Борис Петров
Адаптер
– Эй! Кто тут? Зачем вы прячетесь? – крикнул он, запуская тележку.
– Я его тоже слышала, но это не привидение.
– Думаешь? Сейчас посмотрим.
По пути до лифта, как он ни вглядывался в стеллажи, никого не было. Браслет провибрировал новым сообщением.
«Привет! Как Рита? У меня смена, закончу только вечером. Ты еще что-то хотел?».
–Кто это? –заинтересовано спросила Рита.
– Альбина. Она сегодня работает.
– Жалко. А может, вечером к ней съездим?
– Тебе понравились ее блины?
Рита закивала, смущенно улыбаясь.
– А тебе понравилась Альбина.
– С чего ты решила? – удивился Евгений.
– Я знаю, я же тоже женщина, – ответила Рита, искоса поглядывая на него.
По настоятельной просьбе Риты, они с полчаса катались на лифте вверх-вниз, пока у нее самой не закружилась голова, а живот не попросил пощады. После обеда она сразу удалилась спать в свою новую комнату, оставив Евгению самому убираться на кухне.
Мойка вновь заполнилась посудой и радостно загудела, выполняя работу. До вечера еще оставалось достаточно времени к шести часам они решили поехать к Альбине, хотя она долго сопротивлялась, выдумывая все новые и новые отговорки, которые тут же разбивались о неженскую логику Риты. Девочка и впрямь оказалась очень смышленой, превосходя остротой ума взрослых.
Надо было разобраться со списком, который набросала вчера Альбина. Приняв решение, он и не думал, что предстоит столько совершить действий, чтобы формализовать человека в обществе. Начав с самого простого, он оформил медицинскую страховку, привязав ее к себе. И подал заявление на зачисление в школу.
Оставшиеся пункты Евгений решил разобрать потом, копание в бесцветных формулярах сильно утомило его, юридические тонкости его нового статуса требовали тщательного изучения, а это наводило скуку.
Пришел ответ из ближайшей школы, к которой их приписали, в длинном перечне предметов и тем он смог узнать немногое, как далеко ушло школьное образование, или это он уже все забыл? Как бы то ни было, но через неделю Рите необходимо было сдать вступительный тест, или ее приняли бы с понижением рейтинга, этого нельзя допускать, иначе ей там не выжить.
Он снял очки и начал разминать затекшие от виртуальной клавиатуры пальцы. Очки замигали о поступлении новых сообщений, но он решил прочесть их позже.
Он вернулся в комнату и лег на кровать. Время замедляло свой бег, вчерашний день уже виделся где-то далеко, глаза слипались.
– Пора вставать! Ну вставай же! – расталкивала его Рита, он нехотя открыл левый глаз, – вставай! Опоздаем же!
– Встаю. Ты уже готова?
– Нет, я не знаю, что одеть.
– Одевайся теплее, остальное не так важно.
Через пять минут они уже бежали на остановку, опережая появившийся за поворотом робобус.
Засаженный высокими тенистыми деревьями парк был расцвечен в поздний час тысячами разноцветных огоньков, напоминающих рой веселых светлячков, неугомонно кружащих вокруг. Еще не было поздно, но парк пустел, раскрывая свои просторы немногочисленным группкам родителей с загулявшимися детьми.
Альбина стояла рядом с Евгением, опершись на перила ограждения аттракциона. Евгений держал в руках Ритину куртку и, улыбаясь, поглядывал на недоступную Альбину, пытавшуюся скрыть свое смущение за маской независимости.
– Ты в школу записался? – спросила Альбина,
Старательно делая вид, что ее это не сильно волнует.
– Да, прислали огромный список вопросов, я бы вряд ли смог сдать этот тест.
– Ну ты то понятно, – довольно улыбнулась Альбина, сверкнув на него черными глазами. – Как думаешь, она справится?
– Конечно справится, ты же ей помогать будешь, – улыбнулся Евгений, видя как ее лицо вспыхнуло.
– Вот еще, – буркнула она, отвернувшись к аттракциону.
Блестящий серебристый челнок взлетал в небо как пушинка, поднятая вверх порывом ветра, превращаясь в яркую точку, почти скрываясь из виду, раздался звук переключения механической передачи, что-то вокруг зашипело, напоминая остановку допотопного паровоза, который можно было увидеть только в интерактивном представлении политехнического музея. Евгений хорошо помнил этот поход с классом, и теперь, ждал, что из всех щелей должны выскочить клубы пара. Потенциал магнитного поля ослаб, и челнок, набирая ход, стремительно несся обратно к земле. От зрелища захватывало дух, переживание увиденного заставляло наливаться тяжестью низ живота, глубоко дышать. Челнок врезался в невидимую преграду в нескольких метрах от земли и, игриво перевернувшись несколько раз, повис в воздухе как вкопанный.
– Пойдешь следующей? – спросил Евгений, наблюдая, как челнок медленно опускался на землю.
– Ну уж нет! – покачала головой Альбина. – Это развлечения не для моего возраста.
– Не думал, что ты такая старая.
–Как видишь, немолодая точно.
–Не придумывай, – он открыто посмотрел на нее, заставляя ее лицо вспыхнуть новыми красками.
Альбина хотела что-то съязвить в ответ, но к ним уже подбежала радостная Рита.
– Ну что, налеталась? – спросил ее Евгений, передавая куртку.
– Нет, конечно! Но на сегодня, пожалуй, хватит! – воскликнула она, разгоряченная после полета. – Зря не хотите полетать – это великолепно!
– Ага, а кто потом меня по кусочкам собирать будет? – недовольно сказала Альбина.
– Мы! – звонко ответила Рита.
– Вы соберете, как же.
– Ладно, – остановил ее ворчание Евгений, – у нас еще есть полчаса до рейса, предлагаю по мороженому.
– Ой, я за, я за! – запрыгала Рита.
– Я опоздаю, – начала было Альбина, взглянув на часы.
– Нет, остановка недалеко, тем более по пути, – успокоил ее Евгений, поправляя съехавшую на бок шапку, Рита недовольно морщилась, но терпела.
В маленьком автокафе было пусто. Как только они вошли внутрь, ярче зажегся свет, автоматы начали источать запахи свежей выпечки и кофе, искушая случайно забежавших на огонек.
– Мороженое надо есть летом, – заметила Альбина, тем не менее садясь за столик и прокручивая меню.
– А можно я закажу? – спросила Рита.
– Давай, ты не против?– Евгений слегка толкнул локтем сидевшую рядом Альбину, за что получил тут же ощутимый удар локтем по ребрам. – Она не против.
Рита моментально пролистала меню и побежала к окну выдачи заказов.
– Она очень быстро учится, – проводил ее взглядом Евгений. – Я таким не был.
– Да никто и не сомневался, – начала было Альбина, но остановилась, задумавшись. – Думаешь, это они ее там… не знаю, прошили, что ли?
– Возможно. Но не все ли равно, хотя я за школу боюсь.
– Почему? Ей там легко будет.
– Нет, скорее наоборот, – он заметил, что Рита возвращается, и добавил шепотом, – умных никто не любит, тем более в школе.
На принесенном Ритой подносе стояли три витиеватой формы прозрачные вазочки. Первую, всю усыпанную маленькими разноцветными шариками, Рита поставила себе. Остальные были одинаковыми, с сильно замороженным кольцом мороженного и тягучим горячим шоколадов в центре с двумя палочками хрустящего печенья.
– А почему нам одинаковые? – спросил Евгений.
– Потому, что у вас похожий вкус, – ответила Рита, маленькой ложкой отправляя разноцветные кусочки в рот. Видя недоумение на лицах взрослых, она, уверенно добавила. – Я все рассчитала.
–Хм, действительно угадала, – согласился Евгений.
Альбина была поглощена поеданием десерта и делала вид, что не замечает испытующих взглядов Риты и Евгения, которые открыто сверлили ее глазами, улыбаясь во весь рот.
– Ну, хорошо, хорошо. Да, это мое любимое, – сдалась она.
Почувствовав прилив сил после мороженного, они быстрым шагом дошли до станции.
– Еще пять минут, – отрапортовала Рита, сверившись с табло.
–Идите домой, поздно уже, – тихо проговорила Альбина, смотря в сторону.
– Ничего, подождем, – так же шепотом сказал Евгений.
Он чувствовал, что непринятая сегодня доза «cold mind» к вечеру усиливала эффект. Он стал замечать в ней новые черты, которые он раньше не видел в других. Внутри этой независимой девушки, полностью соответствующей современному пониманию женщины, бился, в желании вырваться наружу, живой и добрый человек.
Подъехал робобус, вырвав из раздумий Евгения, они молча смотрели друг на друга, ни о чем не думая. Рита стояла рядом, молча наблюдая за глупыми играми взрослых.
– Все, я побежала, –Альбина поцеловала Риту и, замешкавшись, быстро поцеловала Евгения в щеку и забежала в автобус.
– Ну что, пойдем? – спросил Евгений, как только робобус скрылся из поля зрения.
– А можно мы пройдемся пешком? Тут же недалеко.
– Можно и пешком,– согласился он. Рука было потянулась к планшету, но, теперь остановить себя ему не стоило больших усилий, приступ паники моментально испарился. – Прогулка никогда не помешает, ты же не устала?
– Нет! – Рита взяла его под руку и уверенно повела вверх по улице.
– Ты знаешь дорогу?
– Да, я изучила карту. Нам идти, – она задумалась, – чуть более получаса.
– Хм, странно, я обычно ходил быстрее, там можно срезать через дворы.
– Через дворы? Как это? – удивилась она.
– Ладно. Веди. В следующий раз покажу, договорились?
– Да.
Улица шла далеко вперед, разветвляясь яркими лучами в разные стороны, уносившими с собой редкие робокары. Город был пуст, редкие прохожие спешно проходили рядом, скрываясь в глубине жилых массивов.
– Пойдем туда, – потянула Рита его в сторону автобусной остановки.
– Но нам в другую сторону, – запротестовал Евгений.
– Я знаю. Это ненадолго.
Они подошли к остановке, на которой стояло несколько сонных людей, ожидавших автобус. Чуть поодаль позвякивал игровой автомат, проигрывая детскую мелодию, приглашая попытать счастье.
Около автомата стоял грустный ребенок, сжимая в кулачке последний жетон, рядом нервничали его родители, уговаривая закончить игру.
– Милый, не повезло сегодня, так бывает, – гладила его по плечам невысокая женщина, с испуганным птичьим лицом.
– Да, сынок, это же игра, тут редко кому везет, – подбадривал как мог его отец, довольно плотный мужчина с мясистым простым лицом.
– Но вы же обещали мне медвежонка, – хныкал мальчик, смотря то на мать, то на отца.
– Милый, но у нас нет сейчас денег, подкопим чуть-чуть и купим, но потом, хорошо? – шептала мать, боясь, что ее услышат другие пассажиры на остановке, но им не было до них дела.
– Давай, последний раз попробуешь и пойдем домой, хорошо? – подмигнул ему отец.
Мальчик кивнул и собрался вставить последний жетон в щель автомата, но передумал и еще раз нажал на ручку запуска.
Автомат довольно заурчал, перебирая виртуальными шестернями, на экране забегали яркие разноцветные циферки, выводя случайную комбинацию. Число почти совпало с кодом приза, и автомат радостно заиграл, призывая не упустить свой шанс.
Мальчик поднес заветный жетон к щели, но его остановила Рита, мягко взяв за руку.
–Подожди, не сейчас, – сказала она и нажала рычаг снова.
На этот раз число было совсем другим, и автомат призвал не огорчаться. Рита нахмурилась, сильно задумавшись, и запустила автомат еще несколько раз. Число было совсем далеким от кода желанного приза.
– Вот теперь давай, – подмигнула она мальчугану.
Его родители с неодобрением смотрели на нее, но мальчишка, глядя в ее большие уверенные глаза, не колеблясь вложил последний жетон в щель и нажал рычаг.
Автомат долго перебирал числа, экран радостно замигал, старомодные 8-битные фанфары разнеслись по остановке, заставив хмурых пассажиров оглянуться. Внутри автомата что-то зашуршало, затрещало, и в руки мальчишке упала яркая коробка с рыжим медвежонком.
– Спасибо! – воскликнул мальчишка, прижимая заветный приз к груди.
Рита улыбаясь подмигнула ему, но улыбка тут же слетела с ее губ, смытая недобрыми взглядами его родителей.
– Я сделала что-то плохое? – удивилась она, глядя на них.
– Пойдем, пойдем, Кирюша, нам пора домой, – уводила радостного мальчика мама. Мальчишка помахал Рите рукой, не выпуская другой медведя.
– Она хорошая, – сказал он маме, когда они уже отошли дальше.
–Нет, милый, с ними дружить нельзя, – настраивала его мать, думая, что никто ее не слышит.
Отец ребенка что-то хотел сказать Рите, но увидав Евгения, не выдержал его взгляда и поспешно удалился.
Подошел автобус и забрал последних свидетелей. Рита недоуменно смотрела вслед удалявшейся семье, обида от чего-то непонятного и, как она чувствовала, нечестного жгла ее сердце, заполняя глаза крупными слезами.
– Разве я сделала что-то плохое? Почему они так со мной? – почти плача, спросила Рита.
– Ты ничего плохого не сделала, ты все сделала правильно, – он пытался успокоить ее, но не мог подобрать слов, чтобы объяснить, понимая, что тут поможет только жизненный опыт.
– Папа, почему, почему они так? – Рита заплакала, дрожа, как от холода.
– Они тебе завидуют, – он обнял ее. – Пойдем домой, ты устала, и я устал.
– Почему они мне завидуют? Разве у них нет того, что есть у меня?
– Не знаю, сможешь ли ты сейчас это понять, но никто не любит умных.
– Но почему? Тот, кто умнее он поможет другим, и сделает всем лучше?
– Ты права, но жизнь, к сожалению, другая.
– Но почему?
– Давай я подумаю, а потом отвечу, хорошо?
– Хорошо, – ответила серьезным тоном Рита. – Но ты мне обязательно, обязательно объяснишь.
Дома Рита заперлась в своей комнате и долго не выходила. Евгений, сильно скрепя мозгами, готовил ей на завтра задания по подготовке к вступительному тесту. Время уже шло к полуночи, когда она с горящими глазами пришла на кухню.
– Что такое зависть? – спросила она, садясь с ним рядом.
– Зависть, – он снял интерактивные очки, – зависть, как говорят, плохое чувство. Это когда ты хочешь иметь то, что есть у других, но нет у тебя.
– Но не может же быть у всех все поровну?
– Не может, пока ни у кого не получилось.
–Но если это все понимают, тогда почему продолжают завидовать?
– Ты очень сложные вопросы задаешь на ночь глядя. Нет ничего плохого в стремлении обладать тем, что ты хочешь, хм, если конечно это не идет вразрез общественному порядку. Но все же, не всегда зависть может быть плохой.
– Как это?
– А вот так. Тебе же нравятся волосы Альбины?
– Да, они у нее длинные, красивые.
– Тебе бы хотелось иметь такие же?
– Конечно, мне должно пойти.
– То есть тебе немного, но завидно, так?
– Нет! – выпалила Рита, но, подумав, тихо добавила, – завидно, но я не хочу их у нее забрать.
– И не получится. Скоро у тебя свои вырастут, и посмотрим, кто еще кому завидовать будет.
– Мне кажется, я поняла.
– Не торопись с выводами. Так, давай к делу. Я завтра иду на работу, – он перебросил ей на планшет список тем, Рита сосредоточенно кивнула, понимая серьезность вопроса. – тебе надо будет за завтра это изучить. Как я вернусь, пойдем погуляем. Справишься?
– Да. А теперь пора спать, – скомандовала она.
– Слушаюсь! – радостно ответил он, видя, что настроение у нее улучшилось.
5.
Неделя пролетела неожиданно быстро, катастрофически ни на что не хватало времени, но в этом был и свой азарт, позволяющий не чувствовать усталость в непривычном для стандартизировавшегося организма ритме. Евгений перестал брать дополнительные восемь часов переработки, чем вызвал нездоровое удивление со сторон коллег, которые с радостью распорядились освободившимися часами в свою пользу. Было довольно забавным то, что возможность переработки считалась поощрением, и отказ Евгения означал как минимум снижение его рейтинга, что в вскоре приведет к замораживанию его профиля в Системе как потенциального кадрового резерва. Он отдавал себе отчет о своих действиях, разрушая ясную перспективу своей жизни в пользу довольно туманного будущего, на счет которого он строил далеко идущие планы.
А планов было много, пожалуй, он последний раз в детстве позволял себе так мечтать или, все же, планировать? Ему не хотелось считать свои задумки беспочвенными мечтами, и имеющийся житейский опыт то и дело останавливал его дружеским советом, чтобы он слишком сильно не воодушевлялся. Определенно, отказ от вездесущего БАДа «cold mind» имел положительный эффект, ощущался прилив сил и желания, не того, позорного плотского, возникающего при взгляде на противоположный пол, хотя, что в этом было позорного, он понять не мог. Рафинированность общества заставляла людей превращаться в бесполых существ, занятых только складированием бесполезных цифр на счета. Эти изменения заметили и его коллеги женского пола, почему-то женщинами он не хотел их называть, которые сквозь одноликую маску стали с интересом в глазах отвечать на его порой бесцеремонные взгляды, скользившие по их идеальным фигурам.
Но пока его в первую очередь интересовал вопрос, сможет ли Рита вписаться в школьный коллектив. Она делала большие успехи в учебе, проглатывая порой целый разделы целиком. Особенно ей легко давались технические дисциплины. Основы физики, химии, кибернетики Рита переводила на одной ей известные математические закономерности, благодаря которым безошибочно отвечала на любой вопрос.
Нельзя сказать, что она воспринимала это как игру, отчасти безусловно да, но на удивление, она быстро поняла, что учеба только с виду кажется игрой, в самом начале, а потом превращается в монотонную работу, необходимую, но часто неинтересную.
Именно такой неинтересной работой Рита сразу же огласила историю. С литературой и языками было значительно проще, но вот с историей. Порой она задавала такие вопросы, обнажая явные нестыковки официального курса с базовыми понятиями экономической теории или простой логики, что Евгению не удавалось найти никакого объяснения, заставляя его самого задуматься о том, что никогда не казалось столь спорным, он всегда воспринимал историю как что-то не требовавшее рассуждений или доказательств. Что ж, этого требовала Система, а разве когда-то было иначе? Возможно это еще пылилось на бесконечных полках архивов, но имело ли это смысл, пожалуй нет. Засидевшись как-то до полуночи в подобных рассуждениях с Ритой, они решили, что историю не стоит постигать умом, а надо просто запомнить и сдать.
Но тут проявилась новая проблема – Рита не могла запоминать информацию как автомат, иногда Евгению казалось, что у нее есть программный код, блокирующий такую простую способность любого человека. Решение было найдено после двух бессонных ночей подряд, когда у нее начиналась тихая истерика от бессилия совладать с собой, он ей предложил воспринимать историю как художественную литературу, плохую, написанную серым академическим языком, с нестройностью сюжета и отсутствием сколь уж правдоподобного окончания.
Литературу Рита поделила сразу на две большие группы: плохую и хорошую, отнеся почти все признанные сегодня произведения в первую группу. После ужина они каждый вечер выходили гулять по окрестностям. Он научил Риту срезать расстояние через жилые кварталы, проходя по скрытым от посторонних взглядов узким проходам между домами, неизвестных также и всезнающему городскому Навигатору. Тогда Рита важно заявила, что более не намерена слепо доверять заученной карте города, а собственными ногами изучить каждую улицу. Он заметил, что это слишком серьезная задача и изучить весь Город может не хватить жизни, предложив начать с ближайших улиц и кварталов.
Однажды, во время прогулки они встретили соседа по лестничной клетке, неторопливо шагающего домой. Рита, с присущей уже ей галантностью, почерпнутой из старых книг, представилась, заставив нервничать Евгения, совсем забывшего про легенду о внезапно появившейся дочери, а ведь Альбина постоянно напоминала ему в их короткой ежедневной переписке.
Павел Андреевич, так звали их соседа, оказался очень деликатным и не задавал лишних вопросов, только раз позволив себе бросить на Евгения удивленный и одобряющий взгляд. Дети безошибочно определяют хороший человек или плохой, чувство доверия, возникшее у Риты к этому немного печальному человеку, передалось и ему. Уже после того, как они распрощались, пообещав друг другу непременно пообщаться подольше, Рита целенаправленно напросилась в гости, она спросила его, все ли соседи такие же хорошие люди. Евгений не нашелся что ответить, сказав правду, что он не знает больше никого.
– Но мы же все живем в одном доме, как можно жить и не знать друг друга?» – удивлялась Рита.
– Современный человек самодостаточен, наверно дело в этом,– ответил он, с грустью поглядывая на бетонные исполины многоквартирных комплексов.
– Но люди же не роботы! Не такие, как мы,– сказала Рита, испугавшись своих слов.
– Милая, запомни, ты – человек, не робот. И я тебя люблю, и Альбина. Разве можно любить робота?»
– Можно, я читала об этом в какой-то глупой книжке.
Он вспомнил, что это был раздел истории, посвященный развитию общества, там довольно нудно объяснялось какая степень развития общества позволила человечеству с пониманием относиться к все большему сообществу людей, осознанно выбравшему антропоморфных роботов в качестве спутника жизни.
– Я поняла разницу, я в любом случае человек. И все ребята с Комбината тоже люди, верно?
– Абсолютно точно, и никогда об этом не забывай, чтобы тебе не говорили.
– А что мне могут сказать?
– К сожалению многое, и это еще одна настоящая человеческая черта, – вздохнул он.
– Не беспокойся, папочка, я сильная, – твердо ответила Рита, слегка топнув ножкой.
– Я знаю, ты сильная, но нет ничего позорного в слабости.
Рита задумалась, и они возвращались домой молча, каждый погруженный в свои мысли. Уже перед самым подъездом она остановилась и, сверкая глазами, заговорщицки прошептала.
–А давай каждое утро будем начинать с тренажерного зала. Тогда нас никто не сможет сломить!
– Давай, но только после сдачи экзаменов, договорились? – он рассмеялся от наивности ее предложения, отметив, что это, пожалуй, самое простое решение, а быть может, как и все простое, самое надежное.
– Оk! – воскликнула она устаревшим выражением. – Только не сопротивляйся!
– Я буду стараться.
В день экзамена больше всех нервничал Евгений, Рита, облаченная в мантию олимпийского спокойствия, сказала, что все будет хорошо, незачем беспокоиться. Без тени сомнений на лице она расчистила кухонный стол и села за него, ожидая вызова автоматизированной приемной комиссии.
Ровно в полдень ее браслет призывно зажужжал, оповещая о приглашении к сдаче экзамена. По правилам ей разрешалось пользоваться только своими знаниями и чистыми листами в цифровом блокноте или по старинке используя тетрадь и ручку.
Рита налила себе большую кружку сладкого чая и насыпала две горсти конфет из синтетического шоколада. Евгений пожелал ей удачи и вышел, по правилам присутствие взрослых не допускалось.
Рита надела очки и села за стол, Система получила подтверждение ее личности и стала медленно загружать экзаменационное поле. Перед ней появились разноцветные ящики с вложенными заданиями, каждый цвет соответствовал определенному предмету, а яркие полоски на выглядывающих листах делили задания по сложности. Отодвинув за спину ящики с гуманитарными науками, она решила первые два часа набрать максимальное количество балов по техническим дисциплинам.
Выбрав пакет самых сложных заданий по математике, отмеченных тремя красными полосками, Рита быстро, но не торопясь, сразу после прочтения писала ход решения, стараясь делать его как можно короче.
Со стороны было видно, что ей это давалось легко, только и мелькали в воздухе руки, рисовавшие замысловатые узоры, но за видимой простотой скрывалась усиленная работа мысли. Уже было заметно, как начала таять первая кучка конфет, а правая рука все чаще тянулась за кружкой с чаем.
Евгений, стоя в коридоре, краешком глаза наблюдал, нервно переступая с ноги на ногу. Особых причин для волнения не было, но все же, проецируя на нее свой школьный опыт, он понимал, как ей будет тяжело вписаться в коллектив, если ее рейтинг не будет соответствовать ее возрасту. Он хорошо помнил, как бывают жестоки дети, выбравшие для себя объект для насмешек и издевательств, подчинившись коллективному стремлению повысить свою доминантность за счет другого, не всегда более слабого, но отличающегося от них, а следовательно чужого. Именно таким, чужим, он долгие годы чувствовал себя после многих месяцев, проведенных в больнице. Как долго и упорно он работал над тем, чтобы его рейтинг вернулся обратно на средний уровень для его возраста, как все же смешно это выглядело теперь, имея понимание взрослого о бессмысленности этой недоброй игры, навязанной взрослыми, но как тяжело ребенку будет противостоять всей этой системной истерии. Мысль повела его дальше, и он определил для себя, что дети гораздо более жестоки, чем взрослые, он вновь взглянул на дочь, и ушел к себе в комнату, понимая, что если Система зафиксирует его присутствие, результаты экзамена могут признать не действительными.
Голова кружилась от воспоминаний и переплетенных с ними мыслей о ее будущем,
об их будущем. В отличие от многих родителей его не расстроило бы не столь выдающаяся, как требуют остальные от своих чад, успеваемость. Сама по себе оценка знаний глубоко порочна без возможности проверки применимости полученных или вызубренных знаний.
Он лег на кровать, закрыв лицо руками, оно горело от волнения, кровь усиливала темп, заставляя голову гудеть, как напряженный от пара котел. Отбрасывая назад невовремя всплывшую рефлексию по школьным годам, а вместе с ней и запутавшиеся мысли о Рите, он ясно увидел главное, отчего его так лихорадило, эта была простая мысль, точнее сказать это было понимание, а может принятие, а может… да, здесь подойдут множества определений общепринятого психологорелигиозного учения, так стремительно заполонившего все вокруг много десятков лет назад, вобравшего все известные конфессии, объединив их в единую общественную матрицу. Он резко сел, движением тела отбрасывая бессмысленные поиски нужного термина набившего оскомину учения, к которому он всегда относился с известной долей презрения. Щурясь под слабыми лучами позднего осеннего солнца, приглашающего освободиться от дурацких мыслей и присоединиться к его веселой забаве, Евгений подошел к окну и просто смотрел вперед, не выделяя для себя какой-либо объект для изучения. Улица жила своей жизнью, город, затянутый в выходной, медленно просыпался. Луч солнца скользнул по его лицу, и он с благодарностью посмотрел на его бледный желтый диск. Он открыл свой профиль на браслете и с улыбкой увидел имя Риты в поле «Дети». Именно это его сегодня так взволновало и, с другой стороны согревало, вот уже несколько дней он ловил себя на мысли, что внутри себя завет Риту не иначе как дочерью, чувствуя приятное покалывание в сердце. То, что, как ему казалось, Рита приняла моментально, еще в том скверике, то чувство все это время преодолевало построенные им по указке общества преграды.
Цифровая стрелка дошла до трех часов, тут же зажужжал браслет, принимая входящее сообщение. Евгений отклонил прослушивание, выводя распознанный текст на экране браслета. Он почти не пользовался гарнитурой, неуютно себя чувствуя с посторонним предметом в ухе.
« Как дела? Какой рейтинг?» – спрашивала Альбина. Сегодня у нее был выходной, но она не захотела приехать к ним, сославшись на занятость, но по голос он услышал, что она обманывает.
«Пока не знаю.» – быстро набрал он ответ джойстиком.
«Так что ты медлишь?» – возмутилась она.
«Уже иду».
Он застал Риту сидящей с ногами на стуле, обхватившей руками колени и тихонько плачущей, в ворохе оберток небрежно лежали интерактивные очки, на полу валялась исписанная затейливыми формулами тетрадь.
– Что случилось? – подняв тетрадь, спросил он, машинально пролистав она была исписана почти полностью.
– Я не сдала, – по слогам прохныкала она, бросив на него извиняющийся взгляд.
– Не может быть, сейчас посмотрим, – весело подмигнув ей, ответил он, хотя у самого внутри все кипело от волнения. – Так, ну почему же не сдала, вот, у тебя по математике, физике и по химии с биологией – да тут высший балл. По-моему все отлично.
Рита с благодарностью посмотрела на него, слабо улыбнувшись.
– Правда? – прошептала она. – Ты правда не злишься?
– А почему я должен злиться? – удивился он, бегло пролистав остальные кейсы с заданиями, почти по всем остальным предметам она не набирала нужный балл, и это резко понижало ее рейтинг. – Я считаю, что у тебя отличный результат. Не стоит так безапелляционно относиться к оценкам. Не забывай, что на подготовку у нас была только неделя. А отвечать тебе пришлось как учащемуся долгие годы.
– Номой рейтинг понизили. Теперь меня переведут к отстающим? Это же ужасно!
– Давай дождемся результатов комиссии, не стоит торопиться с выводами, – успокоил он ее, напрягшись от того, что она уже где-то подхватила эту заразу школьного соперничества. – В любом случае тебе стоит уяснить, что этот рейтинг всего лишь линейка, которой пытаются мерить человека, но люди все разные и главное что у тебя тут и тут, а не цифры.
Он показал ей на голову и сердце, постепенно успокаиваясь.
– Я не совсем поняла, – заулыбалась Рита. – Но это мне нравится. Давай обедать?
– Давай, убирай со стола, а то что-то ты намусорила.
– Можно я приготовлю обед? – бодро вскочила она со стула, будто и не было слез огорчения.
–А ты не устала? – Рита отрицательно замотала головой, глаза ее радостно искрились, как обычно. – Ну, тогда давай, а я пока Альбине отвечу, а то она волнуется.
– А она приедет к нам сегодня?
– Она сказала, что занята.
– Ну вот, а я думала она приедет, у меня все-таки экзамен.
– Я ей передам, пусть задумается.
– Нет, а давай мы к ней приедем. Мы же не были у нее дома.
– Я не против, главное, чтобы она не была против.
–Она не будет против, – уверенно ответила Рита и добавила свое коронное. – Я все рассчитала!
На середину пруда за большой серой уткой семенила группа уже давно оперившихся утят, способных перенести дальний перелет, с виду являвших собой чистую копию матери. Мамаша о чем-то перекрякивалась с двумя другими утками, копавшимися в водорослях около берега, утята послушно молчали, не вмешиваясь в разговор взрослых особей.
Рита во все глаза наблюдала за этим важным выходом водоплавающих, запоздавших к отлету в теплые края. Как только автомат начал разбрасывать по водной глади положенную дозу корма, весь стройный ряд с радостным кряканьем разнесся по всему пруду. Каждая утка спешила к свободному комку яркого комбикорма, копавшиеся в водорослях утки, как бы нехотя бросили свое занятие и поплыли к ближайшей к ним оранжево-желтой кучке, слепленной из нескольких комков подводным течением принудительной циркуляции. Рита довольно усмехнулась и направилась к сидящим на другом конце Альбине с Евгением.
– А я в школе училась плохо, – сказала Альбина, глядя на вприпрыжку шагающую к ним Риту. – У нас все были не фонтан, так, чуть выше нижнего уровня. Ты-то был отличником, верно?
