Анна Вик
Легенда Провидца
– И где же мне такого найти? – воскликнул он однажды во время своей одиночной утренней трапезы. Сыр и свежий хлеб в его руке уже начинали превращаться в одно целое от чересчур усердного и долгого сжимания. Аппетит с каждым днем все больше покидал его. Кожа становилась будто бы еще бледнее и прозрачнее обычного.
Несмотря на то, что вопрос был скорее риторическим и брошен был им, казалось в пустоту, он получил на него ответ.
– Такого как ты, нигде не найдешь, – вошедшего человека Кассиан признал не сразу. От усталости и недосыпа он уже совсем было позабыл, как выглядел… Да-да, тот самый любимый старик Октиний. Он какое-то время вызвался «присматривать» за ним и Ромулом, отказываясь при этом от любого формального поста. Сразу после переворота старик переехал жить на виллу вместе с Императором и Кассианом, чему оба юноши были несказанно рады. Октиний был как бы их живым напоминание о той самой беззаботной, «молодой» жизни, которую они вели прежде, наполненную легкостью и по большей части приятностью, о той жизни, которую им уже никогда не доведется вести, как Ромул и Кассиан сами прекрасно понимали.
Однако Октиний, будучи советчиком, любившем вести наблюдения, направлять их, не очень-то хотел нести прямую ответственность за свои слова. Кассиан это понимал, и потому ощущал, что, хотя и советник из его бывшего преподавателя был неплохой, думать нужно было, в первую очередь, своей головой.
– Откуда ты узнал, о чем я думаю, учитель? – Кассиан улыбнулся. – Будто бы сама Веста однажды посетила твои покои, и с тех пор ты постоянно говоришь так, словно знаешь все мысли и дела прошлого, настоящего и будущего.
– О, да, я бы, конечно, не отказался от визита прекрасной богини в моем-то возрасте… Тем не менее, этого никогда не происходило. Я всего лишь слишком много жил. Слишком много для современного римлянина, мне кажется. И все же, мой юный приятель, кое-что о Весте мне известно, вернее, о ее верных слугах. Ромул просил передать тебе, что две служительницы великого Храма скоро прибудут в эту виллу.
– А разве мы их приглашали? – нахмурился Кассиан, вконец забывший о своем завтраке и смявший пищу в небольшую лепешку.
– Ты, возможно, и нет, но Ромул еще вчера надеялся на их визит.
– Точно, я совсем забыл о том, что в день Торжества Справедливости он их посещал и говорил о том, что нам вместе нужно будет еще раз переговорить с ними! – Кассиан отбросил хлеб на тарелку, но сделал это так сильно, что субстанция перелетела через весь стол и упала на пол. К ней подбежала его любимая кошка, Юлия, и принюхалась. Затем животное осознало, что эта пища не в ее вкусе, и, грациозно махнув своим рыжим, под стать цвету волос хозяина, хвостом, удалилось в свой любимый уголок в Атриуме.
– О, поверь, этот факт не стоит твоих бурных восклицаний! – улыбнулся Октиний. – Ничего страшного не случилось. И это касается не только твоей забывчивости.
– Ты думаешь, все образуется? – Кассиан посмотрел на него в надежде встретить взгляд, от которого на душе станет спокойнее. Однако в ответ получил лишь слабое утешение.
– Не буду лгать, дело удержания власти – одно их сложнейших на свете, – покачал головой Октиний, слегка прищурив свои помутневшие глаза. – Особенно в настоящей вашей ситуации, ведь узурпаторство никогда не было в почете, пусть даже и самое необходимое. Но, если ты найдешь верного приспешника, тебе станет намного легче, это уж точно. На Ромула и не надейся – он, хоть и друг тебе, но сделан из другого теста. Энергии в его мускулах больше, и ей нетерпится выйти наружу. А сидение на одном месте его угнетает, прямо как тебя угнетает физическая нагрузка.
– Но что же прикажешь делать? – в отчаянии воскликнул Кассиан. Он совсем запутался в словах старика, и никак не мог понять: пришел ли тот, чтобы утешить его или поглумиться?
– Прикажу встретить весталок и поговорить с ними. Я честен с тобой, мой друг. Ты не женщина, чтобы я ласково гладил тебя по голове и берег от неприятной правды и жизненной жестокости. Выслушай этих дев… А затем задай свой вопрос. И, может, они смогут дать тебе хотя бы часть нужного ответа.
– Неужели ты и впрямь им веришь?
– Я верю только себе, и то лишь наполовину, – Октиний задумчиво уставился вдаль.
В таком положении, со своей стариково-суровой наружностью, впалыми щеками в сочетании с большими глазами и волевым подбородком, седой бородой и тронутой временем кожей лица, он походил на те бюсты великих римлян, то Кассиан видел в Университете. Казалось, Октиний уже заранее «заказал местечко» себе среди них одной внешностью. – Но в этих прорицательницах, определенно, что-то есть. Предсказания их сбывались на моем веку уже сотни раз.
– Ты считал? – усмехнулся Кассиан.
– Конечно, не считал. Убери свой юношеский пыл и саркастический тон, пожалуйста, в сторону, ему не место в голове Императора-соправителя. Так вот, суть в том, что одно из самых невероятных пророчеств свершилось буквально недавно – вы с Ромулом свергли Максимиана и почти беспрепятственно захватили власть.
– Ты это слышал ранее?!
– Конечно, слышал. Причем уже лет тридцать назад. Я был тогда очень недоволен сменой власти – а то было еще до Максимиана…
–…Император Тит? – изумился Кассиан.
– Да, именно он. Не нравился мне с самых первых дней. В общем, я пошел к весталкам, дабы узнать, изменится ли что-то до моей смерти в Риме, сможет ли Империя вновь стать сильнейшей в мире…
– И что же они сказали?
– Они предсказали твое появление, Кассиан. – Октиний вновь взглянул на юношу, причем серьезнее, чем когда-либо прежде. – Именно твое, не Ромула, хотя, формально, Императора свергнул именно он. Провидицы сказали, что однажды бывший мужеложец с бледным лицом вернет Риму достойный статус.
– Откуда ты узнал, что… – Кассиан, если бы получше питался, наверняка покраснел бы в ту секунду. – Что я имел связи…
– Это не так важно сейчас. Но дело в том, что тогда я не придал их словам особого значения. Однако в день, когда вы пришли ко мне и поделились своим планом, я понял, Кассиан Руфус, что то их пророчество было чистой правдой. И ведь говорил тогда именно ты, а не Ромул. И сейчас, заметь, они требуют видеть именно тебя.
– Хорошо-хорошо, я поговорю с ними… Но не могу дать слова, что поверю им сразу же.
– А ты попробуй, поверь, – предложил Сципион. – Вера еще никогда никому не мешала.
Кассиан встал и почувствовал, что едва стоит на ногах.
– Ух, только сначала… Сначала надо бы хоть чего-то перекусить.
– Правильно, – улыбнулся старик. – Все правильно. Возвращай нормальную физическую форму. И поменьше нервничай.
– И тогда я доживу до твоих лет? – ухмыльнулся Кассиан, отрезая новый кусок сыра и на сей раз отправляя его прямиком в требуемый пункт назначения.
– О, этого обещать тебе не могу. Тут уже вступают в игру прихоти другой богини – Фортуны. И если у тебя с ней отношения будут налажены, то доживешь.
«Ох уж эти женские божества, – подумал Кассиан. – Как будто мне и так общение с противоположным полом легко дается».
И, набравшись немного сил, он все же дал себе клятву попробовать изменить свое отношение к предсказаниям и просьбам о помощи у служанок Весты. Потому что другого выхода из своего положения видеть несчастный уже и не мог.
Когда он и Ромул вышли из виллы для того, чтобы встретить весталок, погода немного испортилась. Надвинувшиеся тучи будто бы предвещали что-то неладное, а потому Кассиану захотелось, чтобы все действо закончилось как можно быстрее.
– Как думаешь, сколько продлится их визит? – спросил он у Ромула, скрестив руки на груди.
– Носилки едва показались в воротах, а ты уже думаешь, как бы спровадить тех, кто на них восседает. Успокойся. Они не отнимут у нас много времени.
И он оказался прав. Без излишних любезностей женщина в белой тунике, доходившей до пят, перевязанной поясом, с массивной буллой на шее представилась и предложила пройти в помещение. Ликторы, сопровождавшие ее, обменялись взглядами и негласно решили остаться снаружи, за что Кассиан и Ромул были им благодарны. Они еще не привыкли к публичности, свойственной обычно должностным лицам, да и обыкновенным гражданам Рима, что жили несколько десятков лет назад, имевшим по нескольку рабов в доме.
– Итак, Императоры, – начала Сабина, одна из вернейших слуг Весты, когда они зашли в одну из комнат, прилегавших к Атриуму (в ней обычно принимали гостей) и присели на клинии (прим. – римское ложе), – Я хотела бы перейти сразу к делу, потому как считаю его довольно серьезным и, несомненно, требующим внимание вас обоих. Мне было печально видеть твое отношение, Кассиан, к службе моей и сестер. Я надеялась, что ты придешь, и тогда мне не пришлось проделывать сегодня столь длинный путь и отнимать время у себя самой и у вас обоих.
Кассиан почувствовал, как щеки его уже во второй раз за утро едва не залились краской.
– Так давай же, говори уже то, что хотела, чтобы не отнимать его еще больше! – вдруг гневно воскликнул он, удивившись самому себе. Встретив неодобрительные взгляды Сабины и Ромула, юноша осекся. – Извините меня. Но, по правде говоря, я считаю количество проблем, свалившихся на мою голову сейчас более чем достаточным…
– Чтобы переживать еще и из-за слов какой-то весталки, – холодно закончила за него фразу жрица, снова посмотрев на него своими карими большими глазами, обрамленными густыми ресницами и обведенными черной краской. – Хорошо, я услышала тебя, юный Император, однако, я по-прежнему готова помочь и тебе, и Ромулу. А помощь моя будет заключаться в предостережении.
– О чем? – Ромул, прежде сидевший в своей любимой, как Кассиан про себя ее называл, «полуразвалившейся» позе, резко сменил положение, выпрямил спину и сплел пальцы в крепкий замок, будто бы готовясь принять тяжелую весть таким видом. – Ты говоришь о каком-то вторжении? Снова варвары?
– Если бы все было так просто, – покачала головой весталка. – В священном огне я увидела то, чего не видела еще никогда прежде… Захватчики пришли в Рим с небес. Они спустились на огромной ладье, которая умела плавать по воздуху.
– Плавать по воздуху? – у Кассиана вырвался истерический смешок, потому как отродясь он такой чепухи не слышал. – Ты точно здорова, не подмешали ли тебе чего в кушанье или питье?
– Да как ты смеешь так разговаривать со мной! – Сабина вскочила с места, наступив в гневе одной ножкой на свою белоснежную столу. – Какое неуважение к священному Храму! Я впервые вижу такое…
– Правда, остепенись, – Ромул суровее, чем когда-либо посмотрел на друга. – Я понимаю, что ты устал, но это не повод вести себя так, как ты сейчас ведешь.
– Иначе разговор будет окончен, – предостерегла его молодая женщина. Она совладала с собой и снова присела на отведенное ей место. – Кажется, несколькими минутами ранее ты, беседуя со своим старшим товарищем, решил попробовать прислушаться к моим словам. Так выполни же свое обещание.
– Это он тебе передал? – Кассиан оторопел. Не могла она знать об их недавнем разговоре, никак не могла!
– Нет, я мысленно была в вашей вилле еще с самых первых лучей солнца. Дар, которым меня наделили боги, позволяет мне видеть куда больше, чем дозволено простым смертным. Так что слушайте меня, Императоры, и тогда, возможно, участь Рима не будет так плачевна.
– Но что же, по-твоему, случится, когда сюда явятся захватчики на своих небесных ладьях? – спросил Кассиан с недоверием, однако, уже с гораздо меньшим, чем прежде. – Они поработят нас? Ведь в настоящий момент говорить даже об обычном флоте для нас почти запретно, не говоря уж об этих чудесах, о которых ты вещаешь.
– Нет, мое видение, сколько бы раз я не пыталась его вызвать, каждый раз обрывается на одном и том же моменте. Из ладьи выходит твой новый соправитель, Кассиан, и Ромул покинет свой нынешний пост в тот же день… И на этом все обрывается.
– Что?! – хором воскликнули теперь уже Кассиан и Ромул.
– Да, вы не ослышались, – смуглое лицо молодой женщины озарила легкая полуулыбка. Она ей очень шла, как показалось в то мгновение Кассиану. – Именно соправитель, тот, кого ты так усердно приготовился искать, Кассиан Руфус. По этой же причине я бы хотела тебя увидеть еще до свержения Максимиана. И тогда ты бы не тратил столько своих сил, потому как ждать могущественного союзника осталось совсем недолго. Со дня на день он прибудет.
– И что же, все они окажутся нам друзьями? – поинтересовался Ромул. Он все еще сидел неподвижно рядом с Кассианом, только мускулы на его руках выражали готовность к молниеносному действию: они напряглись и их очертания стали чуть отчетливее обычного.
– Этого я сказать не могу, мой Император. – покачала головой Сабина. – Потому как каждый раз я не вижу отчетливо ни мыслей, ни даже облика этих пришельцев.
– Тогда почему же ты назвала их именно захватчиками? – подозрительно спросил Кассиан. – Что они захватят в Риме, если, как я понял, я сам соглашусь на иноземного соправителя?
– Потому что они захватят нечто другое, и только в этом, помимо уже ранее сказанного, я могу быть уверена. Они захватят все ваши мысли, это точно. Потому как прежде вы никого подобного им не встречали.
Девушка взглянула по очереди на обоих из них с явно теперь читавшейся тревогой.
– Итак, моим делом было вас предупредить. Дальше сих событий я не могу увидеть ничего… А, потому, возможно, именно от вашего поведения во время них будет зависеть судьба всей Римской Империи.
– Спасибо, – выпалил Кассиан сразу же после ее слов, удивившись самому себе. – Возможно, именно это предупреждение для нас окажется решающим.
Сабина встала и снова слегка улыбнулась. Юношам она показалась теперь еще более привлекательной, в своем чистом одеянии с поясом и замысловатой прической, вызывающим взглядом, Сабина наверняка могла бы стать завистной Римской невестой, не будь она весталкой. На долю секунды Кассиан действительно пожалел, что свою жизнь (во всяком случае, самую прекрасную ее часть) девушка посвятит служению в Храме.
Кассиан и Ромул встали и проводили весталок прямиком к выходу (одна из них так и не произнесла ни слова за время всей их беседы), попрощалась, а затем решили пройтись до фонтана, расположенного в конце Атриума. Слуга принес им по бокалу вина, и Кассиан, вопреки своей привычки не употреблять спиртное до наступления вечера, мигом осушил свой.
– Поразительные перемены оказали на тебя ее слова, да? – усмехнулся Ромул. – С чего это твой скептицизм так быстро сломался?
– Потому как вес угрозы, на него свалившийся, кажется мне неподъемным, – Кассиан поморщился. – С одной стороны, если верить Сабине, все не выглядит таким уж мрачным. Но с другой… Что это за люди такие, которые могут, подобно птицам, парить в небе? Причем не просто парить, а быть при этом в какой-то ладье…
– Мы это узнаем, если ее предсказание сбудется, – пожал плечами Ромул. – Мне кажется, сейчас нет смысла переживать из-за этого.
– Тебе-то, конечно, ведь ты, наконец, сможешь заняться любимым делом, отойдя от управления Империей.
– Да и тебе, по сути, тоже, ведь ты обретешь верного союзника, – подметил Ромул.
– Ты прав, – вздохнул Кассиан, взглянув на свои бледные пальцы, через кожу которых при свете, лившем в Атриум утром, вены просвечивали, образуя причудливые фиолетово-синие узоры, напомнившие Кассиану о лесных тоненьких ручейках и их слияниях. Думать о природе всегда было приятно, и на мгновение он отвлекся, а затем успокоился, полностью признав правду в словах друга.
– Пошли, пройдемся? – предложил Ромул и, не дожидаясь ответа друга, отдал недопитое вино слуге, попросил свои прогулочные сандалии у него же, отдав домашнюю обувь.
– Уже готов сменить их на калиги (прим. – калиги – военные сапоги)? – спросил Кассиан, указав ему на ноги.
– Да, пожалуй, время пришло, – улыбнулся в ответ Ромул. В голосе его слышались нотки надежды, те, что ни с какими другими нельзя перепутать.
Кассиан был рад за него. И обеспокоен и взволнован за себя. Признаться, он чувствовал, что пророчество Сабины было истинным. Что-то внутри негромко, но отчетливо говорило о том, что это так. Он не знал, чего ждать, к чему готовиться. И единственным, что он мог сделать в тот момент, был поиск мужества, сбор остатков своих сил. И именно этим Кассиан Руфус и занимался в течение последующих двух мучительных дней ожидания и неизвестности.
А на третий день после приезда Сабины на императорскую виллу появились они.
8
США, Первый Материк, Цезарь, ?? AD
Следующий день был объявлен выходным для Дэна. И, несмотря на это, валяться в кровати до полудня желания он у себя не обнаружил, а поэтому с раннего утра Дэн решил заняться мелкими бытовыми делами, которые в течение предшествующих «рабочих будней» откладывал на потом. Среди них был и разбор почты, в которой он с приятным удивлением обнаружил чек за отработанные в этом месяце дни работы в «Deal with it!», присланный владельцем Сэмом. На полученные деньги, разумеется, особо разгуляться парень не мог, да ему и не сильно хотелось. Поэтому, расхаживая по дому в процессе небольшой уборки, Дэн стал раздумывать, на что он мог бы их потратить.
В голову почему-то не приходило ничего, кроме как сделать что-нибудь приятное для Трэйси. Со вчерашнего вечера девушка не выходила у него из головы. Он никогда не считал себя тем, кто будет думать о каком-то постороннем человеке так много, но, так уж вышло, именно этим «тем» он и стал.
По его собственным соображениям, времени до отлета оставалось не так уж много. От силы месяц или два, в зависимости от готовности «Шторма» к эксплуатации. А, значит, он должен постараться провести как можно больше времени с Трэйси, узнать ее получше.
Закончив уборку, Дэн надел свою любимую джинсовую рубашку с темными штанами, слегка наивно надеясь, что будет выглядеть в этой одежде лучше, чем вчера. Он посмотрелся перед выходом в зеркало (выглядел Дэн, однако, как обычно – ни лучше, ни хуже), а затем отправился в N на поиски чего-нибудь, что могло бы понравиться Трэйси. Но еще будучи в дороге он понял, что без помощи, скорее всего, не обойдется.
– Алло, Глеб? – Дэн, изменивший своей привычке путешествовать на велосипеде, сел в автобус и позвонил единственному человеку, совета которого, собственно, и мог спросить. – Можешь сейчас разговаривать?
– Если честно, то не особенно… – пробормотал приятель тихим голосом. – Рановато ты, я еще спал. Да и голова раскалывается… Неплохо мы вчера погуляли, по правде говоря.
– Извини, но это довольно срочно, – Дэну стало неловко, но он не мог ждать, пока у приятеля пройдет похмелье. Каждый час, каждая минута была на счету.
– Ладно-ладно, говори, – Глеб сказал это с такой усталостью в голосе, будто бы сутки напролет до этого занимался физическим трудом. – Чем я могу помочь?
– Помнишь, я вчера остался с Трэйси до приезда врача?
– Эээ… – Глеб ненадолго замялся. – Да, конечно. А, кстати, вы нормально провели время?
– Вполне, – быстро ответил Дэн, не желая вдаваться в подробности, чувствуя по голосу Глеба, что он вообще мало что соображает. – Так вот, это, правда, секрет, но она мне вроде как понравилась…
– Что? Трэйси? – удивленный Глеб повысил голос.
– Да, ты еще громче это скажи! – прошипел в ответ Дэн. – Еще можешь к ее двери подойти, чтобы она это наверняка услышала!
– Ой, я случайно. Так что, чем я тебе могу в этом помочь?
– Я хотел бы сделать ей небольшой сюрприз. Но я не знаю, что именно ей можно было бы подарить.
– Честно, я ее не особенно-то хорошо знаю. Ко всему прочему, я отстранился… – Глеб не знал, как продолжить фразу, чтобы она не звучала так, словно он струсил.
– Я понимаю, – сказал Дэн, потому что в данной ситуации такое поведение вполне объяснимо. Большинство людей, видящих приближение смерти, стараются избегать присутствие этого явления в своей жизни. Они могут отдаляться от своих знакомых, друзей, близких или притворяться, что все в порядке и ничего не происходит. Дэн сам скорее был из последних – до последнего он верил в скорую кончину своей любимой бабушки.
– Поэтому, уж извини, я тут тебе особенно не помощник, – продолжил Глеб, и Дэну показалось, что он слышит в его голосе облегчение. – В лучшем случае, я могу просто составить тебе компанию, если хочешь.
– Нет, но спасибо за предложение, – Дэн покачал головой, держа трубку у уха. Зачем он это сделал, парень и сам не понял, однако тогда этот жест показался ему как нельзя нужным. – Думаю, я и сам справлюсь. Приеду если что к обеду, если вы не против.
– Конечно мы не против. Как раз выспимся, и я, и Ванесса. Расскажем тебе о наших ночных приключениях.
– Договорились, – тут Дэн кивнул, снова неизвестно для чего. – Я позвоню, когда буду вызывать такси до Двадцатки.
– В таком случае, до встречи.
– До встречи и сладких снов.
Дэн повесил трубку. Он остался один на один с одним из главных своих страхов: не угодить. Дэниэл Элиенс, к собственному же счастью или несчастью был одним из тех людей, что всегда хотели доставлять окружающим только положительные эмоции либо, в крайнем случае, нейтральные. Поэтому даже будучи поваром в нелюбимой придорожной забегаловке, он старался готовить так, чтобы приготовленную еду Дэн смог бы съесть сам. А что уж касалось людей, что ему не безразличны (за последнее время их как раз объявилось довольно много для него – Глеб и, теперь вот, Трэйси), то здесь он и вовсе нейтрального отношения принять не мог.
Всю дорогу он думал о том, как отреагировала бы Трэйси на тот или иной подарок. Сладкое? Судя по ее телосложению сейчас, думал Дэн, довольно трудно сказать, любит она сладости или нет, ведь девушка была истощена болезнью. Да и, как Трэйси сама сказала при встрече, ее заставляют принимать сейчас высокопитательные коктейли, поэтому на десерт уж у нее наверняка аппетита не останется.
Еще более банальные цветы, которые, Дэн видел во всех известных ему фильмах и сериал, читал в книгах, парни дарят своим девушкам? Какое лицо будет у нее, зайди он с букетом в ее комнату, едва ли не движение в движение повторяя всех этих известных персонажей?
«А что, если подарить ей что-нибудь из антиквариата?» – вдруг пришла в голову Дэна мысль, когда он совсем было расстроился, нарисовав в своем воображении первые две сцены. Ведь ни что у него самого не вызывало такого сильного интереса, как старинные вещи. Поэтому наверняка в одной из его любимых лавок антикваров в N нашлось бы что-то необычное, даже то, что бы понравилось человеку, который не особенно интересуется историей. Он не знал, на самом-то деле, нравится девушке эта область или нет, но надеялся, что подобный подарок хотя бы немного, но тронет ее.
Дорога до центра N от его дома занимала ровно двадцать минут. Не так уж и долго, если повезет с транспортом. А с ним Дэну везло не так уж часто, поэтому однажды он и принял волевое решение купить недешевый, но экономящий нервы и здоровье велосипед.
К сожалению, расписание, составленное правительством Штата выполнялось водителями не так добросовестно, как хотелось бы местным жителям, и связанно это было, по большей части, с отсутствием надлежащего контроля. Сам Дэн, еще будучи поваром в «Deal with it!» частенько видел в своем кафе болтающих друг с другом или с родней по телефону водителей. Разумеется, они были, хотя и косвенно, частью его собственного дохода, однако в то же время таким поведением они доставляли массу неудобств местным жителям. Поэтому Дэн нашел выход: делать замечания им он, разумеется, не стал, однако заказы их готовил как можно быстрее, а Меган просил включать в зале какую-нибудь современную музыку, которая бы не пришлась бы по душе старшему поколению. Конечно, такие «меры» принимались только в случае посещения этих людей «Deal with it!» в их рабочие часы. Обед – святое, считал Дэн, и он должен быть у каждого человека.
И в день, когда Дэниэлу Элиенсу не нужно было никуда торопиться, как назло транспорт пришел в считанные минуты. Он же, конечно, был этому только рад, но про себя все же немного поворчал, потому что первые месяцы работы в «Deal with it!» Дэн частенько опаздывал на работу именно по этой причине, что сказалось, в конечном счете, на его заработной плате, и без того бывшей не великой.
Прибыв в N, Дэн понял, насколько же давно не гулял по городу просто так. Крайние его поездки туда были связаны лишь с какой-то нуждой или встречей. А его улицы за время отсутствия пристального наблюдения Дэна будто бы пропитались чем-то новым, духом недавно открытых магазинов и кафе, людей, которые в них работали и которые их посещали, все это вдруг показалось парню действительно живым. Прежде он привык видеть N как захолустье, на которое давным-давно махнули рукой и власти, и местные жители, и все подрастающее поколение. И поэтому Дэн был приятно удивлен в день, когда приехал побродить по центру родного городка незадолго до, возможно, первой и последней своей экспедиции в такую даль.
Когда Дэн оставался наедине с собой, он признавался в том, что, вероятнее всего, это путешествие может забрать не только все его силы, но, вдобавок к ним, еще и жизнь. Как минимум нормальную, в привычном ее понимании. Потому как любой исход полета «Шторма» предполагал какое-то изменение в жизнях всех обитателей Цезаря. Он этих изменений и хотел, и боялся одновременно.
«Что же, зато, если вдруг экспедиция обернется абсолютным провалом, и я погибну вместе с остальными членами экипажа, то мне не придется переживать новый Многолетний Перелет, – рассуждал про себя он тогда. – Да, умереть будет даже проще. И тем не менее, если полет окажется успешным, то, вероятно, я смогу осилить, как и мои предки-Элиенсы когда-то осилили, новый Многолетний».
Однако после встречи с Трэйси Морган Дэн уже не мог думать так, как прежде. Ему отныне в новом свете виделась и цель как путешествия, так и собственной жизни. Теперь все не казалось таким простым и логичным. В окружающем его мире начали появляться новые загадки, на поверхность всплыли не отвеченные ранее вопросы. А самой главной из тайн стала теперь для него являться тайна души и мыслей Трэйси.
Когда он зашел в первую из любимых лавочек, то не смог по привычке начать рассматривать все имевшиеся там товары. Из головы никак не желал уходить пленяющий образ девушки, такой красивой, длинноногой, стройной. Обнаженные руки казались ему теперь руками неземного существа, нимфы, такими они вспоминались ему тонкими и прозрачными. Он вновь и вновь представлял лицо Трэйси с ее таинственными и притягательными глазами. Их задумчивый, глубокий взгляд… Был ли он хоть когда-то пустым? Или беззаботным? Ему было бы интересно увидеть ее хоть раз до отъезда не исполненной серьезности, но Дэн понимал, что это на вряд ли возможно. Все, что он мог сделать для того, чтобы застать Трэйси в подобном расположении духа, это подарить ей что-то такое, что заставило бы ее забыть о болезни, позволить вниманию полностью переключиться на «новую игрушку».
– Молодой человек, я могу Вам чем-то помочь? – поинтересовался у него Маркус, продавец и владелец по совместительству, вырвавший Дэна из его океана мыслей, вернее, речки под названием «Трэйси Морган», что в него впадала.
– Э-э-э, – протянул Дэн, подняв на него глаза. Очевидно, Маркус просто не признал Дэна, что было довольно странно, потому что он был довольно частым гостем в его лавочке. – Пока даже не знаю, можете или нет.
– А, Дэниэл Элиенс, Бог ты мой! – воскликнул Маркус, оживленно выходя из-за прилавка. Такая походка немало удивила Дэна, привыкшего видеть его сидящим либо едва-едва передвигающим ноги.
Сколько ему было лет, Дэн точно сказать не мог, но он явно годился ему в дедушки, да и со здоровьем проблем хватало, ибо вырос он в одном из худших экологических районов страны (по прилету на Цезарь человечество освоилось не сразу, и поэтому в некоторых местах люди обитали ровно до тех пор, пока не поняли, что находиться в них опасно, однако иногда такие озарения становились слишком поздними, как в случае с тем же Маркусом, который страдал от нескольких видов Новейшей сразу). Невысокий старичок с широким лицом, глубокими морщинами на нем, но притом с сохранившимися в целости седыми, почти белыми волосами и ясными голубыми глазами, он вызывал у Дэна только приятные чувства, что, по правде говоря, случалось нечасто. Поэтому, завидев столь радостное приветствие Маркуса, он мысленно пририсовал еще один «плюсик» в копилочку хорошего этого человека, которую Дэн машинально заводил, как и копилочку для плохого, для каждого нового знакомого.
– Здравствуйте, – улыбнулся он Маркусу, пожав ему руку, когда тот к нему приблизился. – Не узнали?
– На «ты», на «ты», сынок…Нет, дорогой, не узнал! – сказал владелец магазинчика, возвращаясь уже не так энергично на свое рабочее место. – Извини уж. Но тут ты и сам виноват, знаешь ли.
– В чем же я виноват? – удивился Дэн, подойдя к прилавку и начав разглядывать новое поступление книг прямо возле кассы.
– Как же в чем? – усмехнулся Маркус, достав какую-то коробку, видимо, содержавшую новую партию товара и начав писать нужные ценники. – Ты сильно изменился. Одежда мешком висит, а в глазах мыслей больше, чем прежде.
– Да ладно тебе, – отмахнулся Дэн, заметив, однако, в ту же секунду, что любимые вещи и впрямь будто бы стали чуть больше ему, чем были несколькими неделями ранее. – Ничего такого не произошло. Немного только самообразование взялся, вот и все.
– Ты и раньше им занимался, – заметил Маркус. Дэн ему об этом никогда не рассказывал, но, вероятно, старик в силу возраста и, соответственно, опыта сам догадался. – Но сейчас произошло что-то, что в корне тебя поменяло, это заметно. Ты стал каким-то целеустремленным. Я вижу перед собой сейчас не человека, который в поиске, но человека, который что-то нашел. Он не держит в руках еще своей мечты, но он видит ее на горизонте, а в руках его – пыль и призрак желанного, поэтому он и знает, куда и зачем нужно идти.
Дэну показалось, что он покраснел. Проверить свою догадку, однако, он никак не мог, ибо все зеркала, обычно висевшие за самим Маркусом, были раскуплены за то время, что Дэн не посещал лавочку.
– Наверное, ты прав, – Дэн пожал плечами.
– Но тебя что-то тревожит, это заметно, – вдруг добавил старик, снова попав в точку. – Хотя, я уже слишком много позволяю себе лишнего, извини. Просто давно тебя не видел, даже как-то непривычно без твоих бесконечных расспросов… Это я, конечно, про них в хорошем смысле говорю, ничего не подумай.
Дэн смутился еще больше после этих слов, однако взял себя в руки и ответил:
– Ничего, все нормально. Мне тоже довольно странно оттого, что давно не был здесь. Обычно и недели не проходило без твоих историй про все эти старинные вещи.
