Евгения Ляшко
Приключения ДД. Стрела Амура
Глава 11
Встреча с дозорными во время прогулки с Моцартом в парке прошла следующим вечером в сжатом формате и в усечённом составе: прибыл только Константин Евгеньевич.
Под хмурым небом бывалый астроном с не одним веком практики за плечами сразу же разгадал координаты, скрытые в пророчестве и подкинул Глебу с Машей ещё загадку.
– Ребята, красный шар, на котором существует божественный вулкан, насколько мне известно, совсем рядом. Олимп на Марсе. Вот вам и красный шар: планета Марс. Вот вам и божественный вулкан: гора под названием Олимп.
– Оёёюшки! Как же Дима там дышит?! Там же воздуха нет! – взвизгнула Маша так резко, что Моцарт оставил в покое палку и, энергично оглядываясь, стал в боевую стойку для защиты хозяйки.
Константин Евгеньевич поспешил успокоить:
– Полагаю, он с другими юными магами попал в то время, когда Марс был живой планетой.
Пришёл черёд заволноваться Глебу:
– Насколько живой? Кто его населяет? Что за форма жизни?
– Это мне не известно. В разные периоды времени, там разные цивилизации существовали.
– А животный мир, как представлен? – продолжил выспрашивать Глеб.
– Размеры и формы могут быть самими разными, – уклончиво проговорил дозорный.
– Причём здесь животные? Надо думать, как Диму оттуда вытащить! – возмутилась Маша.
– На Марс мы не полетим. Это исключено, – сосредоточился брат.
– Вот он капитан Очевидность, – язвительно изрекла сестра и встала в надменную позу.
Дозорный деланно кашлянул:
– Не ссорьтесь. Вы вместе нашли отправную точку для объяснения загадочной сонной эпидемии. Я передам остальным пророчество. В некотором роде я начинаю понимать, с чем мы имеем дело.
– И с чем же? – полюбопытствовала Маша.
– Все мы дети Вселенной. Она наш родитель и учитель. Человек развивается, проходя испытания. Дима должен сам пройти путь, который ему выпал.
– Что?! Да как же так?! Дима наш друг! Мы его не бросим! Так нельзя! – наперебой загалдели брат и сестра.
Константин Евгеньевич выставил ладони вперёд. – Не нападайте, а выслушайте. Многие вещи предопределены. Зло затачивает разум добра. Магов отправили на экзамен, и вмешиваться нельзя.
Маша вспыхнула недовольством:
– А если это для нас экзамен? Проверка на прочность дружбы?
Дозорный был неумолим:
– Не всякая услуга уместна. Нельзя уподобиться медведю и принести неприятности.
Замотав головой, Глеб отрывисто произнёс:
– Никто не хочет сделать хуже. Медвежья услуга не наш способ помогать. Мы переживаем за друга. Что будет, если он не справится?
Нунтиус выдержал прямой взгляд негодующего Глеба:
– Я дозорный и выполняю свой долг. Дима была призван Суммумессе. Вы соратники юного волхва. Ищите ответ в собственном сердце. Мне пора.
Константин Евгеньевич скрылся за деревьями и, воспользовавшись магическим перстнем нунтиуса исчез. Недоумённый Моцарт, нюхая холодный воздух, бегал по округе в поисках дозорного, а сестра с братом некоторое время стояли в оцепенении.
– Следующий ключик, – проронила Маша.
– Что?
– Нам нужен следующий ключик, который приоткроет тайну.
– Если туда ведёт дорога не только для магов, то мы её обязательно найдем, – клятвенно пообещал Глеб. – Мы расшифровали часть пророчества. Теперь надо понять, что такое испытание энергией любви.
– Оёёюшки! Вот это вопросище, – охнула Маша, схватившись за щёки, и тут же предложила, – слушай, а давай маму спросим?
– Так и сделаем, – согласился Глеб, защёлкав пальцами.
Когда они вернулись домой, мама хлопотала на кухне. В квартире стоял манящий запах печёного. Отмыв перепачканного щенка, ребята уселись ужинать. Мама поделилась успехами в галерее, ещё что-то рассказывала, а потом, когда перешли к десерту с чаем, с нотками беспокойства в голосе, спросила:
– Давно вы меня так внимательно не слушали. Признавайтесь, что натворили?
Маша взглянула на брата. Глеб глубоко вздохнул и начал издалека:
– Мы кое-что сделали сегодня без спроса.
– И что же? – мама переводила взгляд с одного на другого.
– Подарили твою картину. Ту, что клиент не забрал.
– И кому же?
– В детский дом, – пискнула Маша.
Тревога из голоса мамы пропала:
– Это хороший, добрый поступок. Я не сержусь, – она рассмеялась, – вы же не отобрали у меня картины, которые заказники ждут. А что вас на это сподвигло?
Переглядываясь, Глеб с Машей ринулись резать шоколадный кекс.
– Не тяните, что там у вас? – подбодрила мама.
Глеб сделался пунцовый. Говорить о любви было невероятно трудно. Слова замерли на губах. В груди болезненно заныли чувства к Оле.
Наблюдая неожиданную нерешительность брата, растерянно хихикнув, Маша взялась вести расспрос:
– Мы думаем, что это было проявление любви. Не той любви, которой мы любим тебя с папой или Моцарта, или друзей. Другой, ну ты понимаешь.
– Любовью к ближнему мы все наделены, – медленно проговорила мама, не понимая, куда клонит дочь.
– Это да, – закивала Маша и растянув улыбку, как бы нечаянно пнула брата ногой, давая понять, что без него ей не справиться.
Отставив горячий чай, Глеб попытался взять себя в руки. Он кашлянул и основательно изрёк:
– Мы пришли к выводу, что разного рода любовь подвергается испытанию. Например, родители, которые не выдержали подобный экзамен, оставили детей в приюте. И нам чисто теоритически стало интересно узнать, какие ещё бывают виды испытаний.
Маша быстро закивала:
– Да, да. Мы очень хотим подготовиться. Нам надо понять на какой вид любви, какие бывают проверки. Вдруг понадобится.
Мама испытующе оглядела отпрысков, словно выискивая скрытый умысел. Дети с милым видом изображали невинное любопытство. Она кивнула, пряча улыбку.
– Вы такие взрослые вопросы задаёте. Так сразу и не ответить. Дайте мне минутку подумать.
Сестра с братом незаметно от мамы обменялись довольными взглядами: с формулировкой вопроса и озадачиванием потенциального источника информации справились.
Но тут мама их сразила:
– А нет никаких видов любви. Я только что сама это поняла. Или в твоём сердце живёт любовь и ты добрый человек или же там пустота. Добрый человек не сделает другому больно. Он не причинит вред ни зверю, ни птице, ни себе подобному. Добро можно делать без любви. Однако без доброты любви не бывает.
Маша насупилась:
– А поконкретнее можно?
– Если обратиться к библии то, там, чтобы проявить любовь были даны подсказки такого рода: говорите, не гневаясь; отвечайте, не споря; прощайте, не попрекая и тому подобное. Я думаю, что всё это и есть испытания.
За столом воцарилась тишина. Маша вопрошающе смотрела на брата, а тот, усердно жуя кекс, размышлял. И вот раздались щелчки: Глеб заиграл пальцами любимую мелодию.
Маша заулыбалась:
– Мамочка, спасибо. Мы подумаем.
Позже брат и сестра сошлись в детской, чтобы подытожить выводы. Они присели в центре ковра, как когда-то в детстве и, не отводя взгляда от двери, шёпотом обсуждали добытые сведенья.
– Я понял, куда нам надо заглянуть. Я проверю библию. Поищу, какие ещё есть способы проявить любовь.
– И что нам это даст?
– Считай, что мы готовим шпаргалку для Димы. Составим список задач и ответов. А потом будем искать способ ему эту подсказку подкинуть.
– Оёёюшки! Я знаю! Помнишь, как наш дедушка рассказывал, что когда он в послеоперационной палате был, то ему помогал бодрый и полный любви бабушкин голос. Она каждый день к нему приходила. Он был без сознания, но слышал всё, что она ему говорила. Мы можем попросить Георгия Максимовича зачитать эту шпаргалку прямо в ухо Диме.
– Да! Ты умничка! Мозг человека никогда полностью не отключается. Пока мы спим, наше сознание работает. Если Дима получит нужную информацию, то обязательно воспользуется ей во сне и пройдёт испытание!
Ударив по рукам, парочка разошлась по спальням.
Глава 12
Снова было тепло, но душно как в бане. Стойкий запах гари и пепла дурманил рассудок. Некоторые стены пещер испускали нестерпимый жар, схожий с тем, что исходит от раскалённой доменной печи: совсем рядом залегали лавовые трубки с горячим смертоносным содержимым. Проход то сужался, то расширялся. Дима ускорял шаг, когда они проходили мимо стен со светящимися красно-жёлтыми трещинами. Шли молча. Поворачиваясь, чтобы проверить, не отстала ли Мила, юноша ловил надменные взгляды одноклассницы. Они не знали, где находятся, не знали как долго в пути. Наузова постепенно начала роптать.
– Вот зачем я тебя послушала? На открытом пространстве у нас было бы больше шансов выжить!
– И где бы мы искали наконечник стрелы Амура? В сугробах?
– Ты не можешь на сто процентов быть уверен, что артефакт в пещере!
– А ты, значит, на сто процентов уверена, что он где-нибудь снаружи?
– Тебе лишь бы поспорить!
Дима язвительным тоном изрёк:
– Я просто спросил. Будь любезна, ответь мне.
Он уже хотел сказать, что тоже устал, что тоже встревожен, и что не намерен снова ссориться, но не успел, Мила сорвалась на крик.
– Да, ты меня специально раздражаешь!
Эхо гулко прокатилось по туннелю, позади раздался страшный треск и звук камнепада: начался оползень.
Дроздов потащил за собой Наузову:
– Бежим!
Держась за руки, подростки рванули, не разбирая дороги. Промчавшись гонимые чудовищным обвалом, они проскочили вереницу пещер. Ребята остановились в небольшом гроте, чтобы перевести дух. Дима прислушался. Грохот остался где-то вдалеке. Теперь он слышал лишь бой собственного разгорячённого сердца. Дроздов всё ещё держал Наузову за руку. Мила потянула её, Дима хотел отпустить, но тут Наузова цепко ухватилась за него и застыла.
Дима поднял взгляд на остолбеневшую спутницу:
– Ты чего?
– Там… Там что-то светится. Голубым светится.
Дима всмотрелся. В конце грота, в самой гуще мрака виднелось расплывчатое пятно, из которого исходило голубовато-серое сияние.
– Стой здесь. Я проверю.
– Я с тобой.
– Хорошо. Но держись сзади.
Она резко отпустила руку Димы и упрямо заявила:
– Вот ещё! Это я обнаружила!
Подростки двинулись к находке. Наузова не убежала вперёд только потому, что факел был у Димы. Юный волхв ощутил, как его обступил приятный древесный и в то же время травянистый аромат чем-то схожий с камфарой. Внезапно свечение пропало, будто его и не было. Запах тоже испарился. Ребята недоумённо переглянулись. В темноте пещеры Дима плохо различал выражение глаз Милы, но вдруг отчётливо уловил в них нечто другое. Это была не злость. Она не сердилась. Он почувствовал исходящее от Милы недоверие. В голове Димы помутнело. Она не верила ему. Не верила, что он способен их привести к цели. Эта сильная духом девушка категорически не хотела подчиняться слабому. Именно это было причиной того, что она с ним соревновалась. Накатила волна апатии, но Дима мигом овладел собой: «Она меня не знает. Поэтому не доверяет. Это нормально. Я должен доказать обратное. Как там папа говорил, надо попросить прощение».
Дима горько усмехнулся, собрался с мыслями и мягко проговорил:
– Мила, пожалуйста, выслушай меня. Я не хочу с тобой ссориться. Прости, если случайно обидел. Мы оба в этой западне. Если мы будем смотреть в одну сторону, то нам будет легче пройти это испытание.
Та на мгновение замялась, словно подыскивая слова. Её ответ прозвучал убедительно.
– Дима, я не в обиде. Честно. Мне трудно. Очень. Я не знаю, что делать. И меня это реально бесит…
Он протянул ей руку.
– Мир?
Она приняла ладонь и прошептала:
– Мир.
В этот момент раздался какой-то странный приглушённый перестук, и свечение вновь появилось. В этот раз оно сияло не так блекло. Высветилась расщелина. Опять проявившийся запах так же стал интенсивнее и хлеще защекотал ноздри. Подростки радостно встрепенулись.
Но тут Дроздов забеспокоился:
– Скорее пока всё снова не пропало!
Дима рванул к таинственному проёму, увлекая за собой Милу. Они преодолели несколько метров и застыли. Проход в расщелину выглядел рукотворным. Свечение, словно стеклянный барьер, отгораживало округлое пространство, посреди которого лежала кажущаяся куском айсберга светозарная глыба правильной геометрической формы.
– Это лёд? – усомнилась Мила.
– Думаю, лёд здесь бы растаял. Это что-то иное…
Дима коснулся свечения, в эту же минуту лёгкое приятное покалывание пробежало по его ладони.
– Пошли, вход открыт, – решительно заявил Дроздов, шестым чувством понимая, что поступает, как следует.
Подростки протиснулись в помещение и разглядели в кристаллообразной глыбе затемнение нефритового оттенка, будто там был спрятан или захоронен какой-то объект, размером с медвежонка.
– Высеченная в горе гробница? – озирался Дима на ровные стены и каменные клумбы в форме цветов.
– Интересно, что там?
Мила отпустила Диму и припала к глыбе, пытаясь сквозь толщину кристалла разглядеть неясные округлые очертания.
– Возможно, здесь кроется подсказка, – размеренно произнёс Дима, обнаружив на дальней стене какие-то письмена.
Мила вгляделась в высеченные символы:
– Я ни один знак не знаю. Хотя подожди-ка. Там внизу есть какие-то рисунки. А вон те ещё ниже похожи на руны!
– О! А если это аналог надписи как на Розеттскогой стеле?
– Чего? Какой стеле?
– Мой папа-историк рассказывал, что в Египте около городка Розетта был обнаружен камень, на котором были выбиты три схожих по смыслу текста. Два иероглифами, а один на древнегреческом. Это послужило тому, что расшифровали древнюю египетскую письменность. А если и здесь так же?
– Давай посмотрим. Подсвети-ка.
И потомки ведунов принялись кропотливо изучать надписи. Когда они добрались до рунической части в тексте, Мила ахнула.
– Я знаю, что здесь написано! Я уверена! Я учу руны почти с рождения. Они происходят из смеси нескольких алфавитов: латинский, северно-этрусский, греческий и незначительные примеси других. Руны читают слева направо. Или бустрофедон, то есть «змейкой» одна строка идёт слева направо, а следующая справа налево и потом в той же очередности. Я видела фотографию знаменитого камня из Дании, – она провела рукой по буквам: – на нём тоже написано «þusi : kubl : ub : biruti», это обозначает, что чародеем станет тот, кто разрушит этот памятник.
Дима указал на символы, которых не коснулась Мила:
– А здесь что?
Она вскинула брови и сосредоточенно проговорила:
– Не пойму. Несколько частей откололось. «Оþila» – означает «наследие». «Naudiz» – это «нужда». «Raidu» – «путь». «Gebu» – «дар». Складывать в смысловые предложения очень сложно, символы могут трактоваться по-разному…
– Постарайся хоть как-то это совместить.
– Пойми, при переводе важно не считать слова, а взвешивать, чтобы передать заложенный смысл…, – возмутилась Мила, но быстро успокоилась, – приблизительно это можно перевести так, – она громко произнесла, – тот, кто имеет дар, пусть в пору нужды отыщет путь и примет наследие.
По юному волхву пробежала трепетная дрожь: предчувствие подсказывало, что они на верном пути:
– Вероятно, мы шли именно сюда…
– А где тогда наконечник?
– Разрушим памятник, узнаем, – решительно сказал Дима.
– А то, что внутри? А если…, – она осеклась и испуганно прошептала, – а если оно проснётся…
– Не знаю, – чуть спасовал Дроздов.
– И что делать?
Метания Димы были недолгими:
– Потревожим. В любом случае надпись к этому призывает.
Дима подобрал увесистые камни. Одним вооружился сам, другой передал Миле.
– Будем рушить, а там разберёмся, – отчеканил он, нанося мерные удары по кристаллическому объекту.
Глыба раскололась на множество осколков тогда, когда измождённые подростки были готовы отступить. Раздался глубокий вздох. Дима обмер. Нефритовый ком зашевелился. Ещё мгновение и перед носителями ведической крови предстал величественный волк. Острые клыки и длинные когти отливали изумрудным блеском. Глаза, будто горящие угли, но с зеленоватым огоньком. Шерсть дыбом. Он зевнул, выгнул спину, лениво потянулся и пронзительно завыл. Мила заткнула уши. Дима, прикрыл свободной рукой ухо, второе прижал к плечу, он не хотел выпускать факел, который был единственным оружием. Изо всех сил Дроздов пытался сообразить, что делать дальше, но идей не было. Юный волхв чётко уловил, что издаваемый нефритовым волком вой, подавляет волю. У Димы хватило сил только на то, чтобы мысленно отметить, что звуковая атака невиданного зверя не нарушает целостность пещеры.
И тут пришла помощь, откуда не ждали. Объявился другой вой. Знакомый юному волхву вой. Дима завертел головой: «Не может быть! Акела! Он рядом. Дедушка в Воронеж с ним приехал! Нет. Это вряд ли, скорее всего меня привезли к деду. Они вдвоём ухаживают за мной. Мой добрый четвероногий друг подал знак, что я под защитой! Ура!».
Нефритовый волк ощетинился и умолк. Он по-хозяйски прошёлся по пещере и остановился перед подростками. Уши Димы ещё болели от продолжительного акустического удара. Слух возвращался постепенно. Дроздов никак не мог разобрать то, что скрежещущим голосом говорил нефритовый зверь. И тогда Дима склонил голову и уважительно произнёс:
– Не ведом нам твой язык. Не понятны речи. Прошу, научи, как нам разуметь тебя.
Волк издал своеобразный хрип, как будто рассмеялся.
– Хорош ученик. Хоть голос подал, а то я уж думал немой, в чародеи проскочить задумал. Что же, доступно мне распознать твои словесные образы. Я Эликос. Проводник в мир знаний кудесников. Чародеем, стало быть, явился стать?
Дима схватил Милу.
– Она со мной.
Эликос расхохотался:
– Два, стало быть, ученичка прибыло.
Мила подала голос:
– Уважаемый Эликос, по правде говоря, мы не за этим здесь.
– А что же вы ищите? – сурово спросил нефритовый волк.
– Наконечник стрелы. Воин Амур спрятал её где-то здесь, – пояснила Мила.
– Неведомо мне сиё чудо.
Ребята поникли, а Эликос продолжил:
– Но если освоите чародейство, коим хранителем я являюсь, то отыщите, то, что вам нужно. Ничто и никто не укроется от вас.
Подростки закивали, в унисон, ответив о готовности.
Мила украдкой шепнула Диме:
– Хоть бы это было их упущение.
Дима догадался:
– О-да, это попахивает промахом Дивинус.
Оказалось, что Эликос обладает превосходным слухом. Он тут же гневно зарычал:
– Не произносите при мне имени этого народца!
Мила поклонилась:
– Прости, что осквернила твой слух. Но позволь узнать, чем тебе они не угодили?
Волк дважды клацнул зубами:
– Полагаю тебе известно, чем они промышляют. Так не будем же тратить на паразитов время, – Эликос ударил лапой по каменному полу, – я проводник, я дам вам направление пути. Найдёте ответ и сможете стать кудесником в любом мире Вселенной.
– Остроумненько задумано. Просто гениально, – хмыкнула Мила.
– Обучение будет состоять в том, что ты поставишь нам задачу? А если мы найдём не тот ответ? – оторопел Дима.
– Какой найдёте ответ, таков и будет ваш путь, – назидательно сказал нефритовый волк и торжественно изложил, – кудесником станет тот, кто откроет в себе источник силы.
– И это всё?! – охнула Мила, но не была удостоена ответом.
Эликос невозмутимо прошёл в кучу полупрозрачных обломков, свернулся калачиком и почти сразу засопел. Кристаллы, как по мановению невидимой волшебной палочки, постепенно вернулись на свои места, снова образовав глыбу.
Дима потянул Милу:
– Нам здесь больше делать нечего.
Ещё более озадаченные они покинули пещеру и отправились на дальнейшие поиски.
Глава 13
Глеб только успел поделиться последними новостями с Пашей, как прозвенел звонок. Сегодня на уроке мужества казачий класс проходил тему «Космонавты Кубани». Казак-наставник с первых слов заинтересовал всех ребят без исключения.
– Представьте, как отличились наши земляки, что мировое сообщество приняло решение их именами назвать кратеры на Луне. Николай Чернышёв, уроженец станицы Казанской, разработчик ракетного топлива. Григорий Бахчиванджи, уроженец станицы Бриньковской, испытывал первый самолёт с реактивным двигателем. Юрий Кондратюк, работал на элеваторе в станице Крыловской, один из начинателей теоретической космонавтики. Такие известные космонавты как Падалка, Горбатко, Трещёв, Севастьянов, Березовой – все они сыны Кубани. В Краснодарском и Ейском авиаучилищах прошли обучение множество лётчиков-космонавтов. Сам Юрий Гагарин, будучи в первой группе космонавтов СССР, вместе с товарищами проходил предполётную практику в Краснодарском аэропорту. Для развития отечественной космонавтики кубанцы и в наши дни трудятся. Краснодарский завод «Сатурн» производит солнечные и аккумуляторные батареи для спутников под нужды корпорации «Роскосмос». В Сочинских санаториях космонавты проходят реабилитацию после полётов.
Казак-наставник перешёл к биографиям выдающихся кубанцев, а Паша пихнул Глеба. – Вот куда заглянуть надо и про Марс узнать.
– Ты о чём? Что мы в космосе забыли?
– Да не хочу я туда! Я, конечно, смелый и крепкий, но то в каких условиях работают настоящие космонавты, которые ещё и умники поголовно, это не моё. Я себя адекватно оцениваю. Короче. Нам к реальным космонавтам надо, – он показал пальцем вверх, – к тем, кто там побывал, кто в открытый космос выходил. Они наверняка знают больше, чем в учебнике написано. Добудем информацию и тоже Димке нашепчем.
– Нам бы в храм заглянуть… Знающих людей расспросить… Или самим библию проштудировать, – вяло запротестовал Глеб.
– Ты объём этой книжищи видел? Сколько мы её листать будем?
– Не листать, а читать.
– Тем более. Я усну через несколько страниц. И вообще, такие книги быстро читать нельзя. Как нас учат? В строки священного писания надо вдумчиво вникать, они иносказательные. А ты мне читательский марафон предлагаешь! А в церкви ты, что спрашивать собрался – «Мы тут хотим друга разбудить, посоветуйте что-нибудь?». Ответ предсказуем, молиться отправят. Значит так. Сегодня пятница, айда в Сочи на «Ласточке» на выходные? Четыре с половиной часа поездом и мы у моря. Нам даже собираться особо не надо. Забегу домой, возьму ключи от квартиры дядьки и всё. Электронную библию скачаешь и почитаешь по дороге. Соглашайся?
– В прошлый раз, когда мы так ездили, мама намекнула, что и сестру с собой брать надо.
– Маша нам не помешает, – со смешанным чувством выдал Паша.
– Это в зависимости оттого, что ты придумал.
– Решено. Я заказываю билеты. Поедем втроём
Степанцев достал мобильник и тихонечко, поглядывая на казака-наставника, занялся покупкой билетов в интернете.
Переночевав в квартире, обставленной, как и многие курортные жилища по типу гостиницы, ребята помчались выполнять элементарный на первый взгляд план из двух пунктов: позавтракать и отыскать космонавта. С первой задачей проблем не возникло. Кафе и ресторанчиков было в изобилии. А вот выполнение второй задачи застопорилось, ибо плохая погода разогнала отдыхающих, и теперь предстояло придумать, как попасть внутрь санатория, где на реабилитации находились космонавты.
Перекусив пиццей, тройка не спешила покидать кафе: солнце редко выглядывало из-за туч, и ветер был пронизывающий. Ребята, застегнув куртки, выстроились у панорамного окна, вид из которого открывался на галечный пляж санатория. Оказалось, что шторм заворожил не только их. На пенящиеся волны и буйство красок от волнения на море пришли полюбоваться зрители.
Паша задумчиво протянул:
– Ага, пока мы ели народ подтянулся. Интересно, среди них есть те, кто нам нужен?
– Мы просмотрели много фотографий, но как узнать, все в капюшонах. Да и фото в интернете могут быть старыми, – поделился опасениями Глеб.
Маша уверенно заявила:
– Идёмте в санаторий. Скажем, что для школьного сочинения материал собираем. Вот увидите, нам не откажут. Они же понимают, что все кто в космос летают – герои.
Брат закивал:
– Сложно не согласиться. На таком холоде с нами вряд ли кто-то захочет долго беседовать, а вот скоротать какую-нибудь оздоровительную процедуру, почему нет? По крайней мере, спросить можно.
Паша поддержал:
– Вы идите, спросите, а я пока здесь покараулю.
Глеб с сестрой ушёл в санаторий. Немного погодя Степанцев заприметил знакомое лицо и поспешил перехватить улыбчивого мужчину в синем полу-пальто. Удалось ему это только около развалин древней крепости, почти скрытой вечнозелёными деревьями и плющом. Понаблюдав со стороны, Паша удостоверился, это был Сергей Корсаков, который, как сообщалось в прочитанной статье, в сентябре вернулся после длительного полёта. Чтобы не спугнуть удачу, Паша, потирая замёрзший нос, ходил рядом, делая вид, что тоже изучает фортификационное сооружение некогда свирепых пиратов.
Неожиданно космонавт спросил:
– Парень, а что это за крепость знаешь?
Степанцев внутренне заликовал. Ему бы не знать, он множество раз тут был и слышал не одну историю об этой удивительной крепости морских разбойников, которую впоследствии захватили византийцы, а потом колонизировали генуэсцы.
Паша погладил холодные шершавые камни и широко улыбнулся:
– Это Готлик. Тут, да и во всей современной Абхазии правили гениохи. Сам Аристотель о них писал. Они были кем-то типа черноморских викингов. Крепость треугольной формы. Семь сотен метров длина стен. Толщина в некоторых местах достигает двух метров. Шесть башен неплохо сохранились. Могу показать.
Космонавт с удовольствием погрузился в рассказ юного экскурсовода, а Паша, тем временем подыскивал способ сменить тему. Закончив обход, они присели на скамейки под пальмами: после интенсивной прогулки на благодатном солёном воздухе оба притомились. Со всех сторон стояли полу-обрушившиеся стены, но они были достаточной высоты, чтобы спрятать этот укромный уголок от ветра.
– Вот так бы и уехал, не узнав о том, что был рядом по соседству с объектом археологического наследия федерального значения. Спасибо тебе, – поблагодарил Корсаков.
Понимая, что больше откладывать нельзя, Паша рванул в наступление:
– Да что тут на Земле? Всё под рукой. В любой момент захотел, приехал и посмотрел, пощупал. А вот на Марсе как побывать? Как узнать какая на красной планете жизнь обитает?
Космонавт заулыбался:
– Марс на сегодня это и правда, весьма обитаемая планета. Планета роботов. Каких только аппаратов туда не заслали. Но для человека он непригоден. Атмосфера тонкая, состоит в основном из углекислого газа. Средняя температура минус шестьдесят. Озонового слоя нет, поэтому солнечная радиация невероятно опасна. Песчаные бури могут длиться месяцами, захватывая огромные территории.
– Но так же не всегда было? – осторожно спросил Паша.
– Не всегда. Вероятно, что некогда Марс имел полноценную атмосферу и воды в достатке. Но когда ядро планеты начало остывать, магнитное поле ослабло, и атмосфера улетучилась. Там нет жизни.
– Совсем ни какой?
Корсаков пожал плечами:
– Разве что метаногены. Это одни из самых древних микроорганизмов. Они получают энергию от водорода и двуокиси углерода, выделяя метан. Некоторые из метаногенов обитают в горячих источниках и живут в глубинах океанов и земной коре. Марс самый близкий к Земле по множеству параметров. Именно поэтому его и рассматривают первейшей колонией землян. Может быть, на красной планете обитают метаногены, но пока их ещё не обнаружили ни на одном из полученных образцов.
– А если предположить, пофантазировать, что там оказался землянин, то, как бы он себя чувствовал?
– Танцором балета! – рассмеялся Корсаков.
– Почему? – изумился Паша.
– Гравитация в два с половиной раза слабее, чем на Земле. Человек, который весит семьдесят килограмм на нашей планете, на Марсе «скинет» до двадцати семи.
Внезапно на крепостной стене показались брат и сестра Бойченко. В санаторий к пациентам их не пустили и они, усмотрев куда пошёл Степанцев, всё это время искали его по развалинам. Маша помахала Паше. Попрощавшись с Корсаковым, мрачный как туча, Степанцев поплёлся к друзьям.
Выслушав Пашу, Маша заохала.
– Оёёюшки! Зря приехали. А билеты на завтра.
Глеб ультимативно скомандовал:
– Вперёд читать библию!
Возражающих не было. Тройка запаслась продуктами в ближайшем супермаркете и безвылазно просидела полтора суток в квартире, изучая простой и в то же время глубокий текст. В воскресенье сев в вагон, Маша и Паша в гнетущем состоянии разглядывали пассажиров. Глеб же сосредоточенно уткнулся в блокнот, куда он много чего выписал из библии: он надеялся хоть что-то из прочтённого сформулировать для Димы.
Оставалось меньше часа пути до Краснодара. В Горячем Ключе к ним подсела пожилая женщина в платке и демисезонной рясе на тёплой подкладке. Ребята переглянулись. Её аскетический вид и чёрные одежды не могли их не заинтересовать. Глеб кивнул сестре, которая сидела рядом с православной пассажиркой. Моментально уловив смысл задания, Маша, улыбнувшись и поздоровавшись, вежливо спросила:
– Вы монахиня, да?
Кротко поприветствовав юную спутницу мелодичным голосом, женщина подтвердила предположение.
– А можно вам вопрос задать?
– Да. Если смогу, отвечу.
– Поделитесь, пожалуйста, как можно проявить любовь?
– Это каждому доступно. Отдавать, не жалея. Трудиться, не нарекая. Делать добро, не унывая. Слушать, не прерывая. Доверять, не сомневаясь. Ценить то, что имеешь. Молиться, не переставая.
Глеб застрочил в блокноте, а сестра продолжила расспрос.
– Спасибо. Всё более или менее понятно. А что значит «трудиться, не нарекая»?
– Это когда человек делает что-то и не возводит своё деяние в ранг достижений, не напоминает другим, что именно он это сотворил.
– Оёёюшки! Я кажется, поняла. Это когда горделивый человек ждёт похвалы за поступки проявления любви. И получается, что он как будто попрекает тем, что он нечто сделал. Будто его должны были, но не отблагодарили. Типа девушка попрекает возлюбленного или мать укоряет ребёнка: «я для тебя качели сделала», «ухаживала, когда ты болел», «приготовила тебе на день рождение торт» или что-то в этом роде.
– Гордыня и тщеславие – грех. Они убивают любовь, – изрекла монахиня.
Паша вставил:
– Это как давать милостыню и этим перед всеми хвалиться.
– Верно, молодой человек. Добрые дела не нужно выпячивать. «Когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая» – говорит нам Иоанн Златоуст.
Из динамиков зазвучал приветливый голос, сообщивший о том, что скоро конечная станция. Пассажиры засобирались.
Не желая откладывать передачу послания для Димы, друзья, стремглав перемахнув через маленькую площадь перед железнодорожным вокзалом, присели в тихой кофейне и позвонили Георгию Максимовичу. Знахарь включил мобильник на громкую связь, посоветовав говорить кратко и чётко. Глеб медленно с выражением зачитал из блокнота суммированные от мамы и монахини способы проявить любовь, и закончил наставлением:
– Дима, ты проходишь испытание энергией любви. Настоящая любовь не имеет условностей. Любовь дарят и ничего не требуют взамен. Прежде чем что-то сделать подумай о том, будет ли тебе самому приятно оттого, что ты собрался делать, – поменяв голос на будничный, Бойченко обратился к дедушке Димы, – у нас всё.
Но тут мобильник друга выхватил Паша:
