Евгения Ляшко
Приключения ДД. Стрела Амура
Глава 15
Подростки, смущённо поглядывая друг на друга, снова вышли к озеру.
– Куда теперь? – загрустив, спросила Мила.
– Я думаю, что вода идёт ещё ниже. Слышишь, как клокочет где-то внутри? – указал Дима на противоположный берег, где озеро ограничивалась отвесной стеной грота, – там наверняка целая система сообщающихся сосудов.
– Не поняла, ты предлагаешь идти по звукам воды?
– Именно. Только не вниз, а вверх. Я по-прежнему уверен, что Амур прятал своё сокровище ближе к центру вулкана, нежели схоронил чудо-наконечник стрелы где-то на периферии.
Наузова порыскала взором:
– Своды грота такие гладкие, как по ним подняться?
– Надо пощупать, – пробормотал Дима и двинулся по тоненькой береговой линии между кромкой воды и бесформенными глыбами, поросшими сочной растительностью.
Прозрачная толща воды пугала бездонной глубиной. Дима всё больше замедлял шаг. Растения остались позади, держаться за ветки возможности не было. Шатаясь, он прошёл ещё немного и упёрся в каменную преграду. Постукивая по шершавой поверхности скалы, Дима обнаружил, что в некоторых местах раздаётся глухой звук. Когда-то здесь прошлась лава, как окна застеклив пролёты мелких пещер. Подобрав обломок обсидиана, Дроздов размахнулся и ударил. Стена загудела. Ещё удар. Всё это время Мила молча наблюдала, но вдруг она вскрикнула.
– Что? – не оборачиваясь, громко спросил Дима.
– Там! Там! – завопила Наузова.
Дроздов обернулся. Его с Милой разделяло озеро. А справа, почти касаясь шаров-солнц, медленно, словно желе надвигалась высокая волна. Дима бросился в воду и что было сил, поплыл к Наузовой. Рассекая широкими гребками озеро, он ощущал, как прибывает вода. Наспех произведя расчёт, Дроздов прикинул, что волна тотально расплеснётся и не достанет разве что только уровня поселения мантикор. «Помогут высокие деревья!» – промелькнула идея спасения и он закричал:
– Беги!
Но Наузова стояла, не шевелясь, как гранитное изваяние.
– Беги! Тебя смоет! Спасайся! Лезь на высокое дерево! – кричал Дима.
Но она стояла неподвижно. Он хотел крикнуть ещё, и поперхнулся: вода попала в рот. Ушёл под воду. Всплыл. Еле-еле откашлялся. Берег пуст. Замешательство. И тут он увидел её. Не умея плавать, Наузова, пошла его спасать. Она вошла по грудь в воду и бросила ему лиану.
– Хватайся!
«Вот оно!» – подумал Дима, в голове которого созрел план.
Дроздов сделал усилие, доплыл до лианы, схватился за неё и прокричал:
– Держись! Не отпускай!
Их подхватила волна, подбросила почти до верха грота и потащила за собой в неизвестность. Силы были на исходе, но Дима продолжал перебирать лиану в руках и сантиметр за сантиметром приближался к Миле, которая сосредоточенно пыталась не наглотаться воды. Течение протащило их по руслу из каскада пещер и выбросило в водопадный слив. С дикими криками с внушающей ужас высоты подростки, продолжая держаться за лиану, полетели в мутную реку. Болотно-зелёная вода кольцом омывала песчано-каменистый столб-остров посреди огромного каньона с крутыми скалами, палитра которых состояла из чёрных, пурпурно-коричневых и жёлтых тонов, тускло отражавших рассеянный свет, проникающий откуда-то сверху.
Дима подтащил лиану, подхватил Милу. Наузова была на грани отключки. Они болтались словно шлюпка в океанском шторме. Скорость воды спадала. Их ещё немного покружило и вдруг всё остановилось.
– Быстрее из воды, пока опять не началось, – усталым голосом прохрипел Дроздов, подсаживая Наузову взобраться на выщербленный берег острова.
Мила уселась на покатую, отполированную волнами возвышенность, не в силах и шелохнуться, а затем и вовсе растянулась на ощутимо тёплом камне, и вдруг заявила:
– Небо. Я вижу небо.
Дима выбрался из воды и задрал голову. То, что он увидел, небом назвать было трудно: тёмная жёлто-коричневая постепенно сгущающаяся высь. Он закашлялся. На зубах заскрипели мелкие песчинки. Такого количества пыли в воздухе не было тогда, когда он только прибыл в этот неизведанный край. Появилось нехорошее предчувствие и юного волхва, словно ударило электрическим током: «Начинается пыльная буря!».
– Мила вставай! Надо найти укрытие.
Та еле шевеля губами ответила:
– Дай полежать. Тут так тепло.
Не желая пугать Наузову страшным предположением, Дроздов нашёл другой способ поднять Милу:
– Сброс воды может случиться в любую минуту. Посмотри ещё несколько метров вверх отполированный камень. Нас снова смоет в воду, если мы здесь останемся.
Она застонала:
– Я так устала.
– Я знаю. Вставай, Милаш, я помогу. Тут рядом нечто похожее на тропинку. Она ведёт вверх. Мы вполне можем ей воспользоваться.
Около часа неимоверных усилий над собой и тропа вывела их к небольшой пещере. Мила села в глубине, а Дима принялся таскать камни, чтобы загородить выход.
– Что ты делаешь?
– Мы немного отдохнём, не хочу, чтобы нас случайно побеспокоили какие-нибудь птицы. Отдыхай.
Она закрыла глаза, а Дима продолжал сооружать стену. Разбитые в кровь костяшки нестерпимо ныли, но Дроздов улыбался самому себе: ему удалось завалить проход так, что поднявшийся ураганный ветер, лишь завывал снаружи, песчинки хоть и проникали внутрь убежища, но не доставляли беспокойства.
«Обсохнем, отдохнём и…» – подумал Дима и тут какой-то шум в темноте отвлёк его. Юный волхв внезапно ощутил, что не может двигаться, тело, будто перешло в подчинение иному хозяину: руки и ноги, не слушались, а дёргались невпопад.
– Что за ерунда?!
Мила чуть приоткрыла глаза.
– Какая ещё ерунда?
– Если бы я был роботом, я бы сказал, что у меня зарядка заканчивается и пора поменять батарейки. Руки и ноги барахлят…
– Совсем не остроумно. Ты просто устал, – она хотела закрыть глаза, но тут почувствовала, как Дима её щипает, – ой! Ты чего?
– Это не я.
– Шутка затянулась! – недовольно фыркнула Мила и, желая сбросить, продолжающую щипаться руку Димы, вдруг поняла, что не может этого сделать. Она завопила:
– Мамочки! Что со мной?
Шум повторился. Неожиданно появился тонкий кисловатый запах. Дима устремил взор по углам пещеры и обнаружил, что они больше не одни.
– Белые гигантские муравьи! Они хотят…, – не успел окончить фразу Дима, потому что свело челюсть.
– Кто? Белые муравьи? Термиты что ли? Что они хотят…? – прохрипела Мила и затихла.
Дроздов замычал и что-то пытался показать глазами. Наузова перевела взгляд и поняла, что Дима обнаружил источник внезапного паралича: у свежего отверстия в стене пещеры, прямо стояли две тройки термитов метрового роста. Суставчатые полупрозрачные конечности с двумя длинными коготками на концах словно готовились принять мяч или вцепиться во врага. На желтоватых головах покачивались антенны: у первой тройки они двигались синхронно, и эти перемещения совпадали с тем, как двигались руки Димы; у второй тройки тянулись в сторону Милы. Насекомые каким-то непостижимым образом дистанционно управляли телами подростков. В проёме мелькнула тень, и в пещеру вошёл красноголовый термит. Осанка выдавала предводителя отряда. Антенны красноголового будто радар совершили полукруг над желтоголовой шестёркой, и он повернулся к Диме и Миле.
Под тяжёлым взглядом выпуклых чёрных с матовым блеском глаз красноголового, остроконечные челюсти которого непрерывно смыкались-размыкались как ножницы, у Димы засосало под ложечкой: «Командир недоволен. Солдаты ждут приказа. Сразу не убили, есть интерес. Какой? Для чего мы им нужны?».
Глава 16
Тошнотворный своеобразный кисловатый запах уже не раздражал, Дима к нему привык. Привык, как и ко всему остальному. Полумрак лабиринта термитника-острова более не выглядел запутанным клубком, а рутинная перекладка личинок, кормление молодых особей опилками, проходили на автопилоте, точнее под телекинез-контролем желтоголового оператора, который следовал по пятам, выдавая указания и заставляя тело юноши выполнять команды. Диме казалось, что его сознание стало рассеиваться. Он сам словно перестал существовать. Разум за ненадобностью начал незаметно погружаться в бездну небытия. Лишь изредка всполохи сознания заставляли его оживать. Происходило это в те редкие моменты, когда Дима пересекался с дианитовым взглядом Милы Наузовой. Эти случайные встречи, будто ненадолго пробуждали сознание, и внутреннее естество юного волхва в исступлении просилось наружу, прочь из тюрьмы, прочь из бездушной марионетки. Дима встречал в лабиринтах и других безропотных потомков ведической крови в таких же, как он балахонах. Термиты оказались весьма смышлёными созданиями, выгодно подобрали рабочую силу. Астральные тела потомков ведунов не нуждающиеся в еде и сне были идеальными рабами. И пусть они двигались как безликие тени, но выполняли бесхитростный труд, не останавливаясь на перерывы и отдых.
Заполнив ячейки кладовой порцией яиц термитов, Дима сделал шаг назад и чуть не столкнулся с Милой, которая несла смолистое вещество, скатанное в шар. Ей предстояло обмазать этим коричнево-зелёным клеем входы в ячейки, чтобы, когда будущие личинки появятся, они имели возможность подкрепиться. Так близко они ещё не пересекались. Сердце Димы болезненно сжалось: Мила страдала, она чахла. Весь её понурый вид говорил об этом, а от уголков рта до подбородка протянулись складки грусти – морщины. Такие морщины бывают только у лиц преклонного возраста, на долю которых выпали многократные тяжкие испытания. Встряска сознания в этот раз прошла с мучительными судорогами – тело бунтовало, но продолжало выполнять команды желтоголового, а Дима тем временем тонул в потоке собственных мыслей: «Немой плен. Что может быть страшнее? Я беспомощен. Я жалок. Выхода нет. Я даже не могу ударить обидчиков! Сопротивляться бессмысленно, они сильнее. Но какова перспектива? Как долго это будет продолжаться? Я становлюсь варёным овощем и однажды забуду, как меня зовут. Я узник… узник…».
Желтоголовый надзиратель подвёл юношу в только что построенное помещение, где предстояло обустраивать очередную кладовую. По лицу парня текли слёзы, он еле сдерживался, чтобы завыть от обуревающего чувства безнадёжности. Дима утёр ладонью лицо и с взмахом провёл по стене перед собой, оставив мокрый след от двух пальцев. Невольно взор опёрся в полученный мокрый символ, он походил на две единицы.
В висках парня яро запульсировало, голову натужно сдавило: «Наставник Михаил сказал бы, что Вселенная подкинула подсказку… Один… Что это может значить?». Он формировал ячейки для яиц и продолжал усиленно думать. И тут из глубин подсознания пришло воспоминание…
Первым георгиевским кавалером Первой мировой войны стал казак Козьма Крючков. Он в составе разъезда из четырёх всадников рубился с двадцатью семью немецкими кавалеристами. В бою четвёрка разделилась. Козьму окружили одиннадцать врагов. Он понимал, что ему не уцелеть, но не сдался, а попытался прихватить с собой на тот свет больше неприятеля. Да так старался, что всех и зарубил. С лошадью повезло, она так же получив многочисленные ранения, не сбросила седока. Товарищи тем временем втроём одолели остальных. С тех пор казаков немцы и австрийцы в плен не брали, обозлились.
Не успел Дроздов проанализировать, что к чему, как его накрыло каскадом воспоминаний…
Спецназовец Александр Прохоренко, участвуя в ликвидации международного терроризма в Сирии, попал в окружение боевиками. Он неделю в одиночку на захваченной террористами территории обнаруживал и, выдавая точные координаты, наводил силы авиации Воздушно-космических сил России на укрепления противника, скопления боевой техники, командных пунктов. Вступив в неравный бой, он вызвал авиаудар на себя.
Нурмагомед Гаджимагомедов, командир колонны десантников, попав в засаду с превосходящим числом противника, отвлекая необандеровцев, дал время своим бойцам организовать круговую оборону. Он подорвал себя и окруживших его врагов последней гранатой. Как и Исмаил Байрамов в одна тысяча девятьсот сорок пятом, который будучи в бою за город Ноймаркт оказался отрезанным от своих и был окружён фашистами, подорвал и себя, и немцев гранатой.
Алексей Лиханов, санинструктор, в ходе боёв за Донбасс под сильным вражеским обстрелом спасал товарищей: выносил из-под огня, оказывал помощь, отправлял в госпиталь. Снаряд разорвался рядом. Очнулся один и с двумя осколочными ранениями. Двенадцать дней он полз к своим, питаясь снегом. И добрался. Стоило ему это ампутации обмороженных пальцев. В некотором роде он повторил подвиг лётчика Алексея Маресьева, который во время Отечественной войны восемнадцать дней полз до своих, ему ампутировали ноги, а он научился летать на протезах и продолжал воевать с фашистами.
Спасая подчинённых, старший лейтенант Максим Песковой накрыл гранату необандеровцев своим телом.
Стрелок-автоматчик Александр Матросов накрыл своим телом дзот, ценой жизни лишив врага возможности вести огонь.
Капитан Алексей Панкратов пока его бойцы отражали нападение диверсионной группы укрофашистов, сбил самолёт СУ-25 и три беспилотника. Противнику пришлось отступить, поставленная задача была выполнена.
Старший сержант Иван Лысенко в одна тысяча девятьсот сорок третьем году в одиночку сражался с пятнадцатью немецкими танками. Вычисляя слабые технические места, стрелял, быстро меняя позиции. В итоге подбил семь, остальные отступили.
Экипаж СУ-24М ЧВК «Вагнер»: командир Александр Антонов и штурман Владимир Никишин, направили горящий самолёт на колонну укронацистов, повторив подвиг экипажа капитана Николая Гастелло: штурмана Анатолия Бурденюка, лётчика Григория Скоробогатого и стрелка-радиста Алексея Калинина, которые в одна тысяча девятьсот сорок первом году направили подбитый самолёт на скопление немецкой техники.
Скулы Димы сжались, движения сделались резче. Разум юного волхва холодел, наполняясь невозмутимостью и внезапной ясностью. Всполохи воспоминаний из уроков истории и современной действительности были восприняты, хоть и с внутренним содроганием, но с бо́льшим прагматизмом. Героические эпизоды заставили его восстать. Он был уже не тот безвольный хлюпик, что несколько минут назад. Дроздов черпал силу из поступков соотечественников. Переосмысление не заставило себя долго ждать: «Я один, я в немом плену, но я не сдамся. Вселенная поставила на весы выбор: что для меня важнее я сам или жизнь других. Она проверяет меня. Самопожертвование. О, да – это единственный путь показать истинное мужество. Да, показать, и прежде всего, самому себе. А если взять и подавить личинки термитов? Уничтожу сколько успею, продам жизнь подороже.... Нет. Я так не могу. Это же, как на ребёнка руку поднять. А что Мила обо мне подумает, бросил, выбрал лёгкий путь? Всех… Всех надо спасти. Так я и сделаю. Я не намерен продавать свою жизнь подороже. Я должен уцелеть. Я обязан уцелеть. Хватит ныть! Пора ставить задачи высокого порядка!». Взгляд юного волхва сканировал обстановку так, словно он видел её впервые: «Здесь нет пирита. Не взорвать. Прыгать не могу, ограничивают. Что ещё? Что тут ещё есть?…».
Глава 17
Наблюдая за термитами, Дима выявил, что как бы все желтоголовые не были между собой похожи, но всё же они имели физические отличия или обладали уникальными привычками. Юный волхв внимательно изучил повадки молчаливого врага и обнаружил, что на самом деле с ним находится не один и тот же надзиратель: пока он работал, термиты незаметно сменяли друг друга. Полный комплект стражей состоял из пяти насекомых и каждому из них, чтобы не запутаться, юноша придумал кличку. Один стражник, частенько от нетерпения притопывал – Плясун. Второй любитель протереть глаза – Чистюля. Третий имел неровно сросшуюся конечность на средней паре лап и ходил как бойцовский петух – Задира. Антенны пятого свисали как варёные спагетти – Лапша. Плясун был самым бдительным и требовательным, с ним Дима выматывался сильнее. Легче всего работалось с Лапшой, выглядело так, будто бы этот стражник только и ждал возможности где-нибудь прикорнуть. Дима решил, что этот термит самый хилый и именно на его смену делал ставку, раздумывая над побегом.
Только одну выявленную особенность подробно изучить всё никак не удавалось. Когда термиты заступали на смену, от них сильнее разило характерной кислятиной. Юноша знал, что желтоголовые едят древесные опилки, но те пахли иначе. К тому же заступая на смену, стражи казались в разы бодрее, а потом, когда этот противный запах немного улетучивался, Дима чувствовал, что контроль над его телом незначительно ослабевал. Управление буквально без малого возвращалось владельцу тела, но почти сразу появлялся следующий страж и руки Димы опять подчинялись внешнему воздействию. Эта странность не давала ему покоя.
Просуммировав имеющиеся данные, юный волхв искал способ проследить за термитами. И вот случай представился. Как-то раз красноголовый приказал подчинённым идти за ним, а те повели и рабов. Так глубоко в термитное гнездо он ещё не спускался. Вентиляция и освещение походили на те, что на верхних уровнях, но влажность была на порядок выше, и кислый запах здесь был насыщенней. Диму и других понурых работников привели в огромную камеру, где на возвышающемся ложе расположилась королева термитника. Увидев её чудовищное кишкообразное белёсое тело, которое в несколько раз превосходило по размерам стражей, юный волхв непроизвольно содрогнулся от отвращения и брезгливости. И тут поступил приказ переносить эту громадину. Руки, изворачивающихся от омерзения невольников, заскользили по безразмерному склизкому брюху. Желтоголовые и их командиры тоже участвовали в грандиозно-отвратном шествии-перекатывании, и Дроздов был шокирован тем, что они попутно делали. Как детвора, дорвавшаяся до сладкого, термиты норовили вгрызться жвалами в жирное брюшко повелительницы. Однако этот факт как будто оставался незамеченным: королева на буйные посягательства подданных никак не реагировала, как если бы это было обыденной нормой. Внезапно, будучи под воздействием разящей от государыни термитника вони, Диму осенило: «Вот он источник запаха и могущества! Это зловонное вещество, сродни феромону. Оно наделяет моих надзирателей способностью телекинеза».
Толкая увесистую королеву-матку, которая, по сути, была своего рода «фабрикой яиц», взволнованный открытием Дима, перестав обращать внимание на антипатию и гадливость, со скоростью света обдумывал план побега: «Термитам надо перекрыть доступ к телу королевы и тогда они не смогут управлять рабами. Но остаётся риск, что эти твари могут скопом накинуться и загрызть всех нас, как только увидят неподчинение. Должно быть и другое решение…».
Перевод королевы в большее по размерам помещение состоялся. Рабов вернули к рутинным обязанностям. В этот период Димой кукловодил Задира. Засыпая в кормушки опилки, Дроздов придумал эксперимент и с нетерпением ждал, когда появится Лапша. И вот тщедушный термит сменил напарника, когда Задира завёл Диму в кладовую разложить яйца: другой раб уже доставил их в корзинах. Теоретически предполагалось, что энергетическая сила бодрого Лапши уступает силе уставшего Задиры. Замысел Димы был в том, чтобы быстрее утомить надзирателя, улучить момент дольше остаться без контроля, пока не придёт Танцор, и измерить этот интервал свободы. Отсчитывая время, юный волхв нарочно ронял предметы, спотыкался и падал. Стражу приходилось сосредоточенно усилием воли помогать незадачливому рабу, то есть работать несравненно усерднее, чем обычно. К середине типичной смены незримая хватка Лапши ослабла. Да так сильно, что Дима не совладал с собой и вместо обдумывания полученного опыта начал действовать. Изобразив неудачное падение, он зацепил стража и подмял его под себя. Лапша подёргался и сник. Напряжение с Димы спало, мышцы, словно налились позабытой мощью, он ощутил себя прежним и, сверкнув свирепым взглядом, сипло изрёк:
– Теперь вы будите плясать под мою дудку!
Желтоголовый задёргался, но Дима уселся на нём так, что выбраться стражу не удавалось. Дроздов в пожарном порядке завязал в узел антенны Лапши, полагая, что тот способен позвать на помощь. Дима оторвал полоски от балахона, жёстко связал три пары лап. Он откатил стража под стену и заставил корзинами с яйцами таким образом, чтобы при поверхностном осмотре поверженный термит не был обнаружен.
В коридоре пусто. Желтоголовые рассредоточились по кладовым и были заняты рабами. Эхом раздавалось мирное копошение покорных трудяг. До Димы никому не было дела. Просторные проходы, построенные так, чтобы громоздкую королеву можно было перемещать, позволяли Диме оперативно передвигаться в полный рост. Крадучись он прошёлся по кругу и вернулся к отправной точке. Лапша лежал без движения. Мысли Димы роились в суматошном беспорядке, блуждая вокруг трёх основных вопросов: «Где Мила? Как пройти на другие уровни? Как избавиться от королевы?».
Ругаться на собственную поспешность уже не имело смысла. В любую секунду мог появиться Плясун. Дроздов осмотрел кладовую: ничего похожего на оружие. Тогда Дима опустошил корзинку, расковырял дно и притаился с ней у входа, заблаговременно приготовив ещё отрезков ткани от балахона. Как только Плясун вошёл, Дима с размаха надел на него корзинку как хомут и, подставив подножку, завалил. Затем спутал лапы и завязал антенны. И этого стража он уложил за корзины. Внезапно мелкая дрожь застала его врасплох: паника рвалась наружу. Медлить нельзя, иначе логическое мышление ждало подавление страхом. Дима хлестнул себя по щекам, крепко сжал кулаки и задал курс: «Я ещё успею об этом попереживать. Сейчас абстрагируюсь. Я вне игры. Я наблюдатель». Отложив эмоциональную реакцию на происходящее, юный волхв несколько раз глубоко вздохнул, дважды отсчитал до десяти. Ровное спокойное дыхание вернуло самообладание. Теперь мозг заработал хладнокровно: «Если красноголовый отслеживает перемещение подчинённых, то он может обнаружить отсутствие Лапши. Я не могу здесь стоять и пленить всю пятёрку стражей. Надо действовать… Королева находится ниже. Я должен отыскать вход».
С уверенностью атомного ледокола он прошёл коридор, методично ища хоть небольшой уклон или намёк на спуск. Но ничего такого не оказалось. Тогда Дима принялся осторожно заглядывать во все помещения и в одном из них, к счастью пустом, обнаружил спуск. Торопливой поступью он пошёл по спирально закрученному пути. Ускоренный пульс не нервировал. Концентрация внимания зашкаливала. Ощутив интенсивность кислого запаха схожую с искомой, Дима вышел в кольцевой коридор и моментально отпрянул назад в проходную комнату. На этом уровне рабов не было. Пара желтоголовых стояла на карауле у входа в опочивальню королевы. Дима прильнул к стене. В любую минуту его могут обнаружить. На лбу выступила испарина, липкий пот заструился по спине. Вернуться нельзя. Идти вперёд тоже. Каждый ход ведёт к ухудшению положения. Сверху послышались неспешные шаги. Кто-то спускался. Шум становился всё ближе. Дима застонал.
– Тупик. Тупик, в который я сам себя загнал…, – и тут он рыкнул, – как бы ни так, я не трус!
Юный волхв стиснул зубы, сжал кулаки и, готовясь к бою, мысленно процитировал слова президента России Владимира Путина: «Если драка неизбежна, надо бить первым».
В проёме появился какой-то сутулый коричневатый термит с карликовыми жвалами. Его брюшко облегал фракообразный панцирь, делая владельца, чем похожим на престарелого вельможу. По размеру он незначительно превосходил желтоголовых. Нерасторопный термит никак не реагировал на присутствие раба без сопровождающего, а лишь целенаправленно шаркал. Дима застыл: бить немощного ему претило. И тут незадачливый вельможа споткнулся, завалился на спину и беспомощно затрепыхался на выходе в коридор. Тут же донеслись ритмичные строевые шаги. Дима украдкой выглянул: стражники направлялись прямо на него. Он подался назад и забился в дальний угол. Желтоголовые отлаженными движениями подняли термита и увели. Юноша осторожно посмотрел, куда отправилась тройка: «Любопытно, стража завела вельможу в покои королевы и вернулась к караулу. Походу он какой-то высокопоставленный сановник, родственник или даже сам король! Слепой король? Странно… Нет. Не странно. Если у них тут все заняты только определёнными обязанностями, то этот, если отвечает только за размножение, лишён зрения и мощных жвал. Так, так, так, что мне это даёт?». Неожиданно размышления натолкнули Диму на то, что возможно в термитнике есть стратегические запасы феромона королевы и её заточение ни к чему не приведёт. Он содрогнулся и осел по стенке, совершенно не представляя, что ему делать дальше. Он тихонько бормотал, выстаивая логическую цепочку:
– Рационально. Надо думать рационально. Не можешь решить крупную задачу, разбей её на составляющие. Надо идти от простого к сложному. А если самому лизнуть и опробовать телекинез? – от этой идеи Диму замутило и чуть не вырвало, он встряхнул головой, отгоняя от себя дурную идею и торопливо проговорил, – не-е-е, обойдусь.
И тут он словно прозрел:
– Ё-моё, ясно же, как дважды два четыре – я один не справлюсь. Не надо геройствовать. Нужно быть мудрее. Я, прежде всего, будущий волхв, а не ратный труженик. Да, я обладаю знанием, но что толку. Хочешь выиграть войну, а не одно сражение, ищи соратников. Эта аксиома даже для воинов работает, а я и подавно должен ей следовать. Мне нужны напарники. Надо поделиться опытом побега и вместе что-нибудь сообразить дальше. И начну я с Милы.
Но Наузову ещё предстояло найти. И возвращаться было опасно. Его дерзкий побег наверняка обнаружен. Дима стремительно пошёл на уровень выше. Мила где-то здесь, ему нужно проявить терпение и кропотливо изучить каждый закуток термитника. Постепенно в памяти стали фиксироваться особенности архитектурной композиции. Шаги становились всё увереннее, а движения чёткими и осознанными. Чувствуя себя разведчиком в тылу врага, Дроздов, соблюдая предосторожность, скрытно исследовал территорию. Заглядывая в бесчисленные кладовые и столовые насекомых он «сканировал» пространство в поиске верного соратника. В основном в рабах он признавал парней и двигался дальше. И вот поверх стоящего спиной желтоголового надзирателя он приметил девичий стан: голова покрыта капюшоном, рабыня выкладывала из корзин личинки. Сердце Димы кольнуло и забилось чаще: «Это она! Это Мила!».
Но его ждал непредвиденный сюрприз. Девушка обернулась, и Дроздов от неожиданности икнул, вовремя прикрыв рот, и этот звук остался незамеченным. Перед ним стояла Александра Чарная собственной персоной. Поймав удивлённый взгляд молодой колдуньи, Дроздов опешил и шарахнулся в коридор.
Мысли Димы заскакали в ином ракурсе: «Она тоже здесь. Она меня видела. Она узник. Надо искать Милу. Для неё мне ничего не жалко. Я готов отдать для неё всё, не жалея. Всё без остатка. Я готов её спасти даже ценой своей жизни. Она умная. Она найдёт выход. Но Александра? Чарная ведьма. Не глупа. Давно упражняется в магии. Она старше и опытнее. Если помочь ей сбежать, то с ней я быстрее спасу других и Милу, в том числе. Я не буду рисковать Милой…».
