Евгения Ляшко
Приключения ДД. Стрела Амура
Глава 21
Чарная очнулась от сырости и пронизывающей нутро стужи. Колючий ветер леденяще царапал морозцем кожу. Александра открыла глаза и тут же зажмурилась. Обстановка поменялась кардинально. От увиденного Чарной сделалось не по себе: сердце наполнилось щемящей безысходной грустью, а разум затрясло первобытным страхом. Теперь вместо размытого небосвода, который, пока её несло течением, баюкал причудливыми разводами пастельных тонов, пару раз сменившись на лазурную синь, она обнаружила горные пейзажи, как если бы смотрела на них из самолёта. Вот только видела она всё это не из иллюминатора, а находясь намертво прикреплённой где-то в области подбрюшия неизвестного существа.
«Из последнего, что помню, я была в воде. Сейчас одежда сухая. Я жутко замёрзла. Моё астральное тело отключилось. И вот теперь я лечу…» – разум Александры тщательно старался связать воедино обрывки воспоминаний и факты нерадостной яви. Постепенно мысли прояснялись. Она вспомнила тень. Огромную тень. И как будто дождик. Сознание натужно заработало и выдало неутешительный отчёт. Была ли это мама детёныша Василиска или какой-то другой его родственник неизвестно, но чётко понятно было одно: взрослая особь огромного пернатого чудовища держала её в когтистых лапах, предварительно оросив жидкостью, которая погрузила Александру в отключку, но не убила, то есть это не яд, а временная мера, чтобы жертва не брыкалась. Разглядеть коварно завладевшую ей птицу не получалось, пришлось довольствоваться предположением. Предвидя незавидную участь, Чарная понуро рассматривала каменистую пустыню. Её думы делались всё чернее и чернее, наворачивались едкие слёзы: «Как меня это достало… Что за судьба? Я такая мелкая, никчёмная, такая беспомощная. Все кому не лень меня куда-то тащат, хотят подчинить, заставить служить. Где магия, когда она так нужна? Как так получилось, что кто-то запросто может лишить меня врождённых магических сил? Почему всё так? И вообще, зачем иметь чародейские способности, если потом их только и приходиться, что скрывать да прятать? Лучше бы я была самой обычной… А теперь меня сожрёт эта злобная тварь…».
Изначально стремительный полёт замедлился и сместился. Вместо утёсов с крутыми склонами до куда хватало взгляда предстала безликая равнина. Они летели плавно и низко: вероятно птица устала. Скорбный взор Чарной заскользил по безотрадной округе. Внезапно у Александры перехватило дух. Её бросило в палящий жар, а пульс забил барабанную дробь: внизу копошились знакомые фигуры в балахонах. Она прекратила жалобные стенания и, шмыгнув носом, всмотрелась в то, что происходило: парочка потомков ведической крови барахталась в чашеобразном провале.
У Александры от изумления сорвалось с языка:
– Не похоже, что они оттуда пытаются выбраться. Тоже мне, нашли время дурачиться…
И тут призывно промелькнул блеск красного треугольника. Догадка молнией ослепила рассудок и высветила заветное желание: «Наконечник стрелы Амура!».
Чарная сдержала душащий вопль: «Они дерутся за обладание артефактом! Моим артефактом!».
Мрачное уныние как рукой сняло. Она воинственно приободрилась. От скулящей кисейной барышни не осталось и следа. Внутреннее тайное ведическое «Я» восстало, Александра вновь страстно желала быть ведьмой и наслаждаться обладанием колдовских знаний. Тело напряглось и ждало команды. И вот непосредственно на подлёте к провалу Александра изогнулась и что было сил, впилась ногтями в покрытый ороговевшими чешуйками палец. Раздался оглушительный птичий крик. Горький плен закончился: восставшая жертва с боевым кличем полетела вниз. Но тут от безмерного шока её глаза расширились: земля разверзлась, обнажив металлическую конструкцию сложной конфигурации с тысячами цветных лампочек. Но самое ужасное было другое: прямо к ней приближалась объёмная ажурно сотканная паутина. Ещё, будучи в воздухе, Александра была поймана в сеть, словно перепёлка ловким охотником. Прочные и холодные как сталь нити укрыли её сетчатым коконом. Она зависла в центре капкана как на подушке, удерживаемая силовым полем неизвестного происхождения. На счастье Чарной, в целом её дальнейшая транспортировка прошла бережно: точно рука робота коленчато-телескопический механизм ровными движениями остановил падение и переместил её в стеклянную клетку кубической формы. Кокон раскрылся, выпустив пленницу и улетучился. Резкий избела-голубоватый как для операционного блока свет, струящийся из стыковочных граней панелей куба, отсекал любую возможность рассмотреть, где она находится. Скрючившись в углу на подстилке из серебристого хлопкового волокна, Александра застыла в немом ожидании перспектив, иронично подметив, что теперь её реальность схожа с бытом домашнего хомячка. Ей оставалось только уповать на то, что в этой тюрьме она станет любимым питомцем, а не подопытным животным. Изображая смирение, Чарная спрятала руки в рукава и обняла колени. Незаметно сцепив пальцы так, что побелели костяшки, она втихомолку утешала себя: «Ничего. И не из такого выпутывалась. Наконечник рядом. Совсем рядом».
Глава 22
Многоуровневый подземный бункер, уходящий в бездонную глубину капитальными железными колоннами, жужжал и потрескивал функционирующей бесчисленной аппаратурой. Опорный каркас гигантского помещения по периметру и внутри запутанной как лабиринт конструкции состоял из швеллеров и н-образных двутавров. Нежданно-негаданно обнаруженное подземное сооружение, фрагментарно обшитое листами тусклого металла с проступившими рыжими пятнами ржавчины, изогнутыми перилами обшарпанных лестничных переходов, свисающими оборванными тросами и напичканное неординарным оборудованием, напоминало юному волхву внутренности старого завода с мудрёной древней технологией или какой-то находящийся в запущении, но очевидно ещё живой технический комплекс. Частичное блёклое освещение охватывало только верхний этаж. Ни людей, ни каких-либо других обитателей не было видно. Затаившись в полутьме позади широких пластин магистральных кабель-каналов, Мила и Дима сквозь просветы между пучками проводов, озадаченно смотрели на необычайно ярко высвеченный стеклянный куб, забаррикадированный множеством приборов.
В ушах Димы ещё звенело, шипело и щёлкало: скрытый где-то за перегородками аналог пылесоса с невообразимым шумом, создав двухминутный пыльный вихрь, только что удалил частицы грунта, попавшего внутрь диковинного подземелья. В отличие от проворной Наузовой, Дроздов не успел сразу заткнуть уши. И теперь он, морщась, постукивал по заложенным ушам, как это делают, когда в них попадает вода. Он видел, что Мила сгорает от нетерпения и хочет что-то спросить, но не спешил и монотонно продолжал совершать похлопывания: Дима догадывался какого характера будет вопрос, но пока ответа у него не было.
Как только он остановился, Наузова заёрзала и сбивчиво зашептала:
– Что с ней будут делать? О нет, не отвечай. Она же одна из наших, ведь так. Бесспорно, что так. Она нас видела?
– Скорее всего, да.
– Почему она тогда не зовёт нас на помощь? Это конечно же плюс, иначе она нас выдаст… Но всё же почему она молчит?
– Думает, что не придём, – ответил Дима и, не дожидаясь следующего вопроса, пояснил, – она сбежала, как только я её освободил в термитнике.
– И мы оправдаем её ожидания или пойдём спасать? – не без ехидства в голосе поинтересовалась Мила.
– Не знаю… А стоит ли прямо сейчас дёргаться? Пока благодаря внезапной попытке Александры проникнуть внутрь, наше собственное вторжение осталось незамеченным.
– Ты её знаешь?!
Казалось бы, простой вопрос застал Дроздова врасплох. Весьма тернистую историю взаимоотношений с колдуньей Александрой Чарной в двух словах не расскажешь, но и утаивать от Наузовой ему ничего не хотелось.
– Слушай, она из тех, кто явно или косвенно за Дивинус. Потом расскажу больше, – не вдаваясь в подробности, сухо изрёк Дима.
Мила хмыкнула, выжидающе посмотрела и после некоторой паузы нарочито нейтрально произнесла:
– Она красивая, да?
Сказанное прозвучало больше утверждением, чем вопросом, но Дроздов уловил неподдельный интерес.
– Девушка, как девушка, – пожал плечами Дима, ощущая как взмок, и язык прилипает к нёбу, инстинктивно понимая, что незамедлительно обязан высказаться о внешности Милы, еле ворочая языком, он выдал, – ты гораздо красивее…
Робкое дополнение удовлетворило любопытство Наузовой и она тут же переключилась. Мила кивнула на каскад толстых гладкостенных железных цилиндров, отдалённо похожих на поршни.
– Стела где-то там.
Дима тоже успел приметить, как наконечник скрылся в центральном агрегате.
– И как туда подступиться? – на выдохе протянул юный волхв.
– Устроим засаду. Стела же выходит на поверхность. Подловим момент и схватим наконечник.
– Как сказал один из классиков «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги».
Мила скрестила руки на груди и сердито фыркнула:
– Сам предлагай, раз такой умный!
– Как ты помнишь, я сперва предпочитаю подумать. К тому же я совсем не горю желанием из-за поспешности попасть в стеклянный куб.
Мила шумно выдохнула:
– Пф-ф-ф. Я совсем забыла, что там могут стоять сторожевые капканы.
Поведение Наузовой одновременно поразило и восхитило Диму. Он открыто улыбнулся: «В кои-то веки Мила почти признала, что не права, хоть явно об этом и не высказалась».
– Чего смешного?
В её интонации зазвучали нотки плохо замаскированной обидки. Наузова могла легко менять настроение, и Дроздов, помня советы отца и соединяя их собственными наблюдениями, поздно сообразил, что следовало не допускать опрометчивой оплошности. Он открыто среагировал, и сейчас его улыбка могла быть рассмотрена неверно и засчитана как насмешка в то и дело проявляющейся борьбе за лидерство. Предстояло срочно выкручиваться. Спасти могло только одно – юмор и Дима принялся сочинять на ходу, но ничего не выходило. Мила грозно посмотрела на него, неловкая пауза затянулась. И тут Дроздов отыскал выход: «А чтобы сказал вечно неунывающий Пашка?» и скороговоркой пробормотал старую шутку друга:
– Один раз я проиграл в шахматы компьютеру, но в плавании он бы мне продул!
Брови Наузовой реактивно взлетели вверх. Она подалась вперёд:
– Тебе плохо?
Озабоченность на лице девушки и волнение в её речи имели не тот эффект, который хотел произвести юный волхв. «С юмором надо потренироваться» – мгновенно дошло Диме, и он честно признался:
– Я хотел тебя рассмешить.
– Вообще неостроумно. Не делай так больше, – голосом учительницы сказала Мила, но уголки её рта тронула блуждающая улыбка.
Получив намёк на то, что прощён за промашку, Дима не показывая, что обрадован, поделился соображением.
– Мне на ум пришла идея, как туда забраться.
– И что ты придумал?
– Тебе может, не понравится.
– Говори.
– Действуем так: я пойду как приманка и отвлеку сторожей, а ты заберёшь наконечник, вскарабкавшись по проводам.
Мила скособочилась:
– И что мне потом надо будет из аквариума спасать тебя и твою подружку?
– Я не планирую попасться, – иронично улыбаясь, ответил Дима. Его забавляло то, что Мила самым наивным образом ревнует его к Александре.
Под прямым взглядом Дроздова, быстро заморгав, Мила внезапно сделалась пунцовой и, отдуваясь, как марафонец после многокилометровой пробежки, спросила:
– А что ты планируешь?
– Пусть за мной погоняются, заодно посмотрим, кто тут есть. Мы же не на открытом пространстве, где можно сетями бросаться. Вот пусть и попробуют меня тут изловить.
– Х-м-м… Ты будешь отвлекать… А если их много? Если не все за тобой ринутся? Что тогда?
– А ты не спеши. Выжди. Забрось чем-нибудь, чтобы выманить…
– Это всё?
Неожиданно Диму посетило безрассудное озорство, он просиял как шаловливый мальчишка и, сощурившись, тоном заговорщика изрёк:
– Нет. Главное я умолчал.
Недоумение отобразилось в прекрасных дианитовых глазах.
– Я рассчитываю на поцелуй, – дерзко выпалил юный волхв, и не глядя на ошеломлённую наглым запросом Милу, опрометью помчался выполнять задуманное.
Кураж от внезапной смелой просьбы прибавил скорости юношеской прыти. Как пронырливая вёрткая обезьяна Дима проскакал по лианам кабелей и очутился вплотную к центральному агрегату. Что-то загудело, и цилиндры пришли в движение, подсказав храбрецу как поступить дальше. Поскольку погони не было он, беспрепятственно прыгая с цилиндра на цилиндр, как по ступеням взобрался наверх. Крыша раздвинулась. Оседлав стелу, юный волхв выехал наружу. Он внимательно посмотрел на наконечник и окреп в убеждении: перед ним настоящий осколок Коркулум. Не тугое крепление быстро поддалось, и через мгновение частица сердца Вселенной была победно зажата в кулаке. И тут началось. Поднимающий механизм застопорился, а потом и вовсе прерывисто задёргался, угрожая наезднику падением. Одной рукой было невероятно сложно удержаться на подпрыгивающей отшлифованной конической поверхности. Дима посмотрел вниз. Он мог провалиться в щель вокруг центрального агрегата. Время шло, а цилиндр стоял неподвижно, механизм не запускался.
– Что же это такое? Поломка? Почему всё замерло? – ошарашенно вопрошал юный волхв. Беспокойство за Милу, которая осталась одна в бункере возрастало. – Я не хочу такой ценой получить это, – выкрикнул Дима и решительным движением вернул драгоценный наконечник.
По стеле прошла вибрация, механизм заработал, цилиндр дёрнулся и степенно пошёл обратно. Включился пылесос. Невообразимый гул заставил Диму зажмуриться, возможности закрыть уши у него не было: риск падения всё ещё имелся. Вдруг над головой раздался щёлкающий звук. Всё разом стихло. Дроздов открыл глаза и остолбенел. Он не учёл существенной детали: стела пряталась внутри цилиндра. И сейчас он сидел в темноте, наблюдая, как над ним смыкается полоска света. Ещё миг и он оказался во мраке. Мышцы одеревенели. Неимоверно хотелось слезть со стального «коня».
«А если снова достать камень?» – поразмыслил Дима. Он нащупал осколок Коркулум, служивший Амуру наконечником стрелы и вынул.
Сначала ничего не происходило. Юный волхв даже раздумывал, не поставить ли обратно частицу сердца Вселенной, как вдруг он почувствовал движение: стела провернулась вокруг своей оси. Дроздов приник всем телом к единственной опоре. Как раз вовремя. Запустилось попеременное вращение. Карусель вскружила голову, накатывала тошнота. Тесное пространство наполнилось запахом технической смазки. Диму мутило от космической перегрузки, и он не сразу сообразил, когда всё закончилось и послышались знакомые щёлкающие звуки. Затворный механизм сработал на открывание. В цилиндре постепенно стало светлеть. По стеле пошли вибрации. Слабой рукой Дима вставил камень в ложе на стеле, и она поползла вверх. Как только он очутился на уровне крыши, юный волхв выхватил камень и спрыгнул на сети проводов. За спиной тарахтел агрегат, а Дима с осторожной поспешностью на дрожащих ногах спускался в укромный уголок, где он оставил Милу. Однако там его ждал неприятный сюрприз: вероятно Наузова проявила инициативу и куда-то отправилась пока он доставал наконечник или же, что ещё хуже – её похитили.
Глава 23
Паника и ярость взрывным коктейлем оросили нутро Димы. «Как я мог оставить её одну?!» – корил он себя. Затаившись на проводах, будто паук, орлиным взором Дима впивался в каждый миллиметр подзаброшенных чертогов, надеясь отыскать хоть малейший крючок, хоть малюсенькую улику, хоть крохотный намёк, который укажет ему путь. Всё было мирно, никаких движений. Аппаратура потрескивала. Спёртый, тяжёлый воздух давил. Но что-то было иначе… Пропали шумы от монументальных агрегатов. Это затишье настораживало, сжимало естество, делало уязвлённым.
А в это время где-то там внизу в стеклянном кубе в картинно-спокойной позе восседала Александра. Показной кротостью Дроздова было не обмануть, он знал, что Чарная далеко не тихоня и наверняка выжидает удобный момент. Взгляд Димы, в который раз ухватился за молодую колдунью и мысли опять поскакали как необъезженные строптивые кобылы: «Чарная единственный свидетель. Если тут была драка, то она всё слышала. А тут была схватка, Мила не сдалась бы без боя. Но как подойти незамеченным? А если Мила сама куда-то направилась? Но где же она?! Почему не возвращается?! Нужно идти к Чарной! А вдруг опять предаст? Нет. Я не буду тратить на это силы, по крайней мере, пока. Если окажусь запертым, то никому не спастись. Надо искать Милу…».
Истошный девичий крик как будто разорвал пространство. Рассвирепев, Дроздов сжал зубы так, что свело челюсть. Кровь застыла в жилах. В глазах потемнело. Захлёбываясь гневом, он подавил судорожную волну страха за родную для сердца девушку и стремглав рванул на помощь. Он отыскал Милу через два уровня ниже. Метрах в десяти к нему спиной стояли две нескладные гуманоидные фигуры в графитовых комбинезонах как у типичных сантехников. Их приплюснутые, словно у крокодила маслянистые черепа с рядами овальных бугорков по бокам чудаковато покачивались. Булькающе-чавкающую речь, которую они издавали, разобрать не представлялось возможным, но Дима всё равно прислушался: юный волхв старался уловить интонацию. Парочка лопотала бойко, но без угроз. Более того они обращались к Наузовой с просящими жестами. А она размахивала словно дубиной стальной палицей.
– Не подходите! Зашибу! – прокричала Наузова.
Поспешно прикинув возможные варианты собственного появления, Дроздов выбрал внезапный и самый короткий по исполнению. Оставаясь незамеченным, Дима, с гибкостью и быстротой удава протиснулся сквозь ряд тесных металлических колец. Несмотря на то, что резьба внутри имела угловатые кромки и грозила рваными порезами, он воспользовался этой лазейкой, чтобы сократить путь. Перемещаясь по навесным отполированным желобам, Дроздов неслышно подполз ближе. Решающий прыжок и вот он стоит на узкой решётчатой платформе позади гуманоидов. На шум те резко обернулись. Мила увидев друга, восторженно захохотала. Выпучив и без того огромные чёрные глазища на зеленоватых физиономиях гуманоиды затряслись, растопырив шестипалые ладони. Челюсти с мелкими как у дельфинов зубами безвольно разжались, обнажив длинные пупырчатые языки. Чуждые землянам существа были несказанно удивлены и не на шутку напуганы, что, безусловно, добавило смелости юному волхву. Дима выставил перед собой рубиновый осколок, как если бы это был нож, и выдал в боевой тональности:
– Сдавайтесь! Вы окружены!
Гуманоиды сбежали немедленно. Визгливо клокоча, они соскочили ниже уровнем на неприметные вертикальные лестницы, и энергично устремились прочь. Безгранично наслаждаясь тем, что с Наузовой ничего не случилось, любуясь её воинственной красотой, Дима на долю секунды превратился в неподвижное изваяние, пока раскрасневшаяся Мила с благодарностью смотрела на него.
– Ты пришёл.. Ты снова меня спас…, – смущённо произнесла она.
Вдруг хлёсткая волна нового беспокойства охватила юного волхва:
– Не уверен. Они могут вернуться с кем-то посильнее.
Наузова растеряно указала на осколок:
– Нас обнаружили, но ты же добыл наконечник. Это же он, да?
Уверенно кивнув, Дима гордо произнёс:
– Гарантировано, он.
– Ведь всё должно было закончиться, так?
– Не знаю. В аудио-инструкции ничего не говорилось о том, как передать Дивинус наконечник стрелы Амура. И как завершить этот тупой морок я не имею представления и …, – он не договорил, разом заработали несколько машин, наполнив ровным гулом весь бункер. – Надо делать ноги! Бежим!
Дима подтолкнул Милу к лестницам:
– Ползём вверх!
– Согласна. Лучше удирать в противоположном направлении.
Она схватилась за поручни и пробормотала:
– Как-то странно, а почему в инструкции ничего не говорилось о передаче?
Поднимаясь по параллельной лестнице, Дима поделился мыслями.
– По ходу Дивинус не сильно-то в курсе, что тут и как. Но это даёт нам шанс удрать незамеченными и спрятать артефакт.
– Слишком просто. Артефакт – это единственный билет на свободу. Кто знает, может быть, мы обязаны вернуться на старт.
– Как ты себе представляешь отыскать то самое место, куда нас высадили?
– Не представляю… Но я бы не витала в облаках насчёт того, что Дивинус что-то не учли. Возможно, они стоят там себе наверху и ждут нас с наконечником.
Дима замер:
– Я об этом не подумал. Нам нельзя выходить из бункера.
Мила тоже остановилась:
– И что прикажешь делать? Ждать пока нас схватят инопланетяне и отберут артефакт? – она умолкла и язвительно уточнила, – или ты вспомнил, что собирался за своей Александрой?
– Я и не думал сейчас заняться спасением Александры, – чеканя каждый слог, сердито отозвался Дима. Он вдохнул-выдохнул и заговорил спокойно. – Нам бы безопасное укрытие найти и там отсидеться. К тому же я понятия не имею, как открывается крыша…, – он покрутил головой, – вон там, лиловое… На каменном постаменте что-то лиловое. Оно похожее на ракушку. Давай туда, – и не дожидаясь ответа, он направился к потенциальному убежищу, схожему с поставленным на бок двухстворчатым домиком моллюска.
– Сам ты лиловый, это скорее баклажановый, – вдогонку усмехнулась Наузова.
Дроздов оглянулся. В его глазах плясали смешинки:
– Это будешь не ты, если последнее слово останется не за тобой, – наигранно жалуясь, произнёс он и смешливо прибавил, – и знаешь что? Мне уже начинает нравиться, эта твоя милейшая особенность.
– Какая?
– Ворчливость.
– Я не ворчунья!
– Ещё какая ворчунья, – продолжал поддразнивать Дима, видя что Мила улыбается.
Тешась шутливой перебранкой, они добрались до ракушки, которая вблизи выглядела как вместительная матово-прозрачная кабинка колеса обозрения. Только Дима прикоснулся к раздвижным дверям, как те бесшумно разъехались.
– Это что кресла такие? – всмотрелась Мила на изгибы из цветных кристаллов, стоявшие в хаотичном порядке. – Нас точно не заметят в этой… Этой капсуле?
– Залазь. Нам тут не надо рассиживаться. Пройдём вглубь и там где-нибудь спрячемся.
Он подтолкнул Милу, зашёл сам и лёгким касанием прикрыл двери. Потолок излучал мягкое свечение, поэтому внутри было светло как в пасмурный день. Внутри чудным образом обитала морская свежесть. Этим, пусть и искусственно созданным воздухом, хотелось дышать. Пол был устлан персиковым ковром с густым ворсом. Подростки живо пробрались в конец помещения, где в середине стены на перламутровой шестиугольной пластине лазурью отливал ленточный узор. Мила провела по нему пальцем.
– Смотри-ка, бесконечная петля Мёбиуса.
Дима прищурился, вглядываясь в рисунок:
– Так и есть. Только эту петлю рисовали и раньше, ещё до того как её прославленный математик открыл широкой публике.
Мила присела на пол, скрестив ноги:
– Что-то в этом есть… Расскажи, что знаешь.
Устроившись рядом в аналогичной позе, Дима пожал плечами:
– Особо рассказывать нечего. Отец как-то показал в журнале картинку с древнеримской плиточной мозаикой. На ней Орфей на арфе для зверей играет и такая же перекрученная лента была несколько раз изображена в орнаменте по периметру.
– Это весьма древний символ… – задумчиво протянула Наузова. – Сын речного бога, философ-поэт Орфей и звери. Что хотел сказать автор? Все кто несёт в себе знания о магии воды, посвящены в непостижимые для обывателя тайны Вселенной…
– О чём ты?
– Сейчас поясню. Ты уже наверняка сталкивался с тем, что абсолютно каждый образ имеет заложенный смысл. Эта петля встречалась мне в ведических учебниках по водной стихии, но я ещё не постигла предназначение данного символа. Раньше люди знали, что изображать всё подряд нельзя.
– Ты имеешь в виду, что художники и скульпторы спрашивали разрешение у жрецов или духовных старейшин, прежде чем что-то запечатлеть на холсте или в мраморе? – вставил Дима.
– Можно и так сказать, но скорее было иначе: именно ведуны были заказчиками изображений символов, которые им были даны свыше. На мозаике, о которой ты упомянул, петля нарисована несколько раз. Я думаю, что это некий ключ к тому, что передано картиной.
– Вот уж и правда, супер важная задача! – съехидничал Дроздов и, сложив руки на груди, потешно взмолился, – скажи, зачем тебе это знать прямо сейчас?
Погружённая в мысли, Мила с прохладцей отреагировала на колкость.
– Неостроумно шутить. Поверхность у петли одна, она бесконечна. Зачем здесь эта эмблема?
Дима стушевался. Взглянул на узор и описал его:
– Это не кнопка. На неё не нажать. Просто гравировка. Причём красиво выполненная гравировка. Полагаю, она сделана не вручную, а механическим способом. Могу предположить, что это эмблема некого завода-изготовителя, ну или мастера.
Наузова громко вздохнула и, вскинув волосы, убрала их за спину. Она задумчиво повторила:
– Петля бесконечна, бесконечна…, – она заулыбалась, – Ну, конечно! Петля бесконечна как Вселенная. Я встречала мнение, что этот знак не что иное, как подобие строения нашей Вселенной.
В небольшом пространстве немного по-новому заиграл аромат вереска, отвлекая Диму от сложных помыслов. Он осторожно пригладил Миле растрепавшиеся волосы, постарался сосредоточиться и тут боковым зрением заметил дубинку.
– Это какая-то ручка или рычаг…Ты зачем её с собой прихватила? Может, она им нужна? По-моему, они эту железку у тебя просили…
– Когда ты был снаружи и начались подпрыгивающие вибрации цилиндра пришли вот эти инопланетяне и стали там копошиться: постукивать и крутить винты. Ты же сказал, брось что-нибудь, если отвлекать придётся. А что тут бросишь? Я к ним подкралась и из их ящика выхватила эту штуковину. Откуда я знала, что они так распереживаются по поводу неё? Они и стали за мной гоняться, пока ты не пришёл…, – и тут Мила всполошилась, – теперь же они от нас точно не отстанут!
Она схватила металлический стержень, в два счёта оказалась у порога. Проём открылся, Мила выбросила дубинку. Рычаг, зычно отстукивая по преградам из перил и ограды, загрохотал на платформе около капсулы. Дима поморщился. Наузова невозмутимо вернулась, не позабыв закрыть двери.
– Ты скора на расправу.
Заломив руки, она села полубоком к Диме и пробурчала через плечо:
– Сама уже догадалась, что надо было хоть немного дальше откинуть, чтобы ложный след указать, – она ругнулась, – как думаешь, они уже бегут сюда?
– Если у них нет видеокамер, то может и не найдут… Решат, что где сейчас находится эта штуковина и есть ложный след. Заберут и отстанут.
Внезапно Мила подскочила и задвигалась как разъярённая волчица:
– А-а-а! Это какой-то кошмар, я поступила как лунатик! Мы только нашли укрытие и хрясь! Что может быть хуже?
Наузова плюхнулась в кресло и ударила кулаком по подлокотнику. Дима подсел на соседнее кресло и одарил Милу ласковым взглядом.
– Тише. Не надо шуметь. Я сейчас выйду и поищу нам другое убежище.
– Хоть на Луну, лишь бы подальше отсюда!
Как только она это сказала, свет мигнул, по капсуле пробежала дрожь.
– Это ещё что такое? – охнула Наузова.
Свет с потолка заструился всё ярче и ярче, а потом и вовсе превратил пространство в белую мглу.
