Наталья Игнатова
Врагов выбирай сам
– Как тебе? – поймав изучающий взгляд, Флейтист вытянул левую ногу. Продемонстрировал полированное копыто, покрутил им, любуясь, как бликует на гладкой кости солнечный свет. – Правда, ходить неудобно. Думается, врут ваши сказки.
– Вроде умный ты, – вздохнул Артур, – а дурной.
– Это от ума, – согласился Флейтист. – Ты скажи, похож получился?
– На рогатого?
– Да.
– Не знаю. Я его не видел.
– А Бог твой действительно существует, – будничным тоном сообщил хозяин Цитадели, – теперь я это чувствую. Раньше – нет. Даже в храмы заходил, и ничего. А сейчас от гор до болот – повсюду чужой взгляд, – он задумчиво поглядел на Артура сначала черным глазом, потом зеленым, – не уверен, что мне это нравится.
– Еще бы.
– Врешь зачем-то. – Белая костяная флейта вновь появилась в руках. Флейтист на мгновение поднес ее к губам, дунул легонько. – Врешь, светлый рыцарь. Ты меня нечистью не считаешь. Знаешь, над чем подумай. – Снова чуть слышно вздыхает флейта. – Мне этот ваш Бог говорит: будь со мной. Верь в меня. Раньше не говорил, а теперь вдруг начал. С чего бы?
– Ты – Его творение и можешь быть спасен.
– От чего?!
– От ада. – Артур сжал губы и в упор уставился на Флейтиста.
– Ага, – тот безмятежно кивнул патлатой башкой… Придумываешь. Хороша флейточка?
– Да уж.
Спасать Флейтиста было незачем. И не от чего. Ад ему не грозил, а Небеса не были доступны. Может быть, после Страшного суда?.. Тонкие материи, в них даже сэр Герман не слишком силен. Артур одно знал, или чувствовал… понимал, в общем, совершенно четко: Флейтист и такие, как он, не нуждаются в спасении. Не люди они, и подход к ним иной. Флейта хороша, разобраться в собственных чувствах она помогает, но вот знаний не добавляет, увы. А где еще Флейтисту искать ответы на вопросы? Не к митрополиту же идти, в самом деле. Ежели он в Михайловский собор явится, неприятности могут получиться.
– Этих-то, – рука с флейтой ткнула в сторону выхода, – наверх пропустить?
– Дело твое.
– Ах, надо же, какие мы деликатные! – хихикнул хозяин. – Ладно, пусть берут, сколько унести смогут. Может, Зако этому меч отдать, как думаешь?
– Отдай, – равнодушно обронил Артур. – Ты так и не сказал, что за меч?
– И не скажу. Потом загляните в библиотеку, я там книжек отложил для братишки твоего. Да, и еще, если вы с Альбертом по-прежнему хотите действовать вместе, ему нельзя принимать жертвы.
– Что? – не понял Артур. – Какие жертвы?
– Никакие. Вообще. Твой Бог, как я понимаю, ревнив и не любит, когда обряды творятся во имя кого-то другого.
– О чем ты?
– Альберт принял кровавый откуп. Потому вы и не смогли сразу разделаться с мертвым. Противоречие. – Флейтист сложил лодочкой и развел узкие ладони. – Были вместе, стали – порознь. Не прими твой брат жертву, все получилось бы, как обычно. А так, твоя вера и его сила, замешенная на крови… конфликт.
– Я не…
– Вот даже как, – с веселым интересом перебил Флейтист, – не понимаешь? Так ты не знал, что твоему братику предложили кровавый откупной?
– Кто предложил? Когда?
– Ты, светлый рыцарь, слишком многого хочешь. Откуда же мне знать, кто приносит твоему брату жертвы? Когда? Ну, наверное, недавно. Во всяком случае, растратить силу он до боя с мертвяком не успел. Интересные дела творятся. – Флейтист легко поднялся на ноги, пристукнул об пол блестящим копытом: – Нет, все-таки неудобно. Ты поговори с младшим. Потом. Когда проснется. А я пойду, пожалуй.
Он отступил на шаг и растворился, растаял в мельтешении золотистых пылинок.
Варг снял с углей котелок с шурпой, посмотрел на Ирму. Та кивнула на Карная:
– Все думает.
– Крепко его о Безымянного приложило. – Оборотень достал ложки. – Ладно хоть, не спрашивает, как это я поля не удержал. Хвалился-хвалился…
– Ва-арг, – протянула Ирма, наморщив нос, – мы дрались против демона. Тут никто бы не удержал.
– А Альберт?
– Ты не заметил? Его магия совсем не такая, как наша. Карнай, ты все еще о змее думаешь? Варг же объяснил тебе, что такое файт-поле.
– Нет. – Мечник принюхался и пересел поближе к котелку, достал из-за голенища ложку. – Я больше не думаю про змея. Я думаю о Безымянном.
– Понравилось ему думать, – беззлобно фыркнул Варг, – не Безымянный теперь, а доблестный хайдук Зако.
– Да-а, – Карнай кивнул и принялся за еду. – Он решительный человек. Багатур.
Зако действительно сразу, как только вышел из башни, расставил все по своим местам.
– Как вы там называли этого заморыша, – заявил он, брезгливо встряхивая пальцами, – я знать не знаю, а меня зовут Зако. Иногда Золотой Витязь. И чтоб никаких больше Безымянных.
– Решительный, – согласился Варг, – как он Артура за лошадьми отправил – любо-дорого поглядеть… А Артур – меня. Туда же.
– Кто-то должен был, – вступилась Ирма, – у него же Альберт с ног валился.
Обедали молча. Только ведьма шипела иногда, обжигаясь, и принималась дуть на ложку. Варг поглядывал на Карная. А тот, похоже, все думал о Зако.
– Обо мне не скажешь, что я горяч и несдержан, – заметил он, облизав ложку и снимая с пояса костяную пиалу, – я никому не делаю зла, пока меня не задевают, верно, Варг?
– Ну. А Зако тебя чем задел?
– Он держится так, как будто мы все должны ему по два барана. Это странно. Не хочу сказать, что я ожидал от багатура благодарности – ведь ему предначертано спасти Единую Землю и все мы обязаны оказывать ему в том содействие, но… Все-таки я ожидал услышать хотя бы «спасибо».
– Он тебя спас, – напомнила Ирма, – вынес из-под стены.
– Я поблагодарил его за этот поступок, но он даже не дослушал меня. Нет, не понимаю. – Карнай нацедил в пиалу черного, крепкого чаю, сдобрил жиром и начал пить маленькими глотками.
– Ладно тебе, – весело сказал Варг, – ты же сам сказал: багатур. Великий воин. Они часто брезгуют простым людом…
– Простым? – Спокойное лицо мечника дернулось в гримасе. – Ты брезгуешь?
– Н-нет, но.. э-э…
– Я?
– Нет, Карнай…
– Даже рыцарь, – наставительно произнес Карнай, – высокомерный с виду и надменный, как подобает сыну Неба, даже он не позволяет себе «брезгливости». Нет, Варг, я не гневаюсь на багатура Зако, я не сомневаюсь в его доблести, но мне хотелось бы понять, в чем причина его столь неуважительного к нам отношения. Ведь она есть. А, имея дело с багатурами, особенно такими легендарными, как Золотой Витязь, лучше узнать о них как можно больше, чтобы ничего из их поступков не стало потом неожиданностью.
– Ну ты, Карнай… – Ирма тоже налила себе чаю, – что-то ты уж совсем. Варг, все действительно так серьезно?
– Да где там, – отмахнулся оборотень, – не думай даже. Карнай, он на то и есть, чтоб пугать. Правда, темник?
– Да, мой принц.
Длинным темным силуэтом Варг появился на пороге донжона.
– Артур, – позвал негромко, – обед… ой.
Шагнул внутрь и завертел головой, оглядываясь по сторонам.
Отвлекшись от молитвы, Артур молча смотрел на оборотня и думал, что сам, наверное, в первый раз выглядел не лучше. Мудрено ли озадачиться, если ожидал увидеть все ту же пыльную тьму, узор из ярких лучей и непроглядной тени, где очертания людей теряются, а стен и вовсе не разглядеть, а вместо этого…
Зала. С высокими стрельчатыми сводами. Белые, в прожилках, мраморные колонны устремляются вверх, к кружевному дрожанию солнечных лучиков. Белым мрамором выложен пол. Белые-белые, с голубоватыми проблесками стены. Там, где в прошлый раз густели особо черные тени, воздух чуть подрагивает, словно жар идет от пола. Шагни в это марево – и окажешься на верхних этажах башни или, наоборот, в подвале. Наверху – оружейные, библиотека, сокровищницы. Внизу обычно пусто и страшно. Там живет Флейтист. Промахнешься – и не выберешься уже из темных подземелий. Не отпустит добрый хозяин, пока не высосет твой разум, не выжмет мозг, как губку.
Потом – гуляй. Сколько сможешь. От стены к стене, через бесконечные коридоры, шаря руками по гладким камням…
– Это как так получилось? – прошептал Варг, осторожно касаясь ладонью ближайшей колонны. – Настоящая…
– Флейтист разрешил в сокровищницы заглянуть, – объяснил Артур. – Ирме скажи. Порадуется.
– Скажу, – кивнул Варг. – Это порталы, да?
– Да. Те, что слева, – наверх.
– А справа – вниз?
– Да. Туда нельзя.
– Почему?
– Опасно.
– Пойдем, уже готово все.
– Нет, спасибо.
– Ты через день, что ли, ешь? – удивился оборотень. – У профессора вон тоже отказывался. Или просто нами брезгуешь?
– Брезгую?
– Ну, мы маги вроде как. А ты рыцарь… а, ладно! – Варг, засмущавшись под удивленным взглядом Артура, махнул рукой. – Это я из-за Зако.
– И что Зако?
– Да ничего. Обедает. Пойду я.
Артур кивнул молча.
Оборотень убрался на двор, и оттуда еле слышно донесся его возбужденный голос. Что-то ответила Ирма. Вот уж кому радости выше головы. И жемчужина, и к сокровищам пустили… Чего она жадная такая?
«Не жадная, – укоризненно поправил себя Артур, – просто красивая».
Красивой женщине вообще положено быть жадной. До всего. Красивая женщина, сколько бы она ни получила, всегда заслуживает большего. Ирма же не просто красива, она еще и непонятна. Если бы Артур не был уверен, что именно ее встретил в Шопроне, именно ей подарил яркий желтый цветок, недостающую, но обязательную деталь ее мрачного туалета, он усомнился бы в том, что здешняя, «походная» Ирма хоть сколько-нибудь имеет представление о самом слове «туалет».
– Опять, – сонно пробормотал Альберт, делая попытку с головой залезть в спальный мешок, – ты опять о бабах?
– Извини, – прошептал Артур и начал думать о лошадях и Безымянном. О Безымянном, а не о Зако. Зако ему был неинтересен.
Отобедав, вся честная компания отправилась бродить по башне. Артур оставался с Альбертом, устремленный мыслями к делам мирским, а душой – в Небо. Такая глубокая, спокойная молитва, в основном о том, чтоб никакие злые сны не потревожили младшего. Демоны вились вокруг: Артур чуял их, иногда даже видел, но демоны эти были неопасны – опасную нечисть Флейтист в Цитадель не впускал. А на мелкоту, какая кишмя кишит в каждой капле воды, в каждом глотке воздуха, проще всего было не обращать внимания. Достаточно следить за тем, чтоб не подбирались близко.
Артур как раз собирался закурить, когда Ирма, а за ней и остальные вывалились из крайнего левого портала.
Ведьма, возбужденно сияя глазами, пробежала через зал и уселась рядом с рыцарем.
– Посмотри, ты только посмотри! – Она высыпала из сумки на мраморный пол целую груду безделушек. Цепочек, браслетов, перстней, сережек, медальонов, ожерелий и брошек. – И все работает!
Работает. Это Артур почуял сразу. Такой дикой смеси заклинаний не доводилось видеть даже во время экспериментов младшего. А Альберт был мастер по перемешиванию неизвестно чего неизвестно с чем. К сожалению, он далеко не всегда отчетливо представлял себе результаты… Вот, конус холода, например.
– Правда, красиво? – Ирма светилась от радости и желания поделиться ею. Смотреть на нее такую было одно удовольствие. Вот сейчас уж точно не притворяется, не корчит из себя ни дворянку, ни разбойницу, простодушно и искренне хвалится добычей, как хвалится подарками ребенок.
– Красиво, – согласился Артур. – Только если вы хотите это носить, придется надеть платье.
– Почему?
– Ну как же. – Он невольно улыбнулся: кто из них над кем сейчас смеется? – Например, вот это ожерелье, и это, и гривна, и… да, вот эти три кулона хороши только с низким треугольным вырезом. А вот это – наоборот, будет смотреться поверх строгого лифа с высоким, под горло, воротником. Эта мелочевка, – Артур отобрал несколько тонких, витых вещиц, – гарнитур. Он предполагает открытые руки и декольте чуть не до пояса.
– Да уж прям, – неуверенно произнесла Ирма, – а на рубашку нельзя, что ли?
– Можно, если вам все равно, как это будет выглядеть.
– А мне все равно. Главное, чтобы работало.
– Дело ваше, – Артур пожал плечами, – но красивое должно быть красивым. Ух ты! – Под спутавшимися в одну тяжелую золотую массу цепочками он отыскал диадему из платиновых кружев и алмазной пыли. – А вот это, драгоценная моя госпожа, вы сможете надеть, только сделав соответствующую прическу. Волосы ваши, конечно, восхищают своей пышностью, но подобные драгоценности просто настаивают на некотором к себе почтении, вы согласны?
– Как это?
– Нельзя надевать такую диадему поверх косы или просто распущенных волос.
– А что делать?
– Укладывать волосы иначе.
– Да вот еще!
– Вы так красивы, – задумчиво и тихо произнес Артур, и Ирма затаила дыхание, то ли от голоса его, вдруг изменившегося, то ли от теплой… жаркой синевы ясного взгляда, – зачем вы уродуете себя, если можно… нет, нужно подчеркивать эту красоту? Каждым взглядом, каждым жестом, поворотом головы, осанкой, голосом. Эта диадема слишком прекрасна, она не потерпит пренебрежения. А почему вы терпите?
– От кого это?
– Да от себя же.
– Так ты что, серьезно, про платья?
– Да.
Какие у него глаза! Разве бывают такие у людей? Как небо, ясные-ясные, яркие, смотреть больно… И солнечный свет в золоте волос. Даже здесь, даже сейчас, когда солнца нет, свет все равно остается.
– Да куда мне, платья-то, – пробормотала Ирма, пытаясь стряхнуть наваждение, остаться в образе, – платья для баб. В нем же ни драться, ни верхом.
– Вот это, – словно не услышав ее, Артур поднял тонкие перчатки, свитые из золотых нитей, – нужно надевать на обнаженные руки.
Кончиками пальцев он провел по ее запястью, выше, выше, до середины плеча… какие сладкие мурашки пробежали по коже… да что же она, как девица…
– А к перчаткам, – продолжил рыцарь, не желая замечать ее смущения, – вот эта сетка на волосы. Черные, густые, блестящие… она для них и была сплетена. Вы можете оставить такую же гладкую прическу, – уверенным движением он стянул ленту с кончика ее косы и распустил волосы. – Ирма таяла от сладостного тепла, – и собрать их внизу, – как ни в чем не бывало продолжал Артур. Поднялся на колени, чтобы было удобнее, и свернул роскошное буйство Ирминых волос в свободную петлю. Скрепил ее низко-низко на затылке. – Вот так.
Легкие, случайные касания его рук обжигали сильнее, чем самые смелые ласки Варга. Ирма молчала. Боялась говорить, боялась, что голос выдаст ее. А чего тут бояться-то, ну?
Молчала.
– Вот это ожерелье, – ответил Артур на невысказанный вопрос, – видите, те же золотые нити и тоже сплетенные в сеть. Оно ляжет на плечи, как воротник из золотых кружев. Разумеется, здесь необходимо низкое декольте. – Совершенно спокойно, словно только так и было нужно, он расстегнул ворот ее рубашки. Слишком плотной рубашки, через нее совершенно невозможно почувствовать жаркие прикосновения чутких пальцев. И Ирма сама подалась вперед, шевельнула плечами, помогая Артуру стянуть с них тонкую замшу… сердце билось так, словно в груди стало пусто и легко-легко…
– Тебе, парень, лет-то сколько?! – насмешливо поинтересовались сверху.
Грубо. Резко. Как будто ледяной водой окатили.
Ахнув, Ирма подалась назад, запахивая воротник. Посмотрела вверх… на Безымянного? На Зако. На доблестного хайдука Зако. Почему он здесь? Почему не ушел во двор вместе с Карнаем и Варгом? Он что, все время торчал там?
– Семнадцать, – ровным голосом ответил храмовник и – не поднялся – перелился, сразу став на голову выше Зако. – Что тебе нужно, хайдук?
– Не рановато баб лапать?
А он и вправду смельчак, Золотой Витязь. Ирма знала мужчин, и знала, что далеко не у каждого достало бы наглости продолжать разговор, когда воздвигается рядом эдакая башня.
– Нет, – все так же спокойно ответил Артур, – уходи.
– Соплюх имей, пацан, – Зако смерил его взглядом, – а Ирму не замай, понял…
… Альберт успел.
Чудом успел взвиться из положения лежа и повиснуть у брата на руке. Всем телом повиснуть, всей своей невеликой тяжестью:
– Нельзя!
– Твою мать, – с сердцем высказался Артур, – тебя еще не хватало!
А от входа уже набежали Карнай с Варгом, и мечник тут же влез между Артуром и Зако, втолковывая доблестному хайдуку что-то про «вежливость» и «достоинство», а Варг взялся вместе с Ирмой собирать рассыпанные драгоценности. Ее замешательство прошло, сменившись раздражением. Низость какая, низость и бесстыдство. Ведь до драки могло дойти. До драки, а может, даже и до боя. До поединка.
Из-за нее. Как из-за простой селянки на осенних выбираньях!
– Ты совсем дурак? – сердито выговаривал брату Альберт. – Из-за какой-то, каких на дюжину двенадцать… А если б убил?
– Стоило бы.
– Не той головой думаешь, братец.
– Да не убил бы, – Артур поморщился с досадой, – а в зубы ему сунуть стоило.
– Зачем?
– Чтобы впредь не лез.
– Смирение, смирение и еще раз смирение, – с неподражаемыми интонациями произнес Альберт и потянул брата за руку. – Ну-ка садись, оглобля. Кто мне втолковывал, что христианину и рыцарю надлежит быть скромным, смиренным и милосердным?
– Ну, надлежит, – согласился Артур, – так для этого тоже условия нужны. Я ведь не святой пока что.
– Ага, – Альберт стал строгим. – Обещай мне, что больше его не тронешь.
– Я его еще и не трогал, – напомнил рыцарь.
– И не надо.
Артур молчал, разглядывая узоры прожилок в белом мраморе пола.
– Ну? – как можно более сурово произнес Альберт.
– Не могу, – сокрушенно, но честно признался Артур, – обещать не могу.
– Ну обещай хотя бы постараться.
– Ладно.
– Вот, – удовлетворенно сказал маг, – так лучше. Не пойму только, как ты это делаешь?
– Что?
– Ну с Ирмой вот. Два слова сказал, два раза глянул, а она уже раздевается.
– Ты что, не спал?
– Ну, так… дремал. Я выспался, вставать просто лень было. А у Зако меч волшебный.
– Он уже не похож на Безымянного, – хмуро заметил Артур, – тело то же, а человек другой. Ты есть хочешь?
– Да.
Артур кивнул и поднялся на ноги.
– Ты куда? – тут же насторожился Альберт.
– Поесть тебе принесу.
– Нет уж. – Юный маг почесал нос, принюхался… и в дверной проем медленно, чуть неуверенно, вполз закопченный котелок. Над гладким мраморным полом он приподнялся примерно на ширину ладони и дальше полетел, а не пополз. Все так же медленно, чуть покачиваясь.
– О! – Альберт поднял палец. – Я выспался.
– Да уж.
Артуру доводилось видеть, как младший на кухне у профессора развлекался, ленясь готовить по-человечески. Тогда сам загорался огонь в очаге, и наполняла кастрюли вода, и стучали по доскам ножи, на ровные-ровные кусочки рубя мясо, овощи, зелень, и летали через всю кухню ложки и половники, и… и все это одновременно. Впрочем, учитывая, что после безмагии, отнимающей у братишки все силы, прошло всего несколько часов, даже левитация одного-единственного котенка была неплохим результатом.
– А знаешь, почему с Тори не сразу получилось? – спросил Альберт, принимая из рук Артура ложку. – Я в Развалинах жертву принял. – Он недоверчиво попробовал варево. – Хм, вкусно. Опять Варг готовил. Мне жертвы еще ни разу не приносили. Я даже не понял сначала. Ну и принял. Если бы понял, все равно, конечно… Интересно же. Из-за этого все и пошло наперекосяк. Вроде как… – Альберт облизал ложку и поднял на Артура ясные, черные глазищи, – вроде как нас с тобой в разные стороны потянуло.
– Угу, – кивнул рыцарь, – я знаю. Ты ешь, не болтай.
– Откуда?
– Флейтист рассказал. Порадовался, что я не от тебя об этом узнал.
– А-а, – протянул младший. И какое-то время ел молча. Потом не выдержал: – Я и не хотел рассказывать. Если бы не Тори… Я не думал, что так получится. Мертвую силу не всякий маг взять может. Тем более не всякий маг может кровавую жертву принять. Говорят, от этого мозги сгорают. В труху. А я смог.
– Зря.
– Вот потому и не хотел рассказывать. Ты бы ругаться стал. – Альберт махнул ложкой. – Я и вправду лучше всех. – Он отодвинул котелок и уселся, скрестив ноги, глядя куда-то мимо Артура. Потом встретился с ним глазами, вздохнул: – Все равно не верится. Головой знаю, что я лучший, а здесь, – показал куда-то в область не то сердца, не то желудка, – здесь не верю. У Зако меч волшебный, видел?
– Да. Ты говорил уже.
– Говорил. Просто Зако этот… ему меч такой ни к чему. Чего он на тебя взъелся? Не из-за Ирмы ведь.
– Какая разница?
– Пойдем в библиотеку. – Альберт встал, потянулся. – Варга надо позвать, ему интересно будет. Да! Ты зачем жемчужину отдал?
– Вспомнил! – ухмыльнулся Артур.
– Я и не забывал. Она же моя была. Я заработал, а ты…
– А я отдал. – Артур тоже поднялся на ноги. – Пойдем в библиотеку. Флейтист сказал, что отложил для тебя какие-то книжки.
Зако
Кто же знал, что так выйдет? А я-то… Сколько песен, сказок сколько. Братья – то, Братья – это! Герои… В Цитадель Павших, как к себе домой. Капища в предгорьях… были капища, и не стало капищ. Мертвяков – с сотнями Друидов – подчистую. Козлодуйское Лихо вместе с Козлодуем изничтожили.
И где они, герои? Эти вот? Детишки? Сопляки! Молоко на губах не обсохло, а туда же – подвиги совершать.
Не успели бы. Как ни поверни, а не успели бы. Столько сотворить, сколько рассказывают, это не на один десяток лет. Они столько еще и не прожили.
Велика ли доблесть змея золотого убить, ежели на него впятером? А Тори, хоть и в одиночку, едва всех не порвала.
Герои! Посмотреть не на что.
Чего бы братцам в Цитадель запросто не заглядывать, если хозяин здешний с ними накоротке? Он и змея прибить пособил. И оружейная его – берите, пользуйтесь. И барахла волшебного полные сундуки. Можно при таких делах героями быть. Да еще когда собственный маг хвост заносит.
Черт с ним, с маленьким, колдун он колдун и есть. Здесь пошептал, там кукиш скрутил – вот вам чудеса, громы и молнии, и денег груды, и все, чего хочешь. Он с магией своей горя не знает, ну так и с него спроса никакого. Какой с колдуна спрос? Но Артур-то этот, щенок, что он о себе мнит? Миротворец! Много бы он нагеройствовал без братовых чудес? Маленький все делает, а старший знай головы рубит. И всех делов. А разговоров-то, разговоров!
Попробовал бы он в одиночку да хоть на красноволка пойти! Не попробует. Такие, они в одиночку только под юбки лазить горазды. А бабы, дурищи, и рады. Вешаются на него… Куда б они делись? Этот… один такой на все три княжества, синеглазый. Бабам, им только и надо, чтобы на других мужиков непохож был. А то, что сопляк, так они разве смотрят?
Миротворец!
А я еще мечтал таким же стать. По молодости, по глупости мечтал. А кто не мечтал? Кто из пацанов не хвастал, что Артур Северный ему не дедом, так прадедом приходится? Вспомнить стыдно. Молодой был, дурной совсем, но… стыдно. Жизнью обязан – вот что всего хуже. Я, Золотой Витязь, этим щенкам жизнью обязан! Спасли они меня. Одолжение сделали.
Гер-рои…
Да черт с ним, обязан или нет, но если б тело не чужое, если б свое, умелое… я бы этого Миротворца тут, в Цитадели, и оставил. Пацан там не пацан, а если назвался героем – оправдывай.
Ночью слегка похолодало. Горы рядом. Под толстыми каменными сводами башни стало совсем хорошо. Артур, проснувшийся по обыкновению рано, с легкой усмешкой поглазел на остальную компанию, разнежившуюся в прохладце и спящую так, что хоть режь их – не проснутся. Будить было жалко. Рыцарь взял топор и пошел во двор, разминаться.
Довольно скоро появился в дверях башни Карнай, постоял на пороге, щурясь на низкое еще солнышко, зевнул:
– Славно у тебя получается.
– А то, – согласился Артур, – присоединяйся.
– Разогреюсь только, – кивнул Карнай.
По холодку работалось славно, радостно так работалось. Карнай только успевал подхватывать вылетающие из рук клинки. Артур, чуть улыбаясь, намечал смертельные удары. Миротворец посвистывал весело.
– Я ни разу не смог достать тебя, – без зависти, скорее с уважением подытожил мечник, когда, закончив развлекаться, они отправились к колодцу. – Дивное дело! Кто учил тебя бою?
– Да все, – легко ответил Артур, – по молодости много с кем рубиться пришлось.
– По молодости?
– Ну.
Карнай покосился странно. Хмыкнул.
Пока разогревали вчерашнюю шурпу, во двор повылезли остальные. Сначала Варг, за ним Ирма с Зако. Только Альберт продолжал спать: ночью младший допоздна засиделся с Флейтистом. Но как ни жалко было, а будить его все-таки пришлось.
Увещевания не подействовали, на призыв просыпаться младший отреагировал вполне ожидаемо: залез в спальник с головой и свернулся в клубочек. Артур сгреб его в охапку вместе с одеялом, отнес к колодцу… по дороге Альберт заподозрил неладное, попытался сбежать, вырывался, укусил даже. Заодно и проснулся. И даже умылся добровольно. Без принуждения. Ну, почти. Ведро воды на голову, это разве принуждение? Это так, дисциплинарный момент.
– Кому шкуру отвезти, помнишь? – поинтересовался Флейтист, когда Артур седлал лошадей.
– Угу. – Змеиная чешуя оказалась тонкой и шелковистой, и заняла на удивление мало места.
Флейтист пригладил и без того аккуратно заплетенные в косу черные волосы, придирчиво оглядел сверкающий вьюк:
– Прикрыл бы чем-нибудь, а то люди всякие бывают. Решат, что золото…
– Много ты в людях смыслишь… – Но совету Артур, правда, внял: завернул свернутую шкуру в попону.
– Кое-что смыслю, – улыбнулся Флейтист. – Кстати, я вчера не сказал… у меня в подвалах опять беспорядок. Похоже, проявился очередной клад. – Сегодня глаза у него были светлые, прозрачные, почему-то оранжевые с горизонтальными щелями зрачков. – Ты командору своему передай, пусть людей пришлет. Только поскорее. Мне Змея выпускать надо, а то повадятся.
– Сколько того клада?
– Да, знаешь, накопилось за сотню лет. – Очень крупные зубы обнажились в дружелюбном оскале. – Лучше на паре подвод приезжать. Найдется у вас в хозяйстве?
– Поищем. – Артур сообразил наконец, что сегодня Флейтист прикидывался Козлоголовым. В общем, то же, что и вчера, только из других сказок.
– Не надоело?
– Машкерад! – В оранжевых глазах масляной пленкой разлилось удовлетворение. – Похож, да?
– Тебе зачем?
– А! Не знаю, – махнул рукой и преобразился в тонколицего, большеглазого, с прозрачными стрекозьими крыльями над худыми плечами. – Так лучше?
Артур только вздохнул.
– Скучно мне, – пожаловался Флейтист совсем другим голосом, чуть жеманным, медоточивым, с синеватым проблеском стали под толстым слоем патоки, – к людям уйду. Брошу все и уйду. Может, Бог твой и вправду меня примет?
– Крестить тебя никто не возьмется, – чуть жестче, чем хотелось бы, возразил Артур, – другую дорогу ищи.
– Ищу, – как-то на удивление серьезно кивнул Флейтист. – Я их уже три вижу. Одна – твоя. Вторая – Альберта. Третья – для всех. Ты только не промахнись, светлый рыцарь. Осталось-то немного совсем.
– О чем ты?
– Вот, – Флейтист протянул замшевый на легкой раме футляр с гитарой, – отдай Зако. – Радужные крылья затрепетали, пригоршнями разбрасывая солнечные блики, и хозяин Цитадели исчез в слепящей цветной россыпи.
Странный он был сегодня. Он вообще странный, но нынче как не в себе. Случилось что-то? Или случится? А клад – это хорошо. Надо командору сказать. Правда, он опять ругаться будет… Ох и сложная же штука – жизнь. Как ни поверни, все боком выходит.
