Елена Барлоу
Музыка Гебридов
– Мне кажется, вы лишь зря потратите со мною время. Мой муж получил от меня всё, чего желал, но я сама ему не нужна. Говорю же вам, мы с ним чужие. Вряд ли он отреагирует на ваши требования, а может, и вовсе не поверит.
– Очень жаль, ведь я давно уже мечтаю преподать ему урок и заткнуть его гордость, будь он проклят, несчастный подхалим короля! Ну, а вы сами, моя маленькая мерроу[14], чего желаете?
– Странно слышать от вас этот вопрос… – пробормотала девушка. – Вы прекрасно знаете, чего я хочу…
Диомар раздражённо вздохнул, дёрнув плечами так, словно ему было неуютно. Некоторое время Амелия ощущала на себе его взгляд, но нашла вдруг, что не смущается больше и тем более не боится его. Ей неожиданно полегчало, как будто она освободилась от некоего груза, тяготившего её душу.
Но она никак не ожидала, что капитан Диомар просто пожелает ей приятного отдыха и уйдёт, предварительно присвистнув своей птице, чтобы та уселась ему на плечо. Пират покинул каюту, и девушка осталась одна.
Глубокой ночью её разбудил резкий толчок в бок. Амелия тут же очнулась, сон как рукой сняло. Над нею склонилась молодая женщина, держащая свечу под стеклянной колбой: это была та самая пиратка, которую она видела рядом с капитаном; у неё были иссиня чёрные волосы, стриженые очень коротко и небрежно, крепкая фигура мальчика-подростка, большие карие глаза и почти неестественно широкий рот. Когда она улыбалась, то казалась безумной и не от мира сего.
– Подъём, принцесса! Вставай! – женщина ещё разок толкнула Амелию, отчего та почти мгновенно вскочила на ноги. – Пора собираться! Час поздний, а я хочу вернуться на корабль до рассвета. Держи своё платье, оно высохло! И ещё это!
Пиратка бросила девушке под ноги её домашние туфли, и Амелии пришлось одеться под этим пристальным и насмешливым тёмным взглядом. Когда они покидали каюту, Мегера, так звали женщину, одетую в мужской костюм и тяжёлое пальто, бормотала себе под нос:
– Ну надо же! Он и ужином её накормил! Небось и в кроватку уложил, и колыбельную спел? Не будь здесь извечно пасмурно, я бы подумала, что у капитана солнечный удар случился. Да уж, да уж, кто бы поверил! Видимо, ты его и вправду задела, «дева волн»!
Когда они вместе вышли на палубу, Амелия вдохнула ночную прохладу и подняла глаза к небу, в котором раскинулись, словно паутинка на чёрном полотне, миллиарды мерцающих звёзд. Поразительно, как такую красоту она разглядела лишь с пиратского судна. Мегера второпях подталкивала её, приговаривая:
– Шевелись, красотка, давай! Да не разевай рот!
– Куда мы идём?
Вместо ответа Мегера толкнула её поближе к фок-мачте, где их ждал улыбающийся почти беззубым ртом старик.
– А! Вот и вы, мистер Скрип! Как всегда, сама пунктуальность! – воскликнула пиратка бодро. – Всё, как по часам. Я веду нашу маленькую гостью по распоряжению капитана.
– Прекрасно, прекрасно, Мегера! Ах, какая красавица, и такая юная. Жаль, что вам пришлось всё это пережить, но не волнуйтесь, скоро это кончится.
Искренность слов этого человека глубоко поразила Амелию, она не уловила в его голосе и тени издёвки, наоборот, он ей действительно сочувствовал. Втроём они перебрались за борт по длинной верёвочной лестнице, и мистер Скрип помог Амелии спрыгнуть в лодку, ожидавшую их внизу. Ни старик, ни женщина не отвечали на расспросы Амелии о том, что они собирались с нею делать. Когда Мегера самыми откровенными ругательствами заставила девушку замолчать, ей пришлось смириться.
Мистер Скрип грёб очень ловко, притом мурлыча под нос какую-то весёлую мелодию, а пиратка сидела на скамье напротив Амелии и не спускала с неё глаз. Было жутко холодно, и старик предложил девушке свой плащ. Мегера с неожиданной резвостью сама укутала её. Лишь оказавшись поодаль от корабля, со стороны кормы, Амелия решилась взглянуть на пиратское судно. Оно возвышалось над водой чёрной скалой и ни звука не издавало в ночи. Похоже было, что пираты крепко спали сегодня.
А лодка между тем медленно, но верно приближалась к берегу. Когда Мегера сообщила, что они уже совсем недалеко от бухты Мангерста, Амелия не поверила своим ушам.
– Да, да, пташка, ты не ослышалась! Мы везём тебя назад к твоей несчастной жизни, к нелюбимому муженьку и всем твоим богатствам, которые ты так ненавидишь!
И пиратка, и старик издевательски засмеялись, а туман, скрывавший полоску песчаного берега, тем временем рассеивался. Амелия не знала, что и думать, она ожидала совсем иного исхода. Когда она спросила, почему капитан Диомар решил сохранить ей жизнь, Мегера просто ответила:
– Да кто ж его знает? Я не посмела спрашивать, я ж не самоубийца, в отличие от некоторых! Приказ есть приказ, пташка, вот и всё… Так, мистер Скрип, пожалуйста, остановитесь! Вот и отлично!
– Но мы ещё не доплыли до берега… – попыталась было напомнить Амелия.
Тогда Мегера отобрала у неё плащ старика, бросила его на дно шлюпки, затем осторожно приподнялась на согнутых ногах и сказала:
– Надеюсь, ты умеешь плавать, ибо твоя остановка здесь. Мы же хотим, чтобы всё выглядело естественно! Не так ли, мистер Скрип?
Старик хоть и издал печальный вздох, но поддакнул. А девушка не успела опомниться, как Мегера протянула руки и со всей силы столкнула её в воду. Вскрикнув от неожиданности и холода и вдоволь нахлебавшись, Амелия успела вынырнуть, усердно работая ногами и руками. Она ожидала уцепиться за борт шлюпки, но к тому времени её не оказалось рядом. Мистер Скрип был поистине отличным гребцом.
Ничего иного не оставалось, лишь набраться храбрости и плыть к берегу. И Амелия плыла, задыхаясь от холода, но отлично различая в ночи песок и скалы. Через пару минут она уже ощутила под ногами землю и вскоре выбралась на берег. Сжимая пальцами мокрый песок и камешки, она выползла и упала без сил на спину. Ей хотелось и плакать, и смеяться, потому что всё, что приключилось с ней, было действительно странно. И Диомар с его решением вернуть её домой, и его люди с их «любезным» сопровождением.
Амелия задрожала от холода, но сумела приподняться на локте. Шлюпка была уже едва различима, а через несколько минут и вовсе исчезла из поля зрения. Когда откуда-то позади, с холмов, послышались лай собак и громкие голоса, говорящие на гэльском наречии, девушка даже не обернулась. Она снова рухнула на песок.
Примечание к части
[13] парусно-гребное судно. Использовалось как посыльное, разведывательное,канонерская лодка, или как рабочий баркас корабля.
[13] шотландские и ирландские русалки и русалы.
Глава 14. В гавани
Два дня Амелия провела в забытье, почти не просыпаясь, не открывая глаза. Вокруг неё неустанно дежурили женщины, выхаживая, будто крошечного птенчика со сломанным крылом. Магдалена, растерявшая обычное хладнокровие и твёрдость, суетилась рядом со своей любимицей, окружив её такой заботой и вниманием, что позавидовала бы любая профессиональная сиделка. Она руководила приёмом врачей, работой горничных, даже наняла ещё нескольких людей из ближайших поселений, а также постаралась не покидать спальни Амелии надолго.
В конце концов домашние могли больше не беспокоиться о состоянии здоровья молодой хозяйки. Жар заметно спал, дыхание её выровнялось и уже не срывалось с губ с хрипом, и частый кашель не сопровождался мокротой. Лицо более не походило на белое полотно, приобретя хоть какой-то цвет жизни, даже порозовели губы. Глядя, как девушка поправляется, Магдалена возносила хвалу всем святым с ещё большей страстью. Да, волнение и опасения прошли, но шептаться и сплетничать в замке никто не перестал.
Одни говорили, что странная девушка сама сбежала, сойдя с ума от горя после потери сестры и племянника, ведь не зря ходили слухи о том, что она слышала голоса в голове; другие предполагали, будто молодую хозяйку похитили разбойники из Сторновей и хотели увезти её подальше с Гебридов на дикие острова. А некоторые и вовсе умудрились упомянуть о колдовстве, не зря же, мол, девица была найдена в таком плачевном состоянии, но живая. К удивлению Магды, сама экономка пригрозила строго наказать любого, кто осмелится распускать в замке слухи о супруге лорда Стерлинга. Элизабет Дарнли, разумеется, надеялась, что хозяйка вскоре очнётся, почувствует себя лучше, и, дабы пресечь ненужные пересуды, расскажет всё, что с нею приключилось.
В первый день февраля погода сжалилась над Гебридскими островами, тучи рассеялись, и солнце отогревало землю уже с ранних часов. После четырёх суток, что она провела в постели, Амелия проснулась с удивительным ощущением, как после самого долгого и поразительного сна в её жизни. Полежав немного и поглазев бездумно в потолок, она села, потянулась, несмотря на вязкую боль в конечностях, и с улыбкой взглянула на залитую солнцем комнату. Со двора доносились тихий лай собак, кудахтанье домашней птицы и голоса конюха и разнорабочего. Амелия улыбнулась сама себе и снова сладко потянулась.
Ей давно уже не было так хорошо, так тепло и спокойно. Всё ещё ощущая лёгкую мигрень и жар, она между тем чувствовала себя иначе. Как будто бы она была почти счастлива. Припомнив короткие видения, сны, пришедшие к ней во время болезни, Амелия подумала только о том, не взболтнула ли она чего лишнего во время этой лихорадки. Она снова видела человека в чёрных одеждах, и на этот раз он стоял в арочном проёме на палубе квартер-галереи своего корабля, глядя куда-то вдаль. Теперь Амелия знала, что ей незачем было бояться его. Он не был духом или мстительным фантомом из прошлого, нет. Он был мужчиной во плоти, и он сохранил ей жизнь, несмотря на то, что имел возможность распорядиться ею на своё усмотрение. В этом был некий знак, и Амелия начинала жалеть, что они расстались вот так, без каких-либо объяснений.
Странно это, ощущать лёгкое разочарование после встречи с пиратами. Даже сейчас девушке казалось, словно она оставила на «Полярис» нечто важное и дорогое, и мысль о том, что она никогда уж не увидит этот корабль, удручала её.
Когда, предварительно постучав в дверь, Магдалена вошла в спальню, она увидела Амелию, свесившую с постели босые ножки, улыбающуюся и слегка порозовевшую. Солнечные лучи обнимали её тонкий силуэт, она казалась такой воздушной и нежной, что у расчувствовавшейся женщины на глаза навернулись слёзы. Амелия же протянула к ней руки, совсем как в далёком детстве, и Магдалена бросилась к ней, обнимая и целуя в щёки.
– Вы даже не представляете себе, как я перепугалась, девочка моя! – причитала она, едва сдерживая плач. – Что я чувствовала, потеряв вас! С вами погибла бы вся моя семья, и настал бы конец вашему клану, понимаете? Ну как же, как же вы могли исчезнуть на два дня? Вас отыскали пастухи на берегу, в бухте, которая находится на другом конце острова. Вы едва сказали им своё имя, а потом не просыпались ещё двое суток! О, дорогая, ну что же там случилось?
Мягко высвободившись из горячих объятий своей воспитательницы, Амелия совершенно спокойно рассказала о том, как в день исчезновения она вышла на прогулку, поскольку чувствовала себя отвратительно, а затем попросту потерялась в холмистой местности, и всё, что она запомнила – это долгий путь в проливном дожде и песчаный берег, где она пыталась укрыться от непогоды под какой-то скалой.
– Вам очень повезло, что пастухи отыскали вас вовремя, милая! Едва узнав о вашем исчезновении, лорд Стерлинг собрал людей из деревни для поисков, он несколько часов ехал верхом, без передышек. Ох, он ведь действительно о вас беспокоился! Слава Господу, всё обошлось…
Будто бы впервые вспомнив о своём муже, Амелия удивилась и спросила:
– Томас меня искал?
– Ну разумеется! Как же иначе? – живо воскликнула Магда. – Не думаете же вы, будто он совсем бесчувственный? Несмотря на туман, он хотел отправить по береговой линии несколько шлюпок, чтобы поиски были более тщательными, но, как видите, это не понадобилось.
Амелия с пониманием кивнула, сама же подумала о том, что было бы, если б местные заметили пиратский пинас или лодку, на которой её вернули на берег. Она очень надеялась, что никто не увидел ни «Полярис», ни шлюпку с пиратами. Несправедливо, если бы их обнаружили в этих водах после того, как они спасли ей жизнь. Амелия решила, что обязательно помолится за них во время следующей церковной службы.
Резко соскочив с постели, девушка подбежала к окну, распахнула узорчатые створки и вдохнула прохладный утренний воздух. Магдалена тут же запричитала:
– Ну куда же вы бежите, козочка моя? Мы едва вырвали вас из лап смерти, а вы уже спешите на холод?
– Брось, Магда! Здесь душно, и я чувствую себя отлично!
– Не дай-то Бог, снова заболеете…
– Просто позволь мне подышать, я словно из могилы выбралась на свет! – сказала Амелия, затем обернулась к ней, уперев руки в бок. – Что же ты так смотришь на меня? Я, наверное, выгляжу ужасно…
Но выглядела она так, словно ей снова стукнуло тринадцать – такая же резвая, живая и непослушная. Слегка растрёпанная, но совершенно прелестная даже в этой белоснежной батистовой сорочке с кружевами. Взволнованная нянька сдержалась и не высказала свои мысли вслух, лишь с укором покачала головой.
– Для начала, пошли за Дженни и Клодетт. Я хочу одеться, наконец, как подобает, – распорядилась Амелия, и Магда ещё больше узнала в ней ту прежнюю непокорную девчонку. – Ах, ну до чего же хорошая погода сегодня! Ты только взгляни в окно. Там, за стенами, открывается такой вид, что у меня дух захватывает. Словно вся долина охвачена солнцем… Но всё же стоит для начала позавтракать, что скажешь? Распорядись, пожалуйста, а то я умираю с голоду!
Всплеснув руками, Магдалена поднялась с кровати, и, ненадолго задержав взгляд на девушке, подивилась тому, откуда у неё взялось столько энергии и сил. Последние недели она походила на призрака, а теперь её было не узнать. Словно пастухи привезли назад совершенно другую девушку, готовую встретить новый день с улыбкой, а не слезами.
– Поторопись, пожалуйста, Магда! У нас сегодня много дел. Я бы хотела съездить в гавань, на прогулку. Ах, да, кстати… сообщи мне, если лорд Стерлинг пожелает меня видеть.
Пообещав всё исполнить, нянька второпях покинула спальню. Оставшись одна, Амелия сделала глубокий вдох, огляделась, а затем подошла к огромному зеркалу и взглянула на своё отражение. Это была она – живая, тёплая, прежняя Амелия – такая, какой её хотел бы видеть отец. Не рыдающей над собственной горькой судьбой, а сильной и смотрящей только вперёд незатуманенным взором. Вспомнив вдруг слова Диомара, казавшегося ей теперь удивительным сновидением, она взглянула на себя иначе. Он назвал её очаровательным созданием, олицетворением жизни. И он сохранил ей эту самую жизнь. Он, человек, которого опасалось всё королевство, сжалился над дочерью мятежника. Почему? Он так и не объяснил.
А она была жива всё-таки, жива и готова продолжать свой путь, куда бы он её не завёл. Покрутившись немного перед зеркалом, девушка перекинула длинную прядь волос на плечо и улыбнулась, ощутив, как под ладонью гулко забилось сердце.
Пришли служанки, чтобы помочь ей одеться, счастливые оттого, что молодая хозяйка выздоровела; так и началась привычная будничная суматоха замка.
***
Её нисколько не смущали частые отъезды мужа, более того, без Стерлинга она ощущала больше свободы, так было даже удобнее, чем день за днём видеть его угрюмую физиономию рядом. Правда, первые дни он провёл в замке, и Амелии пришлось общаться с ним, насколько это было возможно. Выслушав короткий рассказ о том, как она заблудилась, потеряв замок из виду, мужчина даже не изменился в лице. Амелия испугалась, что он ей не поверил, но в любом случае Стерлинг никогда не сумел бы доказать обратного. К тому же убедившись, что с супругой всё в порядке, и её здоровью ничто не угрожает, он сообщил о скором деловом отъезде на большую землю, заверив при этом, что через пару месяцев король ожидал его на приёме вместе с женой в честь возведения в титул барона. Пожав на это плечами, Амелия едва выдавила из себя улыбку. На её вопрос о герцоге Камберлендском, Томас коротко написал, что сын короля хранит молчание и о ней не вспоминает.
Пока Стерлинг находился дома, Амелия часто сталкивалась с ним в стенах замка. Поднимался он рано, задолго до завтрака, затем занимался делами, время от времени посвящая в них жену. Так Амелия привыкла общаться с Дарнли, которая теперь казалась к ней более расположена, чем при знакомстве, или с управляющим Биттоном, следившем за домашним порядком. Ощутив себя полноправной хозяйкой Финнага, леди Стерлинг скоро отыскала общий язык со всей прислугой, несмотря на то, что большинство из них не были расположены к общению. Впрочем, этим они вполне соответствовали своему хозяину.
Лишённый голоса много лет назад Томас научился управлять людьми и делами так, чтобы его понимали и беспрекословно подчинялись. Иногда Амелия со стороны наблюдала за ним, ощущая где-то глубоко в душе сострадание к этому закрытому человеку, которому так симпатизировал её покойный дядя. Стоило признать, он всё-таки был хорош, её супруг, но Стерлинг был занятым, довольно торопливым и твёрдым, имел репутацию сурового, но справедливого мужчины – в глазах двадцатилетнего будущего короля Великобритании он казался идеальным подданным и отличным торговцем.
Он не был заинтересован в исполнении супружеских обязанностей, судя по тому, что к середине февраля он так ни разу и не пришёл к ней в спальню. В конце концов Амелия перестала засыпать с мыслями о том, почему он пренебрегал ею. Возможно, она не была для него достаточно привлекательной или, что забавней всего, его вовсе не интересовали женщины. Но так было даже лучше, их взаимное отчуждение устраивало всех, и, несмотря на вздохи Магдалены, Амелия прекрасно чувствовала себя и без его внимания. Оно попросту было ей не нужно.
Тогда же, в конце февраля, после отъезда Стерлинга на большую землю Шотландии, она снова ощутила себя свободной пташкой, вольной делать всё, что ей заблагорассудится. Возобновились частые прогулки верхом, она припомнила даже свои умения в охоте и стрельбе. Тут не возражала даже Магда, решив, что лучше уж её девочка останется такой, упрямой и жизнелюбивой.
В тот особенно пасмурный день, когда Амелия решила выбраться в Сторновей в сопровождении Магды и братьев Лионелл, гавань казалась особенно оживлённой. В этот ранний час на улочке под названием Франсис, недалеко от мемориальной церкви Святого Мартина, где находился один из крупнейших рынков на Гебридах, яблоку негде было упасть. Домохозяйки с корзинками спешили на базар, дамы выходили подышать после мессы из церкви СанКолумба, тут же торопился прогнать своё стадо овец пастушок, а между прилавками на рынке бегали и смеялись крестьянские дети. Много раз Амелия посещала гавань и прогуливалась по местным улочкам. Кое-кто из купцов на базаре привык видеть её в компании Магдалены и теперь, как и подобает, вежливо приветствовал супругу барона Стерлинга.
Она не обманывалась тем, что видела здесь, будь то пасмурный день, когда горожане предпочитали оставаться в домах, или погожее утро, когда солнечное тепло согревало гавань, и всё вокруг казалось оживлённым и чистым. Амелия одинаково приветствовала как очередного иностранного купца, так и протянувшего руку и выпрашивающего милостыню старого одноногого моряка, который сидел обычно у ворот церкви. Чумазые беспризорники сновали по рынку, норовя выкрасть на завтрак хотя бы яблоко, так же и старухи, косматые и сгорбившиеся в грязи по дороге на базар, в одеждах из лохмотьев, бездумно бродили по окрестностям, где никто не обращал на них внимания. Амелия старалась подавать милостыню каждому нуждающемуся, в ответ она слышала слова благодарности и обещания помолиться за неё, и всё же её подачки ничего не могли изменить. Несмотря на скудную жизнь крестьян на Гебридских островах, Сторновей был популярен и часто многолюден, но порой бывали дни, когда Амелии было тяжело взглянуть в глаза очередному бездомному старику. Король Георг позабыл о них, и как будто бы позабыл весь остальной мир, за это Амелия ненавидела его ещё сильнее.
Поэтому в тот день, медленно продвигаясь по базарной площади, она старалась не смотреть по сторонам, лишь иногда бросала мимолётный взгляд на очередной прилавок с мехами или чудодейственными настойками. Купцы громко перекликались между собой на иностранных языках, но чаще всего здесь слышалось родное гэльское наречие. Упросив Магду сбегать в ближайшую книжную лавку, девушка решила пройтись к фонтану по узкой улочке, и именно тут, среди горожан, торопящихся к рынку, она вдруг разглядела знакомую чёрную шевелюру. Едва не вскрикнув, зажав рукой рот, Амелия присмотрелась, когда обладательница этой короткой небрежной стрижки повернулась в профиль. Сомнений не осталось, это была Мегера – правая рука капитана Диомара.
Она шагала по улице, попутно переговариваясь со стариком, насколько Амелия помнила, его прозвище было мистер Скрип. Странно ли это, ощутить радость и восторг от встречи с пиратами, вместо страха и желания броситься прочь? Амелия раздумывала недолго. Нырнув в поток из людей, она стала продираться за Мегерой, одетой в мужское платье из тёмно-серой саржи. Парочка пиратов свернула направо, прошла мимо старого здания суда, а затем налево, прямиком к гавани. Здесь они скрылись за очередным поворотом, и Амелия осознала, что покинула торговый квартал. Начались тёмные подворотни, смердящие чем-то тухлым, и она растерялась, упустив Мегеру из виду. Но вот откуда-то справа послышался её голос, и Амелия осторожно двинулась вдоль фасада старого дома. За углом находились пираты, девушка застыла на месте.
– Я понятия не имею, о чём тут рассуждать! – ворчала молодая женщина. – Галеон стоит у Фланнанских островов, а мне просто осточертело мотаться туда и обратно, гоняя «Полярис» почём зря. Капитан стал просто одержим идеей набить кошелёк, но ведь у нас хватает денег! Возьмём всех и всё, что у нас есть, и уберёмся наконец из этой проклятой страны!
– Капитану лучше знать, хватает ли средств, Мегера. Снова ты сомневаешься! А между тем колония всё больше и больше разрастается! – хриплым шёпотом отвечал ей старик. – На какие шиши ты собираешься содержать галеон и шесть десятков душ в придачу, когда окажешься в Америке?
Амелия ахнула и тут же зажала ладонями рот.
– Ещё пару лет назад стоило уплыть отсюда, пока нас было всего двадцать… – буркнула Мегера. – А теперь у нас в три раза больше голодных ртов, женщины и дети, и в добавок за нами охотятся от самой Норвегии до Мавритании за пару «невинных краж»!
– Ты совершенно не понимаешь идеи Диомара. Ты с твоими женскими мозгами не способна осознать всю ценность его плана. Какой толк от колонии из двадцати жалких разбойников? Что им делать в Новом Свете, а? Снова грабить и убивать? Мы бы там и дня не протянули, краснокожие бы порешили каждого чужака! Только Диомар сумеет защитить нас, глупая, он сделает это, слышишь? И он не уплывёт, пока не соберёт на галеоне каждого обездоленного оборванца!..
Именно тогда, будто на зло, кто-то распахнул ставни на втором этаже дома, прямо над головой Амелии, и выплеснул в проулок ведро с помоями. Вскрикнув от неожиданности и отскочив подальше, девушка застыла у стены и прислушалась. Голоса пиратов стихли, и она стала не спеша двигаться в обратную сторону. Вот тогда её и сцапали холодные пальцы, утащив за руку в узкий тёмный переулок. Испуганная Амелия оказалась лицом к лицу с улыбающейся Мегерой.
– Так-так-тааак, кто это здесь у нас? – елейным тоном протянула женщина. – Как-никак это маленький шпион за нами увязался! Вы были правы, мистер Скрип, за нами действительно следили, спасибо, что предупредили.
– Да, только вот я не думал, что она подберётся так близко и так бесшумно.
В отличие от своей спутницы, старик не выглядел столь грозно, его взгляд был любопытным и мягким, как и голос. Когда Мегера сдёрнула с головы Амелии капюшон, и она, и мистер Скрип, издали удивлённый возглас.
– Боже милостивый, это же наша маленькая утопленница, – произнёс пират, перекрестившись отчего-то, – вот так неожиданная встреча!
– И не говорите, мистер Скрип! Слегка… обескураживающе! Что же мы делаем здесь, в столь неприглядном месте, леди Стерлинг?
Амелия отдышалась, когда Мегера отпустила её руку, затем напустила на себя храбрый и деловой вид.
– Так капитан Диомар вам рассказал? Что ж, это хорошо, отныне будем знакомы…
Тогда женщина громко расхохоталась, а с нею захихикал и старик.
– Ну-те, на-те! С каких это пор благородная дама ищет знакомства с головорезами в подворотнях вшивого городка? – Пиратка демонстративно утёрла с глаза слезу. – Скажи мне, пташка, чего ты за нами увязалась? Мало тебе было тогда, на нашем судне?
– Я просто узнала вас и последовала за вами по улице, вот и всё…
– Это понятно, но с какой целью? Молчишь? Сама не знаешь? Взгляните-ка на неё, мистер Скрип! Вся такая чистенькая и благоухает, как розовый лепесточек!
– Во имя Святой Троицы, она же могла слышать, о чём мы тут говорили! – всполошился вдруг старик.
Их весёлость тут же сошла на нет. Мегера взглянула на девушку, как приготовившаяся атаковать мышку кошка, затем медленно потянулась к ножнам на поясном ремне. Достав кортик, она приблизила лезвие к лицу Амелии, но та постаралась не выдать охватившего её страха. Она ещё не видела Мегеру такой пугающей и раздражённой.
– Не делайте этого! Я знаю, вы не хотите меня убивать…
– Да неужели? Отчего же такая уверенность, пташка? Говори, что ты тут делала! Живо!
Лезвие кинжала приблизилось к её щеке, и Амелия, сглотнув слюну, медленно проговорила:
– Да, я шла за вами, ноги несли меня, и я не имею понятия, зачем, но так уж вышло. И я слышала всё, что вы здесь обсуждали. Да, да! Всё слышала! И про ваш галеон, который находится у островов Фланнан, и про колонию, которую собирает Диомар! Что ж, давайте, убейте меня! Сделайте то, что не смог сделать ваш капитан. Или не захотел… Хотя, возможно, моя смерть вовсе не обязательна.
– И как это?
– Я никому не расскажу ни о том, что видела вас, ни о вашем плане, если исполните мою просьбу.
– Но можем ли мы верить вам, мадам? – спросил старик и прищурился.
– А есть ли выбор? Видимо, вы оба надеялись, что я не выживу тогда и не доберусь домой. Но, как видите, я жива и здорова. И я ни слова не сказала о том, что со мной случилось. Никому. Даже своему мужу.
Старый пират и Мегера обменялись подозрительными взглядами. В конце концов женщина убрала кортик в ножны. Она по-мальчишечьи утёрла нос рукавом рубахи, хитро ухмыльнулась и поинтересовалась:
– Условия ясны, дорогуша, но что же такая благородная мадам может получить от нас, презренных грешников?
– Я прошу о встрече в непринуждённой обстановке, вот и всё. Только вы и я.
– Зачем?
– Хочу поговорить. Хочу знать о вас больше. И о вашем капитане тоже.
Несмотря на то, что Мегера снова засмеялась, едва ли не держась за живот, мистер Скрип сохранил суровый взгляд и строгий тон голоса:
– Это весьма и весьма опасное занятие. Зачем вам знаться с пиратами? Мы разбойники, а не дворяне, миледи!
– А я – дочь предводителя якобитского восстания против ганноверской династии Его Величества короля Георга! – процедила Амелия, яростно посмотрев на пиратов. – С его подачки мою семью уничтожил Камберлендский мясник! Я могу быть женой королевского подхалима, однако я не перестаю быть дочерью своего отца.
– Хочешь сказать, что ты достойна нашей компании, «дочь отца»? – Мегера смерила её пристальным взглядом. – Но мой товарищ прав, пташка. Это рисковое дельце, и тебе не нужно с нами разговаривать.
– Нет, нужно! Когда-то очень давно я поклялась быть достойной памяти отца и добиваться желаемого, чего бы мне это ни стоило. А теперь я желаю увидеть вас снова. Вы спасли меня тогда, ваш капитан не взял меня заложницей и отпустил, и вот, я сама пришла к вам. Так отчего же вы не можете уделить мне немного времени?
Старого пирата её слова вряд ли могли впечатлить. Он упрямо возражал, но Мегера, немного поразмыслив, вдруг сообщила:
– Хорошо, пусть так! Ты болтаешь смело, и мне это нравится. К тому же, случись что, это будет на твоей совести. Я согласна поговорить, раз ты так желаешь. Приходи одна завтра, после вечерни, к таверне «Бычья голова», что возле городского парка находится, на улочке Ламонт-Ла.
Сказав это, она упрямо двинулась прочь, а за ней поспешил мистер Скрип, поругиваясь и пытаясь возразить, на что пиратка твёрдо заставила его заткнуться.
– Но я не могу покинуть замок вечером, к тому же без сопровождения! – воскликнула Амелия обеспокоенно.
– Это твои проблемы, пташка. Если хочешь поговорить, ты будешь там вовремя. А теперь прощай!
Когда они скрылись за поворотом улицы, Амелия поспешила возвратиться на рыночную площадь, чтобы не вызвать у Магдалены и братьев Лионелл больших подозрений. И она до сих пор не могла поверить в то, что случилось! Она выследила приближённых самого Диомара, да и Мегера согласилась встретиться с нею! Во что именно она ввязывалась и с какой целью, она пока и сама не понимала. Но столкновение с Диомаром и его шайкой не могло пройти бесследно, и то, что произойдёт потом, может навсегда изменить её жизнь.
Чуть позже, сидя в повозке рядом с болтающей Магдаленой, которая укоряла её за неподобающую беспечность, Амелия мысленно произносила блаженную молитву и едва заметно улыбалась. Она ещё никогда не ощущала себя настолько живой.
Глава 15. Осиное гнездо
Она до сих пор с трудом могла объяснить, откуда появилась эта странная тяга к людям, которых иные старались избегать. Возможно, дело было в капитане Диомаре, ведь именно его фантом мелькал в её снах, его образ преследовал и долгое время не отпускал. В конце концов это он пощадил её, ничего не попросив взамен. Или же она действительно сошла с ума, раз ощутила себя достойной компании пиратов. Они не казались ей опасными, несмотря на угрозы Мегеры, Амелия ощущала скорее волнение, чем страх. Хотя всё это могло быть лишь остаточным впечатлением, но в тот день она решилась на встречу.
Продумать побег из замка в сумерках оказалось куда проще, чем отыскать подходящий подобной авантюре костюм. Амелия не решилась надевать платье для верховой езды, в котором обычно совершала прогулки или охотилась, так что пришлось импровизировать. К счастью болтливая прачка даже не заметила, как после стирки исчезли штаны и старенький полосатый редингот Клейтона, который он не носил уже полгода из-за обилия дыр.
Сообщив Магдалене о намерении провести вечер за книгой и наказав не беспокоить её до утра, Амелия довольно рано ушла к себе, заперев притом дверь спальни. Она понимала, что уже сильно опаздывала, поэтому с тревогой наблюдала из окна за розовым закатом. Наконец она решилась, сил и терпения выжидать дольше попросту не было: переоделась в свободную белую рубашку и вещи Клейтона, дополнив свой костюм высокими сапогами с цветными отворотами, вышла в коридор и, бесшумно преодолев лестницу, юркнула в полутьму кухни. Сердце девушки бешено колотилось, похолодели руки, но предвкушение удачной вылазки оказалось сильнее страха, и она выбралась во внутренний двор замка через неприметную дверцу в дальнем углу кухни. Со своей стороны она хорошо видела братьев Лионелл, как и всегда дежуривших на стене на приличном расстоянии друг от друга. Несколько факелов освещали двор, но не вход в конюшни. Амелия знала, что без лошади не было смысла даже думать об этой опасной поездке в гавань. Поэтому пришлось очень осторожно пробираться к стойлам, благо её серая кобылка была спокойна и стояла смирно, пока Амелия не без труда пыталась её оседлать. Несмотря на то, что седло было достаточно тяжёлым, через несколько минут дело было сделано. Амелия вывела лошадь через узкую тёмную арку в стене замка, пока Генри Лионелл зевал, отвернувшись в другую сторону.
