Елена Райдос
Реванш
– Тогда чего ты медлишь? – Атан-кей обречённо опустил голову. – Если уж решил поиграться в палача, то хотя бы имей уважение к своей жертве.
– Это было бы слишком просто,– голос Радека вдруг сделался каким-то невыразительным, словно ему сделалось скучно.
Но дело было, конечно, не в пресыщенности Разрушителя его могуществом, просто Радеку вдруг пришло в голову, что он пришёл сюда вовсе не затем, чтобы убивать. Он всего лишь хотел излить свою боль на голову того, кого считал источником этой боли. Если бы это было не так, то чёрная лента давно бы уже раздавила этот дурацким защитный купол, и от Творца не осталось бы даже горстки пыли. Наверное, подсознательно Радек ожидал, что Атан-кей начнёт оправдываться и умолять о пощаде, на крайняк – просто сбежит, тем самым признав свою вину за смерть Джанго. В идеале, он мог даже напасть на обидчика, дав тому повод ответить. Однако ничего подобного не произошло, Творец просто стоял и с укором смотрел на упивавшегося своим могуществом Разрушителя.
– Почему ты не пытаешься защищаться, Атан-кей? – Радек подозрительно нахмурился. – Ты же можешь попытаться меня остановить, у тебя точно имеется в запасе какое-нибудь магическое оружие. Покажи, на что ты способен.
– Учитель никогда не причинит вреда своему ученику,– печально произнёс Творец,– даже бывшему. Давай просто поговорим, может быть, я смогу тебе помочь.
Неизвестно, на какую реакцию своего бывшего ученика рассчитывал Атан-кей со своей душеспасительной тирадой, но его слова возымели прямо противоположный эффект. Вместо того, чтобы проникнуться благодарностью за сострадание и желание помочь, Радек буквально взбесился. Разумеется, в искренность Творца он не поверил, а потому эта насквозь лживая поза праведника подняла в его душе такую неуправляемую волну злости и обиды, что у Разрушителя едва хватило осознанности, чтобы разом ни закончить этот разговор безжалостной расправой. Но нет, героическая гибель лицедея Радека не устраивала, ему требовалось унизить Творца, привыкшего строить из себя доброго и мудрого учителя, доказать ему, что вся его показная доброта и забота выеденного яйца не стоит.
– Хочешь погибнуть героем за свои принципы? – в голосе Радека так и сквозило презрение к надуманному кодексу чести Творца.
– По-моему, это ты хочешь погибнуть,– прозорливо заметил Атан-кей,– но не надейся, устраивать тут поединок я не собираюсь. Если считаешь, что я должен расплатиться за смерть твоего друга, тебе придётся убить беззащитного.
Несмотря на свой бойцовый настрой, Радек вдруг ощутил, что остро завидует участи Джанго, и даже своей матери. Им уже не нужно было бороться за жизнь, заботиться о судьбе мира и бояться за своих близких, для них всё это уже не имело никакого значения. А что побуждало его самого трепыхаться и упорно продолжать опостылевшую уже миссию спасителя мира? Раньше у Радека хотя бы был стимул, его поддерживало стремление защитить тех, кого он любил. Но Джанго больше нет, а Даре он даже не мог показаться на глаза. Для кого тогда жить дальше?
– Нет, это просто манипуляция,– Радек мысленно встряхнулся. – Этот хитрый гад тупо пытается внушить мне мысль о бессмысленности существования. Ладно поиграем в твою игру,– решил он,– и посмотрим, кто тут охотник, а кто дичь.
– Так ты до сих пор считаешь меня своим учеником? – ехидно поинтересовался тот, кто самонадеянно назначил себя охотником. – Наверное, даже чувствуешь за меня ответственность. А как насчёт остальных твоих учеников?
– Не пытайся меня спровоцировать,– в голосе Атан-кея совсем не было ожесточения, он по-прежнему звучал мягко, как бы успокаивающе,– я тебя не трону ни при каких обстоятельствах.
– Это тебе только кажется,– Радек злорадно ухмыльнулся. – Я не оставлю тебе выбора.
– Что ты собираешься делать,– впервые с начала этого диалога в голосе Атан-кея послышалась нервозность.
– Уничтожу это здание вместе со всеми его постояльцами,– равнодушно заявил Разрушитель. – Они ведь тоже твои ученики, не так ли. Но ты не волнуйся, учитель, они даже не успеют ничего почувствовать. Это займёт не более пары секунд. Ты, конечно, можешь попытаться кого-то спасти, но вряд ли получится вывести из-под удара больше одного. У тебя есть любимчик, Атан-кей?
– Зачем тебе брать такой грех на душу? – ошарашенно произнёс Творец. – Ты же на самом деле не хочешь никого убивать. Ты просто хочешь заглушить боль в своей душе, но выбрал ошибочный способ. Так тебе станет только хуже.
– Либо они, либо я,– губы Радека сжались в тонкую полоску, демонстрируя серьёзность его намерений. – Выбирай.
Атан-кей поднял взгляд и уставился в горящие ненавистью глаза Разрушителя, словно пытался увидеть в них нерешительность или хотя бы сомнение. Увы, то, что он смог разглядеть сквозь завесу медленно вращающей чёрной спирали, опутавшей его защитный кокон, Творца не порадовало. Палач вынес свой приговор и не собирался рассматривать никакие апелляции. Радек заметил, как вдруг изменилась поза его пленника. Фигура Атан-кея словно бы усохла и превратилась в эдакую апологию отчаяния и обречённости. Однако длилась эта сцена уничижения недолго, и когда Творец снова поднял глаза на своего бывшего ученика, в них больше не было страдания. Он принял решение, и оно наполнило его душу покоем.
– Думаешь, загнал меня в угол, и я вынужденно выберу из двух зол меньшее? – голос Атан-кея был спокоен, а на губах играла отрешённая улыбка. – Ты очень наивен, Радек, несмотря на всё твоё могущество. На самом деле у каждого из нас есть право просто отказаться от выбора, если его не устраивают предложенные варианты, или придумать свой собственный вариант.
– Ну и что же ты придумал? – нравоучительная сентенция Творца Радека откровенно озадачила, но не встревожила. А зря.
– Я отказываюсь выбирать,– торжественно произнёс Атан-кей и снял защиту.
Больше не удерживаемая энергетическим полем чёрная лента сжалась вокруг тела Творца, и через мгновение всё было кончено. Не стало ни Атан-кея, ни уничтожившего его разрыва в пространстве, только Радек стоял в опустевшем каминном зале, застыв в ступоре словно статуя. Сколько бы он ни изображал из себя безжалостного палача, но такого исхода он не желал и уж точно никак не предвидел. По задумке режиссёра этого бездарного спектакля, финальной сценой должна была стать его собственная смерть. Учитель должен был предать свои принципы и убить вышедшего из-под контроля ученика, а потом всю жизнь страдать от своего предательства. Но тот нашёл иной выход из казалось бы безвыходной ситуации.
Из состояния шока Радека вывел резкий толчок в спину. Убийца, словно мячик, отлетел к камину и со всей дури приложился головой об облицовку из дикого камня. Он попытался подняться, но тут второй энергетический удар буквально раздавил его грудную клетку. Обломки рёбер превратили его лёгкие в ошмётки, и Радеку пришлось срочно эвакуироваться из своего физического тела. Он завис над батальной сценой и наконец смог разглядеть напавшего на него мага. Каково же было удивление Разрушителя, когда он понял, что агрессоршей была какая-то престарелая тётка в розовом пеньюаре и войлочных тапочках с кошачьими мордочками.
Видимо, чуткий сон старушенции был потревожен громким резким голосом Радека, и беспокойная полуночница стала невольной свидетельницей гибели своего любимого учителя. Нужно сказать, что выглядела эта мстительница скорей курьёзно, нежели грозно, однако сам факт, что она не колеблясь выступила против мага, уничтожившего могущественного Творца, заслуживал уважения. Наверное, будь Радек в более уравновешенном эмоциональном состоянии, то сумел бы оценить самоотверженность преданной ученицы Атан-кея, но в тот момент её поступок вызвал у него лишь недоумение.
– Она что, правда решила, что может вот так просто убить Разрушителя? – он озадаченно уставился в горящие ненавистью глаза странной бабульки. – Наивно, однако.
Впрочем, судя по всему, эта начинающая магичка вовсе не была такой уж наивной. Как минимум она не поверила в то, что разделалась с убийцей Атан-кея парочкой файерболов. Женщина застыла над вроде бы мёртвым телом, и в её занесённой для удара правой руке переливался алым светом ещё один энергетический шар. Она молча ждала, когда предполагаемая жертва очнётся, чтобы нанести свой добивающий удар. Видимо, прикончить бессознательного врага казалось ей слишком гуманным наказанием. На самом деле для того, чтобы с ней расправиться, Радеку вовсе не требовалось восстанавливать своё физическое тело. Он мог тупо сжечь эту нелепую тётку одним движением мысли или просто отправить её в небытие вслед за любимым учителем, за которого она так отчаянно мстила его убийце. Вот только делать этого совершенно не хотелось.
– А чего я, собственно, сопротивляюсь? – едва проникнув в голову Радека, эта крамольная мысль тут же коварно захватила его сознание. – Может быть, хватит уже разыгрывать из себя спасителя мира? Сколько можно тащить этот груз? Расплатиться за гибель Атан-кея так или иначе всё равно придётся, так почему не сейчас? Будет весьма иронично, если с Разрушителем покончит какая-то престарелая тётка в пеньюаре.
Что это было? Минутная слабость или осознанный приговор, вынесенный убийцей самому себе? А может быть, просто усталость и апатия человека, потерявшего смысл жить, когда двое самых близких и любимых существа ушли из его жизни. Наверное, не случись этого нелепого нападения мстительницы, Радек вернулся бы домой и продолжил влачить своё давно уже опостылевшее существование, но пеньюарная тётка дала ему шанс разом со всем покончить. И никто не узнает, что случилось, потому что учителю нет хода в мир Творца.
Женщина, взявшая на себя роль вершительницы справедливого возмездия, заметила, что убийца открыл глаза и отчего-то расслабленно улыбнулся. На какой-то миг эта улыбка её смутила, поскольку предположить, что преступник добровольно отдал себя в руки палача, ей было откровенно трудно. Однако её сомнения длились недолго, гибель учителя требовала отмщения. Радек ещё успел увидеть, как взгляд мстительницы вспыхнул огнём праведного гнева, как сорвался с её ладони огненный шар и даже почувствовал, как добивающий удар превращает его внутренности в кровавое месиво, а потом наступила блаженная и такая долгожданная темнота.
Спустя несколько часов двое гостей, вызванных в Убежище Тарсом, коллегой погибшего Атан-кея, мрачно разглядывали окровавленный труп Разрушителя и сразу обратили внимание на эту странную расслабленную улыбку на его мёртвом лице.
– И чего он лыбится? – уныло пробурчал Вертер. – Это что, такое изощрённое издевательство, типа, оставил нам на память свою дохлую тушку?
– Похоже на визитную карточку,– Сабин согласно кивнул,– чтобы мы не сомневались, кто погубил Атан-кея.
– Тоха совсем раскиснет,– посетовал Вертер. – Атан-кей был его учителем.
– Он и этого урода тоже учил,– Сабин кивнул на улыбающегося мертвеца. – И как у него только рука поднялась на учителя? Похоже, в Ордене умеют промывать мозги.
– Мне Семён много чего порассказал по тамошние порядки,– подтвердил его умозаключение Вертер. – Они бы и из нас сделали послушных болванчиков, если бы сумели прибрать к рукам.
– Из тебя, может быть,– в голосе Сабина послышались нотки превосходства,– но венна им не зазомбировать.
– Не будь так уверен,– отрешённо возразил Вертер.
– Вер, по-моему, мы тянем время,– Сабин решительно повернулся к своему приятелю. – Разрушитель перешёл черту, и мы не имеем права стоять в стороне.
– А как же Семён? – в глазах Вертера легко читалось сомнение. – Мы же обещали. Я не хочу потерять ещё одного защитника, особенно такого, как этот бессмертный. Может, действительно пусть он попробует сначала поговорить со своим сыночком?
– Хочешь получить ещё одного развоплощённого? – съязвил Сабин. – Этот гадёныш не пощадил своего учителя. С чего ты взял, что он послушает какого-то блаженного мужика, который изображает из себя его папочку? Если они когда-то и были родственниками, то сейчас Разрушитель об этом уже ничего не помнит.
– Ладно, давай сами,– Вертер обречённо вздохнул. – У нас, по крайней мере, есть шанс уцелеть.
– В любом случае, мы обойдёмся с ним более гуманно, чем он – с Атан-кеем,– усмехнулся Сабин,– развоплощать людей мы пока не научились. А жаль,– резюмировал он.
Глава 23
Яркий свет внезапно сменился каким-то тусклым невнятным свечением, словно божественный источник закрыла густая тень. Радек попытался разглядеть контуры этой тени, но ему это не удалось, всё было размытым, неясным. Похоже, контраст в мире посмертия отсутствовал как явление.
– Наверное, я просто не достоин наслаждаться божественным светом,– лениво подумал грешник. – Для таких, как я, тут специально оборудовано менее приятное местечко. Плевать, буду блуждать в липком тумане. Всё равно это лучше, чем сотню лет спасать грёбанный мир от чудовища.
В этот момент свет снова засиял перед его глазами, и был он таким ослепительным, что Радек невольно попытался зажмуриться, и только тут осознал, что его глаза и так закрыты. Свет проникал сквозь веки прямо в мозг, вызывая резь и выбивая слезу. А ещё этот свет нёс собой если не жар, то довольно ощутимое тепло. По своему опыту выхода из физического тела Радек точно знал, что в отсутствие бренной плоти ни боли, ни тепла он ощущать не должен просто по определению. Однако о мире посмертия у него имелись весьма скудные представления, так что ожидать следовало всего, чего угодно.
– Да какого…,– не выдержав яркого света, Радек открыл глаза и буквально утонул в бездонной сияющей небесной синеве. Сразу стало не до рефлексий, его душу наполнил восторг, а ещё благодарность неизвестно каким богам за возможность прикоснуться к этой невообразимой бесконечности.
И тут в поле зрения погрузившегося в нирвану эмигранта в загробный мир вплыло какое-то мультяшное, похожее на барашка белое облачко и опять заслонило источник света. Бездонная глубина сразу скукожилась, а потом и вовсе превратилась в самое обычное утреннее небо с резво плывущими куда-то облаками. Якобы посмертная иллюзия растаяла, уступив место осознанию кондовой действительности. Радек приподнял голову и едва ни завыл в голос. Оказывается, он вовсе не парил в небесах, а лежал на полу своего любимого балкона, и судя по тому, как затекла спина, уже довольно долго.
– Ну наконец-то,– раздался в его голове надоевший до оскомины голос,– я уже начал волноваться. С тобой всё в порядке?
– Зависит от того, что считать порядком,– Радек поднялся с полу и отправился ванну умываться. Из зеркала над умывальником на него глянуло мрачное, но вполне обычное лицо, в котором точно не было ничего потустороннего. – Ну и как это понимать? – поинтересовался он у своего отражения. – Я теперь даже умереть не могу?
– Почему ты говоришь о смерти? – учитель и не подумал проявить тактичность и оставить своего ученика в покое на время гигиенических процедур. – Атан-кей оказался сильнее, чем ты предполагал? Это не так уж плохо,– ободряюще произнёс утешитель,– ответка за уничтожение столь развитого сознания была бы весьма болезненной. Кроме того за Атан-кея есть кому отомстить, и я бы не советовал тебе связываться с этими мстителями.
– Где же ты был со своими советами, когда я отправился в Убежище? – зло процедил Радек.
– А разве ты бы меня послушал? – голос учителя звучал не осуждающе, но довольно язвительно. – Ты жаждал мести и был не в состоянии внимать голосу разума. Я так понимаю, Атан-кей тебя убил, верно? – сделал он скоропалительный вывод. – К счастью, в реальности, где располагается магическая школа, отсутствует алгоритм, отправляющий сознание на перевоплощение, так что настоящая смерть тебе не грозила. Атан-кей несомненно об этом знал и просто избавился от докучливого гостя. Отныне вход в тот мир для тебя закрыт.
– Так ты с самого начала знал, что в Убежище нельзя умереть,– пробурчал Радек.
– Иначе я бы тебя не отпустил устраивать разборки с Творцом,– учитель самодовольно усмехнулся. – Но меня удивляет, почему ты этого не знал, ведь вся информация об Убежище содержится в орденском досье. Считаешь, главе Ордена не подобает тратить время на изучение разведывательных материалов? Что ж, это будет тебе уроком. В любом случае, я рад, что обошлось малой кровью.
– Атан-кея больше нет,– голос Радека прозвучал отстранённо, словно ему всё было безразлично. После сей реплики в его голове вдруг стало так тихо, как будто в ней образовался космический вакуум. Похоже, учитель не предвидел такого развития событий. Видимо, он предполагал, что его ученик ограничит свою месть магией проявленного мира, а тут такое. – Я не хотел, так получилось,– принялся зачем-то оправдываться облажавшийся Разрушитель.
– Тебе нужно срочно спрятаться,– учитель словно проснулся и принялся отдавать приказания. – Друзья Атан-кея не простят тебе его гибели. Убирайся на свой остров. Сейчас же! – истерично взвизгнул он. – Мир как-нибудь переживёт твоё временное отсутствие, я об этом позабочусь.
– Зачем? – на губах Радека появилась и растаяла мимолётная улыбка, похожая на тень. – Рано или поздно моя миссия всё равно должна была завершиться. Я же не бессмертный.
– Сейчас не время думать о смерти,– прикрикнул на ученика обеспокоенный учитель,-настоящая схватка только начинается. Отсидишься в укрытии и вернёшься. Они не будут искать тебя вечно.
– Нет,– в голосе Радека послышалась прямо-таки непоколебимая уверенность,– хватит с меня. Прости, учитель, но у каждого человека имеется запас прочности. Похоже, я свой запас исчерпал. Отпусти меня, пожалуйста.
И снова в его голове образовался вакуум. Собственно, ничего удивительного в этом не было, ведь никогда раньше Радек даже не заикался об отставке. Наверное, учителю казалось, что его ученик был всем доволен и готов выполнять свою миссию до конца, каким бы этот конец ни был. Разумеется, он понимал, что в какой-нибудь очередной операции Разрушитель всё-таки облажается и погибнет, но увольнения по собственному желанию его план точно не предусматривал.
– Что ж,– после небольшой паузы произнёс учитель,– заставить тебя я не могу, хотя и считаю, что дело не в усталости. Ты расстроен гибелью Джанго, это очень по-человечески.
– Расстроен…,– Радек как будто попробовал это слово на вкус и брезгливо скривился,– лучше сказать раздавлен, как дождевой червяк колесом телеги. Так будет точнее. Да и какой от меня теперь прок? – на губах Разрушителя появилась горькая усмешка. – Я стал мишенью, и друзья Атан-кея, наверняка, уже открыли на меня охоту.
– Именно поэтому тебе нужно укрыться в твоём мире,– попытался надавить учитель.
– Всем будет лучше, если этим мстителям не придётся меня искать,– Радек обречённо покачал головой, словно голос в его голове мог видеть его жест,– а то ещё выйдут ненароком на Орден.
Самому Радеку его аргумент представлялся просто убойным, но учитель, по всей видимости, придерживался иных взглядов. Отпускать с таким трудом приручённого Разрушителя ему не хотелось, хоть режь.
– Если возникнет угроза разоблачения, тогда и подумаем, как решать эту проблему,– рассудительно заявил он. – В любом случае потеря одного подразделения Ордена всё же предпочтительней потери его главы. Так что, будь добр, прекрати истерику и отправляйся в укрытие.
– А ты меня заставь,– в голосе Радека зазвучал металл. – Я останусь тут и буду ждать палачей. В конце концов, я действительно развоплотил Творца и должен за это ответить.
На этот раз тишина в голове отказника царила так долго, что он уже успел поверить в то, что учитель его покинул. Но нет, тот просто обдумывал сложившуюся ситуацию.
– Я принимаю твою отставку,– наконец высокомерно заявил учитель,– тем более, что тебя есть кому заменить. Этому миру повезло, что в нём живут целых два Разрушителя.
В первую секунду Радек даже не понял, кого тот имел ввиду. Дара всегда была так далека от проблем, связанных с охраной чудовища, что он просто не видел в ней свою преемницу. Однако прозрачный намёк на Разрушителя не оставлял места для иного толкования.
– Почему именно она? – Радек буквально вспыхнул как спичка. – Найди другого главу Ордена.
– Прости, ученик, но это работа для Разрушителя,– в голосе учителя совсем не было злорадства, скорее уж в нём можно было уловить нотки сочувствия. – Я знаю, твоя сестра не откажется,– уверенно заявил он,– она ведь знает, как жизненно важна твоя миссия для нашего мира. Прощай, надеюсь, твоя смерть будет лёгкой.
– Стой! – вопль Радека прокатился по балкону как ударная волна. – Только не Дара. Я не хочу для неё такой участи. Ладно, я спрячусь и продолжу спасать этот чёртов мир. Доволен?
– Весьма,– хладнокровно констатировал учитель. – Какое-то время мы не сможем с тобой общаться, так что сохраняй здравомыслие и постарайся смириться с тем, чего уже не исправить. Думаю, мстителям хватит пары месяцев, чтобы перестать тебя искать. Уходи, Радек, время не ждёт.
Голос смолк, но штатный спаситель мира ещё долго стоял на своём любимом балконе, прощаясь с привычной обстановкой. Впрочем, вполне возможно, что он затягивал свой уход в подполье просто из чувства противоречия, чтобы доказать самому себе, что пока не превратился в безвольную марионетку. Увы, Радек и сам понимал, что это неправда. Учитель по-прежнему управлял своим учеником с уверенностью профессионального кукловода, только сменил подход. Если раньше стимулом для Радека служила безопасность близких и в некоторой степени всего остального человечества, то теперь в силу вступил уже откровенный шантаж. Но какая, в сущности, разница, если это работало?
Радек устало вздохнул и отправился в добровольную ссылку. Остров встретил своего хозяина довольно неприветливо, впрочем, как и всегда. Странно, но до сего дня эти тяжёлые, налившиеся дождём облака, закрывавшие небо над одинокой башней, и океан, кипящий свинцовыми волнами вокруг затерявшегося в его бескрайних просторах острова вовсе не казались Радеку пошлой безвкусицей. Ему даже нравился этот минимализм, возможно, своей брутальностью и неприхотливостью. Но только не в этот раз. От одной мысли, что теперь ему придётся любоваться сим унылым пейзажем несколько месяцев, Радек едва ни растерял всю свою решимость защитить сестру от уготованной ей участи.
Чтобы хоть немного оттянуть начало добровольного затворничества, он трансгрессировал не на обзорную площадку башни, а на берег океана. Никакого хитрого плана у Радека не было. Скорей всего, ему просто хотелось хоть на время сохранить иллюзию свободы, и безумство морской стихии служило для него подходящим символом отсутствия каких-либо ограничений. Однако нарезав пару кругов по периметру острова, любитель экстремальных прогулок продрог до костей и счёл за лучшее вернуться в искусственное тепло своего мрачного жилища. О своей пленнице он вспомнил только в тот момент, когда увидел её развивающиеся чёрные локоны над зубцами башни. Илса поняла, что её заметили, и радостно замахала руками.
– Очень символично,– проворчал себе под нос тюремщик, в одночасье превратившийся в заключённого. – Наверное, мне будет даже полезно испытать на собственной шкуре то, на что я без сожаления обрёк эту девочку. Теперь-то я понимаю, почему она предпочла смерть тюремному заключению в этом убогом месте. Я бы тоже предпочёл, если б мог выбирать.
При появлении Радека на смотровой площадке глаза Илсы вспыхнули радостью как две яркие звёздочки. Она без всякого стеснения обняла хозяина своей тюрьмы, словно они были добрыми друзьями, а то и родственниками. Радека столь радушный приём, конечно, удивил, но он тут же нашёл ему логичное объяснение.
– Соскучилась в одиночестве,– выдал он свой скоропалительный вывод.
– С чего бы? – Илса небрежно пожала плечами. – И суток не прошло, как мы расстались.
Нужно сказать, что ответ девушки загнал сознание Радека в ступор. За эти неполные сутки он буквально прожил целую жизнь, полную трагизма и потерь: поучаствовал в схватке с чрезвычайно опасным врагом, потерял единственного друга, уничтожил Творца и даже сподобился умереть сам. А в жизни Илсы не произошло никаких изменений, она просто убивала время в ожидании его возвращения.
– Может, в тюрьме не так уж плохо? – пришло на ум подневольному затворнику.
Видя ошарашенный взгляд Радека, его пленница смутилась, и чтобы как-то сгладить неловкость, принялась изображать радушную хозяйку. Девушка явно чувствовала себя не в своей тарелке, её движения были нервными и суетливыми, а взгляды, которые она бросала на своего тюремщика, откровенно выдавали её неуверенность. Тем не менее, вскоре столик был накрыт для чаепития. Всё это время Радек стоял столбом и отрешённо наблюдал, как Илса бездарно разыгрывала сценку семейного быта, навязанную общественными шаблонами. Ему явно было не до дружеских посиделок, в пору было отбросить приличия и завыть, как раненый зверь, но не хотелось пугать и так уже растерянную арестантку.
– Может быть, ты голодный? – Илса по-своему истолковала его нерешительность. – Я могу что-нибудь приготовить.
– Да что я изображаю из себя вселенскую скорбь? – мысленно попенял себе Радек. – Эта девочка вообще обречена прожить остаток жизни в тюрьме, но сохраняет силу духа, а я растёкся, как масло на горячей сковородке.
– Умеешь готовить? – он встряхнулся и через силу изобразил на своём лице приятное удивление.
– Нет,– честно призналась Илса, безбожно ломая сценарий патриархальной семейной сценки. – В общаге всегда готовила моя соседка по комнате, а я была на подхвате.
– Ну тогда готовить буду я,– Радеку наконец удалось взять себя в руки. Он покровительственно взял девушку под ручку и повёл её на кухню.
– Там нет никаких продуктов,– попыталась остановить его Илса,– я проверяла.
– Ну это поправимо,– Радек загадочно улыбнулся. – Чего бы ты хотела? – поинтересовался он, заглядывая в пустой холодильник.
– Это такая игра? – на губах девушки появилась неуверенная улыбка. – Ладно, тогда я хочу омара в устричном соусе,– ехидно заказала она, типа, играть, так играть.
– Годится,– Радек закрыл холодильник, и по кухне тут же разлился аромат незнакомых Илсе приправ, причём шёл он от выключенной духовки. Однако кулинара сей курьёз ни капли не смутил, он потянул на себя дверцу духовки и словно фокусник достал оттуда блюдо, на котором лежали две усатые розовые тушки омаров, политые остро пахнущим соусом. – Салатик порезать сумеешь? – поинтересовался он, кивая на холодильник.
Илса открыла дверцу и с удивлением обнаружила в отделении для овощей весь джентельменский набор для салата. Она с сомнением потрогала блестящий щекастый помидор, смахнула капли влаги с лиловых листиков базилика и ошарашенно уставилась на хозяина острова.
– Они настоящие,– произнесла девушка театральным шёпотом с таким таинственным видом, словно поделилась сакраментальным секретом. – Ты что, колдун?
– Предпочитаю термин «маг»,– Радек поставил блюдо с омарами на середину стола и задумчиво прищурился. – Думаю, тут лучше всего подойдёт шардоне́,– выдал он своё заключение. – Или ты предпочитаешь более сладкие напитки? Мускатное? – он с сомнением посмотрел на Илсу, всё ещё стоявшую в растерянности у открытого холодильника. – Давай-ка отложим игры с ножиком до лучших времён,– предложил Радек,– а то ещё порежешься.
Овощи из холодильника вдруг исчезли, зато на столе рядом с омаровым блюдом появилась керамическая миска с салатом и две запотевшие бутылки: одна с вином, а другая с минералкой. Две тарелки со столовыми приборами и два бокала завершили обеденный натюрморт.
– Мы правда будем это есть? – глаза девушки всё ещё недоверчиво поблескивали.
– Ну если ты не на диете…,– Радек уселся за стол и сделал Илсе приглашающий знак.
Долго упрашивать арестантку не пришлось, поскольку всё предыдущее время заключения ей пришлось питаться снеками, хранившимися в баре на обзорной площадке. Конечно, поначалу она отнеслась к магической пище с осторожностью, но глоток вина очень быстро снял напряжение, да и Радек оказался кулинаром высокого полёта. После сытного обеда они с Илсой снова перебрались на обзорную площадку. То ли вино коварно вскружило девушке голову, то ли просто захотелось человеческого тепла под этим неприютным небом, но она очень скоро пришла к заключению, что сидеть на коленях у хозяина было гораздо комфортнее, чем в кресле. Радек с благодарность принял этот жест доверия и осторожно обнял свою не то гостью, не то пленницу. Несколько минут они просто молчали, но вскоре это красноречивое молчание настолько наэлектризовало атмосферу, что оба почувствовали неловкость.
– Расскажи мне о себе,– попросил Радек, чтобы немного разрядить обстановку. – Откуда появился твой Барни?
– Наверное, он всегда был рядом,– Илса расслабленно улыбнулась,– но я, конечно, не помню, охранял ли он мою колыбельку, когда я была младенцем. Память сохранила только, как мы играли вместе, как он защищал меня от грубых мальчишек, как успокаивал, когда я плакала. Знаешь, а я ведь лет до семи была уверена, что такие спутники есть у всех людей.
– Ты уникальная,– в голосе Радека проскользнуло что-то вроде восхищения. – Никогда раньше мне не приходилось даже слышать о таких случаях сожительства с астральной сущностью.
Хозяин острова старательно поддерживал светскую беседу, но на самом деле его мысли были очень далеко. Перед глазами всё ещё стояла печальная улыбка Атан-кея, а в ушах звучали его прощальные слова про выбор. Всё это время Радек пытался ответить самому себе на вопрос, а смог бы он сознательно выбрать небытие, если бы оказался в такой же ситуации. Увы, ответа он так и не нашёл. Впрочем, следовало признать, что его интерес был чисто умозрительным, поскольку развоплотить Разрушителя было невозможно. Это всё равно, как пытаться задушить воздух или утопить воду, ведь магия хаоса была его сутью.
– Не притворяйся, что всё в порядке,– Илса почувствовала его отстранённость и решила прекратить эти глупые игры в невинный флирт. – Я же вижу, что с тобой произошло что-то очень плохое. Ты можешь со мной поделиться, я ведь никому не смогу рассказать.
Радек хотел было изобразить непонимание, но почувствовал, что на лицедейство у него тупо нет сил. А ещё ему вдруг так остро захотелось пожаловаться на свою несчастную судьбу, что даже вернулись его прежние подозрения в отношении колдовских трюков юной ведьмочки. Впрочем, он довольно быстро отогнал от себя эти мерзкие мысли.
– Я убил очень могущественного мага,– тихо произнёс Радек,– даже не убил, а уничтожил его сущность. Его сознание больше никогда не сможет воплотиться в той реальности.
Наверное, он ожидал, что признание в преступлении оттолкнёт Илсу, ну как минимум напугает, но в глазах девушки не было отторжения, только печаль. И тогда Радека словно прорвало, он начал во всех подробностях описывать свои недавние похождения без каких бы то ни было купюр и оправданий. Когда его трагическая сага подошла к своему завершению, Радек внезапно ощутил, что тоска, надёжно поселившаяся в его сердце, разжала свои щупальца, и дальнейшая жизнь вроде бы даже перестала вызывать у него лишь отвращение.
