Евгения Ляшко
Приключения ДД. Стрела Амура
Миссис Далтон выхватила платочек, театрально всплакнула и как бы мимоходом зыркнула на супруга. Немая просьба Омелии была выполнена: Дэвид выпихал всех к выходу. Сверившись с часами, экскурсовод промямлил из-за порога:
– В расписание есть небольшое «окно», но я должен вас предупредить, что через час прибудет другая группа.
– Достаточно, – заверила Омелия, засунув зелёную купюру пареньку в нагрудный карман рубашки. – Оставьте меня, – прошептала она и затворила за собой двери.
Первые пятнадцать минут Дима и Мила, ухмыляясь, наблюдали за экстренными поисками клада, которые выглядели как тотальный обыск. Дама теребила каждую дощечку, пробовала сорвать подоконники, заглянула во все укромные уголки от топки печки до пространства за иконой. Напоследок она вернулась к следам на полу и застопорилась.
Мила язвительно озвучила вариацию мыслей Омелии:
– Ах, что за незадача! Домовой указал на печку и окно, всё обыскала, но сокровищ нет, как нет!
Дима озорно хмыкнул. – Сейчас мы ей ребус усложним.
Дроздов опять перепачкал руки и прорисовал дорожку к центру комнаты. Увидев, что домовой снова проявился, объёмная Омелия, не выказав и капли страха, запрыгала как мячик. Схватила стул и полезла разбирать доски над люстрой.
– По-моему ты погорячился, – с опаской произнесла Мила, когда посыпались щепки. – Эта особа сейчас тут всё раскурочит. Ну же, останови вандалиху!
– Ага, как же? Она остановится, когда найдёт клад…, – Дима приметил в окне маковки церквей, – ладно, будут ей сокровища! Я мигом!
Он помчался к недействующему храму, в котором обосновался музей мореходов. Юрец говорил, что там много чего любопытного припасено и надежда была незаметно унести, что-нибудь из запасников, если случай не подарит настоящий, ещё никем не обнаруженный клад. Но неудача не отпускала. Секретных закладок в стены никто не сделал, и запасников тоже не оказалось. Дима поздно спохватился, припомнив, что в Тотьме принято те вещи, что не помещаются в основную экспозицию выставлять в фонды открытого хранения, где любой желающей может ознакомиться с предметами коллекций. Юный волхв детским волчком закружился по просторным белокаменным залам со сводчатыми потолками. В глазах рябило от предметов старины, которые он бы с удовольствием потрогал, но время поджимало. Дроздов увидел указатель на колокольню и с заячьей прытью поскакал туда по крутым ступенькам. Кроме роскошного панорамного вида обнаружить ничего не удалось. Он чуть не заплакал от обиды.
«Как же меня угораздило так промахнуться!» – раздражённо подумал Дима.
По округе разлился колокольный перезвон. Это в соседнем храме закончилась служба.
– Вот оно! – вскричал Дима и стрелой полетел в церковь Рождества Христова.
На крыльце храма толпился народ. Спорили два мужчины, зеваки же наслаждались бесплатным представлением. Дима хотел пройти дальше, но увидев лампасы на штанах одного из спорщиков, как ученик казачьего класса машинально притормозил.
– Кто ты? Исконный вологодский казак? Да отродясь тут таковых не было!
– По-твоему тута четыре сотни лет для рода мало, что бы зваться «исконным»?
– Поделись, откудась столько набежало?
– А тебе скажу. Со Смутного времени казаки расселились по Вологодчине!
– Что? Казаки выше Поволжья никогда не поднимались! Откуда им тут быть?! Совсем сбрендил, что ли?
– Историю учить надо не по интернету! Львиная доля всего южного казачества от новгородских ушкуйников произошла!
– Вразумил! Одним словом – разбойники!
Дима захотел чем-нибудь бросить в этих двоих, чтобы разогнать и прекратить глупый спор. Он обернулся и налетел на Милу.
– Ты только послушай!
– Слышала. Ты не тем занят, – попробовала урезонить Мила, но Дима не унимался, и тогда Наузова монотонным голосом нудного учителя подвела черту, обратившись к здравому смыслу Дроздова, – если посмотреть на роли, которые выпадают людям, то среди них не все труженики типа поваров, торговцев, кузнецов, знахарей и так далее по списку древнейших профессий. Есть те, кто кроме как воевать, ничего больше не умеет. И что им делать в мирное время, когда нельзя податься к князю, чтоб записаться в дружину? Одни грабят, а другие охраняют. Новгородских пиратов называли ушкуйниками. Чего ты так всполошился?
Дроздов опешил.
– Точно. В истории же со времён античности полно примеров. У немцев – каперы, у англичан – приватиры, у французов – корсары. Все эти морские разбойники грабили торговые суда с разрешения воюющих королей. Нападали на их неприятелей, в обмен на то, что могли ремонтировать корабли, пополнять провизию и честно сбывать краденное. Надо же, и почему я с этого угла не посмотрел? Хотя встречался и с такой странной версией, что казаки пошли от наёмных воинов из распавшейся орды Чингисхана, потому что казачьи законы в нескольких пунктах сходятся с Ясы, которую установил хан, – он стал загибать пальцы, – ну, там подчиняться уставной дисциплине, не быть предателем, не лжесвидетельствовать, уважать все вероисповедания, почитать старших и так далее.
– Так тем более. Всё понятно. К казакам, выбранных государем для несения службы, примыкали самые разные люди, которые либо промышляли разбоем, либо защищали от набегов. Теперь ты готов меня слушать?
– А? Что? – Дроздов запнулся, на миг «завис» и смирно кивнул, – да.
Наузова сделалась сама не своя. Её смятение вызвало в Диме не шуточную тревогу. Мила с горечью произнесла:
– Ты хочешь украсть у святых отцов?! Позарился на церковную утварь? Остановись!
Юного волхва затрясло:
– Я хотел… Я не хотел… Это же для благого дела…
– Не греховными делами добро творят.
Диме стало стыдно. Он чуть не опозорился перед Милой. Он виновато прикрыл глаза ладонью и безысходно произнёс:
– А как же Катя и Петя?
– Разберёмся. Должен быть другой путь…, – начала утешать Наузова, и приглушённо пискнула.
Юный волхв взглянул на неё и похолодел от ужаса. Самодовольный Прокул сжимал Милу.
– Какие прекрасные греховные намеренья, – заскрежетал старик, – если бы не они, я бы ещё долго вас выслеживал, ты отъявленный молодец, – он плутовски расхохотался, харкнул и ехидно вымолвил, – что ты её слушаешь? Иди! Ты же мужчина! Соверши, что задумал!
– Нет! Я не буду красть! – выкрикнул Дима и шагнул вперёд.
– Как суров! – издевательски восхитился Прокул, он мерзко рассмеялся и зловеще прошептал, – мне нужен ты и осколок Коркулум. По доброй воле. Без выкрутасов. Даю время подумать.
От шока Диму словно пригвоздило к паперти. Он не успел ничего сказать, старик исчез вместе с Наузовой.
Глава 37
Диму уже не интересовали аргументы и доводы спорщиков. Хохот ротозеев и людской гомон превратился в белый шум. На душе сделалось жутко паршиво. В голове словно поселился непроглядный туман, уши заложило, руки безвольно повисли. Скверное состояние нарастало с геометрической прогрессией. Только одно сейчас заботило – он слышал, как скорбно рыдает его сердце от токсичной боли разлуки, но противоядие отсутствовало. План как вернуть Милу никак не приходил на ум. Невидящим взором, Дима окинул округу и упёрся взглядом в мистера Далтона и сироток. Катя и Петя, прижавшись, друг к дружке стояли около дома-музея Кускова. Рядом с ними, щёлкая фотоаппаратами, топталась новая группа туристов. Дима встрепенулся. Состояние, замешанное на бессилии и раздражении после похищения Наузовой, точно фильм на экране по приказу пульта встало на паузу. Бесприютные горемыки пробудили его юношеский пыл и подтолкнули к активным действиям.
«Хотя бы их я должен защитить» – принял решение юный волхв и стремглав бросился к музею.
Омелия не ленилась, она борзо упорствовала, успела разобрать весь потолок в центральной комнате. Дима прищурился, лихо, размышляя над тем каким образом раз и навсегда изгнать из Тотьмы эту наглую дамочку, да так, чтобы к детям претензий не было. И тут его озарила идея. Дроздов распахнул окна и принялся крушить всё, что было внутри. Как сын историка, он это делал бережно, чтобы ни один экспонат не пострадал. Вещи летали, пикируя миссис Далтон. Атака произвела должное впечатление: Омелия визжала, как ужаленная, но сдаваться пока не собиралась. Она вооружилась курительной трубкой индейцев и отмахивалась ей как рапирой.
– Кыш! Кыш! Проклятый домовой! Отдавай мой клад! Я всё равно его найду!
На воинственные возгласы сбежались люди. Будто стаей цикад застрекотали фотокамеры, бесконечные вспышки которых высветили вопиющий беспорядок в музейном помещении, где сумасбродная женщина, вытворяя клоунадные пируэты, чинила вокруг себя сущий хаос. Неизвестно сколько бы ещё это продолжалось, остановил беспредел паренёк экскурсовод. Он вызвал дежурное на такой казус подкрепление: широкоплечие тотьмичи насильно вывели разбушевавшуюся посетительницу. Дэвид моментально спасовал: тучный мужчина выглядел перед русскими богатырями неповоротливым тюленем. Мистер Далтон снова охладел к окружающему миру и уткнулся в мобильник. Юрец обнял картавого коллегу и восторженно шептал ему на ухо:
– Не спеши, разгонять, пусть побольше нафоткают. Вот это рекламище! Во всех соцсетях будет! Интернет просто взорвётся! Да на наших призраков и домовых со всей страны съедутся! От клиентов отбоя не будет! Озолотимся!
Прибыли полицейские. Всех задержали до выяснения обстоятельств. Протокольные шаги юный волхв отслеживать не стал. Он побрёл в церковь. Там его встретил привычный запах ладана. Дима встал подле резного иконостаса. Молитва сначала не шла, по-прежнему давил стыд, и Дроздов потупил взор от святых ликов. «Бог есть любовь. Милосердие Господа не имеет границ. Всё прощается, если человек сам хочет быть прощёным» – пронеслось в голове и в памяти всплыли слова из когда-то услышанной проповеди: «… люди, мы все, как если бы единый организм. Если заболел зуб или желудок, то боль может ощущаться и в других местах. Мы можем не знать лично человека, но перед ним виноваты. Ибо наши грехи ослабляют Церковь, а в её лице – Тело Христово. Если мы искренне чаем воскрешения когда-либо живущих и хотим, чтобы нас преображённых принял Новый мир после Судного дня, то должны просить прощения у каждого и прежде всего не творить греха. Прощение меняет мир…».
– Прощение меняет мир, – повторил Дима, – всем даровано прощение, но не все этим пользуются, гордыня не отпускает.
Он приклонил колени, отбросил все мысли и усердно помолился, начав с откровенного раскаяния. Пусть в целом внутренне ещё было тяжко, но обращение к святым вселяло веру на благоприятный исход. Дима поднялся и одними губами задал вопрос:
– Как поступить?
Солнечный луч стремительно проскочил под куполом и заиграл на одной из икон. Ведическое чутьё подсказало, что это послание свыше. С замирающим сердцем Дима вгляделся в изображение в Пророческом ряде иконостаса. Святой пророк Соломон. Сигнал должен был подтолкнуть к дельной идее, но нахлынувшее рассуждение не повиновалось азам чёткости, мысли Димы артачились и подпрыгивали, недостаточно хорошо вороша чертоги памяти. Юный волхв сдвигал брови, морщил лоб, потирал подбородок, а его думы продолжали упрямиться.
– Надо перестать зацикливаться, – дал себе установку Дима и вышел из храма.
Полицейский автомобиль ещё стоял у музея. Туристов нигде не было видно: протокольная бюрократия оттолкнула даже самых любопытных.
– Что же посмотрим, чем у них там всё закончилось, – пробормотал Дима и поплёлся к дому Кускова.
Его мысли опять, но более спокойно закружились около образа святого: «Итак, что я знаю? Соломон один из самых знаменитых царей и пророков. Он известен различными мудрыми сочинениями, наполненными универсальными поучениями и наставлениями. Жуть! У Соломона же сотни изречений! Какое же из них нужное? Так, без паники… Просто надо начать. Как там было… «И это пройдёт». Данная фраза отбивает желание цепляться за трудность, проблема отпускает, потому что человек осознаёт её мелочность перед вечными ценностями. И как это применить? Я что же, должен отбросить затею со спасением Милы? Думать только о том, что осколок сердца Вселенной у меня в руках и единственно его я обязан оградить от опасности? Но как же Мила? Она, безусловно, не типичная девчонка. Она не живёт исключительно заботами о привлекательности собственной внешности и не беспокоится лишь о рейтинге популярности. Наузова с рождения знает о своём ведическом предназначении, кропотливо постигает ремесло. Получается, что она поймёт, если я не буду её спасать… Вот тебе и посыл расшифровался… Но как? Как я могу бросить Милу на произвол судьбы? Это же моя Мила?».
Сложная дилемма подкашивала ноги. Неведение как выбраться из злополучного морока и ожидание появления Прокула стопорило любые начинания. Дроздов так увлёкся, что не заметил, как очутился близ семейства Далтон, которые, за исключением Омелии, все как один с понурым видом стояли позади машины перед двумя стражами порядка и парой экскурсоводов. Дима прислушался. Старший полицейский бесстрастно оглашал отнюдь не суровый приговор.
Дроздов хмыкнул, подумав: «Они легко отделались». Поскольку проверка выяснила, что ничего безвозвратно не было уничтожено, за хулиганство в общественном месте и для покрытия незначительного ущерба Омелии выписан штраф. Сумму внушительной назвать было нельзя, но миссис Далтон кочевряжилась.
– Как вы не понимаете? Я у себя дома. Мои дети наследники великого человека, между прочим, вашего соотечественника. Я лишь хотела хорошенько осмотреть дом предка.
Картавый парнишка усмехнулся:
– Для этого не надо было ничего разбирать, – сказал он и многозначительным тоном мурлыкающе прибавил, – к тому же заверенных нотариусом официальных бумаг о родстве с Иваном Александровичем Кусковым вы не предоставили.
Она пропустила мимо ушей запрос о документах:
– Это не я! Это полтергейст всё крушил! Здесь аномальная зона! Вы должны обратиться к специалистам, пока нет смертей! Вы же сами видели, как вещи летали. Я отбивалась, как могла! Я чуть не пострадала! – она состроила оскорблённую физиономию, – вообще-то, я могу на вас в суд подать за то, что на частной территории, находящейся в вашем ведомстве на меня было совершено покушение. Я потерпевшая сторона! Я жертва!
Полицейский даже бровью не повёл на весь этот театральный этюд, вручил миссис Далтон квитанцию и невозмутимо изрёк:
– Гражданочка, штраф предстоит оплатить до вылета из страны, иначе вас не выпустят.
Омелия закатила глаза и выругалась по-английски. Она вскинула голову как бравый генерал и растянула жёсткую улыбку:
– О’кей. Я оплачу. Но я этого произвола просто так не оставлю. Я буду жаловаться!
– Имеете право, – отчеканил старший полицейский, кивнув напарнику.
Второй полицейский запрыгнул за руль автомобиля. Через минуту их и след простыл.
Миссис Далтон поджала губы и без обиняков грозно выдала:
– Юрий, сопроводите меня немедленно в ближайший банк. А потом мы с вами подробно обсудим возмещение. В нашем контракте был пункт о несчастных случаях и чрезвычайных происшествиях разного толка. Подчеркну, говорить будем не о форс-мажоре. Вы были обязаны обеспечить безопасность экскурсии, оградить нас от различной канцелярщины такой популярной в вашей стране. И ещё вы были должны предотвращать всякого рода нежелательные ситуации с органами власти, в которые мы могли попасть по незнанию российских законов. Так и знайте, я высчитаю всё из вашего гонорара и про моральный ущерб подумаю, если будите себя неразумно вести!
Картавый парнишка бросил сочувствующий взгляд на коллегу и быстро ретировался. Юрец вжал голову в плечи как черепаха. Он, сглотнул и измучено произнёс:
– Не стоит беспокоиться. Всё сделаем.
Глава 38
Дима бесцельно проследил за Далтонами. Почти бесцельно. Юный волхв не оставлял надежду, пусть она и была весьма призрачной, что путь в Великий Устюг он проделает вместе с Милой на арендованной яхте. И не зря Дроздов прогулялся. В банке случилось непредвиденное событие. Всё началось весьма прозаично – Петя обнаружил кота. Пушистый белоснежный котяра перевернул корзину для бумаг и забавно шуршал, подбрасывая и ловя выброшенные клиентами чеки. Петя вытащил животное из-за банкомата, над кнопками которого, изрыгая ругательства, пыхтела Омелия, выполняя платёжные действия по указке притомившегося Юрца.
– Снежок! – тихонько позвала Катя.
Кот подставил голову для ласки и замурчал. Петя заулыбался и украдкой посмотрел на Дэвида. Для приёмного отца, как всегда, кроме экрана смартфона ничего не существовало, мистер Далтон глубоко погряз в новостных лентах. И тогда мальчишка прижал к себе кота.
– Ему нравится, – подметила Катя, когда пушистый друг прильнул к Пете.
Брат и сестра принялись наглаживать животное. Кот облизнулся и замурчал ещё громче. Дима наблюдал издалека. Картина была настолько умилительной, что он неожиданно для себя громко вздохнул. Вдруг кот навострил уши и уставился туда, где за мощным, как дерево фикусом притаился Дима. Юный волхв удивлённо посмотрел по сторонам. В закутке для банкоматов в простеньком провинциальном отделении Сбербанка больше никого не было. Дима уже практически свыкся с тем, что окружающие смотрят сквозь него, а тут такое. Его словно ослепило зарницей, и Дроздов трубно вскричал:
– Он меня видит!
В этот же миг кот рванул из рук ребят на выход и с диким мяуканьем принялся царапать стеклянную дверь. Из кассы выскочила смущённая златовласая девушка в униформе.
– Соломон! Вот проказник! А ну, тише!
– Это ваш очаровашка? – поинтересовалась Катя.
– Почти. Соседка срочно уехала. Утром сюда ворвалась, вручила и вроде на автовокзал умчалась. Она старенькая совсем. Как тут откажешь? Вот теперь краснею за её питомца, – пожаловалась девушка.
– Он теперь ваш будет? – спросил Петя, помогая успокоить животное.
– Нет. Котик мне на день достался, до вечера, – она невесело рассмеялась, – нянька из меня никудышная, я собак больше люблю.
– А почему его соседка дома не оставила? – удивилась Катя.
– Она сказала, что такого молодого Бармалея без присмотра надолго оставлять нельзя. В клочья всё превратит. Предупредила, что с ночёвкой визит может получится. Хох, тогда нам ещё денёк вместе провести придётся. Но я надеюсь, что она быстро справится. Он такой…
На всё отделение зычно раздалось:
– Светлана Сергеевна!
Поймав строгий взгляд начальственного вида женщины, девушка прошептала слова благодарности и утащила сопротивляющегося кота в подсобку.
Дима стоял как громом поражённый. Мозг юного волхва лихорадочно соображал: «Соломон. Соломон. Я нашёл, нашёл. Стало быть, хозяйка кота из ведуний. Но каких? Из светлых или…? Ой, о чём это я? Конечно из светлых!».
Нежданная радость внезапно улетучилась, меняясь в лице, взбудораженный Дроздов тихо сказал:
– Теперь буду следить за Златовлаской и её котом. Только бы успеть до того момента, когда явится Прокул.
День казался резиновым и никак не заканчивался. Соломон спал на пыльных коробках в подсобке, а Дима сидел рядом в темноте и сходил с ума от переживаний. Обрушившиеся неведомо откуда тягостные рассуждения в сослагательных наклонениях, словно подливая масла в огонь, нагнетали внутреннее напряжение, обжигали чувства и грызли совестливыми укорами: «Моя Мила. С чего я вообще решил, что она моя? Потому что у неё проблемы из-за меня возникли? Вот если бы я был расторопнее, то раньше собрал бы все осколки. Тогда бы она в морок вовсе не попала. Никто не попал бы. Вообще бы этого морока не было бы…».
Дверь в подсобку бесшумно распахнулась. Дима быстро заморгал от яркого света. Запахло люксовым парфюмом с выраженными нотами сандала и кардамона. Юный волхв пригляделся. На пороге стояла миленькая старушка в очках с брендовой оправой. На ней было драповое пальто верблюжьего цвета и светло-коричневая шляпка-котелок. На ногах блестели лаковые белые сапожки под стать сверкающей сумочке. Заканчивал стильный образ широкий молочный шарф из пашмины.
– Соломон! Просыпайся, работяга! Домой пора! – любовно позвала она.
«А если она всё же из тёмных?» – всё больше взвинчиваясь, подумал Дима.
Тем временем старушка с котом благодарили сердобольную девушку. Златовласка вся светилась от счастья и даже помахала им на прощание.
– Тамара Порфирьевна, обращаетесь! Всего хорошего! – придерживая дверь, кланялась она, чуть ли не отвешивая реверансы.
Дроздов задёргался, подкралось сомнение, что произошло досадное недоразумение – случайно совпали имена, и он уцепился не за ту соломинку.
– Идти или не идти? Спасение или станет ещё хуже? – бормотал Дима, прикусив от волнения большой палец.
И тут кот обернулся и подмигнул ему.
«Мне не показалось. Они приходили за мной» – от этих мыслей стало жутковато, но понимая, что яхта уже уплыла, Дима пошёл за странной парочкой.
Тамара Порфирьевна жила в историческом центре. Квартира располагалась на втором этаже некогда купеческого особняка. Пока хозяйка возилась с ключами, юный волхв осмотрел её жилище. Внутри царил дух мещанства. Нарочитая роскошь вызвала в Диме негодование. Видя малиновые шелка и цветастые портьеры, пропитанные экзотическими благовониями, тяжёлую антикварную мебель, заставленную вычурной посудой, он то и дело вопрошал себя: «Куда это я пришёл? Что за чудачка здесь обитает?».
Все вопросы отпали сами собой, Тамара Порфирьевна заговорила с котом.
– Соломон, наш гость зашёл?
Дима вздрогнул. Кот протяжно замяукал, а хозяйка обрадовалась.
– Вот и славно.
Она, что-то напевая, заперла дверь. Сняла верхнюю одежду. Дорогой чёрный парик каре создавал кокетливый вид. Вязанное элегантное платье из серой ангоры подчёркивало сохранённую к старости фигуру. Воротник под горло и удлинённые рукава по большей части скрывали морщины и возрастные пятна на шее и руках. На груди болтались крупные бусы с янтарными плоскими камнями. Со спины Тамару Порфирьевну вполне можно было принять за молодую женщину. Используя медный примус, хозяйка вскипятила воду в плоском чугунном чайнике с пупырчатыми боками и выставила его на круглый стол в центре гостиной. Рядом она примостила овальное зеркало с тусклыми металлическими вензельками по краям. Горячий пар мгновенно выстелил зеркальную поверхность.
– Напиши дорогой, как твоё имя. Красиво буковки выводи, чтобы я разобрать могла.
Мурашки продолжали отплясывать на спине Димы. Тамара Порфирьевна обращалась к нему. Чувствуя себя способным удрать в любую минуту, Дроздов решил пойти на контакт. Он прошёлся пальцем по запотевшему зеркалу, оставив «Дмитрий».
Она прочитала вслух и замурлыкала:
– Митя, вот тебя-то мой хороший, я и ищу. Взгляни-ка на фотографии в рамках на комоде. Никого не узнаёшь?
Дроздов устремил взор, куда было велено. На чёрно-белых дореволюционных снимках он распознал Михаила. Наставник был молод, но знакомые черты ясно угадывались. Догадка будто фейерверк озарила разум юного волхва: «Это старшая сестра Михаила! Он же поэтому столько про Тотьму рассказывал. Сколько же им лет? – тут Дима припомнил, – брат и сестра не в соре, но почему-то редко общаются».
Дима написал: «У вас нет вологодского говора».
– Узнал, значит, Митенька, моего братишку. Вот и сверились, – бодро сказала она и меланхолично заворковала, – а говора, конечно, нет и быть не может. Неоткуда ему, дорогой, взяться. Я сбежала из дому ещё в ранней юности. Михаила тогда Мишуткой величали, не иначе. Прозябать в деревне не для меня было, – она закашлялась и поправилась, – тогда было не для меня. Эх, молодо, зелено. Вытравляла любые намёки на деревенское детство, пряталась от родычей. Знаешь, сколько сил потратила? Ого-го! – она горько усмехнулась, – а когда насладилась спектаклями и картинными галереями сюда сбежала. Приятный уголок, знаешь ли. Всё как художники написали на полотнах, только лучше, куда лучше. Теперь Тотьма моя столица. Клиенты и тут находят, с радостью едут.
Дима настрочил: «А чем вы занимаетесь?».
– Людей ищу. С душами умерших общаюсь и сообщаю родственникам среди живых пропавшие или нет. Подсказываю в каком месте искать. И пары семейные собираю. Свожу назначенных к сужитию молодых, что нитями судьбы указаны. Я, коротая век, астральный мир как свои пять пальцев изучила. Даже в этом несусветном мороке тебя отыскала, хоть и не могу, как со всеми духами напрямую общаться и видеть, но квалификация у меня наивысшая. По большому счёту со мной приятно дело иметь. А всё почему? Да потому что у меня всё по-честному и прайс выгодный.
Удивившись, Дима, подбирая слова, написал: «Вы как медиум трудитесь, и деньги за это берёте?».
Она сняла очки. Душка тут же оказалась во рту как соска у младенца.
– Митенька, мне про ведический кодекс напоминать нецелесообразно. У меня на этот счёт уже давно иммунитет выработался. Жить же на что-то надо. Это в селе на сало с картошкой легче лёгкого магическую услугу променять. Да ты пойми, там столько дел нет, как в крупных городах. И с голоду помереть можно пока что-нибудь произойдёт. Иное дело мегаполисы. В них жизнь бурлит днём и ночью, оттого и проблем пруд пруди. Ко мне вон из Москвы и из Санкт-Петербурга постоянно заказчики приезжают. Шарм неповторимый есть от проживания в провинции. Некоторые думают, что только тут настоящие ворожеи ещё сохранились.
Тамара Порфирьевна раскатисто рассмеялась. Дима скривился: несложная философия сестры наставника стала прозрачной. Таких как она не особо жаловали в ведических кругах. Прожигают жизнь, природный дар как средство для заработка используют. Нет от них обществу безвозмездной пользы. Тамара Порфирьевна отсмеялась, перевела дух и заговорила серьёзно.
– Митя, а сейчас послушай меня очень-очень внимательно, – она на всякий случай решила удостовериться, что её невидимый собеседник не сбежал и спросила, – ты тут ещё?
Он быстро написал: «Здесь».
– Похвально. Так вот. Я в глобальные вещи не лезу, но это не значит, что я ничего не знаю и ничегошеньки не понимаю. Руку на пульсе держу, как следует, поверь. Обратился ко мне брат. Я рассудила, что кейс занимательный, бонусы в будущем могу поиметь. Да и как откажешь? Кровные узы крепкие. Итак, Михаил разузнал о мороке, в котором ты пребываешь. Есть вести добрые и не очень. О хорошем. Вероятно, ты единственный кто мог бы под этим заклятием выжить.
Диму словно ошпарило от такой новости, которая хорошей ему совсем не показалась. А Тамара Порфирьевна безмятежно продолжала:
– Далее о плохом. Все при исполнении сейчас. Нет ни одного достойного ведуна из высших рангов, который бы не был призван для сдерживания нарастающей угрозы безопасности, касающейся всего населения планеты. Твой морок сочтён за мизерный и не стоит в списке для сокрушения чар. Ты понял? О нём знают, но есть куда более важные тотальные задачи. Полагаю, считается, что ты достаточно обучен, чтобы справиться самостоятельно. Или же не обошлось без ставленников Дивинус. Они что-то с уровнем опасности в отчётах смухлевали и тебе, тем самым, подкинули задачу не по зубам.
Пренебрегая отношением к собственной персоне, Дима настрочил возмутивший его вопрос: «Как это? Сотни безвинных молодых потомков ведунов никого не интересуют?».
– Отвечу. Но наперёд не перебивай меня, пока не закончу, стара я, мысли путаются. Те, кто в мороке заперты – это всё слабенькие ребятки, сила которых заключается лишь в гипотетическом нераскрытом потенциале. Но раз их в большинстве случаев с самого пупка не воспитывали в правильной традиции, то толку в борьбе с чёрными колдунами от них будет мало. Скорее всего, погибнут в начале первой же схватки, или переметнутся к врагу, а предателей защищать сам понимаешь, никто не собирается. Для Дивинус они тоже абсолютно никакого интереса не представляют. Для этих тварей вообще, чем меньше будет магов без разницы светлых или тёмных, тем лучше. Они до единого нас хотят уничтожить. Просвещённые им нужны только для того, чтобы Землю пошустрее очистить, потом от всех избавятся. Сейчас-то приспешникам голову запудривают, будь здоров. Мол, они самые-пресамые, нашёптывают, что им крупно повезло, но этот далеко не так. Это как финансовая пирамида: выиграют только несколько первых человек, которые других заманивают. Но и у них выигрыш временный. И поверь мне, наиумнейшие среди последователей Дивинус об этом не просто догадываются, а знают наверняка. Просто искусно оттягивают момент расплаты.
Она будто задумалась о чём-то, а юный волхв насупился. Он перестал расхаживать по гостиной, сел за стол, прикусил язык и сжал кулаки, чтобы промолчать и ничего не писать. Дима твёрдо решил выпытать больше данных и во, чтобы то ни стало спасти заключённых в мороке. Одну подсказку он получил, вывод быстро сформировался: «Причина, по которой Прокул затеял свою игру, выразительно высветилась. Старый пройдоха понимает, что конец неизбежен и планирует выторговать существование подольше и в комфорте, а не на полях сражений с сильным противником, а для этого ему нужен я и осколок Коркулум».
Тамара Порфирьевна тихо кашлянула и будто сочувствуя, сказала:
– Это война дорогой, чтобы победить, нужно разумно распределять имеющиеся силы. А сил этих раз, два и обчёлся. Выживает сильнейший. Принимай к сведению, что говорю, – она вздохнула, – могуч вражина, третью мировую развязал, все старые конфликты сковырнул. Вся планета в тисках огненных мается. Выжимают соки человеческие. За всем светлым щупальца раскинули – осознают, что сначала с белым ведичеством и добрым людом совладать должны. Украина – это так, не пешка даже проходная, а шахматная доска. Там нажиться многие хотят, да уши сильней других торчат поклонников Хазарского каганата. Истребить христиан они давненько жаждут. Верхушка в правительстве вся из евреев. Попомни мои слова, на этой территории всё закончиться вариацией Холокоста.
Выяснить что-то дельное юному волхву не удавалось: сестра наставника, оказалась продуманной словоохотливой особой. Она старательно обходила сакральные темы, в которых могла сболтнуть лишнего. Диме надоело петлять как заяц вопросами-намёками, и он спросил напрямую: «Вы знаете, как остальных найти и спасти?».
Она сильно возмутилась, хлопнула по столу и взвизгнула. – Кого это остальных? Какая неслыханная дерзость! Я тебя обещала найти и нашла. Отложила всех клиентов и только тобой занималась. Мне для бизнеса подобные простои вредны. Я брата оповестила, что отыскался ученик его. Утром обещался приехать. Сами дальше и разбирайтесь. Без меня и точка.
Тамара Порфирьевна поспешно поднялась и засобиралась спать. Общение хоть и затянулось глубоко за полночь, но до утра было ещё предостаточно. Дима скуксился: ему предстояло изнемогать от тягостного ожидания. Кот устроился на ампирном диване. Он свернулся клубком на бархатной подушке и регулярно поглядывал на гостя-призрака. Дроздов не раз ловил на себе его угрожающий взгляд. Тяжёлые думы не отпускали Диму до рассвета, но окунуться в них полноценно было весьма сложно – хозяйка квартиры незаурядным храпом непрерывно исполняла кларнетные трели. Выйти прогуляться юный волхв не решался, подозревая, что его попытка побыть в тишине может приравняться пушистым сторожем к бегству. Разбудит благодетельницу, а там, кто его знает, что в голове у старушки. Наколдует что-нибудь и засунет его астральное тело в банку, где придётся болтаться до самого прихода Михаила.
