Иван Канина
Физкультура и литература
Комод
«Я вижу, как после каждого обеда Евгений прячет суп в комод. Он стоит там и киснет до завтрашнего дня.
Масло тоже прячется в комод – через три дня
оно напоминает по вкусу большой палец на ноге трупа»
Генри Миллер.
Через несколько дней после неудачного похода за туалетным ершиком, Маша решила купить новый комод. После переезда мы пришли к выводу, что имеющиеся шкафы неспособны вместить весь наш скарб. И это несмотря на то, что я выбросил половину своих вещей. Правда, сделал я это не своей по доброй воле. По Машиной злой воле. Она настояла. Нет ничего более бесчеловечного, чем заставить человека выбросить его старые вещи. К которым он так привязался и, в буквальном смысле слова, прирос. Эти вещи стали родными и близкими, лучшими друзьями, а некоторые – даже любовниками. Чья рука поднимется? Машина рука очень даже неплохо поднимается. Она работала как конвейер, оставляя лишь самое необходимое. На мой взгляд, все они были необходимы. Допустим, эта кофта – идеально подходит для … работы на огороде. Неважно, что у нас нет никакого огорода. А если и был, то я бы не стал на нем работать. Ладно, кофта на помойку. О, классная футболка с надписью "Якутск" на спине. Мне выдали ее на соревнованиях. Я надевал ее несколько сот раз, ей всего семь лет! Маша отправила ее во всё увеличивающуюся кучу хлама. Мне стало ее жалко. Футболку, а не Машу. Я подошел и вытащил ее из кучи. Маша уставилась на меня с нескрываемым вызовом. В ее глазах читался ультиматум: «Либо я, либо она». Я выбрал любимую футболку, и Маша ушла. Мы разлюбили друг друга. Разбежались. Разъехались. А потом и вовсе воспылали ненавистью. Началась вражда. Где-то в другом измерении может оно так и случилось, но в этом, я выбрал Машу. Но и футболку не пришлось выбрасывать. Я дал ей вторую жизнь, предложив Маше использовать ее в качестве половой тряпки. Дай Бог, еще лет семь прослужит. Последнее послабление от Маши. Дальше все, что она считала ненужным, летело в мусор. Я не мог спокойно за этим наблюдать и вышел.
Через несколько часов я вернулся домой пьяным и заплаканным. Но опять же в параллельной реальности. Попробуй-ка напиться без Машиного согласия. Сразу на выход. Без вещей.
Короче, тряпок у меня поубавилось. Ну и слава Босху. Накопление – одна из самых мерзких болезней. Но не будем заниматься дешевым псевдофилософствованием. Тем более, я этого не умею.
Я всегда хотел иметь столько вещей, сколько сможет поместиться в заплечной котомке. И идти вникуда по обочине шоссе, обедая в придорожных кафешках и ночуя в дешевых мотелях. Да ты романтик, парень. Спасибо Керуаку за это. «На дороге» и «Бродяги Дхармы» оставили свой неизгладимый след. Конечно, все оставшиеся вещи едва ли поместятся в одну котомку, еще понадобится баул и комод. А идти с комодом по дороге не самое приятное занятие. Да, кстати, о чем речь. Я совсем забыл про комод. Был у меня один случай в студенческие годы…
Мы с однокурсником Славой сидели за последней партой на скучнейшей лекции по теории и методики физического воспитания. Нам было безразлично, о чем идет речь. Да и преподаватель не особенно напрягался, пытаясь донести до нас ненужные знания. В аудитории стоял легкий гул. Атмосфера напоминала пчелиный улей, в который, как селедки в бочку, набились медведи Гризли.
От нечего делать я стал искать жертву, над которой можно безопасно поглумиться. На горьком опыте мы знали, над кем этого делать нельзя. Нам уже неоднократно прилетало по шапке от борцов вольного стиля и от боксера. Поэтому нашими жертвами, в основном, становились одинокие девушки с неустроенной личной жизнью, которые не могли пожаловаться своим парням. Таких девушек, к сожалению, в нашей группе практически не водилось. А над теми, кто был, уже вовсю поиздевалась жизнь. С них хватит. Пришлось выискивать слабых парней. Таких в институте физической культуры было немного. Безвыходная ситуация, грозящая превратить лекцию в летаргический сон. Перед нами сидел безобидный парень. Ничего интересного в нем не было, но мое внимание привлек его свитер, на этикетке которого большими красными буквами была надпись – «KOMOD». Я сразу взбодрился. Оказывается, парень носит на себе фирменный «комод». Вот что бывает, когда у китайцев заканчивается фантазия. Злой умысел или кретинизм? Или все вместе. И плоды этого идиотизма мы теперь видим перед собой.
«Человек, который носит «Комод»». Почти что Гюго. Кажется, ему неудобно ходить в этом сраном «Комоде». Об этом свидетельствует тот факт, что свитер висит на спинке стула, а не на теле. Ох, и не завидую я парню. Представляю, как на Новый Год он попросил у Деда Мороза добротный свитер. А Дед Мороз, не мудрствуя лукаво, зашел на китайский рынок и купил первый попавшийся. Наверное, парень даже не подозревает, что носит на себе целый «Комод». Обычно такие люди не обращают внимания на бренд. Главное, чтобы носились хорошо. Они недоумевают, глядя на дорогие свитера в витринах брендовых магазинов. Зачем платить больше, когда есть «Комод»? Когда-то и я был таким. В седьмом классе я сильно обжегся, купив ботинки фирмы «Kanino».
Чтобы проверить, знает ли парень название фирмы своего свитера, я на всю аудиторию крикнул: «Комод!» Мой крик потонул в общем гуле. Только преподаватель спросил: «Причем здесь комод?» – и дальше продолжил читать лекцию. А парень даже ухом не повел. После этого мы стали называть его "Комодом", но он, конечно, об этом не узнал.
Была суббота, и мы с девушкой пошли на поиски настоящего комода. Сначала зашли в один мебельный магазин. Прошлись по рядам, посмотрели. Ничего не понравилось. Нам на глаза попался кожаный диван. На тридцатипроцентной скидке. И понравился он нам не только из-за цены. Во-первых, цвет идеально подходит под наши обои. Во-вторых, угловой. В общем, диван, в отличие от меня, соответствовал всем Машиным требованиям. Она влюбилась в него. Мне он тоже понравился. Но только пришли мы не за диваном, а за комодом и я не был готов на лишние траты. Конечно, можно купить в кредит, но я категорически против этого. Я кое-как оттащил Машу от дивана, и повел к комодам. У меня возникло сомнение, а может, ну его, и купить? А с деньгами как-нибудь разберемся. Внутренний нищеброд категорически не соглашался. Меня съедали черви сомнений. То я соглашался с Машей, то посылал ее к черту. Ее доводы казались разумными. Она говорила, что, если на глаза попадается вещь, которая тебе нравится, ты должен ее купить. Нельзя прислушиваться к здравому смыслу. Он всегда сомневается. Будь он трижды неладен. Я соглашался с Машей, но продолжал сомневаться. У нас еще кухня не сделана. Если мы сейчас купим диван, то весь план ремонта полетит к чертям. А там и до Апокалипсиса недалеко. С другой стороны, диван все равно придется покупать. Не сегодня, так завтра. А завтра не будет тридцатипроцентной скидки. Тогда завтра мы станем проклинать вчера. Кому это надо? Я размышлял, пытаясь решить эту задачку. Делая очередной круг по магазину, я заметил возле дивана каких-то скотов. И это еще мягко выражаясь. Они раскидали по полу свои пакеты, сумки, мешки с комбикормом, и уселись грязными, вонючими задницами на наш диван. В ту же секунду я принял решение купить его. Увидев смердящих тварей, развалившихся на ее мечте, Маша разрыдалась. Вот же, свиньи поганые! На кой черт парочке уродливых крестьян преклонного возраста понадобился современный кожаный диван? Идеальный вариант для них – это обитая дерюгой кушетка. Небось, клюнули на скидку. Скупердяи паршивые. Зачем он им? Старческой задницей на таком долго не посидишь. А спать вообще противопоказано. Чревато пролежнями.
Я отошел, оставив Машу со слезами на глазах. Она звонила маме, чтобы рассказать, как жестоко обошлась с ней жизнь, подсунув меня. Я выглянул из-за угла и увидел, как фермер, словно собственную дворняжку, гладит наш диван. Мне хотелось разорвать его обрюзгшую, заплывшую жиром шею. Что он его лапает? Совсем охренел, извращенец поганый! «Эй, продавщица! Не продавайте ему диван! Он его трахнет!» – вопил я про себя. Его потная жена сидела у столика продавца и уже заполняла какие-то бумаги. Пидорасы. Я плюнул в их сторону и пошел к Маше. Она с надеждой глядела на меня. Я покачал головой. Слезы брызнули из ее глаз. Она стала проклинать меня. Обвинять. Как будто это я во всем виноват. «Как всегда, в принципе, ведь ты – паршивый неудачник», – сказала Маша. Она была права, и я злился на нее за это. И злился на себя, потому что облажался. А внутренний голос нищеброда хвалил меня: «Молодец, парень, ты все сделал правильно. Вам не нужен диван».
Письмо
«Плюсы выхода из дому сильно преувеличены»
Эрнест Клайн69.
Привет, дорогой друг. Как говорила выдуманная Анна Франк: «Надеюсь, что я все смогу доверить тебе, как никому до сих пор не доверяла…». Решил написать тебе это письмо, потому что вчера меня укусила собака. Эта чертова тварь застала меня врасплох. В тот момент, когда я меньше всего этого ожидал. Ни за что, ни про что, ни за хуй собачий. Извини за грубость. Ты помнишь о моей ненависти к этим млекопитающим? Раньше я довольно часто имел с ними дело. По долгу службы, так сказать. Почти каждый божий день во время длительных кроссов по паркам. Все наши встречи были неприятными и заканчивались моими угрозами о физической расправе не только над животными, но и над их хозяйками. С мужиками я не связывался, поскольку они могли меня поколотить.
Ну что за отвратительные создания, эти собаки? Особенно бесит идиотский рефлекс на движущиеся предметы. Лай. Погоня. Пена у рта. Попытки укусить. Именно эта особенность их поведения и расшатала мое хрупкое душевное равновесие. Ты же помнишь про мою тонкую личностную организацию? Я всегда выходил на тренировку с кристально чистыми мыслями и в полной гармонии с окружающим миром. Я как рояль, которому для наилучшего звучания нужна точная филигранная настройка. Любая мелочь может вывести меня из равновесия, и пиши пропало. В итоге мне надоели бесконечные бестолковые стычки, и я бросил легкую атлетику. В большей степени я завязал с бегом из-за психологического выгорания и физических травм, но и собаки приложили свои грязные лапы к принятию этого решения.
Надо понимать, что ненавистью к ним я воспылал не с рождения. В детстве я просто обожал собак. В разное время у нас жили: Чарли (дворняжка), Несси (спаниель), Шакил (пудель), Лора (дог) и Дамка (дворняжка). Но время шло, собаки дохли вместе с моей любовью к ним.
Уже достаточно давно я не сталкивался с этими паршивыми тварями. Я находился в прекрасных отношениях с внешним миром, пока вчера на меня не было совершено зверское нападение. Я вышел из школы, где работаю учителем физкультуры и направился в манеж. Минут десять бегом. Если бы не обстоятельство непреодолимой силы. В лице одной немолодой и совершенно непривлекательной женщины, и в мордах двух собак. Я не заметил не только псин, но и женщину (настолько она была непривлекательной). Я перебежал на другую сторону улицы и вдруг услышал бешеный лай. Ко мне навстречу, извергая потоки ядовитой слюны и вони, бросилась маленькая собачонка. Я шикнул на неё и побежал дальше. Чтобы избежать столкновения с уродливой женщиной, мне пришлось обогнуть ее справа. Выполняя маневр, не заметил, как оказался возле второй собаки. Я не придал значения шавке, потому что на такую только взглянешь, а она уже скулит, поджимает хвост и прячется под хозяйскую юбку. На это я и рассчитывал, делая следующий шаг. Но, к сожалению для меня, и к счастью для собачки, мысль не материальна. Реальность кусается. Особенно когда приобретает очертания мерзкой безродной суки.
Вдруг нестерпимо зачесалась нога. Странно, ведь я чесал перед выходом. Неужели… Я остановился. Поглядел на собаку, потом на хозяйку, поднял штанину и посмотрел на ногу. Её, словно полицейскую машину, украшала красно-синяя гематома. Я посмотрел на собаку, потом на тварь, потом на ссадину. Эта мерзкая блядина цапнула меня! Меня переполнила злость, и я разродился бурным потоком матерщины. Первым пунктом я обозвал собаку – «старой шлюхой», а следом назвал хозяйку – «сукой», а потом наоборот. Сообразив, что произошло, женщина кинулась наутек. Интересно, куда это она намылилась, ведь я ее еще никуда не посылал? Мне хотелось ринуться в погоню, раздавить собачке голову, а хозяйке дать увесистый подсрачник. Пусть в следующий раз надевает намордник! И себе и собаке.
Женщина оказалась не такой уж и глупой, решив проигнорировать мои крики, вызовы, оскорбления и угрозы. У меня чесались руки и нога, но агрессия нашла выход только через рот. Ненависть, желчь и ярость сочились сквозь поры, мне срочно требовалась инъекция отмщения. Мы обязательно встретимся, и верю, что справедливость восторжествует! Я еще поблюю на их могилах! Даже не знаю кто паскуднее – женщина или собака. Я был готов изувечить их тела. И возможно так и сделал бы, ведь я – человек принимающий скоропостижные решения. Настоящий сумасброд. Бывает, взбредет что, сделаю, а потом хватаюсь за голову – как ума на такое хватило? Но в этот раз меня что-то остановило. Я посмотрел на быстро удаляющуюся женщину с собаками, затем на часы, которые сообщили мне об оставшихся в запасе пяти минутах, потом на царапину на ноге. Прикинув разделяющее нас расстояние, я громогласно прокричал проклятия ее и побежал в манеж.
Это случилось во вторник в 16:35. Теперь эти цифры ассоциируются с горем, болью и унижением. Меня реально унизили. Моя честь запятнана. Остается два выхода. Первый – уничтожить старуху, ее псин и всех возможных свидетелей. Второй способ, кажущийся мне наиболее приемлемым – самоубийство. Я уверен, ты поддержишь меня, ведь кому, как ни тебе знать, что такое честь и что значит потерять ее. Я знаю, как ты страдаешь, и не понимаю, как ты живешь с таким грузом. Как? Лучше покончить с собой, чем страдать, как ты. Ты вдохновил меня на серьезный поступок, друг. Хочу пожать твою руку и сказать «спасибо».
Через полчаса стала отниматься изувеченная нога. Я закатал левайсы и осмотрел ее. Увиденное меня просто потрясло. Маленькая гематома превратилась в кровавую геморрагическую опухоль. Она пульсировала и болела. Начинала чернеть. И вонять. Пришлось спрятать, пока никто не увидел.
Я поделился своими злоключениями с приятелями. Рассказ вызвал резонанс. Кто-то встал на сторону собаки, другие на сторону женщины, большинство же было на моей стороне. Меня подбодрили, похлопали по плечу, утерли слезы. Сказали: «Все будет хорошо. Тебе просто надо поспать». Сделали все, что необходимо в таких случаях.
Меня вынудили продемонстрировать изуродованную ногу. Окружающие не могли вынести отвратительного зрелища, а одну девушку даже стошнило желчью. После демонстрации все сомневающиеся перешли на мою сторону. Они хотели тут же линчевать старуху. Но я запретил, не желаю втягивать их в это.
Один приятель рассказал, что в детстве его укусила домашняя собака и из-за этого ему делали 40 уколов в живот. Глупая псина играла на дороге и попала под машину. Приятель, переполненный жалостью, попытался взять ее на руки и отнести домой. Но собаке не усралась его жалость, тем более та, от которой становилось только больнее. Поэтому она его укусила. Сам виноват, чертов придурок.
Сказать по правде, когда меня укусили, я тоже подумал о бешенстве. Паранойя по любому поводу – особенность моего характера. Перед выходом из дома, я десять раз проверю утюг, выключу электричество в щитке, перекрою кран подачи воды и газа. Закрою дверь на все замки. Спущусь в неуверенности, закрыл ли дверь. Поднимусь, открою дверь, проверю квартиру, закрою на все замки, дерну за ручку, постою минутку, прислушиваясь не прорвались ли трубы, принюхиваясь не начался ли пожар. Гребаная паранойя! Но благодарение американцам – они шьют отличные джинсы. Собака их не прокусила. И, чтобы паника прекратилась, я пошел к врачу и попросил йод. Обработал зияющую рану, но спокойней мне не стало. Я волнуюсь. Все мои мысли вертятся вокруг укуса. Хотя собака не прокусила джинсы, и ее слюна не могла попасть в рану, я все равно очкую. Тем более раны, как таковой, нет, кожный покров не нарушен. Чисто гематома. Надеюсь, бешенство обойдет меня стороной. Уповаю на это, ибо я хочу умереть в лучших традициях Томпсона, Хемингуэя и Бротигана – от выстрела в голову.
На следующий день я общался с подругой из Якутска. Накануне на нее напала стая дворовых собак. Одна из которых укусила ее за ногу. Собаки специально выбрали момент, когда вокруг не было людей. Помочь ей было некому. Рыча и клацая зубами, они окружили ее. Не зная, что предпринять, она стала кричать и бросаться на них. И, о чудо – собаки испугались и убежали. Девочка поехала в больницу, где ей сделали перевязку и укол от бешенства.
Я не знаю, как к этому относиться. То ли этот простое совпадение, то ли знак свыше. Ведь до этого мы с подругой давно не списывались. Около двух месяцев. «Ха, – скажешь ты, – пара месяцев это совсем немного». И будешь прав. С тех пор как все от тебя отвернулись, мы не общались уже несколько лет. Находясь в глубочайшей депрессии, я вспомнил о тебе и решил написать. Знаю, на тебя можно положиться. Ведь ты никогда не держал на меня зла. Даже после того, как я переспал с девушкой, в которую ты был влюблен. Помнишь? Знатная была шлюха. Спала со всеми, кроме тебя.
Короче, дружище, если заболею, пристрели меня как бешеную собаку в романе «Убить пересмешника». Если ты читал, конечно. В чем я сильно сомневаюсь. Ты же хуйню всякую читаешь.
Что сделать?
«Да ничего бы не случилось, если бы он не вбил себе в голову эту идиотскую идею, будто счастье превыше всего и надо
к нему стремиться! Да кто это сказал?
С чего он взял, что должен быть счастлив и имеет на это право? Да и кто его имеет? Ни у кого нет такого права»
Сол Беллоу70
Я сижу за грязным столом в своей комнате в общежитии и чего-то жду. В ожидании секунды, минуты, дня, месяца, Годо. Времени достаточно, но все же пора действовать. Немедленно. Встань и иди. Никого из соседей. Все разъехались по домам. Телефон молчит как глухонемой утопленник. Никто не звонит, и мне звонить некому. Я думал. Усиленно. Мысли отказывались выстраиваться в порядок, они носились в хаосе по пентхаусу моего тела. Сумятица – вот как можно назвать мое состояние. Ничего не приходит на ум. Мысли пугают своей бессмысленностью. Бессмысленность пугает своей рациональностью. То я срываюсь и наворачиваю круги по комнате, то опускаюсь на стул и сижу, уставившись в одну точку. Идеи рождались, вязли в болоте, а потом резко клокоча и бурля, заполняли больное сознание. Я сижу на деревянной табуретке, моя голова находится в тисках из сплетенных пальцев. Волосы всклочены, взгляд затравленного зверя, стопы холодные, словно из холодильника. Я закрыл окно и подошел к зеркалу. Ничего жизнерадостного и жизнеутверждающего. Глаза красные, воспаленные, как после марихуаны. Огонька нет. Однажды девушка, которую я бросил, сказала, что у меня пустые, водянистые рыбьи глаза. Сейчас я готов с ней согласиться. Губы искривлены не то параличом, не то судорогой, не то сколиозом. Отсутствующее выражение лица. Через секунду, мысль покидает меня, и улыбка озаряет чело и вот я уже вестник богов и дамский угодник. Широкие крылья носа чуть подрагивают, циничная ухмылка блуждает по лицу. Другая мысль – другое выражение лица. Мне становится не по себе. Отойти от зеркала. Отражение пугает меня. Я смотрю в свои глаза и не узнаю. Мне кажется, там кто-то другой. Отворачиваюсь. Снова смотрю. Меня охватывает смятение. Я не могу оторвать взгляд от зеркала. Что-то мешает мне отвернуться. Замечаю какое-то движение. Холодок миллионом мурашек прокатывается по спине, превращая человеческую кожу в гусиную. Мне надо оглянуться, но я не могу. Опускаю глаза и смотрю вниз, на ноги в отражении. Правое колено дрожит. Странно, я этого не ощущаю. Сейчас я вообще ничего не чувствую. Эта мысль пугает меня. Я пытаюсь пошевелить рукой. Отражение шевелит рукой, но я по-прежнему ничего не чувствую. В зеркале я вижу, как медленно открывается дверца шкафа. Не отрывая взгляда от отражения, я пытаюсь понять, открылась ли дверца по-настоящему или это игра воображения. Накатывает страх. Я поднимаю взгляд. Отражения нет. Смотрю в пустую комнату. Окно в комнате открыто. Помню, у меня замерзли ноги, и я его закрыл. Или нет? Ветер шевелит занавеску. Всматриваюсь в зеркало, поворачиваю голову, не могу оторвать взгляд от отражения. Мне страшно. Я не вижу себя. Я ничего не чувствую и одновременно с этим, все мои чувства обострены. Я слышу размеренное тиканье часов. Стоп, часы так не ходят. Может сердце? Пот стекает крупными каплями по лицу. Хочу закрыть глаза или хотя бы моргнуть. Не могу. На меня кто-то смотрит. Я чувствую это затылком. Волосы встают дыбом. Никого не вижу, но здесь кто-то есть. Кровь схлынула с лица, я бледнее диабетика, во время приступа гипогликемической комы. Чувствую холод. Меня передергивает, как будто кто-то провел стеклом по металлу. С улицы через открытое окно врывается гул. Сперва не замечаю. Потом появляется дискомфорт, словно ботинки вдруг стали на несколько размеров меньше. Смотрю на окно. Звук становится сильнее. Это уже не просто гул, а… Крик. Он приближается. И вот он уже в комнате. Я ощущаю его. Он становится всё громче. Мне хочется закрыть уши. А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! Барабанные перепонки готовы лопнуть. Я напрягаю все силы, поднимаю руки. Но они не достают до ушей, останавливаются на губах. Рот открыт. Вкус крови. Прикасаюсь к губам, они потрескались и кровоточат. Не в силах больше удерживать, я опускаю руки. И начинаю понимать. Этот звук. Это я кричу. Меня бьет дрожь. Словно через тело проходит электрический ток. Даже ресницы подергиваются. Зубы болят невыносимо. В легких закончился воздух. Горло горит, звук тонет в сухом кашле. Слезы градом катятся по лицу. Слезы или пот, не разобрать. Глаза закрываются, меня бьет разрядом такой силы, что вместо того, чтобы обмякнуть я прихожу в тонус. Мышцы рвутся от напряжения. Их сводит судорогой. Так, наверное, должен чувствовать себя человек во время разряда дефибриллятора. Открываю глаза и вижу комнату. Что-то в ней не так. Шкаф. Открыт настежь. Я пытаюсь разглядеть что там. Колени подгибаются, и я чуть не падаю. В следующую секунду мышцы ног напряжены до предела. Чувствую, как трещат коленные суставы. Слышу скрип. Но это не кости. Похоже на звук, издаваемый деревом. Меня прижимает к земле, потом подкидывает к потолку. Я смотрю. Я больше не хочу смотреть в шкаф. Треск совсем рядом. Затем резко сменяется угол обзора. Голова повернута вправо. Треск прекращается и меня начинает пошатывать из стороны в сторону. Что-то заполняет мой рот. Липкое. Толстое. Горячее. Дует сильные ветер, шторы на окне ходят ходуном. Меня качает все сильнее. Теперь я могу заглянуть в шкаф. Тишина, только скрип от веревки, на которой качается мое тело.