Елена Барлоу
Музыка Гебридов
Глава 22. Возвращение МакДональд
«Всё, что зрится, мнится мне.
Всё есть только сон во сне».
Эдгар Аллан По
***
Поначалу она тосковала. Затем отчаялась. А через несколько дней смирилась. На островах всё было по-прежнему, ничто не изменилось ни в замке, ни за пределами владений Стерлинга. Разве что малышка Дженни стала чуть менее расторопна, зато более привлекательна. Клейтон почти не отходил от неё ни на шаг, и Амелия, наблюдая за будущими супругами со стороны, всё больше себя ненавидела. Видеть собственного мужа каждый день и оставаться для него пустым местом, было куда тяжелее, чем она предполагала прежде. Томас сторонился её, а при встречах одаривал лишь холодным безразличным взглядом.
Несколько долгих тоскливых дней она не могла ничего выяснить о команде Диомара. Частые визиты на рынок в Сторновей оказались бесполезны. К тому же вездесущая Магдалена настаивала, чтобы молодую баронессу повсюду сопровождала «свита» из прислуги. От них невозможно было укрыться даже на несколько минут. И в церкви, где Амелия продолжала усердно молиться за Мегеру, старика Скрипа и остальных, а также за своего мужа, Магда не спускала с девушки глаз.
Всю первую неделю мая, тёплую, но пасмурную, когда местные готовились праздновать приход лета и устраивали фестиваль трубочистов, Стерлинг был занят в городской конторе очередной судоходной компании, которую молодой Георг приказал прибрать к рукам. Амелия бродила по знакомым узким улочкам Сторновей, по рыночной площади, мимо крикливых торговок и беспризорников, сновавших туда-сюда в надежде стянуть у какого-нибудь пьянчуги кошелёк. Она уже не оборачивалась на каждого подозрительного незнакомца, не провожала моряков долгими взглядами в надежде, что они окажутся шпионами Диомара. Покупки и болтовня с торгашами её не занимали, а Магда попутно пыталась пристыдить её за недостойное баронессы поведение. Амелия слушала няньку вполуха и шла дальше.
Очередная скучная прогулка закончилась, как и прежде, если бы она не остановилась возле одной из лавчонок. Если бы не повернула голову влево, к полуразрушенной каменной кладке ограждения, Амелия не увидела бы невысокого слегка полноватого мужчину с густой бородой и маленькими карими глазами, которые неотрывно следили за ней. Одет он был дорого, однако вся его одежда показалась девушке давно вышедшей из моды, перештопанной и затёртой.
Долго и пристально он смотрел на неё из своего укрытия, и в какой-то момент Амелия сделала решительный шаг в его сторону. Стоило ей отвернуться и упустить его из виду из-за Магдалены, сующей ей в руки очередной кусок заморского шёлка болотного цвета, как странный мужчина испарился. Амелия так и не вспомнила, видела ли она его среди пиратов. В любом случае он определённо следил именно за ней.
Начиналась гроза, пришло время возвращаться домой. В суетливой спешке, прямо посреди рынка, на Амелию наткнулся один из детей-бродяжек. Да налетел так, что дёрнул её за кружево передника. Когда она попыталась схватить его за руку и попросить извинений, он незаметно подложил в её глубокий кармашек конверт. Мальчишка вывернулся и побежал дальше, догонять своих приятелей. Убедившись, что Магдалена и остальные ничего не увидели, девушка приложила ладонь к складкам юбки, ощутив заветное послание сквозь ткань передника. В тот день, впервые за долгие недели, она почувствовала себя по-настоящему счастливой.
Развернуть конверт и прочесть письмо она решилась лишь ночью, заперевшись в спальне. Вот так, при тусклом свете канделябра, откинувшись на подушки, она узнала небрежный почерк капитана Диомара:
«Моя непокорная Сильфида, рыжеволосая дева волн!
Вот Вы и возвратились обратно, в своё хмурое неуютное гнёздышко, вырвавшись из цепких английских лап. Понравилось ли Вам под боком Его Высочества? Представляю, насколько счастлив был Стерлинг представить Вас этому несчастному мальчишке, которому уготована самая незавидная судьба – восседать на троне! Полагаю, Вы уже наслышаны о потоплении нашего галеона. К большому сожалению сообщаю, это правда. Если же Вы неким образом волновались за судьбу команды, знайте, что шестеро отважных моряков отдали свои жизни в тот день, чтобы отвести глазастых англичан от нашей колонии. Столкновение было неизбежным, и я оплакивал каждого из тех, кого потерял. Океан забрал их, но судьба подарила колонии ещё один шанс – мы отыскали и увели испанский галеон, достаточно быстрый и отлично вооружённый для дальнего путешествия.
Я до сих пор преисполнен надеждами. Судьба благосклонна к моей миссии. Будете ли Вы столь же благосклонны ко мне? Каждый день после нашего расставания я размышлял над тем, что сделал. И каждый день я корил себя за это. Не так всё должно было случиться. Вы ещё ненавидите меня? Думаете обо мне, как о монстре, которого не заботили Ваши чувства, а лишь свои собственные удовольствия? Я заслужил это. Я и есть тот монстр, прекрасная Амелия. И вот теперь я эгоистично прошу мою маленькую сообщницу вернуться ко мне, чтобы я мог хотя бы взглянуть на Вас и попросить прощения…»
Она ненадолго отложила письмо, дабы унять внезапное волнение. Она никогда бы не подумала, что Диомар решится на подобные сладкие речи. И всё ради её возвращения? Амелия не без сарказма подумала о том, что и МакДональды не умоляли королей прежде.
Диомар вспоминал о ней всё это время, и лишь от этой мысли сердце её трепетало. А главное, теперь она знала, он был невредим, как и большая часть команды. Амелия продолжила читать:
«Имею ли я право настаивать после всего, что произошло? Теперь только Вы решите, моя дорогая. Если сейчас, читая это письмо, Вы осознаёте, что уже согласны на встречу, назад дороги нет. Понимаете ли Вы всю ответственность, которая ложится на Ваши хрупкие плечи? И что именно Вы вверяете в мои руки собственную жизнь? Обдумайте это хорошенько, Амелия. Стоит только раз мне поймать Ваш взгляд, и боюсь, что не смогу уже отпустить свою пташку в её золотую клетку.
Если Вы отыщете в своём сердце прощение и остатки той привязанности, что привела Вас ко мне однажды, рискните же! Мальчишка, что передал это письмо, отыщет Вас в гавани. Подайте ему шиллинг, если сумеете пробраться в бухту Сторновей в одиночку. Если же возможности скрыться от провожатых не представится, подайте ему две монеты по три пенса, а дальше доверьтесь моему плану.
Не бойтесь принять мою руку, Амелия. Однажды Вы просили меня не уходить, не бросать Вас. И я клянусь, что отныне мой путь в Новый Свет лежит только вместе с Вами. Взамен я прошу лишь немного терпения и верности. Д».
Засыпая той ночью, Амелия упрямо уговаривал себя набраться необходимого терпения. По крайней мере слова капитана немного подбодрили её. Оставить прошлую жизнь и доверить своё будущее человеку с неясной судьбой и таинственными намерениями? А если, когда придёт время, он снимет перед нею шлем, и она разочаруется? Нет, нет! Такого просто не может быть! Какая разница, что у человека за лицо? Он уже обещал ей Новый Свет, а всё остальное вполне может прийти со временем. Амелия умела быть терпеливой. Только вот с этой хвалёной верностью было куда сложнее.
Но уже на следующий день, после завтрака, она получила от Томаса одобрение, предложив обновить ковры в библиотеке и малой гостиной замка, а также коечто из посуды для кухни. Стерлинг дал добро на любые расходы и велел экономке Дарнли сопроводить его супругу и лично проконтролировать покупки. Узнав об этом (что означало прибавление в её «свите») Амелия с трудом сдержалась, чтобы не выказать недовольство. Разумеется, Стерлинг опасался, что она снова встретится с любовником. Несмотря на все обстоятельства, эта мысль уже порядком её раздражала. Девушка надеялась, что дальше положенного его показная (как ей казалось) ревность не зайдёт.
Прогулка на рынок в Сторновей намечалась неспешная, Амелия не хотела вызывать лишних подозрений у Магдалены и прислуги. И вот, около полудня всё та же группа детей-беспризорников шлялась по рыночной площади, выклянчивая еду и монетки. Заметив знакомое детское лицо под добротным слоем грязи, Амелия улыбнулась и, под настороженным наблюдением Магды, самостоятельно раздала каждому из мальчишек деньги. Лишь одному она вручила две монеты по три пенса. Подросток кивнул, рассыпаясь в благодарностях, и попросил помолиться за его братьев и сестёр в воскресенье в местной церкви Святого Мартина. Амелия без труда поняла намёк.
Покидая рыночную площадь, она снова заметила подозрительного бородатого мужчину. На этот раз он стоял у рыбного прилавка и глядел на неё, пока Амелия не обернулась. А после развернулся и пошёл в другую сторону, набросив на голову широкий капюшон. Ей хотелось догнать его, но незнакомец весьма быстро скрылся. Девушка негодовала и была раздражена. Так с какой целью он следил за нею? Или же кто-то его подослал?
***
После воскресной службы Амелия, как и всегда, вместе с Магдаленой раздавала милостыню между скучнейшей болтовнёй с местными матронами. Утро было самое обыкновенное, слегка промозглое и хмурое, и Амелия уже начинала отчаиваться – а не упустила ли она нужное время, верный знак? И именно тогда, стоило ей отвлечься и остаться одной во внутреннем дворике недалеко от церковной ограды, мимо пробежала маленькая цыганка и через прутья бросила под ноги Амелии скомканный клочок бумаги.
«Дверь слева от алтаря, спускайтесь вниз и не бойтесь».
Она была удивлена, если не сказать больше, узнав почерк капитана.
Оглянувшись, Амелия увидела только нескольких прихожан да свою Магду. Предупредив няню, что ей нужно ненадолго вернуться внутрь, Амелия собрала всю волю в кулак, поднялась по ступеням церкви и нервно перекрестилась. Тишина тут стояла гробовая. Под сводом витал аромат ладана и горячего свечного воска. После окончания службы здесь стало на удивление пусто и одиноко, несмотря на присутствие старого сторожа. Он неторопливо плёлся по второму этажу да тушил свечи в высоких светильниках.
Амелия потёрла друг о друга свои похолодевшие ладони и, убедившись, что никого рядом не было, прошла к заветной дверце возле алтаря. И та действительно оказалась незаперта. Невысокая винтовая лестница вела в подвальное помещение, и, глядя туда сверху, Амелия ещё немного колебалась. Было темно, однако она решилась спуститься. Внизу пахло сыростью и залежалым хлебом, и единственный горящий здесь крошечный факел размещался высоко под потолком. Лишь заметив движение в тени одной из колонн, Амелия насторожилась.
– Эта женщина теперь повсюду за вами следует, – прозвучал приглушённый голос Диомара. – Она больше не спускает с вас глаз. Это осложняет мне задачу.
– Моя няня Магдалена не слишком жалует новость о том, что я предпринимаю попытки встретиться со своим любовником, – сухо ответила девушка.
– Ах, вот оно что! Но, останьтесь вы в высшем свете, не иметь любовника гденибудь в Эдинбурге было бы просто кощунством! Она не знает, что у богатеев свои причуды?
– Капитан, вы ведь не за этим просили меня прийти, верно? У меня мало времени.
И тогда он выступил из тени – её пугающий чёрный рыцарь без лица – будто бы сама темнота разделилась на двое. И снова, как и прежде, её сердце заколотилось от волнения, а в мыслях возникли непрошеные образы, такие, о которых вовсе неприлично думать в церкви.
– Вы вернулись из Англии, пташка. Полагаю, раз вы до сих пор стремитесь прилететь ко мне, это означает, что королевское общество пришлось вам не по душе.
– Я увидела и узнала то, что мне было нужно, капитан, – сказала она, гордо держа голову. – Как и прежде, я готова плыть с вами.
– Рад это слышать…
– К тому же мой муж узнал о неверности и отныне не терпит моей компании.
Она изо всех сил старалась, чтобы голос её звучал бесстрастно. Видимо, от Диомара всё же не ускользнула скрытая в нём печаль.
– И поэтому вы разочаровались? – переспросил он.
– Я не… я сама не знаю… Но сделанного не вернуть. По крайней мере, теперь он знает.
Капитан повёл широкими плечами и сделал неопределённый жест рукой. Его тёмная перчатка словно вовсе утонула в полутьме пространства.
– Теперь Стерлинг – важная птица, да? – произнёс он саркастично. – Ох уж эта мне подзаборная аристократия! Высокомерные лорды имеют по пять любовниц в каждом крупном городе Шотландии и Англии, заставляя своих ненавистных жён отсиживаться дома и дурнеть от скуки. Но стоит женщине завести любовника, тут же раздувается настоящий скандал!
– Из ваших уст это звучит, как вызов обществу.
– Скорее, его загнивающей стороне. А вы не согласны? Всё это слегка несправедливо, вам не кажется, пташка?
Амелия улыбнулась, ненадолго опустив глаза. Она сама не раз думала, чем же ещё помимо торговли и ведения документации в конторах занимался её муж в больших городах. Возможно, у него была другая женщина. Возможно, даже не одна. Всё это было неприятно даже для размышлений, и ей хотелось как можно скорее оставить щекотливую тему.
– Несправедливым было и то, как вы лишили меня возможности ответить на ваши ласки в ту ночь, на корабле…
– Об этом я жалею больше всего, – ответил Диомар с тяжёлым вздохом. – Я не хотел сделать вам больно, пташка. Но порой желание бывает таким сильным и жестоким, что лишает мужчин разума… Я боялся этого, но это случилось. Ещё не пришло время показать вам моё лицо… и мне жаль.
Амелия чувствовала себя разочарованной, и всё же, несмотря на щемящее ощущение, ей не нужно было притворяться, будто бы она его не простила. Кажется, время для её ненависти уже прошло.
– Меня ожидают снаружи, капитан. Пока есть возможность, я хочу сказать, что сочувствую вашей потере.
– Моряков уже не вернуть, но испанский галеон нам подходит. – Он сделал шаг к ней, затем ещё один. – Уже очень скоро, Амелия, мы покинем эту землю. Начнётся новая жизнь. Если вы будете достаточно смелой, чтобы взглянуть в ту бездну, куда я собираюсь опуститься, вы поймёте, почему я просил вас быть со мной… и тогда вы всё узнаете.
От его слов ей стало зябко, Амелия поплотнее запахнула плащ и взглянула на непроницаемый чёрный шлем.
– Тогда я доверяю вам, господин, – сказала она после волнительной паузы.
– Но вы и без моих слов знаете, что мои тело и душа только вам принадлежат.
Поздно было удивляться тому, что сказано. Когда Диомар протянул ей руку, она беспрекословно приблизилась. Капитан обнял её, прижав к своей груди; от его одежды пахло кожей, морским ветром и дождём. На несколько упоительных минут Амелия погрузилась в уже знакомую ей истому. Когда Диомар по-отечески погладил её вьющиеся локоны, ненадолго задержав ладонь на макушке, она вздохнула с неким облегчением. Наконец, ей стало спокойно.
– Стоит ли мне упомянуть, что я поражаюсь вашему умению появляться в самых неожиданных местах без каких-либо последствий? – спросила она, улыбаясь и всё ещё прижимаясь щекой к его твёрдой груди.
– Это приходящее умение, моя дорогая. Когда столько лет скрываешься от мира, везение превращается в искусство.
Она сама отстранилась, пусть и с неохотой, и капитан прикоснулся пальцами к её подбородку.
– Не знаю, как скоро встречу тебя снова, но я найду способ связаться, обещаю.
То, как изменился его голос, с какой страстью заговорил этот удивительный мужчина, заставило Амелию покраснеть. Больше всего она жалела, что он не собирался даже поцеловать её на прощанье. Словно прочитав её мысли, Диомар тихо произнёс:
– Обещаю, что скоро, очень скоро, Амелия, едва наш галеон вырвется на свободу и бросит вызов Атлантике, ты снова окажешься в моих объятьях. Но на этот раз твои глаза будут открыты. Я не отпущу тебя, пока не испробую всю, до последней капли! Пока ни в тебе, ни во мне не останется сил! Ещё немного терпения, и ты навсегда будешь моей… а сейчас уходи!
Страсть в его чарующем голосе, упавшем до хрипа в тот момент, было очень трудно не распознать. Амелия, будто зачарованная, подчинилась, с огромным нежеланием покинув церковь. А там, снаружи, где внешний мир пестрел красками даже в такую пасмурную погоду, она шла по улице под руку
Магдаленой, словно слепая. В полном смятении чувств девушка никак не могла понять, что именно пугало её больше: собственное острое желание отдаться Диомару или та настойчивость, с которой он уже заклеймил её своей.
На этот раз Амелия и вовсе не обратила внимание на незнакомца, следившего за нею из-за угла книжной лавки.
***
Вот уже несколько ночей ей снится один и тот же сон. Незнакомый мелодичный голос доносится откуда-то издалека и с тоскою поёт на чужом диалекте. Слов совсем не разобрать, но мотив кажется безумно родным. И Амелия пытается вглядеться во тьму, откуда её будто призывает невидимая сущность – красивый и печальный сопрано – но зов этот прерывается, потому что она просыпается внезапно и со слезами.
В ночь на третью субботу мая голос снова позвал её во сне. Амелия пробудилась, распахнула глаза и увидела, с какой силой всё это время сжимала подушку руками. Чтобы окончательно проснуться, ей потребовалось ещё несколько минут. А пока рассвет только занимался. Утро приближалось незаметно, небо в окошке было затянуто тучами, и ветер с силой завывал где-то в щелях дверей.
Девушка немного успокоилась, выскользнула из постели и уселась на высокий подоконник, подтянув колени к подбородку. Как она ни старалась, так и не вспомнила мелодию из своего странного сна. Что это был за знак такой? Ей и раньше вещие сны виделись, так что же теперь? Некоторое время она просидела так, слушая тишину и разглядывая девственный простор за стенами замка, пока за дверью не послышались неторопливые шаги, а затем и настойчивый стук. Амелия спрыгнула на пол и поспешила открыть дверь. В полутьме коридора она увидела Стерлинга.
– Что-то случилось? – удивилась Амелия, утерев глаза рукой, и он кивнул.
Томас был одет для верховой езды, в руках держал фонарик и шляпу. Поманив девушку за собой, он отвернулся и в ожидании встал возле высоких перил. – Мы куда-то уходим? – спросила девушка. – Мне одеться?
Мужчина снова кивнул и отвёл взгляд в сторону. Насторожившись, Амелия хотела было переспросить у него о конкретной цели столь ранней прогулки, но почему-то передумала. Выглядел Стерлинг спокойно и собрано, правда лицо его было немного бледным, и глаза казались усталыми. И всё-таки это было странно даже для него.
Медлить она не стала и наскоро оделась потеплее, не слишком заботясь о том, заправила ли правильно сорочку, начищены ли сапожки, или как топорщились её взлохмаченные после сна волосы. Вместе с Томасом она спустилась вниз, через главных вход они вышли во внутренний двор. Когда Стерлинг повёл её к конюшням, Амелия надела перчатки и наконец поинтересовалась:
– Куда же мы так рано поедем? А далеко?
Лишь раз он обернулся, когда они приблизились к стойлу её серой кобылки. На усталом лице мелькнула его натянутая улыбка. На том всё. Стерлинг закрепил седло и указал жене взбираться на лошадь. Пришлось послушаться.
Финнаг уже остался позади, когда Стерлинг нетерпеливым жестом показал Амелии пустить кобылу галопом. Прохлада раннего утра ощущалась особенно остро при прогулке верхом. Амелия удивилась, что супруг выбрал западное направление, а это означало лишь, что вся цивилизация оставалась теперь позади. Они довольно долго ехали по холмистой местности. Время от времени Томас бросал на Амелию быстрый взгляд, будто убеждался, что она ещё следует за ним.
Солнце так и не показалось из-за туч. Местность сменялась крошечными озёрами, затем болотами да пустырями, прореженными редкими тропами с каменной оградой времён Ангуса Ога из рода МакДональд. Крепко держась за поводья и осматриваясь, Амелия смутно припоминала рассказы Магдалены. Как правили когда-то её предки на этих Островах и как породнились с династией Стюартов в конце четырнадцатого века. Всё их величие, вся значимость и слава канула теперь в никуда, слилась с серой обыденностью и опустением Гебридов.
Спутники выехали на длинный земляной вал, служивший много сотен лет назад границей, разделявшей часть скалистого берега и восточные земли. Взору Амелии тут же открылась небольшая полукруглая бухта, где у самых скал, всего в нескольких футах от берега, она заметила лодку. Опустив поводья и с удивлением взглянув на Стерлинга, девушка увидела, как он махнул кому-то на берегу. Там, на узкой песчаной полосе, находились трое человек. И кивком головы Томас велел жене следовать за ним.
Чем ближе Амелия подбиралась к бухте, тем тревожнее она себя ощущала. Острое чувство волнения и возбуждения заставляли её прокручивать в голове самые разные догадки. Но Стерлинг всё так же решительно ехал вперёд, так что, несмотря на тревогу, Амелия ехала следом.
У невысокой каменной насыпи они остановились, спешились и, когда Томас предложил жене руку, она сжала его ладонь, почему-то не в силах взглянуть ему в лицо. Спросить о том, что же он задумал, кто были эти люди на берегу, и почему он привёл её сюда после рассвета, в такую даль, Амелия безумно желала, но будто вовсе потеряла голос. И вот тогда, уже подбираясь к песчаной кромке на другой стороне бухточки, Амелия разглядела среди троих спутников Халсторна и того самого незнакомца, следившего за нею несколько раз в Сторновей.
Приблизившись к Фредерику, Томас отпустил руку девушки. Мужчины кратко обнялись, похлопав друг друга по спинам, а Амелия осталась стоять в полнейшем неведении, поражаясь той радости, которая осветила лицо поверенного.
– Доброе утро, леди Стерлинг! – произнёс Халсторн добродушно, и она кивнула в ответ. – Полагаю, вы гадаете, почему мы все здесь, да ещё и в такую рань. Позвольте же представить вам этого джентльмена, капитана Конна О'Нилла из графства Антрим. Разумеется, его имя вам ни о чём не скажет, но вы, безусловно, слышали о человеке, которому он когда-то служил.
Амелия с подозрением взглянула на молчаливого О'Нилла, который поклонился ей, как показалось, чересчур официально.
– Тринадцать лет назад Чарльз Стюарт, которому служил и наш многоуважаемый капитан, и ваш покойный отец, бежал с острова Скай на континент, а теперь скрывается где-то в Англии, – напомнил Халсторн всем присутствующим. – Но это не совсем то, из-за чего мы здесь собрались. Тринадцать лет назад, когда якобиты проиграли в своём втором восстании, капитан О'Нилл вынужден был помочь принцу Чарльзу бежать от преследователей. А ещё он был с вашим отцом, мадам, в ту ночь, когда Джон МакДональд погиб.
Амелия не смогла сдержать волнительного вздоха. Ей показалось, будто её уже оглушили, и она не знала, как унять это щекочущее волнение. Девушка вдохнула свежую прохладу воздуха. Спокойные пенные волны океана катали по песку камни у её ног, где-то в небе кричали чайки, а в кустах поблизости раздавался протяжный стон гагары.
– Капитан О'Нилл сумел тогда выбраться с поля боя. И не в одиночку. В ту ночь он нагнал одного из англичан, который пытался выкрасть из горящего замка Кэмпбеллов младенца, – произнёс Халсторн, посерьёзнев, а затем обернулся. – Подойди сюда, дружок. Не бойся.
И словно во сне Амелия наблюдала, как из-за спины старого капитана выглянул долговязый мальчик, одетый в потрёпанный костюм моряка. Его густые тёмные волосы выбивались из-под перештопанной шапочки, а пристальный, настороженный взгляд голубых глаз казался слишком взрослым. Когда он медленно подошёл к Фредерику Халсторну, мужчина наклонился к его лицу и что-то очень тихо прошептал.
Мальчик приблизился к Амелии и поднял на неё глаза всё с той же настороженностью. Едва она посмотрела на него, едва осознала, кто именно стоял перед нею, как ноги её неожиданно подкосились. Амелия упала на колени, прямо на влажный песок. Она громко всхлипнула, прижав ладони ко рту, и слёзы покатились по её щекам. Имя отца вдруг сорвалось с губ. Благоговейно, будто имя священного божества. Она подалась вперёд и сжала мальчика в своих объятьях, разрыдавшись у него на плече и совершенно позабыв о тех, кто стоял рядом, наблюдая за ней.
От ребёнка пахло океаном и дальними странствиями. Мальчик стоял неподвижно, словно одеревенев, и разглядывал подрагивающие рыжие кудри возле своего лица. Медленно и не слишком уверенно его руки легли Амелии на поясницу.
Печальный голос, который так долго звал последнюю из рода МакДональд, затих, слившись с шумом океанского прибоя, как и её собственный горький плач.
Глава 23. Оковы Вавилона
Амелия очень осторожно приоткрыла дверь малой гостевой спальни, прошла через уютную чистую комнатку и остановилась возле широкой портьеры, обычно отделявшей спальное помещение от гардероба, где сейчас стояла заранее подготовленная металлическая сидячая ванна. Молодая баронесса неподвижно и молча наблюдала за хлопотами гувернантки и горничных. Последние сутки она только и делала, что осторожничала, не смея издать лишний громкий шум, и чувствовала себя притом самым счастливым человеком на Земле.
Этим утром, едва возвратившись в Финнаг, Халсторн откланялся и сказал, что должен отвезти капитана О’Нилла назад, в гавань, где тот остановился на время в комнате таверны. Будучи слишком взволнованной произошедшим, Амелия не успела толком поблагодарить старика, как тот, пожав мальчику руку и пожелав ему удачи, покинул замок.
Ребёнка тут же доверили штату прислуги. Изумлённая Магдалена, бросив на мальчика лишь один беглый взгляд, тут же разрыдалась, не сдержав эмоций, и распорядилась приготовить для него спальню наверху, поближе к комнатам Амелии. Она сама, словно ни жива, ни мертва, разглядывала младшего брата, будто тот был чудным созданием. Ни обратиться к нему, ни прикоснуться ещё раз она почему-то не могла. Неожиданно она осознала, как её одолевает страх.
Новый, доселе неизвестный и невесомый, как утренний туман на болотах. Мальчик тоже молчал, оказавшись в непривычно шумном и заботливом окружении. Единственное, о чём попросил перед тем, как Клодетт начала раздевать его – это немного еды и место, где можно было бы отоспаться.
– Он показался мне таким неживым, таким странным и далёким, и всё же, едва я его увидела, я поняла, что это Джон, – произнесла Амелия полушёпотом, когда Элизабет Дарнли подошла к ней. – Словно он с того света вернулся.
– Господь милостив! – кивнула экономка с улыбкой. – Самое главное сейчас – помочь вашему брату освоиться, вернуться к нормальной жизни. Мы окружим его такой заботой, что он непременно забудет обо всех прежних бедах, мадам.
Амелия улыбнулась, но без радости. Ей всё ещё было тревожно. Когда Дарнли с беспокойством поинтересовалась, в порядке ли хозяйка, Амелия ответила, устало вздохнув:
– Я боюсь заговорить с ним, представляете? И я боюсь не его, а саму себя, ведь я чужая для него. Он меня не знает, не доверяет пока. Но, верите или нет, мне кажется, будто я любила его всю свою жизнь.
– Вы же его сестра, мадам. Этого будет достаточно.
Амелия поблагодарила экономку и попросила распорядиться на кухне, чтобы за ужином на столе обязательно было что-нибудь сладкое. Дарнли ушла, а она осталась наблюдать, как Магда хлопотала вокруг ванны, пока Клодетт подливала успокаивающего ароматного настоя. Мальчик в это время самостоятельно намыливал голову и окунался в горячую воду, несмотря на то, что Магдалена просила его успокоиться и отдохнуть. Амелия улыбалась, вспоминая, как много лет назад Магда купала её саму. Она всегда плескалась и визжала, когда служанка пыталась расчесать её мокрые волосы.
В комнате стоял терпкий запах апельсинов и полевых цветов, и некоторое время Амелия ещё стояла возле портьеры, затем, поборов смущение и неуверенность, подошла ближе и встала на колени возле ванны. Мальчик утёр лицо руками и взглянул на неё. Такой внимательный и строгий взгляд, совершенно не подходящий этому красивому ребёнку. Но Амелии было всё равно. Протянув руку, она смахнула пальцем пару капель с его щеки и задумчиво произнесла:
– Однажды ты мне всё-всё расскажешь. Где ты был, с кем, и что увидел. Как только будешь готов, ты можешь мне всё рассказать. А я тебя выслушаю.
Она прикоснулась к его мокрой шевелюре, и, к её удивлению, мальчик неуверенно улыбнулся. Возможно, он считал, что при неярком освещении она этого не заметит. Тут же где-то над ними прозвучал горький всхлип Магды:
– Ах, вы и не представляете, как же я рада! Только посмотрите на него, моя милая. Он так похож на вашу матушку, да благословит Господь её вечную душу! Те же тёмные волосы и голубые глаза. А вы – точно ваш отец…
– Да, у него удивительные глаза, – заметила Амелия вслух, и смущённый ребёнок отвёл взгляд. – Как чистое небо без единого облака.
– Чистое небо и нам бы не помешало! Столько дней на этих проклятых островах ни единого лучика солнца! Всё здесь такое серое и угрюмое. Ну ничего, дорогие мои! Совсем скоро мы устроим грандиозный переезд, хоть и не в родные Хайленд, но всё же лучше, чем чахнуть здесь…
Магдалена ещё долго причитала из-за отвратительной погоды, но ни Амелии, ни её брату эта болтовня была не интересна. Уже позже, ближе к ночи, когда мальчика уложили спать, Амелия лежала рядом с ним поверх одеяла, пока Магдалена занималась вышивкой, сидя в глубоком кресле возле окна. Амелия до сих пор не верила своему счастью. Она даже удивилась, когда мальчик спросил, не знает ли она какой-нибудь колыбельной. И тогда постепенно ей вспомнилась короткая старинная баллада из Хайленд, которую когда-то давно ей напевала перед сном няня.
Голос её звучал ровно и плавно, и до того это был сокровенный и прелестный момент, что даже впечатлительная Магдалена отложила своё вязание и прислушалась:
«Там, высоко, среди гор и скал, Отыщешь ты то, что так долго искал. Когда ветер вдруг принесёт голос мой, Тогда, наконец, ты вернёшься домой».
Она очень осторожно убрала прядку тёмных волос со лба мальчика и вздохнула. Он оказался таким красивым, её младший братик. И он совершенно отличается от образа того Джона МакДональда, которого она порой пыталась представить. Если бы тогда, после восстания, она смогла вернуться за ним, сейчас всё могло быть по-иному. Но судьба распорядилась иначе.
– Моя милая, вам бы и самой не помешало отдохнуть, – заметила Магда полушёпотом. – Целый день вы над ним порхаете, едва дыша. Больше он никуда не пропадёт, уверяю вас.
Амелия на её слова только улыбнулась. Мальчик уже спал, а ей засыпать совсем не хотелось.
– Вы с него глаз не сводите с той секунды, как только увидели, – произнесла женщина. – Вы так славно смотритесь вместе!
– Я не могу отвести от него глаз, Магдалена. Он такой красивый. И такой взрослый. Я совсем ничего о нём не знаю, но чувствую, что уже люблю его больше жизни.
– И всё же это просто поразительная история! Этот славный старый капитан – настоящий герой! Очень жаль, что он не мог добраться до нас раньше, и ему пришлось скитаться с мальчиком, чёрт знает, где.
