Елена Барлоу
Музыка Гебридов
– Видите сами, я просто долго не могла заснуть! Всё лежала и ворочалась… Понимаете ли, эти посиделки в замке мне немного наскучили, как и Магдалена с её вечными упрёками! И я всё никак не решалась обратиться к вам с просьбой… возможно, это покажется полнейшей глупостью, однако я давно хотела спросить… не желаете ли вы провести несколько дней в гавани? Представьте только, как хорошо было бы остановиться в небольшом домике где-нибудь на берегу Северного моря! Разумеется, если вас ожидает работа, я пойму… но, согласитесь, неплохо будет устроить маленькие каникулы в каком-нибудь живописном заливе, поближе к цивилизации?
Если бы тут же между ними неожиданно возникло приведение, со стонами и воем гремящее цепями, он не удивился бы более, чем теперь, услышав её девичий лепет. С опасением и тревогой Амелия следила за его реакцией, и то, как этот строгий мужчина растерялся перед её просьбой, немного её позабавило.
– Послушайте, я знаю, что мы не слишком хорошо ладили в прошлом… я имею в виду, как далеки мы были раньше, но мне кажется, что эта поездка пошла бы на пользу и вам тоже, – настаивала Амелия с милейшей улыбкой. – Всего лишь пара дней на берегу моря, не более! Вы ведь не планируете отбыть для службы в ближайшее время?
Её пальцы, державшие подсвечник, похолодели, как и ноги в тонких домашних туфельках. Она не собиралась пасовать перед собственным мужем, он был всего лишь мужчиной, таким же, как и все остальные, как и Диомар, который более не внушал ей страх. И она с облегчением выдохнула, когда этот серый взгляд, смеривший её с ног до головы, смягчился, наконец. Стерлинг кивнул пару раз, выдав нечто наподобие ухмылки, и Амелия, наскоро пролепетав слова благодарности, резво поспешила прочь.
Вернувшись в свою спальню, она оставила подсвечник на столике, бросилась к постели и закуталась в тёплое одеяло с головой, будто малое дитя в поисках уюта и защиты. Ей показалось в ту ночь, словно она только что вынырнула из глубин ледяных вод океана.
***
Приятно было покинуть на время осточертевшую болотную серость окрестностей замка и оказаться в оживлённых местах у берега бухты, где всё кругом зазеленело и пропиталось весной. Для себя и супруги Стерлинг снял на три дня небольшой домик на окраине Сторновей. Стоило гостям расположиться на новом месте, Магдалена с едва скрываемой радостью заметила, что настроение у лорда Стерлинга изменилось в лучшую сторону.
– Вам давно нужно было провести время вместе, чтобы вспомнить былые времена, – деловито сказала Магда после того, как служанки приготовили хозяйскую спальню. – Он ведь вовсе не плохой человек. Пора бы вам перестать игнорировать друг друга…
Она всё болтала о домашнем уюте, о супружеских обязанностях, но Амелия её не слушала. Она стояла у окна, с тревогой разглядывая городские улочки. День был пасмурный, но жители гавани во всю готовились к празднику Девы Марии, поэтому Амелия надеялась незаметно проскользнуть в таверну «Бычья голова», едва все в доме лягут спать. Благо сам Стерлинг не стал возражать против раздельных спален, поскольку Амелия заранее попросила уединения для чтения и молитв.
И вот, едва последняя прислуга заперла за собой дверь, и стихли чьи-то полуночные шаги, Амелия оделась и вышла через чёрный ход подвального помещения. До таверны – благих пятнадцать минут пешком, но и они показались девушке бесконечностью; приходилось то и дело прятаться в тёмных уголках и подворотнях, любой подозрительный прохожий оборачивался в её сторону, несмотря на мужской костюм и длинный плащ с капюшоном. Амелия не знала, имела ли она право прикрываться покровительством Диомара в случае, если её решат ограбить или хуже того… Но беспокойный путь был преодолён. Наконец она толкнула дверь под знакомой скрипучей вывеской.
В эту ночь в зале таверны было не протолкнуться. Отовсюду звучали смех и гогот, да пошлые шуточки морских вояк, усадивших к себе на колени очередную подвыпившую девку. Проскользнув мимо одной такой компании, ютившейся возле центрального столика, Амелия с удивлением, но не без любопытства, пригляделась, как полураздетая девица с уставшим лицом, но красивыми чёрными волосами разместилась на каком-то здоровенном мужике, похожем больше на вышибалу, чем на моряка. Притом девица без зазрения совести позволяла ему ласкать свою внушительных размеров грудь прямо на глазах у остальных посетителей, половина из которых, впрочем, занималась тем же.
Кто-то резко дёрнул Амелию за руку и потащил в сторонку, к столикам, находившимся чуть дальше от всеобщего оживления.
– И долго ты собиралась глазеть на них? Неужто хотела присоединиться? Смотри у меня! Чуть зазеваешься и окажешься на коленях у одного из этих милых джентльменов!
Амелия ничуть не смутилась замечания Мегеры, которая провела её к уже знакомой компании лиц. Здесь также расположились и старик Скрип, и лоцман Брунель, и даже француз де Бревай. Остальных мужчин она не знала, но видела их либо на палубе пинаса, либо среди развалин лагеря пиратов.
– Надеюсь, ты не против нашей большой и дружной компании. Кстати говоря, мы позвали кое-кого из своих сухопутных приятелей, – с ухмылкой произнесла Мегера. – Не бойся их, они всего лишь цыгане – старые друзья и осведомители нашего капитана.
– А капитана сегодня не будет?
Среди пиратов послышался дружный хохот. Мегера усадила Амелию рядом с собой и сделала большой глоток чего-то горячительного.
– Нет, дорогуша! Запомни раз и навсегда! У капитана есть дела поважнее, чем сидеть в этой дыре. Или ты хочешь, чтобы самый разыскиваемый пират Шотландии восседал тут во всей своей экипировке?
– Он мог бы и снять свой шлем, – пробормотала слегка разочарованная девушка.
– Я говорила это раз, скажу снова: если вдруг капитан решится показать тебе своё лицо, то на это найдётся весьма веская причина, пташка. А не одно лишь твоё хотение. А сейчас лучше расскажи мне, что же ты узнала от своего драгоценного муженька…
Амелия ощущала себя уже не столь уверенно, слишком много было вокруг любопытных глаз: чёрных, голубых, карих, пьяных, весёлых, суровых, возбуждённых… Несмотря на то, что Мегера похвалила её за ловкость и смелость, Амелия почувствовала себя более, чем паршиво.
– Что такое, пташка? – спросила пиратка, глядя, как девушка насупилась среди всеобщего веселья. – Ты не этого хотела? Быть, как мы! Ты сделала важное дело, Диомар будет доволен. Через два дня мы уведём у короля из-под носа его жалкие судёнышки и скроемся без следа…
– Видимо, пострадают люди, да?
На её вопрос Мегера странно сверкнула глазами и ответила не сразу:
– Безусловно! – и она сплюнула на пол. – Или нет, тут уж как карты лягут!
– Я бы не хотела, чтобы Томасу причинили из-за меня вред…
– Ах, ты вся такая правильная! Обманываешь мужа, с которым вас ничто не связывает, кроме обещания покойнику и кольца на пальцах, а сама волнуешься, как бы ему не снесли ядром голову. Или же ты просто не хочешь нести груз вины за его смерть?
Не думая ни секунды, Амелия твёрдо воскликнула:
– Никогда я не пожелаю ему смерти, слышишь?! Он хороший человек, который отнёсся ко мне с пониманием и заботой! Вот и всё…
– Ха! Звучит так, будто он тебе дорог!
– Возможно, как друг, ведь мы когда-то…
И она осеклась, не пожелав бередить старые раны и делиться воспоминаниями с женщиной, которая всё равно её не поняла бы. Абердиншир и жаркое лето её четырнадцатилетия канули в небытие, их было уже не вернуть.
– Выпей с нами, красотка! Выпей за успех этих славных людей в море! – крикнул один из пожилых цыган, подав ей большую кружку пива.
Прочь, гнетущие мысли! Прочь, незваные гости! Амелия выдохнула и впилась в эту кружку, как в спасительную настойку, которая унесла бы её далеко-далеко отсюда. Было горько, но терпимо, она выпила почти всё и по-хозяйски утёрла рукавом пену с губ. Пираты и цыгане поддержали её смехом. Они все смеялись и прославляли ночь. Де Бревай пил вместе с остальными, но ничуть не веселел.
Взгляд его был прикован к девушке, сидящей возле захмелевшей Мегеры и наблюдавшей, изучающей всё, что ранее было для неё запретным.
Время шло, вино и пиво не кончались, и кто-то из моряков затянул песню. Её подхватили и остальные. Женщины пытались танцевать, но мужчины не желали отпускать своих подружек далеко, позволяя им лишь ёрзать у них на коленях и возбуждать соблазняющими движениями. Амелия хотела спать, но держалась из последних сил, то прислушиваясь к разговорам Мегеры и пиратов, то к песням, заполнившим таверну. Когда настала очередь для печальных баллад – любимиц местных пьянчуг, замолчали все до последнего гостя.
«Жестокий буран метёт далеко, укрывая могилу о’Дональд!
Жестоким был враг, что пришёл в Гленко, зарезав весь клан МакДональд!»
Мелодичные строки подхватили и цыгане, их голоса слились в один быстрый, но скорбный поток. Даже подвыпившая Мегера, уткнувшись подбородком на руку, затянула вместе со своими приятелями:
«Кто умер в постели, доставшись врагу; кто ночью сбежал в самый снег и пургу, Иные живут, планы мести тая, но нет больше клана МакДональд!»
Она не сразу заметила, что их маленькой рыжей шпионки не оказалось рядом. Мегера тут же вскочила, огляделась. Амелии не было видно в зале. Выбравшись наружу, Мегера с облегчением выдохнула: девчонка стояла у низкого забора недалеко от таверны. Подойдя поближе и грубо развернув её к себе лицом, женщина нахмурилась. Девчонка заливалась слезами.
– Я глаза прикрыть не успела, а ты уже рыдаешь! И чья же бессовестная лапа посмела шлёпнуть твой зад в этот раз?
Амелия молчала, утирая слёзы. Всхлипнув ещё несколько раз, она обернулась к таверне, откуда доносились пьяные голоса и фальшивое пение, и накинула на голову капюшон. Именно в тот момент пиратку словно осенило. Будто её с головы до ног окатило ведром ледяной воды, она даже протрезвела. Поначалу она рассмеялась, но затем взяла себя в руки, заметив, как нахмурилась девушка.
– Так вот, в чём всё дело! Расчувствовалась, несчастная пташка. Ну брось, прости меня! Как ты можешь судить, я не слишком хороша для утешений. Порой мне кажется, словно я вовсе не способна к жалости, – и она игриво потрепала Амелию по плечу. – Кто же знал, кто же знал!
– Что знал?
– Что ты из МакДональдов, принцесса! Тише, тише! Я никому не скажу, даю слово! – ухмыльнулась Мегера. – Надо же, я поверить не могу! Так твой папаша – тот самый Джон МакДональд?
Опустив глаза к земле, Амелия кивнула.
– Господь Всемогущий! А ты оказалась редким драгоценным камушком, пташка. Поэтому ты так расстроилась из-за этой глупой песни? Не нужно лить слёзы, уж поверь мне. Только не по тем, кто умер. «Плачь о тех, кто ещё жив!» Так, кажется, мой отец любил говаривать… Насколько я помню.
– Большинство из клана были убиты тринадцать лет назад. В том числе и отец, и мама… и мой младший братик, Джон… Он ведь только родился, а его зарезали на руках матери! Знаешь, Мегера, я правда ненавижу Уильяма Августа.
Пиратка смерила её долгим строгим взглядом, затем просто вздохнула.
– Среди моих пустоголовых приятелей нет благородных людей, тем более когото из горных кланов. Время сильных и милосердных вождей из Хайленд прошло, Амелия, пора бы уже это признать. Твоя ненависть не вернёт тебе семью, но она придаст тебе сил. Если хочешь ненавидеть короля и его сынка, что ж, пусть так! Надеюсь эта ненависть поможет тебе в дальнейшем не упасть с очередной скалы.
Судя по благодарному выражению на лице девушки, слова Мегеры её слегка утешили.
– Только не смей обниматься, поняла? – хмыкнула пиратка. – Ладно, пташка, время позднее. Пора бы тебе возвратиться в своё уютное гнёздышко, пока свирепый супруг не проснулся. Я провожу тебя до церкви на улице дубильщиков. Подожди здесь, я только предупрежу своих приятелей.
Когда Мегера ушла, скрывшись в таверне, Амелия отошла от забора и приблизилась к одинокому фонарю, освещавшему ближайший переулок. Рядом послышались неторопливые шаркающие шаги, и девушка обернулась к полутьме. Из переулка вышел, держась рукой о каменную стену, де Бревай и остановился поблизости.
– Всё щебечете, маленькая леди. Как же красиво вы щебечете! Теперь я вижу, почему они вас так называют, – произнёс от недовольным тоном, нагнувшись вперёд и дыша винными парами. – Пташка! Далеко ли ты улетишь, «пташка», если понадобится?
– Вечер был насыщенный, мсье Паук, думаю, мне пора домой…
– Вот как! Уже уходите, мадам? Как хорошо, что у вас есть дом! Место, куда можно упорхнуть, в случае чего. Когда ты поплывёшь с нами, тебе больше негде будет скрыться.
Амелия не желала выслушивать его пьяную речь, к тому же этот здоровяк уже оказался непозволительно близко к ней, и если Мегера не появится вовремя, может случиться всё, что угодно.
– Не гляди на дверь с такой мольбой, красавица! – рявкнул де Бревай. – У старика Скрипа в очередной раз прихватило сердце, так что твоя подружка задержится там ненадолго, приводя его в чувства. А я пока составлю тебе компанию.
Куда бежать, если он бросится на неё? Амелия скосила глаза в сторону. Улица пустая и тёмная, но он скоро догонит её, даже несмотря на то, что пьян. Ну где же Мегера? С ужасом взглянув де Бреваю в глаза, Амелия поняла, что он догадался о её мыслях. Он уже был похож на зверя, приготовившегося к прыжку, и долго ждать не пришлось. Метнувшись влево, Амелия успела сделать лишь пару шагов, когда сильная рука схватила её за запястье и потянула назад, в переулок. Крик застыл в горле, широкая мозолистая ладонь закрыла девушке рот, и де Бревай, прижимая её к своему телу, горячо зашептал в самое ухо:
– Он ведь не трогал тебя ещё, твой сопливый муженёк, верно я говорю? Вижу по тебе, пташка, что не трогал. Ты зажата, как святая девственница. Но ты ведь никакая не святая! Мы оба с тобой это знаем! В тот момент, как я увидел тебя там, на корабле, я всё понял. Дай мне только раз раздвинуть твои ножки, и ты увидишь, как это может быть приятно. Я тебе покажу такое, что твоему муженьку и не снилось…
Он толкнул её к скелету полусгнившей телеги, и Амелия обернулась к мужчине лицом. Он торжествовал, а ей некуда было деться.
– Не плачешь? – нахмурился Паук. – Не разочаровывай меня, пташка. Ну же, покажи, как ты плачешь! Иначе вскоре поймёшь, что меня лучше не разочаровывать…
Когда он хлестнул её по лицу жёсткой пощёчиной, Амелия до боли закусила губу и вцепилась пальцами в деревянные балки позади. Но всё же она молчала, с отвращением глядя на мужчину сухими глазами. Видимо, припомнив о чём-то, де Бревай передумал заставлять её плакать. Он снова нависал над ней, так что Амелия приготовилась сопротивляться до последнего.
– Наконец-то настоящая женщина. Да, теперь я вижу, почему он тебя захотел… От одной мысли, что там у тебя, под этим забавным нарядом, я готов в лепёшку расшибиться…
– Осторожнее, мсье де Бревай, как бы ваше желание не исполнилось!
Паук обернулся на страшный грозный голос Диомара, раздавшийся, словно гром средь ясного неба, и замер. Взгляд Мегеры, стоявшей по левую руку от капитана, метал молнии. Диомар сделал жест рукой, и Амелия, до этой секунды ни жива, ни мертва, пробежала мимо де Бревая, к протянутым рукам пиратки.
– Прошу, убедись, что мадам Стерлинг благополучно доберётся домой, – насмешливо прозвучал приказ капитана. – И поблагодари ещё раз от моего имени за полезные сведения, которые она для нас добыла.
Мегера быстро увела её прочь от таверны, и Амелия уже не узнала, что произошло там позже между Пауком и капитаном. Пиратка молчала, но девушка, ощущая её руку на своей спине, неожиданно осознала: женщина дрожала всем телом.
Они расстались у церкви вблизи дома, и Амелия не успела поблагодарить её, так как Мегера скрылась в темноте, словно одинокая тень. Девушка поняла – нечто страшное произошло этой ночью, и дело было вовсе не в посягательстве на её честь. Всё было куда серьёзнее.
Через подвальную дверь Амелия пробралась в дом, на кухню, оттуда на лестницу, к двери своей спальни. С большой радостью она осознала, что дверь осталась заперта, и лишь оказавшись внутри она сумела выдохнуть и унять бешеный стук сердца. Если бы не Диомар, кто знает, как далеко мог бы зайти де Бревай!
Засыпая, Амелия ненароком думала, как же хорошо было оказаться в постели, в безопасности, в доме, где ей ничто не угрожало. Она размышляла над тем, что при следующей встрече с Диомаром стоит объясниться, так она надеялась, что предводитель пиратов не затаил обиды.
Полусонная и уставшая она всё же ощутила, что кто-то находился рядом с её постелью. Амелия открыла глаза и увидела Магду, которая рассматривала её строгим осуждающим взглядом. Медленно усевшись на кровати, Амелия подтянула одеяло к груди, но ни слова не успела сказать, как вдруг нянька произнесла упавшим голосом:
– Когда вчера поздно вечером я увидела, как лорд Стерлинг в гневе спускается по лестнице, я не хотела вмешиваться. И всё-таки что-то толкнуло меня его расспросить. Когда он трясущимися от злости пальцами начеркал на листке бумаги: «она заперлась от меня в комнате, словно я прокажённый!», во мне возникло лишь одно желание: потребовать от вас ответ, поскольку ваш муж был не в состоянии рассуждать разумно. Я пыталась убедить его, что вы, возможно, крепко спали, однако он и слушать не пожелал. Будто бы знал, что это не так.
Амелия ощутила, как холодный пот покрыл её спину и лоб, руки заледенели от страха. Томас приходил к её спальне перед сном? А если б она не заперла дверь, он обнаружил бы пустую комнату, и всему пришёл конец! Осторожно взглянув на Магдалену, Амелия спросила:
– Так в чём же ты меня обвиняешь?
– Я постучалась к вам, едва лорд Стерлинг ушёл к себе. Разумеется, вы мне не открыли…
– Возможно, я спала так крепко…
– Тогда мне пришлось поискать связку запасных ключей в кабинете для прислуги, – сдержанно заговорила Магда. – Я её нашла. И я пришла к вам в спальню. Каково же было моё удивление, когда я не обнаружила вас в постели! Где вы были, дорогая?
У Амелии сердце словно в пятки ушло. Но она изо всех сил постаралась не запаниковать и держаться гордо и смело. Как и всегда, как и при ночной встрече с мужем в замке, ей оставалось лишь одно. Умело солгать.
– Прошу вас, милая! Расскажите же мне, наконец, что это было? Что с вами происходит? Вы запираетесь в спальне, никого не допускаете, игнорируете мужа. И просыпаетесь к полудню! Это же не вы, моя дорогая! Я ни за что не поверю, будто вы проводили всё это время за чтением. А теперь ещё и ночная прогулка… Зачем вы это сделали?
– Ты уже рассказала кому-либо? – Нет! Я не стала этого делать, пока…
– А Томасу?
Магдалена упрямо покачала головой. Она ждала ответа, и Амелия понимала, что обязана была его дать, пока не стало слишком поздно.
– Ты права, Магдалена. Я уходила. Я сбежала в город, чтобы встретиться там с одним человеком…
Издав возмущённый возглас и перекрестившись, нянька запричитала, но девушка оборвала её на полуслове:
– Есть другой мужчина, Магдалена. И я сбежала к нему. Слышишь меня? Этот мужчина ждал меня… он… мой любовник.
Глава 17. Deus Pater
– Мадам! Мадам, вы меня совсем не слушаете! Мадам!
Магдалена долго взывала к своей воспитаннице, но та словно унеслась в иной мир, она не замечала её. Сильный порыв ветра чуть не сорвал с головы женщины белоснежный чепец, и ей пришлось на ходу поправлять его и причёску. Леди Стерлинг стояла на месте, на обочине широкой дороги, огибавшей рыночную площадь: задрав голову, девушка наблюдала за топчущимся на вершине ближайшей башни белохвостым орланом. То ли он подминал под себя мёртвого зверька, готовясь к обеду, то ли заприметил на горизонте очередную жертву. Амелия машинально подумала о том, до чего же это была прекрасная птица.
Наконец Амелия полуобернулась к своей провожатой, взгляд её некоторое время оставался отрешённым.
– Пора возвращаться, кажется, скоро начнётся гроза, – заметила она.
– Ну уж нет, милая леди! Вы обещали поговорить со мною, и мы поговорим сейчас же!
Девушка в очередной раз издала вымученный вздох, затем направилась через площадь к рынку. Магдалена не отставала и продолжала говорить, попутно желая доброго дня всем знакомым торгашам.
– Вы так и не поведали мне, что это за мужчина, к которому вы бегаете! Боже милосердный, я до сих пор поверить не могу, что вы так поступаете с мужем! Знаю, когда-то давно я была о нём не лучшего мнения, но ведь всё, что есть у него теперь – лорд Стерлинг добился самостоятельно, без помощи отца, который прогнал его. Вы помните?
Амелия молчала, делая вид, будто разглядывает очередной прилавок с разноцветными тканями.
– Хочу заменить шторы в библиотеке, чтобы там не было так мрачно по вечерам. Закажем вот эти, и пусть их доставят в замок через пару дней…
– Не забывайте, девочка моя, что говорил Иисус: не прелюбодействуй! «Брак у всех да будет честен и ложе непорочно; блудников же и прелюбодеев судит Бог». И нечего фыркать себе под нос, вы прекрасно понимаете, о чём я говорю. Неужто лорд Стерлинг заслужил подобного отношения? Если он узнает, ох и достанется же вам! И тому, кого вы скрываете, к кому убегаете. Чем он так привлёк вас, дорогая моя? Как сумел соблазнить вас этот коварный негодяй?!
Амелия остановилась и резко обернулась к причитавшей няньке; после того, как три богато разодетые матроны прошли мимо них, она с вызовом взглянула Магдалене в глаза и произнесла:
– Права ты в одном, Магда. Томас не заслужил быть обманутым. И как только придёт время, я всё ему расскажу, но не раньше. А если ты задумаешь меня выдать, я убегу навсегда, и на этот раз ты никогда больше меня не увидишь!
Женщина тихо ахнула, дёрнувшись, как от удара, и опустила глаза к земле. Амелия содрогнулась от собственных слов, ей не хотелось этого говорить, но она должна была убедить свою наставницу молчать. Взяв её руку в свою, она сказала уже мягче:
– Я всё равно сделаю это, Магда, я встречусь с ним. Но для себя ты обязана решить: поможешь или уйдёшь с моей дороги. Иных вариантов просто нет. А если я тебе хоть немного дорога… если ты хоть немного любила моего дядю… тебе придётся молчать, как я молчала ради тебя.
При упоминании о Джеймсе Гилли разочарованная женщина и вовсе растерялась. Однажды она сама пошла против принципов и поддалась приятному искушению. Граф Монтро умел убеждать, и тогда Магдалена осознавала, в какую связь вступила, ответив на его ухаживания. Всё это хранилось в тайне, однако не ускользнуло от вездесущей племянницы графа.
– Этот мужчина делает вас счастливым? – спросила женщина отрывисто, поддавшись чувствам.
– Я очень надеюсь, что однажды сделает…
– Ах, девочка моя! Я понимаю свои пороки, и я смирилась с ними уже очень давно, ведь ваш дядя был добр ко мне… Я не стану больше порицать вас этими встречами, лишь Господь будет вам судьёй! Но я до последнего надеялась… я так хотела бы спасти вашу душу и подарить ей благодать и покой!
Неприятно горько стало от этих слов, так что, гордо подняв голову и взглянув куда-то мимо няньки, Амелия мрачно произнесла:
– О, Магда! Знала бы ты, как далека я от благодати! Не спасти тебе мою душу, да и вряд ли кто уже сумеет.
Неожиданный женский крик разорвал дневную рыночную суету. Тут же немногочисленные прохожие и зеваки устремились туда, откуда он донёсся. Через считанные мгновения прозвучал другой визг – на этот раз истошно закричал какой-то ребёнок. Поддавшись всеобщему оживлению, Амелия потянулась за этой толпой, сгустившейся перед поворотом на улицу суконщиков. Магдалена едва поспевала за девушкой, чтобы не отстать и не упустить её из виду.
– Матерь Божья! – воскликнул кто-то в зашумевшей бормотанием толпе.
– Что это за чертовщина? – раздался рядом голос какой-то торговки, прятавшей в складках юбки своего хныкающего ребёнка. – Пропустите нас! Ради Бога, дайте пройти! Это проделки Сатаны… не иначе…
И только когда Амелии удалось протиснуться вперёд, только когда она сумела увидеть улицу, перед которой расступились зеваки, лишь тогда она увидела источник всеобщего ужаса и негодования: толпа немного подалась в стороны, пропуская вперёд небольшого мула, неторопливо шагающего по прямой, и его седока. На животном были плетёные уздечка и шлея, а также шоры и подпруга, к которой был привязан неподвижный наездник. Приглядевшись, Амелия едва сдержала крик, и в наступившей жуткой тишине привязанный к мулу мужчина, в котором девушка узнала де Бревая, свалился на землю. Его отрубленная правая рука волочилась по земле, привязанная к подпруге верёвкой, а голова при падении тела откатилась к обочине, прямиком в сторону ужаснувшейся толпы. Закричали женщины и дети, затем, откуда ни возьмись, появился констебль со своими заместителями, и они тут же принялись разгонять столпившуюся вокруг отрубленной головы публику. Магдалена схватила перепуганную Амелию за руку и потащила прочь, не переставая притом осенять себя святым крестом.
– Что это ещё за кошмарное представление посреди бела дня? Какой ужас! Я не видела подобного с той самой ночи, как… о Боже Милостивый! Кто мог сотворить такое с тем беднягой? Мы сейчас же едем назад!
Она всё бормотала, продвигаясь вперёд, и не отпускала руку девушки. Амелия же превратилась в бледную покорную куклу, которую вскоре усадили в повозку, где Магдалена обняла её за плечи и горячо зашептала слова утешения. Но девушка ушла в себя, ни видя, ни слыша никого вокруг.
Много позже, после ужина, она расположилась на старинной софе перед камином, в малой гостиной, где царил романтический полумрак. За стенами замка бушевала гроза, и ветер дребезжал стёклами витражей и то и дело выл в дымоходе, так что пламя в камине дымило и вспыхивало. С усталой покорностью Амелия наблюдала за танцем огня, уставясь на поленья, словно зачарованная.
– Зачем они сделали это? Зачем они так поступили с ним? – бормотала она вслух сама себе. – Я ведь не хотела… я бы этого не пожелала.
Весь вечер Амелия размышляла над тем, что стряслось в городе, и почему пираты подвергли такой страшной смерти одного из своих людей. Был ли тому виной инцидент возле таверны, или же де Бревай сорвался и сотворил нечто такое, за что Диомар и вынес ему смертный приговор? От подобных мыслей было жутко, кошмарное видение отрубленной головы и расчленённого тела так и стояло у Амелии перед глазами.
Очередная вспышка молнии за окном озарила комнату, когда девушка очнулась и огляделась. Гостиная пустовала, и никого, кроме неё, не было здесь. И всётаки создавалось ощущение присутствия кого-то незримого. Угли тлели в камине, и пришлось переворошить их слегка, чтобы они не погасли. Но едва Амелия повернулась в сторону окна, на глаза ей попалась тёмная фигура, застывшая у книжных полок. Прикусив губу, девушка сделала шаг в сторону, туда, где находилась дверь. Было достаточно темно, чтобы не различить того, кто прятался напротив. И, как когда-то в детстве, Амелия закрыла глаза, выдохнула и бросилась к двери.
Едва она взялась за резную ручку, позади послышался скрип и шорох. И в это самое мгновение она поняла, что некто встал за её спиной, ибо чужое дыхание коснулось её шеи. Амелия медленно обернулась, тогда же вспыхнула молния и озарила неподвижное лицо того, кто приблизился к ней будто призрак. И она увидела себя: бледную, с огромными потемневшими глазами на застывшем лице
и с улыбкой столь порочной, что от одного взгляда на эти растянутые бескровные губы становилось страшно.
– Не бойся ту, кем ты стала, – услышала Амелия собственный голос, но далёкий и глухой, будто прозвучавший из самой Преисподней. – Когда ты всё узнаешь, и он возьмёт тебя, ты будешь этому лишь рада!
И раздался жуткий оглушительный крик, слившийся с грозой. Амелия зажала ладонями уши, лишь бы не слышать этого крика, и сползла на пол. Было так громко и так поразительно знакомо, что она невольно вспомнила ночь резни в замке Кэмпбеллов. Именно так кричала её мать, когда англичане нашли её. Амелия принялась лихорадочно шептать молитву. Любую, какую только могла вспомнить. Но даже так, закрыв глаза, она видела своё кошмарное отражение и не могла избавиться от этого образа, спрятавшись в собственных мыслях.
Гроза кончилась, а в камине окончательно погас последний уголёк. Амелия оставалась сидеть на холодном каменному полу, согнувшись пополам и уткнувшись лбом в колени, пока её не отыскали перепуганные горничные. Магдалена прибежала на их крики, уже готовая ко сну. Они вместе отвели девушку в спальню, и взволнованная нянька не покидала её постели, пока Амелия не забылась спокойным сном, так и не выпустив её тёплую руку из своей.
***
Единственной радостной вестью на неделе стало возвращение Стерлинга, вернее то, что вернулся он не один. После одного дня, проведённого в гавани, Томас отлучился, как выяснилось позже, по делам на большую землю. После его отъезда Магда всё качала головой и бросала на Амелию осуждающие взгляды. Было ясно, что одной из причин его поспешного побега стала обида, поскольку он решил, что супруга продолжила игнорировать его и сторониться, и в какой-то мере Амелия тоже это чувствовала.
Было неловко встречать мужа после столь неясного расставания в Сторновей, но появление в замке Фредерика Халсторна слегка разрядило обстановку.
Амелия обрадовалась его визиту, будто возвращению старого приятеля. Наконец в этих серых стенах появилось знакомое лицо, о чём она с весёлостью сообщила, едва мужчина показался в гостиной.
– И я рад встрече, леди Стерлинг! Вы выглядите прелестно и очень свежо, чему я безумно рад, учитывая ваше настроение во время нашей последней встречи, – сказал тогда Халсторн с улыбкой. – Я буду рад погостить у вас немного, несмотря на то, что это больше деловой визит.
– Так вы собираетесь работать здесь? – протянула она, по-детски надув губы. – Даже не удивляюсь! У вас с моим мужем в этом плане много общего…
– Не спешите расстраиваться. Не забывайте, что через пару недель вы с супругом вернётесь в Эдинбург, где его удостоят нового титула. Думаю, вы ещё успеете поразвлечься в столице. Нынче там довольно солнечно и многолюдно!
А ведь он был прав, и после всего произошедшего Амелия попросту позабыла о королевской милости, оказанной Стерлингу за определённые заслуги. Вскоре она окажется среди знакомой знати, в обстановке, достойной графини Гилли, коей она была когда-то. И снова празднества и званые ужины, и блеск драгоценностей на шеях богачей, и золото в убранстве дворцов! Одна только мысль о возвращении в общество одновременно расстроила её и взволновала. Тут же Амелия решила во что бы то ни стало встретиться с Мегерой и на всякий случай предупредить её о своём скором отъезде с Гебридов.
Когда в этот же день, во время обеда доставили почту, и, едва прочитав одно из посланий, Стерлинг помрачнел и на глазах у жены и своего поверенного, а также прислуги, швырнул о пол бокал с водой, Амелия всё поняла. Томас отдал письмо Халсторну, а сам вышел из столовой, предварительно кивнув супруге в знак извинения.
