Елена Александровна Асеева
Путь Святозара. Том первый
– Знаешь, Святозар, если бы, хоть, что-то пошло не так, сегодня я потерял бы двоих сыновей.
– Отец, я был уверен в успехе, – оправдывался Керк.
– Сын, я не могу, хвалить тебя за то, что ты сделал. Потому как, то, что ты сотворил, было крайне опасно. Лишь великие кудесники могут покидать свое тело, и отправлять в путь свою душу. Лишь немногие могут правильно и главное во время вернуться в свое тело, до того как жизнь окончательно его покинет и оно остынет. Это было очень опасно. И я просто уверен, посоветуйся ты со мной, мы бы смогли, при твоих способностях, найти более разумный способ, чтобы помочь твоему брату, – взволнованно вымолвил правитель и тяжело вздохнул.
– Может быть ты и прав, отец, – негромко ответил Керк. – Но знаешь, мне кажется, что это было последнее испытание, – наследник уставился взором на малую красноватую искорку, которая оторвалась от дров, и, упав подле подошвы правого сапога пронзительно зашипела. – Испытание, которое было послано Бабой Ягой.
– И все же ты, Святозар, был в большой опасности, – заметил недовольным голосом Ярил. – Я уже не говорю про душу, но ты оставил свое тело на краю леса, совершенно не защищенное, любой зверь мог навредить тебе. Это было не разумно.
– Может быть, отец, но в свое оправдание я могу сказать одно, Эрих жив, а это главное, – устало вымолвил Керк.
– Да, Святозар, Эрих жив, однако потерять тебя сызнова…– и правитель не договорив, отрывисто смолк.
– Скажи, отец, – поинтересовался утомленный Керк. – А как, ты, догадался, что это я помог Эриху.
И тотчас до того смурное лицо Ярила озарилось улыбкой, и даже морщинка меж бровей расправилась, и он торопливо пояснил :
– Ты, сотворил факел из ветки, и на том месте, где стоял, воткнул его в землю. Когда Эрих рассказал мне, что его вывел лазурно-прозрачный дух, я прошелся к лесу и нашел факел и место где, ты стоял. В том месте земля была почти на четверть аршина вдавлена, я понял, что тут совершался какой-то необычный заговор, но кроме меня и тебя здесь никто на это не способен. – Отец похлопал сына по спине и вопросил, – больше тебе нечего мне сказать?
– Дед Лесовик, – добавил Керк, и поежился, будто желая втянуть плечи в себя, да тягостно содрогнулся. – Сказал, что лишь четыре дня сможет сдерживать зиму, а это значит, завтра пойдет снег. И раз Эрих вернулся, теперь можно отправляться в обратный путь.
– Что ж, сын, мы так и сделаем. Сегодня я напою тебя снадобьями и прочитаю положенные заговоры, а к утру, когда тебе станет легче, мы отправимся домой, – погладив сына по волосам, закончил правитель.
Но отец, оказался не прав, к утру Керку легче не стало. Несмотря на это в обратный путь отправились рано утром, когда на землю стал падать снег. Как и обещал правитель он ничего ни кому не рассказал о поступке сына, объяснив его состояние полученной раной от чудовища. Дорогу домой наследник почти не запомнил, так как весь обратный путь плохо себя чувствовал. Сидя в седле и поддерживаемый отцом, он был очень ослаблен и все его мысли были лишь о том, чтобы скорее лечь у костра и закрыть глаза. Из-за болезни Керка правитель делал частые привалы и давал сыну отдых. Поэтому домой добрались только на восьмой день.
Вымотанный наследник уже плохо соображал, и даже не помнил, как сошел с лошади и оказался в своем ложе. Но попав домой, хорошо отдохнув, выспавшись, и попарившись в бане, Керк почувствовал себя намного лучше и понял, что болезнь стала отступать, и вскоре молодость и сила взяли свое, а спустя пять дней он смог вернуться к былой жизни.
Хотя теперь кое-что в ней изменилось, во-первых отец разрешил ему заниматься магией самостоятельно, а во-вторых как будущего наследника стал привлекать к управлению страной. Теперь каждое утро в тронном зале, Керк стоял позади трона отца, на котором восседал правитель Восурии, и вместе с ним выслушивал донесения от вельмож и воевод. По началу, наследнику, все эти вещи казались непонятными и скучными, но он внушал себе, что необходимо вдумчиво разбираться во всех тонкостях управления страны, чтобы со временем быть подобным отцу-правителю.
Древко, добытое наследником, Ярил отдал лучшему мастеру Умельцу, который обещал к концу второго зимнего месяца просимец изготовить из него прекрасный лук.
Глава шестнадцатая
Последний, осенний месяц грудень подходил к концу. Керк знал, что водворяющийся следом за ним студень был важным и любимым месяцем в жизни восурского народа, так как с шестого дня начинался праздник посвященный Богу Велесу. А завершался студень не менее важным праздником рождением Светлого Бога Коляды.
Праздник, посвященный Богу Велесу, был особенно любим молодежью, именно она резвилась и гуляла, веселилась и гадала, а под самый праздник Коляды начинала еще ходить по дворам и колядовать. До своего возвращения в семью, Керк очень любил этот светлый и радостный праздник, потому что именно в этот период времени можно отдохнуть и вдоволь повеселиться. Но теперь жизнь изменилась, и наследник не знал, сможет ли он получить былое удовольствие от надвигающихся праздников.
За несколько дней до начала гуляний, с позволения отца Керк, Дубыня и Тур выехали на конную прогулку, а возвращаясь, заехали в одну из деревень, что лежала в непосредственной близи от крепости. Подъехав к большому, деревянному дому, остановились. Наставник спешился, и, велев братьям обождать его, поднялся по высокому крыльцу да вошел в дом.
– Святозар, – обратился к брату Тур. – Ты наверно не знаешь, но это дом Дубыни.
Керк осмотрел, огороженный низкой изгородью из плоских струганных планок, двор с невысокими хозяйственными постройками поместившимися слева от большого в два этажа дома наставника. Богато украшенного резьбой, с двумя прямоугольными окнами на первом этаже и четырьмя на втором, навесными ставни да широкой дверью. Когда дверь порывисто открылась, и из дома вышел наставник, а следом за ним, как сразу догадался наследник, его сыновья. Это были под стать отцу, трое рослых, дородных юношей, похожих внешне на Дубыню. У всех троих парней были такие же как, и у наставника добрые, простые лица, белокурые, прямые волосы и светлые глаза, лишь у старшего из них высокий чуб едва ложился волнами, да в отличие от Дубыни, у ребят зрились редкие бороденки. Сразу было видно, что они сыновья унаследовали от отца его необычайную силу и мощь. Спустившись с крыльца, они разом, как по команде вытянулись перед Керком, и, поклонившись, замерли на месте.
– Это мои сыновья, Святозар. Старший Стоян, ему восемнадцать лет, средний Искрен, ему семнадцать лет, а третий Молчун ему шестнадцать лет. Правитель Ярил, хотел, чтобы я познакомил тебя с ними. Скоро будут гулянья в честь Бога Велеса, и чтобы тебе удалось хорошо повеселиться и отдохнуть ты должен быть знаком с нашей молодежью. А мои сыновья в этом тебе помогут, – сказал наставник и подтолкнул Стояна в спину.
Тот, смущаясь, ступил к жеребцу Керка ближе. Наследник торопливо спешился с коня, да удерживая поводья в левой, протянул Стояну в знак приветствия и доброй воли правую руку. Старший сын наставника широко улыбнулся, став еще больше похожим на отца, и крепко ее пожал, следом руку пожали Искрен и Молчун. Братья толпились подле Керка, молчали да бросали на него неуверенные взгляды. Дубыня не выдержал нерешительности сыновей и начал их понукать:
– Ну, чего вы. Чего я вам говорил вчера? Стоян, ты же старший, ну чего молчишь, – но братья, разом зыркнув на отца, опустили глаза вниз. – Ну, и храбрецы же вы, – уже совсем недовольно проворчал наставник.
Керк решив прервать, затянувшееся молчание, негромко спросил:
– А, вы что ж гулять-то будете?
Стоян и Искрен как будто ждали этих слов, стремительно подняли головы, и, заулыбавшись, поспешно молвили:
– Ага, ваша милость… Будем, будем гулять-то…
– Святозар, – поправил братьев наследник. – Уж если вы меня возьмете на гулянье, то зовите просто Святозар.
– Хорошо, – пробасил старший Стоян, и искоса поглядел на отца, точно ожидая одобрения. – Мы, право дело, пока еще избу для гуляний не выбрали, но завтра Искрен с ребятами пойдет к бабке Умиле, она нам каждый год свой дом выделяет для посиделок. Так, что дня через два все будет точно известно. А я, тебе.– Стоян запнулся, беспокойно глянул на Дубыню, который возился около лошади Тура, и, крякнув, продолжил, – приеду к тебе, Святозар, во дворец и все расскажу.
– Ну, что ж, Стоян, тогда я буду ждать тебя, – согласно кивнув в ответ, довольным голосом откликнулся наследник.
Керк забрался на коня, а братья вновь вытянулись, как по команде в струнку, и выехал со двора следом за Дубыней и Туром, на прощание помахав ребятам рукой.
Возвращаясь обратно во дворец, наследник благодарно думал об отце, который позаботился о другах для него. Ехавший подле него Дубыня, спустя какое-то время, покачал головой, и пронзительно глянув на Керка, спросил:
– Святозар, ну как тебе мои сыновья?
Наследник улыбнулся, ответил не менее щедрым взглядом наставнику и по-доброму молвил:
– Дюже они на тебя похожи, словно одно лицо. Видно сразу, что подобно отцу будут доблестными ратниками.
Дубыня польщенный говорком юноши довольно хмыкнул себе в усы.
– А, я и не знал, наставник, что у тебя семья есть и такие славные сыновья, – добавил немного погодя Керк.
– А, то, как же, Святозар, конечно есть семья. И супруга и дети. Это ведь мои старшие Стоян, Искрен, Молчун. А у меня еще и помельче имеются, как раз для дружины Тура, – и наставник бросил нежнейший взгляд на младшего брата Керка. – Остромиру двенадцать лет, Путиславу одиннадцать, Разумнику девять. И еще у меня Святозар дочура есть, Радушка. Ей всего лишь третий год пошел. – Дубыня на миг прервался широко, жизнерадостно улыбнулся. – Вот как Святозар, шестеро сыновей и дочь.
– Значит ты, счастлив, Дубыня? – радуясь за наставника, осведомился наследник.
– Счастлив… Наверное, Святозар, счастлив. А, что ж. Я в свое время хорошо и славно бился, защищая мою любимую Родину, много видел чудес, а теперь вот сыновья мои жить будут, род мой продолжать. Я ж вроде как дерево, рос, цвел и наконец, завязался плодами. Да человеку так и положено жить. А без плодов, что ж человек… не человек он, так сухая ветвь, – заявил наставник.
Керк был еще слишком молод, чтобы понять всю мудрость слов Дубыни, но почувствовал глубокий смысл речи наставника, и потому согласно кивнул ему.
Вечером в светлой комнате наследник раскрыв книгу, изучал очередной заговор, когда в помещение внезапно вошел отец. Керк привыкший к тому, что теперь самостоятелен в занятиях по магии, поднял голову и вопросительно посмотрел на Ярила, все еще обдумывая слова заговора, и лишь морг опосля, резко вскочил на ноги проявляя уважение, да почтение к правителю.
– Отец, прости, что сразу тебя не приветствовал, – суматошно добавил он.
– Что? – улыбнувшись, спросил правитель. – Интересный заговор нашел? – и когда наследник утвердительно кивнул головой, махнул рукой, разрешая сыну сесть, а сам устраиваясь напротив, пояснил, – но я пришел поговорить с тобой вовсе не о магии, в которой я как посмотрю, ты и так преуспеваешь. – Ярил с нежностью оглядел сына и положил руки на стол. – Ну, что, Святозар, ты сегодня познакомился с сыновьями Дубыни.
–Да, – коротко ответил наследник и закрыл книгу, словно отвлекающую его от разговора с правителем.
– Ну, и как они тебе. Что ты о них думаешь? – поинтересовался правитель, и погладил пальцами обветшалые края книги.
– С виду они, отец, славные ребята. Ну, а судить о них пока рано, – пожимая плечами, проронил Керк.
– Что ж разумно, ты говоришь, Святозар, – согласившись, сказал правитель. – Но я не просто так тебя с ними познакомил. Знаешь, в народе говорят: «Каков отец, таков и сын». Дубыня – это самый славный воин в моей дружине, один из ближайших моих другов, поэтому я выбрал его в наставники своим сыновьям: тебе, Эриху и Туру. Но скоро ты станешь наследником престола, а значит, сможешь набрать свою дружину, ближайших людей, на которых сможешь всегда опереться. Вот я и подумал, про сыновей Дубыни, я уверен, что это будут смелые и преданные други. Конечно выбор за тобой. После праздника в честь Бога Коляды молодые люди, смелые и храбрые, будут устраивать состязания на Ратном дворе. Самые лучшие, победители, могут быть приняты в твою дружину. Но ты сам будешь ее набирать. Подбирая тех или иных по своему усмотрению. Однако я повторюсь, присмотрись к сыновьям Дубыни.
– Хорошо, отец, – кивнув головой, ответил Керк. Да немного подумав, молвил, – отец, а сколько людей я могу набрать в свою дружину?
– Ну, пока, немного лишь человек двенадцать. А, что? – удивился вопросу сына правитель.
– Это хорошо, что двенадцать. Потому что я хочу оставить там место для своих братьев: Сема и Леля. Ведь насколько я знаю, ты их уже отправил в город Святоград, к воеводе Горазду? – спросил наследник правителя и глянул прямо в его крупные, зеленые глаза.
– Что ж Святозар, я выполнил, что обещал и отправил Сема и Леля на обучение. Но если Сем еще, и может стать неплохим воином, со временем…повторюсь со временем, то Лель…, – и отец не договорив, многозначительно посмотрел на сына.
– Отец, ты же сам сказал, что в дружине должны быть смелые и преданные. А, я знаю, что Сем и Лель меня очень любят, и мне очень преданы, и может быть иногда это значит даже больше, чем сила. Хотя силы в Семе не меньше, чем в Стояне, старшем сыне Дубыни. А, Лель… – Керк замолчал, обдумывая, как объяснить отцу, в чем сила брата. – Он знаешь, как прекрасно играет на гуслях, какие песни и сказания знает, заслушаться можно.
– Гуслями бой не выиграть, – покачивая головой так, что заколыхались на ней вправо-влево каштановые кудри, заметил правитель.
– Это еще неизвестно, чем бой выиграть можно. Иногда и гусли помочь могут. Вот ты отец знаешь, как Богомудр бой с нагаками выиграл, а? – И так как отец не отвечал, наследник договорил, – ни одной капли крови не пролил. Он гусли заговорил и в стан к нагакам подбросил. Солнце взошло и нагаки стали плясать, солнце ушло на покой, и нагаки без сил упали и уснули. А на утро все повторилось, днем они плясали, ночью обессиленные спали, и так много дней подряд. Пока не послали к Богомудру посланников и те не выпросили мира. Вот как!
Отец звонко засмеялся, и от той задорности на глаза его накатили крупные капли слез, каковые он торопливо утер тыльной стороной ладони.
– Мальчик мой, ну как можно верить в такое, это ведь сказанье, – молвил мягко Ярил, стараясь не задеть тем смехом сына.
– Нет, отец, это не сказанье, это я в книги прочитал, – поспешно откликнулся Керк и кивнул в сторону раскрытой книги.
– Ну, Святозар, значит это поверье, однако я никогда не поверю, что так можно победить врага, – все еще продолжая улыбаться, изрек правитель.
– Почему ты так думаешь, отец, – не унимался наследник и судорожно потер меж собой ладони рук, точно мерз. – Знаешь, я теперь после испытания, пройденного в Сумрачном лесу, на поверья по-другому стал смотреть. Так, что кто его знает, может на самом деле, все так и было. Просто Богомудр не только был великим ведуном, но и хорошо играл на гуслях.
– Ну, что ж, хорошо…. убедил, ты меня, сын… убедил, мальчик мой, – согласился правитель. – Верно, твоему сердцу, виднее кого себе в други выбирать. И еще, сын, я хотел, чтобы ты смог хорошо отдохнуть на празднике в честь Бога Велеса развеяться и погулять, тем более, что пройдя испытание, ты просто это заслужил, посему. – Ярил достал из кармана небольшой мешочек набитый монетами и положил его на стол. – Это тебе на гулянье. Но помни, что ты будущий правитель. Гулять гуляй, но голову не теряй. Чтобы не мог после люд восурский сказать, что наследник неразумен, и потерял свое достоинство.
Керк слушал правителя внимательно, а когда тот закончил, с не меньшим достоинством в голосе произнес:
– Отец, я всегда участвовал в гуляньях, но никогда не позволял себе ничего негожее. Будь спокоен за меня, – и, подумав, добавил, – отец, а можно Эриха позвать на гулянье.
Улыбка с лица правителя тут же сошла, он сдвинул купно брови, вздохнул и сказал:
– Эрих, никогда не участвует в этих гуляньях. Хотя и я, и мой отец всегда веселились на праздниках. Но верно Эрих считает ниже своего достоинства бывать на них. Поэтому не стоит звать его с собой. Если Святозар твое отношение и изменилось к нему, после того, что ты для него сделал. То напомню тебе, Эрих не знает, кому обязан жизнью, а значит, его отношение к тебе не изменилось.
Отец замолчал, поднялся из-за стола, и, напомнив Святозару, чтобы тот долго не засиживался, оно как завтра с утра он ждет его в тронном зале, попрощался и вышел.
Керк сидел и обдумывал разговор с отцом. Да, наследник изменил свое отношение к брату, видя в лесу искренние слезы и слова его. Керк почувствовал, что внутри Эриха живет добрый и чистый юноша, который по какой-то причине не может показать это ни отцу, ни ему. И казалось, наследнику, что на Эриха, словно кто-то очень сильно давит, и почему-то казалось, что этот кто-то слуга Нук. После возвращения во дворец Керк практически не видел брата, хотя знал от вездесущего Тура, что отец очень сердит на него за то, что тот не прошел испытание, да еще и ко всему прочему потерял в лесу меч деда Лучезара. Когда Тур рассказал об этом наследнику, того пробил холодный пот, и стало плохо от мысли, что выводя брата он не заметил отсутствия меча. Мысль, что может быть он повинен еще и в этой неудаче Эриха, долгое время не давало покоя Керку. А когда он попытался поговорить об этом с правителем, пытаясь объяснить, что в потере меча виноват не Эрих. То был весьма грубо прерван отцом, оный молвил, что Святозар сделал, для брата и, так много, и оправдания Эриху он искать не хочет, а говорить с сыном об этом более не желает. И сейчас разговаривая с отцом о брате, Керк видел обиду правителя на Эриха. Наследник знал, что отец лишил права Эриха обедать и ужинать в белой столовой со всеми вместе. И все это, словно тяжелый камень взваленный ему на плечи, давило на юношу.
« Все-таки, – подумав, заключил для себя Керк. – Встречу Эриха и приглашу его на гулянье». Успокоив себя принятым решением, наследник открыл мешочек, который оставил ему правитель, и пересчитал деньги, отец был очень щедр. В мешочке лежало десять серебряных монет, целое богатство, для непривыкшего к такой роскоши Керка.
Когда он жил с тетей и дядей в рыбацкой деревне, там тоже устраивались молодежные посиделки в честь Бога Велеса. Чаще всего избу, которую называли жировой, для таких посиделок за небольшую плату выкупали у одинокой старухи. Юноши выносили оттуда всю домашнюю утварь, оставляя лишь скамьи и табуреты. Плату за избу вносили все, не только юноши, но и девы. Иногда, когда дядя и тетя, по какой-то причине, не давали им необходимые деньги, то Сем и Керк отрабатывали ее у старухи: рубили дрова, ухаживали и убирали за скотиной, вообще делали все, что потребует хозяйка. Наследник с детства наблюдал за такими посиделками, пока не повзрослев, сам смог в них влиться. На посиделках всегда присутствовали младшие ребятишки: братья, сестры, а то и во все соседские дети, которым свезло попасть на веселье старших. Ребятня, пристроившись в основном на печи, с интересом следила за тем, как играют, поют и пляшут старшие, учась у них обычаям своего народа.
Теперь же у наследника были деньги, чтобы заплатить за себя, были деньги, чтобы купить гостинцев для дев и ребятишек. Впрочем Керк чувствовал себя не уверенно, не зная как должен себя вести наследник, и во, что он должен обряжаться.
Стоян, как и обещал, приехал на второй день, после встречи. Он пришел на Ратный двор, где наследник и Храбр, упражнялись на мечах. После встречи с Карбадосом Керк крепко держал меч в руках, и легко отражал выпады наставника, но до совершенства ему было еще ой! как далеко. Стоян подошел к скамейке, на которой лежал обессиленный Тур, что-то рисующий палкой на снегу, и, поклонившись на его приветствие, остановился, застыв и ожидая разрешения подойти к Керку. Увидев прибывшего Стояна наследник на миг отвлекся, и, получив крепкий удар по левому боку полетел в грязь, каковую они с наставникам замесили под ногами. Трепыхаясь, словно рыба выкинутая на берег, Керк пытался подняться, когда к нему подбежал Стоян, и, подав руку, помог встать, а затем с почтением поклонился ему и Храбру.
Наставник недовольно глянув на испачканного наследника, и ничуть не стесняясь Стояна, забурчал, подобно старому деду:
– Вот и немудрено, что рану в лесу получил. Все головой, как сорока, вертишь…вертишь.. Никак сегодня собраться не можешь. – А после, перевел взгляд на Стояна, и таким же раздраженным голосом, спросил, – а ты чего явился, кто звал?
Стоян от вопроса Храбра, неожиданно начал покрываться красными пятнами и невнятно забормотал:
– Я… да, я…я…
– Он ко мне, Храбр, приехал, – придя на выручку Стояну, ответил Керк и вытер грязные руки о штанину. – Нам надо об одном деле переговорить. Можно, – со всем почтением в голосе произнес наследник.
Храбр оглядел вымазанного в грязи Керка, махнул рукой и все также ворчливо ответил:
– А, что ж теперь… каков ты теперь воин. Вон весь в грязи, да мокрый. Поди, приведи себя в порядок, не хватало еще сызнова тебе заболеть. – И смирив недовольство в голосе, добавил, – ах, вы молодежь только о гулянье и думаете. Ну, иди, иди Святозар. Да переоденься.
Керк со Стояном только и ждали разрешения, тут же развернулись, прихватив со скамьи шапку и овчинник – короткополый тулуп, овчиной вовнутрь, да разговаривая меж собой, поспешили вон с Ратного двора. Тур решивший бежать за ними следом, резво спрыгнул со скамейки, однако, также живо был остановлен наставником:
– А, Тур, я гляжу, ты уже отдохнул, – сказал Храбр. – Тогда прошу тебя ко мне.
Керк повернул голову и глянул на брата, лицо последнего недовольно перекосилось, и он, что-то невнятно бубня себе под нос, двинулся к наставнику.
– Святозар, – рассказывал Стоян. Они покинули Ратный двор и шли теперь по заснеженному саду. – Ну, жировую избу мы выкупили, как я и говорил, с бабкой Умилой сговорились, мы последние три года у нее гуляем. Завтра Искрен, Молчун, да другие ребята с утра сходят всю утварь вынесут, все для посиделок приготовят. Так, что мы как свечереет, собираемся. А я за тобой приеду, ты будь готов. Хорошо.
– Хорошо, Стоян, я только спросить хотел, у нас положено за жировую избу плату вносить. Сколько я должен? – поинтересовался Керк, застегивая на себе овчинник.
Лицо Стояна зарделось, он снял шапку, оправил свои волосы, и тихо добавил:
– Ну, я думаю, что с тебя, как с правителя мы брать не будем.
– Э, погоди, Стоян, во-первых, правитель не я, а мой отец. Во-вторых, кто не заплатит за жировую будет лишен достатка и здоровья, – заметил Керк. – Ну, а я болеть не хочу, так что какова плата?
Ребята миновав сад и рядье хозяйственных построек вышли на площадь расположенную перед дворцом и остановились недалече от парадных дверей.
– Ну, тогда, – одевая шапку, но все еще неуверенно, ответил Стоян. – Мы собираем по серебряному.
– Вот – это, ладно, – радостно сказал наследник, и, достав из кармана грязных штанов мешочек, вынул серебряный и передал его Стояну.
Сын наставника принял серебряный с почтением, зажал в руке и досказал:
– Да, и еще ты, Святозар, обрядись как-нибудь. Хорошо бы в медведя. Мой отец, говаривал, что правители так всегда обряжались.
– В медведя, – задумчиво протянул наследник, оглядывая гнедого жеребца Стояна, беспокойно бьющего копытом в каменное полотно площади.
– Ну, да, – добавил сын наставника, и кивнул головой. – Изображая Бога Велеса.
– Хорошо, Стоян, я что-нибудь придумаю, – согласился Керк, и протянул на прощание парню руку.
Тот с достоинством пожал протянутую руку, подошел к своему гнедому, дотоль удерживаемого за поводья слугой, сел на него, и, развернув да понукая поехал вон с дворцовой площади. Керк стоял и смотрел вслед удаляющемуся Стояну, да думал о том, где же ему раздобыть шкуру медведя. Наконец он решил спросить об этом своего слугу Борща, и отправился к себе в покои.
Борщ пообещал наследнику разыскать медвежью шкуру среди старых вещей, что хранятся в кладовых. А к вечеру, когда Керк вернулся из светлой комнаты, слуга принес ему старую, облезлую шкуру медведя, увенчанную не менее плешивой головой.
Когда Борщ положил шкуру на пол в опочивальне, то по покоям разошелся горьковатый запах полыни, которой та была обложена. Наследник сел на ложе и уставился на шкуру, обдумывая какой же заговор применить, чтобы придать этой рухляди постольку – поскольку приличный вид. Внезапно на ложе Керка возник добрый старичок доброжил. Он церемонно поклонился наследнику, и, получив в знак приветствия кивок от него, уселся подле и принялся разглядывать шкуру.
Некоторое время спустя доброжил потер нос, волосатой ладошкой, верно пытаясь отогнать застоявшейся запах полыни и сказал:
– Что, хозяин, жуткий вид у нее?
– Угу, доброжил, согласен. Ужасно жуткий, – улыбнувшись старичку, откликнулся Керк.
– А, что, если ее поправить немного заговором? – спросил старичок.
– Да, я о том, же и думаю. Вот только не знаю, какой заговор выбрать, – почесав пальцем бровь, ответил наследник.
– Ну, а если, – доброжил чихнул, утер нос, и договорил, – я попробую поправить. У меня на примете есть один заговор.
Керк утвердительно кивнул в ответ и очень мягко молвил:
– О, добрый, доброжил, поправь, если тебе нетрудно.
Домовой торопливо поднялся на свои маленькие ножки, по-видимому, только и ожидаючи той просьбы. Также суматошно потер ладошки, словно разогревая их, и, выпучив вперед прикрытые бородой едва заметные губки, что есть мочи, дунул на медвежью шкуру. И оттого стремительного дуновения заколыхалась, поколь сохранившаяся на шкуре шерсть, а доброжил меж тем неслышно зашептал заговор. И немедля прямо на глазах в местах, где раньше были плешни, стала подыматься бурый, медвежий волос. Доброжил дошептал заговор и еще раз дунул, теперь уже вся шерсть и сохранившаяся и только, что вылезшая на шкуре заколыхалась, словно выравниваясь, а потом замерла.
– Красота! – очарованный, свершившимся чудом, вымолвил Керк. – Спасибо, добрый, доброжил.
– А, ничего, – довольный собой, как бы нехотя ответил старичок. – Я думаю, ты бы и сам справился. Но помочь тебе, мне всегда приятно. Так ты, значит, собираешься на гулянье?
–Угу… доброжил, собираюсь. Ведь завтра уже шестой студень, а значит, начнутся молодежные гулянья. За мной приедет сын Дубыни – Стоян. И мы поедим на посиделки, – объяснил Керк и в преддверии радостных событий широко улыбнулся.
– Ну, что ж, ты заслужил отдыха. А в шкуру, верно, обрядишься, чтобы Бога Велеса изображать? – спросил старичок, и, глянув на наследника, увидел утвердительный кивок. – Это дело хорошее. Ведь правители всегда изображали Бога Велеса, так уж положено, – сказал старичок, и наконец-то опустился на ложе, присев подле Керка.
– А, что, доброжил, все хочу тебя спросить. Ты, Богомудра видел ли? – поинтересовался наследник, продолжая любоваться шкурой.
– Нет, хозяин, твоего предка Богомудра я не видел. Ведь этот дворец построил его правнук Ярил, по реклу Разумный, и когда дворец построили в него явились хозяйничать я со своими братьями, – пояснил домовой.
И старичок вздев вверх правую ручку, звонко щелкнул пальцами, да тотчас у него на коленях появилась долгая, остроконечная шапка, будто пошитая из отрезов разноцветной ткани, Керк изумленно воззрился на ту обнову, да пораженный изъяснениями духа, вопросил:
– Значит, до этого ты жил в другом месте? А, где?
– До этого, – молвил старичок и расправил свою шапку на вытянутых ровненько на ложе ногах. – Я жил в другом месте и у меня был другой хозяин. Но мой дом разрушили, хозяина убили, а маленькая дочь хозяина собрала золу и угольки из сломанной печи, и сохранила в них нас. А когда она выросла и вышла замуж за Ярила, по реклу Разумный, и тот построил для своей семьи этот дворец, принесла в него нас. С тех пор мы тут хозяйничаем.
– Значит, ты пришел в нашу семью, через мою прабабку, – догадливо изрек наследник, не столько спрашивая, сколько утверждая.
– Ага, через твою пра-пра-прабабку, – добавил старичок, и, переключив внимание с шапки на длинную бородушку, принялся ее легохонько поглаживать. – Хорошая она девочка была, потом славная девушка, достойная женщина и мать. Восьмерым сыновьям жизнь подарила, да сыновья все были под стать матери и отцу, красивые, да удалые воины, – закончил старичок, замолчал и тихонько хлюпнул носом.
Тишину некоторое время никто не нарушал, а малеша погодя домовой сказал, обращаясь к Керку по новому имени:
– Я, что пришел тебе поведать, Святозар. Твой брат Эрих, что-то худое против тебя замышляет. Я недавно был у него в опочивальне, и видел, как он бегал по покоям из угла в угол, рвал на себе волосы, плакал и причитал. « Не могу, не могу, не хочу, не хочу слушать». Не знаю, кого он там слушать не хочет, но чувствую я, что-то тут нечисто. Знаю я, ты хотел его на гулянье позвать. Так вот ты его на гулянье не зови. Помни, что до дня рождения Бога Коляды на землю выползает всякая нечисть, они есть верные дружинники самого Бога Велеса и веселятся, празднуют в честь него. Будь очень осторожен и один никуда не ходи. Понял? – встревожено зыркнув на Керка, спросил старичок.
Наследник посмотрел в черные угольки глаз доброжила, и, уловив в них смятение, ответил:
– Знаешь, добрый хозяин, я это никому не говорил, но тебе скажу. Раньше мне казалось, что это мать Эриха натравливает на меня, но теперь… – он немного потянул. – Когда я был на испытании в лесу, то взглянул ночью на костер, за которым сидел слуга, Эриха, Нук, и заметил два горящих глаза, да силуэт волка. Я отер глаза, и, сызнова посмотрел, но ничего не увидел. Однако чуть позже я дотронулся до спящего Нука и почувствовал словно не живое тело, а холодный безжизненный камень. И знаешь, доброжил, я просто уверен, что Нук не тот за которого себя выдает.
– Ты, думаешь, он вурколак человек-волк, – поинтересовался старичок и беспокойно заерзал на месте.
– И не только это. Мне кажется он злой ведун, – понижая голос, заметил Керк и сам содрогнулся от тех страшных подозрений.
– Что ж, хозяин, может ты и прав. Я за ним понаблюдаю. А ты об этом правителю говорил? – тревожным голоском вопросил домовой и тихонько закряхтев, поднялся на ножки да оперся рукой о плечо юноши.
– Нет, доброжил, ведь это только мои ощущения и точно я не уверен. Посему не хочу наводить напраслину на Нука, – пояснил наследник и покачал отрицательно головой.
– Тогда, хозяин, будь вдвойне внимательней и осторожней. Прощай, я буду за тобой приглядывать, – негромко сказал доброжил и несильно похлопал юношу по плечу волосатой ладошкой.
