Борис Петров
Адаптер
8.
Пришла зима, настоящая, с глубоким пушистым снегом и щиплющим морозцем по утрам. Жизнь раскручивала свое колесо все быстрее, не давая никому времени на безделье.
Альбина переехала жить к ним, стала тратить меньше времени на дорогу на работу и больше успевать. Ее строгое ворчание носило иной, теплый характер, а Евгений, окруженный домашними заботами, никогда не чувствовал себя лучше.
Рита брала уроки у Альбины кухонного мастерства и скоро, вся обсыпанная мукой, гордо представила свой первый кулинарный шедевр. Он правда получился немного подгоревшим, но был съеден в тот же вечер. Каролина, приглашенная на это событие, вся загорелась от желания научиться, и они вместе с Ритой насели на Альбину, требуя выдать свой секрет.
Каролина стала частенько забегать к ним в гости после школы, всегда с большой неохотой возвращаясь домой по неоднократному требованию родителей. Рита была несколько раз в гостях у Каролины, но ее мама сразу не взлюбила ее, шепча Каролине каждый раз, но так, чтобы Рите было слышно, что она ей не ровня: «Кэрол, ты же понимаешь, что ты должна общаться с людьми твоего круга, да, доченька?».
«Конечно, мама», – только и отвечала Каролина, бледнея от унижения и до крови закусывая губы.
В один из таких дней, когда Евгений пришел забирать Риту, засидевшуюся допоздна, его встретила мама Каролины.
– О, Вы наверно папа Риты, заходите пожалуйста, – ласково пропела она, приглашая пройти за собой. Квартира была большая, он насчитал более шести комнат, – пойдемте на кухню, пока девочки собираются.
Он вошел на кухню и сел на предложенный стул из тяжелого красного дерева. Мама Каролины была одета в изящный халатик, который, как показалось ему, был излишне короток для ее идеального тела, которому было тесно в этой полупрозрачной окове.
– Хотите чаю или может кофе? – спросила она и, не дождавшись ответа, села напротив, эффектно заложив ногу на ногу так, чтобы ему была полностью видна вся линия ее идеальных ног.
Евгения немного позабавила эта открытая игра, раньше он и сам был бы не прочь участвовать в подобных играх с такими самочками, но теперь от этих стройных ног, высокой груди, норовящей порвать ткань тонкой одежды, этих губ, больших глаз, от всего этого вездесущего и безликого образа, так сладострастно дурманящего своим видом в молодости, от всего этого ему становилось мерзко на душе, мерзко за нее, за себя, вынужденного принимать условия игры и выражать лицом полуприкрытое сладострастие.
Она, удовлетворившись оказанным эффектом, растягивая слова и делая ударение на последний слог, продолжила линию обольщения.
– Мы с мужем так устаем, Вы не представляете. Так много работы, просто ужас! А еще эти рабочие станции, вот куда смотрит правительство, не понимаю. Одна хуже другой, мне все приходится переделывать самой, Вы представляете? – она залилась негромким пискливым смехом.
– Да, работы много, – поддержал он разговор, внутренне напрягаясь от ожидания Риты.
– Муж до сих пор на работе, столько процессов в этом году, просто ночует уже там. А я дома одна, всю ночь, – она недвусмысленно посмотрела ему в глаза, чуть приоткрыв рот.
– А, вот и Рита готова! – заторопил он события, надеясь, что девчонки услышали его и подыграют.
–Готова, пойдем? – раздался из прихожей голос Риты.
– Спасибо за чай,– усмехнулся он, решив больше не играть в эти игры, мама Каролины гневно посмотрела на него и бросила в сторону. – Каролина проводит Вас.
– Ну, и Вам, не хворать, – Евгений вышел, глубоко вдохнув свежий воздух то ли после ее духов, то ли после ее разговоров.
– Ну что, пойдем? Завтра еще наболтаетесь.
– Да, пошли. Пока, пока! – Рита чмокнула в щеку Каролину, та, смущенная, подошла ближе к Евгению.
Он наклонился, и Каролина прошептала ему на ухо.
– Извините, пожалуйста, дядя Женя.
– За что, милая? – прошептал он.
– За маму, извините, мне так стыдно, – она чуть не плакала.
– Не надо извиняться, я все понимаю, и ты за это не в ответе, хорошо?
Каролина закивала головой, он погладил ее по голове и подмигнул.
– В выходные будете печь нам торт, ага?
– Да! – весело воскликнула Каролина.
– Ну все, мы ушли, а то никогда не распрощаемся.
Они вышли, а Каролина долго стояла у двери, уткнувшись головой в бархатную обшивку.
– Кэрол, милая, – позвала ее мать с кухни.
– Да, мама, – Каролина ватными ногами пошла к матери.
На второй месяц зимы Рита перешла в группу к Каролине. Ее рейтинг, благодаря натаскиванию Каролины по гуманитарной хрени, как она выражалась, дал свои плоды очень скоро.
Они вместе уже набрали почти максимальный рейтинг, стратегически решив не входить в первую тройку. Каролина осваивала новые методы решения задач, предложенные Ритой, и скоро уже почти не глядя в шпаргалки с формулами из зеленых чернил, решала сама, изредка спотыкаясь на неявных данных.
Больше всего им нравился факультатив по истории. Они вдвоем спорили с Арнольдычем, каждая со своей стороны, Рита с расчетной, Каролина с логической, находя несоответствия, чем вводили преподавателя в радостное неистовство. Совершенно стиралась та грань понимания, что разговаривают они с компьютерным кодом, принимая его более живым, настоящим.
Каждый урок истории был для них праздником, тем более что они навсегда были освобождены от проверочной части, и сбегали на футбольное поле, кормить вместе с Ренатом птиц.
Ренат принял данное ему Ритой имя, и даже вышел его у себя на комбинезоне еле заметно серыми нитками чуть ниже желтого значка с номером.
Каролина постоянно таскала из дома пророщенную пшеницу, которую всегда ела ее мама на завтрак. Ей это давалось с большим трудом, приходилось делать вид, что она с удовольствием это ест на завтрак, чем немало порадовала мать, которая каждый раз ее хвалила, говоря, что она наконец-то начала взрослеть.
Работнику столовой с легкой руки Каролины дали имя Роман, она даже нашла где-то клеевые нашивки и тайком передала ему, наказав непременно приклеить, чтобы она видела. Так на его правом рукаве сверху вниз появились четыре буквы: РОМА.
Вместе с Ритой они отучили хулиганов издеваться над ним, зажимая их после каждого инцидента в мужском туалете и хорошо дубася. Девчонки были сильно ниже, но, что казалось странным, значительно сильнее, заставляя своими маленькими жесткими кулачками слушаться даже самых здоровых лбов.
Раз в месяц, когда школу посещала комиссия, Каролина переживала, что у птиц не будет достаточно корма, из-за этих бездельников, а на дворе сильные морозы!
В начале марта их группу решили отправить на экскурсии на заброшенный гипсовый карьер, до нее было еще более двух недель, но девчонки все уши прожужжали Евгению и Альбине.
– Нам обязательно надо купить снаряжение, – уверено говорила Каролина.
– Какое снаряжение? – не понимала Альбина.
– Ну, тетя Аля, как какое? Специальную одежду, а вдруг мы там останемся и придется ночевать.
– Спальный мешок с автоподогревом, – добавляла Рита.
Далее сыпались термины, названия, перечни сухпайков, Евгений поначалу спорил, но потом махнул рукой и согласился на все.
Родители Каролины были против, считая, что их девочке нечего ходить по грязи, но на них надавила администрации школы, указывая на необходимость всестороннего развития ребенка и гражданина.
– Мне пора, – с грустью сказала Каролина, получая подтверждение прихода такси. – Завтра идем за снаряжением!
– Да! – воскликнула Рита. – Ведь да?
– Да, да, – подтвердил Евгений, – но вы пойдете с Алей, я завтра работаю.
– В субботу? Почему? – удивилась Альбина.
– Не хочу, но должен. Давай, Каролина, иди, а то родители заругают.
Каролина попрощалась со всеми и, шепнув что-то Рите, побежала к ожидающему ее лифту.
– Чего это вы шушукаетесь? – спросила ее Альбина, ловя ее смущенный взгляд.
– Да так, ничего, – смутилась Рита.
– Давай говори, я же все равно узнаю.
– Каролина сказала, что ты красивее ее мамы.
–Вот уж не думаю, Каролина очень красивая девочка, вряд ли ее мама уродина.
– Нет, ее мама не уродина, просто ты настоящая.
–Настоящая, это как? – непонимающе посмотрела на Евгения Альбина.
– Ее мама идеальная телочка, – хмыкнул Евгений и протянул. – Мечта любого.
– И твоя тоже?
– Моя мечта рядом со мной.
– Ну конечно.
– Она какая-то, не знаю, как сахарной пудрой посыпанная, – нашла определение Рита.
– Каролина, доченька, пойди ко мне, милая, – ее мама полулежала на диване, вытянув ноги, в полсилы вещали последние новости.
– Да, мама, – подошла Каролина, только что вернувшаяся домой.
– Ты где была?
– Я была в гостях у Риты. Мы планировали наш поход на карьер!
– Милая, я же тебе говорила, что тебе не следует много общаться с этой девочкой. Да, она тебе помогла с математикой и физикой, но разве ты не могла этого сама? Милая, ты должна держаться людей своего круга, иначе нельзя, понимаешь?
– Да, мама. Но Рита моя подруга, настоящая подруга, – неожиданно твердо сказала Каролина.
–Ты что, опять грубишь матери? Не стоит этого делать, помнишь, что за это бывает?
– Да, мама, я помню, – через силу ответила Каролина.
– Вот и хорошо. А с Ритой больше не дружи, сходите на эту экскурсию и все, поняла?
– Но мама!
– Кэрол, следи за тоном.
– Да, мама.
– Ну иди, занимайся.
Каролина степенно вышла и бесшумно вбежала в свою комнату, уткнувшись в подушку, чтобы скрыть рыдания.
Ее мама встала с дивана, пригладив съехавший халатик и пошла в кабинет мужа.
– Милый, чем занимаешься?
– Работаю, – ответил он, скользнув рукой вверх по ее ноге, когда она подошла к нему вплотную.
– Не сейчас, нам надо поговорить, о нашей Кэрол.
–А что с ней, у нее же все хорошо?
– Не совсем. У нее есть одна подружка, из этих, ну понимаешь, да? Вот, можешь их проверить, ну там, не знаю, ну сам знаешь, да? Пусть их переведут в другую школу, или покинут город, ну не знаю, как вы там это делаете. Мы же не можем травмировать нашу девочку, а обстоятельства нам не властны, хорошо, милый?
– Я понял, у тебя есть ее ID?
– Да, он записан у нас в замке двери.
– Сделаю, попозже, – он притянул ее к себе, она томно, неестественно громко застонала в ответ.
Дни до экскурсии медленно текли, назло всем непозволительно долго перешагивая границы новых суток. Девчонки прожужжали все уши, наперебой рассказывая про старые карьеры, про способы выработки грунта, руды и еще много других, непонятных городскому жителю вещей, оперируя почерпнутыми знаниями из энциклопедий, документальных материалов из школьной библиотеки. Каролина с Ритой провели даже целый анализ, который показал, что во всеобщей сети почти ничего нельзя было найти про горное дело или разработку полезных ископаемых карьерным способом. Евгений тогда им объяснил, что не смотря на видимую доступность информации в открытом доступе находится только то, что должно находится по мнению Системы.
Альбина вместе с Каролиной тогда возмутились, ссылаясь на пункты Конституции и уже неизвестно кем и когда принятых законов, Евгения очень удивила их юридическая подкованность, а Рита, принявшая сторону отца, рассудительно заметила, что действие любого закона, даже основополагающего, а зачастую и именно его, может в полном объеме нивелироваться бесчисленным множеством маленьких подзаконных актиков, постановлений, уточнений и прочей мишуры, вводя ограничения или полностью блокируя действие закона. В этом, по ее мнению, и заключалась гибкость Системы, а пришла она к этому совсем недавно, когда подсчитала вероятность исполнения первой тысячи основополагающих статей Конституции, на основании которых и зиждилась Система.
Умных нигде не любят, объяснила им простую истину Альбина, заметив, что они сильно выделяются из общей массы учащихся, Система это не оставит без внимания.
«А разве не нужны умные люди?» – удивлялась Каролина.
«Понятие ума очень относительно, смотря с какой точки посмотреть. Государству испокон веков нужны были в основном послушные» – ответил ей Евгений, вспоминая институтский курс истории, который им преподавал, тогда еще вживую, один старый еврей, его фамилии стерлась из его головы, но живо стоял в памяти он сам, его спокойный чуть хрипловатый голос, грустный добрый взгляд, обращенный ко всем, без исключения. Он ясно помнил, что он был евреем, а кто был он сам, какая у него национальность? Он не знал, да и никогда не придавал этому значения.
Девчонки решили, что они обязательно должны спуститься в шахту и все увидеть собственными глазами. Они уже опробовали свое снаряжение на тренажерах, научившись доверять невидимым лескам, способным выдержать целого слона, как заверяла реклама, Альбину настолько удивило, как эти две проворные обезьянки быстро научились лазить по отвесным стенам, легко спускаться и подниматься, как заправские альпинисты. Меньше чем за неделю они получили удостоверение альпиниста начальной категории, дающее им право самостоятельно, с поддержкой только сигнального робота подниматься и спускаться на небольшие горы или в неглубокие пещеры.
– Смотри, что я нашла, – Каролина придвинулась ближе к Рите, зависшей на сочинении по очередному занудному произведению, – брось ты эту ерунду.
– Не могу, тут требуется описать мое мнение, а у меня его нет. Не могу же я написать, что это пустое поверхностное произведение?
– Конечно, не можешь, а то получишь в ответ еще десять таких же. У тебя и так рейтинг вниз пошел.
– Да, но я стараюсь! Просто не получается, – вздохнула Рита, вновь принявшись читать с начала демагогическую критическую статью. Она с возмущением отодвинула от себя планшет, – не понимаю, зачем пишут такую чушь, они хотя бы сами ее читали?
– Не знаю, никогда это не интересовало. Я же тебе объясняла, подели ее на десять частей и выбери третью, пятую и восьмую, остальное не читай.
– Я устала, позже доделаю. И вообще я хочу есть, пойдем в кафе?
– Не хочу, там шумно. Может пойдем на улицу?
–Но сначала в кафе, я хочу есть!
Растолкав тормозящих перед автоматами школьников, они набрали пакет всякой снеди и побежали на улицу. Спортивная площадка была полностью покрыта плотным утрамбованным слоем снега, скрывая свои границы и сливаясь с пространством в одно большое белое пятно. Залитый каток был пуст, тихо играла незатейливая музыка, приглашая желающих покататься. Девчонки выбрали в раздевалки нужные размеры и, поскальзываясь поначалу, выбежали на лед. Каток оживился, подсвечивая лед яркими огоньками, принимая эстафету у уже давно скрывшегося солнца.
Накатавшись вволю, Рита на этот раз обыграла Каролину, упав только три раза на поворотах, девочки, полные хозяйки льда, вытащили на лед скамейку и, болтая ногами в коньках на высокой скамье, раскрасневшиеся, хитро поглядывая друг на друга и тут же взрываясь от хохота, быстренько умяли весь пакет с полусинтетической выпечкой.
– А говорила, что не хочешь есть! Врала, врала! Врала! – затараторила Рита.
– Не врала! Не врала! – возмущалась Каролина, силясь прожевать большой кусок, который она по жадности запихнула себе в рот.
Спортивный костюм, в котором они решили ходить всю зиму, чтобы не тратить время на переодевание, что вызвало кучу негодования мамы Каролины, постепенно прибавлял температуру обогрева, определив, что его хозяйка стала остывать.
– Ну что пойдем обратно? – спросила Рита, до конца оставалось чуть более одного часа.
– Подожди. Я же тебе не показала, что нашла. Вот смотри.
Каролина передала ей свой планшет, где из большого количества материалов из сети написанный ею простой фильтр вычленял и сформировывал в единый отчет затребованную информацию. Рита долго вчитывалась о каком-то новом проекте, расположенном далеко в горах, вроде по координатам это было на Алтае или рядом, на свою память по географии она не особо надеялась. Отчет рассказывал о населенном пункте, созданным неизвестным инвестором, который приглашал изменить свою жизнь и поселиться в «Старом Городе», где каждый мог попробовать реализовать себя по собственному желанию, а не по распределению Системы.
– Звучит заманчиво, но ты не думаешь, что это сказка? – борясь со скепсисом и все более нарастающим восторгом, спросила Рита.
–Я все обдумала, может и сказка, но все лучше, чем сейчас! – горячо воскликнула Каролина. – Я вчера залезла в папин профиль.
Она замолчала и стала нервно оглядываться, Рита взяла ее за руку, желая успокоить начавшую бить Каролину нервную дрожь. Это случалось все чаще в последнее время, когда она рассказывала о своей семье.
– Они, они, – она всхлипнула, но найдя силы, продолжила неожиданно твердым голосом. – Короче, Вам надо уезжать отсюда, и как можно быстрее!
– Но почему? Я не хочу уезжать! Почему мы должны это делать, мы же никому не мешаем!
– Мешаете, и очень многим. Эти уроды, – Каролина хотела еще добавить свою любимую тираду, но просто махнула рукой на главный корпус школы. – Они составили целую петицию против тебя. А мой отец завел исполнительный лист на дядю Женю и Альбину.
– Но почему, за что?! Когда ты узнала?
– Вчера ночью, когда отец спать пошел, я качнула его почту. Я сама не поверила, но вот, что услышала сегодня, когда ты прыгала на своем любимом магните.
Она передала Рите на наушник записанный разговор двух школьников, которые, с презрительной усмешкой смотрели на взмывающую вверх Риту, рассказывая, что им поведали родители.
– А вот, что я нашла сегодня на уроке риторики, – Каролина показала ей постановление. Администрации районного округа, определяющее передачу объекта за номером… Рита в ужасе выронила планшет из рук на колени – это был ее номер! … для передачи на обеспечение и в целях защиты в Комбинат.
– Они не могут, не имеют права! Я же, я же человек, я человек!
– Тише, тише, – зашипела Каролина. – Что будем делать?
– Я не знаю, не знаю! Надо папе сообщить, – Рита набрала Евгения, но соединение Оборвалось. Она попробовала еще несколько раз, безрезультатно. – Не соединяет.
–Давай я попробую, а ты тете Але набери.
– Ты думаешь это все правда? – спросила Рита, перестав набирать Альбину, с ней связь тоже обрывалась моментально.
– Не знаю. Я весь день об этом думала, но сейчас уверена, что надо бежать.
– Куда бежать? Разве можно куда-то сбежать?
– в Старый Город, ты запомнила координаты?
– Да, мне кажется да.
– Ничего, я запомнила.
– Но ты же не собираешься…
– Я тут одна не останусь, лучше в горах замерзнуть! – безапелляционно ответила Каролина. – Так, через полчаса будет автобус, надо в первую очередь свалить отсюда, а там решим, дождемся твоего папу.
– Хорошо, – успокоилась Рита, она приняла для себя доводы Каролины, поняв, как много она не замечала вокруг, того что было давно на поверхности. Стала наконец понятна расплывчатая оговорка в законе об усыновлении воспитанников Комбината, двусмысленно ссылавшаяся на общественный контроль и заботу, как главный орган опеки. – Я готова, пойдем.
–Надо забрать снаряжение с собой, может пригодиться.
– Ты думаешь, мы не сможем поехать на экскурсию?
– Забудь про нее! Нам надо валить из Города, и чем скорее, тем лучше!
Девочки переоделись и, борясь с волнением, направились к главному корпусу. В холле было пустынно и непривычно тихо. Они шмыгнули к шкафам. …Стараясь не привлекать лишнего внимания, переоделись в походный костюм и в тяжелые горные ботинки, с обитой стальными шипами цепкой подошвой. Уже поднимаясь наверх до них донесся неприятный гул голосов, очевидно в холле стояла большая группа людей.
Их встретило гробовое молчание, сотни глаз озлобленно и боязливо смотрели на них. Кто-то резко схватил Каролину за руку и по полу оттащил ее в сторону. Рита стояла одна перед всеми, широко раскрыв глаза от страха, окруженная злобными насмешливыми взглядами.
На выходе ее ожидали трое глумливо улыбающихся гвардейцев. Рита почувствовала давно забытый привкус железа во рту, голова заныла от близости излучателя. Все казалось страшным сном, кошмаром, подстегивающим нереальность происходящего замедлением времени. Будто бы во сне она увидела, как из всех сил вырывается Каролина из рук отца, истошно крича:
– Беги! Рита, беги! Беги!
И она рванула, что было сил, обратно на спортивную площадку. Тяжесть снаряжения не давала ей возможность развить скорость, и она успела добежать только до середины поля, когда луч переносного излучателя парализовал ее, заставив кубарем покатится по снежному настилу. Голова ничего не соображала, во рту потоками набиралась кровь, в ушах выло и стонало. Сквозь красную пелену она увидела, как Рома, толстяк из столовой, несясь как пушечное ядро, сбивает с ног двух гвардейцев, валя одного на землю, бешено впиваясь сильными пальцами в горло.
– Ах ты сука! – вскакивает второй гвардеец и в упор, целясь в шею, всаживает в Рому пять патронов с транквилизатором.
Рома под действием смертельной дозы затихает, и лежащий на земле гвардеец с ожесточением сбрасывает его с себя, вскакивает и неистово всаживает ему в лицо почти всю обойму транкопатронов.
–Убью! Убью! – кричит он, дергая рукой при каждом выстреле.
– Успокойся, он уже мертв, – останавливает его второй.
–Он меня чуть не задушил, понимаешь? – истерично орет гвардеец, дрожащими руками перезаряжая пистолет.
Первый гвардеец подбирает излучатель и направляет его луч на Риту, с улыбкой наблюдая, как ее тело начинает биться в судороге.
– Э, стой, стой! – хрипло заорал второй гвардеец, заметив, как сзади несется Ренат, огромными шагами преодолевая пространство. Гвардеец бьет в него последними патронами, но они, соскользнув от неточного выстрела, только врезаются иглами в ткань комбинезона.
Страшный удар лопаты в голову отбрасывает первого гвардейца с излучателем в сторону, второй гвардеец, не успевая вставить новый магазин, падает рядом, с раздробленной от второго мощного удара в голову. Несколько патронов все же достигают его кожи, вонзаясь в нее тончайшими крючками, он падает на колени, борясь с нахлынувшей на него подавляющей силой.
Из здания выбегает третий гвардеец и, лихорадочно давя на кнопку излучателя, боясь отойти от входа, направляет на него максимальный поток.
Из последних сил Ренат, ослепший от кровавого света излучателя, медленно теряющий сознание, бережно убирал впившиеся в лицо друга патроны.
– Ты теперь свободен, Рома, свободен, – шепчет он, не слыша своего голоса. Сильная доза излучения разогревает его голову, и он чувствует, что она сейчас взорвется. Тело, обездвиженное транкопатронами, бьет судорожная волна, перед глазами, затмевая кровавую пелену, он снова видит тот самый лес, дорожку, посыпанную раздавленными кусочками мела с краю, как тогда, в день его побега. В глазах становится все светлее, свет заполоняет все вокруг, согревая своей теплотой, он падает рядом с другом, с застывшей улыбкой на восковом лице.
Каролине удается попасть тяжелым ботинком по голени отца, она вырывается и убегает из корпуса. Она не слышит криков ее матери: «Каролина, вернись! Вернись немедленно!».
– Ты куда, а ну стой! – хватает ее гвардеец у входа, но она, изловчившись, со всего размаху бьет ему между ног тяжелым рюкзаком.
–Бежим, бежим! – кричит она начавшей приходить в себя Рите. Подбегая ближе, она хватает ее за руку и тащит за собой к тайному лазу в заборе, показанному им как-то Ренатом. Они выбегают на магистраль, не замечая плотного потока машин, робокары легко оттормозились, пропуская замеченное еще издали движущиеся препятствие.
От быстрого бега у Риты прояснилось в голове, ноги увереннее несли ее вперед сквозь кварталы, облетая редких встречных прохожих. Каролина бежала впереди, постоянно оглядываясь, чтобы она не отставала. Каждый резкий непонятный звук они воспринимали как сирену, наращивая темп, но усталость властно овладевала ими, заставляя лучше рассчитывать силы, забитые ноги почти не гнулись, отказываясь слушаться.
В березовом парке было безлюдно, но они не обратили на это внимания, ощущая близость заветной цели. Не сговариваясь, девочки исчезли в чернеющей чащобе, рухнув под большим кустарником на землю.
– Дай мне твой браслет, – задыхаясь от бега просипела Каролина, Рита молча протянула его, не понимая странных манипуляций подруги.
Каролина на ощупь тыкала браслет тонкой иглой, ища потайную кнопку, вскоре браслет замигал и погас, потом погас и ее браслет.
– Ты его выключила? А если нас папа будет искать? – обеспокоенно, подавляя спазмы неуспокоенного дыхания, прошептала Рита.
– Нельзя, – рассудительно ответила Каролина, – нас по ним обнаружат моментально.
Каролина скинула с себя рюкзак, с наслаждением почувствовав небывалую легкость, отломив большую ветку, она бесшумно побежала заметать их следы.
– Идем, идем, – растолкала она вошедшую в ступор Риту, не желающую верить в реальность происходящего.
Девочки, заметая следы, дошли до тайной поляны, скрытые ото всех покровами потемневшего вечернего неба и высокими столбами молчаливых деревьев, переставших перешептываться на ветру, будто давая им возможность быстрее прошмыгнуть в убежище.
– Все, ложимся спать, – скомандовала шепотом Каролина, доставая из рюкзака скрученный спальный мешок. Он был значительно больше, чем она и в нем спокойно уместились бы обе девочки.
Рита послушно выполняла ее команды, решив для себя все хорошенько обдумать, но только после того, как она успокоится, сейчас же ей не хотелось ничего делать, только плакать. Каролина жесткими тычками пресекала ее попытки заплакать, требуя быстрее снимать обувь с костюмом и лезть в мешок.
– Я хочу пить, – прошептала Рита, лежа в темном спальном мешке, Каролина вылезла наполовину из него и достала бутылку из своего рюкзака.
– Много не пей, только пару глотков, – распорядилась она, хотя самой хотелось не меньше, чувствуя жесткую руку жажды, вцепившуюся в горло. Силой воли она заставила себя сделать два медленных глотка, трясущимися руками убирая бутылку подальше от себя обратно в рюкзак.
– Что будем делать дальше? – спросила Рита, не в силах больше сдерживать рыдания.
– Ждать. Нам нужно продержаться тут несколько дней, а потом будем выбираться из города, – Каролина с трудом сдерживалась от подступающего к горлу беззвучного рыдания, считая себя обязанной сохранять спокойствие.
– А как же папа? Альбина? А твои родители, как они без тебя?
– Мои? Пф, шли бы они к черту, – нервно дернулась Каролина, вопрос Риты дал ей моментальный ответ, она всхлипнула и зашептала. – Дядю Женю и тетю Альбину схватили, к ним идти нельзя.
– Нет, нет, почему ты так говоришь, за что?
– Я не знаю, не знаю!
– Я не верю, не верю. Так не должно быть. Не должно!
– Давай, давай, – воодушевилась Каролина, пытаясь сбить с себя и с подруги приступ отчаянья, все сильнее овладевавший ими, – мы выберемся, через пару дней, и все проверим в новостях, хорошо?
–Хорошо, успокоилась Рита, но в душе она уже начала принимать неизбежность тяжелой правды.
