Илья Сергеевич Ермаков
Сага о Мрачных Водах. Глубины Пепла
Он услышал звук искр.
– Семиотики?
– Они принадлежали Аладару и Лиане, его родителям.
– Оу…
– Когда его руки коснуться рукоятей этих мечей, сила, которой вы наполнили его тело, перейдет в клинки и изменит их свойства. Они пропитаются ею.
– Как прикажете, Лорд Сеера. Будет исполнено. Лог, возьми их.
В комнате раздались новые звуки. Какие-то шаги, какие-то движения. Но они его не интересовали. Его интересовала лишь его госпожа.
– А что с другой пленницей? Она, действительно, оказалась той, о ком подумал декан Милантэ Мунлес?
– О да, она – ее дочь.
– Вау, надо же! И что вы…
– Скоро она станет моей Королевой. И вашей Королевой тоже. Так я решил.
Пауза.
– Очень… хорошо, Лорд Сеера. Как вам будет угодно.
– Это не обсуждается. Айседора Селеста останется здесь, в Академии. И будет править вместе со мной. Вам придется это принять.
– Ваша воля – закон. А что об этом думает Верховная Матерь?
– Ей предстоит… принять к сведению мое решение. Я еще поговорю с ней.
– Полагаю, она не станет возражать.
– Я буду весьма… убедителен. К тому же, мы почти одержали победу. Осталось совсем немного. Скоро Омут закончит свой проект, и тогда… мы выйдем на поверхность.
– Да, Лорд Сеера. С нетерпением ждет этого важного дня.
Пауза.
– Продолжайте.
Шаги. Звук дверей. Свет. И снова тьма.
И тишина.
Остался лишь голос его госпожи.
Она приблизилась к нему. Он ощущал ее дыхание на своем лице.
– Продолжим.
И ее холодные губы прижались к его губам.
И душа Энтони вернулась в мир, где он обрел свое счастье рядом с Мисой.
Глава 16. Во имя власти
– Прежде, чем я отвечу, я хочу задать тебе несколько вопросов.
– Спрашивай.
Я приподнялась в постели, и Сеера поправил подушку за моей спиной, чтобы я удобней села.
Он не отходил от меня ни на шаг.
– Ты знаешь что-то о Лиане и Аладаре?
– Печати?
– Да. Ты их видел? Семь лет назад.
– Это родители, Энтони, верно?
Он знает про Энтони.
– Да, – осторожно ответила я, – это так.
– Лиана и Аладар оказались самыми сильными Печатями из всего Ордена. Они закрыли больше всего порталов, когда влияние Вилиамонта стало распространятся.
– «Влияние Вилиамонта»?
– Его сила заключается в том, что он способен открывать новые проходы. Крайне редкий дар. До него подобной силой обладала лишь Верховная Матерь. Она – первая, кому удалось порвать ткань Мироздания.
Сеера не желал говорить о том, как именно Верховной Матери удалось открыть Проход. Он вообще каждый раз уходил от разговора о ней.
– Лиана и Аладар внесли большой вклад в битву, приблизив победу вашей стороны.
– Нет ничьей стороны, Сеера. Ты же знаешь, что я…
– Да, всего лишь дочь Марии Селесты. Дочь своей матери, женщины, которую я любил.
Мне становилось дурно от подобных слов. Так странно осознавать, что у мамы был роман с существом из иного измерения.
И это существо хочет сделать меня своей женой.
Во что вообще превратилась моя жизнь?
– Так вот, Лиана и Аладар оказались очень сильны. Никто из Призраков не смог их остановить. Многие… очень многие пали от их семиотиков. Они искусно сражались. Настоящие воины. Профессионалы. Они хорошо знали свое дело и превосходно владели оружием. Даже Гринштейн не смог сопротивляться. Он спасся бегством.
– А ты? Ты сражался с ними?
– К счастью, нет, но я видел, на что они способны. И видел, как они погибли.
Кто же их убил?
Кто оказался сильнее самых отважных Печатей?
За ответами на эти вопросы Энтони спустился вместе с нами. Он хотел знать, что сталось с его родителями семь лет назад.
И вот я получаю ответ вместо него.
– Кто их убил, Сеера? У кого хватило сил остановить таких Печатей?
Я с нетерпением ждала ответа, хотя подсознательно уже догадывалась о нем. Кто мог быть сильнее Гринштейна? Кто это был, если Сеера не ввязывался в драку? Кто еще сильнее их всех?
– Это сделала она.
Мелисента.
– Лично.
– Ах!
Я прикрыла рот ладонями. Мои опасения сбылись.
– Только благодаря ей та битва закончилась нашей победой, – добавил Сеера, – самые сильные Печати оказались повержены, остальные сбежали. Проход остался открытым.
– Она главная, так? Она стоит над всеми вами. Что ей нужно?
– Ее цели ведомы лишь ей. Мы лишь воздаем должное за те дары, которыми она нас наградила.
– Дары?
Сеера не стал отвечать.
– Что с Энтони? Где ты его держишь?
– Тебе не обязательно знать об этом.
– Он – мой друг. Если хочешь, чтобы я вышла за тебя, как ты можешь скрывать от меня такое?
Я сама от себя не ожидала, что этот ход окажется настолько хорошим. Манипулировать свадьбой, чтобы получить все ответы. А что я еще могу?
– Он в Перекрестках.
– Зачем? Что с ним там делают?
– Это воля Верховной Матери. Я лишь выполняю ее приказы.
– Ее воля…
– Прости, Айседора, но я не могу говорить о ней и о ее распоряжениях. Это тайна. И она должна оставаться тайной для всех.
– У тебя с ней секреты.
Сеера кивнул.
– Воля Верховной Матери не обсуждается. Как она скажет – так и будет. Я не могу этому противиться.
– Да что с вами всеми такое?
Я злилась.
Они все – ее марионетки.
Мелисента крутит и вертит ими, как пожелает! И никто, кроме нее, не скажет, чего она хочет.
– Где она?
– Что? – не понял Сеера.
– Где сейчас Верховная Матерь? У нее есть какое-нибудь… логово? Где она живет?
Глупо надеяться, что он так возьмет и выдаст ее месторасположение. Но я должна попытаться.
– Я… не знаю. И никто не знает, Айседора. Она просто приходит. И уходит.
– Приходит? Сюда? В Академию?
– Разумеется. Она лично отдает мне все распоряжения. И уходит, чтобы вернуться, когда все будет готово.
– Только за этим? Она приходит, чтобы отдать приказы?
– Проход. Она пользуется им. Верховная Матерь спускается в Глубины Пепла и уходит…
– Младенец. Что за дитя на картине? Кто у нее на руках?
Я видела, что Сеера не хочет отвечать. Кажется, ему даже страшно говорить о Верховной Матери, словно она услышит, если он разболтает ее секреты.
– Младенец – ее дитя. Как и все мы… Призраки. Рыбоеды. Все они появились благодаря ей. Они – ее дети. И я появился здесь благодаря ей.
– Дети, значит… Но что за дитя?
Сеера не отвечал.
– Идем, Айседора. Я хочу показать тебе Академию.
И как вообще с ним можно о чем-то говорить? Он постоянно уходит от прямых ответов. Но теперь я хотя бы точно убеждена в существовании Верховной Матери, кем бы она ни являлась.
И раз она приходит сюда, спускается на дно, значит, у меня есть шанс встретить ее.
Она еще придет проверить, как ведутся дела.
Сеера помог мне встать. Взяв меня под руку, он повел меня к выходу из сада.
– Тебе уже лучше?
– Да, намного.
– У тебя еще остались вопросы?
– Насчет Энтони.
Сеера недовольно промычал.
– Скажи мне лишь одно, Сеера. Он будет жить?
– Да, Айседора. Он будет жить.
Ох…
Он нужен им живым…
Это дает мне шанс спасти его.
Двери сада открылись, и в коридоре нас встретил декан Милантэ Мунлес. Увидев своего Лорда, он поклонился.
– Лорд Сеера.
– Мы с Айседорой хотим прогуляться по Академии. Я хочу показать ей здешние места.
– Как скажете, ректор. Мне сопроводить вас?
– Не стоит. Займись лучше делами Омута. Меня интересует результат. Он должен быть совсем скоро.
– Слушаюсь, Лорд Сеера.
Мунлес откланялся и уполз прочь.
Настоящий подводный змей!
– Идем, Айседора.
– Чем занимается Омут?
– Тем, что делаю и я. Исполняют волю Верховной Матери.
Проклятье. Все здесь делается ради нее! Все следуют ее указке! Она дает приказы Сеера, а он Омуту, а те – своим подчиненным. Студенты этой Академии просто пешки на службе у Мелисенты.
Все пляшут под ее дудку!
Мы прошли вниз пол лестнице и спустились в большой зал, заполненный студентами, облаченными в белые халаты. Они группами ходили туда-сюда, прижимая к груди стеклянные книги. Проходя мимо ректора, они кланялись и здоровались.
Полулюди-полурыбы. Они мало чем отличались от остальных жителей города Одд. Разве что одеждой и родом занятий.
У каждого внешность отличительная, своя, уникальная. Даже оттенки чешуи и кожи не повторялись.
– Каких студентов декан отбирает для вступления в Омут? – поинтересовалась я.
– Самых способных, по его мнению. Тех, кто готов работать тайно. Не болтать лишнего. И действовать лишь на благо Академии. Преданных.
Среди студентов появилось двое взрослых существ. Мужчина с нижней частью ракообразного животного. И женщина с двумя парами рук, белой кожей и волосами-щупальцами стального цвета.
Двое подплыли к нам и поприветствовали Лорда Сееру.
Неподалеку от них стояло трое студентов. Сжавшись кучкой за спинами этой парочки, они не отрывали от нас взгляды и о чем-то перешептывались.
– Айседора, знакомься. Это профессора Сангинарий Саг и Орсина Орэлла.
Я просто кивнула в ответ, выдавив из себя:
– Здравствуйте.
– Лорд Сеера, у нас для вас есть маленький разговор, – начал профессор Сангинарий, – вы не возражаете?
– Говорите, я готов выслушать.
Переглянувшись друг с другом, профессора решили, что слово возьмет профессор Орсина:
– Лорд Сеера, видите тех студентов? Это Мелисса, Винтер и Эш. Очень способные ребята. Винтер работал над своим проектом. Подопытным животным стал дельфин. Проект стал проявлять слишком сильную агрессию и сбежал.
Дельфин?
Она сказала про дельфина? Мне не послышалось?
– Винтер очень переживает. Сроки сдачи проектов вот-вот подойдут к концу. Поверьте, Лорд Сеера, Винтер – очень способный ученик. Он быстро исправит положение. Его друзья, Эш и Мелисса, во всем будут ему помогать.
– Что же вы хотите от меня, профессор Орэлла? Ближе к делу.
– Лорд Сеера, прошу, дайте им возможность сделать новый проект в самые краткие сроки. Позвольте запросить у декана Мунлеса нового подопытного. Вы увидите, что они справятся в кратчайшие сроки и еще смогут вас удивить. Это очень-очень способные ребята. Все, что им нужно – еще одно подопытное животное.
Я взглянула на Сееру. Выслушав просьбу, он демонстративно выгнул бровь.
– Говорите, дельфин проявил слишком большую агрессию?
– Да, Винтер маленько… перестарался. И не смог контролировать животное. Оно вырвалось из Перекрестков и сбежало из Академии.
Раздался легкий смешок Сееры.
– Что ж, это говорит лишь о том, что дельфин оказался чертовски хорош и готов к выходу. Меня это радует. Что ж, передайте декану Мунлесу, что я разрешаю вам взять нового подопытного. Пусть Винтер сам выберет того, кто ему понравится. Я хочу, чтобы он сам был уверен, что справится с новой задачей. Мне будет любопытно взглянуть на результат.
– Ох, спасибо большое, Лорд Сеера! – радостно воскликнул профессор Сангинарий Саг. – Вы очень добры. Мы поспешим обрадовать студентов. С вашего позволения.
Двое профессоров откланялись и направились к троице студентов, чтобы сообщить им благую весть.
– Идем в Перекрестки, Айседора. Ты там уже была, не так ли? Но не за черными дверьми.
Я следовала за Сеерой. Мы спускались вниз по главной лестнице, минуя все этажи Академии. По коридорам и ступенькам шныряли студенты. Летали скаты и морские коньки.
– Зачем эти проекты?
– Армия, Айседора. Чтобы сокрушить сушу.
– Так хочет Верховная Матерь?
– И не только. Призраки желают власти над вашим городом. В знак мести за то, что с ними сделал «Харон».
– Тогда почему они благодарят Верховную Матерь за силу? Это и есть дары? Без нее не случился бы «Харон». Неужели…
– Айседора, ты задаешь слишком много вопросов.
Мы шли дальше, но я не сдавалась. У меня выдался шанс найти ответы.
– Расскажи мне о силе Эвристики, –попросила я.
– Эвр? Ты ее знаешь?
– Нет, но Скальд видел ее и все рассказал. На что она способна?
– Эвр обладает даром проникать в чужие сновидения. Там она – хозяйка. Она проникает в самые чертоги подсознания человека. Искажает их. Играет с ними. Может довести до безумия. И… смерти.
– Смерти?
– Да, Айседора. Если ей удастся забраться слишком глубоко, то проникнув в разум, она сможет его разрушить изнутри. Эвр создает коридор между своим сознанием и сознанием жертвы. И идет по нему в чужую голову. А такой проход легче всего открыть, когда сознание ослабленно. Во сне.
– Коридор… а тот, к кому она проникла, может этим воспользоваться?
Сеера с интересом на меня посмотрел.
– Ты очень хитрая, Айседора. Ты знаешь об этом?
Разумеется.
– Да, коридор, созданный Эвр меж двумя сознаниями, работает в оба направления. Если ее жертва каким-то образом догадается об этом и научится проникать в разум самой Эвр… забравшись глубоко в ее голову, можно ее убить. Это две стороны медали. Сильная и слабая стороны одной и той же силы. Никогда и ничего не бывает слишком просто, Айседора. За все приходится платить свою цену. Чем-то жертвовать или рисковать, чтобы получить то, что хочешь. Как и Алойш. Используя свой дар, он растрачивает самого себя, собственное существо. Собственную материю. Понимаешь?
– Кажется, да.
Я и впрямь понимала, о чем говорит Сеера. Его объяснения оказались вполне доходчивыми.
– А что насчет Гринштейна? Чем он рискует? Какова его плата?
– Он достаточно заплатил в свое время. Ноги. Чем больше силы он использует, тем сильнее они болят. Он не чувствует их. Ему тяжело стоять. Или ходить. Только после длительного перерыва он способен подняться на ноги. А с применением силы это делать становится все сложнее. И потом возникает боль, терпеть которую бывает просто невыносимо.
– Выходит, он страдает каждый раз, когда использует силу?
Сеера легко кивнул.
– А вот и Перекрестки.
Мы спустились ниже и вошли в белый бесконечный лабиринт.
– Что я получу, став твоей женой? Став Королевой Морских Сердец?
– Власть, Айседора.
– Власть?
– Ты станешь править вместе со мной. Управлять Академией и Оддом. Ты сможешь делать реформы. Менять правила.
– И ты… дашь мне эту власть? Просто так?
– Почему же просто так, Айседора? Взамен на это ты становишься моей женой. Моей. И только моей. Это будет твоя плата за силу, которую я тебе подарю. И более того – приняв мое предложение, ты станешь частью этого мира. Моего мира. Ты станешь одной из нас.
К этому я готова не была.
– Одной из вас? У меня… вырастут жабры?
Сеера пожал плечами.
– Я еще никогда не делал ничего подобного. Скажем так, Айседора, эта рубашка тебе больше не понадобится… в первую брачную ночь.
Внутри застрял комок.
Я вспомнила Шона. У нас должна была вот-вот состояться свадьба. Мы готовились к ней. Семья. Совместная жизнь. Дети.
Я хотела стать невестой Шона, а не…
– Подумай хорошенько, Айседора. Мы станем ровней. И вместе будем исполнять волю Верховной Матери.
Власть. Вот, что я получу, если соглашусь. У меня будет возможность повлиять на что-то. Например, спасти Энтони. Или изменить этот мир. Условия их жизни.
Рабский труд на кварцевых шахтах.
Я смогу все исправить.
Но это будет другая жизнь. Я буду принадлежать этому миру. Поверхность уже не станет ждать моего возвращения.
Большая жертва.
Очень большая…
Отказ от всего, что я знала и любила. От той жизни.
Но что меня держит в той жизни? Что привязывает меня к суше?
Суше… где нет Шона?..
– Как вы создали рыбоедов? Что подмешали в рыбу?
Сеера молча остановился у одной из черных дверей. Стоило ему коснуться ее рукой, как ворота открылись. Перед нами появился длинный коридор, по обе стороны которого стояли стеклянные колбы, в которых плавали… слизни.
Черви.
Угри.
Черные, серые, белые, красные…
Они плодились, выпуская из себя личинки.
Каждая стеклянная колба подсвечивалась синеватым светом.
– Что это такое?
– Слизняки.
Сеера остановился у банки с мелкими черными червячками, плавающими в воде.
– Вот этих мы использовали, чтобы создать рыбоедов. Мы скрамливали их рыбам. И съев эту рыбу, люди теряли себя и менялись.
– Не стоит подробностей. Я видела это зрелище. Я лично расправилась с семейством Грейтс, если хочешь знать.
– О, они стали нашими первыми подопытными. Но слишком умными и самонадеянными. Они не были готовы слепо сражаться на нашей стороне. В них оставалось… много человеческого. А потому над проектом пришлось потрудиться, чтобы исправить положение.
Подумать только, казалось, еще несколько дней назад я вырвалась из «Ракушки» – особняка семьи-рыбоедов. Потеряла Шона. И понятия не имела, что значит все происходящее. И вот я здесь… стою у самых истоков зла.
Место, где все началось.
– Рыбоеды стали глупее, но послушнее. Агрессивнее. Это то, что нам нужно.
Сеера прошел дальше и остановился у белого червя, напоминающего змею.
– А вот этот экземпляр парализует сознание. Если жертву накормить таким червем, то она будет выполнять все прихоти того, кто накормил ее. Мгновенная и вечная власть. Сопротивляться приказам очень трудно. Я бы сказал, невозможно почти для всех.
– Почти?
– Нужно быть очень сильным, чтобы хотя бы пытаться сопротивляться. Но подобные образцы очень хороши. Так что… проблем не возникнет.
Сеера прошел дальше, осматривая червей за стеклами.
– Наши студенты используют многих из них для своих проектов. С этих червей все и начинается.
– У студентов есть доступ сюда?
– О да, доступ имеется.
– И откуда эти черви?
– Подарок.
– Подарок?
– Верховной Матери.
Конечно! Чей же еще?
Иначе и быть не могло.
– Она научила меня делать их.
– Ты их сам сделал?
– Большую часть. Да.
И Сеера остановился и развернулся ко мне. Он завел руки за спину и взглянул на меня со всей решительностью, на которую был способен.
– Айседора. Так ты обдумала мое предложение? Ты станешь моей женой?
И вот мы пришли к тому, с чего начали. Он снова задал этот вопрос. Пока мы шли по Перекресткам, я пыталась все обдумать.
Шона больше нет.
Энтони в плену. Он где-то рядом, но мне никогда не дадут до него добраться.
Здесь слишком много врагов, чтобы рассчитывать на спасение. У Скальда и остальных хватает забот на поверхности.
Я должна что-то сделать, что-то изменить. И у меня есть шанс получить власть в этом мире. Власть исправить…
Взамен на…
– Обещаешь мне власть, если я соглашусь?
– Ты станешь Королевой, Айседора. Это мои личные гарантии. Я не позволю своей жене просто слепо следовать за мной. Она должны быть моим партнером. Ты же сможешь им стать? Сможешь помогать мне? Я же вижу это. Я вижу страсть в тебе, Айседора. Жажду действия. Ты не будешь сидеть на месте. Став Королевой, ты получишь доступ ко всем местам в Академии, кроме лабораторий Омута и Глубин Пепла. В остальном – это твой дом. И он в твоем распоряжении.
– У меня не будет власти над Омутом?
– Эта привилегия остается за мной. В твои компетенции это входить не будет. Но зато Одд… он весь твой.
И шахты мои.
И жители мои.
Если я смогу повести их за собой, если стану Королевой их сердец… то все исправлю.
Я все здесь изменю.
Во имя власти я готова стать…
– Сеера.
– Да, Айседора. Я слушаю.
Следующая фраза поделала мою жизнь на «до» и «после».
– Я согласна стать твоей женой.
Глава 17. История Элеоноры ван Касл
– Сюда-сюда, скорее!
Скальд толкнул дверь в кабинет плечом и придержал, чтобы Хоакин и Альбедо смогли провести ослабленную Элен внутрь.
– На кушетку, быстро, – скомандовал Скальд.
Элен уложили на кушетку, стоящую у стены.
– Что нам делать, Скальд? – спросил Альбедо. – Командуй.
У самого Скальда все руки в крови. Покрытые кровоточащими ранами, они беспощадно болели и ныли.
«Проклятье! Из-за своих рук я ничего не могу сделать сам!».
– Так, Хоакин, в том ящике есть бинты, вата, спирт и другие антисептики. Доставай все, что там есть. Нужно обработать раны.
– Сделаю.
– Альбедо, смотри, открывай этот шкаф. Видишь те белые ампулы? Бери. Это обезболивающие. Ниже есть шприцы. Возьми на десять миллилитров. И введи пять кубиков Элен в плечо. Справишься? Ты же делал это раньше?
– Не переживай, Скальд, я умею делать уколы.
– Прекрасно.
Все принялись за работу.
Хоакин достал несколько коробок бинтов и марлевых тампонов. На полу перед кушеткой он расставил баночки со спиртом, перекисью водорода, перманганатом калия и хлоргексидином.
Элен тяжело дышала. Вся ее одежда пропиталась кровью.
– Элен, Элен, – Хоакин говорил с ней, – ты как? Ты слышишь меня?
Она слабо повернула голову на источник голоса.
– Да… Хоакин…
– Нужно снять одежду. Я обработаю раны.
– Хорошо…
Хоакин принялся осторожно раздевать Элен, чтобы не причинить ей еще больше боли.
Альбедо тем временем набрал в шприц обезболивающие средство и подбежал к Элен, чтобы сделать инъекцию.
– Сейчас-сейчас, это быстро. И тебе станет легче.
Он взял марлевый тампон, быстро смочил спиртом, обработал кожу плеча и сделал укол.
– Это скоро подействует? – спросил Альбедо у Скальда.
– Минут через десять боль уйдет.
– Не волнуйся, Элен. Ты поправишься. Мы тебе поможем. Слышишь?
Введя лекарственное вещество, Альбедо прижал марлевым шариком место инъекции и извлек иглу.
– Сделал.
– Отлично, – ответил Скальд, – а теперь помоги Хоакину снять с нее одежду. Один он не справится.
Пока Хоакин и Альбедо избавляли Элен от пропитанной кровью одежды, Скальд подскочил к ящику с перевязочным материалом и ухватил два валика бинта.
«Черт, как же неудобно!».
От его прикосновения белый бинт частично окрасился кровью.
«Проклятье!».
Скальд сел за стол и помог зубами размотать бинт. Отмотав достаточный кусок, он принялся наматывать бинт на руку. Делать это оказалось ужасно неудобно. Скальд постоянно ругался, разрывая бинт зубами. В какой-то момент валик скатился по столу на пол.
– Сука!
Скальд тяжело задышал, пытаясь взять себя в руки.
– Я сейчас, Скальд. Я помогу.
К нему пришел Альбедо, оставив Хоакина обрабатывать и перевязывать раны Элен.
– Почаще меняй марлю, Хоакин, – велел ему Скальд, – у меня достаточно бинтов и ваты. Не жалей. Сначала все как следует обработай, а потом смочи марлю еще раз, приложи к ране и перевяжи бинтом. Понял?
– Да, Скальд, сделаю. Можешь на меня рассчитывать. Потерпи, Элен, скоро боль угаснет.
Скальд не мог оторваться от Элен. Ему было мучительно больно смотреть на нее израненное окровавленное тело. Субстанция Алойша ранила ее очень сильно одним лишь прикосновением.
Но Скальд отомстил за нее. Алойш больше никому не сможет причинить вреда.
Скальда мучал лишь один вопрос: «Как мне это удалось?».
«Как я это сделал? Что с моими руками? Почему мои прикосновения приносили ему такую боль?».
Скальд вспоминал слова Алойша. Он сказал: «Она досталась тебе… потому что ты любил ее…».
«Что досталось? Кого я любил?».
С этого дня Скальд все больше осознавал, что его раны на руках что-то значат. Это не просто нервная болезнь, которая началась после смерти Силисты. Эти раны что-то значат. Что-то случилось с его руками, с его телом и с ним самим. В какой же момент это произошло?
И что вообще произошло?
Его прикосновение оказалось сильнее меча-семиотика – самого сильного оружия против Призраков и существ из иных миров.
«Какого черта происходит?».
– Скальд, спокойно, я рядом, я помогу тебе.
Альбедо подвинул стул и сел рядом с ним. Он принес с собой чистые бинты и баночку с перекисью.
– Давай я обработаю твои руки и забинтую. Хоакин там справится и без меня.
Скальд не стал отказываться от его предложения.
– Хорошо, Альбедо, приступай.
Он положил на стол перед Альбедо израненные руки. Из каждой трещинки сочились капли крови.
– Боже, Скальд… что с твоими руками?
– Хотел бы и я знать ответ, Альбедо. Эти руки сегодня убили Алойша. И я не понимаю, как это случилось.
– Он что-то сказал тебе?
«Она досталась тебе… потому что ты любил ее…».
– Нет, ничего. Он просто кричал. Ему было мучительно больно. Мое прикосновение убивало его.
– Не понимаю, – Альбедо покачал головой, – семиотик не помог. Мечи никогда не подводили нас. Против Призраков эти клинки – верное средство. Они гораздо сильнее перламутра, который может подействовать не всегда.
– Видимо, Алойша создали иначе, чем всех остальных.
– Что ты хочешь сказать?
– В его создании могли применяться другие технологии. Или особое существо, наделенное силой, способной противостоять ударам семиотика. Я не знаю.
– Надеюсь, Алойш оказался таким единственным из всех Призраков. И больше таких проблем не возникнет. Но, Скальд… ты ничего не хочешь мне сказать про… свои руки?
Это его разозлило.
– А что я должен сказать? В день после смерти Силисты я проснулся с трещинами на пальцах. И с каждым днем их становилось все больше. Они покрывали ладони, запястья и тянулись по предплечью к локтю. И я ничего не мог с этим поделать, как ни старался. Понимаешь, Альбедо? Я мазал их всеми кремами и мазями. Использовал гормональные средства. Ничего не помогало. Пил витамины, колол их себе. Бесполезно. Ходил по врачам, хотя глупо, не правда ли? Но никто ничего не мог мне сказать. Все, что я мог – каждый день обрабатывать раны и бинтовать руки, чтобы нормально работать с пациентами. Я – врач, Альбедо. И у меня такие руки. Это… просто невыносимо. Но я живу с этим. Уже семь лет живу.
– Ладно, Скальд, прости. Я не должен был наседать так. Конечно, ты не знаешь. Конечно… Но что-то определенно случилось в тот день, семь лет назад…
– Я потерял семью. Вот, что случилось. Я потерял жену и…
Альбедо не стал продолжать эту тему. И Скальд был ему за это благодарен.
– Мы все выясним, Скальд. Обязательно выясним.
На этом они и закончили.
Скальд просто сидел, пытаясь успокоиться, и смотрел, как Альбедо аккуратно и старательно бинтует ему руки. Он иногда поглядывал на Элен и Хоакина. Профессор отлично справлялся с работой. Элен уже не стенала от боли. Лекарство подействовало. Ей нужен только отдых и покой.
– Альбедо, – заговорил Скальд.
– Да?
Он еще раз подумал, стоит ли начинать этот разговор.
«Стоит. Определенно, стоит. Я должен поговорить об этом».
– Насчет Энтони… прости, что так случилось. Альбедо, я…
Альбедо поднял ладонь, призывая Скальда к молчанию.
– Я не виню тебя, Скальд. Успокойся.
– Правда? Что-то мне…
– Правда. Скальд, я уже не виню тебя в том, что случилось. Я просто… вспылил, потому что…
– Вы имели на это право. Вы всегда боялись, что с Энтони может что-то случится. А я… не спас его.
Альбедо промолчал. Ему тяжело говорить об этом.
– Мы вернем его, Альбедо. Обязательно. Я обещаю. Вот только подлатаем раны и сразу же отправимся за ними. Вы же готовы?
Альбедо поднял голову и взглянул на Скальда.
– Готов…
– Спуститься на дно… еще раз?
Альбедо сглотнул.
– Мы пойдем туда. Вместе. И вытащим Энтони и Айседору из лап подводных гадов. Город уже свободен от гнета Алойша. Да, Эвр и Гринштейн не заставят себя ждать. Но мы займемся ими, когда с нами будут Энтони и Айс. Вместе мы спасем Перламутр-Бич.
Обдумав предложение Скальда, Альбедо закивал. И каждый следующий кивок становился увереннее.
– Да… да, Скальд, ты прав. Мы спустимся за ними. Я готов. Но без Элен нам не справится. Надо дождаться, когда ей станет лучше.
Скальд еще раз взглянул на Элеонору ван Касл. Она уже закрыла глаза и позволила себе отправиться в мир грез.
– Ах…
Элен открыла глаза.
Скальд, все это время сидевший рядом с ней, пока она спала, машинально взял ее за руку.
Элен продышалась и посмотрела на него.
– Скальд?
– Элен, ты как?
– Я уснула?
– Да, ты хорошо поспала. Тебе уже лучше? Боли нет?
– Нет… а где…
Она осмотрела кабинет. Альбедо и Хоакин уснули, опустив головы на рабочий стол Скальда.
Скальд же все время сидел рядом с кушеткой и следил за Элен, не отходя от нее.
– Как ты, Скальд?
– Альбедо меня подлатал. Порядок.
– Как это вышло? Я так всего и не поняла.
– Я тоже. Похоже, в моих руках есть некая сила, способная убивать Призраков. Таких особенных, как Алойш, на которого не подействовал семиотик.
– Ого! Значит, теперь ты – наше оружие против них.
– Похоже на то.
Элен осмотрела себя. На тело и все конечности наложены бинты.
– Я похожа на мумию.
– Скоро все пройдет, обещаю. Когда будем менять бинты, я смажу раны мазью. Она поможет быстро вылечиться.
– Спасибо, Скальд. Буду рада снова вернуться в строй.
– Обязательно вернешься.
Скальд провел большим пальцем по тыльной стороне забинтованной ладони Элен. Ему нравилось касаться ее. И нравилось слушать ее голос. В последние дни эта женщина оказалась добра к нему. В ней он находил поддержку и понимание.
– Элен.
– Да, Скальд?
– Альбедо и Хоакина я знаю давно. Я могу представить, как они оказались в «Хароне» и стали Печатями. Но… как это случилось с тобой? Кем ты была, пока не стала частью Ордена?
Элен тяжело вздохнула.
– Можешь не отвечать, если…
– Все в порядке, Скальд. Я расскажу. Но эта история не самая светлая, которую ты слышал.
Элен собралась с мыслями. Она погрузилась в воспоминания и начала:
– Родители отказались от меня еще в детстве. Я их совсем не знала. Мне сказали лишь, что я – член семьи знатного рода. Ван Касл. Но я ничего не нашла. Никаких упоминаний об этой семье. Возможно, мне соврали. Или я была незаконно рожденной наследницей? Я ничего не знаю о своем происхождении. Я себя помню уже в приюте. Элеонора ван Касл, так называли меня все воспитательницы. И я приняла это имя, как свое настоящее. Я гордилась своим неизвестным происхождением. И даже потом, когда я ничего не нашла про род ван Касл, я не стала менять фамилию. Наверное, следовало бы… но не стала. Сама не знаю почему. Привыкла. Я росла в приюте, пока мне не исполнилось семнадцать. Я уже не надеялась на то, что кто-то заберет меня. Мне должно было вот-вот исполниться восемнадцать. Пришло время пойти работать. Но меня забрали из приюта. Думала я, что попаду в любящую семью? Да, конечно. Но я попала в «Харон». Я стала одной из тех детей, которых готовили к скрещиванию с существами, дабы передать им мистическую силу. Да, Скальд. Я должна была стать Призраком Перламутра. Одной из них. Меня готовили к этому. Ставили опыты. Но у них ничего не выходило. Мое тело отторгало всех существ, и никто не мог понять почему. Понимаешь, не так просто сделать существа, подобного Призраку. Человеческое тело должно принять силу, принять новую жизнь. Должна быть… совместимость. Понимаешь? И никто не мог понять, на чем та совместимость основана. «Харон» действовал методом проб и ошибок. Шли годы, а у них ничего не получалось. Я оставалась неудачным подопытным кроликом, с которым у них ничего не выходило сделать. И наступил момент, когда я понадобилась для другой цели. За меня заступились. Ученая. Женщина. Она работала там, но мы редко пересекались с ней. И все же она видела меня в лабораториях. Заходила иногда. Что-то приносила или спрашивала. И так смотрела на меня… уже тогда я почувствовала, что между нами образовалась связь. И в один день она заступилась за меня. Пришло время, когда началось создание Ордена Печатей. Шла подготовка профессиональных воинов. Поскольку в опытах я оказалась бесполезной, и сами опыты уже не проводились. Основная цель – уничтожение Призраков и закрытие порталов. Нужны лишь Печати. Меня хотели умертвить за ненадобностью, но она… подала заявку. Она ходатайствовала за то, чтобы я стала частью Ордена Печатей. И меня забрали из лабораторий и начали готовить. Я подружилась с этой женщиной. Мы стали, как… сестры. Нет, не мать и дочь. А как… подруги. Да, это лучше подходит.
