Елена Александровна Асеева
Путь Святозара. Том первый
Да в тоже мгновение исчез с ложа, столь внезапно, что Керк слегка отпрянув в сторону, спешно протянул руку и провел по тому месту, где только, что сидел старичок. Впрочем, ничего там не нащупав в очередной раз подивился великой магии Духов, и пошел укладываться почивать.
Глава семнадцатая
Весь следующий день Керк с волнением ждал приезда друга. Он знал, что Стоян приедет к вечеру, но уже с утра стал думать о гуляньях. Ему очень хотелось побыть среди молодых поговорить, посмеяться, увидеть юные лица и свет, исходящий от них, не омраченный пережитыми бедами и невзгодами. Наследник ощущал, как сильно за это время он соскучился за простым общением со сверстниками и всей душой стремился скорее попасть на посиделки. Потому-то весь долгий день поглядывал на солнце, поторапливая его ход. Сегодня на удивленье, для месяца студень, выдался весьма теплый и солнечный день. Выпавший недавно снег подтаял, образовав повсюду слякоть, но к вечеру похолодало, подул порывистый, северный ветер и все лужи превратились в прозрачно-стеклянные озера. И когда, наконец– то, Стоян приехал за Керком, то тот вышел обряженный в медвежью шкуру и с мешком гостинцев для ребятни и дев, да сев на коня двинулся из города. Парни ехали неспешно, изредка перебрасываясь словами, так как оба были напряжены и взволнованы. Наследник перед выездом, оглядел Стояна который, вырядился столь нелепо, что сразу невозможно было понять, кого он изображает. Да только выехав за крепостные ворота, старший сын Дубыни водрузил на голову накладную рожу с громадным клювом и Керк догадался, что тот изображает петуха. На дороге, что вела из города, прямо около распахнутых створок ворот крепости их поджидала ватага парней тоже на лошадях, одетых кто во, что горазд. Тут тебе были и птицы, и звери, и духи, и существа: волки, лисы, орлы, лешие, вурколаки, страшилы и старики.
Как только Керк и Стоян подъехали к ребятам, те до этого громко гоготавшие в миг присмирели и низко поклонились наследнику. Керк кивнул головой им в ответ в знак приветствия. И, объединившись в одну дружную гурьбу, парни пустили лошадей галопом да поскакали на посиделки. Жировая изба находилась в той же деревне, где и дом Дубыни, поэтому дорога не заняла много времени.
Парни въехали на простой двор, ярко освещаемый факелами, поспрыгивали с лошадей и тут же к ним подбежали ребятишки, ожидая гостинцев. Стоян придержал коня Керка за уздечку, а Искрен, который был одет в седовласого старика, помог снять мешок, и раскрыл его. И тогда наследник изображая Велеса, даровавшего людям грамоту и законы, полез в мешок и стал доставать оттуда сладости: леденцы, да пряники, да, подражая Богу принялся раздавать в подставляемые ребятней ладони. Детвора, получив сладости, кланялась, не столько Керку, сколько самому Богу Велесу, и, славя его светлое имя, расходились. Когда ребятишки, получив дары, разбежались, Искрен взвалил изрядно полегчавший мешок на плечо, и, указывая рукой дорогу наследнику, пригласил его пройти в избу. Стоян же увел коней в конюшню. Керк легохонько волнуясь, двинулся следом за Искреном, и, поднявшись по высокому крыльцу, вошел в жарко натопленную избу. Следом за ними ввалились и другие парни, хохоча, да подталкивая друг друга в спины.
Изба была весьма просторной, высокой пузатой печкой, на которой почти, что друг на дружке лежали ребятишки, наблюдавшие за гуляньем старших, как бы делилась на две комнаты. Одна из комнат была небольшой, а другая широкая и светлая вдоль ее трех стен, были расставлены скамейки укрытые коврами, для дев, и табуреты для парней. Девы подобно парням обряженные в разных зверей, птиц и духов, но только в женских обличиях: кикиморы, русалки, старушки, лисички и зайчихи.
Как только наследник появился на пороге, девушки поднялись и поклонились ему. А Искрен поставил на середину избы мешок с гостинцами и сказал:
– Великий Бог Велес послал вам гостинцы, красны девицы, угощайтесь! – и не успел еще даже отойти, как девушки кинулись к мешку за дарами.
У восуров считалось, что полученные таким образом дары будут защищать каждую деву от недоброго взгляда, и потому все непременно стремились хоть, что-то ухватить из мешка.
– Смотри, Искрен, – усмехнувшись, молвил Керк зазевавшемуся возле мешка другу. – Не хватит на всех дев гостинцев и они тебя на кусочки разорвут, чтобы уберечь себя от недоброго взгляда.
Парни, топтавшиеся сзади, громко засмеялись, а Искрен схватил наследника за руку, да увлекая за собой на положенное ему место, тихо добавил:
– Эх, Святозар, да я, то и не против, только какая ж дева теперь на меня глянет коли подле меня ты сидеть будешь. Ты кто, сам Бог Велес, а я кто старый немощный старик, уже во мне и жизни то нет, и дыхание слышишь, какое тяжкое.
В избу вошел Стоян, сел рядом с Керком по правую от него рук. Да приподняв рожу так посмотрел на седовласого Искрена, который сидел слева от наследника, что тот сразу же и затих, верно, не решаясь говорить дальше. Возле Искрена опустился Молчун, который был выряжен в волка, и замер. Когда мешок окончательно опустел, а девы и парни расселись по своим местам, на середину избы вышел юноша выряженный быком. В руках он держал, прямо перед собой укрытый бурой шкурой большой глиняный горшок с приделанными к нему настоящими рогами быка и громко мыча, точно разъяренный зверь, принялся нападать по первому на дев и ребятишек на печке, а затем и на парней, стараясь последних поддеть посильней. В избе поднялся гвалт, визг и крики. Девицы смеясь, вскакивали со своих мест и убегали от быка. Ребятишки визжали, будто резанные, когда парень наскоками пытался согнать их с печки. Только один из мальчуганов крепкий словно бочонок, с темными волосами вдруг сжал кулак и попытался нанести удар прямо по макушке атакующему. Бык вовремя увидел летящий в его направлении кулак и отскочил назад. И тогда он развернулся, да принялся нападать на парней, однако юноши всяк раз резво уклонялись от рогов быка и весело хохотали. По-видимому, не получив должной радости от тех наскоков на парней бык сызнова кинулся на девчат. А девы нежданно громко воззвали к Богу Велесу с просьбой покарать злобное чудище и спасти их. Услышав просьбы девчат, на ноги поднялся Керк, изображая Бога Велеса, и приказал своему воинству покарать обезумевшего быка, да прекратить вопли и стенания восуров.
Все игры, в которые, играла молодежь, несли в себе единственную цель показать величие и славу Бога Велеса дарующего и защищающего восурский люд. Посему стоило наследнику властно махнуть рукой, как не мешкая Искрен схватил лежащее около печи полено и хватанул буйного быка по горшку – рогам, да так, что шкура развернулась и во все стороны по избе разлетелись осколки. Бык дико взревел и повалился на пол, при этом, как и положено, дернув всеми частями тела, да умер. Молчун тут же поднялся, взвалил убитого быка на спину, и, потрясая полученным от Искрена поленом, выскочил из дома. В избе на миг наступила тишина, а когда с улицы раздались вопли брошенного в снег быка, все победно загалдели и закричали. Молчун вернулся в избу, сбивая снег со штанин. А следом отряхиваясь от набившегося повсюду снега, заскочил парень, изображавший быка, каждое мгновение отплевываясь и подпрыгивая от холода, он кинулся к печи, и, распихивая малышню, полез греться, чем вызвал веселый смех дев и парней.
Один из ребят взял в руки гусли, и, перебирая струны, позвал дев: « О, девы восурские придите, спойте, похвалитесь, своей чистотой и красотой».
Пять девушек, вышло на середину избы. И выстроившись в ряд, запели песню, о великих Богах, прекрасной, любимой восурской Родине, о славных и сильных витязях, что защищают и берегут свою землю, своих матерей, жен, детей. Керк сидел и слушал переливчатые, девичьи голоса и наслаждался теплом и светом, исходящим от них. Нежданно девы резко прервали песню, смолкли и затопали ножками, приглашая парней продолжить ее. Поднялись пятеро ребят, среди которых был Стоян, и, встав напротив девиц, поклонились и продолжили песню, теперь уже восхваляя доброту и заботу своих матерей, чистоту и красоту восурских дев, а потом ребята подхватили девушек за талию и закружили в вихре бойкого пляса.
Искрен приблизил к Керку свое лицо и шепнул ему на ухо:
– Видишь, Святозар, деву, с которой пляшет Стоян. Это старшая дочь Храбра, прекрасная Белослава. Наш Стоян души в ней не чает, – Искрен звонко, беззлобно засмеялся. – И если брат когда-нибудь осмелеет перед отцом и Храбром может ему удастся стать ее супругом.
Керк тоже засмеялся, вдруг вспомнив, как при встрече Храбра и Стояна, тот невнятно, что-то лепетал, теперь становилась понятной его робость при виде отца возлюбленной. Однако на Стояна и Белославу, ряженную в русалку, было любо дорого поглазеть. Так они были молоды и красивы, с неподдельной теплотой глядели друг на друга, лишь изредка одаривая неприметным пожатием. Белослава была высокой, худенькой девой с длинными светлыми, цветом пшеничного колоса, волосами, заплетенными в не тугую косу. С серыми, как у отца глазами, высокими черными, словно нарисованными бровями.
– А, что, – поинтересовался наследник. – У Храбра большая семья?
– Да, нет, не очень, – пожимая плечами, ответил Искрен. – У Храбра супруга умерла, родив ему сына, которому девять лет, и он больше не женился. У него правда, кроме Белославы, еще две дочери есть, но они сюда еще не приходят, маленькие. Одной дочери двенадцать лет ее Верой зовут, другой около одиннадцати ее Голубой величают. Я гляжу, их и среди ребятишек нет, он Храбр такой строгий, верно не пустил. А сын у него Ратиша, да вон он на печке видишь темненький такой, крепкий, словно бочонок лежит, подле моих младших братьев Остромира и Путислава.
Керк взглянул на печку, и сразу приметил младших братьев Искрена, таких, же сбитых, крепких и сильных. А рядом примостившегося Ратишу, чем-то схожего с Храбром, наследник немедля узнал в нем того мальчонку который норовил садануть переодетого быком парня по макушке. Эта троица занимала, скорей всего отвоевав, большую часть печи так, что остальные ребятишки теснились на меньшей ее половине.
– Он, знаешь, этот Ратиша еще тот шалопай. Если где драка в деревне, то там точно зачинщиком Ратиша был. И ты знаешь, сам-то маленький еще, а не боится и со старшими биться. Ох, верно, ему от отца крепко достается. Ведь, вот поверь, Святозар дня не пройдет, чтобы он с кем не подрался, а следом за ним и мои братья озорничают. – Искрен перевел взгляд с лица наследника и с восхищением зыркнул на шалопая Ратишу, каковой уже схватив какого– то мальца за шиворот пытался сбросить его с печки. – А, тебе брат твой, – добавил он, – Тур ничего о нем не рассказывал, ведь они все верные друзья. Как какие гулянья, они всегда вчетвером.
– Нет, мне Тур о друзьях своих ничего не рассказывал, наверно, подходящего случая не было. Я, что ж, совсем недавно домой вернулся, – негромко заметил Керк. – А, у вас вроде еще брат есть? – малеша опосля вопросил он.
– Ага, точно, есть младший самый Разумник. Ну, тот не в нас пошел, он в мать, больно разумный у нас на гуслях играет, песни поет, не до битв ему, ни до боя, – пояснил Искрен, и смолк, так как музыка прервалась.
Запыхавшиеся девы и парни расселись по своим местам. И тогда юноша, по имени Боян, оный играл на гуслях, запел старинное сказанье. В этом сказанье он пел про Светлого Бога Велеса «… который взял плуг скованный самим Небесным Богом Сварогом, и коня железного. И пошел в поля восурские, чтоб учить людей пахать землю, сеять и жать. Учил он восуров звездной мудрости, грамоте, дал им первые законы, и, создав, подарил календарь, по которому и доныне живет славный народ. Любил Бог Велес людей труда, да терпеть не мог лодырей и лентяев. А если кто его не слушал, ни трудился, да ни учился такого Бог Велес наказывал. Неблагодарные люди стали роптать и жаловаться Сварогу на Бога Велеса. И тогда собрал Велес славную дружину из леших, боровых, водяных и прочей нечести, и, пошел состязаться силой с восурским народом. Вырвал Велес столетний вяз с корнями и давай им покачивать, ветвями да стволом помахивать, а люди испугались силы такой и покорились Богу да принесли золото, серебро и другие дары. Но не взял великий, светлый Бог Велес золото и серебро, отказался от других даров, повелев людям восурским приносить ему лишь дары бескровные и только от труда своего, да выпил с ними чашу мировую». Боян закончил петь, а слова песни все еще звучали в избе, да неслись, точно ретивые кони по всей восурской земле.
Глубоко за полночь молодежь стала расходиться. Керка до самых дверей дворца сопровождали Стоян с братьями, они весело переговаривались и посмеивались всю дорогу. Наследник договорился с братьями, что о том пойдет он или нет, на очередное ночное гулянье, Стоян будет узнавать от своего отца наставника Дубыни. И по-свойски попрощавшись с парнями, расстался. Керк оставил коня поджидавшему его у дверей слуге, а сам быстро взбежав к себе в опочивальню, упал на ложе и мгновенно уснул.
Наследнику не удавалось побывать на всех посиделках, так как отец хоть и разрешил Керку гулять, все же требовал от него присутствия в тронном зале каждое утро. Потому наследник бывал на посиделках лишь раз в три дня.
На посиделках не только играли, пели и плясали, но и много гадали. Иногда девы гадали сами, не беря парней на такие чисто женские посиделки. Но чаще гаданья устраивали все вместе. Керк не участвовал в таких гаданьях, оно как считал, что этот год у него и так весьма был насыщенным неожиданностями, а узнать, что впереди его ждет еще какая-нибудь нечаянность и вовсе не желалось. Одно из самых любимых гаданий проводилось на улице, на перекрестке дорог, куда молодежь приходила с песнями и смехом. При этом гадании парни и девушки садились в круг, а чертила, чаще всего им был, Керк укрывал их белой скатертью и обводил круг, шепча заветные слова. Сидевшая в кругу молодежь вслушивалась в ночную тишину стараясь разгадать, что принесет им будущее. После чертила, опять обводил кругом, гадающих, чтобы все услышанное в ночи обязательно сбылось.
А ближе к празднику в честь рождения Бога Коляды все вместе начинали ходить по дворам петь колядки, благословляя людей на долгую и счастливую жизнь. Считалось, что колядовщики будто посланцы Коляды приносят людям добро и поэтому в ответ люди угощали их дарами от своих трудов.
Глава восемнадцатая
Чем ближе было до дня Коляды, тем больше злых духов и всякой нечести появлялось в Яви. Один раз Керк, Стоян, Искрен и Молчун отстали от ватаги ребят, задержавшись подле одного из домов, и внезапно услышали какой-то треск. Наследник повернул голову в сторону шума, и увидел, как из ближайшей избы прямо из трубы стали вылетать искры. Сначала искры были маленькие, как и положено, но миг погодя они стали увеличиваться в размерах, точно пухнуть и вот уже из трубы вылетают огненные брызги с кулак. Искры упали на снег, зашипели и тотчас превращаться в маленьких злобных шуликунов– духов связанных с водой и огнем. Шуликуны появлялись в основном в середине месяца студень тогда, когда проходил праздник посвященный Велесу, ведь эти духи были верными другами Бога во время его долгого странствия давным-давно по Яви.
Шуликуны были ростом с кулак, имели худющие, кривоватенькие ноги, завершающиеся лошадиными копытами, тонкие, длинные плети-хвосты, и заостренные, измазанные копотью безволосые головы, с большущими кроваво-красными глазами и такими же здоровущими ртами, из которых они выдыхали огонь. Одеты они были в короткие, серые али синие кафтаны, измазанные сажей и печной копотью.
Шуликуны окружили Керка и братьев, у каждого из них в руках находились длинные каленые крюки, каковыми они, гулко хохоча, стали тыкать ребят в ноги. Наследник посмотрел на братьев, изумленно оглядывающихся, охающих и подпрыгивающих на месте, однако не могших узреть нападавших. Ведь в отличие от Керка, самих шуликунов братья не видели. Внезапно несколько духов подскочили к Молчуну, схватили, его за штанины и сильно дернув, повалили на снег, да суматошливо поволокли в сторону реки. Стоян и Искрен сразу не сообразив, что произошло, стояли с разинутыми ртами и смотрели, как их брат исчезает в темноте. Керк сорвался с места, подскочил к забору, и, вырвав из него кол, кинулся вслед за Молчуном. Он шустро догнал волочимого по снегу шуликунами парня, подскочил к одному из духов и сильно ударил того колом. Шуликун отлетел от Молчуна, да высоко подсигнув, развернулся в воздухе, и, рыча, выбросив вперед изо рта небольшой столп пламени, кинулся на наследника.
Керк ударил по второму, третьему, четвертому духу и тогда остальные отпустили Молчуна и ринулись на наследника, визжа, изрыгая огонь и бросая в него горячие угли. Керк замер и зашептал заговор: « О, Бог Велес, Бог мудрости, Бог богатства твоя сила…», но договорить ему не удалось, потому как подбежавшие вплотную к нему шуликуны так дохнули огнем, что у юноши вспыхнули штаны. Бросив на снег кол, Керк руками принялся тушить объятые пламенем штаны. Тут же два духа подхватили брошенный кол, подпрыгнули и с такой мощью огрели, его по спине, что наследник зычно вскрикнул и упал лицом в снег.
Шуликуны весело завизжали и еще раз стукнули колом наследника по спине. Хорошо, что на выручку пришли Стоян с братьями. Стоян, узрев как коло одним своим концом бахает по спине лежащего Керка, торопливо схватился за его навершие. И, ощутив на нем тяжесть, порывчато потряс кол, отчего шуликуны разлетелись в разные стороны, словно опавшие яблоки. Искрен и Молчун в это время тушили горящие штаны Керка, забрасывая огонь снегом, а потом помогли ему подняться.
– Что, что – это? – все еще не видя врага, спросили братья.
– Шуликуны, – ответил Керк.
И вытянув руку вверх, устремил взор в небо, закричал: « О, великий Бог Велес, озари руку мою светом твоей мудрости и силы! Чтобы мог я тем светом, окропить всех нечистых духов, и проявить их истинный вид в Яви». И тут же пальцы наследника запылали золотисто-лазурным светом, и из них словно как из паука стали вылетать тонкие лазурные паутинки и падать на шуликунов, а когда такая тонешенькая ниточка опускалась на духа, то тот вдруг вспыхивал ярким лазурным светом и становился видимым для Стояна, Искрена и Молчуна.
Вскоре шуликуны уже все проявились и стали видимы простым смертным. Они яростно подпрыгивали на месте, злобно разевали свои рты, и выпучивали здоровущие глазищи, потирая тонкие ручки о кафтан, стараясь вернуть себе невидимость. Керк недолго думая, выхватил у оторопевшего, и молча взирающего на духов Стояна, кол направил на него все еще светящуюся руку, да прошептал: « Именем Всесильного ДажьБога, ты кол раздвоись, разтроись, учетверись», с тем проведя по нему кончиками пальцев. И незамедлительно кол стал толстеть, пухнуть, прямо на глазах, неожиданно он треснул посередке, и из него на снег выпал второй кол. Керк снова провел пальцами по колу и из него на землю выскочил такой же третий, а мигом позже и четвертый кол.
Стоян с братьями с лихорадочной поспешностью наклонились, схватили упавшие колы и принялись лупасить ими шуликунов. Духи же выкинули вперед свои маленькие ручки с калеными крюками и ринулись в бой. И закипело сражение, в котором, однако крепко доставалось и парням, и шуликунам. Стоян и братья так мощно размахивали кольями, что духи разлетались в разные стороны, но так как удары не приносили им никаких увечий, то падая на снег, они тут, же вскакивали, возвращались и с удвоенной силой жалили ребят крюками и забрасывали горящими углями. Первым не выдержал Керк. Он, все еще продолжая отбиваться от шуликунов, зашептал заговор, который прежде не успел договорить. « О, Бог Велес, Бог мудрости, Бог богатства, твоя сила подобна Рипейским горам, твоя мощь подобна Восточному морю, твоя мудрость как центр мира – Алатырь– камень. Смири своих, другов, нечистых духов-шуликунов, которым мы зла не желаем, которых мы победить не сможем. Пролей свою благодать на нас и заставь их вернуться туда, откуда они вырвались. Да, будет слово мое крепко, как сам камень-Алатырь!» Прошептал заговор наследник и увидел, как шуликуны под ударами кольев стали лопаться и разлетаться на тысячи горящих угольков и искорок, а падая на снег, громко шипеть и тухнуть. Вот и последний дух…. Искрен мощно ударил по нему колом, тот подлетел к небу, все еще яростно махая каленым крюком, лопнул, и, упав ярко-горящей искоркой в снег, потух.
– Ого, – только и вымолвил Стоян, тяжело дыша, да опустил кол.
– Славный был бой, и ловко мы с ними расправились, – добавил Искрен, да бросил пронзительный взгляд на Керка.
– Но, если бы не ты, Святозар… – и за него договорил Молчун. – Все бы сейчас в проруби купались.
Наследник посмотрел на братьев и крепко обнял каждого в знак дружбы.
После побоища, обожженные и оборванные парни, решили отправиться по домам, прежде проводив наследника до дверей дворца. Керк только зайдя к себе в опочивальню смог понять, как он пострадал. Руки, ноги были обожжены, штанины превратились в ошметки. Наследник снял штаны и бросил их в угол, да зашептал заговоры над ожогами. Пришлось повозиться с ними так, что спать он улегся лишь под утро и конечно проспал. Утром Керка разбудил Борщ, он не просто уговаривал того подняться, но, видя, что его слова не слышат, принялся толкать и теребить наследника. Наконец юноша отворил очи и сонно, недовольно, что-то буркнул слуге.
– Ваша милость, да проснитесь же, наконец. Ваш отец, правитель Ярил уже давно в тронном зале. Ох, и влетит же вам, – молвил взволнованно слуга и сызнова толкнул наследника в плечо.
Керк с трудом разлепил, все еще смыкающиеся, глаза, и услышав слова Борща, тотчас соскочил с ложа. Он спешно оделся, отер лицо влажным утиральником, да торопливо побежал в тронный зал.
Тронный зал был одним из самых больших помещений во дворце. Стены его были богато украшены стеклянной мозаикой, с затейливыми рисунками природы, зверей, да птиц, также как и в гриднице, в зале было два входа. Через один, потайной, который поместился по правую сторону от трона, заходили приближенные и наследник, второй, парадный, через него в зал вступал правитель и вызываемые вельможи, воеводы, посланники других народов. Парадный вход охранялся двумя воинами из дружины, но только во время приема в тронном зале. Почти посередине залы, на возвышении, стоял золотой трон богато украшенный дорогими каменьями, на котором в долгополом, парчовом ферязе с венцом правителя, восседал Ярил, по реклу Щедрый. Позади трона высились огромные в две сажени окна, украшенные разноцветными стеклами, а с двух сторон зала были расставлены широкие укрытые легкими коврами скамьи, на оных сидели вельможи и воеводы. Рядом с троном на низеньком табурете мостился писака, который записывал за правителем распоряжения в берестяную грамоту.
Керк бесшумно открыл дверь, и также тихо приблизившись к трону отца, встал позади. Правитель повернул голову, укоризненно глянул на сына, и продолжил слушать воеводу, каковой докладывал отцу об участившихся на юге набегах нагаков. Когда воевода закончил, отец помолчал, да указав воеводе на скамью, сказал:
– Что, ж, Жировит, я думаю, что после празднования светлого праздника в честь рождения Бога Коляды, придется отправить, как ты и советуешь, посланников к нагакам, чтобы обуздать их попытки вредить Восурии, ну, а пока вы там будьте начеку.
Воевода Жировит низко поклонился правителю, и, отойдя к скамье сел. Отец повернул голову к Керку и строго спросил:
– Святозар, ты почему так поздно пришел? И, что у тебя с лицом?
Наследник поспешно поднял руку и ощупал свое лицо, да нашел на щеке незалеченный ожог, оставшийся от вчерашнего боя, он приблизил к отцу голову, и негромко ответил так, чтобы услышал лишь один правитель:
– Отец, прости, я проспал. А с лицом ничего страшного, это просто ожог.
– Ожог, – изумленно повторил отец. – И где же ты его успел получить.
– Да… вчера, на гуляньях я с сыновьями Дубыни столкнулся с нечистыми духами – шуликунами. Ну, и у нас завязался бой, – пояснил наследник, и слегка поморщившись, убрал от обожженной щеки пальцы.
Лицо правителя посветлело, он по-доброму улыбнулся и поинтересовался:
– И, кто же вышел победителем?
– Да, вроде никто, отец, – пожимая плечами, молвил Керк.
– Как так, никто? В побоище всегда бывает победивший и проигравший, – недоверчиво заметил правитель и внимательно оглядел наследника.
Керк потер висок кончиками пальцев, задумался, и также негромко добавил:
– Я просто применил заговор, так как видел, что этот бой ни к чему не приведет, ведь духов силой не победить.
– А… разумно, ты поступил Святозар, – все больше улыбаясь, сказал правитель. – Значит, поле битвы осталось за вами.
– Ну, – согласился наследник. – Поле битвы, так и есть осталось за нами, но надо отдать должное шуликунам, нам тоже крепко досталось.
– Тебе, а сыновьям Дубыни? – тихо засмеявшись, вопросил правитель.
– И мне, и я думаю сыновьям Дубыни тоже, – вспоминая свои обгоревшие штаны, ответил Керк.
– Ты, все же ожог на лице заговори, Святозар, – сказал отец, а когда Керк кивнул в знак согласия головой, обратился к писаке, который во время разговора, правителя с наследником, вытягивал шею и напрягал слух, чтобы хоть, что-то услышать. – Ну, что, Милонег, на сегодня у нас все?
Милонег принял исходное положение, приклонил голову и чуть слышно пролепетал:
– Да, правитель, на сегодня у нас все.
И тогда правитель великой Восурии Ярил, по реклу Щедрый, поднялся и торжественно вышел из тронного зала, сопровождаемый наследником, через парадный вход.
Оставшиеся дни до праздника в честь Бога Коляды, Керк провел на гуляньях. Отец освободил его от посещения тронного зала по утрам, сославшись на то, что в следующий раз наследник явиться на прием без руки или ноги, и своим видом до смерти перепугает вельмож, воевод и посланников. Обрадованный Керк теперь смог отдохнуть на славу, возвращаясь во дворец лишь глубокой ночью, да хорошо высыпаясь после того.
Глава девятнадцатая
В ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое студня праздновали рождение светлого Бога Коляды. С самого утра беспокойные слуги носились по коридорам, готовясь к ночному пиру, который устраивал правитель для своей семьи, дружины и близких вельмож. В общей зале – гриднице были поставлены столы, которые образовывали неполный квадрат. Столы накрыли белой скатертью. Пол в гриднице устлали соломой, а по углам расставили небольшие необмолотые снопы ржи, рядом на небольших табуретах поставили мисы с кутьей – круто сваренной кашей из ячменной и пшеничной крупы, разбавленной медом. По поверьям в эту ночь, открывался проход между миром живых и миром мертвых, и умершие предки могли прилетать в Явь, чтобы благословить своих потомков. Именно потому на столах обязательно было много поминальной пищи – хлеб, кутья, блины и овсяной кисель. А вокруг дворца готовились громадные костры, которые с заходом солнца разжигались, чтобы усопшие прилетая, могли обогреться подле них.
Как только зашло солнце, Керк одетый в голубой ферязь – мужское долгополое платье с длинными рукавами и без воротника, вошел в гридницу, там уже собрались дружинники отца вместе с супругами. Наследник низко кланяясь знакомым, и малознакомым другам правителя прошел на свое место, оное находилось за центральным столом по правую руку от отца и сел. Следом в зал ворвался Тур, и ловко лавируя между дружинниками и их супругами, доскакал до своего места и опустился рядом с братом, суетливо потер руки о свой белый ферязь явно согревая их, и тихо сказал:
– Ну, и жарища, опять они перетопили, а на улице красота, снега столько навалило, мы с мальчишками весь день с горок в деревне катались, так не хотелось уходить, а Храбр приехал за Ратишей и давай его домой гнать, да и меня заметил… фу, – выдохнул Тур и расстегнул ферязь. – Да, как закричит… а ты чего тут делаешь, дома отец тебя обыскался. Ну, я трухнул и дал деру домой, а верно Ратише достанется, потому как он за меня заступаться стал и говорить Храбру, что мне надо тоже повеселиться и поиграть, не век же мечом махать.
– Значит, ты с сыном Храбра, очень дружен? – заинтересованно спросил Керк, вспомнив свой недавний разговор с Искреном.
– Ага, с ним и с сыновьями Дубыни Остромиром и Путиславом, они знаешь какие боевые ребята. Ух, – довольно глянув на старшего брата, заметил Тур. – Мы, если на горке все вместе катаемся, к нам никто не подойдет, потому что хоть Ратиша и самый младший, но как надает, мало не покажется, и знаешь…
Но наследник так и не узнал, что хотел сказать ему брат так, как в гридницу уже входил правитель с правительницей и не только Керк, но и все кто был в зале, поднялись, приветствовать их. Отец, как и Тур в белом ферязи, широко улыбаясь, шел сквозь строй поднявшихся, изредка останавливаясь и по-свойски обнимая другов, да похлопывая их по спине. А следом за ним шла, словно плыла мать, молча и почти не улыбаясь, высоко она несла свою прекрасную голову, с туго плетеной косой, в длинном, без рукавов ярко-голубом сарафане, в который были вшиты тонкие нежно-зеленые рубашечные рукава и опоясанная золотым, с каменьями, пояском.
Проходя мимо сыновей, отец задержался возле Тура, шепнул ему, что-то на ухо и Керк увидел, как брат покрылся пунцовыми пятнами. Затем правитель подошел к наследнику, и, улыбнувшись, ласково потрепал старшего сына по волосам. Мать прошествовала мимо сыновей, также молча, лишь кинула на Керка, как ему показалось какой-то тревожный взгляд и села по левую руку от правителя. И как только правители опустились, люди в зале пришли в движение, и, громыхая табуретами, да сиденьями со спинками расселись по своим местам.
Правитель великой Восурии Ярил, по реклу Щедрый, поднял чашу полную сверкающей медовухи, а когда в гриднице наступила тишина, громко возгласил: « За нашего светлого и чистого Бога Коляду, который принес нам нашу веру, и за достойных наших предков поднимем други чашу прекрасной медовухи и выпьем ее до дна!», в тот же миг все други повторили брошенный отцом клич и пригубили свои чаши. Керк глотнул немного медовухи. Крепкий, ядреный напиток ударил в голову, и та слегка закружилась. Наследник протянул руку, положил себе в чашу запеченного зайца и принялся есть. Стол сегодня просто ломился от яств, дюже много было блюд из мяса и рыбы. На середине стола высились жареные глухари, жареные молочные поросята, обложенные запеченными яблоками, жареные гуси, разнообразные студни и заливные из дичи и рыбы, громадное количество блинов, пирогов, расстегаев. Как всегда быстро поев, Керк начал оглядывать присутствующих на пиру, останавливая взор на знакомых ему дружинниках и созерцать их жен.
