Евгения Ляшко
Приключения ДД. Стрела Амура
Глава 20
Пронзительный свист, раскатистый грохот и отблески яркой вспышки с тыльной стороны термитника грубо вернули разомлевшего Диму в проблемную реальность. Подростки резко выпрямились и застыли в напряжённых устойчивых позах, готовые совершить оборонительное или нападающее действие.
– Это что? Из термитника идёт дым? – без тени паники спросила Мила. – На извержение не похоже. Произошёл взрыв и начался пожар?
– Там гореть нечему. Может пыльно-пепельный столб такой дымный след в небе оставил, – хладнокровно изрёк Дима. – Поспешим. Если рухнет термитник, то мы должны успеть укрыться в горе. Там безопасно.
– Ты хотел сказать «вулкане», – поправила Мила и, хмыкнув, добавила, – и по поводу безопасного пребывания в нём можно поспорить.
В её словах не было насмешки. Наузова была спокойна так, словно этот мир перестал её пугать и она адаптировалась. Дроздов снова увидел ту неукротимую, бравую личность, которая постоянно о себе напоминала, и предложил Миле выбрать сценарий для следующих шагов. Наузовой этот ход польстил, она одарила лучезарной улыбкой и спросила:
– Можешь напомнить, как там конкретно звучало в задании о месте, куда Амур спрятал наконечник?
– М-м-м…, – Дима потёр переносицу, – Воин провёл обряд не полностью. Уничтожил только древко, а наконечник спрятал на самой высокой горе под Солнцем.
Подростки уставились друг на друга немигающим взглядом и в один голос воскликнули:
– На горе под Солнцем!
Они расхохотались. Дроздов, ошеломлённый открытием, восхищённо сказал:
– Подумать только, ответ зашифрован в самом задании!
– Ага, наконец-то мы до него додумались!
– Наконечник почти у нас в руках! Мила, и это всё благодаря тебе!
– Не спеши благодарить. Его надо ещё найти.
– Да, да. И так, нам нужно идти туда, где Солнце освещает гору. То есть от подножия до снежного покрытия, до ледников, потому как вряд ли наш герой воткнул наконечник в какую-нибудь глыбу льда, – Дима указал на вертикальную расщелину, которая как тонкий распил от гигантской ножовки пронзала склон горы, – вон там прямой вход наверх. Хо-хо круча какая, там метров десять-пятнадцать… Нам бы альпинистское снаряжение…
– Не надо снаряжения. Так справимся. Расщелина достаточно узкая. Упрёмся ногами и спиной и поднимемся… Слушай, мне кажется или становится темнее, как будто вечереет?
Взгляд Димы совершил неторопливый полукруг по небосводу, укрывавшему каньон. – М-да чем-то предзакатные сумерки напоминает, но обычно они не таких синеватых тонов. Хм-м-м… Мила, твоё наблюдение меня на что-то наводит… Крутится на языке… Солнце освещает гору… Так, так, так… Когда я здесь очутился мне показалось, что я видел на небе… Как бы точнее сказать? Две Луны, что ли.
– Ой! Я тоже помню две странных Луны, до того как натолкнулась на тебя…
Мила закрутила головой, вглядываясь в продолжающий сгущаться густой сумрак, а Дима заулыбался, вспомнив тот момент, когда они оба чуть не рухнули со скалы, столкнувшись лбами и, если бы не возникший в головах противный голос с заданием, ругались бы до помрачения. Он задумчиво протянул:
– Да, определённо было звёздное небо. То есть мы находимся где-то во Вселенной, причём в Солнечной системе, раз в задании говориться о Солнце. Наш физик говорил, что подобных нашей Солнечных систем существует несметное количество. Но «солнцем» только мы называем огненное светило.
Наузова замотала головой:
– Неостроумно. Такого быть не может. Это какой-то параллельный мир, где человек не обречён на гибель без экипировки космонавтов.
– Не спорю. Пусть параллельный. Нас сюда заслали не на ракете. Но как только мы вычислим место, где находимся, возможно, нам будет легче определиться с тем, куда идти. Хотя карты местности у нас и нет…
– О! А вот это остроумно! И знаешь, что?
Её глаза засветились.
– Что? – осторожно спросил Дима, приготовившись сразу не гневаться, если идея Милы покажется вздорной.
– Я вспомнила картинку из детской энциклопедии. Там сравнивались разные горы. Эверест был обозначен как сама высокая гора Земли, но была ещё марсианская возвышенность, раза в два с половиной выше, под надписью «Олимп». На соседней картинке, чтобы примерно понять размер этого Олимпа его разместили на карте юга России. Так вот он огроменный, длиной аж от Азовского моря до Каспийского. И более того. Верхушка Олимпа имела жерло вулкана. Ничего не напоминает, а? Мы же на Марсе! Точнее в одном из его параллельных миров!
Она выпалила соображение, словно его изрыгнул скорострельный миномёт, и стояла довольная, как кошка проглотившая канарейку, а Дима, «скрипя» мозгами, замер, чтобы переворошить все школьные знания, просуммировать с теми, что получил от наставников и прийти к такому же выводу. Давая себе дополнительное время на размышление, он забормотал, как если бы рассуждал вслух:
– Фобос и Деймос… Два естественных спутника красной планеты…
Он что-то шептал и шептал, а Мила с чуть заносчивым видом ждала. И вот, сопоставив имеющиеся факты, Дима воскликнул:
– Ну, конечно! Марс! И что же мы имеем? Марс вдвое меньше Земли, но сутки по продолжительности почти одинаковые. То есть прямо сейчас наступает ночь и нам надо переждать до утра и ни в коем случае не лезть в расщелину, иначе мы там застрянем в кромешной темноте. А как рассветёт, пойдём за Солнцем, если сможем его разглядеть в этой хмурости, которая напоминает какую-то вялотекущую песчаную бурю…
– Постой, постой! И что получается, нам надо обойти вокруг этой горищи? С ума сойти!
– Мама говорит «Глаза боятся, а руки делают».
Но Мила продолжала роптать. – И это не пешеходная дорожка. Солнечная сторона весьма широка!
– Нет! Не обязательно! Это может быть зонированное пятно или линия! – протестующе выпалил Дима.
Мила растерянно спросила:
– Как нет?
Повторный свист и грохот в термитнике заставил подростков отложить словесный поединок. Перемахнув через гряду замшелых острых глыб, они вскарабкались в спасительное укрытие: около расщелины виднелась каверна – пустота в горной породе издалека показалась вместительной, но на деле оказалась размером с тесную кладовку будочного типа и, беглецам пришлось усесться вплотную, поджав ноги.
Мила сощурилась, разглядывая термитник с покосившейся верхушкой.
– Что же там происходит?
– Если развивать марсианскую тему, то вероятно накрапывает метеоритный дождик.
Она невесело рассмеялась, скользнула взором по округе и резюмировала:
– Темнеет. Что же, приют обеспечили. Теперь только ждать утра, – она повернулась к Диме, – что ты там про пятно хотел рассказать?
Близость её дианитовых глаз дурманила разум, сосредоточиться не получалось. Он расплылся в глупой улыбке.
– Что, забыл? – сдвинув брови, осведомилась Наузова.
Её напускная суровость немного взбодрила Дроздова и сиплым голосом он изложил:
– Я хочу построить логическую цепочку на буквальности сказанного.
– То есть?
– Сказано в задании «На самой высокой горе под Солнцем». Тогда получается, что искать надо в местечке под Солнцем. А где это солнечное место?
– Где? Если глобус Земли я видела и могу хоть как-то что-то предположить по расположению, то про Марс мне вообще мало что известно.
– Ну, мы же рассуждаем… Марс вращается вокруг собственной оси, как и Земля. Мы его можем рассмотреть без телескопа, то есть он отлично отражает солнечные лучи. Как нам говорили, жизни на Марсе нет, но кого мы тут только не встретили. А если мы находимся не в параллельном мире Марса, а, например, в его прошлом?
– Или будущем? И что? Что с того? Причём тут солнечная сторона планеты?
– Не спеши. Просто представь, что мы ничего не знаем об этом месте.
– А чего представлять? Мы действительно здесь ничегошеньки не знаем!
– Вот! А знал ли Амур Марс?
– Раз сюда припёрся, то сколько-нибудь знал…
– Эта горень огроменных размеров. Амур самый обычный человек, хоть и герой. Стал бы он себя на старости лет утруждать подъёмом на высоченное плато?
– М-м-м… Полагаю, что нет.
– Вулкан может и не извергается, но и не спит, то есть действующий. Стал бы Амур прятать наконечник там, где местная природа легко может уничтожить такой ценный артефакт?
– Не-е-ет. Постой! Я совсем запуталась. Не пойму, куда ты клонишь?
– Никуда. Перебираю всё, что хоть как-то поддаётся осмыслению.
– И как? Какая картинка вырисовывается?
– Это вулкан. А если нам нужна обыкновенная гора? Гора! Но Дивинус нас заслали сюда. Эти ребята вряд ли ошибаются. По каким-то причинам им нужна услуга от потомков ведунов. Вероятно, что сами достать не могут, есть некое магическое ограничение. Предположим, что они правильно отыскали область схрона и высадили нас вблизи насколько могли. Амур не дурак, прятал в горе, которая в его время, скорее всего, была потухшим вулканом. И знаешь что? Наверняка об этом месте Дивинус было хорошо известно, но они не спешили, ибо у самих лапки коротковаты, им нужны помощники в этом деле. И есть какая-то ещё причина почему они откладывали… Может острой надобности не было. Ладно, не суть… Но вот они узнали, что вулкан просыпается, существует риск утери артефакта. Полагаю, нас отправили в тот момент пространственно-временного пересечения, когда наконечник достать легче всего…
Темнота сгущалась. Силуэт Милы таял на глазах. Неожиданно Дима осмыслил, что ему как будто легче думается, когда он не видит Наузову. Однако с потерей визуального образа Милы его грудь сжимала невыразимая тоска. Мысли Димы вступили в противоборство желаний: «Подумать только, она словно якорь корабль, притормаживает мои рассуждения. Чтобы быть умным рядом с Милой, я не должен на неё смотреть. Но как же хочется зажечь хоть самый захудалый фонарик… Как же она манит меня… Как огонёк мотылька…».
Он укололся спиной об острый выступ. Плечи вздрогнули, Дима отвлёкся от дум о Наузовой и его тотчас осенило:
– Мила, данный артефакт содержит мощнейшую энергию, и она как-то отзывается на источник света, но не на тоненький пучок света, а нечто сверхмощное. Иначе, зачем было прятать под Солнцем. Что других мест мало что ли? Видимо оно играет какую-то ключевую роль… М-м-м как будто Солнце – это ориентир нужных координат. Тепловой ориентир, который можно почувствовать или ещё как… Как если бы две магнитные половинки тянулись друг к другу… Хо-хо… О! Итого, если у меня не разыгралось воображение, нам предстоит отыскать вскрывшуюся твердь, которая как некий сундук или скорлупа хранила наконечник стрелы Амура, то есть с утреца шагать за Солнцем и искать яркий блеск.
Мила тяжко выдохнула и, массируя виски, пробормотала:
– Голова кругом от всех этих непоняток. Надеюсь, ты прав, иначе блуждать нам тут веки вечные.
Она предстала такой беззащитной, что Диме вдруг захотелось её приобнять, погладить по волосам. Он еле удержался от внезапного порыва, остерегаясь нарушить временную идиллию. Сжав губы, юноша безотчётно еле слышно проговорил:
– А я не против провести вечность с тобой…
Он удивился насколько смело и в тоже время спокойно прозвучал собственный голос. От волнительного откровения зашумело в ушах. Щёки заполыхали. Темнота не позволяла разглядеть черты лица Милы, но юный волхв чувствовал, что сейчас её ошеломлённый взгляд обращён на него и пытается отыскать его глаза во мраке. Она притихла, дыхание было ровным. Не соображая, что делает Дима, уткнулся лбом в плечо Милы и прошептал:
– С ума сойти я сказал это вслух…
Она заливисто рассмеялась:
– Ну, ты даёшь… Нашёл время для романтического признания.
После небольшой паузы Мила нежно сказала:
– Представляешь, внуки спрашивают, а где вы познакомились, и мы отвечаем, ходили в дальний горный поход. Прямо как в старой песне, чтобы разглядеть друга его надо в горы тащить…, – но тут её голос стал печальным, – эх, папа сказал, что мы скоро снова переедем…
Диме почудилось, что его ударили. Он испытал сумасшедшую боль в области сердца, внутри всё будто оборвалось: «Она уезжает. Мила уезжает. Моя Мила уезжает!». В глазах защипало. Он не помнил, чтобы когда-нибудь ему было так грустно.
Предрассветная тишина ещё баюкала обитателей каньона, а Мила с Димой уже взбирались по трещине. Это только когда смотришь телевизор, кажется, что альпинисты вёртко, без устали карабкаются по скалам. В реальности же дело обстоит абсолютно по-другому, буквально каждый клочок пути приходится прощупывать собственным телом. Предложенный Милой способ подъёма изодрал Диме спину, и она раздражающе саднила, когда он упирался в ершистую поверхность расщелины, исцарапанные ладони кровоточили, ноги от напряжения налились как будто свинцом и подрагивали. Иногда проход чуть расширялся и, вытягиваясь струной, боясь даже глубоко вздохнуть, чтобы не нарушить зыбкое равновесие, Дроздов преодолевал опасный промежуток, судорожно осознавая, что и Наузова проходит это же испытание и ей как девушке, рост которой меньше его, однозначно сложнее.
Идущая первой Мила в очередной раз отрапортовала:
– Примерно половина осталась.
Дима протёр глаза от песчинок.
– Хватит уже елозить, чтобы осмотреться!
– А я как вперёдсмотрящий матрос, сообщаю обстановку! – бравурно оповестила Наузова.
– Силы береги! К тому же матрос в отличие от тебя в бочке сидит, а ты рискуешь свалиться.
Знакомый свист заставил сжаться. Откуда-то сверху раздался гулкий грохот. Секунда, другая и по скале пробежало мелкое колебание от удара. Дима гневно заскрежетал зубами: Солнце висело в небе ярким пятном, запрятанным за матовой полупрозрачной туманной взвесью, рассеянный свет заставлял щуриться, панорама сливалась в единое пятно, оставалось только догадываться, что произошло и чем это грозит.
– А метеоритный дождик усиливается, – присмирев, шепотком произнесла Мила.
Дима не ответил, он разглядывал «чёрные щупальца» бурного потока зернистой пыли, которые заскользили вниз поблизости от расщелины.
– Чего затих? – полушутливо спросила она, но восклицание Димы заставило Наузову сфокусироваться над тем, чтобы шустро ползти вверх.
– Поток пыли утолщается! Нас может засыпать как лавиной! Поднимайся!
Яростно ругнувшись, Мила продолжила восхождение. Немного выше находились, отполированные ветром скалы, на них доминировали тёмные и белые линии минеральных руд. Это обстоятельство позволило незначительно ускориться. Хватаясь за краешки уступов в выщербленных жилах горной породы, подростки взбирались, словно по туннелю, покрытому жёсткой рыбацкой сетью.
Силы Димы были на исходе, пот катился градом. Милы провозгласила, что до конца подъёма осталось пара-тройка метров. Он хотел было пожурить её, чтобы она не отвлекалась, но не успел. Оставляя за собой огненно-дымный след, разогретое до белого каления космическое тело размером с футбольный мяч врезалось в скалу в смертельно опасной близости. Каменная твердь задрожала. Раздался зловещий треск. Стеной посыпались слоистые обломки горы. Чёрная пыль обильной струёй прорвалась в расщелину, сокрушая всё на своём пути. Дима чудом смог подхватить и удержать падающую Милу. Защищая собой девушку от взбесившейся горной массы, он вцепился в длинный тонкий срез камня. Они выглядели как два пловца вжавшиеся в доску для сёрфинга посреди бушующих волн. Скольжение было не долгим. Импровизированная доска раскололась, и подростки с разгона врезались в рассыпчатые гранулы, которые всё пребывали. Инстинктивно прикрыв рот и нос рукавами, они поползли друг к другу, но потом под возрастающим давящим напором шершавой крупы, совершая руками плавательные движения, старались остаться на поверхности каменистой лавины.
Чёрная масса всё пребывала и пребывала. Милу оттесняло всё дальше. Дима ощутил, что уже не разбирает где верх, а где низ. Он приоткрыл рот и по стекающей слюне вычислил расположение тела. Метнулся вверх всем существом, сопротивляясь засасывающему потоку. Ему удалось выпрямиться и на мгновение задержаться на поверхности. Милы нигде не было видно. И тут всё остановилось. Пыль постепенно оседала, расширяя обзор. Барахтаясь, Дима ринулся в ту сторону, где ему казалось, он в последний раз видел Наузову. Всё тщетно. Отыскать здесь, что-либо было невозможно. Молитва сама сорвалась с губ парня.
– Господи, спаси и помилуй! Пусть она останется жива! Прости нам все согрешения! Я не могу без неё! Пусть она будет жива!
Горячая слеза побежала по щеке Димы, он во весь голос позвал:
– Мила! Мила!
Ответа нет. Он продолжал бормотать слова молитвы и с неистовой скоростью ворошить всё вокруг. Шансы отыскать Наузову невредимой сокращались с каждой секундой.
– Кхе-кхе…
Дроздов резко обернулся. Каменная крошка справа зашевелилось, обнажая Милу. Припорошённая пылью чумазая Наузова, сверкая белозубой улыбкой, протянула к нему руки и шутливо осведомилась:
– Кого-то потерял?
Секундное оцепенение спало. Он упал на колени, усадил её, схватил в объятия и крепко прижал. Через мир Дима резко отодвинулся и, вглядываясь в необыкновенные глаза, с укоризной спросил:
– Почему сразу не отозвалась?! Знаешь ты кто после этого?!
– Я… Мне было любопытно послушать…
– И угораздило меня запасть на такое любопытное создание…
– Ты… Я тебе нравлюсь по-настоящему?
– Да.
– И ты хочешь, чтобы я была рядом?
– Да, даже несмотря на то, что мы оба знаем, что наша жизнь не будет лёгкой. Скорее наоборот, она будет сложной, очень сложной. Но я очень рад, что нашёл тебя.
– Это я нашла тебя. Я приехала в Воронеж и…
Их первый поцелуй получился не ловким и со вкусом крупинок марсианских минералов. Грязная пудра нисколько не скрывала красоту Наузовой, девушка расцвела как весенний бутон от мягкого прикосновения его губ. Мила сделала робкую попытку отстраниться и смущённо проронила:
– Там термитник засыпало. Только макушка торчит.
Дима с затяжкой моргнул. Встал и помог подняться Миле. Он запустил изучающий взгляд по сильно изменившемуся каньону и отстранённо подытожил:
– Термиты выход обнаружат, спасать их не надо. Нам следует поспешить, Солнце покажет, где наконечник. Пусть тут и барханы теперь, но по склону мы взберёмся куда быстрее.
Подъём занял значительно больше времени, чем предполагал Дима: ноги утопали в зыбкой субстанции из разных фракций мелких камней и твёрдых частиц смоляной пыли. Буксуя и кашляя, они шли, невзирая на тягости, томимые предчувствием окончания затянувшегося путешествия. Когда Дима с Милой взобрались на гору, солнце переместилось к середине небосвода. Перед сморёнными подростками, к их безмерному удивлению, предстал удивительно ровный однообразный серебристо-янтарный ландшафт. Редкие шипообразные низкие скопления глыб причудливых форм безжизненного горного плато выпирали радиальными пиками. Эти образования из пористого вулканического стекла, являясь единственным украшением бескрайнего простора, нисколько не закрывали обзор.
– Теперь куда? – растерянно спросила Мила, уставившись на необъятную пу́стынь.
Дима приставил ладонь козырьком. – Блеск. Ищем любой блеск на поверхности.
Вглядываясь в матовость невзрачного пейзажа, подростки исследовали унылое пространство, на котором, поднимая крошечные столбики пыли, неспешно играли кроткие ветерки.
– Там вроде бы что-то красным сверкнуло… – неуверенно сказала Мила, указав направление.
– Надо посмотреть, – обрадовался зацепке Дима.
Обнаруженный насыщенно красный огонёк то ярко мерцал как рубиновая звезда на новогодней ёлке, то таял как мираж и подростки делали остановки, ожидая, когда он появиться снова.
– Да он нас дразнит! – резко остановившись, вспыхнула от недовольства Мила, когда огонёк опять пропал, она топнула и горестно добавила, – и вообще может быть мы зря к нему идём… Вдруг это галлюцинация. Мне кажется, что перед тем как исчезнуть, он точно машет нам на прощанье…
– Я сомневаюсь, что это иллюзия, – аккуратно подтолкнул Милу юный волхв.
Она двинулась дальше, но продолжала возмущённо упорствовать. – А если у нас совместная галлюцинация и мы гоняемся за призраком?
– Раз ты способна рассуждать о том, что у тебя, вероятно, появилась галлюцинация, значит это точно не она, – попытался пошутить Дима.
– Неостроумно. Ты не доктор и не можешь с такой уверенностью об этом заявлять.
– Твоя правда. Но в данном случае я полагаюсь на Дивинус. Уж если наш враг верит, что мы справимся, то почему я должен раскисать и сомневаться в себе? И вот что ещё важно: мы всё время идём по одной траектории. Огонёк возникает примерно на одном и том же месте. Он не удаляется. Мы идем, и он становится ближе. Посему это не фантом. К тому же он как если бы приседает: поднимается-опускается.
Мила поморщилась, но возражать не стала. Через какое-то время Дима запереживал. И не оттого, что Наузова надолго умолкла, а потому что огонёк в этот раз дольше обычного не появлялся на горизонте.
«Да что же это такое! Неужели ложная цель! Мы уже должны были до него добраться!» – ругался про себя юный волхв.
Неожиданно Мила коснулась его плеча. – Ты это слышишь?
Дима смятенно напрягся. Пока он мысленно бранился, упустил из виду, что воздух буквально сгустился и потяжелел. Область вокруг насытилась странными туманными парами, чётко напоминавшими вонь плавящейся от перегрева изоленты. Мелкие пылинки чудно облепили шипы глыб: точь-в-точь как если невидимая рука намагнитила их, словно эбонитовые палочки шерстяными тряпицами и те стали притягивать к себе мельчайшие частички, припушаясь как снегом. Появился аналог технического жужжания как у трансформатора. Наэлектризованность обстановки отдавала неизвестного рода лабораторией, в которой прямо сейчас проходили опыты. Шестое чувство подсказало Диме что делать. Дроздов присел и, очистив местечко от острых камушков, приложил растопыренные ладони к грунту. Мила повторила его действия.
– Как будто гул идёт, – предположил Дима.
– Землетрясение! – сглотнув, охнула Мила.
– Не. Звук равномерный. Работает какой-то механизм…
– Б-большой механизм, – пробормотала Мила, вскинув брови. И тут она громко ойкнула и отпрыгнула.
Дима отскочил к Наузовой, наблюдая, как рассыпчатый грунт оседал и проваливался там, где они только что были. Как они робко отступали, не имея права развернуться и бежать, поскольку любое резкое движение могло обрушить шаткие края расширяющейся воронки.
– Зыбучие пески! Зы…. – закричала Мила, но слова застряли в горле, – подожди-ка там что-то вылазит?
Посреди быстро растущей в масштабах окружности, покрытой мелкой песчаной рябью, появилась миниатюрная плоская рубиновая пирамидка. Она поднималась, представляя взору вершину металлической стелы-конуса, уходящей широкими гранями куда-то вглубь.
Дима сразу узнал этот камень: «Потрясающе! Мы нашли частицу Коркулум! Так и есть, Дивинус отправили нас за одним из осколков сердца Вселенной!».
И тут пирамидка поползла вниз.
Мила заломила руки. – Что ты стоишь?! Это же он! Он! Наконечник стрелы Амура! Его надо достать!
