Екатерина Авилова
Карта мира
«Все. Не могу. Это конец. Это и есть моя судьба – застрять в пещере. Там, где никто не найдет. И я буду лежать здесь вечно. Сначала мою кожу съедят многочисленные микробы и мелкие твари, обглодают все, оставив только косточки, такие белые и ровные. Косточки в непонятных лохмотьях. И может быть потом, через много лет, какой-нибудь археолог раскопает мой скелет и скажет: «О, это же останки той самой Евжении, которая так и не смогла предотвратить войну. Вот, что с ней случилось! Она застряла в пещере!». Так, размышляя, я уже совсем представила себя белым скелетом со слегка неровной черепушкой, что и речи не было о том, чтобы двигаться дальше. А где вы видели, чтобы скелеты сами ползали?!
Но вдруг в моем сознании что-то засветилось и загудело. Я никак не могла понять, что происходит, и что это. Гудение мешало мне сосредоточиться на моем скелете. Тот все дальше и дальше отплывал от меня, а я тянула к нему руки и даже просила: вернись! Куда-то далеко уплыл от меня и улыбающийся археолог, так и не забрав с собой карту…
– Евжения! – вдруг отчетливо услышала я чей-то голос, раздававшийся неизвестно откуда.– Евжения! Что с тобой? Ты должна ползти!
Я открыла глаза.
– Сизый?!
– Наконец-то! – Обрадовался Голубь и запрыгал от радости. В клюве у него был зеленый фонарик.
– Сизый, что ты здесь делаешь? Ты тоже умер?
– Евжения! Ты о чем? Я жив! Ты жива! Что за бред творится в твоей голове?! Ты потеряла сознание. Это бывает от волнения…. Но ты не должна останавливаться. Ты должна двигаться вперед!
– Подожди-подожди, ты хочешь сказать, что я не скелет?! – Я попыталась осмотреть себя, и хотя это мало не удалось, я все же поняла, что со мной все в порядке.
Постепенно с моим сознанием стало просыпаться и тело, что незамедлительно сразу отразилось болью во всех его частях. Ногу свела судорога, а руки закололо так, будто тысячи иголок вонзились одновременно.
– Евжения! – почти умоляющий голос Сизого заставил меня на мгновение забыть боль в теле и посмотреть на него. И, – о, ужас! – что я увидела! Голубь возвращался в свой прежний размер. Он увеличивался!
– Сизый, быстрее наружу! – закричала я, быстро сообразив, что если его туша застрянет, то мне – конец.
– Я тебя не брошу!
– Быстрее! – кричала я. – Я сама доползу!
– Евжения!
– Быстрее! – уже почти с воплем крикнула я, и тогда Сизый резко рванул куда-то вперед. Я его не видела, но какое-то время слышала шелест крыльев. А потом…наступила тишина.
Я прислушалась.
– Сизый? – шепотом позвала я, больше делая усилие на мысленный образ. В ответ – тишина.
Я напряглась и рывком, с громким вздохом, продвинулась вперед.
– Сизый?
Снова тишина.
Усилием воли я снова напряглась и сдвинулась еще на несколько сантиметров, а потом еще и еще…
Продвигаясь в полной темноте, я постоянно звала Сизого, но ничего не слышав в ответ, я ползла дальше и дальше, пока со всего размаху не врезалась головой в стену.
Едва сообразив, что передо мной стена, я пошарила руками в поисках выхода. Проход оказался правее. Поворот, – подумала я и снова позвала:
– Сизый!
Когда я старалась протиснуться в поворот, мне снова показалось, что я застряла. Страх стал возвращаться ко мне. Но вдруг мои пальцы что-то нащупали. Ручка? Нет. Карандаш. Ага! Это же супер – фонарик! Наверно, Сизый впопыхах уронил его, а, может быть, и специально оставил мне. Я осторожно тряхнула его, – появился слабый зеленый свет и тут же исчез. Я тряхнула сильнее и потрясла, так, что чудо-карандаш стал излучать такой яркий свет, от которого я на секунду ослепла. Потом, слегка привыкнув к свету, я сумела рассмотреть пещерный коридор.
Лаз был узким и прямым. В конце него я увидела непонятное пятно. Это выход, – догадалась я. – Это выход.
Обрадовавшись, кое-как протиснувшись всем телом в поворот, я рванула вперед. Однако к моему величайшему огорчению лаз становился все уже и уже, мои руки уже не могли сгибаться, отчего ползти было совсем трудно. Плечи и голова упирались в потолок, приходилось наклонять голову так, что подбородок скользил и царапался о пол.
– Все. Не могу больше, – вздохнула я и остановилась. Руки ослабли. Покалывание, беспокоившее меня ранее, проходило, однако вместе с ним уходили и силы. Руки, ноги, да и все тело стали ватными. Глаза от усталости закрывались.
– Я не могу, – повторила я. – Сон – явь.
– Евжения! – раздался голос Сизого. Я резко подняла голову, о чем сильно пожалела, ибо удар о камень был неслабым.
– Ты жив!
Его огромная физиономия в перьях торчала посреди непонятного пятна, которым заканчивался лаз. Значит, я не ошиблась. Это выход. Как обидно. Совсем рядом…. А я не могу.
– Евжения! Ползи сюда!
– Бесполезно, Сизый! Я не могу!
– Можешь!
– Нет!
– Слушай меня, Евжения! Ты держишь в руках фонарь…
– Держу…
– Он зеленый…
– Зеленый…
– Зеленый – цвет жизни…
– Цвет жизни…, – повторяла я за ним, как эхо.
– Ползи на этот свет…. Смотри на фонарь и ползи на него.
Я уставилась на фонарь, который держала в моей вытянутой руке. Его сияние постепенно затухало, и я, инстинктивно тряхнула его еще раз.
– Евжения! Смотри только на сияние фонаря. Ни по сторонам, ни в пол, ни в потолок, только на зеленый свет! Поняла?
– Да.
– Давай. Ползи…
Я уставилась в одну точку, которая расплылась зеленым пятном у меня перед глазами. Отключив боковое зрение, (как иногда мы делали в школе, чтобы рассмотреть какую-нибудь зашифрованную картинку на чье-нибудь тетрадке), я снова напрягла все мышцы и подтянула тело вперед.
Снова напряглась и подтянулась…
Так, движение за движением, вслед зеленому расплывчатому огоньку, я продвигалась все ближе и ближе к заветному выходу, которого я, кстати, не видела, так как перед глазами плыли зеленые круги…
Поэтому я ужасно удивилась, когда мои руки повисли в воздухе, а в нос ударил ночной прохладный воздух.
– Ты сделала это! – воскликнул Сизый и, подлетев ко мне, уткнулся клювом в нос.
– Как же мне выбраться? Мне не обо что опереться! – я посмотрела вниз, до земли было метров десять. Высоковато…для того, чтобы нырять туда вниз головой.
– Хватайся руками за мой хвост. Я тебя вытащу, а потом ты сядешь мне на спину, – сказал Голубь.
Я цепко ухватилась за его пышный хвост, даже не боясь выдернуть из него перья, – так хотелось быстрее выбраться из своего заточения!
Через минуту я уже оказалась на холодной траве, ничком вниз, всем телом ощущая ее мягкость и нежность, а еще через миг мы с Сизым поднялись высоко в небо, прямо к желтой луне, которая продолжала зловеще пялиться на меня…. Ночной воздух вонзался в легкие и трепал волосы, и это было счастье…
– О, Евжения! Как же здорово снова летать!
– Ой, и не говори!.. О, Сизый, а как же твоя рана? – только вспомнила я, наконец, о друге.
– А, не беспокойся. Маг залечил ее.
– Когда же он успел?!
– Это все его чудесное зелье! Став маленьким, я стал здоровым…
– Ясно, что ничего не ясно…, – сказала я и прижалась всем телом к голубю. Мне, на самом деле, было уже все равно, каким образом исцелился мой друг, – я так устала, что мне было не до этого, – здоров, и это главное…
Мы продолжали лететь над темно-зеленым ковром леса, который с высоты казался мне почти черным. Похлопав рукой по карте и убедившись, что она на месте, я глубоко вздохнула, – не хватало еще потерять ее где-нибудь в лесу.
Небо постепенно превращалось из черного в синее, а затем в светло-синее. Было ясно, – ночь на исходе, и скоро наступит рассвет. А значит, надо было торопиться. Мысленно я подгоняла Сизого, забывая, что он читает мысли, что для него они словно слова. Он и так летел, что есть мочи, интенсивно взмахивая крыльями. Мне казалось, что он вот-вот упадет от усталости, но он ответил мне, что вовсе не устал. Наверно, у него и, правда, появились резервные силы после приключений в пещере. А у меня, наоборот, почему-то тряслись коленки. Нет, не от того, что было очень высоко, хотя я и боялась высоты, – я уже начала привыкать к полетам с Сизым. Просто близка была развязка моего путешествия, я…боялась. Да, просто боялась, что карта, которою я так усердно искала и, в конце концов, нашла, окажется никому не нужна, и я не смогу остановить битву. Что, если карта и Евжения всем до фени? Да и как великая Евжения, хранительница Мира, появится в нижнем белье при таком количестве народу?!
Сизый фыркнул, подтвердив мои мысли. Осмотрев себя еще раз, я поняла, – мой вид оставлял желать лучшего. Да уж, хороша спасительница Мира в грязном корсете, порванных панталонах с рюшечками, с исцарапанным и пыльным лицом, растрепанными и запутанными волосами. Красавица, да и только.
Сизый снова фыркнул, это он так смеется, и вдруг резко повернул куда-то в сторону.
– Ты куда?
– Знаю я одно местечко, – загадочно ответил Голубь и стал планировать над лесом, ища, куда бы приземлиться.
– О чем это ты? Мы же опаздываем! Скоро рассвет!
– Я знаю, – ответил Сизый. – Но ты же хочешь привести себя в порядок?
– Да, но…
Возразить я не успела, так как Сизый резко начал снижаться, и у меня перехватило дыхание.
ххх
Маленький беленький шарик голубого цвета плыл в кромешной тьме, иногда слегка подпрыгивая, будто пританцовывая. Постепенно он начал расти, увеличиваться в диаметре, и, наконец, превратился в яркий шар, который уже мог осветить большое пространство вокруг. Во тьме появились костлявые руки в белой одежде, седовласая борода, а за ними и морщинистое лицо старика, погруженное в особые думы, понятные только его опытному уму. Маг присел на корточки и протянул длинную худую руку к поверхности воды. Она манила его и не отпускала. И поэтому, как только он указал путь «гостям» своей пещеры, он незамедлительно отправился к подземному озеру, которое открывало ему свои кровные тайны, тайны всего мира…
Едва коснувшись пальцами воды, разбудив ее маленькие судорожные волны, он мог получить интересующую его картинку. Старик внимательно уставился на водяное зеркало. Вода расступилась, открыв ему вид на Большие поля.
Травинки купались в росе после холодной ночи и развевались от легкого ветерка, а птицы пели песни утра просыпающемуся Солнцу. Как вдруг наступила тишина. Пение птиц, колыхание маленьких стебельков, и даже ветер, – все прекратилось в ожидании чего-то…нехорошего. И, как будто оправдывая надежды природы, не заставляя ее долго ждать, с двух сторон, казалось бы, бескрайнего поля появились черные пятна, растущие с каждой секундой. Пятна старались слиться воедино, стремясь соединиться в едином порыве, еще мгновение, и они сделают это, полностью уничтожив молодые ростки. Однако, будто кто-то умолял этого не делать, пятна вдруг замерли на месте, образовав почти ровные черно-серые полукруги. Они колыхались, так, что казалось, – кто-то нарочно шевелит природную ткань, вызывая волны, однако с места не сдвигались, будто чего-то ожидая. И правда, спустя какое-то время, минуту, а может, и час, от черных пятен с двух сторон отделились две жирные точки, и стремительно направились друг к другу…
Маг заворожено смотрел на эти пятна и, качая, головой сказал:
– О, Евжения! Ты должна успеть! Короли уже договариваются о Битве!
Между тем, жирные точки поплясали друг перед другом и вдруг попятились обратно, чуть менее быстро, чем в первый раз. А через мгновение, отделились две маленькие, еле заметные серые точки, которые тоже стремились встретиться посредине и на этот раз уж точно слиться воедино… Они двигались все быстрее и быстрее…
– Евжения! Где ты?! – Маг не выдержал и со всей силы ударил по воде, которая, кстати, ни в чем не была виновата. Картинка исчезла, и на поверхности снова заходили судорожные волны.
– Прости, – сказал Маг сиплым голосом, мгновенно успокоившись. И снова, едва коснулся воды, пытаясь вернуть пропавшее изображение…
ххх
Сизый опустился на поляну, окруженную со всех сторон высокими елями. Даже снизу, казалось, сквозь них пройти нельзя, такой плотной стеной они стояли, будто скрывая ото всех какую-то тайну. И, правда, посреди зеленой поляны бил ключ. Родник образовал небольшую лужицу, в которой была чистая прозрачная вода.
– Что это? – изумилась я.
Вместо ответа Голубь клювом подтолкнул меня к роднику.
– Умойся,… и желательно искупайся… Это тебя взбодрит.
– Думаешь? – засомневалась я. Однако его мысль показалась мне правильной. Холодная ванна взбодрила бы меня, и, быть может, избавила бы от усталости и, возможно, страха…
– Но я буду вся мокрая, – еще сомневалась я, когда подходила к источнику.
– Ничего, по дороге обсохнешь, – непринужденно ответил Голубь. И бросив на него ехидный взгляд, я решила войти в воду.
Несмотря на то, что вода была довольно прохладной, особенно снизу, я почувствовала какое-то облегчение. Мне было настолько приятно это непредвиденное утреннее купание, что даже не хотелось выходить.
Я несколько раз окуналась, и даже сыграла в игру «Баба сеяла горох», опустившись в воду с головой, после чего вода показалась мне теплее. Мои волосы распрямились и уже не выглядели грязными сосульками. Я реально почувствовала себя свежее и бодрее.
Когда я, выйдя из воды, выжимала свои волосы, то заметила среди деревьев небольшой домик. В окошке кто-то подглядывал за мной, но когда увидел, что я смотрю на него, тут же спрятался.
– Сизый, там кто-то есть! – сказала я и отправилась к домику. Дверь оказалась не заперта. Я вошла и заметила под скамьей маленькую светловолосую девочку. – Не бойся! Как тебя зовут? Где твои родители?
Девочка недоверчиво посмотрела на меня и нежным тихим голосом ответила:
– Юта. Мама… погибла прошлой осенью. Отец… ушел сегодня ночью на войну. А ты кто? И что за большая птица с тобой?
– А я Евжения! Я несу карту Мира. А это – мой верный голубь Сизый. И мы тоже летим на Большие поля, чтобы остановить бой.
– Не очень ты похожа…,– усомнилась девочка, рассматривая меня с ног до головы.
– Да, – кивнула я. – Мне пришлось трудно, и в испытаниях я потеряла свое платье. Быть может, у тебя найдется какой-нибудь наряд для меня?
– У меня осталось мамино платье, – Юта достала его из сундука и протянула мне.
– Спасибо, Юта! – Я обняла ее. – Я постараюсь вернуть его тебе!
Девочка улыбнулась:
– Тебе спасибо, Евжения! Верни мне отца! Пусть он быстрее возвращается домой!
Я еще раз обняла Юту и поспешила одеться.
Сизый внимательно рассмотрел меня, распушив перья, и довольно заворковал.
– Что? – высказала я ему все свои эмоции в один вопрос.
– Ты выглядишь превосходно, – произнес его голос в моем мозгу, а его хитрый взгляд подтвердил это.
– Правда?! – не поверила я и подошла к роднику. Там я увидела свое отражение.
Передо мной стояла я, и вроде не я. Сейчас я еще больше походила на ту самую Евжению с портрета, потому что была вся такая величественная и серьезная.
На мне было кремового цвета платье из легкой и гладкой ткани, которая широкими складками струилась вниз. На груди была красивая кружевная вставка, а полупрозрачные узкие рукава украшали небольшие фонарики на плечах. Волосы аккуратно спадали на плечи.
– Кажется, я и правда готова, – тихо произнесла я, привязывая карту к платью.
Когда Сизый помог мне удобно устроиться на его спине, мы взлетели, и мне в голову пришла интересная мысль о раздвоении личности. Меня как будто бы две: одна я – современная девушка, выпускница ВУЗа; другая – утонченная и в то же время смелая и дерзкая средневековая красавица голубых кровей…. Когда (или когда не надо) я – Евгения, или попросту Женька Голубева, веселая и озорная; в другой раз – Евжения, принцесса, которая спасет Мир…
– Интересно, кто ты сейчас? – спросил Сизый.
– Что? – не поняла я, снова забыв, что Голубь легко читает мои мысли.
– Интересная мысль, – сказал пернатый. – Только должен сказать, что ты одна…
– В самом деле?! Но ведь раздвоение личности и предусматривает, что в одном физическом теле уживаются две или несколько психологических личностей.
– Знаю. Я и говорю, что ты одна, и в физическом, и в психическом смыслах…. Просто от массы впечатлений ты уже сходишь с ума…
– Это уж точно!
– На самом деле и Женька Голубева может быть величественной и серьезной, – сказал Сизый, а я вспомнила, как выступала на конференции, и всем очень понравилось и все аплодировали. – А Евжения соответственно может быть веселой и не думать о тягостях миссии. – И тут пернатый оказался прав: я вспомнила свой первый бал во дворце Василия Великого. – Да и имя одно. Просто в нашем мире твое имя прочитали иначе.
– Ты прав…, – согласилась я. – А знаешь, а ведь это тяжело: однажды проснуться, и ты – принцесса…
– Ага, хуже, когда наоборот: заснул принцем, а проснулся бомжем.
Я засмеялась:
– Откуда ты знаешь про бомжей?
– Что ж тут знать-то? Думаешь, у нас нет людей без определенного места жительства? А странники?
– Ну, тоже мне сказал – странники!
– А что? У них же нет определенного места жительства? Нет. Значит, они кто? Бомжи!
– Ну, ты даешь! – сказала я и рассмеялась. И мне так было весело с ним лететь, будто мы летели не на поле боя, а просто – прокатиться с ветерком. Мою усталость, конечно, ветром не сдуло, но дыхание второе открылось, и мне полегчало…
Я не заметила, как рассвело. Солнце, медленно выползшее из-за горизонта, но еще не поднявшееся ввысь, оказалось справа. Вокруг него было все настолько светлым, что хотелось петь: кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, парам-парам-парам-парам, на то оно и утро…
Лес резко закончился, и впереди показались желтые и черно-серые поля, и прежде, чем я что-то поняла, Сизый крикнул:
– Смотри!
Я снова глянула вниз. Черно-серое поле «шевелилось», и ритмично двигалось, будто дышало. И только, когда мы опустились ниже, я поняла, что это не поле дышит, а люди в черно-серых доспехах двигаются…
– Туда! К тому светлому пятну! – крикнула я Сизому, пытаясь перекричать ветер, снова из-за волнения забыв, что он читает мои мысли, и можно говорить тихо, или вообще не говорить, а только думать…
То светлое пятно оказалось проплешиной, той самой серединой огромного поля, где вот-вот должны были столкнуться два многочисленных войска.
Мы продолжали кружить на достаточной высоте, чтобы на нас никто не обращал внимания. Сверху было видно, как от каждого войска отделилось по одному всаднику, которые на бешеной скорости поскакали навстречу друг другу.
– Что они делают?! Они будут сражаться?! – изумилась я.
– Ну, конечно, крошка! – усмехнулся Сизый. – А ты думала, что война – это понарошку?
– Я как-то не задумывалась об этом, – тупо произнесла я.
И правда… Сначала я пыталась исчезнуть из этого мира, так как считала, что я не та, за кого меня принимают. Потом спасала свою жизнь от голодных иттов. Потом искала карту мира, потом спешила ее быстрей показать и предотвратить тем самым войну, и при этом, где-то в глубине души, надеялась, что успею, что все получится, и не будет никакой войны, никакой битвы…
А тут… она, оказывается, началась! На моих глазах началась!
– Ну, да, – подтвердил Сизый. – Чтобы избежать кровопролития, из двух войск выбирают сильнейших воинов, кто из них останется живым, та сторона и одержит победу.
– Ага, поняла. Я вспомнила. Я смотрела «Трою».
– Что смотрела?
– Не важно…. Какой воин наш?
– Вон тот, что справа. У него щит с белой стрелой…
– Ага, кажется, ему понадобится наша помощь…
– Ты права. Мне думается, вампиры послали воина королевской крови, а он будет сильнее любого человека в десять раз, а гнома в четыре…
– Тогда что же мы еще делаем в небе?! Снижайся!
– Ура! За победу! – заорал мне в ухо Голубь и камнем кинулся вниз.
Я с трудом удержалась на его спине, еле-еле уцепившись за его выскальзывающие из моих рук перья. От резкого, почти свободного падения, у меня закружилась голова, и помутнело в глазах.
– Женька, держи себя в руках! – сказала я себе и как можно сильнее выпучила глаза, чтобы они, не дай Бог, сами не закрылись.
Несмотря на внезапно охвативший меня страх,– страх за мою жизнь и жизнь Соединенного Королевства, – а, может, и благодаря ему, я не заметила как мы приземлились. Просто я почувствовала, что падение закончилось.
Голубь остановился ровно посередине того места, где так рьяно стремились встретиться два противника. Я поспешила зажмурить глаза, дабы не видеть, как разъяренные всадники разорвут меня на кусочки. Однако услышав странный смешок Сизого, я открыла сначала один глаз, чтобы посмотреть, не угрожает ли опасность. Не поверив собственному глазу, я открыла на всякий случай второй, и снова увидела ту же «картинку» и чуть не прыснула со смеху.
Всадники остановились ровно в метре от меня, как вкопанные, с разинутыми ртами от удивления. И мне показалось, что их лошади тоже пасти разинули…. Еще бы! Скакать, что есть мочи, чтобы насмерть сразиться, а тут такое! Голубь невероятно огромных размеров, чудо-птица, да красавица девица! С неба свалились!
Не спорю, мною залюбовались. И я рада бы и дальше им позировать да улыбаться (не каждый же день ощущаешь себя фотомоделью), но Сизый заладил мне в ухо одно и то же: «Карта, карта…, карта…», что я не выдержала и сказала:
– Ладно, ладно.
Едва сообразив, что воины услышали мое «ладно-ладно», я быстро среагировала. Разведя руки в стороны, я гордо выпрямила спину и сказала:
– Ладно, ладно, ребята! Повоевали и хватит! Ну что за балаган вы тут устроили?! Людей да тварей разных подсобрали…. Да еще и кровь проливать желаете?! Э, так дело не пойдет!
Мысленно попросив подставить мне крыло, я живо и, главное, красиво скатилась с него, жестом показывая всадникам, что им тоже не мешало бы спешиться, что они и сделали, правда, не без некоторых колебаний.
– Что же это получается, ребятки?! – я поставила руки на пояс, как говорится, «руки в боки». – Я-то думала, вы умные, сами разберетесь, по добру, по здорову, по мирному разойдетесь, авось и вообще сходиться не будете…. Ну, что вам за напасть такая – обязательно повоевать! Нет, ну право, хлебом вас не корми, дай подраться с кем-нибудь! Что, в мире поинтересней дел нету?! Вот опять из-за вас не выспалась! – я театрально зевнула, на что Сизый снова фыркнул, – засмеялся, хорошо, что это заметила только я. – Что же вы творите! Из-за вас приходится вставать в такую рань, чтобы с вашими делами разбираться! Ну, прямо, как дети малые! – и для пущей убедительности моего «страшного» гнева я топнула ногой.
Сильные воины, одетые в легкие латы с мечами и щитами, до того стоявшие как вкопанные, разинув рты, и побаиваясь даже дышать, вдруг ничком пали на землю, а точнее на колени, выставив свои упругие зады, и стали биться челом, синхронно, будто тренировались, приговаривая:
– Не гневись, матушка, прости нас, дураков…
Пока они так бились у моих ног, вымаливая прощение, я не заметила, как с двух сторон осторожно, будто крадучись, подошли почти вплотную два войска. И, главное, Сизый молчал!
– Я тоже увлекся твоей игрой, – сказал он. – Поэтому не заметил их…
И в то время, пока мы с Сизым мысленно выясняли отношения, от каждого войска к нам поближе выехали по три всадника. Все они были какие-то расфуфыренные и больно важные, так что я сразу поняла, что это военачальники, – самые главные на поле битвы, впрочем, из-за которых весь сыр-бор.
И точно, когда они подъехали совсем близко, несмотря на доспехи, я узнала в двух из них Василия Великого и Стратодуба.
– Ага, а вот и вы! Явились – не запылились! – я махнула на них рукой, как на надоедливых мух, хотя на самом деле у меня затряслись коленки. Было страшно, что Василий, не специально конечно, а каким-нибудь словом выдаст меня, и что Стратодуб узнает во мне якобы Загорную принцессу, разгневается или вообще не будет воспринимать серьезно…
Будто угадав мои мысли, Стратодуб произнес:
– Что ты здесь делаешь, несносная девчонка?! Неужели не видишь – ты мешаешь воинам биться!
На свой страх и риск я задрала еще выше и без того курносый нос, выпрямилась и гордо произнесла:
– Не смейте разговаривать со мной в таком тоне! Если вы, несчастный вампир, не в курсе, я – Евжения, Хранительница Мира!
– Не смеши меня, глупая девчонка! – и, не дожидаясь от меня какой-нибудь реакции, он развернулся к своей свите и приказал.– Убейте их!
У меня даже сердце сжалось, потому что я увидела нацеленные на меня и Сизого луки со стрелами. В том, что они не промахнутся, я не сомневалась. И я уже была готова распрощаться с жизнью, как вдруг откуда-то сверху раздался звонкий голосок:
– Стойте!
Все, включая лучников, посмотрели в небо и увидели маленькую девчушку-вампира.
– Друзи! – обрадовалась я.
Она кивнула мне, улыбнулась, а потом с серьезным видом обратилась к «своим» воинам-вампирам:
– Стойте! Неужели вы не помните, что нельзя стрелять в Голубя!
– Почему это? – недовольно бросил один из них.
– А потому, что Голубь – это птица Мира, и тот, кто обидит ее, поплатится жизнью, а на весь народ ляжет проклятье! Вам что, бед мало?!
Воины-вампиры в страхе опустили луки и уставились на голубя, как на святого, продолжая, однако, одним глазом коситься и на Стратодуба, мол, как он отреагирует.
Стратодубу это, конечно же, не понравилось. Он разгневался, понимая, что ни при каких обстоятельствах не сможет заставить их убить или хотя бы тронуть священную птицу, и истошно закричал:
– Тогда убейте ее! – и показал на меня, отчего я снова сжалась в комок от страха. – Она только притворяется Хранительницей Мира, Евженией. До этого она позволила себе соврать, что она Загорная принцесса…. На самом деле, эта девица просто врушка и очередная поклонница графа! Интересно, кто надоумил ее? Может, ты, Василий?!
Дело снова попахивало заварушкой, как бывает обычно в очереди. Василий медленно покачал головой, всем своим видом показывая, что он тут ни при чем. Тогда Стратодуб заорал:
– Убейте ее!
И лучники одновременно, медленно и осторожно подняли свои луки и нацелили на меня.
– Нет! – я вдруг резко вскинула руки вверх, сама себе удивляясь. – Вы верите этому болвану? – я указала на Стратодуба. – Так я вам докажу, что я та самая Евжения, которую вы все долго ждали.… Зачем я здесь? Чтобы остановить безумие, которое вы для себя придумали! Или не вы, а он?! – я снова показала на рыжего вампира, который все время пыжился и даже покраснел от злости. – Это все он устроил, не так ли? И как же вы могли пойти за ним? Неужели все так хотят войны?!
В толпе раздался ропот. «Нет, не хотим», – слышала я фразы. «Это наш хлеб!». «Он нас заставил!» «А как же наши земли?!» «Нам негде растить хлеб!».
Я подняла руку вверх, призывая к тишине.
– Неужели нельзя решить вопрос мирным путем?!
В толпе снова раздался ропот, кто-то не верил в это, кто-то кричал, что пытались – не вышло, кто-то просто пожимал плечами.
– Я докажу вам, что можно! Можно решить вопрос мирным путем! Это я вам как Хранительница Мира говорю! – гордо произнесла я и под удивленные взгляды толпы с размахом развернула карту Мира.
На несколько минут на поле битвы воцарилось молчание. Поговорка «как баран на новые ворота» как нельзя лучше подходила для описания лиц, собравшихся вокруг меня и Сизого. Голубь на всякий случай прикрывал меня крылом, ведь в него-то стрелять уже не собирались. А я ждала, когда же хоть до кого-нибудь дойдет, что я держу в руках. И когда я, уже потеряв всякую надежду на их сообразительность, собиралась завернуть карту в рулон, вдруг снова раздался сначала робкий, передающийся в толпе из уст в уста, ропот, возрастающий постепенно до слабого крика: «Карта…, карта…, карта Мира…, настоящая карта…, Хранительница…, это она…, карта Мира,… мы спасены…».
Однако моему внутреннему торжеству суждено было приостановиться, так как наконец очнулся Стратодуб, видно, придумал очередную отмашку.
– Да что вы ее слушаете! Она обманщица! Принесла с собой какую-то бумажку и воображает тут! Что нам с нее толку?!
– Не скажи! – возразила я. Этот Стратодуб начинал меня порядком бесить. Нет, ну не дает закончить миссию спокойно! – Это не какая-то бумажка, а самая настоящая карта мел…, – я осеклась, едва не сказав «карта мелиорации», и все испортила бы. – Это самая настоящая карта мира. Вот скажите мне, из-за чего весь сыр-бор? – спросила я у одного из ближайших ко мне вампиров-лучников, не входившего в дружину Стратодуба.
– Что? – не понял он. И это и понятно. Я уже давно заметила, что умом и сообразительностью они не отличались…
– Из-за чего вы начали войну?
– Вы у меня спрашиваете?– снова растерялся лучник. Я всплеснула руками. Ну что за…. Даже по толпе прошелся смешок. Значит, есть люди, понимающие, что к чему.
– Да, тебя. Я же на тебя смотрю. Вот и ответь: зачем ты здесь? Что тебе дома не сиделось?
– Ну, – воин пожал плечами, замялся. Мне даже его жалко стало. Выглядел он, как ученик-двоечник у доски с невыученным уроком. Фу, не люблю я мямлей…
– Ну? – нетерпеливо повторила я, сама уже жалея, что затеяла все это.
– Ну, это…. Я сам не воин. Просто у нас земли плохие. Нам негде хлеб выращивать. А люди и гномы хорошие земли заграбастали…
– Ага, – кивнула я, не раз слышав эту историю. – И чего вы хотите добиться войной? Отобрать у побежденных их земли?
– Ну, да, – неуверенно произнес лучник, со страхом поглядывая на рыжего вампира.
– Ну, да. А если бы вы проиграли?
– Мы бы не проиграли. Стратодуб собрал большое войско…
– Ну, знаешь…. Не всегда победу одерживает тот, у кого перевес в силе, бывает наоборот. Ведь главное в военном деле, не количество, а стратегия…. Или тактика…мм…. Ну, да ладно. Не об этом речь. Что же Стратодуб обещал вам?
– Он обещал нам, что когда он станет королем Соединенного Королевства, то отдаст нам лучшие земли…, – ответил лучник.
– А люди и гномы?
Тот пожал плечами.
– Угу, значит, себя вам, бедненьким, жалко. А что станет с многочисленными народами людей и гномов, вам все равно. Вы же понимаете, что всех уничтожить вам не удастся. Разбредутся они меж вас, и пройдет много лет, что не отличишь. И будут вампиры возделывать хлеб на хороших землях, однако совсем не умеючи это делать…. И что будет дальше?
Воин-лучник пожал плечами. В толпе снова раздался ропот. Толпа тоже не знала.
– А я скажу, что будет дальше, – продолжила я. И откуда я это только взяла? Сама себе поражаясь, я продолжала говорить и говорить. Пока меня слушали, и внимательно слушали. – А дальше – от неумелого использования хорошие земли будут ухудшаться, и с каждым годом все быстрее…. Ведь каждая земля, каждая почва требуют особого ухода. И вы придете к тому, с чего начали, или еще хуже…
– Так что же вы предлагаете, Евжения?! – не выдержал другой воин-лучник, стоявший рядом. – Что нам делать? И что это за карта Мира?
Толпа закивала головами и загалдела. Всем: и людям, и гномам, и вампирам, и даже иттам, которые стояли в стороне и вынюхивали что-то, – было интересно, что это за карта такая и как она действует.
