а значит, едва ли был опасен. Тем более, заговорил с ней первым, а если так, можно было и поддержать беседу.
– А вы его, наверно, хорошо знаете? – спросила она.
Рамишев посмотрел на неё удивлённо:
– Я его друг, и мы работаем оба у Видерицкого. И даже бывшие однокурсники. Естественно, я отлично его знаю.
– А он говорил, что у него нет настоящих друзей…
Рамишев махнул рукой:
– Придуривается. Он прекрасно знает на самом деле, что все мы с ним.
– Вот как, – пробормотала Лаванда почти неслышно.
Столько раз уже она слышала слово «друзья» за последнее время – с разной интонацией, в разных контекстах, – но никак не могла представить его изнутри. Наверняка же у него есть какое-то своё, определённое значение, но ей было совершенно не с чем его соотнести, и она продолжала не понимать.
Зато она вспомнила, что у неё был и другой вопрос и его-то наверняка можно задать и Рамишеву: тут ведь не улица, а он, судя по предшествующему разговору, человек не посторонний.
– А это правда, что Феликс с Китти знакомы?
– Да, они учились вместе, – Рамишев пожал плечами.
– Даже так? – удивилась Лаванда.
– Ну а что? Нас тут вообще много, гужевских… И Китти оттуда же.
– Они были друзьями?
Рамишев медленно покачал головой:
– Я не знаю, кем они там были. Между этими двоими всегда происходило что-то странное. Иногда казалось, что они поубивать друг друга готовы. А иногда – ровно наоборот. Так что, может, и друзьями… Не знаю, я не лез в это дело.
В дверях неожиданно снова возник Феликс.
– Сплетничаем, граждане? – ядовито бросил он.
– Почему сразу сплетничаем? – смутился Рамишев. – Это общеизвестная информация. Да, Феликс, я же тебе не договорил…
– Ну?
– Ты же понимаешь, на каком она посту и у кого работает, – Рамишев пытался доверительно заглянуть ему в глаза.
– Ну? – упрямо повторил Феликс.
– Её же рано или поздно раскроют. Нонине – параноик, она видит врагов даже там, где их в жизни не водилось. Что уж говорить про тех, кто при ней изо дня в день и сливает все сведения у неё из-под носа.
– Нам пока везло.
– Но не может же везти вечно!
Феликс хмуро молчал, глядя в пол.
– Да это я понимаю, – сказал он наконец тихо. – Я прекрасно знаю, что это вопрос времени. Но если так, я по крайней мере не хотел бы, чтоб это случилось по моей вине.
Рамишев смотрел на него как-то смущённо, будто сам был в чём-то виноват и будто не знал, что ответить и что предпринять теперь.
– Да… Я понимаю, – проговорил он наконец.
– Что ты понимаешь? – Феликс усмехнулся. – Что ты можешь тут понимать, Витик? Ничего ты не понимаешь…
И отвернулся от них обоих всё с той же застывшей усмешкой.
58.
Софи брела по бескрайнему простору.
Нет людей, нет совсем ничего, что напоминало бы о человеческом существовании. Только степь, и степь, и степь…
Софи это устраивало. Даже нет – ей это было по нраву.
То ли день, то ли ночь – в переливчатом сумраке колыхались длинные и тонкие стебли. Ветер гнул их к земле, и было свежо, и пахло дикими травами, и в небе, над далёкой линией клубились сизые подсвеченные облака.
Она была здесь одна – наедине с бесконечной степью. Она была тут полновластной хозяйкой.
Она простёрла руки в даль – и сотни невидимых ниточек побежали от них, протянулись до самого горизонта и накрыли весь мир прочной сеткой. Теперь всё это было при ней, всё находилось под её контролем и могло существовать только по мановению её жеста – слова же были излишни.
Только ветер был с ней на равных. Ветер откидывал назад её волосы и раздувал полы её плаща. Не ощущалось никакого холода – только наполнявшая сила. Левая рука уверенно легла на револьвер. Теперь Софи Нонине обрела свой первозданный вид – она не знала, какой точно, но чувствовала, что это так.
До слуха донёсся призрачный сначала, но потом вполне явственный топот лап. Кто-то нёсся сюда, пересекая степь, кто-то спешил, кто-то бежал прямо на Софи.
Топот приблизился, обдал горячим сопящим дыханием. Софи отпрыгнула и, не целясь, выстрелила.
Только теперь она смогла рассмотреть, кто это был. Перед ней бился на земле большой желтоглазый зверь с длинным хвостом и чёрной шерстью. Софи застыла и несколько испуганно смотрела на него: она подумала, что наверняка агония не продлится долго и можно будет без опаски пойти дальше. Но зверь снова поднялся на лапы и взглянул на Софи, в жёлтых глазах проскользнуло что-то хищное и смертоносное. Он был ранен, но не убит. Раненый зверь куда опаснее, Софи хорошо знала это, а стрелять второй раз было уже поздно. Она развернулась и бросилась бежать.
Она легко и быстро мчалась по стлавшейся траве, та расступалась и смыкалась вновь у неё за спиной. Но там, позади, раздавался и другой звук: неотстающий топот, чьи-то огромные тяжёлые прыжки и отрывистое дыхание. Нельзя останавливаться ни на секунду, надо бежать, надо бежать зигзагами, запутывая, сбивая со следа, петляя и отпрыгивая в сторону, как заяц, и тогда, может быть, удастся зайти с другой стороны и выстрелить повторно.
Но как бы она ни петляла, зверь не отставал ни на шаг. Софи уже начала выбиваться из сил, а бег всё не кончался, он, наверно, не мог закончиться никогда, как не могла закончиться сумеречная степь, тянущаяся во все стороны.
Внезапно трава расступилась, и впереди раскинулась пропасть. Софи затормозила и хотела было вильнуть в сторону, поискать другой путь, но поздно: зверь стоял перед ней.
Он напоминал то ли волка, то ли кошку, то ли крысу, то ли дракона… Всех одновременно – и не был на самом деле ни одним из них. Жёлтые глаза, не мигая, следили за Софи. Она крепче сжала револьвер, прикидывая, что если стрелять, то шансы у неё примерно пятьдесят на пятьдесят: зверь был очень большим и шерстистым.
Он, правда, не пытался атаковать – только застыл в двух шагах от Софи и не двигался с места. Она подняла револьвер (зверь глухо зарычал), опустила снова. Был бы хотя бы карабин…
Решив всё же не рисковать, Софи попробовала вновь кинуться бежать, обогнув зверя сбоку. Один прыжок – и он преградил ей дорогу, опять встав немым изваянием. Софи рванулась в другую сторону – снова прыжок и снова путь перекрыт.
– Эй, – она подняла револьвер. – Отойди или я выстрелю. Я хорошо стреляю, ты не думай.
Зверь не пошевелился. Похоже, он знал, чувствовал каким-то образом, что она блефует.
Софи быстро оглянулась, пытаясь не упускать врага из виду. Если б оставалось хоть немного пространства для манёвра – чтоб отпрыгнуть, если зверь подастся к ней. Тогда ещё можно было бы попробовать выстрелить. Теперь же, с этой пропастью за спиной, у неё не было права на ошибку: если зверь бросится на неё, ей конец.
Впрочем, при выстреле в упор шерсть не помешает. Но для этого нужно, чтоб он подобрался совсем близко.
Да, нужно как раз дождаться, когда он нападёт, и тогда, в последний момент, спустить курок. Для этого, правда, потребуются железные нервы, а у Софи и так начинали уже предательски дрожать руки. Главное, не думать, – сказала она себе. Ни на минуту не задумываться о последствиях – как тогда, с дверью подвала и верёвкой.
Только зверь, похоже, не разделял её планов. Он не собирался нападать – просто не пускал её.
– Ну же, – она чуть повела револьвером. – Прыгай.
Она же не может стоять так наизготове до бесконечности: ослабит внимание, отвлечётся на что-нибудь и не успеет среагировать.
Почему он не прыгает, чёрт его возьми?!
(Видимо, это был вопрос из серии "почему она не стреляет").
Софи вгляделась в большие жёлтые глаза. В них было точно то же, что она ощущала сейчас сама: ненависть, и страх, и желание жить.
Она облизала пересохшие губы:
– Так вот ты какой, танцующий зверь.
Они оба застыли на краю пропасти двумя статуями. У кого первого сдадут нервы, кто ошибётся быстрее?..
59.
Вокруг Лаванды вставали бесчисленные холмы, покрытые редкой зеленью. Холм за холмом, горб за горбом, – они разбегались от неё во все стороны.
Она обнаружила себя на длинной, зачищенной от камней и растений площадке, узкой лентой убегающей вдаль. Похоже было, как будто кто-то думал освободить это место под дорогу, да так и не закончил.
Ветер подул, принёс запах пыли и степной травы, высохшей под солнцем…
И гари.
Да. Веяло гарью.
Совсем близко.
Лаванда ринулась туда, вперёд. Дорога, идущая на подъём, вывела её на вершину холма. Отсюда Лаванда увидела расстилающуюся внизу степь и как там, недалеко от подножья, что-то горит. Чёрный дым большими клубами валил в небо.
В тревоге, боясь не успеть и опасаясь, что уже не успела, Лаванда сбежала по крутому склону холма. В самом низу она потеряла равновесие и упала, но даже не обратила внимания, снова вскочила и бросилась к огню.
Это горела деревня. Небольшая, в несколько домов, она уже вся была охвачена пламенем.
Рядом стояла компания: они заинтересованно обсуждали что-то, лишь изредка бросая взгляд на огонь, и вообще вели себя так, будто всё идёт по плану.
Лаванда остановилась, не зная, что делать дальше. Один из компании – молодой человек в чёрном деловом костюме – обратил на неё внимание и с милой улыбкой заметил:
– Ты немного поздно.
– Где она? – перебила Лаванда.
– Там, за домами, – проговорил второй – постарше, с маленькими серыми глазками. – Но ты уже всё равно ничего не сделаешь…
Лаванда не стала дослушивать и бросилась в обход деревни.
Там, за пламенем пожара и чёрными остовами, на вытоптанной траве, в красных отсветах высилась одинокая тёмная фигура.
– Софи! – крикнула Лаванда издалека.
Та стояла боком к ней, выпрямившись и упрямо сложив руки на груди. Тёмные пряди развевались в горячих потоках воздуха. Услышав Лаванду, она быстро обернулась и отступила на шаг.
– Не подходи, – прошипела Софи.
Лаванда приостановилась, но снова двинулась к ней:
– Я же просто хочу поговорить…
– Нам не о чём говорить, – отрезала Софи. – Ещё шаг – и я стреляю.
– У тебя нет других аргументов, кроме револьвера? – Лаванда всплеснула руками. В это время за спиной у неё с грохотом и треском обрушилось что-то тяжёлое. Она оглянулась, но успела застать только облако искр, взлетевших в воздух.
– Зачем, Софи? – прошептала она. – Зачем ты?..
Та с мрачной решимостью смотрела в землю:
– Они сами виноваты.
– Но чем, Софи? Они просто обычные люди!
– Они сами этого хотели! – вдруг яростно крикнула Нонине и сверкнула глазами. – Народ имеет такого правителя, какого заслуживает! Они сами призвали меня, я – только их порождение, отражение их желаний! Зачем во всём обвинять одну меня?
Она вскинула левую руку, как бы защищаясь, и в этот момент Лаванда заметила, как что-то поблёскивает между её пальцев.
– Что там у тебя, Софи? – её охватило недоброе предчувствие.
Софи попятилась:
– Это не твоё, – она мотнула головой. – Я тебе не отдам, даже не думай.
Лаванда шагнула к ней:
– Я просто…
– У меня больше ничего нет, но это я тебе не отдам!
В этот миг Лаванда поняла, что у Нонине в руках: маленький мир в хрустальной сфере, целый маленький живой мир.
– Софи… – пробормотала она потрясённо, а затем бросилась к ней. – Отдай это, Софи! Отдай это!
Нонине ринулась прочь, но Лаванда быстро настигла её: осознание, что вот-вот может произойти непоправимое, придало ей скорости. Она попыталась выхватить у Софи сферу, но та крепко сжимала её в ладони и уворачивалась, а кроме того, была выше и сильнее Лаванды. Минуту или две длилась борьба. Но вот их руки расцепились, и маленький хрустальный шарик, блеснув в воздухе, пролетел по дуге и упал в траву. Послышался звон битого стекла.
Они обе застыли и молча смотрели туда.
Лаванда первая нарушила тишину, хотя голос её не слушался:
– Он… разбился? – тихо спросила она.
– К сожалению, да, – сухо ответила Нонине.
– Софи… – Лаванда растерянно подняла на неё взгляд. Та стояла непоколебимо и прямо.
– Ну а что ты на меня-то смотришь? Это ты устроила, не я, – Софи медленно отдалялась, отходила назад.
Лаванда подалась было за ней, но тут по бокам от Нонине встали двое – молодой человек и мужчина постарше, которых Лаванда уже видела перед деревней. Выглядело так, будто Софи своя в их компании.
– Вот, полюбуйтесь, опять обвиняет меня, – пожаловалась им Софи. – Понятия не имею, что ей не так.
Те понимающе закивали.
– А они всегда так делают, – заверил её тот, что постарше. – Абсолютно никакой благодарности.
– Но ведь вы всегда можете прекратить это, – напомнил молодой.
– Да, точно, – небрежно проговорила Софи. – Наверно, пора заканчивать.
Лаванда оглянулась назад – посмотреть, не поддержит ли и её кто-нибудь. Но нет, она была одна, только догорали позади остатки селения.
Тут чёрный гибкий зверь, скользнув длинным хвостом по её ногам, возник рядом. Он поднял морду и глухо зарычал на стоящую поодаль троицу.
– Чёрный зверь Ринордийск, – Лаванда скосила на него взгляд, пытаясь не упускать из виду опасность, тех троих. – Ты со мной? Или ты просто… сам за себя?
Зверь не ответил, но твёрдо встал рядом с ней.
