Анна Урусова
Скульптор
Тем временем ящер, решив, видимо, что новая рыба ему не угрожает, снова принялся за свою неаппетитную трапезу. Глядя на то, как он жадно отрывает куски кишок, из которых тут же начинает сочиться в воду зернистое содержимое, каждый из землян вспомнил, как гость «Вестника» откладывал в сторону какие-то ему одному известные кусочки рыбы и мха, которые впоследствии никогда не ел и не препятствовал их удалению из аквариума.
– Обезьяна? Очень голодный сородич нашего пленника? Пария? – Людочка неверяще покачала головой. – Не может быть.
– Сейчас проверим.
Костя резко двинул «селёдку» вперёд, ожидая, что абориген выхватит копьё, где бы оно сейчас ни находилось, и уже с ним кинется атаковать угрозу.
Он ошибался. Ящер действительно кинулся на врага, но сделал это безоружным, лишь широко растопырив заканчивающиеся острыми и длинными когтями лапы – точно такие же, как у бывшего гостя землян. Отброшенная рыба, по большей части уже скелет, хаотично покрытый кусками мяса и чешуи, покачивалась в вызванных прыжком ящера волнах.
Наблюдая за тем, как ящер истово полосует «селёдку» всеми двадцатью четырьмя когтями, космонавты окончательно убедились в том, что ничегошеньки не понимают.
У этого острова «Вестник» остался на сутки. В первую очередь Мухаммед изловил ещё одного местного жителя: такого же большеглазого, гибкого и умеющего менять цвет. Но, увы, как показало повторение кормления листьями, червями и рыбой – совершенно не цивилизованного. Ибо вместо того, чтобы продемонстрировать неприятие сырой пищи и червей, ящер с аппетитом съел совершенно сырую рыбу, затем закусил червями и улёгся спать в углу, перекрасившись в белый – цвет столешницы, на которой стоял аквариум.
– Он не разумен. – Людочка грустно наблюдала за тем, как кипенно-белый геккончик уютно сворачивается колечком в углу аквариума. – Тот не менял окраску – понимал, что мы его всё равно видим.
– Прибрежные зоны друг от друга почти не отличаются. – Костя, успевший покружить «селёдкой» вокруг острова, запустил на экране отснятое амфибией видео. – Столбов с гроздьями меньше, и в радиусе пяти километров я не нашёл следов гидротермального источника. Ну и придонные водоросли здесь короче и тоньше. Могло это повлиять на зарождение общества?
– Чёрт его знает. – Власов, нахмурившись, разглядывал через прозрачную обшивку джунгли, совершенно неотличимые от джунглей на предыдущем острове. – Предлагаю лететь или к Сереному полюсу – второму источнику сигналов, или изучать парящие диски. Для того, чтобы понять, почему одни аборигены додумались до копий и варёной пищи, а другие – нет, нужно иметь квалификацию и образ мышления, которыми не обладает ни один из нас.
– Согласен. Отпустите ящера, и полетим. – Мухаммед ещё только собирался открыть рот, чтобы предложить отправиться в небо, к парящим дискам, как Костя не терпящим возражений тоном добавил. – Сначала – к Сереному Полюсу. Я по-прежнему сомневаюсь в безопасности исследования того, что летает в местных небесах.
***
Вблизи Северный Полюс Океана и его побережье отличались от виденных землянами островов так же, как милый и воспитанный первый абориген от своего неразумного сородича. Неровный, с изрезанной фьордами и бухточками береговой линией, лишённый и гор и буйной растительности – больше всего остров походил на половину картофелины.
Но главную его особенность земляне обнаружили лишь тогда, когда две амфибии погрузились на первые пять метров и откалибровали камеры. Вместо привычных, колышущихся от течения, тонких столбов с гроздьями ромбовидных «виноградин»; вместо дна острова, обжитого ничуть не меньше, чем его верхняя часть, «селёдки» передали на «Вестник» привычную, практически земную картину морского дна. Точнее, разглядеть само дно космонавты не могли – мешала буйная многоцветная растительность, устилавшая его практически сплошным ковром. Лишь кое-где виднелись неправильной формы куски, подозрительно похожие на земные камни. В прочем, не все они были тем, чем казались – прямо на глазах у землян один из «камней» отрастил приличное количество ног и короткими перебежками двинулся к пышному кусту тонких волнистых листов.
– Астероид. Или что-то подобное. Неоткуда на океане взяться такому количеству камня. – Юрий Валерьевич пришёл в себя первым.
– Если его не создали искусственным путём. Хотя… – Лодочка наморщила нос, – ты прав, астероид. Чтобы создать это, нужен такой уровень технологий, при котором громоздить огромный камень на родной планете бессмысленно.
– И что нам даёт то, что это астероид? – Костя остановил одну из «селёдок», пронёсшуюся мимо странного куполообразного нагромождения камней.
– Пока что только то, что это – старейшая суша на планете из виденных нами. – Власов обернулся к части экрана, на которой крупным планом виднелись неправильной формы камни, сложенные в небольшой купол. Между камнями виднелось какое-то желтоватое вещество, по всей видимости, скрепляющее их между собой. – Костя, чем тебя заинтересовала эта груда камешков?
Ответить Костя не успел: многоногое существо, носящее на спине такой же неправильный многоугольник, как и те, из которых был сложен купол, медленно подползало откуда-то снизу. оно как-то странно, рывками, не синхронно переставляя конечности – словно древний автоматон не лучшего качества. Добравшись до купола, существо медленно полезло наверх: сначала оно выкидывало вперёд две передние конусообразные ноги, ощупывало ими нагромождение камней и, найдя подходящее место, начинало подтягивать остальные девять пар белых, сужающихся к низу, ног. И всё это – точно также рывками и несинхронно, как и раньше, пока подползало к куполу.
Земляне молча наблюдали, не в силах понять, чем это сооружение, сложенное из чего-то, подозрительно похожего на панцири его собратьев, так привлекательно для существа.
Наконец, поднявшись примерно на половину высоты купола, обитатель Океана остановился. И тут же желтоватая субстанция, соединяющая между собой два ближайших к нему панциря, растворилась в воде, превратившись в мутное желтоватое облачко. Один из панцирей сразу же отвалился, явив миру неровные, изрядно выщербленные, нижние грани, десять пар круглых отверстий возле них и одиннадцатое, ровное, в центре нижней части. Существо тут же занялоосвободившееся место, выставив наружу свои ноги. Минута, и ноги начали растворяться, превращаясь в новую порцию желтоватой субстанции, прикрепляя новый панцирь к старым.
– Мы такого ещё не наблюдали. – Люда резко встряхивала кистью, перелистывая слайды с фотографиями водорослей, рыб, ящериц, мышей, и прочей околоземной фауны Океана. – Хоть и собрали чёртову уйму информации. Бесполезной, заметьте, информации! – Раздался тихий стук – Люда резко опустила «хитреца» на панель нейроинтерфейса. – Мы знаем, что водоросли то ли единый огромный организм, то ли несколько чуть меньших. Мы знаем, что они умеют охотиться, приманивать добычу и произвольно менять структуру собственных клеток. Мы одарили местное племя ящериц цветными шарфами. Мы каталогизировали восемьдесят видов рыб! И ни на йоту не приблизились к возвращению домой. Ни. На. Йоту.
– Мы все переживаем о «Дружбе»… – Костя хотел было похлопать её прозрачной рукой по плечу, но, увидев, как Люда непроизвольно вздрогнула, остановился.
***
Источник сигналов нашёлся быстро – хорошо заметная сверху круглая площадка около двадцати километров в диаметре, с первого взгляда производящая впечатление дела рук нечеловеческих, но столь же умелых и технологически искушённых. Больше всего было невысоких – не выше человеческой щиколотки – полукруглых строений из согнутых и переплетённых между собой тонких веток самого высокого растения Океана. Хаотично раскиданные по лишённой растительности сероватой почве, они перемежались высокими (человеку по пояс) трёхгранными красноватыми столбиками. На вершине почти каждого столбика покачивались одна или две тёмных опалесцирующих сферы, каждая не меньше полуметра в поперечнике. Но кое-где сферы лежали на земле – разбитые напополам или вдребезги, словно выеденные кокосовые орехи.
На некоторых опустевших столбиках красовались плетёные каплевидные наросты, обычно – не меньше трёх. Все они прилеплялись к столбику широкой частью, на одном уровне. И место соединения окружала сетка, сплетённой из более тонких стеблей, очень походившая с точки зрения землян на навес над входами в капельки.
Людочка, Юрий и Муха высадились в центре «поселения», возле огромной сферы, поддерживаемой в воздухе шестнадцатью столбами. Поблёскивающая, покрытая ещё и каким-то сложным узором из переплетающихся линий и кругов, она идентифицировалась всем оборудованием «Вестника» как источник большинства исходящих с этого острова сигналов.
– Сначала просветим или глазами посмотрим? – Муха прошёлся вокруг сферы, аккуратно провёл пальцами по поддерживающим её столбам. – На те, что в море, материал не похож. Этот гладкий.
– Ну так металлостекло с кирпичами на ощупь тоже не спутаешь. – Людочка фыркнула, отцепила с пояса переносной контейнер для неодушевлённых образцов, склонилась над лежащим поблизости осколком другой сферы. – Я бы, конечно, сначала лучше глазами посмотрела, но как? Ты видишь там что-то, похожее на дверь или окно?
– Снизу отверстие, почти в центре. Можно камеру запустить. – Муха указал пальцем куда-то между нагромождением столбиков. – Невежливо, конечно, но я не думаю, что там внутри есть кто-то, кто может возмутиться вторжением.
Власов кивнул. И, не говоря ни слова, полез доставать камеру и длинный, тонкий и гибкий штатив к ней.
– Люд, твой шлем к камере подключать или ты образцы дособерёшь и потом запись посмотришь?
– Подключай. Никуда образцы не денутся.
Шароообразная камера скользнула внутрь первого найденного человечеством инопланетного жилища. И все исследователи замерли, жадно всматриваясь в чуждые интерьеры.
Самой заметной частью дома были длинные тонкие нити, узкой спиралью окутавшие и пол и стены и потолок. Сходились нити наверху, в крупное белое образование, заколыхавшееся при виде камеры, словно кисель в трясущейся кружке.
Кое-где, на полу и у стен, виднелись густо оплетённые нитями остовы каких-то предметов, определить форму, точный размер или назначение которых было совершенно невозможно.
– И что это за дрянь? Не может же она сигналить?!
Муха инстинктивно дёрнулся, когда белая «медуза» особенно активно колыхнулась в сторону камеры. И тут же камера резко выскользнула из сферы, зацепив и разорвав несколько нитей.
– Аппаратура засекла внутри соединения, разлагающие органику. В том числе, полимер, из которой сделан корпус камеры. – Власов, недовольно поджав губы, рассматривал микроскопическую щербинку, появившуюся на идеально гладком до того корпусе. – А сигналит, я думаю, не она – те части какого-то прибора, которые эта дрянь не смогла переварить.
– Давайте её соскребём. Саму тварюшку – в контейнер для живых образцов и на «Вестник», приборы попробуем сначала на месте изучить. Сомневаюсь, что она разумна. – Людочка вынула из контейнера набор скребков, отложила миниатюрную плоскую лопаточку и что-то вроде двузубой вилки. – Приступаю?
– Приступай. – Голос Кости в наушниках был совершенно спокоен. – Возможно, какие-то значимые части приборов действительно уцелели.
***
– Что мы ещё можем сделать? – Муха уныло обвёл взглядом аккуратно разложенные в лаборатории шесть образцов инопланетных механизмов.
Два полупрозрачных зеленоватых браслета, широких и плоских, с небольшим углублением в середине. Как выяснил на собственном опыте чудом не ошпарившийся Муха – при прикосновении к этому углублению, с одной стороны браслета вылетали две струи раскалённого пара.
Что-то большое и круглое, наглухо закрытое, с поверхностью, изъеденной белыми нитями до такой степени, что найти на ней хоть какие-то намёки на предназначение оказалось категорически невозможно. Именно на этот предмет аппаратура «Вестника» уверенно указывала как на источник всех исходящих с острова сигналов.
Ещё два мягких раскладных конуса из такого же материала, как и браслеты. Внутри каждого из них тоже было углубление, прикосновение к которому генерировало три струи пара в основании конуса.
Миниатюрная – не больше пяти сантиметров в ширину – квадратная коробочка, полная разнообразных металлических палочек различной толщины. Некоторые из палочек заканчивались двумя или тремя остриями, некоторые – одним, а две из них даже имели режущую кромку. Прийти к единому мнению, для чего они могли быть предназначены, космонавтам так и не удалось – слишком уж много вполне разумных вариантов появлялось в их головах.
В другое время все эти устройства, сохранившие следы былого изящества даже после нахождения в агрессивной среде, стали бы источником долгих упоительных споров. Но, увы, они не содержали в себе ни одного ответа из тех, которые так нужны были землянам. Следовательно, были, мягко говоря, бесполезны.
– Вернуться на тот остров. Всё-таки наладить контакт с ящерками и водорослями. Если поймём, что они не обладают никакой полезной информацией, отправляться по системе, обыскивать остальные планеты. Мы вернёмся на Землю, не сомневайся. – Голос Кости, на сей раз решившего обойтись без проекции, совершенно не допускал сомнений: возвращение домой – всего лишь дело времени и сообразительности, никак не недостижимая мечта.
– Давайте попробуем поискать что-то полезное в глубинах? Очевидно же: здешняя разумная жизнь должна была зародиться в воде и из воды же шагнуть в космос. Я бы даже предположила, что мы не можем найти ничего толкового на поверхности только лишь потому, что местные использовали её исключительно, как перевалочную базу.
– Возможно… – Теперь в голосе командира явственно слышалась задумчивость. Люда действительно предложила очень неплохую идею. – Но подходящий батискаф отправился на Безымянную вместе с «Дружбой». Скафандры, конечно, дадут вам возможность провести в воде сколь угодно долгое время, но уровень защиты в них не такой уж и высокий. И до границы льда и воды мы в них опуститься не сможете – не выдержат скафы такого давления. Максимум – исследуете глубинные части астероида.
– Мы будем осторожны. И потом, мы знаем, что доминирующий хищник в воде – те столбики и полосатые рыбы, от столкновения с которыми «селёдку» тогда увёл геккончик, с ними мы будем очень аккуратны. Ничего более страшного нам не попадалось.
Костя не видел лиц команды, но ему казалось, что сам воздух на палубе полон надеждой и желанием сделать что-то полезное. И он принял решение.
– Хорошо. Думаю, мы можем позволить себе вылазку на несколько часов. Но как быть с оружием? Наше не приспособлено для работы под водой – напомню, мы собирались искать что-то, похожее на Венеру.
– Сейчас! – Мухаммед лихорадочно кинулся к находкам, схватил браслеты и торжествующе потряс ими. – Во. Как ты помнишь, они создают вот такую, – тут Муха развёл руки в стороны, пытаясь показать размеры, – струю раскалённого пара. А в воде, думаю, будет крутой кипяток. Чем не оружие?
– Всё-таки как печально устроен мир – готовясь к встрече с инопланетным разумом, мы вынуждены беспокоиться о возможной защите. – Юрий покрутил в руках один из браслетов. – Предлагаю всесторонне изучить в условиях «Вестника», а потом уже решить, будем ли мы использовать его или придумаем что-то другое.
Через пару часов Юрий вынес вердикт: браслет не только разогревает воду, но и обогащает её какими-то малопонятными соединениями, потенциально убийственными для клеток местных рыб, например. Так что, порадовавшись Мухиным любопытству и удачливости, космонавты принялись готовиться к попытке исследовать глубины Океана.
Первым в тёмную солоноватую воду нырнул зонд- разведчик, к которому в случае чего надеялся успеть подключиться Константин, так до конца и не согласившийся с тем, что отправляться в глубины Океана – стоящая идея.
Следом за ним – Юрий, Люда и Муха. Мужчины – с браслетами; Люда, решительно заявившая, что новым оружием пользоваться всё равно не умеет и будет только чувствовать себя обезьяной с гранатой – с пустыми руками.
Здесь загадочные конструкции, состав и предназначение которых нес тали понятнее за долгие часы наблюдений, были тоньше и гибче, чем у экватора. Землянам даже казалось, что они покачиваются в такт отсутствующим на Океане течениям. Но в каждом из составляющих грозди шестигранников была открыта хотя бы одна сторона. И ни в одном из них не было охотничьего отростка, подобного тому, который так ловко одурачил глупую рыбку-охотницу у острова Ящеров.
Возле конструкций резвились зеленоватые и прозрачные рыбки, лишённые длинных усов, которыми отличалась практически вся фауна экватора, но озирающие мир вокруг тремя вертикально расположенными глазами, один из которых находился на самом кончике «носа», второй – на нижней части челюсти, а третий – и вовсе на горле. Таких земляне ещё не видели, но отвлекаться на поимку не стали – рыбки явно никуда не делись бы к их возвращению на корабль.
С другой стороны, на подводной части астероида, вовсю кипела многоногая жизнь. Кормились уже знакомые землянам «монетки»; сновали между коротких и пушистых водорослей существа с многоугольными панцирями, намного более ловкие, чем первый, виденный землянами; деловито копошились в грунте какие-то совсем мелкие существа с плоскими хвостами, задорно торчащими из конусообразных холмиков.
– Глядите, и тут нити.
Мухаммед, привыкший замечать даже малейшие изменения в растениях, указал на куст подводных растений с широкими, причудливо изрезанными листьями. На одном из листьев обнаружился такой же белый студенистый пузырь, как и в большинстве сфер на поверхности. От пузыря отходили две тонкие белые нити, свисающие с края листа и подозрительно широко раскачивающиеся вперёд-назад, совсем не так, как остальные морские растения. Несмотря на то, что стенки древнего астероида кишели жизнью, под нитями не было ни единого существа – даже обладатели плоских хвостов, ни разу не высунувшие остальное тело из грунта, предпочитали окапываться подальше от нитей.
Земляне потратили полчаса, надеясь разгадать загадку белых нитей и окружающего их опустошения, но, увы, не увидели ничего, заслуживающего внимания. Оставив загадку белых нитей на потом, они продолжили погружение.
На десятиметровой глубине конструкции, кристально чистые в верхней своей части, неожиданно превратились в опору для сонма морской растительности. Длинные и плоские водоросли, одним концом обвивающиеся о столбики, колыхались в такт течениям; у их основания сидели короткие буроватые розетки мясистых треугольных листьев; изредка откуда-то из центра листьев поднимались тончайшие, почти прозрачные, но крепкие даже на вид нити.
Чем глубже опускались космонавты, тем теснее сходились конструкции, тем плотнее гуще зарастали промежутки между ними. Если сверху складывалось ощущение плаванья между прутьями огромной клетки, то теперь это было больше похоже на заполненный лианами лабиринт или захваченные всепобеждающей флорой закоулки плотно застроенного заброшенного города.
Наконец, на восьмидесяти семи метрах глубины, зонд сообщил, что чувствует впереди что-то вроде огромного скопления длинных водорослей, облюбовавших какую-то полукруглую поверхность. Под водорослями чувствительная аппаратура обнаружила материал, сходный с найденными на полюсе тёмными сферами.
Пожав друг другу руки, космонавты зависли в воде, пока «селёдка» осторожно обследовала водоросли.
Им наконец-таки повезло: поиски чего-то, принципиально отличающегося от всего остального, увенчались успехом. Водоросли, обнаруженные зондом, были, безусловно, похожи на те, которые обвивали странные подводные конструкции. Но похожи примерно так, как листва, нарисованная импрессионистом, на себя же с картины художника-классициста.
Зонд пару раз прошёл над водорослями, убедился в том, что этот представитель местной фауны реагирует на него так же, как и остальные, то есть, никак, и отошёл в сторону, зависнув над самым пологим краем «холмика».
– Ну что, приступаем к разбору водорослей?
«Холмик» ожил ещё до того, как космонавты успели ответить на вопрос Власова.
Взвился, разворачивая туго сплетённое тело, поросшее многочисленной бахромой, неотличимо похожей на водоросли. Щёлкнула огромная пасть, украшенная сотнями загнутых внутрь игольчато-острых клыков, ударил хвост, одним движением раздробивший не успевшую среагировать «селёдку» на сотни мелких кусочков, не способных уже никак и никому помочь.
Он был столь же страшен, сколь великолепен в своей ярости – громадный змей, без устали извивающийся в тёмной воде. Тупая голова его, усеянная сотнями ямок, но лишённая даже намёка на глаза, казалась никак не меньше человека. Прикинуть же хотя бы примерный размер тела не представлялось возможным – слишком уж подвижным и стремительным было оно.
Оцепенев, космонавты наблюдали за медленно движущейся перед ними головой чудовища.
– Юр, может браслет? – Муха шептал, даже точно зная, что змей не услышит его.
– Не вздумай – он, скорее всего, чувствует колебания и тепло, а те струйки кипятка такой махине что пчелиный укус. Обогрев на минимум. Не движемся.
– Замёрзнем же.
– Обогрев на минимум.
Скафандры плавно снизили температуру до минимально возможной, но, увы, было уже поздно. Змей не мог точно почувствовать, где находится такая тёплая и желанная добыча, но понимал, что где-то недалеко. Одно резкое движение грязно-белого тела, и космонавты оказались в центре смертельной спирали, венчала которую голова чудовища. Она была так близко, что любой из землян мог бы протянуть руку и прикоснуться к грубой даже на вид коже, ощутить под пальцами углубления и наросты.
– Костя сможет что-то сделать? – Голос Люды почему-то был очень спокоен и даже умиротворён.
– Не знаю. Но рисковать «Вестником» он не имеет права, сама понимаешь.
– Может быть, стоит попробовать сбросить с «Вестника» что-то тёплое и съедобное? – Муха продолжал шептать, не сводя глаз с громадной слепой башки.
– И большое. Так, чтобы ваш общий размер оказался меньше того, что я скину. – Голос Кости в наушниках на мгновение замолк, а затем зазвучал снова – холодно, без единого намёка на эмоции. – Но как я это сброшу? Юр, ты можешь вспомнить какой-то механизм, который сможет вытащить мясо из камер и притащить его хотя бы к одному из подходящих отверстий?
– Нет такого на «Вестнике». Выпускать вторую «селёдку» смысла тоже не вижу.
– Холодно. – Люда с ненавистью взглянула на змея. – Сколько ещё мы тут продержимся без обогрева? Не будет же он нас караулить тут вечно?
Змей шевельнулся. Смертельная спираль сузилась – теперь землян отделяли от бугристого тела лишь несколько десятков сантиметров.
– Молчите. Эта тварь чувствует малейшие колебания температуры, а ваши скафандры нагреваются от работы микрофона и наушников. Выпущу «селёдку», попробую его хотя бы отвлечь. Будьте готовы немедленно подниматься на поверхность.
Зонд плюхнулся в воду над ними, стрелой опустился на глубину, завис перед чудовищной мордой. Бестолку. Змей даже не двинулся в его сторону, продолжая медленно водить тупой мордой перед головой Мухи.
Амфибия плюнула в голову чудовища небольшим острым дротиком, содержащим убойную дозу снотворного – такими несколько лет назад океанологи ОСР усыпляли несколько лет назад синего кита, в дыхале которого застрял такелаж с потерпевшей крушение пассажирской яхты. Увы, выяснить, на сколько змей Океана похож на земных китов не удалось – дротик отлетел от шкуры, кажется, даже не оцарапав её.
Разогнавшись, «селёдка» ударилась об одну из ямок на теле морской твари. Змей шевельнулся, и в первый момент у землян появилась отчаянная надежда, что он бросится на нагло атакующую его мелочь, но нет – кольца снова чуть уже затянулись вокруг космонавтов.
– Ребята, я поняла… Скафандры ведь всё равно хоть немного, но греются… – Людочка судорожно вздохнула. – Очень скоро он убедится, что мы всё ещё здесь, и или окончательно сожмётся, или просто сожрёт нас – мы как раз втроём в его пасть и поместимся.
– И что делать? Не получится с «Вестника» подогреть воду подальше от нас? – Мухаммед сглотнул, видя, как тело змея придвигается ещё ближе к нему. О корабельном оружии он даже не думал —ничего столь точного, чтобы поразить чудовище, не повредив никому из них, на «Вестнике» попросту не было.
– Даже если бы было, чем – не успел бы. Есть только один выход.
– Стой, дура!
Голос командира буквально ворвался в уши космонавтов – Костя, первым понявший, что собирается сделать Людочка, попытался удалённо перехватить управление скафандром, но не смог. Из самых лучших побуждений земных конструкторов, опасавшихся подобной диверсии со стороны инопланетян, в скафандре была предусмотрена система независимой работы, активируемая космонавтом, и имеющая более высокий приоритет, чем приказы из любого стороннего источника.
– Без меня «Вестник» вернётся домой, без вас – нет. Прощайте.
Она рванулась вперёд, задав скафандру максимально возможную на старте скорость, пролетела у самой головы опешившего змея и даже, кажется, успела скользнуть затянутой в перчатку рукой по тупому носу чудовища.
Всего лишь доля мгновения понадобилась змею, чтобы сообразить, что произошло. Одним рывком он развернулся, и, вытянув сильное тело, ринулся за уходящей из-под носа добычей.
Практически сразу скафандр Людмилы сообщил о получении критических повреждений, а скафандры Юрия и Мухи ринулись вверх – Костя не повторил ошибки, и отключил в них активацию независимой работы тотчас, как понял, что спасти Люду не успеет никто и ничто.
На посадочную площадку «Вестника» они влетели быстро – не прошло и минуты с того жуткого момента, когда Людмила стала пищей для безымянной морской твари Океана. Влетели и, едва коснувшись ногами гладкого зелёного покрытия, отскочили в стороны, давая дорогу поднимающейся следом амфибии.
– Возвращаемся к острову Ящеров. – Голос командира звучал и в так и не снятых шлемах, и в динамиках ангара. – Сейчас же.
– А как же этот… – Муха хотел было высказать всё, что думает о змее, но осёкся, увидев Власова, идущего к стойке со скафандрами со шлемом на сгибе локтя.
– Не достанем. – Слова прозвучали слишком резко, и Костя, поняв это, добавил. – Оружие «Вестника» не предназначено для использования в воде. Наше – тоже. А идти с ножами на чудовище, так легко раскусившее скафандр, я вам не позволю.
– Но как же… – Всё существо Мухи протестовало против реакции Кости. Но разум и привычка к субординации победили, и Муха лишь изо всех сил хватил кулаком по стене ангара. – Это должен был быть я!
– Это мог быть кто угодно из нас. Поверьте, друг мой, достойно пережить смерть соратника, тем более, отдавшего свою жизнь за вас – задача не менее сложная, чем собственно героически погибнуть. – Власов преувеличенно аккуратно положил шлем на подставку. Медленно, столь же аккуратно, принялся освобождаться от «крыльев». Повесил на стойку их. И замер, с силой потирая отсутствующую мочку уха.
***
Целый месяц прошёл с тех пор, как «Вестник» вернулся к острову Ящеров и земляне, как следует поднапрягшись, смогли таки наладить с ящерицами какое-то подобие контакта. Судя по рисункам Вождя, этому немало поспособствовали цветные шарфики, первое время одним своим видом вызывавшие у землян непроизвольный спазм в горле.
Так на «Вестнике» появился парламентёр – крупный, немногим меньше Вождя, ящер, предпочитающий оставлять шкуру зеленоватой, с ярким красным пятном на горле. Его настоящее имя звучало каскадом неповторимых для человеческого горла посвистываний и пощёлкиваний, так что космонавты, не сговариваясь, окрестили его Горынычем – за величину и красное пятно. Основной его задачей было работать этаким живым словарём – для наполнения памяти модифицированного «хитреца» звуками, соответствующими понятиям русского языка.
Через две недели вполне сносный русско-ящерский словарь был готов. И крайне довольный Юрий, включив запись про-видео, медленно и отчётливо спросил у сидящего на мягкой гелевой подушечке ящера:
– Как вы себя называете?
Наследники не ждали возвращения огромных-уродливых-добрых-существ. В этом малом цикле свечения хищники, изредка забредающие в воды у Овала, задержались слишком долго – так долго, что наступил сезон Цветения, и, вероятно, большинство существ погибли бы в муках, не в состоянии дышать, или в зубах у хищников, слишком рано вернувшись в воду. Мягкие и плотно прикрывающие все дыхательные отверстия листья, подаренные одним из огромных-уродливых-добрых-существ, спасли множество Наследников от подобной участи. Но от многоногих тварей, исподтишка нападающих на существ, превращающих их внутренности в мерзкую жидкость и питающихся этой жидкостью, новые листья не спасали.
К тому же, подступало Время Размножения. А существ, способных выпустить в Травы Рождения здоровых до-до-существ, способных превратиться в сильных и крепких до-существ, среди Наследников было не так и много. К тому же, обилие хищников поблизости от Овала, делало попытку добраться до Трав невозможной.
Потому Наследники даже не заметили бы возвращения огромных-уродливых-добрых-существ, если бы те не поймали одного из Летучих и не удерживали его несколько малых циклов, показывая неподвижную копию Вождя. Летучий оказался не самым глупым представителем своего народа, и передал своим сородичам – а те передали Наследникам – что вернулся огромный-страшный-круглый, и твари из него желают видеть Вождя.
Сообразив, что огромным-существам зачем-то понадобился один из Наследников, Вождь сперва хотел потребовать в обмен прогнать хищников подальше от Овала. Но услуга, и услуга важная, спасшая множество жизней, была уже оказана. И Вождь безо всяких дополнительных условий отпустил к чудовищам до-Вождя – второго среди Наследников по уму и размерам, должного возглавить племя, если нынешний Вождь падёт в бою или будет побеждён болезнью.
Ящер засвистел, и «хитрец», на долю секунды задумавшись, мелодично произнёс:
– Наследники.
***
Следующие несколько дней Юрий и Мухаммед проводили всё своё свободное время у аквариума. Они узнали, что шарфики спасают Наследников от пыльцы, в изобилии летящей с цветущих лиан и кустов и забивающей их дыхательные пути. Что большую часть жизни Наследники проводят в воде, с обратной стороны острова, выходя на сушу – в безопасный Овал – лишь в то время, когда начинают мигрировать огромные морские рыбы, с лёгкостью загоняющие и поедающие небольших ящерок. Что Летучие – что-то вроде местных собак: животные, достаточно сообразительные, чтобы быть приятными компаньонами, но не более того. Что Наследники – в зависимости от колебаний освещения и температуры – делят время на большие и малые, тёмные и светлые, тёплые и холодные циклы. Что они называют себя существами, свою же молодёжь – до-существами и до-до-существами. И что существа не едят сырой пищи, ибо так без вреда для себя могут делать только лишь до-существа.
