Иван Канина
Физкультура и литература
Кошачья жизнь
Для того, чтобы перевезти нашего кота из Якутска в Калининград потребовалось приложить усилия. Мамины усилия. Она хотела оставить кота там, но я напомнил ей, что Тимон такой же член семьи, как и все остальные, а семья должна быть вместе. Или нет. Отец же остался в Якутске. Но он, к сожалению, с 2004 года совершенно не транспортабелен. Перед поездкой коту надо было сделать несколько прививок, причем одну из них – за день до отлета. Так же за провоз его тела надо заплатить еще полторы тысячи рублей. Слишком много возни для такого маленького животного.
Мама рассказала, как кот перенёс полет. Она не стала тратить деньги на специальную клетку, а посадила его в заранее подготовленную для транспортировки живых существ кожаную сумку. На высоте десяти тысяч метров кот вел себя хорошо, он выбрался из кожаного плена и спал на маминых коленях. Через несколько часов полета, мама почувствовала резкий запах кала. Она посчитала, что запах исходит от соседей и не придала этому значения. Полет из Якутска в Москву длится около шести часов, а потом самолет еще около часа кружит над Москвой, то ли потому что капитану нравится вид, то ли по еще каким-нибудь непонятным причинам. Именно в это время начинаются проблемы с ушами. Ужасная боль, заложенность не прекращаются до самой посадки. Кот чувствовал себя не очень хорошо. Он находился в прострации, пасть открыта, слюни стекают на маму, и все это сопровождалось безостановочным мяуканьем. Пассажиры стали нервничать. Они говорили – кот чувствует беду. Когда самолет благополучно приземлился, все принялись облегченно вздыхать, креститься и аплодировать. Когда мама выходила из самолета, она заметила, что ее штаны перепачканы кошачьим дерьмом.
Через несколько часов мама вылетела в Калининград. Она переживала, что кот сделает свое грязное дело снова, но полет оказался спокойным, а кот настолько осмелел, что заснул на коленях маминой соседки. Мама перестала беспокоиться о своих штанах. Теперь это не ее проблема.
После перелета кот много ел, но не какал. Вообще. После трех дней без дефекаций, я начал серьезно переживать за его здоровье. Мама разделяла мои опасения. Она предположила, что кот выкакал все свои сбережения во время полета, а теперь живет в режиме накопления. Я так не думал. Мы связались с братом по телефону и обсудили ситуацию. Он предложил один совершенно негуманный способ, который поможет коту сходить по большому. Засунуть намыленный палец в кошачью задницу. Я опешил. Это отвратительно и жестоко. И абсолютно не приемлемо как для меня, так и для моих пальцев. Поэтому мама взяла дело в свои руки. Я вышел из ванной комнаты, которая на это время стала операционной. Через несколько секунд я услышал душераздирающее мяуканье. Но даже эта живодерская манипуляция ни к чему, кроме как к потери котом анальной невинности, не привела. Он так и не покакал. Обиженный кот весь день бегал по квартире и жалобным мяуканьем оплакивал свою девственность. Я тоже ругал маму и, памятуя о том, где побывал ее палец, не подпускал ее к приготовлению пищи. В эту ночь я впервые за долгое время молился Богу. Я боялся, что после всех перенесенных невзгод и потерь, кот может умереть от банальной интоксикации калом.
На следующий день все оставалось на своих местах, в том числе кал в животике моего бедного котика. Сидя за скудным ужином, мама неожиданно подняла «тот самый» палец вверх и произнесла: «Эврика!». Мама сказала, что именно таким способом справляются с детскими запорами. Ну слава Босху! Наконец-таки что-то гуманное. Но как же жестоко я ошибался. Бедные дети. Бедные котики! Оказывается, младенцам для разрешения запора тоже необходима попка. В нее засовывают маленький кусочек мыла. «Только не это! Не может быть! Клянись, что ты не проворачивала такого со мной!!!» – взмолился я. «У тебя никогда не было запоров, – ответила мама, – в отличие от твоего старшего брата». Фуууф…пронесло. «Короче, делай с его задницей, что хочешь, я умываю руки». И снова я не стал принимать участия в операции. Я сидел в своей комнате, заткнув пальцами уши, а в голове моей вертелась одна фраза: «Один раз – не пидорас». Но это уже второе проникновение… Я снова молился, просил, умолял и ждал. Никогда до этого я так не желал, чтобы кто-то обосрался.
И мои молитвы были услышаны. Произошло настоящее чудо. Кот, проигнорировав свой тазик, обгадил половик в ванной комнате. Я был на седьмом небе от счастья, поэтому я даже не стал тыкать его мордой в дерьмо. «Молодец! Поздравляю!» – кричал я, нося кота на руках.
Или может коту надоело, что в него постоянно что-то засовывают, и он сделал то, чего от него все так ждали. Вообще-то, коты очень своенравные животные. С характером, так сказать. Но мы-то знаем, что вся строптивость летит коту под хвост, когда у тебя в заднице кусок мыла.
Прогулка
Утро началось с двадцатикилометровой пробежки. Впереди целый день, а я уже как выжатая собака. Устал как лимон. После бега скорость перемещения по жизни резко уменьшается. Пока мылся и обедал, прошло еще несколько часов. Решил в кои-то веки прогуляться по городу. Белая рубашка с длинным рукавом, синий приталенный пиджак, светло-голубые джинсы, черные кеды. Волосы зачесаны в тугой хвост. Ни одна волосинка не выбивается. Никаких компромиссов. Круглые черные очки. При полном параде.
Что делать в городе, я и сам не знаю. Хочется посмотреть на мир глазами простого человека. Хоть и через солнцезащитные очки. Чаще всего мой мир замыкается трибунами стадиона. Утром еду на тренировку, не смотрю по сторонам, ни на что не отвлекаюсь, читаю книгу, сосредотачиваюсь. До стадиона около часа пути. Два с половиной часа на тренировке. Вижу только дорожку и считаю оставшиеся метры. Иногда этих метров бывает много, иногда очень много. Вот и считаешь, что да как. Минусуешь, плюсуешь, делишь, умножаешь, выводишь дискриминант, возводишь в проценты. И когда я заканчиваю все подсчеты, вывожу прибыль, то уже еле держусь на ногах. К этому моменту у меня нет никаких мыслей, кроме как об отдыхе. Падаю в автобус, никому не уступаю место, пошли все на хер. Закрываю глаза. И весь оставшийся день дома лежу как труп. Переворачиваюсь с боку на бок, чтобы пролежней не было. Желания сводятся к низшим потребностям пирамиды Маслоу. Поесть, поспать, отдохнуть. Я молод, но провожу очень много времени в кровати. Что я буду делать в старости? Сделаю ребенка, выращу его, и пусть обеспечивает меня.
И вот город открывает свои нежные каменные объятия. Ярко светит весеннее солнце. И ноги сами несут меня на работу к подруге Маше. Я хочу показаться ей на глаза. Хочу похвастаться собой. Чувствую себя превосходно. Я красив, молод и полон сил. Мои ноги, после двадцати километров, в приятном тонусе. Жизнь открывает городские улицы. Я улыбаюсь. Маша заценила мой внешний вид. Самооценка поднялась еще выше и уперлась в потолок. Эйфория. Я чувствую божественное начало в себе. И офис подруги кажется мне слишком тесным. Да и зрителей, пришедших посмотреть на меня, оказалось слишком мало. Поэтому я извинился перед подругой и вышел на улицу. Сделал доброе дело. Вокруг меня разливается свет. Он исходит из каждой моей поры. Я свечусь как Александрийский Маяк. Солнце ласкает лицо закатными лучами. Энергия кипит в моих жилах. Поступь моя легка. Любая самая грациозная лань обосралась бы от зависти, увидев меня, плывущим по улице. Сотни прохожих. И в этой толпе я улыбаюсь. Воздух наполнен радостью и позитивными вибрациями. Я восхищаюсь жизнью, городом и собой. Перелетаю через дорогу. Меня кто-то одергивает. Оборачиваюсь. Это мой старый знакомый, он улыбается во весь рот и машет мне рукой. Я поднимаю руку вверх и благословляю его. И продолжаю свое пришествие. Я спустился с вершин Фудзиямы, вышел из Тибетского храма, спрыгнул с Египетской пирамиды. И тут мои высокие философские мысли, мой Родосский Колосс разбился о сверхреальность подставленного мне кем-то плеча. Я чуть не сломался. Мое тело настолько расслабилось, что для него чье-то плечо оказалось тем же, чем айсберг для «Титаника». Жестокая реальность. Посыпались искры. Свет потух. И город напал на меня всем свои шумом автомобилей, грохотом трамваев и гулом толпы. Это был как удар электрошоком. Я обернулся и хотел потребовать сатисфакции, но увидев перекошенные злобой оскаленные морды двух парней в спортивных штанах и очках на лбу, передумал и ретировался. Плечи мои опали. Ноги вдруг резко заболели, наконец, почувствовав всю тяжесть отбеганных километров. Настроение с «плюса» резко сменилось на «минус». Как будто из солнечного Майами я оказался в суровом Тикси. Застывшая красота страны Фантазии сменилась панельными стенами чистилища реальности. Больше я не улыбался. Хватит, спустился на землю. Ты не в силах изменить мир. Нечего тебе делать в этом городе. Сними очки, пиджак, рубашку. Твое место на стадионе. В спортивной форме, считающим оставшиеся метры, минуты, дни…
У Боба
Несколько дней назад я решил сходить в гости к Бобу. Пообщаться и переписать несколько фильмов на флешку. Мы живем поблизости, и я частенько захожу к нему после тренировки. Стоя на остановке, я набрал Боба. Но он не ответил. Может он еще бегает? Пока ехал в автобусе, позвонил еще несколько раз. Все так же без ответа. Ладно, подумал я, позвоню позже. Пришел домой, залез в интернет, посмотреть, может Боб «онлайн». Но и там его не оказалось. Меня стали посещать странные мысли. Может он у кого-нибудь в гостях? Но это маловероятно. Он ведет аскетичный образ жизни и практически отгородился от мира. А отгораживается он при помощи книг. Читает зарубежную классику. Стендаль, Вольтер, Шекспир, а сейчас у него в планах полное собрание сочинений Вальтера Скотта. Чертов безумец.
Может Боб привел к себе женщину? Ответ очевиден. Нет. Боб – настоящий перфекционист. Он говорит, что не станет встречаться с девушкой, чья внешняя красота не соответствовует внутренней (или наоборот). А таких девушек практически не существует. Я успокаивал себя мыслью, что он отключил звук и просто не слышит мои звонки. Или вовсе спит.
Наступил вечер, и мы с девушкой решили прогуляться. Мы сделали кружок по району и подошли к дому Боба. Я не оставлял надежды. Звонил каждые пять минут. Длинные гудки. Ту-ут. Ту-ут. Мы подошли к окнам его дома. И о чудо, мать его – в кухне горел свет! Я подумал, что это какое-то недоразумение. Не может быть, чтобы Бобби игнорировал мои звонки. Разве ему не хочется пообщаться с таким милым парнем как я? Мы же друзья! И я стал кричать на улице, чего я не делал уже бог знает сколько времени. Как будто вернулся в детство, когда кричишь под окнами и зовешь друга гулять или вынести попить. Но он не слышал или делал вид, что не слышит. Но я не из тех, кто останавливается на полпути. Покричав еще несколько раз его имя, я позвонил. Ту-ут. Ту-ут. Тебе меня не провести, собака, я знаю, ты дома! Мы пошли к подъезду с домофоном. Проблема в том, что у Боба домофон не работает, и когда я прихожу к нему, он скидывает мне ключи из окна или спускается и открывает сам. Мы стояли возле подъезда и ждали, пока кто-нибудь откроет дверь, и мы сможем прошмыгнуть внутрь. Подъехала машина, за рулем сидела женщина и трепалась с кем-то по телефону. Я мысленно торопил ее, пытаясь послать сбой связи, желая, чтобы ее собеседник подавился. Тщетно. А Боб все так же не отвечал на звонки. Может быть, он забыл выключить свет, предположила девушка. Неплохая идея, но за электричество надо платить. Боб не работает и знает цену деньгам. Не в его духе платить за то, чем он не пользуется. Конечно, в его духе не платить вообще не за что, но так не получается. Это жизнь, а не сказка. А вдруг он последовал примеру Йена Кертиса38, поставил пластинку Игги Попа39 «Идиот» и повесился на своих беговых лосинах? Чушь какая-то. Боб никогда не покончит жизнь самоубийством. Уж слишком он ее любит. И это чувство взаимно. Его можно назвать счастливчиком. Или везунчиком. Ему вечно все сходит с рук.
Мы уже собрались уходить, но тут фортуна повернулась к нам задом. Со спины она мне нравится больше. Удача воплотилась в маленькую девочку, возвращавшуюся домой. Она открыла дверь, и мы ворвались в подъезд. Поднялись на 4 этаж. У меня грудь разрывалась от радости. Вот эта дверь. Звонка нет. Стучу. Тук-тук. Тишина. Ни малейшего звука. Тук-тук уже настойчивей. Молчание. Тихо как в гробу глухонемого. Последний стук. Тук. И … Я слышу, как открывается вторая дверь, а потом вопрос: «Кто там?». Он жив! Он дома! «Это мы», – кричу я от восторга. Дверь открывается и в проходе возникает Боб. Целый и невредимый. В одних трусах.
– О, привет! – кричу я и обнимаю его. Он глупо улыбается и отстраняет меня. Мы проходим внутрь.
– Что за херня, Боб? Почему ты не отвечаешь на звонки? —спрашиваю я.
– Мне хотелось побыть одному. И ни с кем не общаться, – печально произносит он.
Я даже не подумал об этом, а человеку просто хотелось побыть наедине с собственными мыслями, а может и с собственным телом. А я как упрямый осел, думал только о себе и шел до конца, даже если этот конец и никакой не победный.
– А вот хуй тебе! – сказал я и начал смеяться. Совершенно идиотская ситуация. Боб говорит, что не слышал, как я звал его с улицы. И он специально не брал трубку, знал, что я хочу к нему зайти. Но он никак не мог подумать, что я окажусь настолько настырным. В этой битве победу одержал я. Но стоила ли игра свеч? Он хотел досмотреть кино и дочитать книгу. Ничего страшного, успеет. Он записал нам несколько фильмов и втайне от девушки – отсыпал мне насвай. Мне просто очень сильно хотелось насвая. Именно по этой причине, а не из-за волнения о его здоровье, я так старался к нему попасть. И этот сукин сын знал об этом.
«Амстердам»
«Girl, I wanna take you to a gay bar»40
Electric Six41.
У нас возникла бредовая идея, а не сходить ли в гей-бар? А почему бы, собственно говоря, натуралам не сделать этого? Не видя никаких объективных препятствий на пути, мы решили воплотить эту идею в жизнь. Единственный в Калининграде гей-бар «Амстердам» открывал свои двери только по пятницам и субботам, но мы начали готовиться с понедельника. Настраивались морально. Тренировали выдержку, толерантность и резистентность. Имела место и неуверенность в собственных силах, и возникали некоторые сомнения. Но кто-то произнес сакраментальную фразу: «А чё мы бабы, что ли? Нет! Мы – настоящие мужики, и мы сделаем это. Кто, если не мы?». Эти слова постоянно повторялись нами, как некая мантра. Мы всячески помогали друг другу настроиться на голубую волну. Наступила пятница, а мы с Бобом только начали искать прикид. Почему мы не подумали об этом заранее? Все время ушло на волевую подготовку. Решив одеться подобающим образом, я выбрал светло-голубые обтягивающие джинсы и голубую футболку. Боб кое-как натянул коричневую майку, а на ноги – синие джинсы. Длинные до плеч волосы мы убрали розовыми ободками. Для конспирации я взял кепку и солнцезащитные очки. У Боба не было нормальной обуви, только дырявые туфли, пришлось довольствоваться ими. Пока мы прихорашивались, Боб не терял времени даром и употребил весь имеющийся у нас алкоголь.
Когда мы вышли из общежития, только Боб чувствовал себя на коне, я же надеялся на получение алкогольной храбрости у подруг, к которым мы направлялись. Рассчитывая на роскошный прием, я был обескуражен, когда пришел на вписку, и не обнаружил там ни капли съестного и ни крошки спиртного. Сделав вид, что все в порядке, я лег на кровать и попытался заснуть. Но поспать мне не дали, было слишком шумно. Играла какая-то отвратительно современная музыка. Полупьяный Боб предложил сходить за выпивкой, и я с энтузиазмом поддержал его идею. Меня уже давно мучала жажда.
В квартире находилось три парня и одна девушка, которая по отношению ко мне как-то странно себя вела. Она бросала на меня косые взгляды и чего-то недоговаривала. Я собирался пойти, но девушка предложила сходить с Бобом своему парню. Она отсылала своего парня, чтобы побыть со мной наедине? Очень странно и очень интересно. Эта мысль вызвала неодобрительные возгласы со стороны моей совести. Как же мужская солидарность? В жопу! Мне было действительно интересно, что она задумала. Но мне так и не удалось узнать о ее замыслах, так как Боб ушел в магазин один, а девушка со своим парнем уединились на балконе. А я уединился на продавленном тысячами тел диване и придался забвению.
Когда, наконец, подоспели водка и энергетики, мне было уже глубоко насрать на то, что хотела провернуть эта чертова шлюха. Мы смешали 1\3 водки и 2\3 энергетика. Попробовав эту смесь, я воскликнул: «О боже! Вот это…дерьмо!!!» Не понимаю, как вообще можно пить такую пакость, но ребята делали это с удовольствием. Причмокивали. Кое-как влив в себя один бокал, я прекратил грезить о благополучном завершении вечера. С работы пришла хозяйка квартиры. Время приближалось к полуночи. Все были веселы и пьяны, кроме меня. Между мной и этими животными не было ничего общего, мы находились на разных полюсах, я – на отрицательном, а они – на восклицательном. Мне хотелось спать, но никто этого не понимал. Всем было плевать на то, чего хочу я. Они утратили, свойственную всем живым существам любовь к ближнему.
Мы в нерешительности стояли возле бара. Девочки, неоднократно бывавшие здесь, зашли внутрь. Вся наша компания состояла из натуралов. А рядом ходили, держась за ручки, милые парочки геев и лесбиянок. Все бы ничего, но их речь – вот что действительно действовало на нервы. Писклявые жеманные мужские голоса и грубый женский бас. Мы отошли в сторонку. Я чувствовал себя ужасно глупо. Всю нашу недельную подготовку, как задницей сдуло. Только одному Бобу было похрен, он был до невменяемости пьян. Для храбрости мы решили позвать еще одного друга, живущего неподалеку. Он лет на пять старше нас и со своими дурацкими усами выглядит как недоделанный Фредди Меркьюри42. Этот парень очень мобильный, а если есть хоть даже призрачная вероятность потрахаться, он способен горы свернуть. Правда сегодня вероятность такой вероятности была совершенно невероятна. Если только в задницу. Тем не менее, примерно через двадцать минут он прибыл в сопровождении литра водки и пакета яблочного сока.
– Зачем водка, Димон? – спросил я.
– Боб попросил – ответил он.
Чертов ублюдок не знает меры. Выпив водки из пластиковых стаканчиков, мы решились на штурм заведения. Взяв под руки шатающегося из стороны в сторону Боба, мы двинулись к бару. На входе нас остановила охрана:
– Извините, ребята, но вы – не наша клиентура, – сообщил бугай в обтягивающей белой майке.
В это время мимо нас в бар вбежал парень в одних трусах, накладной бороде и в шапке Деда Мороза.
– Как не ваша?
– У нас вход только по клубным картам.
– Мы новенькие.
– Непохоже.
– Да ладно вам, мы свои, пустите.
– Мы не можем рисковать, вдруг вы с кем-нибудь подеретесь или еще что-нибудь натворите…
– Нет, ну что вы? Мы не буйные. Ну пожалуйста?
Охранники долго нас разглядывали, потом переглянулись и предложили доказать свою лояльность голубому братству – поцеловаться друг с другом взасос. Боб согласился, но в таком состоянии он согласился бы даже на фистинг, а я не хотел пользоваться его опьянением. Короче, мы потерпели фиаско. Зато удалось сэкономить четыреста рублей за входной билет. Но Димону почему-то очень хотелось попасть внутрь, поэтому мы пообещали ему повторить попытку на следующей неделе. Он даже предложил сходить в женский магазин и купить кое-какую одежду. По-моему, это уже слишком. Я кивнул, пожал ему руку и попрощался.
Но больше всех все же расстроились девочки. Они хотели устроить гетеросексуальную диверсию в гей-баре. К тому времени помимо шлюхи и ее парня, была сформирована еще одна пара, состоящая из смертельно пьяного Боба и хозяйки квартиры. Пришлось насилу оттаскивать его от девушки. При их разъединении произошло чудо – Боб тут же забыл об объекте своего вожделения. Как пела группа «Dead Kennedeys» «он был слишком пьян, чтобы трахаться». Но пока мы шли в общагу, в пустой голове Боба начали формироваться опасные идеи. Под действием алкоголя он становится агрессивным и практически неконтролируемым. Увидев идущего перед нами мужика, он вырвался из наших цепких объятий и ринулся его догонять. Мне уже осточертело быть его нянькой. Я отпустил его, пусть делает, что хочет. Не добежав до мужика нескольких метров, Боб перешел на ходьбу. По мере приближения к объекту, мне все больше хотелось предостеречь мужика, громко закричав: «Беги, чертов педик!» Но как я уже говорил, мне надоело контролировать эту гребаную реальность. Я стал сторонним наблюдателем.
Боб настигает мужика и сразу же начинает лупить его кулаком по спине и голове. Мужик остолбенел от неожиданности. Как будто из темноты на него на полном ходу вылетела машина. А Боб и был самой настоящей машиной. Машиной для убийств.
Обрисую ситуацию, чтобы вы могли более ярко представить всю картину происходящего. Высокий голубоглазый блондин атлетического телосложения, с длинными кучерявыми волосами, кандидат в мастера спорта по легкой атлетике, кое-как стоящий на ногах, неожиданно, со спины нападает на хилую мужичонку лет сорока. Даже у моряков на Перл Харбор 7 декабря 1941 года было больше шансов выжить. Я думал, что мужику пришел пиздец, но оправившись от первого потрясения, он бросается бежать. Выбегает на середину дорогу и бежит по разделительной полосе. Боб устремляется следом. Мимо них, сигналя, проносятся машины. Техника его бега ласкает взгляд. Эстетика в каждом движении. Длинноногая длинноволосая лань. Как говорится в таких случаях: «Мастерство не пропьешь». Но несмотря на технику бега он не может догнать тщедушного мужичка. Видимо у страха не только глаза, но и ноги велики. Судя по увеличивавшемуся между ними расстоянию, я ясно понял, что Боб проиграл этот забег, и с облегчением выдохнул.
Мы шли в общагу, рассчитывая найти его в своей комнате, но там его не оказалось. Не дождавшись, я лег спать. Не мог же я отправиться на его поиски? Не мог. Проснувшись через пару часов, я прошел на кухню и увидел разбросанную по грязному полу мокрую одежду, а Боба я обнаружил в ванной комнате, спящего под струями горячего душа.
Утром, попивая крепкий черный чай на убогой кухне общежития, я расспросил Боба о его злоключениях. Оказывается, у него был план. Он намеривался загнать мужичка до смерти, а потом без сопротивления отработать несколько приемов рукопашного боя. Но все вышло иначе. В какой-то момент мужику чудом удалось оторваться от профессионального бегуна и скрыться. Боб еще полчаса безрезультатно бродил по округе, а потом, решив сократить путь через лес, пошел в общагу. Не самое лучшее решение для пьяного в хлам идиота. Он заблудился. В лесу он провел несколько не самых приятных часов своей жизни. Боб выбрался оттуда только после восхода солнца, весь в грязи, замерзший, мучимый жаждой, похмельем и ненавистью.