Екатерина Авилова
Карта мира
– О, Андри, где ты пропадал? Ты не отведал ленча! Я же волнуюсь! Как можно было опоздать на обед? Ты опять ничего не ел?! Что это на тебе? Что за отвратительный наряд? И почему ты такой грязный? Опять играл в свои дурацкие игры? Эти твои слановские поручения не доведут до хорошего!
Видно, миловидная бабуся так и продолжала бы нести несусветную тираду, если бы почтенный граф не подошел к ней и по-дружески не обнял:
– Фарвина, дорогая, у меня были неотложные дела…, зато теперь мы с удовольствием съедим все, что ты приготовила…Кстати, леди очень устала с дороги. Приготовь ей комнату и …мм…какое-нибудь платье, – и, оглядев меня как новогоднюю куклу, он продолжил. – Думаю, что из гардероба Сильвины ей что-нибудь подойдет.
При упоминании о какой-то Сильвине у меня невольно сжалось сердце. Однако мне не дали побыть наедине со своими мыслями. Тучная Фарвина цепко схватила меня за руку и повела с собой, приговаривая под нос:
– Пойдем со мной, моя дорогая. Фарвина позаботиться о тебе. От этих мужиков чего доброго не жди. Небось, голодная. Сам не ел, хоть бы о девушке позаботился. А наряд-то, какой ужасный! Разве леди подобает так ходить?! Срам какой! И почему ты вся мокрая? Неужели на улице дождь?! А я и не заметила…
Толстушка продолжала вести беседу сама с собой, а я, тем временем, вспомнила, зачем сюда пришла. Резко развернувшись, чем удивила Фарвину, я окликнула графа:
– Я должна попасть домой!
Казалось, он расстроился от моих слов, но твердо сказал:
– Не беспокойтесь, Евгения. Вы попадете домой, но несколько позже. Для начала вам нужно привести себя в порядок и поесть. Или вы хотите вернуться в таком виде? – и он сделал многозначительный жест относительно моей одежды. Получив отрицательный кивок на свой вопрос, граф продолжил. – Вот и отлично. Вы занимайтесь собой, отдыхайте, а я постараюсь что-нибудь придумать по поводу вашего отъезда, – и, почтенно поклонившись дамам, направился в другую сторону зала, где тоже был выход.
Фарвина еще секунду смотрела ему вслед, а потом, снова цепко схватив меня за руку, (будто я могла убежать), повела к выходу.
Мы спустились по небольшой, но шикарной лестнице со светлыми мраморными ступеньками и позолоченными перилами на один этаж и завернули в не менее красивый, хотя и узкий коридор.
Коридор был длинным и заканчивался небольшим узким окошком. В нем было довольно темно, лишь изредка на его стенах появлялись горящие факелы, от света которых уходили причудливые тени. На нашем пути также встречались портреты важных особ в смешных шляпах, похожих на береты, и красивые позолоченные стулья, с мягким сиденьем и резной спинкой. Последние я бы вообще не стала ставить в этом коридоре, ибо он был настолько узок, что когда эти самые стулья попадались на пути (а это было не менее трех раз), то нам, чтобы пройти, приходилось прижиматься к стене.
Мы дошли до конца коридора, и Фарвина, достав откуда-то из-за закромов своего платья большой железный ключ, открыла тяжелую дубовую дверь справа.
– Проходи, моя дорогая, располагайся, – сказала она.
Комната оказалась маленькой, но – по сравнению с мрачным коридором – довольно светлой. Этому способствовали два больших окна и множество свечей, подвешенных на стенах и круглой люстре. Вся комната была отделана в розовых тонах. Шторы были матово-лиловыми и казались довольно тяжелыми. Сбоку они были перевязаны бордовой лентой. Широкая двуспальная кровать стояла посередине, опираясь изголовьем на левую стену комнаты. На ней лежало розовое пуховое покрывало. Слева от кровати стоял большой комод с четырьмя выдвижными шкафчиками. На комоде красовался резной позолоченный подсвечник. Напротив кровати висело огромное зеркало, вставленное в украшенную резной лепниной рамку из дерева. Вся мебель была сделана из дуба. Между зеркалом и окном была еще одна небольшая дверь. Открыв ее, Фарвина сказала:
– Вот, Евгения, это ванная.
Ванная комната была раза в четыре меньше спальни и представляла собой небольшой помост, в центре которого, занимая почти всю площадь, находилась собственно сама ванна. Ванна тоже была сделана из дерева и напоминала мне ушат только большего размера. В нем, в ушате, уже была горячая вода, как будто только меня и ждали. Слева почти под самым потолком располагалось небольшое узкое окошко с мозаикой, от которого на ванну падал слабый луч света. Справа от входа на крючке висело небольшое розовое полотенце из непонятной мне ткани. Я вообще в тканях не разбираюсь, однако, как я поняла позже, она была мягкой и хорошо впитывала влагу.
– Евгения, – забеспокоилась Фарвина, – давай я помогу тебе раздеться. Тебе надо помыться.
– Спасибо, я сама. – Мне хотелось, чтобы милая толстушка побыстрее удалилась, так как мне не терпелось забраться в теплую воду. Хотя доисторическая ванна и не вызвала у меня доверия, все равно после прогулки по лесам и полям мне просто необходимо было обмыться.
– Негоже принцессам самим раздеваться и мыть себе спину, – пробурчала под нос Фарвина.
– Я не принцесса, – возразила я (хотя кому из девушек не хочется, чтобы ее называли принцессой?). – С чего вы взяли?
– Как же не принцесса? – удивилась толстушка. – Если граф привез тебя сюда, значит, ты принцесса. Он, знаешь ли, абы кого не приглашает в свой замок, а лучше сам поедет к кому-нибудь в гости. На то он и слан.
– Слан? А кто это? – спросила я, не удержавшись, чтобы удовлетворить свое любопытство.
– Ну, ты, милочка, будто не с мира сего…, – Фарвина пояснила, – слан – это очень важная должность при короле…
– Василия Великого?
– Того самого. Слан – это гонец с наиболее важными поручениями.
– Гонец?! – удивилась я. Уж эта должность ну никак не для графа.– Граф – гонец?!
– Не просто гонец, – сказала Фарвина (она уже начала злиться, что я не понимаю). – Я же говорю: гонец с важными поручениями. Такая должность требует особого доверия короля. Особого доверия короля, – повторила она и, уже собираясь уходить, спросила. – Точно не хочешь, чтоб я помогла?
– Точно. – Ответила я. У меня не было никакого желания раздеваться перед мало знакомой мне женщиной. К тому же, я сама всегда неплохо справлялась с купанием.
– Ну, как знаешь, – снова не очень довольно пробурчала толстушка, – хотя и негоже принцессам мыться самим, – повторила она. – Ну, если тебе понадобится моя помощь, позвони в колокольчик, и я приду.
Только тут я заметила, что справа от окна спальни неизвестно откуда с потолка свисает ярко-розовая лента со светло-розовой кисточкой на конце.
– И что, если я дерну за эту ленточку, вы придете?! – удивилась я.
У Фарвины глаза на лоб полезли от моего вопроса.
– Конечно, – ответила та, а потом, подумав, добавила. – Откуда ты, дитя? Из какой провинции?
– Да не из провинции я, – я уже хотела обидеться. – Просто я издалека, и мм…совсем не знаю ваших нравов.
– Ясно, голубка. Ваши заморские законы не сродни нашим. Ты тут купайся пока, а я пойду тебе приличное платье посмотрю, а то твое уж никуда не годится! Стыдоба, да и только! Вот уж точно отличие нравов! – И с такими словами она вышла из комнаты.
Я с трудом прикрыла за ней тяжелую дверь и устремилась в ванную. Скинув с себя грязную юбку и безрукавную кофточку, я осторожно залезла в ушат. Вода была еще довольно теплой, такой, как я люблю. Я полностью ополоснулась, нырнув в воду с головой. На полу – помосте я увидела небольшой флакончик с каким-то травяным отваром, в аромате которого я уловила запах ромашки и земляники. Поняв, что это местное средство, заменяющее наш шампунь, я с большим удовольствием помыла им голову. И сразу почувствовала себя человеком.
Что может сделать с человеком вода? Просто чудо! Я освежилась, и мое настроение заметно улучшилось. Просто классно, что в этом замке была ванная. Путь не джакузи, но весьма удобная, и главное необходимая, особенно даме, вещь. А ведь я читала, что в средневековые времена люди не любили мыться и даже считали это плохим тоном. Нет, безусловно, это были глупые люди.
Я осторожно, даже нехотя, вылезла из деревянной ванны и закуталась в мягкое полотенце. Посмотрев на себя в зеркало и удовлетворившись своим видом, я улыбнулась и принялась бережно расчесывать волосы деревянной щеткой, которую нашла в одном из ящиков комода. Еще я там обнаружила чистое постельное белье в розовых тонах, свежие полотенца и много всякой мелочи.
Не успела я досушить волосы, как в комнату вкатилась Фарвина. В своих полных руках она бережно несла длинное пышное платье.
– Уже искупалась?! – удивилась милая толстушка. – Шустрая девица. Вот и хорошо. Смотри, какое платье я тебе принесла, – и Фарвина разложила удивительный наряд на кровати, заняв ее почти всю. – Нравится?
– Ага, – кивнула я.
Платье действительно было великолепно. Оно было насыщенного зеленого цвета, приталенное, с сильным вырезом в области декольте, по краям которого висели небольшие белые рюшечки. На талии была симпатичная конусовидная, вершиной вниз, вставка, (кажется, эта деталь называется корсажем), которая затягивалась шелковыми шнуровками. Далее следовала огромная пышная юбка с тремя подъюбниками. Кое-где юбка собиралась в небольшие складочки, сверху которых были прилеплены маленькие темно-зеленого цвета бантики.
Помимо платья Фарвина также приволокла тонкую сорочку–рубашку светло-зеленого цвета, корсет и чулки.
– Ну, раз нравится, надевай, – довольно сказала толстушка и потерла руки. – Надеюсь, сейчас ты не откажешься от моей помощи?
– Нет, не откажусь. Боюсь, что сама я не справлюсь с таким платьем,– согласилась я. Не могла же я ей сказать, что вообще не знаю, как такие платья надевать и носить.
Что-то подобное я видела, когда моя старшая сестра выходила замуж и выбирала себе свадебное платье. В итоге, перемерив кучу громоздких, хотя и весьма красивых нарядов, она выбрала более скромное, но тоже весьма элегантное и оригинальное платье простого пошива безо всяких суперпышных юбок и корсетов только потому, что так было удобней (ведь ей предстояло ходить в этом наряде целый день!). Конечно, сестра все равно была самой красивой на своей свадьбе (она у меня вообще красавица), в принципе, так и должно быть, однако, я так и не узнала о пышных платьях ничего подробного.
А Фарвина оказалась опытной в этом деле. Она сравнительно быстро объяснила мне, что к чему, и мы сначала надели на меня рубашку, корсет и чулки, а затем и платье. Я стояла перед зеркалом и не могла поверить своим глазам. Теперь и мне уже казалось, что я принцесса. Это платье будто на меня и шили: оно сидело на мне великолепно. Как будто прочитав мои мысли, Фарвина, продолжая расправлять все складки, сказала:
– А говорила, что не принцесса… Конечно, принцесса! Смотри, как хороша! Тебе идет зеленый. Прекрасно, – она радостно крутилась вокруг меня и не могла насмотреться. – Так, теперь волосы причеши, – и не успела я взять в руки расческу, как она уже принялась укладывать мои волосы (пока мы возились с моим нарядом, они подсохли).– Замечательно, – довольно сказала Фарвина. – Замечательно!
Я и сама себе нравилась. В зеркале на меня смотрела симпатичная девушка с длинными, до плеч, пышными каштановыми волосами. Платье подчеркивало мою стройную фигуру, а затянутый корсет хоть и сдавливал легкие, что с непривычки было трудно дышать, зато слегка увеличивал грудь и придавал ей больше упругости. Красивое декольте притягивало взгляд.
– Спасибо, Фарвина.
– Ну, что ж. Я сделала, то, что должна была.
– Почему? Это ваша работа?
– Отчасти. К тому же мне нравится помогать симпатичным девушкам, так я чувствую себя нужной. Когда здесь жила Сильвина, я имела счастье служить ей. Помогала одеваться, причесывала. Мне нравилось это делать. А потом, когда она уехала, я, в основном, занималась на кухне. Скучно. Да и хозяина обычно дома не бывает из-за его работы. На кого столько готовить? Но вот появилась ты, и снова имею радость общаться с молодой симпатичной особой…
– О, Фарвина, простите, я не знала, что для вас это не в тягость, а в радость. Я бы никогда не отказала вам потереть мне спинку, если б знала об этом.
– Глупышка, – улыбнулась толстушка. – Ты просто постеснялась чужой пожилой женщины…
– Откуда вы знаете?
– А вот знаю, – пожала плечами та. – Не первый год живу. А ты, дорогая, запомни: я тебе не чужая. Если тебе что-нибудь понадобится, помни: я всегда помогу и посоветую.
– Спасибо, – совершенно искренне сказала я. Мне начала нравиться эта милая женщина. К тому же, ее доброе расположение ко мне успокаивало. В этом неизвестном мне мире совершенно не лишними будут хорошее отношение и союзники. И я решила, что при всяком удобном случае буду пользоваться поддержкой Фарвины: и мне полезно, и ей в радость.
– Ну, как-то засиделись мы тут, – вспомнила толстушка. – Граф уже к ужину тебя ждет. Изголодал наверно совсем.
– Граф? Мы будем ужинать вместе? – испугалась я.
– Конечно. Пойдем, дорогая,– и, взяв меня под руку, Фарвина повела за собой. И только когда я сделал несколько шагов, я поняла, что: во-первых, была без обуви, а во-вторых, платье оказалось сильно тяжелым. О чем я не замедлила пожаловаться милой женщине.
– Ну, то, что платье тяжелое, это не беда. Другие же как-то носят. И ты привыкнешь. А вот с обувью мы действительно оплошали. Какой у тебя размер?
– Тридцать четвертый, – не задумываясь, ответила я.
– Какой?! – удивилась Фарвина.– Что ты мне ерунду говоришь? Цифры какие-то непонятные. Ты мне ножку свою покажи.
– У нас все размеры пронумерованы, – попыталась объяснить я, слегка подняв платье и обнажив свои ступни. – Для удобства, – продолжала я. Толстушка наклонилась и взяла мою правую ступню в руки. – Приходишь в магазин, и выбираешь свой размер, а потом меряешь. Чтоб все подряд не примерять…
– Так, – вздохнула Фарвина, будто вовсе не слушая меня. – Маленькая у тебя, однако, ножка.
– Может, мне тогда свои надеть? – я-то уже привыкла, что даже в хороших магазинах не всегда могу найти обувь на свой размер.
– Эти?! – и она брезгливо указала толстым пальцем на мои босоножки, брошенные в углу рядом с дверью в ванную. – Во-первых, они слишком грязные, а во-вторых, совершенно не подходят твоему платью, и вообще они не модные…. Ох, не знаю, подберу ли что-нибудь. Подожди немного.
И толстушка унеслась прочь, напоследок сказав мне, чтоб я не садилась, а то платье помнется. А мне, признаться, уже так хотелось сесть. Но я не могла ее ослушаться. А вдруг платье и правда помнется и будет некрасивым?
Однако долго мне ждать не пришлось. Не успела я даже покривляться себе в зеркале, как вернулась Фарвина. Она принесла зеленые туфли на каблуках с атласными лентами, которые завязывались на голени. К моему великому изумлению, они мне подошли.
– Глаз наметан, – ответила мне на мое удивление толстушка, а потом сказала.– Теперь ты полностью готова. Идем.
И мы вышли из комнаты. Идти мне было безумно тяжело, мне еще никогда не приходилось таскать на себе такие грузы в виде одежды. Однако Фарвина была права: совсем скоро я просто забыла об этом, сосредоточив свое внимание на осанке и образе принцессы, который мне навязали.
Когда мы еще шли по темному коридору по направлению к центральной лестнице, я не удержалась и спросила:
– Фарвина, скажите, а Сильвина не будет против того, что я взяла ее платье?
– Конечно, нет.
– А кто это?
Фарвина ехидно улыбнулась. Видно, она поняла, почему я интересуюсь (хотя я сама толком этого не знала), и поспешила меня успокоить:
– Сильвина – сестра графа.
Я облегченно вздохнула. Почему-то эта мысль показалась мне приятной.
– А куда она уехала?
– О, Сильвина теперь служит при дворе короля Василия Великого. Она придворная королевы. Главная и любимая ее фаворитка. Что ж скажешь, хорошо устроилась: и девушке нравится, и место теплое.
Мы спустились по мраморной лестнице, завернули налево и оказались в столовой.
Комната имела форму овала и была отделана в коричнево-красных тонах. Из мебели, сделанной из красного дерева, здесь присутствовали огромный, на тридцать две персоны, стол, вокруг которого были стулья. Спинки их были высокими и украшены причудливым резным рисунком. Где-то сбоку, не заметно для любопытных глаз, стоял еще один небольшой низкий столик, который, видно, предназначался для подачи блюд. Комната казалась несколько темноватой, здесь было мало свечей, (они встречались единицами на коричневых каменных стенах), а окна, как и другие в замке, находящиеся почти под потолком, были занавешены ярко-бордовыми шторами.
Стол был уже накрыт. На нем стояли два прибора: один для главы стола, другой справа. (Хотя я где-то видела, что гостей сажают напротив, а справа сидит жена). На низком столике уже стояли некоторые блюда и ждали своей участи. В углу, рядом с высокой фарфоровой вазой, меня уже ждал почтенный граф. Он тоже приоделся и привел себя в порядок. Еще в столице его вид показался бы мне смешным. Однако, учитывая сегодняшнюю обстановку, я могла сказать, что он великолепен.
На нем был расшитый золотом камзол, под которым выглядывала белая рубашка с рюшками на воротнике, и коричневые вельветовые бриджи и белые чулки. На ноги были надеты обтягивающие сапоги из блестящей кожи. Они подчеркивали его сильные голени. Волосы его были причесаны, уложены назад и спадали на плечи.
Завидев нас, он поклонился и протянул мне руку:
– Евгения, вы чудесно выглядите. Вам очень идет зеленый цвет.
– Спасибо, граф, – я подала ему свою руку, и он не замедлил ее поцеловать.
– Можете называть меня Андриан.
– Спасибо, Андриан.
– Поужинаем? – и он жестом пригласил меня к столу. Но я не подошла.
– Спасибо, граф, то есть, Андриан. Я не откажусь от ужина. Признаться, я весьма голодна. Но сперва мне бы хотелось выяснить вопрос о моем возвращении домой.
Видно было, что граф расстроился. Он положил правую руку на живот: наверно, его желудок уже давал о себе знать. Мой тоже все никак не мог успокоиться, предательски урчал и все просил подкрепиться. Но мне пока было не до этого. Я и без того была в шоке от самой себя, из-за того, что столько времени потратила на какие-то наряды. (Хотя, безусловно, мне это очень понравилось, однако моя здравомыслящая половинка говорила, что это бессмысленно, если я все равно собираюсь покинуть эту страну в скором времени).
– Видите ли, Евгения. Должен вас огорчить. Вы не сможете попасть домой. Во всяком случае, пока.
– Что значит «не смогу»?! – мои чувства были на грани срыва. Лицо мое раскраснелось от бушевавших внутри меня эмоций. И я была готова поклясться, что выглядела сейчас не самым лучшим образом. Однако я старалась держать себя в руках. – Вы сказали мне, что отправите меня!
Видя мое состояние, граф сначала растерялся, на секунду, не больше, а потом сказал:
– Евгения, успокойтесь. Пока вы приводили себя в порядок, я осмотрел пункт отправления, покопался в нем. Однако, он не исправен…
– Что значит «не исправен»?
– То и значит. Он не работает и не может в данный момент отправить вас домой.
– Но почему?! Ведь еще утром он работал!
– Да, работал. Однако, как вы помните, уже утром он стал барахлить, и мы с вами оказались в поле, а не в замке. – И граф безнадежно развел руками. Секунд пять я стояла в ступоре и не могла ничего сказать. Мне хотелось одного: расплакаться. Как же так? У меня защита! А меня похитили среди бела дня! Неужели стоило проучиться пять лет в университете, чтобы вот так все провалить?!
– Как же мне теперь быть?! – тихо произнесла я. Ругаться мне не хотелось. И без того тошно. – Что мне делать? Вы хоть представляете, что натворили? Пять лет коту под хвост!
Граф подошел ко мне и хотел утешить, но я увернулась и не дала себя обнять.
– Не переживайте, Евгения. Еще не все потеряно, – вдруг обнадежил меня Андриан.
– Что значит «не все потеряно»? Вы его почините?
– Нет, – ответил граф.– К сожалению, я не могу починить его. Этот аппарат уникален. Однако его уникальность еще и в том, что он сам может починиться.
– Как это?
– Ну, он, наверное, перегрелся. Я, знаете ли, в последнее время часто мотался в разные края. Ему нужно время, чтобы восстановить силы, энергию…
– Время? Сколько?
– Недели две, – пожал плечами граф.
– Две недели?! Но у меня нет этих двух недель! Максимум одна!
– О, Евгения, не переживайте по этому поводу. Если аппарат будет исправен через неделю, отправим вас через неделю, причем в любой день вашего мира.
– Да ладно, – не поверила я. – Прямо таки в любой? И даже в день моего рождения?
– Нет. В день рождения не получится. Только промежуток: тот день, когда мы отправились, – и день, который наступит через две недели, ну или неделю, если аппарат заработает раньше.
– Не совсем понимаю. То есть вы сможете меня отправить на две недели в будущее?
– Ну, относительно вашего мира это будет будущее, причем без вас. Относительно лично вас – нет, ведь вы эти две недели проживете.
– Н-даа, – вздохнула я. – То есть я смогу вернуться в тот день, когда вы меня похитили?
– Да, и вовремя защититься… Если, конечно, пункт отправления заработает…
– А вы хорошо посмотрели? Может, он уже работает?
Граф отрицательно покачал головой.
– А можно я на него взгляну? Прямо сейчас!
Андриан умоляюще посмотрел на меня:
– А может, мы сначала поужинаем? Все равно уже некуда торопиться.
– Я, конечно, ничего не понимаю, о чем вы, – сказала до этого молчавшая и слушавшая нас Фарвина. – Не знаю, дорогая, зачем тебе понадобилось так скоро домой. Неужто у нас не понравилось? Ну, да это ваше дело…, чего мне вмешиваться? Однако, Андриан прав. Как же без ужина? Ведь изголодали, бедняжки, совсем! Надо поужинать, а потом и разговаривать будете…
Я уже подумала отказаться, так мне хотелось взглянуть на чудный аппарат. Однако мой желудок истошно заурчал и заныл, будто услышал слова толстушки, и я сдалась.
– Хорошо, давайте поужинаем, а потом посмотрим.
Граф улыбнулся и жестом пригласил меня сесть; он отодвинул мне стул, как истинный джентльмен, а потом сел сам. Только мы уселись, Фарвина распорядилась подавать кушанья.
Эта была сочная запеченная утка и гречневая каша с изысканным вином. Там, конечно были и другие блюда, салаты разные, но я их так и не попробовала: больше ничего не лезло.
Сначала мне было неловко сидеть за одним столом с графом. У меня, знаете ли, проблемы с этикетом. Нет, я конечно, знала, как пользоваться ножом и вилкой, но в обычной жизни часто ела просто вилкой (мне так удобней), поэтому навыков и ловкости в этом деле не имела. А под пристальным взглядом графа и вовсе все из рук валилось. Однако отпив немного вина и слегка захмелев, я забыла о неловкости и ковырялась с уткой, как могла. К тому же мне хотелось с ней побыстрее расправиться, чтобы утолить голод. Граф сделал вид, что не видел. А может, и правда не обращал внимания, потому, как сам немного захмелел.
В общем, ужин был очень вкусным и сытным, за что мы и сказали довольной Фарвине большое спасибо.
ххх
После ужина граф предложил мне прогуляться… по крыше. Как выяснилось, именно там находился его уникальный аппарат.
Выйдя из столовой, мы поднялись по крутой деревянной резной лестнице наверх. Лестница была настолько узкая, что я еле помещалась на ней в своем пышном платье. Кое-как протиснувшись между перилами, я едва поспела за графом.
Крыша в этом участке замка оказалась плоской и ровной, с весьма интересным покрытием. И если бы не зубчики с мелкими окошками, выступающими по периметру, я подумала бы, что нахожусь на одной из крыш нью-йоркских небоскребов, которые часто показывают в фильмах.
Признаться, мне было несколько неловко и страшновато (ведь я с детства боюсь высоты), и только сильная рука графа, державшего меня под руку, придавала мне уверенности.
Пересилив себя, я подошла к краю и оперлась руками о каменные зубчики. Передо мной раскрылись просторы леса и пруд под самыми стенами; за лесом вдалеке виднелось черное поле со светлыми пятнышками. Я поняла, что это и есть стога с сеном, и невольно улыбнулась, вспомнив наше с графом дневное приключение.
Уже начинали сгущаться сумерки, и я стала плохо различать отдельные предметы местности. Тогда я просто уставилась вдаль, направив лицо навстречу теплому ветру, который развевал мои пышные каштановые волосы и даже затрагивал своим дуновением тяжелые юбки платья.
Наверно, это выглядело со стороны так, будто я принцесса и, смотря вдаль, жду своего принца. Прямо как в кино. Я улыбнулась этой своей мысли. Мне действительно захотелось поиграть в принцессу, постоять на крыше со страдальческим лицом, поговорить с всезнающим ветром, поносить пышные нарядные платья и вообще забыть о насущных проблемах. Однако тихая маленькая частичка меня (которая еще умела хоть чуть-чуть здраво мыслить) как заноза не давала мне покоя и как бы изнутри давила и резала меня по поводу диплома.
Я оглянулась и посмотрела на графа. Оказалось, он все это время тихо стоял, сложив руки на груди, и смотрел на меня.
– У вас в роду не было принцесс? – спросил он.
– Почему вы спрашиваете? – ответила я вопросом на вопрос, подойдя к нему.
– У вас сейчас был уж очень страдальческий и величественный вид.
– Правда? – Я улыбнулась, вспомнив свою мимолетную игру, длившуюся почти мгновение, которую, однако, все же уловил внимательный взор графа. – Ну, так что, граф? Где же ваш замечательный аппарат, который сможет вернуть меня домой?! – Спросила я секундой позже.
Тот по-джентльменски предложил мне свою руку, и мы вместе подошли к противоположному краю крыши. Там Андриан меня резко остановил и указал на пол, где едва заметной линией выделялся круг диаметром в один метр. В центре метрового круга был еще один, также едва заметный на темном фоне крыши, диаметром около двадцати пяти сантиметров.
– Это и есть ваш чудесный аппарат?! – усомнилась я.
– Да, – утвердительно кивнул граф.
– И как же он работает?
– Все просто. Нужно встать в центр маленького круга и повернуть вон тот камешек острием внутрь…
Я присела на корточки (насколько мне это позволило пышное платье), чтобы рассмотреть камешек. И действительно, в центре малого круга лежал небольшой камень овальной формы: одна сторона его была закруглена, а другая была острой-преострой.
– И все?
– Что значит «все»? – переспросил граф.
– Ну, больше ничего не надо? Только сдвинуть камешек?
– Ну, – помялся граф. – Нужно еще сделать самое главное…
– Что?
– Мысленно представить себе то место, куда вы хотите отправиться.
– Мысленно представить?! – переспросила я, а сама уже одной ногой стояла в круге. Граф, наконец, опомнился и закричал, схватив меня за руку:
– Евгения! Что вы делаете?! Аппарат неисправен!
– Не беспокойтесь, граф! – Я выхватила свою руку и обеими ногами стала в малый круг. – Сила моей мысли настолько велика, что он заработает! – И, закрыв глаза, я отчетливо представила себе комнату в общежитии и дипломную работу на столе с мучавшими меня цифрами. Ногой я повернула камешек и… почувствовала, что лечу. Однако, мои ноги никак не хотели отрываться от пола, как я ни пыталась. Наконец, почувствовав легкое головокружение, я открыла глаза, и снова мне показалось, что я лечу. Подо мною плавно двигались лесные массивы, зовя меня с собой. Но через пару секунд я поняла, что никуда не сдвинулась и стою на месте. Внизу от ветра колыхались деревья, от высоты у меня кружилась голова, и мне было весьма досадно, что не вышло.
Я с тоской опустила голову и, пройдя мимо графа, обреченно прошептала:
– Не работает…
Андриан подошел ко мне и произнес:
– Не переживайте, Евгения! Не расстраивайтесь! Аппарат остынет, заработает через две недели, и я отправлю вас домой.… Всего две недели! Поживете в замке, погуляете на природе…. Устройте, в конце концов, себе незапланированные каникулы…
Я неопределенно кивнула и поспешила к лестнице. Подойдя к ней и взявшись за перила, я обернулась:
– Андриан, проводите меня, пожалуйста. А то я боюсь заблудиться…
ххх
Лежа в невероятно уютной и теплой кровати, я думала о том, как все-таки плохо, что здесь нет телевизора или хотя бы радио. Вспомнились слова А.С. Пушкина из романа «Евгений Онегин»:
«…В глуши, в деревне все вам скучно,
А мы… ничем мы не блестим,
Хоть вам и рады простодушно».
Рядом на комоде стояли свечи-канделябры, от света которых на стенах плясали причудливые тени. Фарвина, переодев меня и причесав на ночь, не стала тушить свет. Она полагала, что все принцессы бояться темноты. Я не стала возражать. Все равно спать еще не хотелось, а лежать в темной комнате, когда не спится, по-моему, вообще нелепо.
Так, лежа и переводя взгляд с потолка на комод, на свечи и обратно, я вспоминала казавшийся очень длинным прошедший день.
Вспомнилось поле со стогом сена, и как я глупо упала в грязь. Со стороны, наверно, смешно было. Вспомнился лес с его чистым и свежим воздухом; озеро с белыми кувшинками, и неустойчивая байдарка; теплая ванна, красивое зеленое платье, которое где-то откопала добрая толстушка Фарвина; сытный и вкусный ужин с графом; прогулка по крыше и неудачное испытание чудесного аппарата. От последних воспоминаний снова стало грустно. Однако осмотрев еще раз комнату, ставшей мне уютным ночлегом, я невольно вспомнила утешающие слова графа, и улыбнулась. Действительно, почему бы и в самом деле не устроить себе двухнедельные каникулы, если уж все равно другого выхода нет? Тут хорошо, мне даже нравится: чистый воздух, богатый замок, веселая Фарвина и достопочтенный обаятельный граф… Правда, когда и где еще я смогу провести вот так забавно и интересно время?
В течение всего месяца, когда я писала дипломный проект, я мечтала все бросить и уехать куда-нибудь отдохнуть. Но здравый смысл подсказывал мне, что лучше это сделать после защиты работы, что нужно еще чуть-чуть потерпеть, помучиться, и впереди меня будет ждать долгожданный отдых.
Однако все получилось иначе. Отдых наступил сейчас, и надо его использовать на всю катушку. В конце концов, не я сама напросилась, а меня, можно сказать, похитили.
И вдруг у меня будто комок в горле застрял. Меня осенило, я даже на кровати присела. Меня похитили! Меня похитили среди бела дня! Я оказалась в этом замке неслучайно! Но почему? Почему я оказалась здесь? Почему именно я?!
Что самое интересное, эти вопросы возникли в моей голове именно сейчас. Весь день моя голова была забита черт знает чем, например, вопросом о том, как вернуться домой, то есть в общежитие и не пропустить защиту дипломной работы, или как сидит на мне пышное платье, которое я видела впервые в жизни…
И у меня снова прокрутился весь прошедший день, только теперь в обратном порядке. Я отчетливо представила себе нашу встречу с графом. Вот он внезапно появился, я еще подумала, что он свалился с неба, странный тип. Потом он представился невероятно длинным именем, назвался графом, и я подумала, что он больной. А потом он настойчиво требовал, чтобы я пошла с ним… в другой мир, где я нужна, потому что только я знаю, где находится карта Мира.
