Наталья Игнатова
Врагов выбирай сам
А Галеш, потянув его за рукав, заметил буднично:
– Тори здесь. На Волчьей мельнице.
Альберт демонстративно закатил глаза, раздал последние активаторы телепорта и очень взрослым тоном сказал:
– Что за жизнь? Ни минуты покоя.
Он даже испугаться не успел. Боишься ведь всегда либо перед боем, либо после, когда все уже заканчивается. А тут все сразу пошло по выверенной схеме. Как в задаче: первое действие, второе действие, третье…
Мэджик-бук. Пальцы по кнопкам – не глядя.
Старший держит лошадь по уздцы.
Телепорт.
И опять: оглядывается Артур, обстановку оценивает Артур, диспозицию выбирает тоже Артур. Альберт видит его глазами, но все активные действия – сейчас работа старшего.
Зато безупречны заклинания.
Повреждать врага нельзя, значит, контроль.
Посторонней мыслью – они всегда есть, такие, но очень редко отливаются в различимую форму: «контроль» – это бело-синие колоды большинства храмовников. А у старшего колода синяя с черным – связать противника и лететь в атаку.
Повреждать нельзя.
… Тори…
Арчи?
Ешкин корень, ну до чего похожи!
Первое, за что цепляется взгляд, – и ведь должен был привыкнуть, но сейчас, как в первый раз, как сто лет назад… Глаза.
Синие-синие. Яркие.
Страшные.
Вот он какой, Зако Золотой Витязь.
Красавец.
И улыбается. Весело так.
Мысли – отдельно. Пальцы – отдельно. Летят по кнопкам.
Ах, цветные кружева поверх гибкого золота.
Получи, Тори, подавись, красавец. Мало кто из магов умеет сплетать столько заклинаний одновременно. Вообще никто не умеет.
«Медуза», «хангри вормсы» в ее нитях, поверх всего – «паутина», файт-поле на Миротворца… кто сказал, что на старшего не действует магия? Защитные поля. Поглощающие… эх, Варга нет, пригодился бы сейчас.
И стазис-купол под рукой.
На всякий случай.
На самый крайний случай. Стазис из тех заклинаний, от каких рассыпаются мэджик-диски.
Все как в Цитадели Павших. Только вместо Змея – Тори. Красавчик сусальный, аж стыдно за такого правнука.
Младший отвлекает демона… ведьму… да не важно. Задача Артура: дать Галешу подобраться к Тори вплотную.
Все как в Цитадели Павших. Только вместо высоких стен и донжона – старая мельница. Плохое место. И так-то плохое, а уж сейчас, когда из узких окошек бьют молнии и очередями вылетают огненные шары, и вовсе никудышное.
Тори успел укрыться под защитой каменных стен. И выкурить его оттуда пока что не очень получается.
Все как в Цитадели Павших. Там бой пошел совсем не так, как загадывали. Здесь – тоже.
Тори, скованная «медузой», довольно быстро нейтрализовала «хангри вормсов». И, получив относительную свободу, разразилась в ответ на выпады Альберта целым залпом атакующих заклятий. Она не пыталась связать противника – то ли не умела, то ли пренебрегала магией контроля, – но и без этого на несколько секунд Альберт был вынужден уйти в глухую оборону.
Тут уж досталось и старшему. Досталось бы, будь Артур уязвим для магических атак.
Понеслась душа по кочкам!
Зашвырнув Галеша в пересохшее русло ручья, рыцарь кружил рядом с мельницей, появляясь словно бы сразу со всех сторон. Добраться не мог: магия там, не магия, а каменные стены – это каменные стены. Насквозь не пройдешь.
Он выбил запертую дверь, но изнутри плеснулась лава – Тори обратилась к «Перемене сущностей»: тому самому заклинанию, что оплавило подножие холма у Цитадели Павших. Высшая магия. И вряд ли ведьма пользуется мэджик-дисками. Значит – сама. Как уж она выжила в аду, воцарившемся внутри мельницы, это еще предстоит узнать.
А для высшей магии уязвим даже старший. Любое заклятие, в котором энергия воплощается в материю, так же опасно для него, как и для простого смертного.
Тори воюет на два фронта и справляется. Пока справляется. Рано или поздно ее силы иссякнут. Должны…
«Конус холода». Заклинание по-своему легендарное. Уж во всяком случае, памятное… «Малыш и Толстяк».
– Раскудрить твою! – рычит старший. – Не повреждать!
Но уже бьет плечом в растрескавшийся камень, прорывается к Тори… Кто там говорил, что сквозь стену не пройти?… Не повреждать… Ага! Как же!
Миротворец – его ни с чем не спутаешь. Полоса белого света на ярком ковре из переплетенных друг с другом заклятий. Своих и чужих. Пестрота – в глазах рябит. А поверх вдруг – ясно и чисто – смерть.
В последний момент топор ударил не лезвием – обухом. Оглушил. Должен был оглушить. Да разве ж Тори этим проймешь?! Такого быка, как Зако, и тараном не свалишь.
Эх, Арчи, ну что же ты? Ну…
Тори… Зако на мгновение запутался в волшебных узорах. Альберт тут же ударил в образовавшуюся брешь. Источенные магией стены рухнули, и юный маг едва успел послать на мельницу «пыльного червя», чтобы обломки не придавили и старшего, и проклятую ведьму. Устанут ведь выбираться.
Камни и гнилые доски рассыпались в порошок, но, не успев обрадоваться удаче, Альберт почувствовал, как слабеют и теряют силу защитные заклинания. Как будто «хангри вормсы» вернулись, чтобы сожрать хозяина.
А Тори… Тори не было. Было тело – Золотой Витязь, синеглазый красавец – пустая кукла, из которой вытряхнули набивку, и оболочка вот-вот опадет сдутым пузырем. И было нечто, непостижимое, и оттого страшное. Огромное. Оно окружило, стало землей и небом, и воздухом. Неживое.
Мертвое.
И одновременно со свирепым: «С нами Бог!» накрыл развалины мельницы последний аргумент в затянувшемся споре.
Безмагия.
И древко топора, ударив снизу вверх, под подбородок, бросило Тори на землю, засыпанную каменной крошкой.
– Она там?
Подоспевший Галеш нервно сжимал футляр с гитарой:
– Она там? Вернулась?
– Кажется, нет, – Артур не побрезговал, пнул носком ботинка бесчувственное тело. И понял. Понял, на что надеялся менестрель. – Я не знаю точно, – он развел руками, – попробуй.
Галеш шлепнулся перед телом на колени, положил рядом гитару, ладонями обхватил лицо Тори и застыл.
Через минуту, очень-очень долгую минуту, он поднял на Артура нерешительный взгляд:
– Ее там не было, – сказал тихонько, – не успела вернуться.
– Конечно, не успела. – подал голос приковылявший поближе Альберт, – она в некросферу ушла, да там и осталась. Братец, я хочу ее книгу!
– Еще чего!
– Артур…
– Забудь.
– И почему я знал, что так будет? – грустно промолвил Альберт. – Братец, ты способен на корню задушить самую благую идею. Такие, как ты, препятствуют гармоничному развитию общества и…
– Я ее вообще сожгу, – пообещал Артур, – а меч в переплавку отдам.
– С ума сошел? – уже всерьез обеспокоился Альберт. – Отвези в Цитадель и успокойся. Книгу отвези. Меч можешь хоть в переплавку, хоть… слушай, а почему его эльфам не продать? Может, им кроме тебя кто-нибудь сгодится. Да вон хотя бы, – пренебрежительно кивнул маг на распростертое тело Золотого Витязя, – этот придурок.
– Хочешь, чтобы он душу продал?
– Да ладно!
– Нет уж. К тому же он меч сколько раз брал – ничего не было. Ты как, ехать сможешь?
– До Шопрона? – Альберт неудержимо и заразительно зевнул. – Два часа, если шагом. Доедем как-нибудь.
Галеш, с гитарой наперевес, отправился к тошадям. Альберт, бросив последний взгляд на мэджик-бук Тори, нога за ногу поплелся бродить по каменным россыпям:
– Вот отсюда она вышла. Через портал.
– Ты откуда знаешь? – не поверил Артур – Магии же нет.
– Какая магия? Тут колдовство творилось. Сам посмотри: на камнях краска, на краске – воск, там вон, видишь, косточки лежат. Человечьи. Детские, кажется… – Альберт снова зевнул. – Дай книжку почитать!
– Не дам.
– Ну хоть картинки посмотреть.
– Нет.
– Не дашь, я из арбалета стрелять перестану.
– И что?
– Зарядку делать не буду.
– Да?
– Да. Разжирею. Обожрусь пирожными и скончаюсь в страшных мучениях.
– А я тебе клистир поставлю.
– Так, да? – Альберт подумал, разгребая ногой груду почерневших от огня косточек. – Мне, значит, клистир. А книгу – в Цитадель?
– Да.
– Чтобы ее там Флейтист читал?
– Да.
– Значит, какой-то поганец с крылышками тебе дороже родного брата?
– Ты… – Артур возмущенно задохнулся. – Так не честно.
– А книжку не давать честно? А я ее, может, почитаю и придумаю, как от этой гадости защищаться. Думаешь, Тори своими силами пользовалась? Ничего подобного! Она из некросферы черпала. Если бы не безмагия, тут бы мы и кончились. – Альберт подумал и выдал аргумент, безотказный в спорах со старшим: – Ты бы, может, и ничего еще. А я бы точно помер.
Сработало. Артур, как водится, почувствовал себя виноватым за то, что он такой большой и сильный, а Альберт такой слабый и маленький.
– Пробовать заклинания даже не вздумай, – проворчал он, протягивая мэджик-бук, – уши надеру.
– Конечно, – с готовностью согласился Альберт.
Сцапал книгу и, моментально потеряв всякий интерес к разрушенному порталу, пошел к лошадям.
И в самом деле, ну портал, ну и что? Если бы магический, а то – колдовской. Велика диковина. На Волчьей мельнице испокон веку ворожба творилась, разве что в последнее время пастыри колдунов поразогнали. Да и то неизвестно еще, кого они действительно выгнали: колдунов или рыцарей Храма, которые этим колдунам окорот давали. Знать бы раньше, что Тори не только маг, но и еще и ворожея, можно было сразу возле Волчьей мельницы засаду оставлять.
Ага, а еще возле моста в Междуречье; и на капище в Златой роще; и на Старом кладбище; и в Иудиной лощине; и… и это все в непосредственной близости от столицы. А сколько таких мест по всей Единой Земле?
Нет, ничего бы с засадой не получилось.
Проводив младшего слегка растерянным взглядом, Артур похлопал по щекам бесчувственного Зако:
– Эй, хайдук, хватит валяться.
Словесное вразумление не помогло, и пришлось вылить на спасенного пол фляги воды, прежде чем синие глаза открылись.
Мрачный взгляд сфокусировался на Артуре. Нижняя челюсть – квадратная такая, шевельнулась справа налево Потом слева направо.
– Ну, прадед, – пробормотал Зако невнятно, – сломать ведь мог.
– Вставай, – Артур подал ему руку.
Витязь пренебрег. Поднялся сам. Очень легко, словно не его дважды за полминуты оглоушили топором: по макушке и по роскошной челюсти.
– Ехать придется с Галешем, – сказал Артур, – лошадей у нас три всего. Но это до Шопрона, там что-нибудь придумаем.
Зако, не дослушав, повернулся спиной.
Определенно, характер у Золотого Витязя лучше не стал. Да и с чего бы вдруг?
Альберт уже сидел в седле, сладко зевая. Галеш стоял рядом, держа под уздцы Стерлядку и своего мерина. Серко нюхался с кобылой, но с появлением хозяина дамой пренебрег. Пошел к Артуру, надеясь выклянчить лишний сухарик. И выклянчил конечно же. Жалобные глаза у Серко получались лучше, чем у иной собаки.
Альберт смотрел, как они идут: Зако – впереди, Артур – следом. Смотрел и опять удивлялся: похожи. Но какие разные!
Старший, с носом своим переломанным, узколицый, тонкогубый, тощий, как змеюка, от вечных постов и как змеюка гибкий – уродлив старший. Глянешь – испугаешься. А Зако красив. Все, что у Артура плохо, у него – хорошо. И нос как нос. И морда круглая. И волосы, вон, не стрижка уставная, а кудри золотые, длинные. Серебряным обручем кудри схвачены, по плечам вьются. А плечи широченные. Матерый мужик Зако, Арчи расти еще и расти.
И все равно не вырастет. Ростом-то братец не намного ниже, но никогда ему столько мяса на свои кости не нарастить. В жилы уйдет. Как обычно. А все почему? Потому что кушать надо, как люди, а не как праведники.
– Меч-то можно взять? – примирительным тоном спросил Зако. – Я без оружия все равно что голый. В столицу приедем – отдам, ей-богу.
Волшебный клинок даже не приторочили к седлу как следует. Некогда было. Сунули в скатку, да так он и остался. Рукоять и гарда – снаружи, лезвие – в спальном мешке.
– Нельзя, – отрезал Артур.
Мыслями он был даже не в Шопроне уже – в Сегеде. Отвезти Альберта домой, взять в казармах свежую лошадь, распорядиться, чтобы предупредили на заставах: пусть готовят сменных коней, и – в штаб. Если спешить, в Сегед можно за полтора дня добраться. Если очень спешить – за день. Время еще не поджимает, но лучше как можно скорее отчитаться перед сэром Германом.
Да, и захватить с собой бумаги из Стопольского прихода…
Альберт прав, когда говорит, что самые опасные враги – люди. Демоница Тори, из-за которой их разбудили, хлопот почти не доставила, зато теперь предстоит нешуточная драка с епископской церковью. И дай бог решить дело без громкого шума. Ни к чему шуметь, когда речь идет о внутрицерковных делах.
Зако выхватил меч из скатки в тот момент, когда Артур сел в седло. Альберт хотел крикнуть, предупредить, но горло перехватило. Маг ударил кобылу пятками, и Стерлядка, оттолкнув Галеша, прыгнула вперед, как будто и вправду была выдрессирована для боя.
Они не успели.
Зато успел Артур. Слетел с седла, уклоняясь от смертельного удара, оставив Серко между собой и Зако. Волшебный меч срезал переднюю луку…
Срезал. Твердую кожу и дерево – как масло ножом, как лопатой мягкую землю.
…чудом не задев шею скакуна, и зазвенел, как звенят бронзовые тарелочки-гонги. Уши заложило от этого звона.
А старший, оттолкнувшись обеими ногами от земли, уже прыгнул обратно, держась за седло руками, раскручивая тело, как живой кистень. Каблуки тяжелых ботинок ударили Зако в грудь и в голову. Золотой Витязь отлетел в сторону. Артур в кувырке ушел в другую, ухитрившись выдернуть Миротворца из петли на седле.
– Убирайся! – рявкнул он на Альберта. – Галеш, пошел вон!
Но Галеш стоял с потерянным видом. Как будто на него снизошло вдруг озарение и прямо сейчас принялся музыкант складывать новую песню.
Может, так оно и было.
Альберт уходить уж точно не собирался. А собирался он подобраться поближе к Серко, чтобы снять с седла рыцарский арбалет. С Зако что-то было не так. И с мечом что-то было не так. Они оба светились, и хайдук, и клинок светились, как иногда Артур. Только не золотом, а пронзительным белым огнем. Так пылают молнии, когда гроза приходит без ливня. Сухие острые сколы на сухом, трескуче кашляющем небе.
– Зако… – Артур увернулся от удара, и снова меч разразился обиженным звоном, – … Зако, не надо…
Старший не пытался отбиваться, даже не парировал слепящий клинок древком Миротворца, просто уходил, уходил, уходил. Он очень быстрый, старший. Он и вправду, как змеюка, быстрый и такой же гибкий. Но сейчас нельзя уходить – убивать надо. Он ведь сам всегда говорил: нельзя все время защищаться. А теперь даже не защищается. А скотина Серко отбежал подальше вместе с арбалетом. И теперь не даст себя поймать. Не подойдет, пока Артур ему не свистнет. И магии нет.
Но тогда почему меч?.. и Зако?..
– Инициация, – в голосе менестреля лязгнула сталь, – процесс пошел. Отдай мне ноутбук, мальчик.
– Что-о?!
Стерлядка по-прежнему безукоризненно слушалась и повода, и шенкелей. Альберт умудрился развернуть кобылу почти на месте, и так вот, не отводя взгляда от Галеша, заставил пятиться к жеребцу Артура.
Серко, хороший, золотце, ну, пожалуйста, не убегай. Не убегай, а!
– Инициация, – повторил менестрель, – она вот-вот завершится. Тогда твой брат умрет. Отдай мне комп, я спасу его.
– Безмагия, – напомнил Альберт.
Галеш улыбнулся, шагнул к нему. Стерлядка встала свечкой, развернулась на задних ногах и рысью рванула к Серко. Слава богу, тот и не подумал убегать от подружки.
«Слава Богу и Пречистой Деве», – на всякий случай добавил Альберт. Он постарался сказать это как можно искреннее. И то, что арбалетная обойма оказалась полна, искренности молитве только прибавило.
– Дурак! – крикнул Галеш, падая, и пропуская над собой стальной болт. – Отдай комп!
Следующий болт ударил его в плечо. Ударил, к сожалению, всколь. Не та прицельность у маленьких, легких арбалетов, чтобы с коня стрелять по движущейся мишени. Но из большого с коня не постреляешь. Да и не взвести большой-то. И…
Галеш уже гнал мерина вдоль пересохшего ручья, прочь от Волчьей мельницы.
Альберт еще раз выстрелил ему вслед. Промахнулся. Решил поберечь болты для Зако, и тут-то в ушах зазвенело по-настоящему. Так, словно полянку перед развалинами накрыло одним громадным бронзовым колоколом.
Зако не стало.
И Артура не стало тоже.
Два гиганта – белый и черный – рубились на каменной россыпи. Один – облитый молочным сиянием. Второй – в морионовых, призрачных доспехах. Злой молнией вспыхивал блистающий меч, и равнодушно отражал град ударов длинный вороненый клинок. Только звон стоял над поляной. Звон и грохот.
Два бойца, два меча…
Альберт переводил арбалет с одного гиганта на другого. В кого стрелять? Черный, с огромным своим клинком, был страшен, но он защищался. Защищался. Значит, это все-таки Артур. И стрелять надо в белого. Только возьмут ли его обычные стальные болты?
А золотые в безмагии – просто куски мягкого металла. Альберт снова взвел арбалет, вскинул, прицеливаясь.
Сияющий меч, обойдя черное лезвие, уже летел сверху вниз, наискось, чтобы от плеча и до середины груди – одним ударом. С любым другим бойцом этот финт прошел бы, не мог не пройти: быстрый, легкий клинок против тяжелого двуручного чудовища. Но Артуру всегда хватало скорости на двоих: и на него, и на его оружие. Правда, в этот раз он чуть-чуть опоздал. Опоздал слить удар или принять на гарду. И первая за весь бой контратака стала последней. Черный меч разрубил руку Зако. Слишком тяжелый, чтобы остановиться сразу, взлетел, описывая крутую дугу.
И рухнул.
Нет, не от плеча до груди. Просто – пополам. И так, оказывается, бывает.
Арбалетный болт, хрустнув, вошел в уже мертвое тело.
Наваждение прошло не сразу. Оно не спешило, уползало туманом, распадалось на ватные клочья.
Белые.
Черные.
Вместо поверженного титана – тело Зако. Очень много крови. Очень много. Сухая земля не успевает впитать ее и медленно раскисает.
Вместо чудовищного победителя – Артур. Стоит на коленях прямо в кровавой грязи. Перепачканный Миротворец валяется рядом.
– Господи, прими душу раба твоего…
– Артур… – никак не получалось повесить арбалет обратно на седло, – Арчи…
– … Прими его душу, Господи, милость Твоя бесконечна, пусть покоится он с миром. Пожалуйста!
Замолчал. Ждет ответа. Смотрит на Зако. Помедлив, осторожно, почти ласково, закрывает Золотому Витязю глаза. И, вскинув голову, кричит в лицо небу:
– Он же не знал! Он не виноват! Он не хотел так, не хотел, слышишь! За что караешь Ты, Всеблагой?! Его за что?!
Альберт слетел с седла прежде, чем Артура начало обливать золотым сиянием. Резко тряхнул старшего за воротник. Не дождавшись реакции, отвесил пару звонких оплеух:
– А ну вернись! Вернись, я сказал! Не смей меня бросать! Артур, меня же убить могут.
– Тебя убьешь, – неожиданно ворчливо, но уже своим голосом, без намека на запредельный пафос, пробормотал старший.
Альберт присел с ним рядом. Недоверчиво заглянул в безмятежные синие глаза:
– Это ты?
– Да.
– Точно?
– Да.
– Что это было?
– Не знаю, – Артур пожал плечами, – я его убил.
– С Галешем что-то случилось.
– Теперь уже все равно, – сказал Артур, – поехали домой, братик, ладно?
Профессор Фортуна не мог отправить к Волчьей мельнице ни одного элементаля. И даже Варг не сумел убедить своих друзей-духов слетать на разведку. Телепортация тоже не удавалась. Целых три активатора были переломлены без всякого результата, прежде чем профессор понял, что заданные координаты лежат в зоне безмагии и телепортация туда еще долго не будет возможной.
Однако несмотря на безмагию, на Волчьей мельнице творилось что-то невообразимое. Энергетические потоки, каковых в Единой Земле было великое множество, деформировались и сплетались в жгуты – настолько жадно и властно кто-то завязывал их на себя. Все, сколько есть. С такими силами не справился бы и Альберт. Да что там Альберт! Даже Лунный Туман, обитатель Триглава, приди ему в голову мысль воспользоваться обычной колдовской энергией, не сумел бы забрать так много.
Это злило. Безмагия она и есть безмагия – демоны от нее бегут, духи развоплощаются, маги теряют силы, а в книгах садятся аккумуляторы, и они становятся обычными «секретарями», да еще и с разряженными батарейками. Но тому, кто резвился сейчас на Волчьей мельнице, не было до этого дела. А профессор Фортуна – лучший, хоть и не самый сильный ученый в мире – не мог понять, что происходит.
Правда, позлившись несколько минут и наорав на Варга, подвернувшегося под руку, профессор успокоился, здраво рассудив, что все, наверное, к лучшему. Соваться на Волчью мельницу, когда там творится что-то непонятное, – это для Альберта. Вот уж кому совершенно все равно: Волчья ли мельница, или какое-нибудь давно отслужившее свой срок капище, или один из кошмарных «пряничных домиков» – господин Альберт над такой ерундой не задумывается.
И почти сразу, как только настроился господин Фортуна на терпеливое ожидание, там, у мельницы, что-то взорвалось, и силовые линии, как отпущенные пружины, развернулись, выстраиваясь в привычную паутину. Эта паутина начала разбухать, наливаться энергией, нити ее засияли, различимые уже обычным, не магическим зрением. Нити.. веревки… канаты… стенки истончались, становились прозрачными..
– Высокое Небо! – пробормотал Варг, и, не дожидаясь распоряжений, принялся торопливо отключать все приборы: мэджик-буки, светильники, сигнализацию, щиты, установку невидимости, экспериментальную модель трансформатора…
Вовремя. Сгорело лишь два садка с элементалями. Самые торопливые духи, поспешившие удрать в свою стихию, тут же вспыхнули и взорвались от переизбытка энергии. Остальные попытались забиться обратно в садок. Профессору показалось даже, что они испуганно попискивают. Варг, что-то ласково приговаривая, собрал их вокруг себя, и сидел теперь посреди комнаты, облепленный разноцветной мелкотней.
Заклинатель.
Фортуна совсем недавно понял, что его планы работать с элементалями так же легко, как делает это Варг, провалились. Для того чтобы договариваться с мелкими духами, а не приказывать им, следовало родиться джаргом. А для того чтобы элементали бескорыстно выполняли все пожелания, родиться нужно было в семье Старого, причем желательно родиться последним. Вождь дикарей-оборотней перехитрил профессора. Или Фортуна сам перехитрил себя? Ведь это была его идея – взять Варга в обучение. И наследник Старого уже стал незаурядным магом, а Иляс Фортуна как был, так и остался недозаклинателем, не умеющим договориться с элементалями, способным лишь заставить. Кстати, об оборотнях…
– Возьми, – профессор отдал Варгу активатор телепорта, – пойдешь со мной. Мы выйдем у Нового канала, и оттуда ты отправишься к Волчьей мельнице. Посмотришь, что происходит, вернешься – доложишь. Сможешь подобраться незаметно?
– Конечно.
– Тогда седлай лошадей.
Новый канал протекал далековато от места событий. Зато он был хорошим ориентиром для телепортации. Поэтому Фортуна даже не удивился, обнаружив на берегу искусственного озерца группу дозволенных магов со слугами и учениками. Те, очевидно, планировали вылазку к Волчьей мельнице, оживленно совещались между собой и новые лица заметили не сразу. А заметив, в восторг не пришли, но и за мэджик-буки хвататься не стали. Охота на интуитов не входила в их обязанности. И если кто-то из диких набрался смелости явиться сюда – это его право и его сложности.
Профессор, также не обращая внимания на собратьев по ремеслу, приказал Варгу ослабить лошадям подпруги, отправил его на разведку и уселся на бережку любоваться стрекозами.
Оборотень вернулся через час. К тому времени разрешенные маги уже снялись и на рысях отправились к мельнице. Решили, видимо, разбираться на месте. Про безмагию эти ремесленники от науки слыхом не слыхивали, им и в голову прийти не могло, что такое бывает.
– Там были Альберт, Артур и Галеш, – доложил Варг, – Артур убил Зако. За что, не знаю, чтобы разобраться, нужно водяниц звать, а они в безмагию не явятся, но удар отличный. От головы до паха – пополам. Я и не знал, что так можно. Да, мельница разрушена, стены сначала обвалили, а потом еще и раскрошили зачем-то. Там остатки стационарного колдовского портала, но в безмагии трудно сказать, куда он открывался. Альберт с Артуром уехали незадолго до того, как я подошел, так что сейчас они на полпути к Шопрону. Едут грунью, но лошади у них свежие. Догонять будем?
– Ты уверен, что убит Зако?
– Конечно, – без тени сомнения ответил Варг, – этого ни с кем не спутаешь.
– Тело обыскал?
– И тело, и развалины, и вокруг все. Четыре арбалетных болта нашел: один у Зако в груди торчит. Стреляли уже в мертвого, с коня… Думаю, пока Артур с Зако рубился, Альберт Галеша выцеливал. Один раз попал, но вскользь, а потом Галеш сбежал и…
– Едем, – скомандовал профессор, прерывая доклад, – нет, в телепорт. Точка выхода: Овраги.
Слишком близко к заставе пастырей, поэтому, выйдя из телепорта и успокоив лошадей, сразу прибавили аллюр, быстрой рысью поехали прочь от города, навстречу братьям. Не разминуться бы. Есть у мальчишек привычка срезать путь по бездорожью.
Варг широким веером отправил вперед духов воздуха и очень скоро они выдали картинку: двое всадников медленно пылят по безлюдному тракту.
«Совсем еще мальчики, – с сентиментальной нежностью сказал себе профессор, разглядывая картинку, – ну куда им убивать? Ведь дети же, обычные дети. Слишком рано повзрослевшие, увы. Что ж, значит, и отвечать за себя они должны, как взрослые люди…»
Получилось как-то пафосно. Впрочем, если сказать то же самое вслух, будет, наверное, в самый раз. Иляс Фортуна поторопил коня, догоняя уехавшего вперед Варга.
– Дальше я сам, – бросил он, поравнявшись с оборотнем, – возьми лошадей и возвращайся домой.
– Ладно, – сказал тот с некоторым сожалением. Надо думать, в мыслях он уже радовался встрече с приятелями. Ничего, перебьется.
– … А на Волчьей мельнице всегда плохо пахло. Все привыкли уже, внимания не обращают, и Тори это, конечно, на руку было. Там ведь и вправду можно колдовать сколько хочешь – никто не заметит. Хорошо еще, что она с мэджик-буком работать не научилась, не успела, а то влипли бы мы с тобой. И Галеш еще… Я вот думаю: может, она все-таки успела вернуться? Мы не заметили просто, а она в Галеша спряталась… Но ведь он же с гитарой был. Слушай, как ты думаешь, а если Тори тоже музыкант или, там, поэт, могла она Галеша вместе с гитарой одолеть?
Артур не ответил. Выпрямившись в седле, он смотрел на дорогу впереди, но видел что-то свое, не имевшее отношения к реальности. Старший становился таким перед тем, как на него «находило», и Альберт, позабыв об усталости, болтал без умолку, стараясь вывести брата из угрюмого сосредоточения. Проклятие! Приступы становятся все чаще, и неизвестно, как с этим бороться.
Если так пойдет и дальше, то рано или поздно Артур вообще не сможет обходиться без подарка Флейтиста.
– Еще и этот на нашу голову, – неожиданно сказал старший, – сейчас книгу захочет.
– Что?
– А мы ее отдадим.
– Еще чего! Кто там? И… где?
– Что? – в свою очередь переспросил Артур, и сияние вокруг погасло.
Глубоко вздохнув, он помотал головой:
– Кажется, прошло. Нас ждут, там, дальше.
– Книгу не отдам, – заявил Альберт. – Это профессор, да?
– Да.
– Тогда точно не отдам. Дай арбалет.
– Ты рехнулся, что ли?
– Да я легонько.
– Из арбалета? – Артур погладил Серко по темной от пота шее. – Потерпи, мальчик, скоро уже приедем. – И уже виновато сказал Альберту: – Мы отдадим книгу. Я только не знаю почему.
А еще через сотню шагов лошади остановились. И Альберт почувствовал, что не может шевельнуться. Странное ощущение. Пугающее. Забытое давно. Заклинание это называется «хилер». Когда-то, когда он еще только учился, профессор мог проделать с ним такое, но сейчас…
Вот, значит, как чувствует себя человек, столкнувшись с магом. И маг-то плохонький, а все равно – царь и бог.
Вцепился в сердце холодными пальцами. Чтобы убить, ему достаточно сжать пальцы чуть сильнее…
Артуру хоть бы что, конечно: спрыгнул на землю с арбалетом в руках, а тут и профессор из-за скалок недалеких показался.
– Лучше не надо, рыцарь, – произнес он, покачивая на руках свой мэджик-бук. – Твоего брата я убью раньше, чем ты выстрелишь.
В подтверждение его слов в груди Альберта снова зашевелились холодные червяки. Коснулись сердца. Отдернулись. Коснулись еще раз (боль и злость – взяли, как маленьких), и досадливый стыд – опасная смесь, но предпринять хоть что-нибудь нет сил.
– Положи арбалет на землю! – приказал Фортуна.
– Делай, что он велит, – попросил Альберт. Боль в сердце стала нестерпимой. – Мы его… потом.
Старший скривился, как будто и ему стало больно. Но послушно положил арбалет у ног.
– Теперь возьми книгу, – распорядился профессор. Артур подошел к Стерлядке. Вытащил мэджик-бук Тори из сумки на седле.
– Иди сюда, – сказал Фортуна, – медленно.
Медленно. Артур и не спешил.
Альберту чуть полегчало, когда старший оказался между ним и профессором. Самую чуточку, но этого хватило, чтобы перестать тихо поскуливать и начать воспринимать действительность хоть сколько-нибудь адекватно.
Золотая решетка без цветных пятен магии казалась голой. Артур сделал еще шаг, и сияющие прутья дрогнули, поплыли, сливаясь и теряя очертания. Скручиваясь, как бумажный лист, все туже, туже. Переплавляясь в копье из чистого, раскаленного золота.
Профессор что, не видит?
Похоже, не видел. Приказал старшему остановиться шагах в двадцати и распорядился:
– Положи книгу на землю и отойди. Медленно.
Очень медленно.
Золотое копье ударило мгновенно.
«Святый знак» – не заклинание: голая сила, доступная лишь священникам. От него нет спасения. И поглощающие поля взорвались праздничным фейерверком; с громким треском разлетелись щиты; зашипел и растаял ментальный кокон. Пылающее острие ударило Фортуну в грудь.
И погасло.
От страшной боли потемнело в глазах. Как сквозь вату слышал Альберт истерический смех профессора:
– …убийца! На тебе же кровь! Кровь! Заповедь-то… господи, бывает же… заповедь нарушена. Положи книгу, рыцарь, и убирайся.
А после паузы тихий, но очень страшный голос старшего:
– Не надо.
Да, он просто сказал:
– Не надо.
Сказал, когда понял, что сейчас профессор нажмет «ввод», и заклинание станет необратимым. И Фортуна остановил уже занесенный над клавишей палец. Удивленно хмыкнул. Мальчик, кажется, не понимает, что его брата нельзя оставлять в живых.
Не понимает.
И ведь не просит за младшего – просят не так. Можно подумать, со смертью Альберта небо на землю рухнет.
Выдерживая паузу, Иляс Фортуна подтянул к себе мэджик-бук Тори. И понял: небо не рухнет, но он сам, убив ученика, не успеет даже сломать активатор телепорта. До Артура добрых двадцать шагов, но, будь их хоть пятьдесят, хоть сотня, – успеет мальчишка. Этот – успеет. И даже прямое попадание молнии его не остановит. Мертвый или живой, он дойдет, дотянется. Уничтожит.
