Борис Петров
Адаптер
От этой патетической фразы Евгений чуть не выплюнул ложку, разразившись хриплым смехом, переходящим в кашель. В груди возникло странное чувство, непонятное, колющее. Видимо это были остаточные симптомы.
Решив лечь пораньше спать, он оставил инфунель включенной и бросил грязную тарелку в каталитическую мойку, завтра надо бы ее запустить, наконец-то, а то тарелок больше не осталось.
2.
Все последующие дни до выходных пролетели как минута, редкие моменты оставались в памяти, сливаясь с подобными, превращаясь в одну длинную нить, давно свалявшуюся в бесформенный грязный клубок.
Не смотря на всю свою скупость, или как было принято говорить рациональность, Евгений тяготел к хорошей одежде. Безусловно, это было только его мнение, и оно совсем не совпадало с общепринятой модой, требующей от одежды в первую очередь функциональности и технологичности. Ему же нравились простые вещи, без функций подогрева или контроля мышечной активности или другой необходимой современному человеку безделушки. Запланировав поход в старую часть Города, он, уже заранее скрепя сердцем из-за потраченных кредитов, тихо мечтал о шерстяном свитере. Это была редкая и дорогая вещь, которую не встретишь даже в самых фешенебельных магазинах районов уровня «А», а только в маленьких лавочках в центральной части Старого города или городов-спутников, обвивавших плотным кольцом центр притяжения любого гражданина.
Проснувшись рано утром, планы поспать в выходной подольше разрушились сами собой, он поднялся бодрым и веселым. Захотелось побыстрее сбежать из Города и, даже, чего никогда не случалось в будни, поразминаться в зале. Дом был улучшенной категории, относящейся к переходному уровню качества жизни «В-С», и на каждом десятом этаже был небольшой зал с комбинированными тренажерами. Плата была символическая, стимулируя жильцов к здоровому образу жизни, Но очередей никогда не было, Евгений ни разу не видел в зале на своем пятидесятом этаже ни единой души.
Физическая нагрузка прибавила аппетит, и он умял полтора пайка, трезво рассудив, что обедать он вряд ли будет.
Время уже подходило к восьми утра, Евгений, наскоро одеваясь в костюм с подогревом, выбежал за дверь.
В лифтовом холле ему встретился немолодой, уже седеющий мужчина, спокойно ожидавший приход лифта.
– Доброе утро, молодой человек, – сказал он бесстрастным голосом.
– Доброе утро, – ответил Евгений, с любопытством разглядывая его. – Вот решил прогуляться.
Мужчина посмотрел на него и улыбнулся, серьезное с виду лицо сразу подобрело, глаза слегка сузились, раскрыв смешливые морщинки.
– Это правильно, я это тоже люблю. Особенно мне нравится уезжать далеко за Город, – он вздохнул. – Там воздух чище и небо шире.
– А вы сейчас туда собираетесь?
Лифт пришел и потянул их рывком вниз.
– Нет, я на медстанцию, – мужчина побледнел, тяжело дыша от перегрузки.
–Желаю Вам здоровья, – улыбаясь, сказал Евгений, заметив уже выезжающий к остановке робобус. – Мне пора, до свидания!
– И Вам всего хорошего! – мужчина проводил его взглядом и тяжело зашагал в другую сторону.
Робобус быстро довез до Южного терминала. Плотная змейка из блестевших на растерявшимся в густых облаках осеннем солнце хромированных крыш робобусов двигалась извилистой петлей вдоль открытых терминалов. Несколько ярко-желтых травалаторов уносила людской поток под землю, выныривая по центру автобусного порта, где располагались нехитрые заведения общественного питания и вход в скоростное метро, сохраненный как памятник архитектуры. Робобусы останавливались, выпуская группы пассажиров, другие ожидали посадки, но создавалось ощущение, что хромированная змейка движется непрерывно, важно покачивая боками.
До рейса оставалось еще около двадцати минут, Евгений юркнул в переход, и травалатор, весело попискивая, неторопливо доставил его к маленькой кофейне. Посетителей почти не было, на кассе скучала бледная девушка, сонно глядя куда-то в сторону. Из-под белоснежной косынки выбивалась непослушная прядь черных волос и небрежно болталась на лбу, сползая на глаза.
– Доброе утро! – весело поздоровался Евгений. В ответ на ее скучающий взгляд, он заулыбался, вдруг ему захотелось разговорить ее. – Как Ваши дела?
Ее хмурое от задумчивой лени лицо приняло легкий налет строгости, глаза удивленно смотрели на стоявшего ниже нахала, скалящего ровные белые зубы.
– Автомат Вы можете найти правее, – она махнула рукой туда, где двое сонных пассажиров неуверенно блуждали по меню.
Он скользнул глазами по интерактивному меню, висящему над ней, с объемной кричащей рекламой, и долгим заинтересованным взглядом посмотрел на нее, наблюдая, как строгость менялась на удивление. На его вкус она была симпатичной, но не более, яркие веснушки на тонких чертах лица делали ее на несколько лет моложе.
– Вы что-то выбрали?
– Я бы хотел спросить Вашего совета, у меня есть чуть менее пятнадцати минут, – он сверился с браслетом и подтвердил покупку билета.
– Ну, я не знаю, чего бы Вам хотелось.
– А чего бы хотелось Вам?
– Мне? – она тихонько рассмеялась, в глазах блеснул хитрый огонек, – не слишком ли странные у Вас вопросы.
– Нет, нормальные вопросы. Чем бы Вы у себя позавтракали?
– Ой, я пожалуй не смогу выбрать, у нас все отличное.
– А если по-честному?
– Если честно, – она наклонилась к нему и зашептала. – Я бы ела дома.
Звонко рассмеявшись, она заправила прядь под косынку и строго посмотрела на него.
– Будете что-нибудь заказывать?
–Пожалуй да, не буду следовать Вашему совету.
Ему не хотелось есть, но почему-то захотелось заставить ее поработать.
Несмотря на свою сонливость, она довольно ловко нажарила ему заказанных им блинов, густо, с явным наслаждением, поливая их сладкими соусами.
– Готово, возьмете с собой?
– Конечно, как же иначе, мне уже пора бежать.
Она уложила блины в бокс и передала в бумажном пакете.
– Пожалуйста, приходите к нам еще.
– Обязательно.
Евгений побежал на свой рейс, браслет провибрировал, отобразив снятую сумму, почему-то это не вызвало у него сожаления.
Теплый контейнер приятно грел колени, а за окном проносился широкий проспект, с высокими стеклянными башнями, обвитыми плотным кольцом въезжающих робокаров. Быть может, лет через десять, и ему предстоит поселиться в подобной башне в этом районе. Замечтавшись о будущем, он не заметил, как автобус выехал из города, пролетев стрелой мимо стены административных и хозяйственных зданий. В старом городе автобус замедлил ход и встал на светофоре.
Евгений уловил на себе недоброжелательный взгляд скверно одетого мужчины, пялящегося на пассажиров автобуса. Мужчина собирался переходить дорогу, но видимо мечтательное лицо Евгения или просто настроение было плохое, но он вытащил из пакета непонятный предмет и с явным наслаждением залепил им в окно автобуса. Перед Евгением растеклась бледно-оранжевая мякоть с черными бусинками семян. Он с удивлением посмотрел на грозящего ему кулаком мужчину, ему показалось, что он его знает, но в ворохе обработанных заявок выделить именно это лицо не удавалось.
Автобус двинулся дальше, не почувствовав атаки. Старый город скоро закончился, выводя дорогу на шоссе. Справа виднелись безликие корпуса рабочих общежитий, выглядевшие нежилыми.
Трасса уходила далеко за горизонт, солнце прикрылось серым одеялом облаков, и Евгений заснул, убаюканный однообразием бесконечных рядов белоснежных теплиц, стоявших почти возле самой дороги. Автобус набирал ход, мягко покачиваясь на холмах.
Свою остановку он успешно проспал, не помогло возмущенное жужжание браслета, ставшее частью замысловатого сюжета его дорожного сна. Робобус третий раз объявил, что рейс прибыл на конечную остановку, Евгений огляделся, не узнавая места, и вышел.
Рука привычно потянулась в карман за складным планшетом, центральная улица точно скрывалась в глубине кварталов, маршрут был понятен и без навигатора, но почему-то назойливо саднило желание довериться Системе. Он с трудом переборол напавший на него приступ паники, а вдруг он свернет не в ту сторону? Решив, что это маловероятно, он пошел вперед. Интересующая его улица была сразу после центральной площади, уходя левее по круговому движению, так что заблудиться будет сложно.
Все города-спутники еще много лет назад, когда его отец был ребенком, были переделаны под общий стандарт, упрощая работу транспорта и навигацию. Жить стало проще. Отец рассказывал, как они детьми играли на стройке, радуясь переменам, уже потом, когда он стал старше, ему было все тяжелее воспринимать «стандартизированный Город. Города в округе потеряли свое лицо, заполнившись по самые крыши оптимизированной улучшенной атмосферой, да и жизнь становилась все проще, проще и безвкусней.
Идя по выложенному простой пьезоплиткой тротуару, Евгений, глядя на дома вокруг, вспоминал свое детство, проведенное точно в таком же городке, но на северо-востоке от Города. Тонкая игла холода врезалась ему в сердце, он никак не мог вспомнить, когда умер его отец и мать, может четыре года назад? Перед глазами вставали их радостные лица, когда он забегал к ним после службы в конторе, как они гордились им… это было четыре года назад, потом они тихо умерли, сначала отец, потом через пару месяцев и мать, не пережив зимы.
Ему стало тяжело находиться в этом городе. Все вокруг было слишком знакомо. Ноги привычно свернули с центральной улицы, выводя его на небольшой сквер с маленьким ботаническим садом.
Улицы были пусты, только редкие крики ворон, обсуждавших что-то друг с другом, желтые и красные листья, покорившиеся вспыльчивому ветру, холодные на вид дома, с глухо зашторенными окнами, ничего.
Время уже близилось к полудню. Евгений выбрал чистую лавочку возле калитки ботанического садика. Рефлексия по прошлому сильно раздражала, он пытался направить ход мыслей в другую сторону, выходя тихими улочками размышлений обратно в реальность.
В садике шелестели кусты, пара внимательных глаз следила за ним. Треск сломанных веток вывел Евгения из оцепенения холодной задумчивости, в метрах десяти от него, прячась за кусты, вертелась коротко стриженная головка, с яркими, большими глазами. Евгений пытался понять был ли это мальчик или девочка, большие глаза на худом лице путали его. Заметив, что ребенок смотрит то на него, то на его пакет, который он машинально таскал с собой, забыв о содержимом, Евгений негромко рассмеялся.
–Иди сюда, не бойся, – позвал он, поманив рукой.
Большие глаза испуганно заморгали, но ребенок не убежал.
– Давай, не трусь! Я же не кусаюсь, – подбадривал он ребенка, вспоминая, каким трусишкой он был в детстве.
Ребенок осторожно вышел и сел на другой конец лавки, боязливо посматривая на него. Ребенок был очень худ и бледен. Коротко стриженные каштановые волосы, худое, с маленьким тонким носиком лицо, большие карие глаза с длинными черными ресницами. Определенно это была девочка, так решил Евгений. Ее тонкие губы покраснели от постоянных укусов, она боролась с собой, нетерпеливо ерзая на месте.
– Угощайся, – Евгений открыл бокс и, вытащив один блин, пододвинул коробку поближе к ней. – Ох, очень сладко!
Он закашлялся, девушка из кофейни от души приправила именно для него. Он представил ее довольное лицо, когда она думает, как он будет это есть, и засмеялся.
Девочка осторожно захихикала, почувствовав его настроение, и села ближе, отрывистым движением выхватила один блин из бокса. Они ели молча, посматривая друг на друга, девочка тихо улыбалась, смущенно пряча глаза. Она была одета в странный костюм из коричневой куртки и таких же по цвету и структуре штанов, больше напоминавший спецодежду, на ногах висели тяжелые черные сапоги, слишком большие для нее.
–Ты доедай, – приободрил он ее, когда она вопросительно смотрела на последний блин. – Мне одного хватило, а ты я смотрю голодная?
Девочка утвердительно закивала головой, с удовольствием уминая блин с соусом из синтетического шоколада.
Вдали послышалась сирена, девочка, страшно испугавшись, бросилась обратно в кусты. Евгений разглядел вдалеке остановившуюся на перекрестке сканирующую станцию. На браслет пришел запрос от гвардейцев, он огляделся, для вида, и отрицательно ответил, он никого не видел. Его поблагодарили за бдительность, и сканирующая станция медленно покатила дальше, тихо пиликая сине-красной люстрой.
Когда машина ушла, девочка, довольная этим, вернулась собирать пальцем остатки соусов на стенках бокса.
– Это они тебя ищут?
Девочка утвердительно закивала, весело глядя на него.
– Ты думаешь это игра?
Девочка отрицательно замотала головой, лицо ее стало серьезным, в глазах вспыхнули искорки. Евгений вспомнил репортаж и тяжело вздохнул.
– Ты понимаешь, что я должен о тебе сообщить?
Глаза девочки наполнились слезами, рот часто задрожал, не сдерживая беззвучных рыданий.
– Не надо, прошу Вас, – прошептала она, ее большие глаза полные слез смотрели прямо в его душу.
Он отвернулся, не в силах выносить непонятного, старого чувства, глубоко зарытого под толщей трясины взросления и карьерного роста.
– И что ты хочешь, чтобы я сделал? – он посмотрел на нее, она чувствовала его решение и уже перестала плакать, счастливо улыбаясь.
–Забрать меня отсюда, – прошептала она.
– Куда забрать?
Она задумалась, подбирая слова, и пожала плечами.
– Просто забрать.
–А ты не хочешь вернуться обратно на Комбинат, там же твои друзья?
Она часто замотала головой.
–Там нет друзей. Я лучше… – она задумалась. – А что такое умереть?
–Умереть? Да как тебе сказать, наверно, хм, перестать существовать, – видя ее непонимание, он поспешно добавил, – исчезнуть, чтобы никто не видел.
– Тогда я хочу умереть! Можно?
– Нет, нет, это я глупость сказал, – забеспокоился Евгений. – Умереть плохое слово, не надо этого хотеть.
«Что я делаю, что я делаю!» – проговаривал он про себя, пока мозг обдумывал план действий. Больше не вспоминалась вездесущая мечта, она не волновала его. Странное чувство пренебрежения к деньгам, совсем не свойственное ему, той версии, что была десять минут назад. Этот городок, эта атмосфера, видимо она сильно влияла на него.
Он вспомнил свою злость, когда его сверстники смеялись над комбинатовскими детьми, называя их не иначе, как «заготовки». Он вспомнил женщин, непонятных ему тогда, грустно глядевших на него. Потом мама рассказывала ему, что они такие грустные, потому, что им пришлось отдать своих детей в Комбинат. Он всегда спрашивал маму перед сном, не отдадут ли его, но мама всегда успокаивала, что они с отцом достаточно зарабатывают и никогда его не отдадут. Это сейчас он понимал, каких трудов стоило его родителям его лечение.
– Ладно, ты меня победила, – девочка заулыбалась еще шире. – Как тебя зовут?
– Что? Я не понимаю.
– Как твое имя? Меня зовут Евгений, как твое имя?
Она непонимающе пожала плечами и показала на номер, вышитый на груди куртки «Р012-353-99».
– Нет, это не имя, – покачал он головой, – у каждого человека должно быть имя, понимаешь?
– Нет, – голос ее становился увереннее, в глазах блестела четкая мысль. –Нас только считают.
Его сердце сжалось от ее слов, она все понимала, понимала кто она в этом мире.
– Я не хочу тебя считать, – на ум не приходило ни одно имя, все казалось ему не подходящим. –Рита.
Девочка внимательно смотрела на него, несколько раз повторив имя.
– Маргарита, – увереннее сказал он. – Как тебе?
– Нравится!
– Отлично, Евгений, – он протянул ей ладонь.
– Маргарита, – важно произнесла она, вложив свою маленькую горячую ладошку в его ладонь.
Долго оставаться на одном месте нельзя, городок скоро начнет просыпаться, и сонные кучки народа станут выпадать из сотен ртов бетонных домов. План действий был столь же прост, сколь и невыполним. В первую очередь надо было избавиться от этого костюма, в таком виде их быстро обнаружат. Но одежда – это полбеды, Евгений снял с себя куртку и стянул темно-синий свитер с подогревом.
– Ну-ка, примерь, – протянул он свитер Рите.
Она внимательно осмотрела вещь и осталась довольной. Свитер растянулся ей почти до колен, сужаясь по ее тонкой фигуре. Внешний вид был довольно странным, но не сильно выделялся, зачастую можно было встретить по дороге и более изощренных субъектов.
Предстоял второй и самый сложный этап – формализация в Системе. Конечно же он никогда этим не занимался, но живы были знания юности, когда ты знаешь все и вся в своем районе, ты свой в своем городе. Циничность, приобретенная впоследствии, обнадеживала, что может поменяться любой антураж, фасад, но всегда будут нужны и будут люди, которые смогут сделать документы, создать или стереть человека в Системе, меняется только методика и стоимость. Скорее всего в этом городке все было точно также.
– Готова? Ну, пошли.
– А куда мы идем? – спросила девочка, доверительно беря его за руку.
– Туда, куда ни одна сканирующая станция не заглядывает.
– А она умеет плавать?
– Наверное, очень даже возможно, – Евгений опешил от простого вопроса, который никогда не приходил ему в голову. Насколько он себе представлял ее конструкцию, станция вполне должна была при необходимости форсировать неглубокую реку. – Да, умеет.
Они углубились внутрь однотипных кварталов. Рита замучила его вопросами, ее интересовало буквально все, Евгений старался отвечать подробнее, понимая, что она многих вещей не знает, но это вызывало нескончаемый ряд дополнительных вопросов. Навстречу им попадались проснувшиеся жители, не обращавшие на них никакого внимания, спеша по своим делам.
Жилые кварталы заканчивались, уступая высоким заборам бесконечных складов. Чем дальше они удалялись из городка, тем сильнее чувствовался контраст между новыми стандартизированными городами и небольшими островками малоэтажной застройки старого уклада, разбросанными россыпью по карте страны, где жители по инерции доживали свой век, не желая большего, а городские власти ожидали естественного освобождения площадей, чтобы потом все выровнять бульдозером.
– А нам еще долго? – Рита слегка повисла на его руке.
– Надеюсь, что нет. Ты уже устала?
– Да, – извиняясь ответила она и добавила шепотом, – мне надо в туалет.
– Понятно. Я думаю, что скоро придем, дотерпишь?
Она закивала, приняв серьезный вид.
Евгений переживал, верен ли был его расчет, а вдруг следовало идти в другую часть города. Пейзаж не менялся, справа и слева вдоль забытой улочки стояли двух или трехэтажные дома с небольшими садами за глухими заборами. Он искал в их облике привычные атрибуты цыганских домов, обычно занавешенных всевозможными антеннами, панелями, но ничего подобного не было. Большинство домов было откровенно заброшенными, с разбитыми окнами, дырявыми заборами. Браслет получил оповещение от городской службы, что он вошел в район нестабильной криминогенной обстановки. Путь был выбран верно.
За одним из заборов мелькнула чернявая голова мальчишки, раздался свист. Во дворе следующего дома появился неприятного вида мужчина, нервно сжимающий руку в кармане потертой куртки.
– Вы, наверно, заблудились? – хриплым голосом спросил он, смачно сплюнув в сторону.
– Возможно, может Вы нам поможете? – Евгений выдерживал взгляд хитро прищуренных глаз «цыгана», тот поманил его рукой, приглашая войти в калитку.
«Цыганом» он был номинально, определить действительную национальность было сложно, и «цыганами» они называли себя только потому, что не имели фактического гражданства. Власти неоднократно разгоняли их поселения, но дальше этого дело не шло, т.к. в Системе они отсутствовали, поэтому и наказания или предписаний не было предусмотрено. Зачастую складывалось ощущение, что Система специально старалась не видеть их.
Мужчина бросил взгляд на побледневшую Риту и сально оскалился.
– Пойдем, папаша.
Они вошли в дом, где их уже поджидал грозного вида верзила, нервно поигрывающий пистолетом.
– Все нормально, это отец и его, кстати кто это у тебя?
– Это моя дочь, – твердо ответил Евгений.
– Понимаю, понимаю, – неприятно подмигнул ему громила.
– Не боись, у него там транкопатроны, если что поспишь пару часиков и все! – хохотнул мужчина, приглашая их пройти в грязную комнату. – Это наш офис, чай, кофе – предлагать не стану.
Рита сжала руку Евгения, вопросительно посмотрев ему в глаза.
– Все хорошо, это недолго. У вас есть туалет?
– Ну, что-то есть, сам понимаешь, нас никто не подключит к городской сети. Оскар! – рявкнул он, и в дверях встал наглого вида мальчуган. – Отведи даму в наш парадиз.
–Я не убегу, – ответила Рита на взгляд Евгения и пошла за хмурым пацаном.
– Да, дети, такая ответственность. Я бы тоже не отказался пару раз по-отечески наказать такую дочку, – мерзко облизнув губы сказал мужчина, не глядя на Евгения, копаясь на полках металлического стеллажа.
Евгений вспыхнул от ярости, ему захотелось с размаху шарахнуть его голову об стол. Сдерживаясь, он только густо покраснел, нервно играя желваками.
– Вот он, – довольно воскликнул мужчина, садясь за стол. – Тебе везет, папашка, последний чип остался того года.
– Какого года?
– Как какого, а то забыл год рождения своей дочери? – разразился он сиплым, переигранным смехом. – Ладно, я все понимаю, меня твои сексуальные пристрастия не волнуют. Деньги у тебя есть?
– С собой только это, – он показал на браслет.
– Не-ет, – протянул мужчина, – сам же понимаешь, мы налогов не платим. Как пройдешь склады, поверни налево, пару домов будет автомат. Купишь там вот столько кредитов.
Он написал на листе сумму и тут же стер запись. У Евгения с досады сжалось сердце, в порыве авантюризма он не думал о расходах, реальность же ощутимо охлаждала пыл.
– Дорого, но стоит ли любовь измерять деньгами, а? – громко заржал мужчина, чувствуя себя в ударе.
Его смех сильно раздражал, хотелось быстрее закончить дело и уйти.
– Хорошо, но только после процедуры.
– Э, нет, – сначала покажи деньги. Не беспокойся, мы самые честные люди, все будет, как договоримся, – серьезно ответил мужчина, в его глазах появилась холодная воля, Евгений понял, что спорить бесполезно. – Ну и ладно. С тобой сходит Жора. Как только ты ему передашь кредиты, жди свою дочку, ее приведет Оскар.
– Понятно, а если я хочу убедиться?
– Нет, даже не думай, что я тебе покажу нашу лабораторию, – резко перебил он Евгения. – Нам следует защищать свой бизнес.
– Бизнес?
– Конечно. А ты думаешь, ты единственный? – мужчина серьезно посмотрел на него. – Не бойся, никто ее пальцем не тронет, даю слово.
– Хорошо, я понял.
Вернулась Рита, в ее глазах было недоумение, смешанное со страхом.
– Мне придется ненадолго уйти. Не бойся, я никуда не денусь, – вкрадчиво говорил ей Евгений, с замиранием сердца, видя, как ее лицо бледнеет с каждым его словом.
– Все, хватит время терять. Оскар, отведи ее в лабораторию. Ну а ты иди с Жорой, сам свое время теряешь.
– Все будет хорошо, я обещаю, – Евгений погладил по голове прижавшуюся к нему Риту, – а потом мы поедем домой, хорошо?
Она кивнула и решительно отстранилась, поглядев на Оскара.
– Пошли, буркнул парень.
Следом вышли и Евгений с громилой Жорой. Евгений оглянулся, пытаясь отследить Оскара с Ритой, но они сразу исчезли в высоких зарослях кустарников, следуя по спрятанной от чужих глаз узкой тропинке.
– Не боись, все будет нормально. Цыган мужик честный, – приободрил его Жора, оказавшийся вполне доброжелательным, несмотря на грозную внешность.
Дорога до автомата свободных платежей продлилась более получаса. Евгений норовил ускорить шаг, но Жора просил не суетиться. Место было безлюдным, рядом торцами высились серые дома. Где-то вдали горланили песню.
Терминал провел около тридцати транзакций на свободные номера счетов по загруженному в терминал списку.
– Вот видишь, не так уж и долго, – приободрил его Жора, отправляя сообщение Цыгану.
– А что я оплатил в итоге? – спросил Евгений, скрепя сердцем убирая оповещения о снятых суммах.
– Ну как сказать неплохо погулял. Немного массажа, немного карму почистил, – заулыбался Жора. – Ты не похож на других. Зачем тебе все это? Сам же понимаешь, Система отомстит.
– А другим зачем? – зачем-то спросил Евгений, пытаясь придумать правдоподобный ответ.
– Да за этим, – Жора показал движение рукой. – Если бы это были люди, сам бы убил этих ублюдков, а так, не мое дело.
– Люди, да уж. А что потом?
– Потом? – не понял Жора. – А, это когда подрастают. Не знаю, вызывают гвардейцев, а те не спрашивают, сразу излучателем в голову и готово, дальше на утилизацию.
–Утилизацию? – у Евгения все похолодело внутри.
–Это они так называют. Зашивают программу и на карьер, или на полигон, мусор утрамбовывать.
– Это ужасно, – вздохнул Евгений.
– Ладно, заболтался я. Давай имя и Фамилию, сколько ей лет?
– Имя? Рита, то есть Маргарита. Фамилия.. хм, Маргарита Зотова.
– Свою фамилию даешь, рискованно. Но дело твое. Какой возраст?
– Я не знаю сколько ей лет.
– Не беда, считаем биологический возраст. Ну, все, жди часа через два вон в том палисаднике, понял?
– Понял. А как мне связаться, если что?
– Не надо связываться, все будет нормально, не беспокойся.
Жора скрылся из виду, унося за собой далекие крики и лай собак. На пустыре шумел только ветер, забираясь холодными руками под куртку. Евгений пошел быстрым шагом в сторону палисадника. Кроны деревьев, с еще не до конца опавшей листвой, шумели над головой заунывными голосами. Становилось холодно, отчасти потому, что солнце совсем скрылось, оставляя небо под властью серых облаков, но больше это походило на нервную дрожь. Он старался успокоиться, переключая внимания на предметы вокруг, но ничего не получалось, вспоминалась всякая ерунда, которая через мгновение переходила на Риту, заставляя его переживать заново сегодняшние события.
Неожиданно напротив появилась девушка из кофейни, все так же строго смотревшая на него, но в глазах ее он читал одобрение… Она сняла косынку, распустив черные волосы по плечам, потом улыбнулась и сняла их все сразу, обнажив короткую стрижку. На него теперь глядела Рита, которая шептала, с трудом приоткрывая рот: «Мне больно». Сквозь этот короткий тяжелый сон он почувствовал, что опять заболевает.
