Анна Урусова
Скульптор
Выдержав буквально гоголевскую паузу, Юрий Валерьевич с выражением продолжил:
– Осьминога, точь в точь похожего на того, который так бездарно выступил днём на конференции. Потом были ДНК-тесты, долгое разбирательство, в итоге выяснили, что по кошмарному стечению обстоятельств во дворе университета одновременно стояли два резервуара с осьминогами: с обычным, съедобным, и с обученным, этически несъедобным. Выяснить, имело место разгильдяйство грузчиков или намеренное вредительство, так и не удалось. А некоторые участники того ужина узнали, каково это, когда твоя еда умнее тебя. Ибо к приходу учёных их подопечный уже лишился нескольких щупалец.
– Но они ведь закончили эксперимент? У меня как-то была девчонка, учившаяся на морского биолога, рассказывала, что их специально учат взаимодействовать с особо умными осьминогами.
Мухаммед был так заинтересован рассказом, что даже забыл про особо уважительный тон, которым обычно разговаривал с Власовым. Подметивший это Константин мысленно усмехнулся: если так пойдёт, то к концу миссии Муха, чего доброго, даже обратится к Юрию Валерьевичу на «ты».
– Закончили. Не могу ручаться, но вроде как некоторых особей даже отселили в тщательно огороженное место в каком-то из океанов. Но, не спустись тогда хотя бы один человек из группы к ужину… – Власов печально опустил глаза, словно предлагая собеседникам самим представить, сколь многое потерял бы мир в этом случае.
***
Чем ближе «Вестник» подходил к точке, помеченной на звёздных картах как SGR 1806-20, тем чаще и пристальнее земляне всматривались в озарённую огнями бездну космоса, одновременно и желая, и не желая, чтобы кто-то посмотрел оттуда в ответ. Ибо, если бы выяснилось, что «Змеиная Звезда», всего лишь магнетар, то «Вестник», скорее всего, вернулся бы к Безымянной, на помощь «Дружбе».
Одна лишь Людмила не участвовала в горячих обсуждениях и совместных бдениях в рубке, по-прежнему игнорируя остальных членов экипажа.
Именно поэтому, когда до магнетара оставалось не более суток пути, Константин приказал экипажу собраться в отсеке управления. Он был уверен, что проигнорировать прямой приказ Люда не рискнёт, а разрешить противоречия внутри команды следовало до того, как «Вестник» окажется внутри потенциально опасной зоны.
И Люда его не проигнорировала. Но, явившись в рубку точь в точь в назначенное время, замерла справа от двери, неестественно выпрямив спину и сложив руки на груди. Вынужденные встать рядом с ней Юрий Валерьевич и Муха выглядели то ли конвоирами, сопровождающими знатную несломленную пленницу, то ли верными воинами, готовыми защищать свою госпожу до последней капли крови. Косте же, расслабленно прислонившемуся к блокам панелей управления, в этой воистину кинематографичной сцене однозначно отводилась роль типичного космического злодея.
– Друзья, через двадцать шесть часов и сорок минут мы подойдём к промежуточной цели нашего пути. – Константин заметил выразительную гримасу Люды, но не счёл нужным останавливаться. Разговор следовало попытаться довести хотя бы до какого-нибудь итога. – Возможно, она станет и конечной, возможно – окажется лишь небольшой остановкой, которая подскажет нам дальнейшее направление. Но в любом случае мы должны подойти к «Змеиной звезде» единой командой, готовой выполнить миссию, возложенную на нас Землёй. Я собрал вас здесь потому, что сейчас мы не готовы выполнять хоть сколько-нибудь сложные задачи. И не будем готовы до тех пор, пока не обсудим всё, произошедшее возле Безымянной. Прошу, высказывайтесь.
– Убийцы! Ты и Добронравов. А мы все – пособники. – Людмила лишь немного повысила голос, но из уст хохотушки, заражавшей хорошим настроением всю команду, эти слова звучали словно полноценный крик.
– Каждый из нас знал, на что идёт. Каждый подписал соответствующие бумаги. И потом, что бы ты предложила? Спуститься вслед за «Дружбой»? Так мы не знаем, что заставило челнок разогнаться до тысячи двухсот километров в секунду, и какую скорость это придало бы «Вестнику»… – Юрий осёкся, увидев, что Людмила закрыла уши руками и отчаянно качает головой.
– Нам не следовало бросать вызов космосу до того, пока мы не поймём всё, с чем мы могли бы тут встретиться! Не следовало! А теперь из-за человеческого самомнения Рыцарь, Кристи и Серёжа погибли! Понимаете?! Погибли, погибли, по-гиб-ли!!
– Людочка, – Костя подошёл поближе, протянул руку, желая погладить рыдающую женщину по плечу, но она отскочила, словно не рука коллеги тянулась к ней, а мохнатая лапа какого-то монстра.
– Не трожь меня, слышишь! – Людмила вскочила, уже открыла рот, что высказать что-то ещё. Но отчаянно взмахнула рукой и пулей вылетела из рубки, чуть не сбив по дороге заступившего ей дорогу Мухаммеда.
– Дела… – Мухаммед, с трудом удержавшийся от более эмоциональной реакции на слова Люды, похлопал командира по плечу. – Костик, я уверен, она так не думает. Просто как-то нехорошо на душе, что ли. Понятно, что приказ был, и резоны понятны, но всё-таки… вроде и наших нельзя подвести, а вроде… Кристина, Роланд и Серёга, они ведь тоже наши. А она ещё и к приказам не привыкшая.
– Люда успокоится. Перед полётом всех проверяли психологи, собирали команду, хотя бы в первом приближении уравновешивающую друг друга по психотипам. Если мы столкнёмся с действительно серьёзной проблемой, она подключится. А до того предлагаю оставить её наедине с горем. Всё равно ни от кого из нас она не примет утешения.
Костя молча кивнул, признавая правоту Власова. А Мухаммед, глубоко вздохнув, вдруг скороговоркой выпалил:
– Вы-думаете-что-они-по-прежнему-живы?
Юрий Валерьевич хотел было напомнить, в прошлый раз речь шла о том, что контактёры виживут в том случае, если приземление «Дружбы» будет хотя бы не очень жёстким, ибо на столкновение с планетой на таких скоростях челнок совершенно не рассчитан. Но вместо этого со всей доступной убедительностью произнёс:
– Думаю, это возможно. Кто знает, как на этой странной планете работают привычные нам законы.
***
Согласно расчётам, «Вестник» должен был выйти на линию прямой видимости с SGR 1806-20 за двадцать часов до максимального сближения с ним.
За полчаса до этого Константин перепроверил все датчики, всю записывающую аппаратуру – вообще всё, что могло хоть как-то пригодиться для фиксации происходящего. Даже запас бумаги и карандашей. Затем подключился к нейроинтерфейсу и приготовился оперативно отправлять данные на Землю – Власову, с его огромными познаниями, объективно было полезнее наблюдать магнетар собственными глазами.
Время шло. Постепенно «шторм» стихал – на всех направленных вперёд датчиках, что бы они ни регистрировали, воцарялась прямая линия. Даже вездесущее реликтовое излучение испарилось, оставив вместо себя пустоту и полнейшую тишину в эфире. Только «распутыватель», в фоновом режиме отслеживающий наличие подходящих псевдо-гиперонов, стабильно сигнализировал о наличии подходящих для перемещения частиц. Погружённому в недра машины Константину казалось, что нет в мире больше ничего – лишь пустота и оглушающая тишина. Это длилось буквально несколько секунд, а затем несколько датчиков, регистрирующих всё, что относится к магнитному полю, ожили. Их показания выглядели в точности так, как и предполагали земные учёные: в семи миллионах километров перед «Вестником» находился крайне намагниченный объект, периодически испускающий относительно слабые импульсы.
Впрочем, общей тишины это не нарушало, скорее, наоборот, подчёркивало. И Константин почти уже вернулся в не-существование, когда кто-то послал в машину запрос, требуя предоставить интерпретацию данных с датчиков.
Костя удивился: с его точки зрения интерпретировать их мог бы и школьник, но запрос выполнил. Следующий сигнал вырвал его из блаженного безвременья и практически вернул в тело. Ибо сигнал гласил: «Командир, не страдай фигнёй! Его. Мы. Не видим!».
Костя просканировал пространство ещё раз. Тишина, нарушаемая только плавными импульсами огромного магнитного поля. Проверил состояние датчиков: всё в норме, ни единого повреждения. Запросил свежие данные. И, наконец, отключился от машины, чтобы своими глазами увидеть, что происходит.
Юрий и Муха стояли у прозрачной стенки рубки и, судя по характерным звукам и движениям, снимали пространство перед кораблём простой фотохимической камерой, взятой на борт на случай работы в совсем уж нестандартных условиях. Рядом с ними лежали небольшие оптический и радиотелескоп, до того без дела пылившиеся в одном из технических отсеков. На телескопах лежали три «хитреца», проекционная камера и допотопная видеокамера, способная только записывать видео и создавать недолгие двухмерные проекции. Видимо, космонавты принесли сюда всё, что умело хоть как-то фиксировать происходящее.
Не веря своим глазам, Костя подошёл поближе: перед кораблём действительно ничего не было.
Ничего похожего на магнетар, который должен был бы тут находиться согласно существующим до девяностого года теориям. Точнее, Костя видел отдалённые звёзды и туманности, в которых, возможно, хотя бы один магнетар и нашёлся бы. Но именно что отдалённые. Никакой бешено вращающейся сферы диаметром двадцать километров на расстоянии прямой видимости перед кораблём.
И ничего, что можно было счесть творением крайне развитой расы, созданным, чтобы обеспечивать источник мощного и направленного магнитного поля, как предполагала группа Ройской. И как косвенно свидетельствовали показания корабельной аппаратуры.
И, откровенно говоря, Костя был бы очень рад, если бы список странностей этого места включал в себя только то, чего там не нашлось. Но кое-что в непосредственной близости от корабля всё-таки было, и это что-то заставило бывалого лётчика, командира космического корабля, разинуть от удивления рот, словно сельский мальчишка начала прошлого века при виде «форда» или «плимута».
Впереди, между хорошо видимым ярким скоплением М 18, именуемым особо романтически настроенными личностями «Чёрный лебедь», – слева, и не менее ярким М 23, чудом обошедшимся без дополнительных наименований, – справа; неярко светясь малиновым светом; висел объект, которому совершенно нечего было делать за тысячи световых лет от Земли.
– Чайник? Рассела? – Заканчивал фразу Костя, склонившись над панелью управления, – следовало немедленно остановить гироскопы и включить компенсаторные двигатели, позволяющие «Вестнику» висеть на одном месте, не дрейфуя под напором космического ветра. Двигаться дальше, не имея даже предположений о том, с чем они встретились, было бы самоубийством.
– Не, оптический обман. Но похож, зараза. Правда, Юрий Валерьевич почему-то говорит, что лучше бы тут на самом деле фарфоровый чайник летал.
Сам Власов никак не прокомментировал возвращение командира из недр машинного разума, продолжая щёлкать кнопкой камеры.
Костя с силой протёр глаза и внимательнее всмотрелся в то, что сначала показалось ему чайником: сплюснутый в верхней части круг, похожий на корпус, полускрытый им ещё один круг, границу которого вполне можно было принять за ручку, овальная тень справа – словно короткий круглый носик.
– Главное слово во всём этом – летал. – Юрий положил камеру и повернулся спиной к аномалии. – Мухаммед, вы за свою карьеру лётчика-космонавта много в космосе видели абсолютно неподвижных объектов? За исключением тех, которым приходилось прилагать множество усилий, чтобы таковыми оставаться.
– Нет. Наверное. Может быть, эта штука нематериальна? Вроде отражения чего-нибудь?
– Маловероятно. Очень, очень маловероятно. – Власов поднял с пола моментальное фото, сделанное им с последнего снимка старинной камерой. Фото, словно глумясь, в точности повторяло то, что космонавты видели сквозь прозрачную оболочку «Вестника». – Именно поэтому я предпочёл бы, чтобы тут что-нибудь летало: чайник, огромный город с кучей драгоценных камней в основании, исполинский ясень, на крайний случай. Но летало и вообще вело себя так, как положено нормальному физическому объекту!
Получив сообщение с фотографиями видимого космоса и информацией с датчиков, Земля приказала оставаться на месте и в ближайшие два часа, пока на Земле собирается масштабное про-совещание, попытаться всё-таки выяснить, что за чертовщина происходит в этой части космоса.
SGR 1806-20/Земля, Москва
– Мыть «Вестника» не будем. Он чистый, и даже разводов на обшивке не должно быть.
Костя и Юрий с готовностью расхохотались нехитрой шутке Мухи. Людмила, без лишних вопросов явившаяся в рубку едва услышав слова «чрезвычайная ситуация», осталась бесстрастной, словно мраморная статуя.
– Шутки шутками, а проверить физическое состояние аппаратуры нужно. И на чистоту тоже. Вы с Юрием этим и займётесь. Людмила, на вас – дежурство в рубке и возможная связь с Землёй. Если произойдёт что-то, требующее срочной отправки сообщения – вызовете Власова. – Костя нахмурился: распределение обязанностей получалось совершенно не оптимальным, но единственно возможным. – Я, на всякий случай, выйду в космос, оценю состояние наружной аппаратуры. На выполнение работ у нас, получается, всего лишь полтора часа, так что в темпе, но без спешки.
Покинув рубку, Юрий и Мухаммед сразу же нырнули направо, в длинный технический отсек. Костя же, мимоходом убедившись, что с двигателем и реактором всё в порядке, пролетел сквозь корабль, к ангарам и стартовым площадкам – готовиться к выходу в открытый космос.
Скафандры – все восемь, оставшихся на «Вестнике», – стояли там, где им и было положено: в нише у главного люка, забранной сейчас прозрачной перегородкой.
– Усиков.
Несколько мгновений система анализировала тембр голоса и смысл сказанного, затем сложный волокнистый материал, чрезвычайно устойчивый к повреждениям изнутри, но легко поддающийся ударам снаружи (если знать, куда бить, конечно), ушёл вниз. Костя вытащил основной свой скафандр – ярко-красный, не сковывающий движений, увенчанный прозрачной сферой шлема, похожий и непохожий на те скафандры, в которых группа Ульянова когда-то ступила на Венеру.
Поверхностно осмотреть смотреть корабль можно было и без лишнего оборудования: запаса воздуха во внутренних «лёгких», спрятанных между внутренней и внешней мембранами хватило бы часа на полтора, тем более, активно двигаться он не собирался. Но осторожность победила. Так что, кроме «крыльев» – небольшого гироскоп-материального двигателя, крепящегося к плечам скафандра, – Костя вынул из ниши и похожую на бронежилет универсальную систему жизнеобеспечения, надевающуюся под скафандр. И сразу вложил запасной картридж в «карман» на животе.
Оставалось только подключить к себе трубку жизнеобеспечения, сдвинув лоскут искусственной кожи у основания шеи, натянуть скафандр и, запрограммировав люк закрыться спустя тридцать секунд после открытия, шагнуть в пустоту.
Почему-то Косте казалось, что выход в космос здесь, в тысячах световых лет от Солнца, будет чем-то отличаться от сотен таких же выходов на орбитах Земли, Юпитера и Титана. Примерно так же, как отличается погружение в солёную морскую воду у берега и хотя бы в километре от него. Но, прислушавшись к своим ощущениям, он честно признался сам себе, что настоящей, заметной, разницы нет. И здесь, и дома космос ощущался совершенно одинаково.
Первым делом он взглянул вперёд, в глубине души надеясь, что аномалии закончатся хотя бы на отсутствии очевидного источника магнитных волн. Увы, «чайник» оставался на месте, и сейчас его чужеродность была даже заметнее, чем при наблюдении из корабля. Костя отвернулся: аномалию, конечно же, придётся проверять, и проверять, подобравшись к ней как можно ближе. Но это произойдёт только после того, как лучшие умы ОСР спроецируются в одном месте и как следует обсудят всё, что нашёл и не нашёл «Вестник».
Усилием воли заставив себя не обращать внимание на сияющие вокруг звёзды, полковник Усиков прикинул, откуда будет удобнее начать осмотр корабля, и принялся за работу.
Изредка сверяясь со схемой расположения внешних частей оборудования, Константин плавал вокруг «Вестника», рассматривая, запуская тестовые программы, отслеживая целостность и надёжность кабелей, связующих приборы друг с другом и кораблём. Тишина, поселившаяся в нём после последнего подключения к нейроинтерфейсу, продолжалась и здесь – в слабом свечении дальних звёзд впереди корабля, в отблесках гигантов позади него. И окончательно изгнать её не смогла даже требующая максимальной концентрации проверка оборудования.
Наконец, убедившись, что всё работает нормально, Костя завис перед «Вестником», лицом к космосу. Сейчас, после часа работы, эта бесконечность, одновременно и пустая и заполненная, начала казаться ему практически такой же родной и близкой, как земные пейзажи. Даже звёзды стали очень похожи на огоньки фар, отражённые в мокром после дождя шоссе.
– И что, стоило всё это шести провальных попыток остепениться? – Этот вопрос Константин задавал себе каждый раз, когда во время выходов в открытый космос оставалось немного времени, чтобы, включив «крылья», просто повисеть в пространстве, растворяясь в многоцветной космической «пустоте». Он точно знал, что, как только хоть немного засомневается в ответе, то сразу же подаст прошение о переходе в инструкторы. – Стоило. Но Вальку с женой всё-таки очень повезло.
***
За двадцать минут до начала про-совещания Костя, Мухаммед и Людочка снова собрались в рубке. Как и следовало ожидать, серьёзных неполадок на «Вестнике» не обнаружилось. Не считать же таковыми глюк одного из корабельных «хитрецов», где-то подцепившего нсп9 искса-уборщика и теперь жалобно сообщающего, что не может перестроить нейронную систему в связи с отсутствием оной. (Рассказывая об этом, Муха философски заметил, что на борту «Вестника» теперь есть ещё и первое в мире устройство, имеющее исключительно человеческую проблему.)
Власов остался в библиотеке, из которой собирался подключиться к про-совещанию, не занимая ни место пилота, ни место стрелка – странности последних дней требовали проявить разумную осторожность. Не то, чтобы он всерьёз опасался нападения… Но позади всё-таки осталась неизвестная конструкция на орбите Безымянной, да и сама ненормальная планета по-прежнему не могла быть признана необитаемой.
***
Местом проведения про-совещания назначили кабинет Возвышенского в «Террариуме» – большинство участников совещания сейчас находились на Уральской станции. К тому же, невероятно одарённая, возможно даже гениальная, Ройская так и не смогла подружиться с нейро-системами. Что накладывало определённые ограничения на совещания, в которых её участие было обязательным.
Когда Власов «проявился» в кабинете, все уже были на месте. И реально присутствующие Возвышенский, Ройская и незнакомый худощавый блондин с правильными, но совершенно незапоминающимися чертами лица. И спроецированная в кресло напротив Юрия личная помощница председателя – Ольга Русак, привычно прячущая себя за поистине попугайской расцветки юбочным костюмом и иссиня-чёрными волосами, существующими словно бы отдельно от золотистого загара и больших карих глаз.
– Добрый вечер собравшимся. – На сей раз голос Арины не дрожал – она уже начала привыкать и к собственному статусу, и к необходимости разговоров c облечёнными властью собеседниками. – Ольга Никитична, Юрий Валерьевич, позвольте представить – мой сотрудник, кандидат физико-математических наук, Родион Зубов.
Блондин дёрнулся, собираясь вскочить с кресла и пойти пожимать руки новым знакомым, но вовремя сообразил, что и Юрий и Ольга несколько нематериальны, и ограничился вежливой улыбкой. Власов улыбнулся в ответ.
– Да, человечеству пора всё-таки утвердить какой-то протокол общения проекций. – Ольга кивнула, приветствуя собравшихся. – Полковник, мы все внимательно ознакомились с отчётами с «Вестника», но они, как я понимаю, не отражают ваше личное мнение?
– Насколько это вообще возможно. Я сам придерживаюсь мнения, что аномалия, получившая рабочее название «чайник», и есть тот объект, который мы ищем. Хотя должен признать, что я ожидал увидеть что-то другое, что-то, что можно было бы назвать космическим хабом. Огромную такую высокотехнологичную постройку, которая генерирует стационарное магнитное поле, чтобы корабли могли не носить на себе ещё и «динамку». И, конечно, целую кучу разных кораблей, управляемых разнообразными пилотами.
– Не только лишь вы. – Арина смешно вытянула губы трубочкой, обдумывая предположение Власова. – Хотя, если честно, изначально я предполагала что-то одиночное. Что-то, что просто генерирует поле нужной мощности.
– Вот слишком наивно с нашей стороны предполагать, что Змеи, до сих пор малопонятные для нас, организуют настолько понятную и логичную для людей штуку, как космический хаб.
– Родион, хочу заметить, что до сих пор определённая степень понимания между нашими расами присутствовала – иначе мы бы вообще никогда не разобрались в их технологиях.
– Товарищи учёные… – Ольга ловко вклинилась в разговор в тот момент, когда Возвышенский прервался на вдох, а Зубов не сообразил ещё, какой контраргумент привести. – Я осознаю необходимость понять Змеев, но, согласитесь, с той информацией, которой мы владеем, это сделать невозможно. Давайте вернёмся к обсуждению аномалии, в которую угодил «Вестник». Юрий Валерьевич, почему вы считаете, что обнаружили искомое?
– Изначальное предположение доктора Ройской гласило: «Змеи вполне могут построить что-то, генерирующее постоянное магнитное поле, достаточно мощное, чтобы на время нейтрализовать или ослабить до приемлемых значений «барьер». Нам известны координаты таких мест – мы называем из магнетарами и считаем подвидом нейтронных звёзд. Следовательно, нужно выбрать самый мощный из них и лететь к нему». Ну так мы, в общем-то, и нашли то, что искали: объект, вероятно, генерирующий магнитное поле огромной силы. По крайней мере, аппаратура считает, что оно распространяется с той же стороны, в которой и находится «чайник». Ну а что до того, что мы ожидали увидеть что-то другое, так Змеи и не обязаны соответствовать нашим ожиданиям. Однако, учитывая полную неподвижность объекта и странные его характеристики, я совершенно не уверен в том, что, исследовав его, мы найдём дорогу к материнской планете Змеев. Или что-то, что даст нам больше сведений об их цивилизации.
– Даже если вы просто найдёте генератор, миссия уже будет оправдана. ОСР совершенно не повредит удобная и совершенно бесплатная точка для создания исследовательских баз в созвездии Стрельца. Опять же, она может стать отправной точкой для дальнейших поисков Змеев. – Ольга нахмурилась, тут же приобретя сходство с веерным попугаем, и резко обернулась к скрестившему руки на груди Родиону. – Товарищ Зубов, я прекрасно понимаю ваше недовольство моими приземлёнными размышлениями, но поймите и вы меня – мы должны думать в том числе о том, чтобы прекрасные порывы души имели соответствующее материальное обеспечение.
– Что? – Несколько мгновений Родион соображал, из-за чего помощница председателя обратилась к нему, затем покачал головой. – Я понимаю, что, если с неба падают космические корабли, то это не подарок богов, а человеческие недоработки. Меня смущает другое: на «Объекте 1» генератор магнитного поля был вполне простой и понятный. Настолько, причём, понятный, что мы с лёгкостью повторили его сами того не желая. В сопроводительной документации говорилось о том, что конструкторы не ожидали, что повторится эффект, который наблюдал Леонов. Значит, наш генератор оказался очень похож на образец. Ну и зачем бы они строили стационарный генератор как-то по-другому?
– Время. Возможно, что это технологии разных поколений. Возможности: «Объект 1», скорее всего, построен на родной планете Змеев, а вот «чайник» вполне может оказаться каким-то дальним форпостом цивилизации. Мы ведь даже не уверены, что они – жители нашей галактики. – Возвышенский развёл руками, словно демонстрируя, что версий разной степени достоверности может быть великое множество. – Я, например, вообще не стал бы делать какие-то выводы сейчас, имея столь отрывочные и скудные данные. Юрий Валерьевич, как вы считаете, насколько опасно приближение к «чайнику»?
– Явной опасности нет. Во всяком случае, мы не сталкивались ни с чем, что можно было бы счесть таковой.
– Тогда предлагаю «Вестнику» медленно двигаться в сторону «чайника». Когда пройдёте три четверти расстояния – тормозите и приступайте к всесторонним исследованиям. Кажется, у вас должна быть парочка пилотируемых дронов для исследования астероидов – они прекрасно подойдут и для исследования аномалии. Возражения? – Арина медленно покачала головой. Родион, казалось, хотел ещё высказаться, но передумал, повторив жест руководительницы.
– Хорошо. Юрий Валерьевич, вы сможете устно передать командиру наше решение, или есть необходимость пригласить полковника Усикова сюда? – Ольга облегчённо улыбнулась – прийти к разумному решению удалось быстрее, чем она опасалась.
– Не нужно. Константин не счёл разумным отвлекаться от управления «Вестником» в нынешних обстоятельствах, и уполномочил меня и участвовать в совещании, и озвучить его результаты.
– Хорошо. Тогда давайте подытожим наш разговор.
***
– К конкретным выводам не пришли – недостаточно данных. Решено пройти три четверти расстояния на ста километрах в секунду, затем по обстоятельствам: или двое космонавтов подходят поближе к аномалии на астероидном дроне, или исследуем с борта «Вестника». Зависит от того, что мы там увидим.
– Известно, что. Алису, Шляпника и Мышь. – На сей раз шутке улыбнулась даже Людмила, и Костя мысленно порадовался тому, что команда снова состоит из четырёх готовых работать космонавтов. – Три четверти расстояния до «чайника» мы пройдём за пятнадцать часов. Значит, в ближайшие семь часов отдыхают Юрий и Мухаммед, мы с Людмилой дежурим. Потом семь часов нам на отдых. И, если понадобится вылет на дроне, то им занимаемся мы с Людмилой.
– Тебе разумнее остаться на корабле. – То, насколько Муха недоволен решением Константина было заметно даже из-под неизменной фуражки. – Ты командир.
– Именно поэтому я пойду на дрон. Если там произойдёт какая-то внештатная ситуация, я приму решение быстрее. – «Тем более, Власов должен остаться на корабле – на тот случай, если что-то выйдет из строя теперь, когда у нас нет Аэлиты. А в случае какой-то внештатной ситуации, подразумевающей убийство или пленение разумных, ты, Мухаммед, с Людой не справишься.»
– Я понял.
Костя ненадолго задумался, догадался ли Муха до истинной подоплёки его решения, но счёл это неважным. Не пришлось отдавать приказ, и отлично.
***
Чем ближе «Вестник» подходил к аномалии, тем более насыщенное и напряжённое магнитное поле регистрировалось вокруг. При этом ни один предмет из тех, которые должны были среагировать на его наличие, не вёл себя так, как ожидалось.
«Вестник» остановился, когда до аномалии осталось чуть меньше двух миллионов километров. Отсюда «чайник» уже ничем не напоминал свой фарфоровый земной прототип: неподвижная бело-голубая сфера, за которой виднелась тёмная дуга, которую, видимо, космонавты и приняли за «ручку». Овал, похожий на короткий носик, отсутствовал – космонавты дружно решили, что это было какое-то оптическое искажение.
– И что же ты такое?
Оставив пилотов в рубке разглядывать и фотографировать аномалию, Власов и Людмила переместились в технический отсек: всесторонне изучать странную замену магнетару. Первым делом они сняли показания со всех приборов, регистрирующих магнитное поле. Подключаться к нейроинтерфейсу не понадобилось – эти данные что Власов, что Люда легко могли интерпретировать самостоятельно. И всё-таки в первый момент они решили, что где-то допущена ошибка.
Ибо, согласно приборам, вокруг корабля лежало огромное магнитное поле, обладающее совершенно невероятными, невообразимыми характеристиками. Его чувствовали даже вполне тривиальные земные тесламетры, моментально сообщающие о невозможности верно отобразить результат наблюдений. Достоверно измерить его другими способами тоже не получилось – с разной скоростью, но каждый из приборов сообщал о достижении верхней границы измерений.
При этом ни одно изделие из тех, которые непременно должны были отреагировать на столь огромный источник магнетизма, так и не выдало ожидаемой реакции.
– И источник поля – не наша непонятная сфера. – Людмила прикрыла уставшие глаза – хоть человечество и пользовалось последние сто лет весьма продвинутыми и безопасными экранами, но полностью сгладить последствия нескольких часов напряжённой работы было не под силу никакой технике.
– Не уверен, что у этого поля вообще есть источник. И ещё сильнее не уверен, в том, что оно магнитное. – Юрий с силой прижал руки к лицу. – Такое ощущение, что мы имеем дело с проявлениями гига-, а то и терамира. И, естественно, не в состоянии толком зарегистрировать его проявления.
– Но тесламетры его фиксируют. Значит оно, как минимум, включает в себя электромагнитное поле. И почему металлы не реагируют?
– Не знаю. Попроси Костю выбросить парочку металлических болванок из технологического люка. Быть может, дело в «Вестнике» или каком-то из его компонентов. А мы пока что аномалией займёмся.
Люде очень хотелось высказаться, что выбрасывание болванок за пределы корабля – крайне идиотская форма проведения эксперимента, но она сочла за лучшее промолчать. Ибо Юрий совершенно точно поинтересовался бы, есть ли у неё идеи получше. А идей получше не было.
Если Константин и удивился новаторским методам познания, то никак этого не продемонстрировал. Просто кивнул, поставил на стол две кружки кофе, о которых исследователи почему-то не сообразили попросить, и, взяв болванки, покинул отсек.
***
– Мы с Мухой привязали к выданным болванкам двадцатиметровые фалы и метали их в разные стороны. Каждый раз они двигались в полном соответствии с полученным импульсом. Всё. А что должно было получиться?
Костя вернулся к исследователям спустя полтора часа после того, как первая болванка вылетела в космос. И обнаружил Власова и Людмилу пребывающими в ещё более глубокой задумчивости, чем до того.
– А мы не знаем. В идеале, они должны были как-то отреагировать на окружающее нас поле. Вы с Мухаммедом покидали пределы корабля? – Юрий медленно потянулся, разминая затёкшие мышцы спины.
– Да, Муха недалеко отходил, принайтованным и в облегчённом скафандре. Мы решили проверить, что будет, если железку не кидать, а просто отпустить подальше от корабля.
– И что получилось?
– А ничего. Пролетела, сколько фала хватило. Летела в том направлении, в котором и должна была. Нас никуда не тянуло.
